Текст книги "Кольцо эльфийской работы"

Длинная Ночь

Огромная, почти полная луна, неподвижно зависшая в темном небе. Заснеженные вершины гор, мерцающие серебром в неярком свете. Укрытая толстым слоем снега долина, кажущаяся пустой и безжизненной. Редкие огоньки небольшого селения, притулившегося возле скал. Одинокая фигура всадника с крупной собакой, черным пятном выделяющаяся на белой земле.

– Иди сюда, Сиггер, – подозвал к себе пса мужчина в теплом плаще, подбитом мехом. – Мы уже почти добрались.

– Литта, посмотри сюда!

– Литта, где мне найти еловые ветки?

– Литта, свечи кончились!

– Литта, скис целый бочонок моченой брусники!

– Литта!

В Большом Доме атора Хайриха тэр Хедвига, моего отца, в шуме, гаме и суматохе готовились к празднику. Слуги, домочадцы и многочисленные дети носились по коридорам, сжимая охапки елового лапника, сухих трав и сосновых шишек, символизирующих вечную жизнь и обновление природы. Мыли и начищали все, что поддавалось мытью и чистке. Доставали из сундуков нарядную одежду и стряхивали пыль с гобеленов на стенах. На кухне тетка Бруна грозным голосом командовала подручными, успевая присмотреть за всем: и за жарящимся на вертеле кабаном, и за запекающимися куропатками, и за тушеным мясом, и за подходящим в огромной квашне тестом.

Длинная Ночь – один из четырех главных праздников года. Момент, когда Солнце берет верх над Тьмой и разворачивается к лету. Встречать его нужно всем кланом, с обильно накрытыми столами, горящими кострами, обрядовыми песнями, прогоняющими холод и мрак и призывающими тепло и свет, и гаданием на будущий год. В Длинную Ночь мир духов соприкасается с миром живых, и, обладая талантом к общению с ними, можно получить заветный ответ.

Простые люди тоже могут спросить духов, но тут уже приходится только надеяться, что полученные сведения верны хоть на кончик пальца.

– Литта! – нервно позвали меня сверху. Я оторвалась от пристраивания елового венка над камином и подняла голову. Матушка. Аторна Хильда тэр Хедвиг, жена моего отца. Подозреваю, что ей не очень нравилось присутствие в доме бастарда ее собственного мужа – я родилась всего через сутки после появления на свет ее собственной дочери Бриджет – но она не смела показать свое неудовольствие перед атором Хайрихом и относилась ко мне с показным добродушием, на самом деле свалив на мои плечи управление домашним хозяйством, как только это стало возможным.

Моя мать, безродная служанка, попавшая в клан откуда-то с юга, умерла при родах. Отец признал меня, назвал Литтой в честь мамы и приказал вырастить меня вместе с Бриджет. В общем, мне повезло. Я все свои семнадцать прожитых лет не знала ни нужды, ни голода, ни отсутствия крова над головой. А то, что Бриджет все время доставался больший кусок или лишняя лента в волосы – так на то она и старшая сестра, тем более сводная.

– Литта! – жалобно позвала матушка. – Дитя мое, Бриджет очень нужна твоя помощь!

Я подозвала к себе служанку, передала ей венок и быстро, подобрав юбку, поднялась по лестнице. Бриджет все время требовалась моя помощь. То она не могла распутать нитки, то теряла гребешок, то исколола пальцы иголкой. Я не могла отказать ей – это было бы неуважением по отношению в первую очередь к отцу. Но на этот раз положение действительно было серьезным. Молоденькая служанка Бриджет Нита сильно обожглась, доставая из горящего камина камень, чтобы разгладить складки на праздничном платье своей хозяйки. Девушка стояла, прикусив от боли губу и испуганно глядя на вздувшийся пузырь на побагровевшем запястье. По ее щекам крупным горохом катились слезы.

– Сейчас, Нита, подожди! – Я метнулась в свою комнатку в конце коридора, где хранила сумку со снадобьями и чистые прокипяченные тряпочки, и так же быстро вернулась.

– Сейчас все будет хорошо…

Я сосредоточилась, как говорила старая ведунья Беанна, обучавшая нас, подрастающих девочек, всему, что может пригодиться в жизни. Она всегда хвалила меня, в отличие от Бриджет, и даже упоминала, что хочет открыть мне свои тщательно хранимые секреты. Но пять лет назад она умерла, а молодая ведунья, Вига, не испытывала никакого желания делиться тайнами с внебрачной дочерью атора.

– Кажется, проходит, – всхлипнула Нита. Мои пальцы, которыми я осторожно смазывала бальзамом ожог, ощутимо покалывало. Беанна говорила, что так и должно быть, если лекарка хочет помочь больному. А я хотела. Пузырь сдувался на глазах, багровая кожа меняла цвет, возвращаясь к нормальному, и Нита уже не корчилась от боли.

– Вот и все. – Я перевязала ей руку. – Завтра смажем еще раз, и на празднике ты будешь совершенно здоровой. А теперь иди на кухню и скажи тетке Бруне, что тебе нужно выпить травяной отвар. – Я передала девушке мешочек с травами.

– Спасибо, Литта. – Нита благодарно улыбнулась и выскочила за дверь.

– А мне что теперь делать? – плаксиво поинтересовалась Бриджет. – Литта, у меня платье осталось недоглаженным! Из-за неповоротливой девчонки я теперь буду плохо выглядеть! Или просто не пойду на праздник! Отец не перенесет, если его любимая дочь будет стоять рядом с ним в неподобающем виде! – Голос Бриджет опасно задрожал. На глазах показались слезы. Прекрасно понимая, что сестра в жизни не пропустит главного праздника года, на котором можно покрасоваться в новом наряде, пусть даже и мятом, перед женщинами и призывно поулыбаться мужчинам, я, внутренне вздохнув, предложила:

– Давай я помогу тебе.

Конечно, именно этого она и ждала. Слезы мгновенно высохли, Бриджет перестала кукситься и с деловым видом расправила платье на столе.

– Вот, вот и вот, видишь, складки?

– Вижу, – еще раз вздохнула я. – Отойди, а то обожжешься. – И каминными щипцами достала нагретый булыжник.

Не прошло и получаса, как сестра с довольным видом разглядывала себя в начищенном до блеска подносе, прислоненном к стене.

– Правда, красиво? – обернулась она ко мне. – Мама говорит, я буду самой красивой на празднике.

– Правда, – согласилась я, слегка покривив душой. Нет, Бриджет действительно считалась признанной красавицей: высокая, статная, с пышными округлостями в нужных местах, толстой пшеничного цвета косой ниже талии и голубыми, цвета весеннего неба, глазами. Никто не сомневался, что весной, на сборе кланов, отца будут толпами осаждать претенденты на руку и приданое его дочери. Мое будущее виделось гораздо скромнее и унылее. В лучшем случае я выйду замуж за кого-нибудь из мужчин нашего клана, который закроет глаза на незаконность моего происхождения, но, скорее всего, просто останусь доживать свой век в доме отца старой девой.

Бриджет еще раз повернулась, разглаживая на себе праздничный наряд. Честно говоря, у меня от него рябило в глазах. Ярко-красное платье из шерсти тонкорунных овец, надетое на кипенно-белую рубашку, виднеющуюся в разрезах рукавов, выгодно подчеркивало фигуру сестры. На подоле наши мастерицы вышили огромные синие, желтые и розовые цветы, украсив их мелкими драгоценными камушками, искрящимися при свете свечей. Такая же вышивка, только поменьше, опоясывала талию и запястья. Впечатление довершал пышный лисий мех, обрамляющий низкий вырез.

– Жаль, что у тебя такого не будет, – фальшиво огорчилась сестра. – Но ты же понимаешь – я старшая дочь атора Хедвига.

«И к тому же законная», – закончила я мысленно ее фразу.

– Ничего страшного, – ответила я вслух. – У меня тоже будет новое платье, конечно, не такое роскошное, как у тебя.

Что меня устраивало гораздо больше. Яркие краски не подходили к моей бледной коже, темным волосам и аквамаринового цвета глазам, доставшимся от мамы. И фигурой я пошла в нее: невысокая, стройная и гибкая.

– Ну и хорошо, – выдохнула сестра. – Иди, Литта, я и так тебя надолго отвлекла, а у тебя всегда много дел.

Которыми ни ты, ни матушка заниматься не будете. Я вышла, оставляя Бриджет любоваться собой в зеркале.

Уже почти ночью аторна вновь нашла меня, оторвав от подсчета, хватит ли нам выпеченного хлеба, или же нужно поставить тесто еще раз.

– Литта, как хорошо, что я нашла тебя. Дети взбудоражены и никак не могут уснуть. Только ты способна их успокоить.

В этом я не сомневалась. Пятеро моих сводных братьев возрастом от пяти до одиннадцати представляли собой разбойничью банду, утихомирить которую мог только суровый взгляд отца. Озорники мигом замолкали и старались быстро скрыться куда-нибудь подальше. Но чаще всего отец был занят чем-то важным, и эта обязанность ложилась на мои плечи.

Я вошла в детскую спальню, заранее зная, что увижу: разбросанные по полу одеяла и подушки и скачущих по комнате мальчишек, и хорошо, если без оружия в руках. Как только сыну исполнялось десять лет, отец вручал ему настоящий короткий меч с круглым острием.

– А ну, хватит! – рявкнула я. Веселая куча-мала в центре пола распалась на пять мальчишеских фигурок. – Быстро по кроватям! Иначе завтра вы окажетесь единственными, кто не пойдет на праздник, и вас съест злой колдун!

– Какой колдун, Литта? – заинтересовался Эдрик. Те, кто постарше, уже слышали эту сказку, но им явно хотелось еще раз послушать ее.

– Быстро по кроватям, и расскажу, – пообещала я. Братья живо разобрали одеяла и подушки с пола и залезли в кровати, с любопытством глядя на меня. Я села у камина, откуда лучше всего было видно мальчишек.

– Давным-давно жил принц, – начала я.

– Кто такой принц? – мгновенно вылез из-под одеяла Эдрик.

– Есть король – это самый главный атор, – пояснила я, – а принц – это его сын.

– Старший или любой? – уточнил братишка.

– Любой.

– Значит, я тоже принц, – удовлетворенно пробормотал он и вновь лег.

– В своем селении принц не мог найти себе невесту, – продолжила я, – как и на собрании кланов. Тогда главный атор отправил сына искать жену в остальном мире. Он запряг своего коня, позвал верного пса…

– А меч? Он взял его? – не выдержал девятилетний Колин, страстно мечтающий о собственном оружии, таком же, как у двух старших братьев.

– Взял, – улыбнулась я. – Длиной в два локтя, гномьей стали, хорошо отбалансированный и заточенный так, что он разрезал человеческий волос на лету.

– Ууу, – с тихим восторгом прошептал мальчик.

Я опустила подробности странствий принца, как и его встречи с возможными невестами – это интересно девочкам – и перешла к сути.

– Проехав много селений на своем пути, он, наконец, встретил ту, которая полюбилась ему с первого взгляда. Принцесса тоже не отрывала глаз от красивого могучего юноши и готова была уйти с ним на край света.

– А она меч взяла? – опять встрял Колин.

– Девчонки не носят оружия, – презрительно сообщил десятилетний Дуган.

– Но у Литты же есть? – заспорил младший брат.

– У меня нож, – предупредила я возможную ссору. – А меча нет и никогда не будет. Я и поднять его не смогу.

Братья согласно буркнули. Все видели мечи, с которыми так легко обращались мужчины клана: длиной доходящие мне до груди, с длинной рукоятью и тяжелым оголовьем.

– Они поехали рядом, рука об руку, в сторону восходящего солнца. Люди предупреждали их, что туда лучше не соваться – в тех местах живет злой колдун. Но принц посчитал это все сказками для детей и смело ехал рядом с принцессой, не сводя с нее влюбленного взгляда.

Мальчишки фыркнули все как один.

– Однажды ночью, когда луна взошла над лесом, ее закрыло черное облако. Верный пес зарычал, но тут же взвыл, прижался к земле и отполз за кусты. Конь испуганно заржал. Принц проснулся и схватился за меч, но было уже поздно: колдун опутал принцессу черными чарами и унес ее неизвестно куда.

– А зачем? – робко проговорил Эдрик. Двое старших расхохотались, испуганно зыркнули на меня и резко замолчали.

– Потом поймешь, – шепнул одиннадцатилетний Келмар.

– Принц очень расстроился, – вздохнула я. – Он оседлал коня и поехал искать принцессу. Верный пес бежал рядом с ним. Они спрашивали у всех: у шепчущихся в роще деревьев, у бегущей в реке воды, у сильного ветра в поле, у яркого пламени костра – никто не мог ему ничего сказать. И только древняя скала, нависшая над морем, знала, где прячется колдун: в горах, самой их сердцевине.

– Это где мы живем? – заинтересовался семилетний Годд.

– В такой же долине, как наша, – согласилась я. – Принц доехал до нее и увидел страшную картину: его принцессу, распростертую на камне, и колдуна, собирающегося выпить у нее кровь. Принц выхватил свой меч и поскакал прямо на врага. Но колдун был сильным чародеем и отводил все удары, направленные на него.

– И как же принц его убил? – ни секунды не сомневаясь в возможностях хорошего оружия, спросил Колин.

– Ему помог пес. Он набросился на колдуна со спины, свалил его с ног, и, пока чародей поднимался, принц пронзил его мечом.

– И колдун умер? – озадаченно спросил Эдрик. – Тогда кто нас съест?

– Не умер, – разочаровала я его. – Колдуны так просто не умирают. Принц отнес его тело в пещеру и завалил камнями. Но раз в год, в Длинную Ночь, злой волшебник выбирается наружу и съедает всех мальчиков, которые плохо себя ведут и остались в спальне, а не на празднике. Вот так.

Я обошла братьев, укрыла их и поцеловала в лоб.

– Спите. Завтра Длинная Ночь, и вам нужны будут силы.

И мне тоже. А еще нужно дошить свое новое платье, чтобы завтра… ну, по сравнению с Бриджет я все равно буду смотреться серенькой, точнее, голубой птичкой. Но зато к этому цвету хорошо подойдет нитка аквамаринов, которую подарил мне отец на шестнадцать лет.

Иголка быстро мелькала у меня в руках при свете двух свечей и почти полной луны, заглядывающей в узкое окно. На безоблачном небе мерцали неяркие звезды. Большой Дом постепенно затихал и укладывался спать. Наступало время тишины – тяжелой, сонной, поглощающей все и вся. Только скрипел снег под сапогами стражи на воротах, взлаивали собаки в селении, да шелестел хвоей ельник на склоне гор. Вдруг к этим привычным звукам примешались новые, тревожащие: неразборчивые крики, топот сапог по лестнице и стук в спальню моего отца:

– Атор Хедвиг, за воротами человек, просится переночевать.

– Иду, – гулко отозвался отец. Я с сожалением отложила почти законченное платье и тоже вышла в коридор. Если гость – то его требуется согреть, накормить и уложить спать, как гласят законы гостеприимства.

Пока я подбрасывала дров в камин большого зала, будила спящих служанок, отправляя одну – на кухню к тетке Бруне за едой, вторую – прогреть пустующую комнату и постелить там, отец уже успел поговорить с постучавшимся в ворота человеком и возвратился вместе с ним.

– Литта! Хорошо, что ты здесь, девочка. Познакомься, это Конрад тэр Вигерд, из южного клана. Лихим ветром его занесло в наш дом, и он переночует у нас. Распорядись… а, вижу, ты уже все сделала, – удовлетворенно улыбнулся в бороду отец, видя, как заспанная служанка споро накрывает стол: хлеб, сыр, копченое мясо и эль. Я только кивнула, не в силах оторвать глаз от гостя. Конрад тэр Вигерд был невероятно похож на принца из сказки, которую я только недавно рассказывала братьям. Чуть волнистые темные волосы, чеканные черты лица, рост, одежда, даже меч на поясе – все, как мне представлялось.

– Конечно, отец, – кивнула я, с трудом выходя из ступора. – Магда уже готовит комнату.

– Я могу обойтись и без этого, – произнес гость. Даже голос его был таким, каким должен быть у принцев – глубокий, красивый баритон. – Мне просто переночевать у огня и узнать дорогу, а утром я уеду.

– Ни в коем случае! – возмутился отец. – В Рэдвик ехать не меньше двух дней, ты ошибся ущельем. А завтра – Длинная Ночь, и никто не может проводить ее в дороге под елью. Ты останешься у нас на два дня, а уже потом поедешь по своим делам. Так сказал я, атор Хедвиг.

– Мне остается только смириться, – развел руками Конрад. Я взяла у гостя тяжелый плащ и повесила его у огня просушиться, а сама встала чуть в отдалении, на случай, если что-то еще потребуется. Отец составил Конраду компанию за столом. Мужчины негромко разговаривали обо всем и ни о чем. Атор не стремился узнать цель путешествия гостя – захочет, сам расскажет, а гость, в свою очередь, не торопился об этом рассказывать. Я же просто смотрела на незнакомца, не в силах оторвать от него взгляда. Никогда бы не подумала, что придуманный мною образ может так точно воплотиться в живом человеке…

Мужчины не стали долго засиживаться. Все та же сонная и зевающая служанка убрала со стола, а я повела Конрада наверх, показывать ему его комнату, а потом, уходя к себе, спиной ощущала, как он пристально смотрит мне в спину.

Утро для меня началось раньше, чем я планировала. Еще до утренней зари в доме вновь затопали сапоги по лестнице, но на этот раз постучались не к отцу, а ко мне.

– Литта? Адара рожает, никак разродиться не может! На тебя вся надежда!

– А Вига? – только и спросила я, уже тепло одеваясь и прихватывая с собой сумку со снадобьями – на улице морозно, а идти, точнее, бежать, в дальний конец долины. Если, конечно, верхом не подвезут.

– Вига сказала, что она не может отрываться от подготовки к ночному гаданию.

И в этом тоже нет ничего удивительного. Вига очень высоко ценила свой статус самой главной женщины клана, даже аторна стояла ниже нее, и поэтому не всегда соглашалась выполнять свои прямые обязанности, если они входили в противоречие с желаниями ведуньи.

– Я готова.

Стоявший за дверью Дальраг, муж молодой женщины, вынашивающей своего первого ребенка, отобрал у меня сумку, подхватил за талию и практически на руках вынес из дома.

– Все так плохо? – участливо спросила я.

– Она кричит всю ночь. Мы думали, обойдется, но ей становится все хуже…

Я не могла ни ободрить его, ни посочувствовать, пока сама не увижу, что происходит. Дальраг забросил меня на своего мощного жеребца, взлетел за мою спину, и мы понеслись по просыпающейся долине. Небо неуловимо светлело. Луна заходила за горы, и их вершины серебристыми шапками выделялись среди бархатной предутренней темноты. Скрипел под копытами снег, бил в лицо ветер, и Дальраг крепко обнимал меня, не давая упасть, так, словно бы от этого зависела его жизнь. Хотя, возможно, так это и было.

Вначале мне показалось, что дом заполнен народом. Чуть позже выяснилось, что, кроме Адары, стонущей на скамье, вокруг нее мельтешит еще три человека: теща Дальгара Одила, ее тетка и его младшая сестра Фара. Шума и суматохи они создавали столько, что я не сразу смогла подойти к роженице. Особенно старалась причитающая и мечущаяся по комнате то со стаканом воды, то с мокрым полотенцем Одила, изо всех сил желающая помочь дочери, но только все ухудшающая.

– Все вон, – скомандовала я. – Живо!

– Литта? – недоуменно уставилась на меня Одила. – Но как же? Ты же не справишься. Я просила привезти Вигу, а этот…

– Вига занята, – оборвала я, не желая слушать эпитеты, которыми щедрая на язык теща награждала своего нелюбимого зятя. – Дальраг привез меня. А теперь вон, вы только мешаете! – мне пришлось повысить голос, чтобы две тетки в возрасте скорчили недовольную мину, но из дома убрались. – Фара, ты останься, поможешь.

– А я? – с тревогой спросил будущий отец.

– Уходи, Дальраг, – мягко сказала я. – Все будет хорошо, не волнуйся. Но здесь ты сейчас не нужен.

Дождавшись, пока дверь закроется, и с роженицей останемся только мы с Фарой, я подсела к Адаре.

– Давай посмотрим, что у нас здесь…

Одила ошибалась. Я могла помочь Адаре и помогу ей. Старая Беанна брала меня с собой всюду, куда ее звали, и учила всему – и принимать роды, и залечивать раны, и снимать жар и боль. Вот так, как сейчас…

Я положила ладони на выпуклый живот молодой женщины и сосредоточилась, посылая в пальцы тепло. Начавшийся было крик Адары внезапно прекратился. Роженица смогла открыть глаза и слабо улыбнуться.

– Литта… А я вот…

Ее тело вновь напряглось, стараясь вытолкнуть ребенка. Я быстро покопалась в сумке.

– Фара, завари это, две ложки на чашку кипятка. И все время держи воду кипящей.

Вот что бы глупым теткам не позвать меня ночью? Адара уже устала, и с каждой минутой ей будет становиться все тяжелее. И мне тоже. Пальцы потеплели еще больше, ослабляя судорогу, скручивающую женское тело в дугу.

– Все будет хорошо, Адара, ты только не волнуйся и слушайся меня. Фара, заварила? Разведи холодной водой и дай ей выпить.

Это зелье придаст сил и немного снимет боль. А пока мы разберемся, почему так сложно проходят роды.

Ребенок шел ножками вперед и запутался в пуповине. Я молча воззвала к богине Фригитте, покровительнице женщин и материнства, и перевела руку чуть ниже, туда, где, по моим представлениям, находилась опутанная ножка, представляя, как она освобождается от скользкой петли. Руку не просто закололо – заломило. Я прикусила губу, чтобы не простонать и не довести до паники и без того перепуганную Фару. По телу прошла горячая волна, влившаяся в живот Адары, под руками что-то трепыхнулось, и вновь застонала роженица.

– Фара, держи ее за плечи! Адара, слушай только меня! Напрягайся только по моей команде! Раз, два… Три!

Через полчаса нас оглушал пронзительный детский крик. Обессиленная Адара лежала на кровати, держа на руках новорожденного сына, вокруг металась Одила, восхищающаяся младенцем и находящая в нем все больше признаков похожести на деда с материнской стороны, а Дальгар не знал, как благодарить меня.

– Ничего не надо, – устало улыбнулась я. – Адара сделала все сама.

– Нет, Литта, я знаю… Тебя отвезти?

– Нет. Я прогуляюсь.

И отдохну. Потому что дома меня ждут дела, требующие немедленного исполнения, банда братьев, лезущих везде и всюду, и Бриджет, наводящая красоту перед Длинной Ночью.

– Как скажешь, Литта, – неловко повел плечами Дальгар. – Спасибо тебе.

– Адара, а хмурится он точно так же, как твой отец! – донеслось до нас. Мы оба фыркнули.

– Постарайся выставить ее из дома до вечера. Адаре нужно отдохнуть, – посоветовала я, забросила на плечо сумку и ушла.

Уже окончательно рассвело. Звезды спрятались, уползла за горизонт луна, и легкие облачка на бледно-голубом небе окрасились в нежно-розовый цвет. Начинался самый короткий день в году, а мне еще столько требовалось сделать!

Но я все равно пошла вдоль гор, через озеро, чтобы не встречаться с многочисленными жителями нашей долины. Усталость накатывала волнами, отяжелели руки, слегка подташнивало, и на непременные разговоры о предстоящем празднике с болтливыми кумушками не осталось сил. Мне требовалось побыть в одиночестве хоть какое-то время.

Свежий зимний воздух, нетронутый снежный покров, безмятежная тишина и покой сотворили чудо. Я прямо-таки чувствовала, как в меня вливаются новые силы, как проясняется голова и уходит переутомление. Поэтому не очень расстроилась, когда мое уединение грубо нарушили.

Сначала на меня налетела огромная собака, сбивая с ног и ставя тяжелые лапы мне на грудь. Почти одновременно к этому добавился оклик: «Сиггер, стоять!» – произнесенный смутно знакомым голосом. А потом пес, глухо и недовольно ворча, слез с меня, и мне протянули руку, помогая встать.

– Прошу прощения, – извинился Конрад. – Он, вообще-то, воспитан, но в незнакомой обстановке считает своим долгом защищать меня от всех, даже таких красивых девушек.

Я приняла помощь и легко встала. Гость помог мне отряхнуть снег с шубки и юбки и виновато улыбнулся.

– Литта? Я правильно запомнил?

А глаза у него были синими… Синими, как предвечернее небо, как вода в омуте под ракитой, как драгоценный сапфир, добываемый гномами в глубоких шахтах…

– Литта? – встревожился Конрад. – Сиггер напугал тебя?

– Нет, – опомнилась я, смутившись. – Все хорошо. Прости, мне нужно идти.

– Я провожу тебя, – голосом, не терпящим возражений, произнес гость. А я… я не возражала.

– Прости еще раз, мне сказали, что зимой тут никто не бывает.

Мы медленно шли по берегу заснеженного озера, оставляя следы на нетронутом снежном покрове, едва достигавшем щиколоток. Позже, через месяц-полтора, даже громадный пес Конрада не сможет пробежать тут. Снега навалит по пояс взрослого мужчины. Но пока еще можно было идти, наслаждаясь хорошей погодой и обществом красивого незнакомого мужчины, который не делал попыток сбежать и с удовольствием поддерживал разговор.

– Так и есть. Просто мне захотелось утром пройтись в одиночестве.

– И я тебе помешал.

– Совсем нет, – запротестовала я, сама не ожидая от себя. – Хорошая компания всегда приятна.

Сиггер серой молнией пронесся перед нами, засыпав снежной пылью. Пришлось остановиться и заново отряхнуться, поправив капюшон. Я заметила, с каким интересом Конрад смотрит на мою темную косу, так отличающуюся по цвету от волос местных жителей.

– Ты часто гуляешь по утрам?

– Нет, – вздохнула я. – Обычно у меня много дел. Собственно говоря, я и сейчас должна уже быть дома и проверять, все ли готово к празднику.

– Но вместо этого решила сбежать? – подмигнул Конрад.

– Опять нет, – улыбнулась я. – Меня позвали утром на тяжелые роды. Все кончилось хорошо, мать и ребенок здоровы, счастливый отец не знает, как выставить из дома тещу, а мне нужно было восстановить силы прогулкой.

– Так ты ведунья? – посерьезнел Конрад.

– И снова нет. Ведунья готовится к ночному гаданию, а если она занята, то зовут меня.

– И ты помогаешь при тяжелых родах, а потом восстанавливаешь силы на природе в одиночестве?

– Да. А что?

– Да так, ничего, – пробормотал Конрад. – Здесь красиво. Я еще не видел так много снега.

– А в ваших местах его не бывает?

– Бывает, но редко и мало, едва прикрывает землю, а потом тут же тает, и то обычно ближе к концу зимы.

– Надо же… Я никогда не была в ваших краях и вряд ли когда-нибудь буду.

– Почему? Я считал, что дочь атора может найти себе мужа в любом клане, даже южном.

Мне почему-то не хотелось признаваться, что я – внебрачная дочь, на которую вряд ли посмотрят мужчины из чужих кланов.

– Отец не отпустит меня, – тихо пробормотала я и отвернулась.

– Все еще может измениться, – попытался приободрить мой спутник, но безуспешно. Горечь уже тисками сжимала мне сердце. Моя судьба – жить в нашей долине с рождения и до смерти, и, как бы мне ни хотелось бросить все и уехать на край света вместе с Конрадом, этого никогда не произойдет. Принцы бывают только в сказках, а незнакомый южанин, который сбился с пути и случайно заехал к нам, скоро уедет, и мы больше никогда не встретимся.

– Литта? Я что-то не так сказал?

– Нет, все правильно, – проговорила я, тщательно скрывая печаль. – Все хорошо, Конрад, просто я задумалась.

Мы завернули за угол Большого Дома, выходя на площадь перед ним. Сиггер, уже некоторое время неторопливо бегущий рядом со своим хозяином, внезапно замер, напрягся, а потом бросился вперед.

– Сиггер! – заорал Конрад. Я, подобрав юбки, уже рванулась за псом, но не в попытке остановить, понимая, что ничего плохого он не сделает. Перед домом устроили тренировку на мечах Келмар и Дуган, но если старший относился к делу серьезно, то младший отвлекся, увидев крупную собаку, опустил оружие, и меч, занесенный его братом, неминуемо должен был опуститься на незащищенную шею мальчика. Куда смотрел один из воинов отца Себерн, который как раз и не должен был допускать подобного, я не стала выяснять, торопясь предотвратить удар.

Сиггер успел первым, свалив Дугана на утоптанный снег, и меч на излете резанул псу бедро. Мой вопль, ругань Себерна, визг собаки и испуганный возглас Дугана смешались вместе.

– Отойди! – я отшвырнула в сторону Келмара.

– Литта, я не хотел! Он сам отвлекся! Я не видел!

– Не мешай!

Мальчика оттащил Себерн, тут же начавший ему выговаривать. Я не слушала, помогая Дугану выбраться из-под раненой собаки, из лапы которой хлестала кровь, быстро осмотрела его на предмет травм и повреждений и толчком отправила к брату – слушать ругань наставника.

– Что ты делаешь? – присел рядом обеспокоенный Конрад.

– Лечу твоего пса, – сквозь зубы проговорила я, злясь, что мне мешают сосредоточиться и оценить размер повреждений.

– Чем я могу помочь?

– Крепко держи его.

Рана не нравилась мне. Келмар, похоже, задел какой-то крупный сосуд, потому что кровь не желала останавливаться. Я изо всех сил зажала лапу между коленей, левой рукой соединила края раны и вызвала тепло в правую. Мои пальцы медленно, очень медленно двигались вдоль разреза, соединяя, сращивая и останавливая кровь. В голове зашумело, пальцы ломило, колени дрожали, с трудом удерживая на месте лапу пса, но время шло, и Сиггер успокаивался.

– Дайте сумку, – протянула я руку, обнаружив, что невесть когда успела сбросить с плеча свою ношу. Кто-то, возможно, один из братьев, нашел ее и принес мне. Я достала любимую баночку с бальзамом и смазала шрам, багровой полосой выделяющийся под серой длинной шерстью.

– Все. – Я встала, отряхиваясь и с тоской замечая, что юбка испачкана в крови. – Опасности больше нет.

Сиггер тоже поднялся на лапы и, прихрамывая, двинулся по направлению к конюшне – отлежаться и вылизать рану.

– Литта, я не хотел! – выкрикнул Келмар.

– Проси прощения у нашего гостя, – устало посоветовала я. – Это его пса ты чуть не убил.

– Извините, тэр Вигерд, – срывающимся голосом проговорил брат. – Я не думал, что попаду по вашей собаке.

– Сиггеру. Его зовут Сиггер.

– По вашему Сиггеру.

– Извинения приняты. Это просто случайность.

Повеселевший Келмар унесся вместе с Дуганом, видимо, рассказывать остальным братьям, в какую неприятность они только что влезли. Я посмотрела на Конрада.

– Он действительно не хотел.

– Знаю. Это случайность. Почему ты залечила Сиггеру лапу?

Я даже не нашла слов ответить. А как иначе? Оставлять пса истекать кровью? Только что спасшего моего младшего брата? Наверное, Конрад что-то понял, потому что тут же поправился:

– Я не так выразился. Как ты залечила? Кто тебя учил?

– Беанна. Наша прежняя ведунья.

– Чему еще она тебя учила?

– Я что-то сделала не так? – заволновалась я. – Мало чему, она умерла пять лет назад, не успев передать всех секретов. Но твоему псу ничего не угрожает, могу уверить, я хорошо заговорила рану.

Конрад с непередаваемым выражением лица смотрел на меня, и я не понимала, что происходит. Он не злился, не беспокоился, не радовался тому, что все кончилось хорошо. Больше всего его выражение походило на состояние крайнего удивления. Я почувствовала себя оскорбленной. Он тоже не верит, что юная девушка может лечить не хуже старой ведуньи? И не только старой, но и молодой, но посвященной во все тайны ремесла?

– Литта…

Что Конрад хотел сказать, осталось неизвестным. К нам, плавно покачивая бедрами, обтянутыми красивой шерстяной юбкой, подошла Бриджет. Голубые глаза сияли от любопытства, высокая грудь вздымала мех шубки, пальчики теребили конец толстой косы, перекинутой вперед.

– Литта, отец хочет знать, что произошло. И матушка тебя зовет, у нее головные боли. И…

– Да, я поняла. Конрад, мне нужно идти.