Текст книги "Богиня победы"

Глава 11

Славик Бабулькин считал себя любимцем фортуны, и для этого были основания. Его смешная фамилия в девяностые годы приобрела новый смысл и стала символом его, Славика, процветания. Нет, Славик и раньше был не промах, котелок варил еще со школы, где он впервые стал приторговывать жвачкой, сигаретами, а иногда и джинсами. Отец работал в Сандунах банщиком, поэтому их семья никогда не знала нужды. Ну, и связи имелись благодаря столь выгодному месту работы. Вся номенклатура, можно сказать, проходила через руки родителя, так что за сыночка было кому замолвить слово. В итоге Славик с помощью папаши пристроился в райком комсомола, и тут началась настоящая пруха. В разгаре была перестройка, и комсомольский актив «перестроился» самым первым. Верхушка организации крутила бизнес, торговала всем, что под руку попадалось, и стремительно обогащалась.

Как-то после утренней планерки его притормозил инструктор Гена, отвечавший за турпоездки за рубеж:

– Бабулькин, зайди после работы ко мне на рюмку чая. Есть дело стоящее.

Когда в конце рабочего дня Славик зашел в знакомый кабинет, то в дверях столкнулся с бритым амбалом в малиновом пиджаке.

– Что за бандюк у тебя ошивался? – спросил он у приятеля.

– Наш с тобой будущий компаньон! – подмигнул Гена. – И, разлив по рюмкам коньяк, быстро изложил «проект».: – Слушай сюда, Славик. В общем, будем открывать обменник. Первый обменник, официальный. Со всеми разрешениями. С официальным курсом. Как в Риге. Они там за полгода так разбухли, что банк начинают строить, там такая маржа… Один доллар за двадцать один рубль продают! Это тебе не семьдесят шесть копеек и не девяносто. У них выручка в день, прикинь, десятки тысяч «зеленых». И это на четырех квадратных метрах. А больше и не надо. Рядом с метро откроемся – это выгоднее всего.

Славик соображал быстро. И поскольку завет Ленина «Учитесь торговать!» освоил еще в школе, то рассчитывал получить скорую выгоду от вложений. Однако из осторожности вошел в дело только сорока процентами и, несмотря на то что был совладельцем «бизнеса», поначалу сам сел на кассу.

Генка не ошибся в прогнозах: дела и впрямь быстро пошли в гору. Слава забурел, растолстел на хороших харчах, а в лице «малинового» амбала, который «крышевал» их точку, получил закадычного приятеля Димона. Оказалось, их бабки, жившие в Мытищах, приятельствовали всю жизнь и случайно погибли вместе при пожаре в деревянном доме, сгоревшем из-за старой электропроводки. Выяснилось также, что в детстве они не раз встречались, когда Славика на лето отправляли в Мытищи. Короче, они быстро закорешились, и стал Димон не только другом, но и бесценным консультантом в новой реальности. Везде у него были свои люди, все получалось легко и весело. Только однажды Димон прокололся и угодил за решетку. Но и там не пропал – сидел недолго, зато приобрел бесценный тюремный опыт, которым щедро делился со Славиком.

Однажды после выпитой рюмки, глядя осоловевшими глазами на приятеля, Димон вдруг сказал:

– Знаешь, Славик, в жизни оно всяко может быть. Так что запоминай мои советы. Учись, пока я жив.

– И чему теперь учиться? – спросил Славик.

– Сейчас расскажу. Вот, допустим, у тебя враг есть. Такая падла, жизнь отравляет, а ты ни стрелять, ни драться не умеешь. Я ж тебе сто раз говорил: давай в тир походим, поучу тебя, а ты все – занят, занят! Ладно, пока стрелять не научился, действуй, как я учу. Если надо завалить врага, что ты делаешь? Ты берешь градусник, ну, термометр обычный, и разбиваешь его в банку. Можешь для верности даже два разбить. Потом всю ртуть собираешь и втираешь все это ему в шапку. Или в подкладку куртки. В общем, в любой предмет, который твой вражина на себе носит. И все! Через несколько дней будешь ему сначала передачи носить в больницу, а потом – цветы на кладбище.

Слушая эти откровения, Славик благодарил Бога, что все-таки закончил десятилетку и знал: пока куда-то вотрешь ртуть, сам надышишься, и цветы на кладбище принесут вначале тебе. Но Димону об этом говорить было бессмысленно. Тот считал себя крутым и ради того, чтобы кому-то отомстить, даже себя бы не пожалел.

Так вот, неделю назад, когда Славик отпустил инкассаторов и, закрыв обменник, вышел на улицу, из стоявшей неподалеку «восьмерки» с погашенными фарами раздался знакомый голос:

– Слав, давай в машину.

За рулем сидел Димка, и даже при зыбком свете уличных фонарей было видно: он чем-то сильно встревожен. Нервно поглядывая в зеркало заднего вида, он завел машину и резко тронулся с места.

– Тут вот какое дело… – заговорил он, когда свернули за угол. – Мне надо залечь на дно на недельку. Ищут меня, друган. Выручишь?

– Не вопрос, – с готовностью отозвался Славик. – Живи у меня на Чистопрудном!

– Нет, я из города рвать когти буду. А ты, Славик, пока мою обувку поноси.

– Зачем это?! – опешил Славик.

– Так надо. И главное, чтоб она была на тебе и днем и ночью. – Он указал на черные туфли, что лежали на заднем сиденье. – Вот эти туфли поноси. У тебя ведь тоже сорок третий?

– Сорок третий… – растерянно проговорил Славик.

– Ну вот, значит, ноги не натрешь! А через неделю я их обратно заберу.

Славик ничего не понял, но согласился. А Димон протянул ему несколько пачек долларов, стянутых банковской бумажной лентой:

– Держи, это тебе за сохранность.

– Ты чего, Димон?! – не въехал Славик. – За поносить туфли – такие бабки?!

– Бери-бери! Главное, вот это сохрани. – Димон еще раз указал на туфли. – Потом еще приплачу. И поосторожнее будь, не забывай поговорку: оглянись вокруг себя, не е…т ли кто тебя. Ладно, бывай, братан, дальше нам не по пути. А туфли прямо сейчас надевай и топай в них. Лучше, если ты и спать в них будешь.

– Спать в ботинках?! – Славик был окончательно сбит с толку.

– Шучу. Но далеко их не отставляй, держи в поле зрения. Теперь переобувайся и выходи.

Слава переобулся, вышел из машины и стал ловить такси. Как только он зашел в свою квартиру, то первым делом снял туфли и стал их осматривать. Искать долго не пришлось: под слегка надорванной стелькой в каблуке обнаружилось углубление, где лежал черный мешочек. Славик открыл его – и ахнул! Такое приходилось видеть только в кино. Бриллианты! Аккуратно высыпанные горкой, они сверкали невиданным, сумасшедшим блеском. Славик сидел как завороженный, боясь пошевелиться. Сколько все это стоит, он не знал: ни камнями, ни золотом никогда не занимался. У него, конечно, были печатка на пальце, золотые запонки и нательный крест на толстой цепочке. Но это так, для понта, – основные деньги он вложил в квартиру, в классную тачку, два гаража купил. Еще участок и дом собирался приобрести, но за привычные, шуршащие деньги, за «капусту», что в немереных количествах ежедневно проходила через его руки. А тут такое количество драгоценностей! Может, это вообще не бриллианты, а какие-то другие камни? Славик взял в руки один камушек, поглядел его на просвет и, ослепленный сиянием, сказал себе: точно бриллианты!

Сначала он захотел отнести бриллианты в сейф, в банковскую ячейку. Но, подумав, решил: раз Димон сказал носить туфли день и ночь, так тому и быть. Мало ли, Димон раньше времени объявится – тогда Славик сразу все и вернет дружбану.

Как ни странно, у него даже мысли не возникло отложить хоть один, хоть самый маленький камушек из этой кучки себе. Он был уверен: камни посчитаны. Это был чужой бизнес, это был чужой и наверняка опасный мир, о котором Славик имел слабое представление. В преступном сообществе, к которому имел отношение его кореш, крутились такие бабки, о которых хозяева обменников могли только мечтать. За эти бабки людей запросто закатывали в асфальт, и такой судьбы Славик себе конечно же не желал.

Вскоре его одолело беспокойство. Присутствие невероятного богатства и возбуждало, и тревожило. Он приблизился к двери, закрыл ее на все замки, да еще для верности вставил связку ключей в замочную скважину.

В случае, если кто-то начнет вскрывать дверь, ключ помешает, да и связка звякнет, то есть так безопаснее.

В тот вечер он из дому не выходил. Достал из холодильника несколько банок пива и залег смотреть телевизор. А перед тем как лечь спать, еще и поставил квартиру на сигнализацию, позвонив в службу охраны.

Заснуть Славик долго не мог, поэтому, когда под утро забылся глубоким сном, во сне ему виделись бриллианты и кто-то постоянно норовил стащить с него обувь. Это были не туфли, а сапоги, причем женские, и Славик цеплялся за голенища, крича: «Это не ваши сапоги, они мои!» Но безжалостная и безликая сила стаскивала сапоги, и вместе с ними уплывало сокровище…

Проснулся он с тяжелой головой, побрел в туалет, затем в кухню, где поставил на плиту чайник. Вспомнив про сигнализацию, сделал звонок в охрану, но на душе по-прежнему было неспокойно. Он уселся на кровать и уставился на черные туфли, которые притягивали взгляд, как магнит. Бриллианты… Засвистел чайник, он вернулся в кухню, насыпал в огромную чашку четыре ложки молотого кофе, залил кипятком, достал из холодильника сыр, хлеб, ветчину и джем. После чего включил телевизор, где шли новости. Когда он засовывал хлеб в тостер, до него долетел конец фразы: «…видимо, мужчину перед смертью пытали. Следователи предполагают, что убитый принадлежал к ореховской преступной группировке. Если вам что-то известно об убитом, сообщите по телефонам, которые вы видите на экране».

Повернувшись к телевизору, Славик увидел отекшее, с синяками и ссадинами лицо Димона. Сердце тут же провалилось куда-то в желудок и гулко там забухало.

– Как же так?! – пробормотал он.

Поначалу новость вогнала его в ступор. Смерть того, с кем столько выпито, проговорено, кто прикрывал их бизнес и был, можно сказать, другом, потрясла до глубины души. Славик ощутил беспомощность, незащищенность, захотелось даже еще раз позвонить в охрану и вновь поставить квартиру на сигнализацию. Казалось, в дверь прямо сейчас вломятся неизвестные, но наверняка жестокие убийцы и начнут Славика пытать. А потом, естественно, прикончат.

Но чем дальше, тем больше им завладевала мысль: а ведь Димкины бриллианты, которые тот оставил ему на сохранение, теперь его! И почему его должен кто-то искать? Их с Димоном встреча была тайной, хвоста, пока они ехали, не было, а значит…

Спустя несколько минут Славик уже звонил партнеру Генке, чтобы охрипшим голосом произнести в трубку:

– Ген, заболел я, не смогу сегодня выйти на точку. Пусть без меня работают сегодня, сам выручку забери.

– Слышу, Славик. Голос у тебя как из унитаза, – констатировал Гена. – Ладно, лечись, без тебя обойдемся!

Ошеломляющая новость сразу разделила жизнь на «до» и «после». На него пролился золотой дождь. Да что там дождь – ливень, тропический ливень!

Теперь предстояло решить, как себя вести, если кто-то начнет интересоваться судьбой Димона. А главное, что делать с бриллиантами?! Не заказывать же из них украшения – Славик не педрила какой-нибудь, таких цацек ему на фиг не надо. Драгоценности требовалось конвертировать в хорошо знакомую и горячо любимую «капусту», то бишь в деньги. А для этого вначале нужно было поиметь хоть мало-мальское представление об этом рынке, который для Славика представлял огромное белое пятно.

Для начала, надев туфли, он отправился к отцу. Слежки не было. Он сто раз проверил. По дороге остановился на Арбате в кулинарии, что рядом с рестораном «Прага», накупил там салатов, целую корзину пирожков, любимый матерью язычок в желе и других вкусностей. В Лялин переулок, где жили родители, Слава приехал к обеду. Позвонил в знакомую дверь: три коротких, один длинный звонок – это был его «пароль» еще со школы. Он был уверен, что родители дома: старики давно уже сделались домоседами, торчащими у ящика.

– Кто там? – услышал Славик из-за двери материнский голос.

Как только он ответил, дверь распахнулась, и тут же начались всхлипывания:

– Слава! Славочка, сыночек! Отец, иди скорее, смотри, кто пришел!

– Да ладно, можно подумать, год не видались…

Он занес пакеты со снедью, отец помог отнести их в холодильник, а мать охала:

– Да зачем нам столько! У нас все есть! Хорошо, что сам приехал!

– Потолстел ты, сынок! – сказал отец, обнимая грузное тело сына. – Хорошо, видать, жить стал!

– А что, солидный мужчина! – возражала мать, которой нравилось в ее сыночке все без исключения. – А жирок пригодится в борьбе со стрессом!

Когда стол был накрыт и рюмки расставлены, отец внимательно посмотрел на Славика.

– Чувствую, что-то тебя беспокоит, сын. Так бы не приехал… – сказал он, выставляя дорогой коньяк. Спиртного в доме всегда хватало, и все дорогое, зарубежного производства. Сейчас на столе стоял «Hennessy VSOP». – Видишь, уже не работаю, а сослуживцы все шлют. Это с днем рождения поздравил директор Внешторга.

Славик знал слабость отца делать всех директорами. Даже если это был просто сотрудник Внешторга, в устах отца его ранг всегда возрастал до директора. Они выпили раз, потом другой. Когда мать вышла хлопотать на кухню, Славик сказал:

– Внешторга, говоришь… А из Ювелир-торга у тебя знакомых нет?

– А тебе зачем? Ювелиркой хочешь заняться?

Отец знал, что сын подался в бизнес и что этот бизнес приносит большие деньги.

– Нет, пап, пока нет, но исключать нельзя. – Эта мысль показалась Славику вполне реальной. – Ничего нельзя исключать в этой жизни.

– Ну, что ж… Знакомого директора Ювелирторга у меня нет. А вот один умный еврей есть. Он кольца всякие делает, кулоны. Я как-то для матери у него подарок заказывал. Могу ему позвонить и спросить. Тебя что конкретно интересует?

– Да это я для друга стараюсь. У него камешки дорогие есть. Стоимость бы их узнать и где и через кого реализовать можно.

– Это я тебе узнаю.

– Ну все, мужички, – появилась мать. – Давайте обедать, пока все горячее.

Обед растянулся до ужина, так что бутылку опустошили полностью. Домой идти не хотелось. Коньяк помог окончательно вытеснить из сердца Славика скорбь по погибшему другу. Мертвым в земле лежать, живым – жить. И чем дальше, тем больше возрастало ликование от осознания огромного богатства, обладателем которого стал Бабулькин-младший.

Крепко захмелевший отец, провожая Славика до машины, бормотал заплетающимся языком:

– Езжай тихо. А если гаишник остановит – не бойся, у меня есть знакомый директор ГАИ, мы все уладим.

Славик усмехнулся. У него после райкома была куча знакомых гаишников. Да и не следил уже никто, как в советские времена, пьяным ты садишься за руль или трезвым. Все вопросы решались только через деньги.

Выезжая со Сретенки на кольцо, Славик заехал в авторемонтную мастерскую неподалеку от Крымского моста, где ремонтировали иностранные тачки. У него там был кореш, которому он обещал продать свою машину, когда будет покупать новую. А он обязательно ее купит! Но кореша на месте не оказалось.

Славик снова уселся за руль, доехал до дома, но в квартиру возвращаться не хотелось. Его задача на ближайшее время – доскональное изучение рынка драгоценных камней. Он вовсе не собирался продавать их задешево – он продаст их по максимальной цене! Но не заниматься же изучением рынка на ночь глядя. А чем тогда заняться? Правильно: лучше всего отвлечься, нервы успокоить.

Славик поплутал по городу, проверяя, не сидит ли кто «на хвосте», и, убедившись, что все чисто, отправился в свой любимый ресторан.

Глава 12

Надежду на будущее Нике дал телефонный звонок, который она сделала на седьмой день скитаний. Это был крайне важный для нее разговор. У Ники даже появилось предчувствие, что он способен в корне изменить ее судьбу. Она вспомнила про этого человека, когда проходила мимо гостиницы «Интурист» на Тверской улице. Полгода назад из Оксфордского университета в Москву прибыла целая группа британских студентов и аспирантов во главе с деканом факультета, членом Британской Академии наук. По этому случаю был организован фуршет в ресторане «Интуриста», куда были приглашены особо отличившиеся русские студенты. Пригласили и Нику. На фуршете, где угощали шампанским и канапе, пожилой сотрудник (он представился начальником отдела) туристической компании «Интурист» протянул ей визитку и сказал:

– Да ты прямо с полотна Боттичелли сошла! И по-английски хорошо говоришь… Приходи к нам работать после окончания института, нам нужны красивые девушки со знанием языков.

Вспоминать имя-отчество долго не пришлось, слишком уж поразило написанное на визитке имя: Лука Лукич Внуков. Лука Лукич сказал, что работает в «Интуристе» едва ли не со дня основания, и Ника ему поверила: в ее представлении это был древний старик, этакий Мафусаил. Череп у него был овальной формы и абсолютно гладкий, лишенный волос, блестел он так, будто лысину натерли лаком. Одет Лука Лукич был как-то нелепо, будто опереточный актер. Из кармана синего блейзера с золотыми пуговицами выглядывал уголок красного платка. Худые стариковские ноги обтягивали узкие джинсы, но этот «молодежный» прикид только подчеркивал его возраст. Студенты, глядя на него, втихаря посмеивались, кто-то даже шутливо предположил:

– Этот череп, похоже, на дискотеку собрался!

Но сейчас, дозваниваясь до «черепа», Ника только на него и рассчитывала. Секретарша долго не хотела соединять с Лукой Лукичем, пока Ника не догадалась сказать, что звонит студентка иняза с полотна Боттичелли. Видимо, в памяти Луки Лукича что-то щелкнуло, и он взял трубку. Он мило поговорил с ней и назначил встречу на вечер следующего дня, но почему-то не в своем офисе, а в той самой гостинице «Интурист».

Ника вошла в холл ровно в 19–00, как и было назначено. И сразу же увидела своего потенциального работодателя, тот о чем-то разговаривал с администратором. Увидев Нику, Лука Лукич сразу же подошел и сказал, что ему необходимо ненадолго уйти на переговоры.

– А ты пока кофе выпей. Заодно постережешь мой портфель.

Засмеявшись, он поставил на кресло портфель из желтой кожи, а сам исчез в одном из коридоров. Вскоре Нике принесли кофе и крохотное печеньице. Она все это выпила и съела, но хозяин портфеля не объявлялся. Служащие отеля поглядывали на нее как-то странно, вроде как прятали ухмылки. Пару раз к ней подходили постояльцы, делая попытку познакомиться, что тоже не добавляло комфорта. Может, Лука Лукич просто забыл о ней?

Спустя час томительного ожидания Ника поднялась с кресла, чтобы уйти, но, вспомнив про свое бедственное положение, усилием воли усадила себя обратно. Да и портфель нельзя было оставить – она же вроде как согласилась за ним приглядеть…

Лука Лукич появился через полтора часа и, подхватив портфель, бросил:

– Пойдем, времени осталось мало.

Ника едва поспевала за ним, шагая по длинному коридору первого этажа. Остановившись в самом конце, у выхода на лестницу, Лука Лукич открыл одну из дверей своим ключом и жестом пригласил Нику:

– Прошу!

Они вошли внутрь. В небольшой комнате располагались кровать, прикроватная тумбочка, кресло и журнальный столик. Обычный гостиничный номер, а не офис, где положено решать дела. Пока Ника озиралась, Лука Лукич вытащил из портфеля початую бутылку коньяка, а из тумбочки извлек две рюмки. Разлив коньяк, он весело предложил:

– Ну что? Пивка для рывка?

Его манеры был неприятны, во всем проглядывали суетливость и фамильярность.

Почему-то зажмурившись, Лука Лукич опрокинул рюмку, после чего замахал руками:

– Про закуску забыл! У меня же конфеты бельгийские есть!

С этими словами он опять полез в портфель и достал уже распечатанную коробку конфет, формой напоминающих морские ракушки.

– А ты чего?! – с удивлением спросил он, глядя на полную рюмку. – Давай, я не алкоголик, чтобы в одиночку пить! Нам нужны закаленные сотрудницы, умеющие все! Поднимай – за наше сотрудничество!

Лука Лукич налил себе вторую рюмку. Ника смотрела на его руки, густо усыпанные старческой гречкой, и на дряблую, морщинистую шею, обнажившуюся после того, как Лука Лукич снял модный шелковый платок. Затем Ника опустила глаза на рюмку, которую ей буквально всучили, и тихо проговорила:

– У меня мама умерла, Лука Лукич. Я работу ищу.

– Чего?! А, ну да… Да будет у тебя работа. Ну-ка, сядь ко мне!

Он пересел на кровать.

– Давай выпей и садись! Чего коньяк греешь? Он уже теплый совсем!

Привстав, он потянул ее за руку.

– Ну что ты как неживая? Нам боевые сотрудницы нужны!

– Я… Мне…

Ника потеряла дар речи. Этот древний старик времен Пунических войн и разрушения Карфагена собирается ею овладеть?!

– Ты работу хочешь? – напрямую спросил Лука Лукич. – Тогда не ломайся. Хорошее место заслужить надо!

Ника сделала шаг назад:

– Не подходите ко мне! Вы мне неприятны. Я кричать буду!

– Зачем же кричать? – прищурился Лука Лукич. – Мы все полюбовно сделаем…

– Вы… Вы омерзительны!

Лука Лукич застыл с открытым ртом.

– Что ты сказала?! Ах ты, шмакодявка… Омерзителен я! А ну-ка выметайся отсюда! Целку из себя строит! Потом на коленях приползешь, да только никто тебя не примет!

Выскочив из номера, Ника понеслась по коридору с такой скоростью, будто похотливый старик за нею гнался. Паника прошла, лишь когда она выскочила из гостиницы на улицу. Но в душе продолжали кипеть обида, горечь и злость. Где вообще нормальные люди, к которым можно обратиться за помощью, которые ничего не потребуют взамен и не полезут под юбку? Почему вокруг одни уроды остались?!

В полной безнадежности Ника шла по Тверской, пока ей не преградил путь крупный и явно нетрезвый мужчина. Настроенный на знакомство, он попытался взять ее под руку:

– Пойдем-ка со мной, красавица. Пойдем, пойдем, не пожалеешь!

– Не хочу я никуда идти! – резко отстранилась Ника.

Но мужчина не отставал:

– Меня Славиком зовут. Ты комсомолка? А я в райкоме комсомола работал. Субординацию понимаешь? В общем, я могу выполнить любое твое желание! Угощу по-царски!

– Да не хочу я никаких угощений! – продолжала вырываться Ника.

Но мысль о царской еде чуть-чуть ослабила ее сопротивление: горячего она не ела уже очень давно, а запах жареного мяса, зелени, свежего хлеба, вырывавшийся из «Арагви», приводил ее в полуобморочное состояние.

– Да я тебе… хочешь, Славик тебе камушек подарит?! – выдохнул он в ухо. – По глазам вижу – согласна! Все, идем! У нас комсомольское собрание!

Он хохотнул и, крепко схватив ее за руку, потащил за собой. Оголодавшая Ника перестала сопротивляться гастрономической атаке.

Когда уселись, Славик передал ей меню:

– Заказывай! Самое дорогое заказывай, не стесняйся!

Ника выбрала жульен из индейки с грибами, салат из авокадо и на горячее шашлык. Славик заказал сациви, долму и почему-то попросил лобстера. Лобстера в «Арагви» не оказалось, Славик заскандалил, но затем все-таки согласился на чахохбили. И тут же принялся опрокидывать одну за другой рюмки с коньяком.

– Давай, красавица, выпивай-закусывай… Славик угощает! У Славика сегодня бабок как грязи! А после того как… Ну, сама сообрази, после чего я подарю тебе камушек. У Славика их много, ему не жалко для такой красавицы!

С этими словами, оглянувшись и убедившись, что никто не смотрит, он достал из кармана пиджака туго набитый замшевый мешочек и потряс им перед носом Ники.

Проводив глазами мешочек, который исчез в боковом кармане, Ника окончательно поняла, что выбор не оставлял надежд: либо погрузиться в бездомную жизнь со скитаниями по вокзалам, либо пойти сексуальной обслугой к таким, как Славик, третьего не дано. Выиграть на конкурсе красоты? Но она столько времени не принимала душ, что ее даже до самого завалящего конкурса красоты не допустят. Впрочем, там все то же самое… Нику категорически не устраивал ни первый, ни второй вариант. Надо вырваться из этого порочного круга.

Она вдруг вспомнила о таблетках клофелина, которые сунула в карман джинсов и о которых совсем забыла. Странно, но с этого момента она размышляла хладнокровно и взвешенно, будто всю жизнь занималась изъятием ценностей из чужих карманов. «Главное, не торопиться… – пульсировала мысль. – Надо дождаться правильного момента…»

– Выпьем на посошок, красавица? – подмигнул Славик. – А потом нас ждет другое пиршество!

Он схватил бокал, залпом влил в себя коньяк, после чего отсчитал несколько тысячных купюр и швырнул их на стол.

– Эй! – крикнул он официанту. – Я рассчитался!

– Но я же вам даже счет не подал… – растерянно проговорил официант.

– Не боись, тут тебе еще штука на чай! Некогда нам, понимаешь? У нас любовь! – Он громко заржал над своей репликой, затем поднялся и схватил Нику за руку. – Идем! Тачку возьмем! За руль не могу.

В машине Славик то и дело лез целоваться. От него жутко воняло алкоголем.

Ника отворачивалась, отодвигалась к дверце:

– Подожди, давай сначала доедем…

Добрались они быстро. Вырулили на Чистопрудный бульвар, доехали до пересечения с улицей Чернышевского и оказались около высокого дома старой постройки с диковинными зверями по фасаду.

Славик долго пытался попасть ключом в замочную скважину. Ника, не вытерпев, сама взяла у него ключ и открыла.

– Молодца! – расплылся в ухмылке недавний сотрудник райкома, входя в квартиру. – Но ты не думай – я в форме!

Он явно чувствовал себя хозяином, который привез домой наложницу. Провел Нику в комнату и, усевшись на кровать, с трудом снял туфли. После чего, взяв их в руки, направился в прихожую.

Какое-то время было слышно, как он возится в прихожей. Через минуту Славик вернулся, опустился на кровать и тут же откинулся на подушку.

В этот момент Ника с поразившей ее ясностью осознала – сейчас или никогда.

– Ну что ты развалился? У тебя шампанское есть? – сказала она, сменив тон.

– О, наконец-то, вот это по-настоящему, по-комсомольски. А то не знаешь, на какой козе подъехать. Есть, есть. И бокалы у нас тоже есть. – Славик полез в только что купленный, блестевший резными стеклами высокий сервант. – Всё у нас есть.

Он вытащил бутылку сладкого «Мартини Асти».

– Мое любимое, итальянское, – сообщил он, разливая по бокалам.

– Что же ты, комсорг, теплое разливаешь? Давай лед хотя бы.

– Теплое? – буркнул Славик. – Сейчас охладим. – И он неуверенной походкой отправился на кухню.

Ника достала таблетки. По ее расчету, они должны были усыпить его очень быстро. «Надо потянуть время…» – пришла мысль.

– Я в ванной, – проговорила она, направляясь к выходу из комнаты, когда мартини было выпито.

Но Славик внезапно схватил ее за руку:

– Зачем в ванную, ты что, пахала? Пахать сейчас будешь, – ухмыльнулся он и потянул Нику в постель.

Пришлось присесть рядом.

Славик долго и безуспешно пытался снять пиджак, затем пробормотал:

– Сними! Слышь, ты? Раздень меня!

И тут же рухнул на подушки. Спустя минуту он уже оглашал квартиру громким храпом. Ника глядела на него неприязненно.

«Что стоишь – надо действовать! Мало ли кто явится!» – сказала она себе и открыла барсетку, которую поставил на тумбочку толстяк. В барсетке оказалось несколько сотен долларов. А где же драгоценные камни? Где бриллианты, которыми он хвастался перед ней в ресторане? Не проглотил же он их вместе с замшевым мешочком!

Внезапно вспомнился фильм, где активистка «Гринписа» пыталась сорвать с роскошной блондинки шубу с криком: «Знала бы ты, сколько надо убить животных, чтобы сшить эту шубу!», на что героиня Шарон Стоун ответила: «Знала бы ты, со сколькими животными надо переспать, чтобы ее купить!» Мелькнула мысль: «Нет уж, спать с животными я не намерена! Мы пойдем другим путем!»

Не имея богатого жизненного опыта, Ника многое в этой жизни узнавала из фильмов. В одном из них, как она помнила, какой-то американский гангстер прятал драгоценности в сапоге, точнее, в каблуке.

Она прошла в прихожую, подняла с пола валявшиеся там туфли с высокими каблуками и внимательно их осмотрела. Внезапно ее сердце бешено заколотилось: она увидела, что от пятки в одной туфле слегка отслоилась кожаная стелька, а под ней, внутри глубокого каблука, как в гнезде, покоился темный мешочек. Ника раскрыла его дрожащими пальцами. В ее руках было настоящее сокровище! Даже в полумраке прихожей она прищурилась от блеска искрящихся снежинок, ударившего ей в глаза. Бриллианты!