Текст книги "Особняк самоубийц"

Глава 16. Крах семьи Марфы Байзюк

В доме было темно и тихо. Марфа бесшумно скинула куртку в прихожей и на цыпочках пробралась в свою спальню. Зашла в ванную, приняла душ, надела халат и поспешила в комнату сына.

Сын уже сладко спал. Осторожно поцеловав ребенка, Марфа с нежностью вдохнула его запах и, подоткнув одеяло, бесшумно удалилась.

Утром ее разбудил грубый окрик мужа:

– Дрыхнешь! Перегаром на весь дом несет! Шлялась где-то всю ночь, бросив ребенка! Мать еще называется!

Марфа с трудом оторвала голову от подушки и увидела перекошенное злобой лицо мужа. Голова раскалывалась от боли, в горле першило.

– С ума сошел? – прохрипела она. – Чего орешь?! Антошу разбудишь.

– Антон давно в школе, – издевательски бросил муж. – Скоро обед, а ты дрыхнешь без задних ног. Меня абсолютно не волнует, где ты таскаешься, мне уже надоело считать твоих качков. Опять какой-нибудь очередной фитнес-тренер. Но меня волнует мой сын, своим поведением ты травмируешь ребенка.

Сначала Марфе показалось, что это ей снится, потому что прежде Петр ничего подобного себе не позволял, а сейчас его точно подменили. Изумленно глядя на налитые ненавистью глаза мужа, она приподнялась в постели и тут же сползла на подушку от сильного приступа кашля.

Одетый с иголочки и уже готовый к выходу, Петр крикнул:

– Алкоголичка! Еще и заразу где-то подцепила! – Он обернулся и крикнул: – Яна, идите сюда!

Горничная мгновенно появилась на пороге и с готовностью уставилась на хозяина.

– Слушаю.

Брезгливо кивнув на жену, Байзюк произнес:

– Приглядите за хозяйкой, Яна, и ни в коем случае не давайте ей спиртного. Человек болен алкоголизмом.

Марфа гневно взглянула на мужа.

– Петя, ты точно мозгами съехал! Когда это я пила?

Не прореагировав на ее слова, Байзюк обратился к домработнице:

– В случае чего будете свидетелем ее неадекватного поведения.

Оскорбленная Марфа открыла рот и попыталась возразить, но из больного горла вырвалось лишь сердитое шипение.

– Не беспокойтесь, все сделаю, как вы сказали, – послушно пискнула Яна.

Петр кивнул и стремительно покинул спальню жены.

Яна метнулась за хозяином, и из прихожей донесся ее звонкий смех, а Байзюк ей что-то говорил.

Ошеломленная Марфа даже в кошмарном сне не могла себе представить, что так скоро наступит конец ее отношений с мужем, и тем более таким образом.

«Можно прожить с человеком всю жизнь и так и не узнать, что он из себя представляет на самом деле. А вот станешь от него зависимой и сразу увидишь – кто перед тобой», – горько подумала она.

Качаясь от слабости, Марфа поплелась на кухню. Просить о чем-то нахальную горничную не хотелось.

Она сама включила чайник и полезла в холодильник за лимоном. В дверях тут же нарисовалась Яна. Встав за спиной Марфы, она стальным голоском спросила:

– Надеюсь, вы не водку ищете?

Марфа смерила горничную испепеляющим взглядом.

– Вы что, не видите, я заболела! Мне не до водки. Тем более что водку я вообще не пью.

Тем не менее Яна, недоверчиво покрутив носиком, сунулась в холодильник и, вытащив початую бутылку водки, унесла ее с собой.

Марфа только покачала головой и, сделав себе чая с медом и лимоном, вернулась в постель.

Не дождавшись звонка от клиентки, Александра сама позвонила ей.

– Я заболела, – с отчаянием пробормотала Марфа. – Как только мне станет лучше, перезвоню.

Горячий чай не помог, ей стало еще хуже, и она попросила Яну вызвать врача, но девица отказалась.

– Петр Антонович мне указаний на этот счет не давал.

Марфе пришлось самой вызывать доктора.

Осмотрев пациентку, врач определил, что у нее сильная простуда. Выписав лекарство, он отдал рецепт домработнице и велел немедленно идти в аптеку.

Яна не осмелилась ослушаться врача и покорно отправилась за лекарством.

К вечеру температура спала, и Марфе полегчало. Услышав, что муж вернулся, она вылезла из постели, чтобы объясниться с ним.

Завидев супругу, Петр позеленел от злости.

– Ты чего по квартире шляешься, заразу разносишь?

Марфа попыталась усовестить мужа. Но Петр мгновенно пришел в ярость.

– Нечего мне морали читать, лицемерка! Ты у меня вылетишь отсюда. И родительских прав тебя лишу, сына тебе не видать как своих ушей.

У Марфы затряслись губы.

– Ну ты и сволочь! Запомни, если ты у меня Антошу отберешь, я тебя убью!

Байзюк завопил:

– Яна! Яна, иди сюда! Подтверди, что ты слышала, как эта психопатка угрожала убить меня. Ты должна подтвердить это в суде.

– Конечно, Петр Антонович, – отчеканила мгновенно появившаяся горничная.

Глава 17. Любопытная незнакомка

Встревоженная разговором с Марфой Байзюк, Александра поделилась с Зинаидой:

– Похоже, у Марфы совсем дела плохи, и голос простуженный.

– Да с мужем, небось, разругалась, – отозвалась домработница. – Вот придет и будет вам жаловаться опять.

– Хорошо, сегодня пятница и нет приема, – с наслаждением потянулась Александра.

Зинаида молча кивнула, соглашаясь.

– Пойду с Альмой погуляю, – сказала Александра, направляясь к двери. – А ты пока обедом займись.

На дворе было зябко, вокруг лежал редкий сухой снег. Он запорошил и машину Марфы. Альма подбежала к автомобилю и нырнула под него.

Александра позвала собаку и не спеша зашагала вокруг дома.

Небольшой дворик некогда был засеян газонной травой, которая безобразно разрослась и, подобно ржавым болотным кочкам, топорщилась повсюду вплоть до высокого металлического забора с воротами и калиткой.

Дом имел два входа – парадный с фасада и запасной позади. После революции запасной ход был наглухо закрыт, но когда Альберт Барятьев получил дом в аренду, он восстановил его в первозданном виде.

Александра подошла к маленькому крылечку, ведущему к двери. По пыльному дерматину она поняла, что дверью давно не пользовались.

«До запасного хода мы с Зинаидой не добрались, – подумала она. – А ведь вполне возможно, что именно где-то здесь Барятьевы могли спрятать старинные бумаги, которые видела Марфа. Нужно будет сегодня поискать в этой части дома. Заодно и подвал осмотреть».

Внезапно Александра почувствовала чей-то взгляд и обернулась.

Вцепившись в тонкие прутья ограды, по ту сторону забора стояла женщина средних лет в черной кожанке, клетчатой толстой шерстяной юбке и рыжих ботинках. Наряд завершала претенциозная шляпка с вуалью. Женщина пристально рассматривала Александру.

– Давно здесь живете? – раздался ее слегка хрипловатый голос.

– Нет, а что?

Женщина усмехнулась.

– Да я просто так спросила. Дом долго стоял пустой, а тут вдруг свет в окнах. Вот мне и интересно стало.

– Вы наша соседка? – оживилась Александра.

– Нет, я здесь работаю неподалеку.

– И где, если не секрет?

– Да тут, в одном офисе, – неопределенно махнула рукой незнакомка. – И дорого за проживание платите?

В голосе женщины Александра уловила неприязнь, хотя выражение ее лица было вполне дружелюбным. К тому же Александре не понравилась ее бесцеремонность.

– Зачем вам это знать?

Незнакомка язвительно усмехнулась.

– Небось, не меньше десяти тысяч евро или зеленых в месяц.

– Слушайте, какое ваше дело? – рассердилась Александра. – Кто вы такая?

Ухмыльнувшись, дамочка отлипла от забора и резво понеслась по переулку к метро.

– Странная… – пробормотала Александра и, подхватив Альму, вернулась в дом.

Судя по запаху, Зинаида готовила на обед что-то невообразимо вкусное.

– Вам Марфа Байзюк звонила, – сообщила она.

– Что же ты меня не позвала? – упрекнула Александра.

– Так она сказала, что позвонит позже. А с кем вы во дворе разговаривали? Я в окно видела.

– Да какая-то странная тетка ко мне привязалась, интересовалась, сколько я за наем дома плачу.

– Ходят тут всякие! – возмутилась Зина.

Александра покосилась на булькающие кастрюльки.

– Ой, как есть хочу!

– Надо вас скорее накормить, а то, вижу, любопытная тетка вам настроение испортила, – улыбнулась Зина.

– Действительно, давай пообедаем, а потом подвал и запасной выход осмотрим. Может, там найдем что-нибудь интересное.

Зинаида только вздохнула, заниматься поисками неведомо чего ей не хотелось, но возражать хозяйке она не стала.

«Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало».

В кабинете зазвонил телефон.

Александра поспешила туда и взяла трубку. Звонила Марфа. Она уже хрипела не так сильно, как утром.

– У меня тут такое! – простонала она и рассказала о конфликте с мужем. – За машиной приеду, как только встану на ноги. Конечно, если супруг со служанкой меня не уморят, – закончила она.

– Зная ваш боевой характер, уверена, это им придется бегством спасаться. Все будет хорошо, Марфа, – подбодрила ее Александра.

– Если бы, – уныло протянула Марфа.

Александра положила трубку и пошла обедать.

После обеда они с домработницей спустились в подвал. Дверь в подвал была закрыта на амбарный увесистый замок. Но Зинаида нашла коробку с ключами и открыла замок.

Основная часть подвала была заложена старинной кладкой, которая рдела местами из-за отвалившейся штукатурки. Остальное место занимал различный хлам.

Закрыв подвал, женщины отправились к запасному выходу.

Пройдя короткий коридор в задней части дома, они оказались на небольшой площадке перед дверью, обитой дерматином. Скудный свет проникал сквозь грязное окно.

Зинаида разволновалась:

– Ой, пылищи-то сколько! Пойду за ведром с тряпкой сбегаю.

– Погоди, – остановила ее Александра. – Потом помоешь, давай сначала посмотрим, что здесь есть.

Небольшой отсек перед дверью, как и подвал, оказался захламлен старыми сломанными вещами, которые прежним хозяевам было жаль выбросить, а отремонтировать руки не доходили.

Зина отодвинула старый сломанный стул и стала разбирать угол, забитый поломанной бытовой техникой.

– Надо выкинуть это старье, – загорелась Александра.

– А вдруг хозяева заругаются? – забеспокоилась домработница.

– Ерунда! – беспечно отмахнулась Александра. – Хозяева боятся этого дома как чумы, вряд ли они знают, какие вещи здесь есть. Ты бы видела, как отсюда рванул нынешний владелец, когда я попросила его показать дом!

– Да ну! – удивилась Зинаида. – Чудной какой.

– Не то слово – чудной, – задумчиво пробормотала Александра, остановив взгляд на лестнице, ведущей наверх. Она взялась за старые, гладкие, покрытые лаком перила и ступила на лестницу.

– Вы куда? – крикнула Зинаида.

Не ответив, Александра поднялась по скрипучим ступенькам винтовой лестницы и оказалась на чердаке.

Просторное чердачное помещение оказалось полупустым.

Посредине валялся табурет, поблизости от него на полу белел очерченный мелом силуэт. Затаив дыхание, Александра подошла ближе.

Она поняла, что это то самое место, где погибла Надежда Барятьева. Убраться здесь и стереть меловой контур никто не удосужился, а они с Зиной дошли до задней части дома только сейчас. Неприятное чувство охватило Александру, она невольно похолодела.

Сзади послышался шум, нервы Александры не выдержали, и она громко взвизгнула.

– Не пугайтесь, это я. – В дверях показалась рыжая макушка Зины. – А мы здесь с вами еще не были.

Глава 18. Белла Леонидовна на смертном одре

1980-е, Москва

На фестивале театрального искусства Ева Михайловская блистала. Длинное бархатное темно-синее платье ладно облегало ее стройную фигуру и подчеркивало белизну и атласную нежность кожи. Белокурые волосы как бы небрежно, но очень искусно были забраны вверх и придавали ей томность и пикантность.

Окружающие восторженно перешептывались: «Наконец Барятьев нашел свою вторую половину» – и ждали дня, когда он объявит о помолвке.

Правда, наряду с этими слухами ходили и другие, что у красавицы актрисы имеется высокопоставленный покровитель, но донести этот слушок до Барятьева, даже анонимно, желающих не нашлось.

Стоя рядом с возлюбленной и упиваясь восхищенными взглядами толпы, обращенными на Еву, Альберт окончательно решил сделать ей предложение.

Но каким-то непостижимым образом его намерение угадала маменька. Ее вдруг ни с того ни с сего охватило чудовищное предчувствие, что сыну грозит женитьба. Белла Леонидовна срочно прикинулась смертельно больной и призвала Альберта к себе.

Это случилось как раз в тот день, когда Альберт решил вручить Еве кольцо и готовил торжественную речь, чтобы предложить девушке руку и сердце. Он забронировал на вечер столик в дорогом ресторане и послал Еве приглашение. Но тут позвонил Казимир Иванович и сообщил, что Белла Леонидовна слегла и просит сына немедленно приехать.

В спальне больной шторы были опущены, в комнате сильно пахло лекарствами.

Бледное, без кровинки лицо матери своей безжизненностью испугало Альберта. Открыв глаза, Белла Леонидовна трагически прошептала:

– Сыночек, врачи хотели госпитализировать меня, но я отказалась, уж лучше дома умереть.

Альберт кинулся к телефону вызывать «Скорую», но мать его остановила:

– Я знаю, доктора не помогут. Не мучай меня!

Альберт сел у изголовья ее кровати и задумался.

Надо же, мать заболела в тот момент, когда он наметил сделать предложение Еве, – это плохой знак. И отменить встречу с Евой он не может, как раз сейчас у нее закончилась репетиция, и Ева поехала к парикмахерше, телефон которой Альберту неизвестен. И поехать в ресторан он не может, не бросать же умирающую мать. Нужно уговорить ее пригласить врача. Узнать, насколько серьезна ситуация.

Альберт осторожно положил ладонь на тоненькую, высохшую, безжизненную руку матери.

– Мама, ты зря раскисла. Я позвоню друзьям, у тебя будут самые лучшие врачи. Где Казимир Иванович? Нет, я не позвоню, я съезжу и привезу тебе самого лучшего доктора!

Белла Леонидовна закрыла глаза. Ее веки в голубоватых прожилках затрепетали. Она остро почувствовала, что сын хочет сбежать.

– Сынок, ты хочешь бросить меня? А вдруг я умру? – жалобно простонала она.

Альберт задергался, время встречи с Евой неумолимо приближалось. Судорожно кусая губы, он переводил расстроенный взгляд с матери на часы.

– Казимир ушел за лекарствами, – прошептала мать слабым голосом. – Не оставляй меня одну…

– Но он скоро будет, – воскликнул Альберт, но уйти от матери не посмел.

Время от времени он хватался за телефонную трубку в стремлении дозвониться в ресторан и предупредить Еву, что не придет. Нервно набирал номер, вслушивался в продолжительные гудки. Альберт понимал, что тщетно ждет, взять трубку некому, потому что в это время ресторан забит под завязку и все метрдотели заняты, но с каким-то тупым остервенением снова и снова набирал номер.

Белла Леонидовна догадывалась, что сорвала сыну какую-то важную встречу, и наделась, что это встреча с Евой.

Взглянув на часы в очередной раз, Альберт понял, что окончательно опоздал. Он перестал нервно слоняться по комнате и уселся в кресло рядом с матерью.

– Как себя чувствуешь, мама? – уныло спросил он.

– Немного лучше.

– Замечательно! – обрадовался он. – Так, может, я побегу тогда?

Мать укоризненно взглянула на него, ее губы беспомощно дрогнули.

– Хочешь бросить меня?

– Нет, что ты! – смутился Альберт. – Просто я хотел…

– У тебя дела, я понимаю, – вздохнула Белла Леонидовна. – Но ты же можешь перенести все на завтра? Если я не попрощаюсь с тобой перед смертью, ты будешь переживать, и мне на том свете будет плохо.

Альберт понял, что мать его не отпустит, и покорился. В конце концов, он попытается завтра объяснить все Еве, и она наверняка поймет его и простит, ведь она его так сильно любит.

На следующий день, когда матери стало значительно лучше, Альберт приехал к Еве. Девушка встретила его холодно. Презрительно изогнув губы, она процедила:

– Хорошо погулял вчера? Тебя и ночью дома не было! Одного не понимаю, зачем ты это представление устроил? Я как дура просидела два часа одна за столиком, ко мне всякие идиоты клеились, а ты где-то забавлялся! – Выпалив все это на одном духу, Ева уставилась на Альберта.

Альберт почувствовал себя необычайно глупо и стал рассказывать, что заболела его мать. Но по мере того как он говорил, прекрасные глаза Евы наполнялись глубоким презрением. Она не поверила ни единому его слову.

– Вешай лапшу на уши какой-нибудь другой дуре! Со мной такие номера не пройдут! – возмущенно фыркнула красавица и захлопнула дверь.

Злой Альберт вернулся в театр. И у входа неожиданно столкнулся с Наденькой.

– Привет, – обрадовался он. – Где ты пропадала?

– Сессию сдавала, – ответила девушка, стараясь на него не смотреть.

– Так ты учишься?

Только сейчас Наденька поняла, насколько Барятьеву безразлична ее жизнь и она сама, Альберт забыл, что она ему рассказывала, как восстановилась в институте.

– Учусь, – сухо ответила Надя.

Вспомнив свое унижение перед Евой, ее последние слова, Альберт с мстительным удовольствием подумал, что должен ей отомстить, а лучше способа и не представить.

– Ты сегодня вечером свободна? – ласково спросил он Наденьку.

Девушка опешила, ее глаза заблестели, но она неожиданно даже для самой себя ответила:

– Нет, я занята.

Отказ лишь подстегнул Альберта. Он обнял Наденьку и стал жарко шептать ей на ухо о том, как скучал по ней.

Наденька растерялась, земля уходила у нее из-под ног, ведь Альберт ей по-прежнему безумно нравился. Довольный произведенным эффектом, Барятьев коварно улыбнулся.

– После репетиции встретимся на этом же месте, до вечера.

Глава 19. Слух о кладе

Наши дни, Москва

Утром Зинаида заметила, что батареи в особняке почему-то остыли, и вызвала слесаря из местной жилищной конторы. А пока тот осматривал батареи, вкрадчиво выпытывала сведения о прежних владельцах.

Хмурый немногословный мужичок с густыми черными бровями, в помятом синем комбинезоне нехотя бубнил:

– Чудные были господа, сколько я у них ни бывал, все время ругались.

– Ругались? Из-за чего?

Почесывая затылок, мужичок пробормотал:

– Да ни из-за чего, просто так. Хозяйка говорила: вот так делай, а хозяин вмешивался постоянно, кричал: нет, вот так.

– И кто прав был?

– Да, пожалуй, хозяйка. Молоденькая была, но в хозяйстве понимала лучше.

Покрутив вентили, слесарь потрогал батареи в комнатах и заявил:

– Все, работа выполнена, принимайте. С вас полторы тысячи рублей.

– Чего так дорого? – встрепенулась Зина.

Слесарь насупился.

– Ничего не дорого, вон у вас какой домище. За такую работу я с вас, почитай, ничего и не взял.

Домработница не стала спорить и протянула деньги. А затем, беспомощно улыбаясь, попросила:

– А дырку в заборе не почините?

Небрежно засунув купюры в нагрудный карман комбинезона, мужичок сердито сдвинул брови.

– В заборе, говорите?

– В заборе, – закивала Зинаида.

– Что, опять?

– Почему опять?

– Так в заборе, почитай, уже третий раз прутья выпиливают, руки бы за это оборвал! – решительным шагом направляясь во двор, проговорил слесарь.

Домработница засеменила за ним.

– А вы сделайте так, чтобы больше не смогли выпилить, я вам заплачу сколько скажете.

Потоптавшись вокруг выломанного прута, слесарь вытащил из пачки сигарету и закурил.

– Тысячи три с вас возьму, – не глядя на Зинаиду, заявил он.

– Три так три, – вздохнула она. – Только не пойму, кому в голову взбрело забор ломать?

– Так известно кому! – Слесарь сплюнул в сторону и, швырнув окурок, притоптал его. – Ихняя прислуга, – неопределенно мотнул он головой в сторону особняка, – сказывала, что клад в доме имеется, поэтому, желая золотишко найти, кладоискатели забор ломали, чтобы в дом попасть.

– И давно это было? – с остановившимися от ужаса глазами спросила Зина.

– Так месяца за два, за три до того, как хозяйка повесилась.

У домработницы аж скулы свело от этой новости, и она вдруг заторопилась.

– Ладно, вы забор чините, как сделаете, позовете, а я побегу, у меня работы полно.

Слесарь недовольно проводил ее взглядом и начал куда-то звонить по мобильнику.

А Зинаида стремглав влетела в кабинет Александры и, несмотря на то что та была не одна, а на кушетке возлежала клиентка, заголосила:

– Вы не представляете, Александра, какой ужас! Этот забор уже два раза ломали, и буквально перед смертью жены артиста. Слесарь говорит – из-за клада.

Смерив помощницу по хозяйству гневным взглядом, Александра сердито прошипела:

– Вы что, не видите, я занята?

Опомнившись, Зинаида извинилась и выскочила за дверь. Но было поздно, клиентка – Павлина Кузьмина, владелица сети бутиков, живо заинтересовалась словами Зины. Желто-зеленые хищные глаза впились в психолога.

– О чем это она?

– Да так, о ерунде всякой, – отмахнулась Александра.

– Как же о ерунде? – Павлина приподнялась с кушетки. – Ваша домработница про забор говорила, про то, как его сломали, когда клад искали. А про владелицу этого дома я много слышала. И про этот особняк много разного болтают… Как интересно! Я люблю всякие страсти! Можно я у вас тут переночую? – Ее глаза заблестели, морщины разгладились, и Павлина даже помолодела. – Я вам заплачу, конечно. Мне так не хватает адреналина. Ну пожалуйста!

– Хорошо, – вздохнула Александра. – Я подумаю.

Но клиентка не унималась.

– На вашем месте я бы комнаты на ночь сдавала. Любителям мистики, – загорелась она идеей. – Такие бы деньжищи загребали! Что вы теряетесь?

Выдавив вежливую улыбку, Александра произнесла:

– Я подумаю на эту тему. А пока давайте продолжим сеанс.

Павлина вздохнула, приняла прежнюю позу, демонстративно вытянулась и забубнила:

– Не умеют у нас бизнес делать, вот за границей такие деньжищи бы слупили, а вы…

– Так мы продолжаем сеанс или хотите поговорить?

– Не хочу трещать о всякой чуши, хочу испытать самый настоящий ужас. Только страх может вылечить мою меланхолию. Ну пожалуйста, разрешите мне переночевать здесь хотя бы раз, – вновь заныла она.

– Я же сказала, подумаю.

– Что здесь думать? – возмутилась Павлина. – Вот увидите, одна ночевка принесет пользы больше, чем ваши десять сеансов.

Психолог оскорбилась.

– Вы что, хотите сказать, что от моих сеансов вам нет никакой пользы?

– Да нет, я очень довольна, – заюлила владелица бутиков. – Просто я давно мечтала увидеть призраков.

– Павлина, призраков не существует. По крайней мере, в этом доме, – вздохнула Александра. – Но если вам так хочется, я разрешу вам здесь переночевать.

– Спасибо! – просияла Павлина и вскочила с кушетки. – Тогда я вернусь вечером. А сейчас мне пора на работу.

После ухода Павлины Кузьминой Александра отчитала Зинаиду и категорически запретила ей говорить что-либо при посторонних.

Зинаида лишь виновато кивала.

– Да, пока не забыла, подготовь комнату, что напротив моей, – приказала Александра. – У нас сегодня переночует гостья. И не смотри на меня так, сама виновата, что эта дама к нам на ночлег напросилась.