Текст книги "Варяги. Призвание"

От тягостных мыслей его отвлек восторженный мальчишеский голос. Предводитель викингов обернулся и с улыбкой посмотрел на племянника. В этот поход он взял с собой брата Трувора и сына сестры Олега – так на свой манер звал его Световик, а вслед за ним и остальные. Олегу было четырнадцать, для него это был первый поход. Сейчас мальчишка с интересом смотрел по сторонам, он напомнил викингу Световика, каким он был пять лет назад. Сейчас мало кто помнил настоящее имя Сигнеса, ставшего названным братом Рюрику. Теперь их связывало то, что порой бывает крепче кровных уз – боевое братство и родство душ.

Рёрик знал, что может доверить любому из своих воинов жизнь, но мысли свои он мог доверить лишь Сигнесу да еще, пожалуй, Ингвару. У побратима отца не было своей семьи, и потому он относился к Рюрику, как к сыну. Брат Трувор был слишком молод и беспечен, поэтому Рёрик не мог доверять ему вполне, хоть и любил его.

Наконец, флотилия викингов причалила к берегу неподалеку от крепости. Не заметно было того радостного оживления, что царило здесь прежде. Рюрик не торопился высаживаться на берег, пока не показался вышедший им навстречу отряд дружинников. Лишь тогда в окружении своих воинов ступил он на новгородскую землю.

II.

Смолята расхаживал по горнице в ожидании остальных членов совета. От дозорных он получил тревожные вести: с севера к Новгороду приближаются корабли варягов. Чужеземцы вроде бы вели себя мирно и не нападали на окрестные поселения, но все же эта новость сильно взволновала воеводу. Что нужно такому большому отряду в словенских землях? С миром или войной идут варяги на Новгород?

Теперь, когда новгородцы выбрали Смоляту своим воеводой, на его плечи лег груз ответственности за безопасность города. С тех пор, как умер Гостомысл, неспокойно стало в новгородских землях. Знатные бояре схватились за власть, торговля пришла в упадок, а вдоль торговых путей орудовали шайки разбойников. Союз племен распался, и дружинники время от времени совершали набеги на окрестные поселения; теперь никто не мог чувствовать себя в безопасности, словно темная туча нависла над Новгородом. Став воеводой, Смолята огнем и мечом пытался навести порядок, но и кривичи и словены отказывались признавать верховную власть Новгорода и платить дань. Не затем ли теперь пришли варяги, чтобы воспользоваться слабостью Новгорода и захватить город? Воевода приказал срочно собрать совет и сейчас ожидал прихода старейшин.

По одному в горницу стали входить участники совета. После приветствия никто из них не заговаривал первым, все вопросительно поглядывали на Смоляту. Когда все собрались, воевода обвел присутствующих взглядом. Он понимал, что едва ли может положиться на этих людей, были среди них и купцы, и воины, каждый отстаивал свои интересы, и даже под угрозой вторжения варягов тяжело им будет договориться, но все-таки нужно было хотя бы попытаться.

– Я собрал вас всех потому, что недобрые вести получил я сегодня, – твердым голосом произнес Смолята. – Варяги направляются к Новгороду. Не сегодня-завтра будут здесь.

Молчанием встретили эту грозную весть новгородцы. Нежданно-негаданно на них надвигалась новая беда с севера, все задавали себе один единственный вопрос и не находили ответа.

– С миром или войной пришли они на нашу землю? – прервал, наконец, тягостное молчание старый боярин, соратник Гостомысла.

– Этого мы не знаем. Но в пути варяги никого не тронули. Для того я созвал совет, чтобы вместе решить что делать.

После этих слов Смоляты все заговорили разом, перебивая друг друга.

– Вече нужно собирать, – говорил один из воинов.

– Правильно. Оборону нужно готовить, народ поднимать, – послышались другие голоса.

– Поздно уже вече собирать. Да и варяги, может, с миром пришли.

– Как же, с миром… знаем мы их.

Купец Глеб, старый знакомый Рюрика, тоже был сейчас здесь, в глубине души он, как и Смолята, не верил, что варяги решат напасть на Новгород. Немного подумав, он произнес:

– Если бы варяги к нам с войной пожаловали, мы бы уже знали. Воевода прав. Нужно сперва узнать, чего они хотят, а там – посмотрим.

– Правда твоя, – сказал Смолята, взглядом поблагодарив Глеба за поддержку, – сейчас главное – людей успокоить. Но и мечи лучше держать наготове: мало ли что…

Собравшиеся вполголоса стали обсуждать полученные вести. Смолята выглянул в окно: вдруг он заметил, как от ворот крепости к крыльцу чуть ли не бегом приближались дружинники. Воевода вздрогнул, сердце его бешено застучало. Неужели варяги уже здесь? Обернувшись к двери, он стал ждать. Между тем, споры уже утихли, а один из бояр, тот самый, что был сподвижником Гостомысла, сказал громко:

– Вот что сделаем: дозоры нужно усилить, но первыми свару с варягами не затевать. Нам это сейчас не с руки.

– Варяги пристали к берегу, – выкрикнул показавшийся в дверях дружинник.

– И много их?

– Семь ладей.

– Перун, помоги нам! – раздались вокруг голоса воинов.

= Они уже высадились на берег и идут в крепость? – спросил кто-то.

– Нет, вроде все тихо.

Смолята облегченно вздохнул. Он знал привычку викингов нападать внезапно, то, как повели они себя сейчас, вселяло надежду, что все обойдется миром.

– Тогда я с отрядом выйду им навстречу, а вы пока оставайтесь в крепости, – решил он.

Выйдя за ворота, Смолята и его воины увидели, что варяги и не думали покидать свои корабли. В утренних лучах солнца сверкали щиты и доспехи, паруса были спущены. Воевода видел, как с главного корабля сошел на берег небольшой отряд воинов. Один из них, по-видимому, был их предводителем.

Дружинники подходили все ближе и фигура одного из воинов, стоявшего впереди, показалась смутно знакомой. Варяг был без шлема, и легкий ветерок шевелил его светлые волосы. Приближаясь, воевода пристально всматривался в лицо викинга: да, конечно, где-то он уже видел эти правильные черты, а глаза … нет, такой взгляд не забудешь. Он стал припоминать, правда, тогда варяг был моложе… неужто…

– Здравствуй, Смолята. Мы к вам с миром, – услышал он голос Рюрика.

III.

Давно в Новгороде не было такого оживления. Казалось, свежий ветер ворвался в город с приходом варягов, будто бы вернулись те времена, когда здесь царил мир, а торговля и ремесла процветали. Новгородцы собирались на площади, чтобы обсудить последние новости. Опаска и недоверие первых дней уступили место исконному гостеприимству, что было в крови у славян. В народе ходили слухи о том, что Рюрик собирает поход на Царьград; говорили о предстоящем походе все: купцы, воины, ремесленники… Устав от постоянного страха за себя и будущее своих детей, люди, может быть впервые за последние годы, отдавались той беззаботной радости, что приносит с собой весна.

Никто ничего не знал наверняка, но в народе ходили самые невероятные слухи, в воздухе чувствовалось напряжение, как перед бурей. Все чувствовали: должно случиться то, что навсегда изменит жизнь Новгорода. После смерти Гостомысла город пережил много потрясений, и сейчас чувствовалось, как в народе просыпается могучая сила, которая пока не могла найти выхода. Новгородская знать не желала видеть недовольства, что копилось и зрело в народе, никто из бояр не обладал ни мудростью, ни широтой мысли, ни твердой рукой Гостомысла. Гроза нависла над Новгородом – эта готовая разразиться буря могла, как снести все на своем пути, так и дать ростки новой жизни.

В один из вечеров сразу же по прибытии Рюрик говорил со Смолятой. С тех пор, как его призвали воеводой в Новгород, трудно было ему договариваться с боярами, которые старались усилить лишь свою власть и влияние, забывая об общем благе. Смолята был воином, ему надоело сидеть без дела в крепости, поэтому он с радостью принял предложение Рюрика. Все же и воевода, да и сам Рёрик заранее предвидели все трудности задуманного дела: что до дружинников, так те готовы хоть завтра отправиться на Царьград, но купцы так просто не расстанутся со своими деньгами, если не будут уверенны, что поход принесет им прибыль, поэтому именно с ними предстояло договориться. Решено было собрать совет.

Хоть и не сразу, Глеб тоже поддержал Рюрика. Купец пользовался большим влиянием в Новгороде, и от него зависело многое, он обещал поддержку купцов на совете.

Глеб сдержал свое слово. Почти все бояре выступили на стороне Рюрика.

Световик как приближенный Рёрика уже не в первый раз присутствовал на похожих собраниях. В этот раз он, не принимая участия в спорах, он всматривался в лица присутствующих. По бурному одобрению дружинников сразу стало понятно, на чьей они стороне, купцы же не высказывались столь явно, но по блеску их глаз и некоторым жестам Световик понимал: они поддержат Рюрика и Смоляту, возможности получить часть добычи в обмен на свои корабли купцы не упустят. Теперь оставалось одно, быть может, самое трудное дело.

По старому обычаю такие важные решения не принимались без одобрения всех новгородцев. Нужно было собирать вече, а для этого – привлечь на свою сторону как можно больше простых ремесленников и торговцев и почий люд. Предстояло еще отправить послов в Киев. Путь на Царьград лежал через полянские земли, а связи с полянами, дреговичами, да и кривичами были уже не так крепки, как раньше. Но это потом, а сейчас главное – вдохновить на поход народ Новгорода. Трудная это была задача. Никому не подчинялись новгородцы и не платили дани, напротив – окрестные племена склонялись перед силой этого города, а что самое удивительное – сила этого народа была не в крепкой дружине, а в торговле и ремеслах, основном их занятии. Не терпели словены никакой власти над собой, даже бояре были выходцами из простого люда, поэтому и ушли в свое время варяги из Новгорода.

Даже теперь, когда, как казалось, поход стал делом решенным, между боярами не было согласия, одни хотели, чтобы во главе войска стал Рюрик, другие – Смолята.

Световик взглянул на Рёрика. Взгляд викинга, стать, манера держаться – все в нем казалось воплощением внутренней силы и воли к победе, когда он говорил, все молча слушали, ему хотелось верить, люди, словно по наитию, чувствовали превосходство его личности. Нет, его друг сумеет повести за собой воинов, и только Рюрик мог встать во главе похода, который был давней его мечтой. Да еще варяги с давних пор завоевали себе славу умелых воинов, у них было больше опыта в набегах на чужие земли, сам Рёрик уже не раз одерживал победы в дальних морских походах, и даже самые несговорчивые не могли не понять, что лучше него с этим никто не справится. Понимал это и Смолята, и, как ни досадно ему было, все же согласился, чтобы Рюрик возглавил дружину.

После совета Световику захотелось одному пройтись по новгородским улицам, погруженный в свои мысли, он шел, не замечая ничего вокруг. Бояре поддержали викингов, но что теперь скажет народ? Вольный народ Новгорода, не привыкший склонять голову ни перед кем.

Он не заметил, как оказался у капища. Ему вспомнилось, как когда-то мальчишкой он встретил здесь волхва. В тот день он решил отправиться вместе с Рюриком в земли викингов. Теперь и самого его знали как варяга Сигнеса. Воспоминания нахлынули на него, закружив в своем вихре, он снова почувствовал себя растерянным мальчишкой, стоящим на распутье и не знающим, как поступить; он вновь вспомнил свою просьбу к Велесу и старика волхва. Тут его осенило. Ну конечно, и как он раньше об этом не подумал? Волхвы – вот та сила, к которой прислушаются гордые новгородцы.

IV.

Главная площадь Новгорода шумела подобно морю. Звуки отдельных голосов сливались в единый гул, напоминавший шум прибоя. Рёрик стоял на возвышении рядом с городскими боярами и дружиной, радость победителя светилась в его взгляде, но лицо казалось бесстрастным.

Вече поддержало поход на Византию. Больше того – Рюрика назначили предводителем войска, новгородцы давали свои корабли, а еще было решено построить новые.

До последнего никто не был уверен в успехе, сперва новгородцы по-разному приняли весть о походе. В толпе раздавались выкрики и в поддержку и против Рюрика, одни хотели видеть во главе войска варяга, другие – Смоляту. Многие в народе не доверяли ни викингам, ни дружине. Но вдруг, как по волшебству, все голоса смолкли. Толпа расступилась, пропуская волхвов во главе с главным жрецом. Этот не старый еще человек выделялся среди всех своим ростом и горящим взглядом черных глаз. Он обвел взглядом толпу, народ замер в ожидании слов этого вестника богов. В тишине прозвучал его сильный, властный голос:

– Боги благословили поход. Да принесет он славу и богатство Новгороду!

Едва были произнесены эти слова, волхвы молча удалились. Одобрительный ропот пронесся в толпе, поход стал делом решенным. Долго еще не расходились горожане, обсуждая случившееся, слишком долго люди бездействовали, и вся огромная спящая сила вдруг пробудилась. Многие захотели вступить в дружину, выбирали послов, которых было решено отправить к кривичам, дреговичам, полянам – тем племенам, через чьи земли лежал путь на Византию.

– Спасибо, брат. Помогли твои волхвы… – сказал Рёрик Сигнесу, возвращаясь в лагерь варягов, – богатые дары достанутся теперь Велесу, – усмехнулся викинг.

Не просто было убедить волхвов поддержать поход. Рёрик, как и все викинги, видел в своих богах соратников в битвах, но не так все было у русичей. Ни одно важное дело у них не решалось без одобрения жрецов. Но как было чужакам викингам договориться с волхвами?

Горка посоветовал Световику поговорить со старшим из них – Любомиром. Новгородцы почитали его за доброту и прозорливость, от слов Любомира зависело многое, ведь он был жрецом Велеса, бога мудрости и тайных знаний. Поэтому Рёрик и Сигнес отправились к дому волхва.

Жил старик уединенно, почти у самого леса, на городской окраине. В тот день он сидел у избы на завалинке и чертил прутиком на земле у своих ног какие-то знаки. Длинные серебристые волосы падали ему на лоб, закрывая лицо. Варяги подошли поближе и стали ждать, когда волхв обратит на них внимание. Но Любомир, казалось, ничего не замечал вокруг, но вдруг, в тот самый миг, когда Рюрик хотел было окликнуть старика, поднял голову и с улыбкой пристально посмотрел на гостей своими добрыми лучистыми глазами. Световик с удивлением узнал в нем того самого волхва, которого встретил когда-то еще мальчишкой, решив отправиться с варягами на север.

– Здравствуй, Любомир. Мы к тебе с поклоном, – поприветствовал он волхва.

– Здравствуйте и вы, гости дорогие. Знаю, с чем пожаловали. А тебя помню, – улыбнулся старик, глядя на Световика. – Вот каким ты стал. Не узнать теперь. Небось, стосковался по родной сторонке? А ты, стало быть, Рюрик? – спросил волхв, переведя взгляд на викинга. – Слышал о тебе много чего…вот теперь и свидеться пришлось… Ну что же, милости прошу.

Тем временем из дома выбежала на порог и замерла в нерешительности девчушка лет семи, смеющиеся детские глазенки с интересом следили за варягами.

– Принеси-ка, внучка, гостям медку, – попросил старик. – Вот сиротку взял на воспитание. Родители ее померли прошлым летом. Одна она теперь на свете, у меня живет – и ей здесь приволье, и мне, старику, отрада. Да… много теперь сирот, видно, смутные времена настали. Прогневили мы богов, – произнес он с грустью.

– О том мы и хотели потолковать, – пристально посмотрев старику в глаза, сказал Рюрик.

– Слухами земля полниться. Отведайте сперва медку, да и в ногах-то правды нет.

Осторожно ступая босыми ногами, девочка, стараясь не расплескать, вынесла из дому душистый медовый напиток в большой деревянной чаше. Угадав в нем старшего, она поднесла чашу Рюрику.

– Благодарствую. Хороша медовуха, – сказал он, передавая чашу Сигнесу.

Девчонка улыбнулась, сверкнув глазенками, и побежала обратно в избу. Любомир проводил ее взглядом, и лицо его вновь стало серьезным.

– Знаю, что ты поход на Царьград затеваешь, – старик задумчиво посмотрел на Рюрика.

– Это правда, – просто ответил викинг.

– Мы к тебе за советом пришли, – добавил Световик. – Как нам народ убедить, что поход дело доброе?

– Доброе, говоришь? – покачал головой Любомир. – От таких добрых дел смерть и разорение по всей нашей земле.

– Все это от того, что русичи между собой воюют, – возразил Рюрик, – я же хочу на Византию идти.

– Так ведь и там люди живут. Мир един и все в нем связано: и люди, и деревья, небо и земля, духи природы, также и народы, и наш мир, и навий… Для того, чтобы дерево срубить, у духа леса разрешения сперва спросить нужно. Всему свое место и время, а если нарушить великий порядок – жди беды, – говорил старик с горечью. – Когда Гостомысл жив был, богатая торговля шла с Царьградом. А теперь что? Разоряя их города, вы купцов в Новгород не заманите.

Рёрик задумался. Ему хотелось найти нужные слова, чтобы старый волхв понял: не жажда наживы манила его. Викинга влекли дальние страны и широкие морские просторы, огромный мир, что открывался за горизонтом.

– Время Гостомысла прошло, – сказал он, наконец. – Поход сплотит и словен, и кривичей, и другие племена, да и греки почувствуют нашу силу. Много добра в славянских землях, широка и обильна эта земля, а мира нет…

– Хочешь мир на Русь через войну принести? – волхв пристально смотрел на варяга, но взгляд его, казалось, был обращен в беспредельность. – Много всего на белом свете… каждая былинка к свету тянется, все на свете создано для жизни, для радости, а пройдет человек сорвет ее и не задумается, что в каждой травке живая душа и великая тайна жизни, – задумчиво произнес старик. – Так и среди людей. Когда-нибудь ты поймешь, чтобы пришел мир и согласие на эту землю, много трудов положить надо, всей жизни своей не пожалеть. Не единым днем все строиться и впереди у вас долгий путь, много горя он принесет, но много и радости…

Любомир перевел взгляд с Рюрика на Световика. Да, они молоды. Кипучие силы бурлят в их крови. Но за ними будущее. Да, скоро грянет буря, но вслед за ней прорастут ростки новой жизни, и остановить их никто не сможет. Могучие силы живут в народе, словно водный поток, они могут смести все на своем пути. И лишь тот, кто сможет повести людей за собой, быть может, принесет и мир на эту землю…

– Все же вижу, что нет у тебя зла в сердце, – вздохнул Любомир. – Тучи сгустились над Новгородом, и если должна грянуть буря – быть может, правда за вами и поход твой принесет славу Новгороду. Будь что будет, и пусть боги решают нашу судьбу. Только вот волхвы … – озорные искорки засветились в глазах старика, – вы уж постарайтесь, уважьте нашего Велеса и Сварога.

В тот вечер Рюрик ходил по берегу Волхова. Разговор с волхвом взволновал его, и викингу хотелось обдумать все одному. С высокого левого берега открывался вид на реку и Торговую сторону. Лучи заходящего солнца окрашивали облака на западе в багряные тона, а сам воздух был пронизан чудесным розовым светом. Рёрик по своей привычке смотрел вдаль, стараясь мысленно заглянуть в будущее, но все предстоящее тонуло во мраке волнующей неизвестности и наступающей ночи, а мысли возвращались к прошлому. Вспомнился давнишний разговор о походе с Гостомыслом, тогда ему самому его план казался далекой мечтой. То теперь… теперь совсем другой Новгород раскинулся перед ним, другим стал и сам Рёрик. Теперь он чувствовал в себе достаточно силы, чтобы бросить вызов неведомому. Тогда он услышал за спиной шаги Световика и обернулся.

– Ну что, брат, как думаешь, поддержат нас новгородцы? – весело спросил Рюрик.

– Думаю, пора корабли готовить. Глеб обещал помочь с постройкой. Он хитрый лис, но на нашей стороне. И не пора ли отправлять послов к северянам и кривичам? Может, и дреговичи к нам присоединятся…

– Знаю, о чем думаешь, – усмехнулся Рюрик. – Успеешь еще повидаться, недолго ждать осталось, погоди, ты мне еще в Новгороде нужен.

V.

Наконец настал день, когда Световик с небольшим отрядом отправился в земли кривичей. Позади остались словенские земли и Русса. Во все отдаленные уголки разнеслась весть о походе Рюрика. Старое городище сгорело, но чуть дальше уже отстраивалось новое. С тяжелым сердцем ступил Световик на родную землю. Дружинники вышли встречать варяга Сигнеса и никто из них не узнал в нем того мальчишку, что когда-то ушел с варягами.

В прошлом году словены сожгли городище. Храбро бились тогда кривичи, но силы были неравны, и пришлось уходить в лес, многие воины сложили тогда головы, но воевода Вент был жив и вместе со всеми вышел навстречу гостям.

С недоверием слушали кривичи весть о походе на Царьград.

– Прошлым летом Смолята прислал дружину с нас дань собирать, – заговорил Вент. – И теперь он хочет, чтобы мы помогли ему в походе? – воевода грозно сверкнул глазами. – Это для того, чтобы ему сподручней было наши деревни разорять?

Больше всего сейчас Световику хотелось узнать, цела ли его деревня, живы ли родные. Но он не стал об этом спрашивать.

– Поход собирает Рюрик, а не Смолята, – запальчиво заговорил он. – Ты его знаешь, раньше он уже бывал здесь. Да и не время теперь для старых обид. Поход может принести вам всем мир. Не лучше ли искать славы в чужих землях, а не разорять свои?

Среди дружинников послышались слова одобрения. Но Вент упрямо стоял на своем:

– Вам варягам легко говорить! Вы уйдете, а нам на своей земле жить. Что будет, если я своих лучших воинов в поход отправлю? Да что говорить, разве тебе чужаку меня понять? – с досадой махнул рукой воевода.

– Знаю я, о чем тревожишься, Вент, – тихо проговорил Световик. – Тяжело вам оставить эти леса… многие могут не вернуться… Я сам из кривичей, имя мое – Световик, а родом я из этих мест, из той деревни, что за лесом.

– Световик? Уж не сын ли Медведя? – удивился воевода.

– Он самый. Жив отец?

– Жив. И деревня твоя цела. Мы и не чаяли тебя вновь увидеть с тех пор, как ты ушел с варягами, – улыбнулся Вент. – И надолго к нам?

– Через три недели Рюрик ждет нас в устье Ловати.

– Ну что ж, время на сборы еще есть. Буду вече собирать, пусть дружина решает… К соседям гонцов я пошлю, а ты пока своих навести. То-то отец обрадуется!

Световик шел через лес, где каждая тропка была знакома ему с детства. Он заночевал в том самом месте, где когда-то встретил Рюрика. Казалось, что ничего не изменилось с тех пор, те же звезды над головой, тот же глухой шум деревьев, но он смотрел на все как будто в первый раз, словно это был новый невиданный мир. Другим стал сам Световик, и так же неуловимо менялось все вокруг. Лучи солнца играли в ветвях деревьев, весь лес был пронизан ярким весенним светом. Все вокруг дышало молодым, радостным и дерзким буйством красок природы и самой жизни. Он чувствовал свое единство с этой могучей силой природы, его переполняло предчувствие чего-то небывалого, грозного и великого, всего того, что, как казалось, сулило ему будущее. Но чем ближе подходил он к оставленному когда-то дому, тем сильнее билось сердце. Не раз за эти годы Световик представлял себе встречу с родными, как когда-то мальчишкой, он незаметно подошел к деревне.

Дом Медведя стоял ближе к лесу. Уже издалека заметив фигуру отца, что– то мастерившего сидя у крыльца, он тихо подошел к амбару, но Сигнес, всегда спокойно смотревший в лицо опасности, все не решался окликнуть отца и как будто ждал чего-то. Голова старого охотника побелела, время и заботы добавили морщин на его лице, но фигура оставалась крепкой, и Медведь совсем не выглядел стариком.

Но вот на порог вышла мать. Рядом с Медведем она казалась совсем хрупкой и маленькой, плечи ее были опущены, словно тяжкий груз несла она на своих плечах, а вокруг глаз легли темные тени. Глядя на мать Световик вдруг почувствовал свою вину за то, что оставил тогда мать, так и не попрощавшись с ней. Раньше он никогда не думал о том, сколько горя и слез принес он ей, так нежданно уйдя из дому, быть может, раскаяние впервые шевельнулось в душе храброго варяга. Это чувство неожиданно захватило его целиком, придавив своим грузом, в груди защемило.

– Матушка… – тихо позвал он.

Мать встрепенулась, взглянула в его сторону и бросилась навстречу сыну.

Световик, обнимая мать, как ребенка, гладил ее по голове, мысленно повторяя: «Прости меня, мама, прости».

Во дворе у Медведя собрались все на веселый праздник. Старый охотник встречал сына, славного воина, соратника и побратима варяга Рюрика. Кое-кто из молодежи хотели отправиться в поход, что собирали варяги и новгородцы. Многие, глядя на Световика, хотели попасть в дружину.

Медведь с гордостью поглядывал на сына, вспоминая свои былые подвиги. Мать украдкой плакала, перебирая богатые подарки, что привез сын из дальних земель. Материнское сердце замирало при мысли, что уже совсем скоро придется опять проститься.

– Мы все уже и не думали, что ты вернешься. А мать верила. Этой зимой захворала она, но ведунья Влада ее выходила. Не отходила от нее, пока лихоманка не отступила… – говорил Световику брат, пока мать и сестры готовили угощенье, он стал уже почти совсем взрослым и, как отец, любил лес и, так же как Медведь, мечтал со временем стать лучшим охотником в этих местах.

Световик с улыбкой смотрел на мать и сестер. Он старался быть ласковым с матерью, и, зная, что не хотелось ей вновь потерять сына, старался смягчить боль предстоящей разлуки. Жаль было матери, но давно уже увела его судьба из этих мест. Вот только Влада… она так и не пришла встречать его. Темнело и гости стали расходиться по домам. Потихоньку, чтобы никто не заметил, вышел и Световик.

Как в детстве со всеми своими радостями и бедами он шел в священную березовую рощу, так и сейчас, сидя в изумрудной траве меж стройных белых стволов, он сжимал в руке драгоценное ожерелье из яхонтов, привезенное из-за моря для Влады. На западе догорали последние всполохи заката, и на землю спускались сумерки, окрашивая все вокруг чудесным сиреневым светом. Голова кружилась от дурманящего запаха цветущих трав и молодой зелени, того самого аромата, что чувствуется в воздухе лишь весенними тихими вечерами.

Раньше Световику казалось, что прошли те времена, когда красота природы и прелесть весенних вечеров имели над ним такую власть, но сейчас сердце так же замирало от восторга, и в казавшуюся такой далекой пору детства, проведенного в этих лесах. Все чувства его, загрубевшие в дальних походах варягов-завоевателей, вновь оживали навстречу новой чудесной весне. Но, все же, услышав легкий шорох у себя за спиной, он по привычке одним рывком вскочил на ноги и, обернувшись, увидел перед собой Владу.

Она смотрела на него смеющимися глазами все та же – и совсем другая. Ее тоненькая девичья фигурка и спокойный внимательный взгляд, казалось, совсем не изменились, но все ее существо светилось уже совсем другой по-женски чарующей прелестью так созвучной со всем буйством красок, жизни и ароматом весны. Световик, как зачарованный, смотрел на нее и не мог вымолвить ни слова…

Как когда-то давно, сидели они рядом в березовой роще. Влада говорила о болезни матери, о смерти старой ведуньи Сведы, о том, чем жила все эти годы их деревня. Световик больше молчал, слушая Владу, после бурных лет, проведенных в дальних краях, он как никогда чувствовал всю прелесть этой размеренной, уже такой далекой жизни. Но грозная сила, что как щепки в бурном потоке уносит и отдельных людей, и целые народы, докатилась и в этот тихий уголок. Во время последней распри между вождями полыхали окрестные селения, но по счастью беда обошла их деревню стороной. Влада благодарила за это Берегинь, древних покровительниц своего рода, но Световик за то время, что жил среди варягов, перестал так верить в могущество духов, он знал, что смерть и разрушения несут не они, а сами люди, и, подобно древним героям сказаний викингов, он готов был бросить вызов всемогущей судьбе. Но ему нравилось слушать тихий, словно лесной ручеек, голос Влады, чувствовать рядом ее дыхание… Световик так и не решался заговорить о том, что волновало его.

Наконец, он встряхнул головой, как бы сбрасывая с себя оцепенение.

– А я тебе подарок привез, – сказал он, надевая на шею Влады ожерелье.

Девушка отшатнулась от него, словно в испуге.

– Нехорошо это, – прошептала она, внимательно вглядываясь в его лицо.

Световик потупился:

– Ну да. Ты уж, поди, замужем…

– А ты думал тебя дожидаться стану?

Оба замолчали. Казалось, так прошла целая вечность. Световику хотелось уйти, но какая-то неведомая сила удерживала его.

– Матушка уж и не надеется, что я замуж выйду, – чуть слышно произнесла Влада. – Боится, как бы наш род без защиты не остался, – вздохнула она, положив голову Световику на плечо…

После посевных работ наступила пора волшебных весенних праздников после Духова дня, когда проводились поминальные обряды, и все ждали в гости предков-хранителей, начались русалии недели, праздники русалок – духов лесов, полей, рек. Молодые девушки перевязывали ветки берез в роще ленточками, домой из рощи приносили ветки берез и украшали ими свои жилища, чтобы уберечься от злых духов и защитить себя от стихийных сил природы. Влада говорила, что в это время граница между мирами стирается, и поэтому нужно призвать Берегинь и добрых духов для защиты от темных сил. Теперь у Влады и ее матери было особенно много дел, нужно было проводить обряды, собирать разные травы, которые обладали в это время особой силой. Сама мать-земля после зимней спячки оживала, щедро наделяя людей своими дарами.

Влада и Световик встречались за околицей на вечерней зорьке. Они не то что бы прятались от посторонних глаз, но чувство, захватившее их, казалось столь хрупким, что любое неосторожное слово или недобрый взгляд могли разрушить его магию. Они не говорили о будущем, а жили лишь тем чувством, что словно чудесный аромат весны, окутывало их своим сладким дурманом.

Но время летит быстро, и вот Световику пора отправляться в путь. В этот их прощальный вечер Влада была грустна и задумчива. Световик обнял ее за плечи:

– Не горюй, Владушка.

– Как же? Последний вечерок вместе… ты уже как будто и не со мной.

– Я вернусь из похода и заберу тебя с собой. Пойдешь со мной?

Девушка покачала головой:

– Твоя судьба далеко. А я должна быть со своим родом.

– Каждый свою судьбу сам выбирает, – усмехнулся он.

– Не говори так, – испуганно вскрикнула Влада. – Беду накличешь!

– Сказки все это, – упрямо стоял на своем Световик.

– Вижу, совсем ты другим стал, – вздохнула девушка. – А когда– то сам в эти сказки верил. Только я не могу так. Наш род издавна служил Берегиням, и не мне нарушать древний закон. От предков мне достался великий дар, поэтому мое место здесь. Не могу я уйти от судьбы, а если попробую – навлеку проклятье на себя и весь род.