Текст книги "Особняк самоубийц"

Глава 4. Завидный жених

1980-е, Москва

Несмотря на метель, самолет из Италии благополучно приземлился в Шереметьево. Натянув капюшон куртки на голову, Альберт Барятьев спускался по трапу. Он только что вернулся из заграничных гастролей.

Мать жила отдельно от сына, Белла Леонидовна не любила родовой особняк, и сколько Альберт ни уговаривал родительницу переехать к нему, она не соглашалась.

– Зря ты туда, сынок, перебрался, – с затаенным страхом крестилась она. – Нехорошая аура у дома, смертью от него несет.

Альберт снисходительно посмеивался, а в глубине души даже радовался, что мать так суеверна, все-таки жить без нее было вольготнее.

– Не верю я в эти сказки. К тому же священник все уголки и закутки дома освятил, святой водой окропил и с ладаном прошелся везде.

Белла Леонидовна печально вздыхала и качала головой.

– Все равно ты меня не убедишь. Слишком много нехорошего связано с этим домом. Нельзя в нем жить, тем более тебе его под музей дали. Вот и устрой в особняке музей, а живи здесь.

Новый муж матери, Казимир Иванович Загоруйко, моложавый мужчина с военной выправкой, подхватывал:

– Да-да, такое здание больше подходит под музей или театр. Но как там можно жить?

– Прекрасный дом, – упорствовал Альберт. – Мне там вполне уютно. Отдельное жилье в центре столицы – это фантастика! У меня даже свой небольшой дворик есть. Что хорошего в многоэтажке? Форменный улей.

Большая квартира с высоченными потолками на Пречистенке досталась Белле Леонидовне от предыдущего мужа, профессора Белоусова. После его смерти она недолго оставалась вдовой, вскоре встретила Казимира Ивановича, и они поженились. Военный врач в отставке во всем подчинялся красивой, властной супруге, обожал ее и жил по установленным ею правилам.

В ожидании Альберта Белла Леонидовна приготовила праздничный ужин. Казимир Иванович тоже толкался на кухне, колдуя над фруктовым салатом с грецкими орехами.

Мать расцеловала румяного с мороза Альберта, едва он вошел.

Альберт не менее тепло приветствовал родительницу, немедленно вручив ей заграничные подарки.

Счастливая Белла Леонидовна вертелась перед зеркалом, примеряя новые наряды. Казимир Иванович с удовлетворением разглядывал привезенные пасынком часы.

Надевая модные серьги, мать вдруг ревниво протянула:

– Кстати, как твоя Юлия? Надеюсь, вы с ней не в одном номере жили?

Помрачнев, Альберт недовольно буркнул:

– Я, между прочим, давно не мальчик.

– Ладно, ладно, это я так, – заюлила Белла Леонидовна. – Если хочешь, пригласи ее к нам на ужин в субботу.

– Ты это серьезно? – не поверил Альберт.

– Вполне. Да, Казимирчик? – обернулась она к мужу за поддержкой.

С сожалением оторвавшись от часов, Казимир Иванович с готовностью закивал:

– Конечно, Белочка.

– Ловлю на слове, – усмехнулся Альберт. – В субботу ждите нас с Юлей на ужин.

Засидевшись за разговорами до полуночи, Альберт остался ночевать у матери.

Но ранним утром вызвал такси и уехал домой.

Было около семи часов утра. На улицах тускло горели фонари, шел пушистый, густой снег. Было так красиво, что у Альберта зашлось сердце. «Что может быть прекраснее Москвы и России?!» – восхищенно умилился он. Затем открыл калитку и вошел во двор.

В окнах особняка было темно. Прислуга – две молодые женщины – еще спала.

Поднявшись по заснеженным ступенькам, Альберт попытался открыть дверь. Но замок не поддавался. Он подергал медное большое кольцо – никакого результата. Альберт разозлился: дверь закрыли изнутри на засов, хотя знали, что хозяин должен приехать.

Он раздраженно нажал на кнопку звонка. Минут через десять в окнах зажегся свет, и дверь распахнулась.

Заспанная домработница сконфуженно заулыбалась.

– А мы думали, что вы завтра приедете.

В полдень Альберт позвонил Юле и передал приглашение матери.

К его изумлению, возлюбленная восприняла это известие без энтузиазма и, сославшись на сильную занятость, отказалась от визита.

Альберт разозлился и устроил Юле скандал с дознанием. Но Юля бросила трубку.

Беспощадная ревность обожгла артиста, казалось, страсть к Юле вспыхнула с новой силой, а девушка не брала трубку. Альберт впал в отчаяние, он позвонил матери и поделился с ней своим горем.

Белла Леонидовна мгновенно просекла ситуацию и стала действовать хитростью. Она сочувственно проворковала:

– Раз Юлия не может, давай перенесем встречу, придем сами к ней на спектакль. Сделаем сюрприз. Я куплю для нее дивные розы.

– А это идея! – оживился Альберт. – Купим розы и приедем без предупреждения.

Внутренним взором он видел Юлю в объятиях коварного соперника и хотел уличить ее в неверности.

– Конечно, сынок, все сделаем, как скажешь.

Ненависть к пассии сына кипела в душе Беллы Леонидовны.

«А вот пусть выкусит! – скрежетала зубами она от бессильной злобы. – Костьми лягу, а не станет она женой моему мальчику».

Глава 5. Любовь, похожая на сон

Наденька выросла в семье провинциальных врачей. Сейчас семья была самая простая, но в начале двадцатого века прадед по линии отца занимал высокую должность в правительстве.

Ребенком Надя подолгу рассматривала в бархатном альбоме старинные фотографии. Прадедушка с бородкой и усами и прабабушка в длинном нарядном платье, с уложенной вокруг головы косой пшеничных волос оживали, и девочка шепотом беседовала с ними.

Надя росла мечтательной, впечатлительной и несколько нервной. Она никогда не была красавицей – худенькая, невысокого роста, с тоненькими ручками и ножками, с большим ртом, она напоминала лягушонка, но очень милого лягушонка, и вызывала чувство трогательности. Несмотря на забавную внешность, было в ней своеобразное очарование. Особенно хороши были Надины глаза редкого фиалкового цвета, подобные аметистам.

С Симой они дружили с детства. Почему их дружба так крепка, многих удивляло. Грубоватая, с хитрецой Сима часто подсмеивалась над мечтательностью Нади и за глаза нашептывала подружкам, что у Надьки одни тараканы в голове. Тем не менее Надя училась на отлично, а Сима была всего лишь крепкой троечницей. К тому же добродушную Надю все любили, а Сима этим не могла похвастаться.

Святочное гадание оставило сильный след в тонкой душе Наденьки. В ту же ночь ей приснился жених, она видела его настолько явно, что, проснувшись, искала взглядом.

Сима распустила в школе слух о том, что Надьке при гадании померещился в зеркале жених, смеялась, что она совсем чокнулась. Но, как ни странно, одноклассницы поверили Наде и с восторгом расспрашивали о гадании и силуэте в зеркальном коридоре.

И Сима затаила нешуточную злобу на подругу, даже поклялась отомстить ей за то, что Надя вновь в центре внимания и объект всеобщего обожания.

За подготовкой к выпускным экзаменам быстро закончилась зима, промелькнула весна, и прозвенел последний звонок.

Наденька растрогалась и даже заплакала, когда крохотная девчушка в школьной форме, в белом накрахмаленном переднике и с огромными бантами пробежала по двору с колокольчиком в руках. Только сейчас она поняла, что детство и отрочество закончились. Впереди новая, пугающая неизвестностью взрослая жизнь.

Все дальнейшее происходило как во сне: промчался выпускной бал с его вальсами и гулянием до утра по сонным улочкам городка; пролетели вступительные экзамены в университет… И вот Надя уже студентка, с чемоданом в руках она садится на утренний автобус и едет в Москву, заселяться в общежитие.

Наденьке повезло, ее поселили в двухместную комнату. Ее соседка уже заселилась. На кровати у окна сидела рыжеволосая кареглазая девушка со вздернутым носиком.

– Я – Вера, – приветливо улыбнулась девушка. В ее глазах неудержимо плясали смешинки.

– Надежда, – радостно ответила Наденька.

– Вам бы еще сюда Софью – мать мудрости, – со слабой улыбкой проговорила замученная заботами и проблемами, рано постаревшая мать Нади, которая приехала устраивать дочь.

– Нет, уж лучше Любовь, – засмеялась Вера.

– Рановато вам еще, – поджала губы Надина мать. – Сначала выучитесь.

Учеба в университете отнимала много времени, после занятий Надя часами сидела в библиотеке.

Библиотекарша была завзятой театралкой и страстной поклонницей таланта артиста Альберта Барятьева и посещала все спектакли с его участием. Это было несложно, ее тетка работала кассиршей в театре и снабжала ее билетами. Как-то у библиотекарши случайно остался лишний пригласительный билет на творческий вечер с Барятьевым, и она предложила его Наденьке. Пригласительный билет был на два лица, и она позвала с собой Верочку.

На мероприятие Надя надела выпускное платье – нарядное, бледно-голубого цвета. Верочка же, наоборот, нарядилась строго – в темно-синее платье с белоснежным отложным воротничком.

Девушки выделялись среди приглашенных. Дамы в вечерних туалетах скользили пренебрежительными, насмешливыми взглядами по провинциальным нарядам студенток. Мужчины, напротив, бросали любопытные взоры на молоденьких красавиц.

Рассматривая фотографии артистов на стенах, наряды гостей, обстановку, подружки не сразу увидели виновника торжества.

Заслуженный артист Альберт Барятьев стоял посреди большого зала, окруженный поклонниками. Он вдохновенно вещал о своих творческих муках.

Наденька бросила на Барятьева взгляд и остолбенела. Перед ней стоял жених, увиденный в зеркале во время святочного гадания. Такое же бледное лицо, такие же черные волосы, синие глаза… Актер повернулся в ее сторону. Несомненно, это был он! Не в силах отвести взгляд, Наденька замерла. Верочка дергала ее за руку, что-то говорила, но Наденька не слышала ничего и зачарованно смотрела на Барятьева.

Почувствовав взгляд девушки, Барятьев обратил на нее внимание.

Восторженно раскрытый крупный рот, удивленно распахнутые глаза, хрупкая фигурка девочки-подростка, растерянный вид… Наденька показалась Альберту жалкой и нелепой, и он милостиво улыбнулся девушке.

Стоявшая рядом с Барятьевым надменная красавица перехватила заинтересованный взгляд любовника и ревниво оскалилась.

– Какая смешная девчонка, – презрительно кивнула она на Наденьку. – На лягушку похожа.

Но отношения Альберта и Юли переживали не лучшие времена, и, чтобы позлить свою спутницу, Барятьев еще раз улыбнулся Наде и решительно шагнул в ее сторону.

– Вы – прелесть, – проворковал он Наденьке. – Настоящая царевна-лягушка на балу.

Ошеломленная девушка не знала, радоваться или огорчаться столь странному комплименту, и на всякий случай растерянно заулыбалась. А затем смело протянула руку и произнесла:

– Меня зовут Надя.

– Альберт Барятьев, – усмехнулся Альберт и легонько пожал девичью хрупкую ладошку.

Юля пренебрежительно смерила взглядом Наденьку и саркастически фыркнула.

А Барятьев, взяв Наденьку под руку, нагнулся к ней и, щекоча своим горячим дыханием, спросил:

– Вам нравятся фильмы, в которых я снимался? Или вы больше любите спектакли?

От счастья, что этот мужчина обратил на нее внимание, у Наденьки закружилась голова.

– Вы гений! – восторженно выдохнула она, хотя не помнила ни одного фильма с его участием и не видела ни одного спектакля.

Юля вспыхнула от негодования и начала отчаянно флиртовать с рядом стоявшим мужчиной.

Барятьев заметил это и побледнел от гнева, но сдержался.

Наденька тоже заметила и поведение красавицы, с которой недавно общался Альберт, и его реакцию и мило защебетала, чтобы отвлечь мужчину.

Злость Альберта отступила, периодически косясь на любовницу, он слушал, как Наденька с упоением рассказывает о своем городке, об экзаменах и еще о каких-то пустяках. Ему было совершенно неинтересно, но он делал увлеченный вид и сладко улыбался. Увидев досаду на лице Юли, он получил огромное удовольствие, и его ревность к ней растаяла без следа.

Юля же окончательно обиделась на Барятьева и, не прощаясь, демонстративно покинула зал под ручку с новым кавалером.

К своему удивлению, Барятьев спокойно пережил поступок своенравной любовницы и поехал провожать новую знакомую и ее подругу.

У общежития, видя, с каким ожиданием девушка смотрит на него, Альберт не стал ее разочаровывать и взял в свои ладони ее руки.

Наденьку вдруг как током ударило. Сильное, неведомое ранее чувство нежности накрыло ее с головой, ей вдруг стало так хорошо и покойно, как никогда еще не бывало. Вдруг Альберт нагнулся и поцеловал Наденьку. От неожиданности девушка дернула головкой, и его поцелуй пришелся ей в нос, это рассмешило их обоих.

И Альберт вдруг подумал, что девочка очень и очень мила.

– Возьми, – сунул он в ладошку Наде визитную карточку. – Позвони, если захочешь встретиться еще, буду ждать.

Надя радостно пообещала:

– Обязательно позвоню.

Ошеломленная Верочка, выбравшись с заднего сиденья автомобиля, молча последовала за своей соседкой к общежитию.

– Он мой будущий муж, – горячечным шепотом произнесла Наденька.

– Да ты что! Вы сегодня первый раз в жизни увиделись, а ты уже – муж, – изумилась Вера. – И кто он, а кто ты…

– Вот посмотришь, я правду говорю, – счастливо засмеялась Наденька.

– Ты сумасшедшая, Надька! – недоверчиво и одновременно восхищенно покачала головой Вера.

Глава 6. Борьба за сына

Белле Леонидовне не пришлось ехать в театр на спектакль любовницы сына, чтобы угодить ему, взбешенная Юля сама позвонила ей.

– Ваш сын – извращенец! – заявила она, даже не поздоровавшись. – Прицепился на творческом вечере к соплячке, ей шестнадцати нет. Можете сообщить Альберту, чтобы он мне больше не звонил!

– Почему бы вам, милочка, самой не сказать это ему? – коварно прожурчала Белла Леонидовна, скрывая радость.

– Он к телефону не подходит, а у меня нет никакого желания дозваниваться ему.

– Что ж, непременно передам.

Положив трубку, Белла Леонидовна задумалась.

«Интересно, что за новая пассия появилась у Альберта? Если молоденькая дурочка, то она его серьезно не зацепит, поэтому не стоит и беспокоиться. Главное, что эта стерва Юлия его бросила. Хотя еще неизвестно, она не из тех, кто сдается. А мой мальчик лакомый кусочек для таких, как она… Небось, уже платье свадебное приготовила. Но, даст бог, мы от нее избавились».

Белла Леонидовна решила закрепить свою победу над врагом и позвонила сыну. Поговорив на разные темы, она словно невзначай заметила:

– Мне Юлия звонила, жаловалась на тебя.

Альберт взорвался:

– Жаловалась?! Вот стерва! Сама сбежала с мужиком, а я виноват!

– Как? – удивилась мать. – А мне она сказала, что это ты оставил ее ради какой-то молоденькой девушки.

– А что еще мне оставалось делать?

– Так ты, может быть, с ней еще помиришься? – разочарованно выдохнула мать.

– Посмотрим на ее поведение.

Хорошо зная самолюбивый характер сына, Белла Леонидовна с притворным сочувствием вздохнула:

– Не переживай. Я знаю, как вам лучше помириться. Давай купим розы и поедем к ней на спектакль, как планировали. Попросишь прощения.

– Да пошла она! – разъярился Альберт. – Подумаешь, царица! Таких, как она, у меня до черта. Никаких роз и унижений! У меня от поклонниц отбоя нет, одна жена Викентьева что стоит, не чета Юльке. Ты видела, какая она красотка? Просто чудо!

– Ты прав, сынок, – подхватила мать. – Замужние женщины лучше всего, единственная опасность – их мужья, особенно если занимают высокие должности. Вот тут берегись!

– У нас с ней платонические отношения, – засмеялся Альберт. – А с Юлей все в прошлом. Слышать про нее не хочу!

Положив трубку, Белла Леонидовна задумалась:

«Может, самой подыскать Альберту жену? Ведь ему уже за сорок, и я уже не молода… Годы идут, останется мальчик один, пропадет. Современные женщины эгоистичны, самостоятельны, хотят, чтобы все вертелось вокруг них, а Альберту нужна жертвенная женщина, такая, чтобы могла свою жизнь полностью посвятить ему. Она должна быть прекрасной хозяйкой, глубоко любящей его, тактичной. Альберт – человек творческий, неординарный, ему нужно поклонение. Нужно взять решение этого вопроса в свои руки».

Белла Леонидовна привыкла, что все нужно решать самой. Жизнь ее не баловала и закалила характер.

Во время революции, когда она была еще маленькой девочкой, родители увезли Беллу в Одессу. Там они надеялись найти корабль и переправиться в Турцию, но не успели, пришли большевики и родителей арестовали. Маленькая Белла осталась с теткой, которая чудом уцелела, выйдя замуж за сотрудника НКВД.

Вскоре из Москвы пришло трагическое известие, что оставшиеся там родственники расстреляны прямо в гостиной собственного дома. Родители Беллы пропали без вести. И как тетка ни пыталась что-нибудь узнать о них через своего мужа, но так и не смогла. Белла осталась в семье тетки и росла с ее сыном.

Время летело быстро, из маленькой девочки Белла превратилась в обворожительную красавицу. Невозможно было пройти мимо нее, не обратив внимания, но она стойко отвергала всех поклонников. Согласилась только на предложение руки и сердца от молодого, но тогда уже перспективного ученого, оказавшегося в Одессе в командировке. Так Белла смогла вернуться в Москву.

Глава 7. Странная выходка певицы Марфы Байзюк

Наши дни, Москва

Для приема клиентов Александра оборудовала уютную комнату с камином на первом этаже.

Треск и запах горящих поленьев умиротворяюще действовали на потрепанную нервную систему посетителей.

Новая клиентка – истеричная, дерганая дама, жена крупного бизнесмена, в прошлом довольно популярная певица Марфа Байзюк, худощавая блондинка с высокой, явно силиконовой грудью, вытянув длинные ноги, лежала на кушетке и ныла, словно электрическая дрель.

– Я уверена, у него есть любовница! До меня он бросил жену, теперь моя очередь. Наверняка нашел помоложе.

Александра бесстрастно повторила:

– Не накручивайте себя, Марфа. Помните, мысль материальна. Настраивайтесь позитивно. Лягте удобнее и закройте глаза, расслабьтесь. Сейчас вы услышите плеск волн, глубоко и свободно вдохнете морской воздух… – Александра распылила по комнате немного освежителя «Морской бриз». – Вы лежите на теплом песке, вас касается ласковый, легкий морской ветерок. Ваши ноги и руки наливаются теплом, тяжелеют…

Но госпожа Байзюк никак не желала расслабляться.

– Погодите! – жалобно пискнула она. – Сначала выслушайте меня!

Александра с готовностью кивнула.

– Хотите поговорить?

Байзюк закивала и торопливо начала:

– И на домработницу посматривает, и моей подруге подмигивал, и собаку гладит нежно так… Может, он зоофил?

Александра устало слушала поток болезненных, уродливых фантазий, вызванных нездоровой ревностью и злобой.

– Если вы не приведете в порядок нервы, то вам придется обращаться не ко мне, а к психиатру, – произнесла она, когда Марфа сделала паузу.

Байзюк тревожно встрепенулась.

– Это вы серьезно?

– Более чем, – строго сказала Александра. – Поэтому давайте продолжим процедуру, а потом поговорим.

Марфа криво улыбнулась и выдала:

– А как вы думаете, Надежда Барятьева, которая, между прочим, проживала в этом доме, нуждалась в помощи психиатра?

– Трудно сказать, я не знаю, – растерялась Александра. – А почему вы спросили?

– Зачем вы сняли этот дом? – перебила ее Байзюк.

– На это были причины, – удивленно протянула Александра.

– Да? А мне кажется, что вы в сговоре с моим мужем, – недоверчиво произнесла Байзюк.

Александра была изумлена.

– Не понимаю, о чем вы…

– Как о чем? О том, что он снял вам этот дом для того, чтобы вы меня сделали сумасшедшей!

Александра покраснела от негодования, но взяла себя в руки, все-таки она профессионал.

– Марфа, я даже не знакома с вашим мужем, – холодно и спокойно сказала она. – У вас паранойя.

Но Марфа словно не слышала.

– Сколько он вам заплатил? – кричала она. – Я заплачу больше! Только…

– Марфа, успокойтесь, – прервала ее Александра. – Если вы мне не доверяете, то нам лучше прекратить сеанс.

Байзюк притихла, затем, робко взглянув на Александру, пробормотала:

– Извините, я вся на нервах. А как только вошла сюда, сразу решила, что это идея моего мужа. Что это он хотел, чтобы я оказалась в этом доме, чтобы со мной произошло, как с Надей… Мы же с ней подругами были.

– Я с вашим мужем не знакома, – повторила Александра. – Я сняла этот дом сама, потому что так сложились обстоятельства. И при чем здесь Надежда Барятьева, может, объясните? Иначе я не знаю, что мне с вами дальше делать.

Марфа встрепенулась.

– Вы же психолог, сделайте что-нибудь, чтобы я не нервничала.

– Тогда нужно выявить вашу проблему. Расскажите, что вас тревожит. И как это связано с Барятьевой.

Марфа немного успокоилась и начала рассказывать:

– Надя была замечательной. Доброй, гостеприимной. Мы сблизились с ней на одной тусовке в театре, хотя знакомы были и раньше… В одном кругу вертелись. – Байзюк резко отняла руки от лица и истерично хихикнула. – Кстати, ее муженек был еще тот кобель, ни одной юбки не пропускал. И меня с ним грех попутал. Вот, наверное, и плачу за это.

Александра успокаивающе проговорила:

– Считайте, что это не вы, а ваши гормоны согрешили. Процессом воспроизводства себе подобных управляет природа, если бы этого не происходило, жизнь давно бы прекратилась. Молодость – самый репродуктивный период жизни человека, гормоны фонтанируют, давят на сознание, поэтому так много делается глупостей. К старости гормоны успокаиваются, и человек становится мудрее и воздержаннее. – Она иронически усмехнулась.

– Правда? – по-детски доверчиво спросила Марфа. – Вы такая умная, с вами все понятно, и мозги на место встают, а вот когда прихожу домой, то все начинается снова. – Она помрачнела. – Боюсь, что закончу, как Надя. Надя ведь безумно любила мужа и дико ревновала его, а теперь у меня похожая ситуация, теперь мой муж выбрасывает фортели.

Наблюдая за Марфой, Александра думала:

«Что-то здесь нечисто, видимо, в подсознании Марфы глубоко, словно прочно вбитый гвоздь, сидит чувство вины перед Надеждой Барятьевой. Смерть подруги, видимо, трансформировала это чувство в тревожное, мистическое состояние неизбежной расплаты и вселило в нее панический страх. Странно, что у такой легкомысленной, беспечной и в то же время хваткой, хищной женщины, как Марфа, кратковременные отношения с мужем подруги вызвали такое сильное нервное расстройство. Нравственность и тонкость души у нее, похоже, отсутствуют. Неужели в ней дремлет нервно-психическое заболевание и история с Барятьевой лишь усугубила его? Или здесь что-то другое?»

– Почему вы боитесь, что с вами случится что-то подобное? – осторожно и ласково, словно у ребенка, спросила Александра. – Откуда такие ужасные мысли?

Марфа горестно покачала головой.

– Не могу объяснить это словами, но атмосфера в моем доме сильно напоминает ту, в которой пребывала Надя накануне своей ужасной смерти.

– Чем именно?

Байзюк нервно сжала руки и хрустнула пальцами.

– Мой муж относится ко мне как к чему-то неодушевленному, как к мебели. – Она разомкнула пальцы и села. – Он потерял ко мне интерес.

Александра устроилась в кресле рядом с кушеткой.

– Это бывает время от времени в отношениях между мужчиной и женщиной. А потом проходит, наступает новый этап.

– А если нет? – испуганно заморгала Марфа. – Если это конец?

Александра вздохнула.

– Но иногда отношения нельзя оживить. Может случиться, что это просто не ваш мужчина и надо расставаться.

Клиентка от волнения стала хватать ртом воздух.

– Да вы что! – возмущенно крикнула она. – Как это расставаться?! Разводиться?! Да я на него жизнь угробила! Петь бросила ради него, а вы говорите – расставаться! И у меня своего ничего нет, а он при разводе оставит меня нищей.

Откинувшись на спинку кресла, Александра приготовилась к долгому тягостному разговору и изрекла:

– Огромная ошибка женщин в том, что они или связывают замужество с понятием рабства, или отказываются от собственного самовыражения. Женщина должна быть независима от любых обстоятельств, иметь профессию и возможность выжить, несмотря ни на что.

– Да он мне сам не давал работать, говорил, чтобы я дома сидела, – грустно вздохнула Байзюк. – Хотел, чтобы я воспитанием ребенка занималась.

– Хорошо, допустим, вы разведетесь, но если у вас ребенок, то, соответственно, алименты будете получать немаленькие.

Марфа насмешливо сверкнула глазами.

– Не смешите меня! У этого кровососа снега зимой не выпросишь, а вы говорите – алименты…

– Если ваш муж такой жадный, как вы могли предположить, что он оплачивает мне аренду? – усмехнулась Александра.

Марфа фыркнула.

– Действительно, глупость сморозила. Но я уже с ума схожу из-за этой твари. А ребенка он мне не отдаст, из вредности отсудит, и будет моего сыночка воспитывать какая-нибудь его очередная молоденькая дрянь, ненавидящая моего мальчика. Я бы этого урода убила! – возбужденно воскликнула Марфа. – Козлы они, эти мужики. Сейчас полно таких, кстати. Надин муж тоже над ней издевался.

Александра оживилась:

– Что вы имеете в виду?

– А то и имею, что говорю. Только Альберт еще хуже был, чем мой муженек, мой-то против него умом не вышел. Тот изощренно мучил жену. Больной на всю башку был, да и мамашка его тоже «ку-ку», – повертела у виска Байзюк. – Крови Наде попортила немало.