Текст книги "Человек-паук. Последняя охота Крэйвена"

Глава тринадцатая

ЧЕЛОВЕК-ПАУК взял курс на запад, к реке, подальше от жилых районов, а главное, подальше от Мэри-Джейн. Он чувствовал себя как выжатый лимон и никак не мог понять, что задумал Крэйвен. Что бы это ни было, он твёрдо понимал, что Охотник перестал изображать чудака в леопардовой шкуре и положил все силы на то, чтобы победить Человека-паука. Паучье чутьё Питера помутилось от яда, предупреждая об опасности каждый раз, когда мимо проезжало такси или когда Питер пролетал мимо едва видимых столбов и маячивших в ночи небоскрёбов. Нужно было спрятаться, и поживее, пока Крэйвен не добрался до него.

Как и всегда, главным для Питера было убедиться, что в пылу битвы не пострадают случайные прохожие. Однако, если Крэйвен планирует что-то более масштабное, нежели казалось на первый взгляд, необходимо было принять усиленные меры безопасности. Крэйвена надо было увести подальше от близких Питеру людей.

В голове продолжали стучать африканские барабаны.

Рука Питера соскользнула, но он, пролетев один этаж вниз, смог зацепиться за ближайшую стену. Ему хотелось остановиться и отдышаться, но барабаны устроили настоящую бомбёжку у него голове: это означало, что Крэйвен уже наступает ему на пятки. Перед глазами стояли образы Джо Фейса и Неда Лидса, лежащих в могилах со сложенными на груди руками. Поэтому Питер бежал, пока были силы, и даже когда они оставили его, продолжал бежать, позабыв о паутине, в сторону реки Гудзон.

Головная боль усиливается – просто замечательно.

Потеряв равновесие, Питер оказался на крыше одного из домов. Он заполз под массивную вентиляционную трубу, решив, что там достаточно темно и безопасно, но тут же боковым зрением уловил движение. Он ошибся. Преследователь с каждым шагом был всё ближе и наконец настиг его.

Крэйвен накинул на Человека-паука прочную, похожую на паутину сеть с тяжёлыми грузилами. Как ни сопротивлялся Питер, выпутаться не получалось. Псевдопаутина, из чего бы она ни была сделана, оказалась очень крепкой. Даже находясь в наилучшей форме, Питер вряд ли смог бы легко порвать её, а в таком состоянии, как сейчас, на освобождение ушла бы вся ночь. Он оставил тщетные попытки и ждал Крэйвена, прижавшись к земле. Тот приближался с противоположного края крыши. Сеть и костюм Человека-паука насквозь пропитались водой. Дыша как можно ровнее, Питер следил, как Крэйвен вытащил из-за спины новое оружие в чехле. «Меч? Или ещё одно копьё?» – Питер лихорадочно думал, оценивая уровень опасности и вырабатывая планы и стратегии вопреки замутнённому ядом сознанию. Лишь бы ещё раз собраться с силами, разделаться с этим жалким подобием царя зверей и вернуться домой, где Мэри-Джейн залечила бы его раны.

Крэйвен расчехлил оружие. Питер напряг зрение, чтобы получше разглядеть предмет.

Что там у него?

Мышцы слабели, силы уходили, но Питер всё равно пытался сосредоточиться.

Неужели винтовка?

С оружием в руках Крэйвен приблизился и улыбнулся во все тридцать два белоснежных зуба. Хищная ухмылка на мгновение отвлекла Питера от винтовки, которую Охотник вскинул на правое бедро и нацелил на Человека-паука. Паучье чутьё сбилось окончательно. Сердце Питера заколотилось в такт невидимым барабанам, он как мог сопротивлялся, но тьма в его сознании сгущалась, и паника протянула к Человеку-пауку свои толстые, удушающие щупальца.

Крэйвен крепко сжал винтовку бледными пальцами и взвёл курок, ухмыляясь, как бабуин. При виде нависшей над ним фигуры Охотника Человек-паук вновь попытался порвать сеть, проскользнуть сквозь неё, но из-за дождя, паники и яда никак не мог хорошенько ухватиться за волокно.

И зачем только Крэйвену понадобилась винтовка, и почему он так смотрит?..

Крэйвен поднял винтовку, целясь Человеку-пауку в голову.

– Моё честное имя будет восстановлено, – прорычал он.

У Человека-паука внезапно открылось второе дыхание, и он изо всех сил постарался оттянуть от себя сеть.

– Ну же, Крэйвен, – язвительно произнёс он голосом, который, казалось, сперва пропустили через нафталин и наждачную бумагу, – винтовки ведь совершенно не в твоём вкусе. Ты… ты всегда стремился сделать из меня отбивную голыми руками, и честно говоря, сегодня так холодно, что я бы и сам не отказался от хорошей, горячей отбивной. С картошечкой и молочным коктейлем. Может, хватит? Пойдём лучше поужинаем где-нибудь.

Крэйвен пропустил колкости мимо ушей и продолжал ухмыляться. Внутри у Питера похолодело. Он понял, что дурацкие шутки здесь не помогут. Каким слабым и уязвимым он, должно быть, выглядел. В этот раз Крэйвен не был третьесортным шутом со львиной мордой на груди. В этот раз он был вооружён и пощады от него ждать не приходилось.

Его взгляд… в нём что-то… только посмотри в его глаза.

Питер последний раз попытался освободиться, но сеть не поддавалась.

Он упал на колени и уставился на Крэйвена. Разверстое дуло винтовки словно было готово поглотить Питера. Он сосредоточился на безумном блеске в глазах Охотника.

«Это не знакомый мне Крэйвен. Он совсем обезумел», – подумал Питер.

Перед глазами Человека-паука вновь замелькали лица. За завесой дождя он видел то Джо Фейса, то Неда Лидса, то тётушку Мэй, то Бетти Брант, то Джону, то дядю Бена.

Человек-паук потянулся к Крэйвену, умоляя о пощаде.

– Крэйвен, постой. Не…

Мэри-Джейн.

Крэйвен улыбнулся и спустил курок. Питер погрузился во тьму и холод.

Глава четырнадцатая

ЧЕЛОВЕК рыл могилу. Раздетый до пояса, потный, он методично, будто робот, втыкал лопату в землю. Дождь шёл целые сутки, и человеку то и дело приходилось браться за ведро и вычерпывать воду из ямы.

Наконец трое мужчин в чёрных траурных одеждах принесли гроб и поставили у могилы. Рядом стоял огромный, роскошный дом, но внутри было тихо, как в склепе. Мужчины окружили гроб и сложили руки в молитве. Кроме них четверых никто не пришёл оплакать усопшего.

Один из мужчин наклонился и сдвинул крышку гроба, открыв взорам тело покойного. В мягком, обитом бархатом гробу лежал человек в маске и красно-синем костюме с ярким чёрным пауком на груди. Сложив руки, мертвец, казалось, безмятежно смотрел в небо пустыми белыми глазами. Капли дождя падали на его костюм и стучали по медному покрытию саркофага. Скорбящие склонили головы в благоговейном созерцании. Несколько мгновений спустя тот же мужчина, что открывал гроб, закрыл его.

Двое других подняли саркофаг, поставили на пару красных ремней и опустили в могилу. Тот, что открывал гроб, – а это был не кто иной, как Сергей Кравинов, – взял лопату и бросил пару горстей земли на крышку, после чего отступил, утирая слезу. Он немного постоял, провожая в последний путь своего заклятого врага, и мрачное выражение его лица сменилось торжествующей улыбкой. В этот момент триумфа где-то вдали, за алеющим горизонтом, грянул утренний гром.

Сергей отдал лопату могильщику, подержался рукой за гранитный памятник в изголовье и последовал за носильщиками в часовню. Могильщик повернулся к яме, потянулся и прежде, чем возвращаться к работе, прочитал надпись на памятнике.

Здесь покоится Человек-паук, павший от руки Охотника.

Кряхтя, могильщик повращал торсом туда-сюда, чтобы размять затёкшие мышцы, поднялся на горку земли и начал засыпать могилу героя.

Часть вторая
Гробы

Глава первая

ЭДВАРД затащил в канализацию новую добычу, очередную женщину с мягкой кожей и сладким запахом. Однако поиграть с ней ему в этот раз почти не удалось. Дикие, истошные вопли женщины разносились по канализации громче, чем крики прежних жертв, и он едва не оглох. Паразит хотел играть. Он вкрадчиво вкладывал умные, жестокие советы в голову Эдварда, умоляя того продлить страдания женщины, но Эдвард решил быть милосердным и закончил обед как можно быстрее.

Если бы к самому Эдварду хоть кто-нибудь был столь же милосерден, раздумывал он, облизывая пальцы и вытирая кровь старой газетой. Там, наверху, милосердия было не дождаться, и поэтому Эдвард спустился сюда и стал жить со своими друзьями – крысами. Все ненавидели Эдварда; об этом Паразит ежедневно напоминал ему. Все били Эдварда, причиняли ему боль. Просто Эдвард был человеком

(существом)

непохожим на других, и никто не остановил тех, кто бил его, никто не проявил сострадания. Поэтому, когда Паразит шептал в уши Эдварда, требуя подольше подразнить и помучить жертву, Эдвард решил, что он великодушнее тех людей, (но ты ведь не человек, больше не человек) и как настоящий джентльмен (джентлькрыс)

съел её в один присест. Теперь он грыз косточку пальца, не обращая внимания на жалобы и проклятия Паразита, раздававшиеся в его голове. Одновременно Эдвард листал газету, посмеиваясь над забавными маленькими картинками (комиксами, идиот) и хмурясь над фотографиями грубых, злых полицейских (били его, делали ему больно, ох как больно они ему делали).

Эдвард избавился от костей, сбросив их в токсичную лужу, как обычно, и продолжил листать газету. На одной странице он увидел большую цветную фотографию человека в маске, который показался Эдварду знакомым. При взгляде на фотографию Эдварда охватили беспокойство и страх.

Паразит зашипел у Эдварда в голове, выкапывая, выцарапывая из памяти болезненные воспоминания. Наконец Эдвард узнал человека на фото, и тьму прорезал громкий, протяжный вой, который прозвучал в унисон с криком Паразита.

Глава вторая

ИЗ МАГАЗИНА электротоваров стремительно выскочили двое вооружённых мужчин в чёрных лыжных масках. Вслед им неслись крики и звон сигнализации, а затем показался и хозяин магазина. Грабители бежали изо всех сил, чтобы как можно быстрее оказаться подальше от вероятных преследователей.

Пробежав несколько кварталов, один из грабителей решил, что они ушли достаточно далеко, чтобы остановиться и пересчитать добычу. В его кармане оказалось примерно две тысячи долларов, а у другого должно было быть три. Воры свернули в узкий переулок, намеренно прокладывая маршрут таким образом, чтобы исключить любое преследование. Они и не предполагали, что кое– кто уже нагнал их. Этот человек, если он вообще был человеком, спрыгнул откуда-то сверху и приземлился прямо на пути грабителей. Крадучись, он вышел из тени. Капли дождя моросили по его коже. Одному из грабителей послышался рык, еле различимый в барабанном перестуке дождя. Подняв голову, преследователь уставился на воришек большими белыми глазами, и те наконец разглядели обтягивающий красно-синий костюм с рисунком в виде паутины.

Грабитель с двумя тысячами в кармане нацелил на Человека-паука пистолет.

– С дороги, букашка!

Вор постепенно отступал к концу переулка, не опуская пистолета. Его напарник, обладатель трёх, а может, и не трёх тысяч долларов, тоже попятился назад, нервно поглядывая на молчаливого героя. Как только грабители оказались у выхода из переулка, Человек-паук напряг мускулы, оттолкнулся от земли и с диким рёвом прыгнул вперёд.

Он накинулся на одного из грабителей, захватил его за шею, нажав на болевую точку, и ударил локтем в плечевое сплетение. Скуля, вор шлёпнулся на землю, а Человек-паук с разворота врезал ногой в живот его товарищу. От удара того согнуло пополам и стошнило.

Обезвредив грабителей, Человек-паук подтащил их к стене и колотил до тех пор, пока окровавленные воришки не потеряли сознание. Затем он молча вытащил из их карманов краденые деньги и бросил прямо посреди дороги, рассчитывая, что они привлекут внимание полицейского патруля или прохожих. По правде говоря, Человеку– пауку было плевать, что станет с деньгами. Он вскочил на стену и поспешил покинуть место происшествия.

К моменту прибытия полиции Человека-паука и след простыл. Кругом валялись лишь десяти– и двадцатидолларовые купюры.

Передвигаясь по городу, прыгая с крыши на крышу, Человек-паук улыбался. Прохладный воздух был свеж, и дождь так приятно стучал по коже.

Коже паука.

Сергей продолжал патрулировать улицы. Его улыбка под маской растянулась до ушей – наконец-то он обрёл этот желанный облик! Он чувствовал себя бодрым и свободным; после ночных событий адреналин и снадобья в крови наконец успокоились. Теперь он был твёрдо уверен, что сможет защитить город своего врага, в то время как у самого врага это не получилось.

Из него выйдет куда лучший Человек-паук, и этим он докажет своё превосходство над Зверем.

Сергей пронёсся по Пятой авеню мимо редакции «Дейли Бьюгл», старейшего таблоида Нью– Йорка. Внизу люди грузили связки газет на грузовики с эмблемой «Бьюгл», подготавливая их к отправке. На первой странице, сразу за выходными данными, красовалось эффектное фото Человека-паука, сделанное неким Питером Паркером, а напечатанный крупным шрифтом заголовок гласил: «ГЕРОЙ ИЛИ УГРОЗА?» Этим вопросом регулярно задавался напыщенный владелец самой популярной городской газеты.

Впрочем, нынче мнение Джей Джоны Джеймсона разделяло куда больше ньюйоркцев, нежели обычно. За последнюю неделю Человек-паук буквально поставил на колени городскую преступность, до полусмерти избивая как крупных криминальных авторитетов, так и мелких злоумышленников. Завтра читатели «Бьюгл» откроют газету за чашечкой кофе и куском хлеба с маслом и задумаются, не был ли Джеймсон прав с самого начала и не зашёл ли их дружелюбный сосед Человек-паук слишком далеко.

Героя статьи это не заботило. В свете молний Сергей торжествующе мчался сквозь дождь, каждый удар его сердца звучал, будто раскат грома.

Теперь Сергей Кравинов стал невероятным, великолепным, грозным Человеком-пауком. Перепрыгивая через бетонные реки, он смотрел вниз, на рукотворные джунгли в поисках ещё кого-нибудь, кто заслуживал ярости Паука.

Глава третья

УЖЕ в пятый раз за день Мэри-Джейн ударила телефоном по столу, рассерженная тем, что ей не отвечают.

Питер Паркер, куда же ты подевался? Почему не отвечаешь на звонки?

Мэри-Джейн не видела Питера уже неделю, с того самого дня, когда узнала о гоблинской личине Неда Лидса. Разумеется, она понимала, что Питеру нужно было время, чтобы сжиться с этим открытием, а в процессе выместить гнев на нью-йоркских злодеях, но уже восемь дней от него не было ни звонка, ни сообщения. Девушка беспокоилась.

Она обзвонила всех приятелей, начиная с Лиз Аллан и заканчивая Флэшем Томпсоном, но никто не видел Питера со дня похорон Неда. Она уже была готова звонить Бетти, но в последний момент передумала, осознав, что подруга сейчас пытается справиться с собственным горем. Не стоит нагружать Бетти новыми проблемами. Кроме того, Мэри-Джейн опасалась, что случайно может выдать Бетти тайну её покойного мужа. Открывать этот ящик Пандоры ей хотелось меньше всего, ведь закрыть его вряд ли получится. Поэтому Мэри-Джейн по-прежнему ждала в одиночестве. Она думала, что крепкие, прочные отношения и отсутствие секретов что-то изменят. Думала, что теперь они будут в обнимку сидеть у камина, пить белое вино, рассказывать друг другу о том, как прошёл их день, а может, и просто молчать. Однако того, кого можно было бы обнять и с кем поговорить, рядом не было, и Мэри-Джейн не представляла, где он – Питер – может находиться.

Она было собралась позвонить Мэй, тёте Питера из Куинса, но вспомнила, что неделю назад та отправилась в морской круиз в компании Анны, тётушки Мэри-Джейн. Именно благодаря этим двум старушкам Эм-Джей с Питером и познакомились. Мэй и Анна устроили им свидание. Эм-Джей со смехом вспомнила, как Питер избегал встречи с ней, каждый раз находя повод в самый последний момент отправиться геройствовать в образе Человека-паука, и как поражён он был, когда они наконец встретились, и Мэри-Джейн шутя сказала, что он «сорвал банк». Так завязался их бурный, нестабильный роман, во время которого они то сходились, то расходились.

И вот теперь она ждала от Питера звонка. Он, должно быть, боролся где-то за мир, свободу и демократию, сражался с каким-нибудь Доктором Осьминогом или ещё кем, а она здесь грызла ногти от беспокойства, ходила взад-вперёд по комнате и бездумно переключала каналы на телевизоре в ожидании утра и окончания дождя.

А может, он погиб?

«Прекрати, Мэри-Джейн, – пожурила она саму себя за столь мрачные мысли. – Питер со школы изображает героя, и у него это отлично получается. Он… он…»

Девушка взглянула на сотовый телефон на прикроватном столике и отчаянно пожелала, чтобы тот зазвонил.

Питер мёртв.

Она помотала головой, отгоняя эту мысль, и отвернулась от телефона, уставившись в окно. Питер не мог умереть. «Бьюгл» каждый день трубила о том, как Человек-паук делает котлеты из плохишей со всех концов Манхэттена.

Но если это так, то почему он не звонит? Как убедиться, что её страхи не беспочвенны? Эм-Джей старалась не терять присутствия духа, убеждала себя, что всё хорошо, но её боевой настрой понемногу улетучивался. Она всё испробовала, обзвонила всех, кого вспомнила. Были, конечно, и другие люди, которые могли знать ответ, – приятели Пита, носившие броню или костюмы из латекса и с лёгкостью размахивавшие гигантскими молотами, но Мэри-Джейн с трудом представляла, как постучится в двери башни Мстителей или Бакстер-билдинг и спросит, не погиб ли случаем её молодой человек, также известный как Невероятный Человек-паук. Особенно если учесть, что он прямо сейчас красовался на обложке «Дейли Бьюгл».

Может, позвонить в «Бьюгл» и узнать, выходил ли Питер на связь с Джо Робертсоном или продавал фотографии Джеймсону на этой неделе.

Фотографии, сделанные Питером, иллюстрировали несколько недавних заголовков, но Мэри-Джейн не знала, были они свежими или архивными. Девушка знала, что Робертсон горы свернёт, чтобы узнать, кто тот загадочный человек, притворяющийся сейчас её бойфрендом, стоит только попросить. Робертсон был умным и хорошим человеком, и у него хватало связей, чтобы выяснить, погиб ли Питер или просто исчез.

Нужно было лишь попросить. Зайти в офис, полный журналистов, и выдать главный секрет её возлюбленного, который он сам поведал ей лишь пару недель назад.

Да уж. Получится просто замечательно.

Мэри-Джейн не могла так поступить. Даже если придётся вести поиски в одиночку, Питера она не предаст.

Он наверняка занят борьбой с преступниками.

Или погиб.

Мэри-Джейн вновь схватила телефон и набрала номер Пита. После четырёх безответных гудков она отшвырнула трубку в угол. Та ударилась во что-то живое, и это что-то шевельнулось и шмыгнуло под стул.

– Отлично, – сказала вслух Мэри-Джейн. – Так вот за что на Манхэттене сдирают такую арендную плату.

Она на цыпочках пересекла комнату и достала из тумбочки замшевый сапог. Подкравшись к углу, она склонилась над спрятавшейся в тени маленькой испуганной крысой. Эм-Джей высоко подняла сапог, но крыса забилась за составленные на полу коробки с одеждой. Мэри-Джейн отодвинула коробки. Теперь испуганному зверьку бежать было некуда. Дрожа и пища, крыса повернулась к девушке, приподнялась на задние лапки и скрутила хвост колечком.

– А ты смелая! Хочешь драться?

Питер мёртв.

Крыса снова пискнула, ища, куда бы скрыться. Мэри-Джейн отрезала ей пути к бегству, зажав между стеной и коробкой. Девушка замахнулась сапогом

Он не мёртв, с ним всё хорошо.

и с силой опустила каблук на голову грызуна, раздробив череп.

– Гадкая тварь!

Питер мёртв, лежит в переулке в луже крови или плывёт лицом вниз по Ист-Ривер.

Она опустила сапог ещё дважды, оборвав приглушённый писк крысы жестокими ударами. Кровь грызуна запачкала платье девушки.

– Ну и мерзость…

Питер зарезан, его кости переломаны, голова пробита.

Мэри-Джейн отдышалась и отошла назад. Её грудь тяжело вздымалась, волосы растрепались и упали на глаза. По щекам текли слёзы. Она закрыла лицо руками, позволив страху и панике полностью овладеть собой.

Мёртв. Он мёртв.

Рыдающая девушка уронила сапог и в ужасе убежала прочь от своей избитой, раздавленной жертвы.

Глава четвёртая

ЗАРЯ осветила унылые, серые грозовые тучи над Манхэттеном. Город оживал, утренние пассажиры уже сражались за места в общественном транспорте, а это значило, что долгая ночь Сергея подходит к концу. Он крался по карнизу высоко над городом и чувствовал невероятное умиротворение и удовлетворение. Ночная деятельность успокоила его и ещё сильнее убедила в важности его миссии, его истинной жизненной цели.

«Мне удалось, – думал Сергей. – То, что я сегодня предпринял, то, что я сделал своими руками… теперь я действительно стал Зверем».

Враг Сергея, Паук, теперь лежал глубоко в тёмной могиле, поверженный рукой Сергея и умолкший навеки.

Мой заклятый враг. Мой злейший мучитель.

Сергей соскочил на более низкое здание в пяти футах в стороне. Сергей Кравинов – потомственный дворянин, настоящий аристократ, русский лев – сошёлся в бою с жутким, чёрным, прекрасным Зверем и заставил того повиноваться.

Он сделал это своими руками. Руками Охотника, каковым Сергей Кравинов считал себя с незапамятных времён. Теперь время Охотника ушло.

Он стал Зверем.

Сергей спрыгнул с крыши на соседний подоконник. Медленно, осторожно он открыл окно и проник внутрь, встав мокрыми ногами на мягкий малиновый ковёр. В тёмной и тёплой комнате было уютно. Сергей встал на четвереньки и на мгновение замер, чтобы дать просохнуть надетому на нём костюму страшного существа, которое он стёр с лица земли.

«Недостаточно просто уничтожить его, – напомнил себе Сергей. – Я должен доказать, что сильнее его, должен рассмеяться в лицо его призраку». Сергей почти слышал, как Паук трясётся и кричит от ярости. А может, отпускает привычные дурацкие шуточки. Какая разница. Теперь Сергей смотрел на мир глазами Паука и носил его шкуру. Он охотился в его угодьях и провоцировал Зверя, показывая своё превосходство.

– Теперь Паук – это я, – произнёс Сергей, благоговейно пропуская слова сквозь себя.

По-прежнему на четвереньках, не снимая трофейного одеяния своей последней добычи, Сергей Кравинов – более не Крэйвен-охотник, а Паук, отныне и навеки, направился в глубь своего тёмного жилища. На цыпочках и на кончиках пальцев он миновал свои прошлые трофеи, молчаливо, едва не задев головой хобот, прополз под бдительным взором великого африканского слона, чью голову он прибил над дверьми.

Спустившись по лестнице в святая святых своего убежища, Сергей отдёрнул занавес и вошёл в зал, где некогда хранились его ценнейшие трофеи, его самые опасные враги, поверженные и выставленные напоказ. Теперь зал пустовал, если не считать трёх постаментов с вычурными чашами, в которых курились благовония. Облачка дыма висели под потолком. Сергей остановился посреди зала, под алым облаком, и повернулся к восточной стене.

Прежде у этой стены стояли пантера, обезьяна и другие пережитки прошлой жизни Охотника. Теперь стена служила окном в самый ужасный кошмар Сергея. В стеклянных витринах отражалось лицо его врага. Сергей приблизился к прозрачной панели, за которой ползали, громоздясь друг на друга, тысячи пауков.

Сергей протянул руку (лапу) и прикоснулся к стеклу, после чего снял маску и приветственно оскалился (большими, острыми, как у лесного кота, зубами) на своих братьев и сестёр пауков. Они поползли к нему по тончайшим, тоньше шёлка нитям, перебирая всеми восемью лапками, и Сергей, вздрогнув, отпрянул.

«Что ты делаешь, – спросил он себя. – Ты же Паук! Почему бежишь? Ты доказал свою силу, ты надел его шкуру, вкусил его плоть. Ты Паук!»

На лбу Сергея выступила испарина. Он стянул костюм до пояса, оголив торс, и вновь повернулся к паукам. В своём отражении он увидел испуганные глаза, спутанные волосы (шерсть) – его облик был не более чем обликом человека (пойманной в капкан зверушки, добычи, а не хищника).

«Нет, – потряс он головой в смятении, чувствуя кожей неодобрение предков и насмешливый хохот невидимого, похороненного глубоко под землёй Зверя. – Нет, я не Паук».

Я Кравинов, человек.

– Я – Крэйвен, – хрипло сказал он, обращаясь разве что к любопытным паукам за стеклянной витриной. – Я – Крэйвен-охотник!

Он нагнулся и прижался лицом к стеклу, уставившись на пауков. Его лицо побагровело от ярости и поднявшегося давления, но он всё сильнее и сильнее прижимался к тому, чего больше всего страшился.

Я – Крэйвен, и моё превращение ещё не окончено.

Пошатываясь, Сергей отступил. Его пробрала дрожь. Он вернулся на середину зала, где его дожидалась простая чаша с мерцающей жидкостью. Сергей понимал, что должен соединить Охотника и Паука (зачем?), стать единым целым с одновременно богомерзкой и святой сущностью Зверя (да зачем?) и найти упокоение в жутком и величественном паучьем естестве (зачем я это делаю?).

Он вновь опустился на четвереньки перед чашей и стал лакать зелье из трав и кореньев, фруктов и цветов, которые были способны уничтожить Охотника и позволить Пауку завладеть его телом. Он пил жадно, желая насытиться соком и ядом. Внезапно его внутренности свело, в голове кольнуло – снадобье начало действовать. Боль пронзила тело Сергея и выплеснулась наружу первобытным, животным воем.

Зачем я это делаю?

Изо всех сил стараясь, чтобы его не вырвало, Сергей чувствовал, что его мысли разделяются, словно колосья в молотилке, рвутся на части и разносятся вихрем. Ради чего всё это? Ради чести (больно!)? Или ради достоинства (боже, как больно)? Ради всего того, что завещал ему отец в этой незнакомой чужой стране?

(Боже, пусть эта БОЛЬ прекратится!)

Нет. Отец Сергея, русский дворянин, некогда влиятельный, но впоследствии изгнанный и вынужденный жить в бедности в Америке, был напыщенным болваном. Он был чересчур привязан к прошлому, одержим тем, что было, а не тем, что есть.

(Мама, папа, как же БОЛЬНО!)

Сергей отдышался. Зелье постепенно растекалось по венам. Организм понемногу привыкал к внезапному, неожиданному расширению сознания. Когда боль стихла, Сергей постарался привести свои беспорядочные, рассеянные мысли в порядок.

Отец. Отец Сергея умер молодым, вскоре после прибытия в Америку из Санкт-Петербурга. После смерти отца Сергея разлучили с матерью, и ему пришлось учиться выживать самостоятельно. Он проникал на корабли, идущие в дальние страны, и путешествовал по миру. В Африке у него обнаружился талант выслеживать диких зверей, и этот навык он оттачивал всю свою жизнь, став в итоге великим охотником. В его жизни появилась цель, а снадобье, повышающее скорость, силу и ловкость, помогло ему в её достижении. Его репутация неуклонно росла, и он нажил богатство и почёт – всё то, чего лишился когда-то его отец.

Отец, этот последний осколок мира, где правили воспитанность, честность и порядочность, был для Сергея сродни богу. Отец так и не смог вернуть тот мир, а мать оказалась перемолота челюстями Америки и того великого Зверя, который жил здесь.

Тот мир поглотил Паук.

В ярости Сергей вскочил и рванулся к стене, за которой роились пауки. Зелье придало ему сил, и он разбил стекло одним ударом кулака. Восьмилапые паразиты посыпались ему на спину, на руки, но Сергей ревел и молотил по стеклу, пока не расколотил его вдребезги.

– Это всё вы! Вы всё разрушили! – кричал он на непонимающих человеческую речь пауков.

Россия была примером новой, лучшей цивилизации, но Паук разрушил её, ровно как уничтожил его родителей («и моё сердце», – кричал он, подчиняясь буйству крови и адреналина).

Паук – этот мифический обманщик, неуловимый выдумщик, князь лжи. Он мог принять облик Ленина, Троцкого, Гитлера, Рейгана или Горбачёва – всех этих людей в зловещих масках.

Сергей не различал лиц. Паук полз, раскалывая мир на отдельные бесполезные части и повергая человечество в бездну.

Сергей стоял посреди своего затянутого алой дымкой убежища, на ковре, усыпанном осколками и злобными чёрными пауками. Сергей расставил ноги, сжал кулаки, готовясь к бою. Он изрыгал проклятия, обращаясь к разбитому стеклу, а древние враги его рода постепенно заполоняли всю комнату.

– Слышишь? – кричал он. – Слышишь меня, Паук?! Выходи и сразись со мной! Я – Кравинов, человек! Я – Крэйвен-охотник! Я…

(я так…)

– Паук!

(я так напуган)

Медленно, неуверенно пауки собрались в единую текучую массу блестящих чёрных тел. Сергей потряс головой и заморгал, желая прогнать неприятное видение – то ли кошмар, то ли вызванную ядовитым зельем галлюцинацию. На его глазах существа соединялись в фигуру огромного, зловещего Паука. Чёрно-красный монстр навис над Сергеем и пополз к нему. Вытаращив глаза от ужаса, неспособный даже пошевелиться от страха, Сергей мог лишь смотреть и ждать нападения жуткого арахнида.

(Беги!)

«Какое-то безумие», – подумал Сергей. Тень перед ним никак не могла быть настоящей, это лишь мираж, рождённый его помутнённым сознанием. Бояться нечего (Беги!). Он ведь Крэйвен-охотник (Кравинов, человек). Несмотря на лихорадочные обвинения в том, что Паук преследовал его и разрушил его семью (беги, пока цел!), никакого Паука, никакого сверхъестественного создания, вселяющегося в души людей и сводящего их с ума, на самом деле не было. Был лишь Человек-паук – чудак в костюме, который в течение нескольких лет по чистой случайности умудрялся побеждать Сергея. Он вытер глаза и попытался выдавить улыбку в надежде притормозить действие зелья и прогнать из своей святая святых несуществующего Паука.

Однако Паук никуда не делся.

«Разумеется», – подумал Сергей, уворачиваясь от его огромных жвал.

(но что…)

Победа Сергея имела смысл только в том случае, если ему удастся не просто победить Человека-паука, а занять его место. Галлюцинация не проходила,

(что, если это…)

потому что Сергею было необходимо создать этого демона, этого Паука. Всю жизнь он провёл в охоте. Представить врага таким образом – не человеком, а животным, хищником, на которого можно охотиться, – было ему удобно. Затем, используя все свои навыки, Сергей мог уничтожить врага раз и навсегда, тем самым доказав своё превосходство. Сжавшись в клубок в углу, пытаясь выбраться из-под миллионов пауков, Сергей чувствовал, как сердце колотится в груди, эхом отражаясь в барабанных перепонках. Испуганный и униженный, он заставил себя встать.

– Сразись с ним, – проревел он, потрясая кулаками. – Ты же Кравинов, человек! Сразись с врагом и повергни его на колени.

– Я – Крэйвен! – крикнул он существу. – Я – бесстрашный охотник!

Сергей бросился на спину чудовища и ударил в шею, расплющив сотни пауков. Погружаясь в бурлящую массу, скреплённую паутиной и силой воли, Сергей молотил кулаками, пробиваясь к самому чреву кошмара, к самому его сердцу.

– Я – Крэйвен, – кричал он, и его голос возносился до небес, слышный богам и чудовищам. – Я отвернулся от погрязшего в пороке мира, от этой сточной канавы, зовущей себя цивилизацией, и нашёл смысл жизни в первобытных, незапятнанных джунглях!

Пауки перегруппировались и вцепились в левую руку Сергея, пытаясь повалить. Оскалившийся, растрёпанный, Сергей нанёс новый удар, желая послать всех пауков в их паучью Вальгаллу.