Текст книги "Россия для японцев…"

Пешком Россию обойти

Свалился Сакамото-сан на нашу голову неожиданно, когда у всех моих коллег, японских гидов, расписание работы уже сложилось, и «из песни слова не выкинешь».

А Сакамото-сан, хотя и планировал свое путешествие сильно заранее, к услугам гидов решил обратиться в последний момент, уже вкусив опыта на российской земле.

И вот выпало нам троим по одному дню с Сакамотосаном.

День первый, гид Светлана.

В первый день Сакамото-сан отправился к великому учителю Льву Толстому в Ясную Поляну. И, как и положено паломнику, он был исполнен желания прийти туда пешком, то есть на обычном городском транспорте, а не на шикарном автомобиле с шофером.

– Мы приехали на Курусуку эки (Курский вокзал), – рассказывает мне гость на следующий день, – а поезд уже ушел! (08:30) Хотя мы вышли из гостиницы, как было запланировано, в 08:00.

Следующий поезд до Ясной Поляны уходил через полтора часа.

– Вы что-нибудь успели посмотреть, ожидая поезда? – спрашиваю я, догадываясь, что коллега Светлана, возможно, успела на скорую руку показать Сакамото-сану Красную площадь.

– Нет, мы ждали на вокзале. Светлана все время созванивалась по телефону. Понадобилось много согласований с фирмой. Светлану ко мне вызвали совершенно для нее неожиданно, поэтому ей рассказывали программу, она записывала контакты.

Светлана разруливала ситуацию прямо на ходу.

– …Из Тулы мы тоже должны были ехать на общественном транспорте. Но… удобного автобуса от ж/д станции до усадьбы Толстого нет, а на перекладных выходило явно более часу. Это при том что в музее нас ожидали не позже 14:00. В итоге Сакамото-сан все же принял мои доводы, что поездка на такси неизбежна.

– Оказалось действительно далеко, – рассказывает мне гость. – Даже на такси ехали около 40 минут[1]1
  От Москвы до Тулы 200 км, от Тулы до Ясной Поляны – 17 км. – Примеч. ред.


[Закрыть].

– Когда мы осмотрели дом писателя и оставалось только сходить на его могилу, пошел сильный дождь. Мы едва до могилы добрались, так как дорожки все неасфальтированные.

– Нас буквально накрыло проливным шквалом дождя и ветра, – рассказала мне Светлана, – но все было бы еще хорошо, если бы Сакамото-сан вдруг не вытащил ваучер (договор об оплате и предоставлении туристических услуг) и не показал мне: «А теперь заедем на минуточку в Астапово и скорее обратно в Москву».

– В Астапово я никогда не была, – буквально выпадая в осадок, рассказывала мне потом Светлана. – Стала звонить на фирму референту. Там никто про Астапово не слышал. «Проспали» наши референты заявку из Японии на Астапово. Заявки на посещение места последнего земного пребывания великого писателя действительно поступают крайне редко. А если уж и приходится везти туда туристов, то на поездку выделяется целый день и непременно заказывается транспорт, поскольку находится деревня Астапово в соседней, Липецкой области.

День второй оставим на потом, потому что гидом была я. (Надо же скромность иметь!) А вот Олесе действительно повезло.

Итак, день третий – гид Олеся.

– Меня подняли буквально по тревоге, – рассказывала Олеся, – пришлось отменять занятия со студентами. (Олеся у нас в основном преподаватель и только «по нечетным» гид.)

Референты тем временем срочно просматривали переписку с японской компанией… Откуда взялось это Астапово? Никогда его у нас в программах не было!

Но в ваучере у гостя четко пропечатано: «…after Yasnaya Polyana – sightseeng to Astapovo station…»

Вооружившись картой, обнаружили, что до Астапово, а ныне поселка Лев Толстой, от Тулы 220 км! Причем дороги – все кривые. В каком бреду японская компания рекомендовала своему клиенту посетить этот мемориал, да еще «в одном флаконе» с Ясной Поляной? Но ваучер гостя – «святое писание» для гида и принимающей турфирмы, как-то надо выполнять.

Ведь гость специально трясся так долго по железной дороге, желая непременно увидеть не только дом, где великого Толстого посещало вдохновение, и не только его могилу, но и маленькую станцию, на которой больного Льва Николаевича сняли с поезда и где ему суждено было закончить свой земной путь.

Я еще не сказала, что и в Россию ведь Сакамото-сан, собственно, добирался почти пешком? То есть на поезде Транссибирской магистрали, на который он сел во Владивостоке.

На бывшей станции Астапово во времена самого писателя пересекались железные дороги, следовавшие из Ельца в Троекурово и из Смоленска в Раненбург (современный Чаплыгин). По этим дорогам с успехом бегали поезда, перевозя в основном сельхозпродукцию, которой в те времена так богата была черноземная полоса России.

Сам Лев Николаевич сел в поезд, следовавший из Калуги в Козлов (ныне Мичуринск). Входил в вагон немного озябший и простуженный, сошел в Астапово совершенно больной.

Начальник станции И. И. Озолин, в полном смущении от такой оказии, разместил великого гостя в своем доме, где Лев Николаевич и провел семь последних дней своей жизни.

В настоящее время станция существует как памятник Толстому.

Гид Олеся поехала туда с Сакамото-саном на специально заказанной для этого машине, и это «на минуточку в Астапово» обошлось ей полным рабочим днем, уходящим к полночи.

Маленькая станция, к которой, как, возможно, думал Сакамото-сан, Толстой подошел пешком, выйдя в сырую и дождливую ночь из Ясной Поляны, оказалась за тридевять земель, в 370 км от Москвы.

Что больше всего зацепило меня в этой истории?

Целеустремленность японца – безусловно.

Но вот не идет из головы и сама станция.

С 2014 года через нее нет никаких железнодорожных перевозок. Рельсы разобрали на металлолом. Измельчавшее Астапово оказалось в глухой недоступности, и к нему еще только планируют провести приличную автомобильную дорогу. Олеся с Сакамото-саном ехали по жутким ухабам. А во времена Толстого туда ходили поезда!

Какая же активная жизнь была там в это время! Как много жило людей! Как хорошо развивалась экономика центрального региона России, если там уже в 1910 году благополучно строили железные дороги. Какой активный был пассажиропоток!

И что сейчас? Не случись Толстому там умереть, заросло бы Астапово бурьяном, кто бы о нем сейчас вспомнил?

День второй – гид я.

Меня на Сакамото-сана тоже бросили неожиданно, но моя задача была самой простой из трех, мне выпал Клин. В литературе – Толстой, в музыке – Чайковский.

Много раз я сопровождала японцев в Дом-музей Чайковского в Клину. Но всегда была заказана машина либо автобус для группы. И вот благодаря Сакамото-сану теперь освоила и железнодорожный маршрут.

Заранее посмотрела, что в 08:40 от Ленинградского вокзала отправляется скорая «Ласточка» на Тверь, и на ней до Клина 59 минут! Но если опоздать, то придется сидеть на вокзале, как Светлана, еще почти час, потому что следующая, отнюдь не скорая электричка отправляется в 09:36 и плетется с остановками до Клина аж 1 час 37 минут.

Поэтому, недолго думая, беру в гостинице Сакамотосана в крутой оборот, едва он появляется на пороге лифта, и мы без вежливых приветствий первого знакомства бежим трусцой от гостиницы «Вега Измайлово» к метро «Партизанская».

По дороге от моего туриста поступает еще одна вводная. Оказывается, через два дня Сакамото-сан едет в Санкт-Петербург на «Сапсане» с этого же самого Ленинградского вокзала. Трансфер не заказывал, поэтому пускай Нина-сан покажет ему, как садиться на поезд. Лихо придумано. Но на «Ласточку» же обидно опаздывать!

Гоню Сакамото-сана по метро все быстрее и быстрее, вот уже и выход на «Комсомольской», но надо успеть взглянуть на платформы дальних поездов. Буквально бежим по эскалатору вверх. А что: хотел же пешком? Будь добр соответствовать.

Несемся вокруг вокзала. На бегу показываю, как ему там в одиночку выходить, проходить досмотр безопасности багажа и на «Сапсан» садиться. И прямо от дальних поездов прыгаем на платформу электричек.

Вот… вот… вот… только билеты оплатить в автомате и… – ура! – мы в «Ласточке»! Успели!

Будний день, пятница, просторно. Как хорошо, что это не суббота!

Много раз проезжала Клин на машине: въехал и выехал, пролетев на скорости и саму усадьбу Чайковского, и едва заметив в центре «Макдошку».

На основе этого опыта подумалось сначала, что от станции можно бы и пешком пройтись. Однако в музее по телефону рекомендовали все же автобус или маршрутку.

Впечатлилась тем, какой, оказывается, Клин большой город! От ж/д станции к Петру Ильичу мы добирались городским транспортом… 40 минут! Маршрутка № 13. Да, что интересно: единственный этот транспорт даже не подходит к музею, а останавливается сильно заранее и с обратной от входа стороны.

Может быть, потому, что никто ведь из туристов не ездит к Чайковскому на электричках, а маршрутка нужна местным жителям, поэтому ходит кругами, объезжая все жилые микрорайоны.

После умиротворительной экскурсии в пенатах композитора гостям всегда предлагают на выбор прослушать что-то из музыки Чайковского. Чаще всего японские туристы просят поставить «Щелкунчика». Иногда «Лебединое озеро».

Но Сакамото-сан пожелал послушать «Шестую симфонию».

– А какую часть? – спросила экскурсовод.

– Четвертую, – не задумываясь, ответил наш гость.

Симфония № 6 си минор «Патетическая» (1893) – последняя симфония Петра Ильича Чайковского. Принято считать, что в этом произведении зрелого мастера противопоставлены всеобщие темы жизни и смерти.

Сам Петр Ильич, отвечая на вопрос, не изобразил ли он в симфонии свою жизнь, ответил своей племяннице: «Ты угадала. Первая часть – это мое детство и смутные стремления к музыке. Вторая часть – молодость и веселая светская жизнь. Третья – жизненная борьба и достижение славы. Ну а последняя часть – это De profundis, то есть – молитва об умершем, чем все кончаем. Хотя для меня это еще далеко, я чувствую в себе столько энергии, столько творческих сил; я знаю, что создам еще много, много хорошего и лучшего, чем до сих пор».

Премьера «Шестой симфонии» имела ослепительный успех и состоялась за девять дней до смерти гения.

Оживленная в первых частях симфония завершается медленной, траурно-погребальной музыкой.

Почему полный жизненных сил и планов Чайковский именно эту музыку написал неосознанно, находясь на пороге бездны? После торжественной премьеры «Шестой симфонии» в Петербурге Чайковский заразился холерой и умер.

Аккорды четвертой части симфонии погружают слушателя в состояние глубокого покоя. Постепенно звучание замирает, истаивает. Завершился жизненный круг. Все растворилось в небытии.

Мой гость так же невозмутим после прослушивания музыки, как и до того.

Перед расставанием Сакамото-сан поведал мне, что по профессии он фармацевт. Тихая незаметная работа, требующая сосредоточения. Труд одиночки. О чем думает Сакамото-сан, смешивая лекарственные ингредиенты? Какие великие просторы России проходят в его воображении?

Теперь Сакамото-сан всегда будет видеть Астапово глазами умирающего Толстого, а Клин глазами Чайковского, бегло записывающего партитуры 4-й части «Шестой симфонии».

«Белыми ночами» по Подмосковью

В зимнее время года Россия для японцев почти закрывается. Не привыкшие бороться с холодами у себя на родине, японцы тем более не хотят этого делать в туристических поездках. Последние активные японские туры заканчиваются в октябре. С одним из таких туров мы едем по Золотому кольцу.

– Уж небо осенью дышало… короче становился день… Крестьяне поспешно собирали то, что еще желтело на полях, и готовились к зиме, – рассказываю туристам нашу географию. – Зимой все сельскохозяйственные работы прекращались. Еще бы, под снегом урожай не вырастишь и землю не вспашешь. Крестьяне переходили на полусонный образ жизни. Делали что-либо только по минимуму: ухаживали за скотиной, топили печи, готовили еду. А чаще всего просто спали, отдыхали за весь долгий и очень напряженный летний период полевых работ. Тем более что зимнее время – темное. Особенно не поработаешь. Не жечь же свечи! – рассказываю я своим туристам японцам.

Японцам эти откровения гида в новинку. Расположенный на 35-й широте Токио почти не ощущает изменение светового дня. И зимой и летом солнышко висит над горизонтом примерно одинаково. Не то что в Москве, северная широта 55 градусов.

Приезжающие полюбоваться нашими «белыми ночами» японцы и не догадываются, что зимой эта благодать оборачивается для нас «черными днями».

– Сложился определенный календарь: летом солнышко рано встает, долго светит. Крестьяне стараются, работают, почти не спят. За лето надо вырастить и обработать все то, что будет кормить зиму. Долгое время русские люди трудятся почти без отдыха.

Зато длинной зимой отпускают на волю свою усталость, отсыпаются длинными ночами. Нэтэ кураси о окуттэ имасу – ведут сонный образ жизни. Этот календарь обусловил и национальные качества характера россиян. Русские могут работать в режиме аврала, почти без сна и выходных. Но вслед за авралом должен последовать некоторый отдых. Вот шахтеры, например, установив в забоях рекорды добычи угля, по два месяца потом проводили в санаториях. Правда, это было раньше, в СССР.

Сейчас, конечно же, электричество, так что обычные служащие работают в одинаковом режиме, и лето и зиму. И только ваша покорная слуга с коллегами, японскими гидами, поддерживает образ жизни крестьян сельскохозяйственной старинной общины. Зимой японские туристы в Россию не приезжают.

В автобусе смех и бурное веселье.

– Все лето напролет японские гиды трудятся почти без выходных, а зимой впадают в спячку, отдыхая за долгий период напряжения.

Японцам интересно. У них не только темное и светлое время летом и зимой почти не различается, но и снежный покров на земле больше трех суток подряд не задерживается на большей части территории. Так что крестьянам всегда есть чем заняться на поле, но и отдых равномерно следует каждую ночь.

Итак, близится это наше заветное время: светлые летние ночи скоро сменятся темными зимними днями. Холодно. Туристов нет. Работы нет. Денег тоже нет. Что летом настарался, то в зиму и кормит. Спасибо предкам. Закалили впрок.

Что слышат наши туристы

Моя коллега Светлана Хруцкая рассказывает туристам про Пушкина. Как много мест в Москве, начиная от Музея изобразительных искусств и самой Пушкинской площади и заканчивая известным рестораном, связаны с его именем! Как много всего можно рассказать. И вот туристы начинают привыкать к этому имени и попадают под очарование русского культурного наследия.

– Пусикин, – произносят они имя, как бы пробуя его на вкус.

– Ах, так это получается – Пууу Сикин, то есть «капитал – есть пух, нечто летучее»? – делают открытие туристы.

Сикин – это деньги по-японски.

Кстати, о ресторане:

– Так вкусно, как в Москве, в Европе не кормят.

– И ресторан «Бочка» был на высоте, как и свежая икра из ГУМа, – рассказывает Светлана Хруцкая. – На мой вопрос, почему они в Россию приехали, ответили: «Нам надоели католические соборы и красные крыши европейских домов. Захотелось чего-то другого посмотреть. Не ожидали, что Москва такая новая и чистая».

Про «красные крыши» я слышу впервые. И еще важный момент: счастливы мои туристы от того, что на искусственные сакуры по всей Москве не жалко нам тратить столько электричества.

Что еще видят наши японцы вокруг себя?

Очень удивляются Шарлю де Голлю у гостиницы «Космос»: «В Японии не ставят памятники иностранным героям».

Я уж молчу про решительного Георгия Димитрова, потрясающего кулаком в сторону всех, кто присел отдохнуть в сквере на Полянке.

Почти стометровый памятник Петру I на стрелке Болотного острова на фоне фабрики «Красный Октябрь» называют Гулливером! А мы-то думали, что Церетели изобразил Колумба[2]2
  По публикациям российских СМИ, данный памятник является переработанной и видоизмененной статуей Колумба, которую Церетели безуспешно предлагал купить Америке, Испании и странам Латинской Америки в 1991-1992 годах. – Примеч. ред.


[Закрыть].

– Да, увидели много нового. Не как в Европе. Не как в Юго-Восточной Азии. Каватта жоно, – говорят японцы, – Москва – это «очень своеобразно».

Всегда замирают при звоне колоколов. С большим вниманием наблюдают за звонарем на колокольне Казанского собора у Исторического музея.

Ведь японский колокол без языка. Он всегда звучит один, звонарь бьет по его поверхности снаружи. Русские колокольные звоны – это краткие музыкальные произведения с лаконичным содержанием, можно сказать, как японские стихи «хайку», исполнение всегда сольное.

Но времени у нас мало. Казанский храм мы проходим мимо, по плану здесь у нас Красная площадь.

И, как всегда, она вызывает изумление. В данном конкретном случае потому, что двое моих туристов-индивидуалов убеждены заранее, что слово «красная» означает «революционная», недаром же и Ленин здесь в мавзолее лежит. А если уж здесь все связано с революцией и коммунистическим режимом, то гости мои ожидают увидеть соответствующую атрибутику.

Кому такое придет в голову?

Товарищи гиды, случалось ли вам встречать такие ожидания туристов?

Возможно, они готовы увидеть стволы Калашниковых во всех щелях, а Красную площадь представляют себе задрапированной кумачом знамен и заставленной боевой техникой.

Каждую свою подопечную группу я начинаю вводить в курс дела сильно заранее: Красная – значит красивая, место больших и ярких праздников. Но гости со специфическими ожиданиями лишь недоверчиво щурятся.

И вот наконец-то моему недоумению нашлось объяснение.

Рассказываю двоим подопечным про ГУМ. А они меня спрашивают:

– А там и сейчас много оружия?

Я в ауте:

– Почему там должно быть оружие?

– Ну как же? Ведь – Гун!

И я впервые понимаю, что они слышат! Слово гун по-японски означает «военный». Но это ведь только в японском языке гун – военный!

Опять закатывают глаза.

Как важно гиду четко произносить слова! Вовремя давать пояснения.

– Главный универсальный магазин, – разъясняю я буквально по слогам, – в настоящее время – дорогие брендовые бутики.

Мои гости явно разочарованы… «А так хотелось увидеть ракеты», – читается в их глазах.

Правда, приходилось мне встречать и другое разочарование: стильные японские дамы пришли в восторг от красоты здания ГУМа и даже обиделись, что это не галерея искусств.

– Моттаинай, жалко, – сказали они. – Как же можно в таком красивом месте открывать просто магазин! Ведь это же Би но дэндо! Храм искусств!

Кондиционер для танка

– А есть ли в танке охлаждение?

Мои японские туристы вводят в недоумение нашего сопровождающего своими вопросами.

– Да, безусловно, конструкция танка предполагает систему охлаждения, вентиляции. У танкового двигателя водяное охлаждение. Но есть элемент воздушного… сейчас я вам покажу на схеме. Смотрите, вот, если вода закипает, то пар сбрасывается в атмосферу, и тут вступает воздушное…

Мои подопечные слушают невнимательно. Их явно не интересует конструкция.

– Нет, а как вот в кабине-то? Вы говорите, этот танк используется сейчас в Сирии. Но там ведь жарко? Как же бойцы в танке, не страдают ли они от жары, если там нет кондиционера?

Дело в том, что слово «охлаждение» – рэйбо японцы часто используют именно как кондиционер, бытовое охлаждение.

Двое моих туристов приехали в Москву специально, чтобы походить по военным музеям. В Японии таких нет.

В гостинице среди прочих рекламных зазывалок они обнаружили рекламную брошюрку «Покататься на танке», и восторгу их не было предела.

– Гайдо-сан, позвони, пожалуйста! Мы непременно хотим покататься на танке!

Таким образом мы оказались на 108-м км Минского шоссе под Можайском, где стоят настоящие танки, в том числе скоростной П-80 с газотурбинной силовой установкой и антикомулятивной защитой.

Наш сопровождающий наконец улавливает область интересов японских туристов и, оставив в покое технические характеристики, переходит к рассказам обо-всем-про-танки.

– Я вам скажу, что не только кондиционера, но и обогрева-то в танках поначалу не предусматривали. А ведь в России холодные зимы. Когда Михаил Кошкин, конструктор легендарного танка Т-34, стремясь доказать надежность и выносливость своего детища, сам привел танк в Москву с завода из Харькова, он сильно простудился. Расстояние от Харькова до Москвы 750 км. На государственную приемку танки должны были прийти своим ходом. С целью конспирации колонна могла двигаться только ночью. А морозы в феврале 1940 года стояли нешуточные. В результате Кошкин провел свой Т-34 по Ивановской площади Кремля перед самим Сталиным, но заболел воспалением легких и через полгода умер.

Мои туристы в недоумении:

– Конструктор сам погиб от своей недоработки?!

Ну как объяснить? Танк не для прогулок создавался, и конструктор в первую очередь решал вопросы боеспособности.

Хорошо, что в Москве этим летом не сильно жарко, туристы катанием на танке остались очень довольны, даже без кондиционера.

А мне не дает покоя вопрос: конструктор Кошкин умер, простудившись на испытаниях своего детища, потому что в Т-34 не предусматривался обогрев кабины?

В бесконечных наших кругосветках по Золотому кольцу, проезжая мимо Переславля-Залесского, мы все время натыкаемся на танк, укрепленный на обочине.

Мои ребятишки – японские туристы, никогда не видевшие вблизи оружия, хватаются за фотоаппараты, а я им говорю, что танк стоит на развилке дороги, которая ведет в Брынчаги, в родное село конструктора Кошкина, создавшего этот легендарный танк. Если интерес не затухает сразу же, то мы переходим к теме войны, делимся опытом, вздыхаем о потерях.

Опыт войны у нас с японцами разный, хотя это и была общая Вторая мировая война. У японцев – Тайхэйёо сэнсо, война на Тихом океане. У нас – Докусо сэнсо, война с гитлеровскими нацистами. Соответственно у японцев – военные корабли, самолеты и торпеды, управляемые смертниками. У нас – танки и самолеты-бомбардировщики.

Для нас рассказы о войне – предмет гордости, рассказы о великой победе, сколько бы не было жертв и потерь.

Японцы о своей войне предпочитают молчать. Агрессия позорно подавлена, народ понес огромные потери и унижение американской оккупации.

Про Кошкина больше не вспоминаем. Поэтому только сейчас до меня доходит, что танк в Переславле-Залесском – это памятник не героям войны, а конкретному человеку, Михаилу Кошкину.

Как же случилось, что талантливый и очень нужный стране конструктор так нелепо погиб? Неужели и впрямь не предусмотрел он системы обогрева кабины своего танка?

– Был, безусловно, был в кабине обогрев, – рассказывает наш консультант уже в следующем музее.

Вообще, танк Кошкина был совершенно замечательный. Мощный дизель на морозе запускался при помощи маленького керосинового предпускового движка всего на четыре кулачка.

– Фашистам такое и не снилось! За всю войну им так и не удалось создать мощного дизельного двигателя для танка. И немецкие бензиновые танки горели синем пламенем на наших российских просторах.

– Так что поверьте, обогрев кабины в Т-34 также начинался с керосинового движка, которому вполне хватало пару ложек авиационного топлива.

– В походе из Харькова в Москву Михаил Кошкин не только вел танк. Он шагал впереди танковой колонны, указывая дорогу. В феврале 1940 года были сильные вьюги. Кошкин шагал по колено в снегу, держа высоко красное полотнище, флаг, чтобы колонна не сбилась с пути. Он буквально вел танки за собой.

Туристы слушают очень внимательно. И меня тоже с головой накрывает суровая романтика нашей истории. А может быть, это красивая легенда?

Покатавшись на танке с ветерком и вовсю наглотавшись полигонной пыли, двое моих подопечных продолжают изучать военные музеи.

В Монино уже съездили. Там можно все узнать об авиации и летательных аппаратах вплоть до НЛО. Рассмотрели внимательно мои подопечные и точную копию американского В-29, самолета-бомбардировщика. Японцы его узнают сразу – именно такой самолет доставил в Японию первую атомную бомбу.

– Летали точно такие, а может быть, и тот самый В-29, и над советской территорией. Один удалось сбить, и Сталин приказал воссоздать его, сделать точную копию. Вот и стоит она теперь у нас, в Музее ВВС, – перевожу я очередную экскурсию.

Очень удивляются мои подопечные, попав в совершенно новый тематический парк-музей «Патриот» под Кубинкой. Не только историческое вооружение, но и современные танки, самолеты и даже баллистические ракеты выставлены на огромной территории парка буквально километрами!

В заповеднике, посвященном истории, в натуральном объеме воссоздана партизанская деревня времен Великой Отечественной войны. А после визита к партизанам мы входим, наконец, в кластер трофейного оружия.

И вот здесь уже мои японцы ходят молча и понуро. Им не нужны пояснения сопровождающих. Ибо экспонаты, которые они здесь видят, это их боль, скорбь и слезы. Целый ангар «Патриота» посвящен японскому трофейному оружию Второй мировой войны.

Вот перед нами форма пехотинца императорской армии. Ботинки и обмотки до колен. Вот полевая рация. Танк под названием «Хаго». А вот «Кобра». Японцы так и произносят – кобура, поскольку юркий и маленький этот истребитель американского происхождения стоял на вооружении в том числе и японской армии.

– Конкретно этому самолету очень не повезло. – Мои подопечные рассматривают искореженный скелет самолета и загнутый неестественным образом пропеллер. – Он был сбит советскими войсками над Сахалином. Рухнув на землю, много лет ржавел под всеми непогодами. Вот, посмотрите на фотографию. В таким виде его обнаружили наши копатели. После частичной реставрации эта «Кобра» обрела свое постоянное место в нашей экспозиции.

И уже самым глубоким потрясением для моих гостей предстал музей Великой Отечественной войны на Поклонной горе. Ну что же тут скажешь? Инсталляция, которая каждый час демонстрируется в зале Славы, никого не может оставить равнодушной.

И тут я наконец узнаю истинную причину столь внимательного отношения двух моих туристов к такого рода музеями.

– Мне, правда, даже стыдно за Японию, – говорит один из них. – Страна, испытавшая войну, заплатившая такие жертвы, и никак не выражены воспоминания, скорбь о погибших. Музеев, посвященных войне, у нас нет. Конечно, все знают про Парк мира в Хиросиме, «Хэйва гёэн». Колокол, который звонит по погибшим. Нельзя было не почтить память жертв атомной бомбардировки. Но ведь были еще и другие, многие и многие жертвы, например в бомбежках Токио. Были затонувшие корабли. Были женщины-самоубийцы, которым приказали прыгать с детьми с обрывов ввиду приближения американской армии. Российский опыт сохранения исторических свидетельств и их презентации очень богат. Я очень доволен, мы получили огромное впечатление, мы многому научились.

Так вот оно что! Один из моих гостей, Цугоси-сан – дизайнер, арт-директор рекламных и выставочных инсталляций. Он также оформляет офисы и стенды крупных японских компаний. Со своим помощником Отани-саном Цугоси-сан готовит проект выставки-экспозиции по теме японской войны на Тихом океане. Оформив проект, он передаст его на конкурс, и, возможно, найдутся спонсоры, и, возможно, правительство рассмотрит возможность создания в Японии первого военного музея.

– Мы очень многому у вас научились, – говорят на прощание мои гости.

И я в который раз смотрю на свою страну глазами туристов. Как много всего мы привыкли не замечать, считать обыденностью. Но именно обыденное и привычное чаще всего поражает воображение наших гостей.

Россия – разнообразная страна.