Текст книги "Моссад. Самые яркие и дерзкие операции израильской секретной службы"

Посыльный вошел в квартиру, где работали несколько маляров, и спросил о семье Клемент, но большинство рабочих понятия не имели, кто такие Клементы. Однако один из маляров сказал посыльному, что, по его мнению, они переехали в район Сан-Фернандо, на другом конце Буэнос-Айреса. Затем он проводил посыльного в ближайшую мастерскую, где работал брат Ника Эйхмана. Это был светловолосый мужчина по имени Дитер. Хотя Дитер и был очень любезен, он отказался сообщить новый адрес Клементов. Тем не менее разговорчивый Дитер сказал посыльному, что его отец временно работает в далеком городе Тукуман.

Посыльный вернулся на улицу Чакабуко и продолжал приставать к малярам с бесконечными расспросами. Наконец он нашел человека, который смутно помнил новый адрес Клементов. «Тебе нужно сесть на поезд до станции Сан-Фернандо, – сказал он. – Потом сядешь на автобус 203 и сойдешь в Авихенде. Через дорогу увидишь киоск. Справа от него, немного в стороне от других домов, увидишь небольшой кирпичный дом. Это дом Клементов».

Обрадованный посыльный поспешил обратно и доложил все Аарони.

На следующий день Аарони сел на поезд до Сан-Фернандо, последовал инструкциям маляра и сразу же нашел нужный дом. Он остановился у ближайшего киоска и поинтересовался названием улицы. «Улица Гарибальди», – ответил ему старый продавец.

Расследование вернулось на правильный путь.

УЛИЦА ГАРИБАЛЬДИ

В середине марта Аарони надел деловой костюм и направился в дом на улице Гарибальди, через дорогу от дома Клемента. «Я представляю американскую компанию, – сказал он женщине, открывшей дверь. – Мы производим швейные машинки и планируем построить фабрику в этом районе. Мы хотели бы купить ваш дом. – А затем он добавил, указывая на дом Клемента: – И тот дом тоже. Вы не хотели бы продать дом?»

Разговаривая с женщиной, Аарони периодически нажимал на кнопку, скрытую в ручке небольшого чемоданчика, который был у него в руках. Она включала скрытую камеру, которая снимала дом Клементов с разных ракурсов.

На следующий день Аарони справился в городских архивах и выяснил, что участок, на котором находится дом Клемента, принадлежит г-же Вере Либль де Эйхман. Из этого следует, что Вероника не вступала в новый брак и документ на право собственности был в соответствии с аргентинской практикой оформлен одновременно на ее девичью фамилию и фамилию по мужу. Рикардо Клемент, очевидно, предпочел, чтобы его не упоминали в официальных документах.

Аарони несколько раз возвращался на улицу Гарибальди – пешком, на частном автомобиле и на небольшом грузовике – и фотографировал дом, Веронику и маленького мальчика, которого он увидел, когда тот играл во дворе. Однако Аарони не видел Клемента. Он решил дождаться особой даты – 21 марта. По документам, которые были у Аарони, это была 25-я годовщина свадьбы Адольфа Эйхмана и Вероники Либль. Он ожидал, что Эйхман приедет из Тукумана, чтобы отпраздновать ее вместе с семьей.

21 марта Аарони вернулся на улицу Гарибальди со своим фотоаппаратом. Во дворе он увидел худого, лысоватого мужчину в очках, среднего роста, с тонким ртом, большим носом и усами. Все эти приметы соответствовали описанию в документах разведки. Эйхман.

Тем временем в Израиле Иссер приехал в дом Бен-Гуриона. «Мы обнаружили Эйхмана в Аргентине, – сказал он. – Думаю, мы сможем захватить его и привезти в Израиль».

Бен-Гурион тут же ответил. «Привезите его живым или мертвым, – сказал он. На мгновение задумался и добавил: – Было бы лучше привезти его живым. Это очень важно для нашей молодежи».

ПЕРЕДОВАЯ ГРУППА ПРИБЫВАЕТ

Иссер сформировал оперативную группу. Все ее двенадцать участников были добровольцами. Некоторые из них пережили Холокост, на их предплечьях были вытатуированы концлагерные номера. Ядром команды было оперативное подразделение служб безопасности. Его возглавляли два главных агента ШАБАКа. Командиром был назначен Рафи Эйтан. Рядом с ним был Цви Мальхин (Питер Малкин), которого Эйтан характеризовал как «храброго, физически сильного и наделенного тактической смекалкой». Лысоватый мужчина с густыми бровями, сильной челюстью и глубокими печальными глазами, он был известен как лучший в ШАБАКе разоблачитель шпионов. Он никогда не носил оружия («может возникнуть соблазн его использовать»), полагался на «здравый смысл, изобретательность и импровизацию» и разоблачил нескольких ведущих советских агентов. Мальхин провел часть своего детства в Польше и вместе с семьей переехал в Израиль после кровавого погрома в деревне Грасник Любельский. В живых осталась только его сестра Фрума и ее семья; однако после и она, и прочие родственники Цви погибли в Холокосте. Он вырос в Хайфе, участвовал в Войне за независимость. Среди его многочисленных талантов были живопись, «навязчивое» писательство и актерский дар. Во время пребывания в Нью-Йорке он сблизился с Ли Страсбергом, основателем школы Actors Studio, и многому у него научился в области актерского мастерства. «Во многих операциях Моссада, в которых я участвовал, – говорил он позже, – я играл так, как будто был на сцене, используя маскировку и грим. В других операциях я чувствовал себя словно режиссировал пьесу. Я писал свои оперативные приказы как сценарии».

Другим членом команды был уроженец Вены Авраам (Аврум) Шалом, крепкий мужчина с плотно сжатыми губами, заместитель Эйтана и будущий директор ШАБАКа. Яаков Гат, скромный оперативный сотрудник из Парижа; Моше Тавор, бывший солдат британской армии и участник секретной группы «Мстители», которая в конце войны охотилась за нацистскими преступниками, некоторых из которых он убил собственными руками; и тихий, скромный Шалом Дани, талантливый художник и «гений» подделки документов. Утверждали, что он сбежал из нацистского концлагеря, подделав разрешение на туалетной бумаге.

Большинство агентов состояли в браке и имели семьи.

Команда также была хорошо сформирована с профессиональной точки зрения. Эфраим Илани хорошо знал Аргентину и ориентировался на улицах Буэнос-Айреса. Он был опытным слесарем по замкам, человеком большой физической силы и агентом с очень «честным» лицом, который мог внушить доверие любому. Йегудит Ниссияху, религиозная женщина и лучшая женщина-агент Моссада, также вызвалась быть добровольцем. Йегудит была тихой, застенчивой, ненавязчивой, довольно полной и невзрачной женщиной. Она была замужем за активистом Партии труда Мордехаем Ниссияху. Она несколько раз принимала у себя одного из авторов этой книги, и в ее поведении не было ничего необычного.

Доктор Йона Элиан, врач, в прошлом участвовавший в нескольких операциях Моссада, сейчас должен был помочь переправить Эйхмана в Израиль. Следователь Цви Аарони также вошел в состав группы. Первым добровольцем, присоединившимся к команде, был сам Иссер. Он любил руководить своими людьми в опасных операциях за границей. Сейчас он знал, что в ходе операции необходимо будет принимать немедленные решения на высшем уровне. И эти решения могли иметь далеко идущие политические последствия, поэтому крайне важно, чтобы во главе израильской оперативной группы был тот, кто мог бы в случае необходимости принимать политические решения. Иссер чувствовал, что должен взять командование на себя.

В конце апреля передовая группа из четырех агентов разными путями прибыла в Аргентину. Они контрабандой ввезли в страну необходимые технические средства: рации, электронные устройства, медицинские препараты, а также часть передвижной лаборатории Шалома Дани, оборудованной для изготовления паспортов и фальшивых документов.

Они сняли квартиру в Буэнос-Айресе (она получила кодовое название «Крепость»), где несколько членов команды будут жить и работать, и создали там запас продуктов. На следующий день все четверо взяли напрокат машину и поехали в Сан-Фернандо, прибыв туда в семь сорок вечера. Стемнело. И тут их ждал большой сюрприз. Медленно двигаясь по маршруту 202, они вдруг увидели идущего прямо на них Рикардо Клемента! Он не обратил на них никакого внимания, просто повернулся и вошел в свой дом.

Агенты пришли к выводу, что Клемент, вероятно, возвращается домой каждый вечер примерно в одно и то же время и его можно захватить на темной улице между автобусной остановкой и домом.

Тем же вечером они отправили в Израиль шифрованную телеграмму: «Операция осуществима».

САМОЛЕТ ДЛЯ АББЫ ЭВЕНА

Иссер почувствовал, что ему наконец улыбнулась удача. Он узнал, что 20 мая Аргентина будет отмечать сто пятидесятую годовщину независимости. Для участия в торжествах прибудут высокопоставленные делегации со всего мира. Израильская делегация приедет во главе с министром образования Аббой Эвеном. Абба Эвен был очень доволен тем, что El Al предоставит в его распоряжение специальный самолет – Бристоль «Британия». Никто не сказал Эвену, что истинной причиной щедрости El Al была операция «Эйхман».

Рейс 601 в Буэнос-Айрес был запланирован на 11 мая. Экипаж самолета был тщательно подобран, и Иссер раскрыл секрет только двум высокопоставленным служащим El Al, Мордехаю Бен-Ари и Эфраиму Бен-Арци. Пилоту Цви Тохару посоветовали взять с собой квалифицированного механика на случай, если самолету вдруг придется взлетать без помощи аргентинского наземного экипажа.

На рассвете 1 мая Иссер с европейским паспортом приземлился в Буэнос-Айресе. Ледяной ветер гулял по взлетно-посадочным полосам аэропорта. В Аргентине уже была почти зима. Через восемь дней, 9 мая, несколько израильтян проскользнули в новый высотный жилой дом в Буэнос-Айресе. Они поднялись в квартиру, которую арендовали несколькими днями ранее (кодовое название «Вершина»). Присутствовали все члены оперативной группы. До этого они поселились в разных гостиницах по всему городу. Последним вошел Иссер; впервые «двенадцать» были вместе.

После приезда в Аргентину Иссер придумал оригинальный способ связи со своей командой: в кармане он носил список из трехсот кафе Буэнос-Айреса с адресами и часами работы. Каждое утро он отправлялся на прогулку, заходя в разные кафе, следуя заранее установленным маршруту и расписанию. В результате его люди точно знали, где его можно найти в любое время суток. Единственным большим неудобством в этой системе были литры крепкого аргентинского кофе, которые рамсад должен был поглощать во время ежедневных круговых прогулок. Из кафе Иссер руководил приготовлениями к похищению Эйхмана.

То были дни лихорадочной работы: доставка и установка оборудования, необходимого для содержания Эйхмана; аренда автомобилей для слежения и захвата, аренда дополнительных квартир и уединенных вилл за городом, где будет содержаться Эйхман. Самая важная вилла («База») находилась по дороге в аэропорт. Ее арендовали двое агентов Моссада, выдававших себя за туристов. Одним из них был Яаков Мейдад (Мио), крепкий мужчина немецкого происхождения, потерявший родителей в Холокосте и во время войны воевавший в британской армии. Женщиной, которая играла роль его спутницы, была Иегудит Ниссияху. На вилле агенты соорудили тайник для Эйхмана и тех, кто будет его охранять, на случай если местная полиция начнет расследование.

В качестве запасного варианта была подготовлена вторая квартира.

План состоял в следующем: захват Эйхмана планировался 10 мая, самолет должен был прибыть 11 мая, а на 12 мая был назначен обратный рейс в Израиль.

Но произошедшее в последний момент событие нарушило план. Из-за большого числа гостей, прибывающих на празднование годовщины независимости, протокольный отдел Министерства иностранных дел Аргентины проинформировал израильскую делегацию, что им придется отложить свое прибытие до двух часов дня 19 мая. Это означало, что Иссеру нужно было либо отложить захват Эйхмана до 19 мая, либо осуществить план 10 мая, а затем ожидать в укрытии со своим пленником в течение девяти или десяти дней. Это могло быть очень рискованно, особенно если по заявлению семьи будут организованы интенсивные поиски пропавшего Эйхмана. Существовала реальная опасность, что Эйхман и его израильские похитители могут быть найдены полицией.

Несмотря на сомнения, Иссер решил действовать как было запланировано с самого начала, но из-за усталости своих людей решил отложить операцию на один день. День «Д» был назначен на 11 мая, а час «Ч» – на 7:40 вечера.

Теперь оперативный план, разработанный до мельчайших деталей, был готов: Эйхман каждый день возвращался с работы в семь сорок вечера. Он выходил из автобуса 203 у киоска и шел домой по улице Гарибальди. На улице было темно, движение было редким. Операция будет проводиться агентами на двух машинах: одна команда для похищения, другая для обеспечения безопасности и прикрытия. Первая машина будет припаркована на обочине с поднятым капотом, и агенты сделают вид, что ремонтируют ее. Когда Эйхман будет проходить мимо них, они набросятся на него, повалят и бросят в машину. Затем агенты сразу же помчатся вперед, другая машина последует за ним. Доктор поедет во второй машине на случай, если Эйхману понадобится ввести наркотик.

Иссер строгим тоном давал агентам точные указания. «Если возникнут какие-нибудь сложности, – сказал он, – не отпускайте Эйхмана, даже если вас остановят. Если полиция арестует вас, скажите, что вы израильтяне, действующие по своей инициативе, чтобы привлечь этого нацистского преступника к ответственности. Все те, кто избежал ареста, – добавил он, – покидают страну в соответствии с текущим планом. – Он также дал указания Мейдаду и Йегудит Ниссияху переехать на виллу и вести себя как пара туристов: – Время от времени выходите и устраивайтесь поудобнее на лужайке с закусками и газетами.

Всем остальным агентам было приказано покинуть гостиницы и переехать в заранее подготовленные конспиративные квартиры.

ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ

11 мая, утро.

Оперативная группа завершила приготовления. Еще до часа «Ч» ее участники принялись ликвидировать следы своего пребывания в Аргентине. Большая часть арендованных транспортных средств была возвращена. У всех членов группы была своя маскировка – макияж, накладные усы и бороды, парики. Каждый получил новые документы, которые соответствовали новой внешности. Двенадцать человек, прибывшие в Буэнос-Айрес несколько дней назад, – которые прогуливались по улицам, арендовали машины и квартиры, регистрировались в отелях, осматривали дом на улице Гарибальди, – исчезли; их место заняли двенадцать других, выглядевших по-другому, с другими документами на другие имена. Иссер тоже покинул свой отель, сдал багаж на железнодорожном вокзале и вернулся в город. Как и раньше, Иссер будет продолжать ходить по кафе. Он будет перемещаться по деловому району, где кафе расположены примерно в пяти минутах ходьбы одно от другого.

13:00 – Иссер, Рафи Эйтан и несколько основных участников операции встретились для заключительного совещания в большом ресторане в центре города. Кругом смеялись жизнерадостные аргентинцы, пили и ели мясо, поджаренное на гриле. В два часа дня команда разошлась.

14:30 – В большом крытом гараже в центре города агенты взяли машину захвата, которая стояла там несколько дней, и перегнали ее на «Базу». Вторая машина выехала из другого гаража.

15:30 – Обе машины были размещены на «Базе» и готовы к выезду.

16:30 – Последнее совещание на «Базе». Участники оперативной группы переоделись, взяли документы и приготовились уходить.

18:30 – Обе машины выехали. В машине захвата находились четверо: Цви Аарони в качестве водителя; Рафи Эйтан, командир; Моше Тавор и Цви Мальхин. Во второй машине находились еще трое: Авраам Шалом, Яаков Гат и доктор Элиан, у которого при себе был чемоданчик с медикаментами, инструментами и успокоительным.

Машины прибыли по отдельности и встретились на перекрестке, недалеко от дома Клемента. Агенты проверили местность и установили, что поблизости нет контрольно-пропускных пунктов и полиции.

19:35 – Две машины припаркованы на улице Гарибальди. Уже совсем стемнело. Машина захвата, черный седан «шевроле», была припаркована у тротуара, повернутая в сторону дома Клемента. Двое агентов вышли и подняли капот; Аарони остался за рулем, а четвертый человек пригнулся внутри машины, наблюдая за местом, где из темноты должен был появиться Эйхман. Один из мужчин надел тонкие перчатки на случай, если ему придется дотрагиваться до Эйхмана; сама мысль о прикосновении вызывала у него отвращение. На другой стороне улицы стояла вторая машина, черный «бьюик». Два агента вышли и занялись машиной. Третий остался на водительском сиденье, чтобы включить фары и ослепить Клемента, когда тот приблизится. Ловушка была готова.

Но Клемент не появлялся.

19:40 – Автобус 203 остановился на углу, но никто не вышел.

19:50 – Подошли еще два автобуса, один за другим. Клемента снова не было. Беспокойство охватило агентов. Что случилось? Изменил своим привычкам? Почуял опасность и сбежал?

20:00 – На прошлом совещании Иссер сказал участникам группы, что, если Клемент не появится к восьми, они должны прервать операцию и уехать. Рафи Эйтан, однако, решил подождать до восьми тридцати.

20:05 – Еще один автобус остановился на углу. Сначала израильтяне ничего не увидели. Затем Авраам Шалом, который был во второй команде, внезапно различил силуэт человека, идущего по улице Гарибальди. Клемент! Он включил фары, направив ослепляющий луч на приближающуюся фигуру.

Рикардо Клемент шел к своему дому. Ослепительный свет ударил ему в лицо, и он отвел глаза. Он продолжал идти. Заметил машину на обочине дороги – вероятно, у нее сломался двигатель – и несколько человек рядом с ней. Тогда мужчина у «шевроле» повернулся к нему. «Momentito, señor (минутку)», – сказал он. Это был Цви Мальхин, использовавший единственные два слова, которые знал по-испански.

Клемент потянулся за лежавшем в его кармане фонариком, которым часто пользовался в этой темной части улицы. Затем все произошло с молниеносной скоростью. Мальхин опасался, что Клемент достает пистолет. Он прыгнул на Клемента и швырнул его в грязь на обочине дороги. Клемент издал громкий, пронзительный крик. Из машины на него бросился еще один мужчина, потом еще один. Сильные руки схватили его за голову и заткнули рот. Его затащили на заднее сиденье и, оглушив, уложили на пол. Водитель завел машину, она помчались вперед. Между появлением Клемента и отъездом машины прошло полминуты.

Через несколько секунд другая машина тронулась с места и последовала за ними.

Проворные руки быстро связали Клемента. Кто-то засунул ему в рот тряпку. С него сняли обычные очки, заменив их непрозрачными черными. Кто-то рявкнул по-немецки рядом с его ухом: «Одно движение – и ты труп!» Он повиновался; за всю поездку не двинулся с места. Тем временем две руки скользнули ему под одежду. Рафи Эйтан искал шрамы – один под левой подмышкой, один с правой стороны живота. Эйтан посмотрел на Мальхина и кивнул. Они обменялись рукопожатиями. Эйхман был в их руках.

Эйтан думал, что держит свои эмоции под контролем. Потом вдруг понял, что напевает песню еврейских партизан времен войны и повторяет припев: «Мы здесь! Мы здесь!»

Машина двигалась очень быстро, затем внезапно остановилась, ее двигатель все еще работал. Клемент не мог знать, что это был железнодорожный переезд. Двум машинам захвата пришлось долгие минуты ждать, пока проходил бесконечный товарный поезд. Это показалось агентам самым критическим моментом во всей операции. Их машины были окружены другими машинами, все они ждали, когда поднимут шлагбаум. Снаружи доносились голоса, но Клемент не смел пошевелиться. Никто из аргентинцев, находившихся рядом с ними, не заметил ничего странного на полу машины. Через несколько минут шлагбаум был поднят, машины плавно двинулись вперед.

20:55 – Две машины остановились на подъездной дорожке «Базы». Клемента, вслепую бредущего между похитителями, провели в дом. Он не возражал, когда державшие его мужчины начали его раздевать. Они потребовали по-немецки, чтобы Клемент открыл рот. Он повиновался. Его осмотрели, ища капсулу с ядом, возможно зажатую у него между зубами. Все еще в непрозрачных очках, он не видел ничего, но чувствовал, как чьи-то руки снова проверяют его тело, дотрагиваясь до шрамов. Опытная рука скользнула ему под левую подмышку и коснулась крошечного шрама, который остался, когда он несколько лет назад попытался удалить маленькую татуировку со своей группой крови, принятую среди офицеров СС.

Внезапно раздался голос, произнесший по-немецки: «Размер вашей шляпы… вашей обуви… дата рождения… имя отца… имя матери…»

Как робот, он отвечал по-немецки.

– Какой номер у вашего партбилета НСДАП? Ваш номер в СС?

Он не мог промолчать.

– 45326. А другой – 63752.

– Ваше имя?

– Рикардо Клемент.

– Ваше имя? – повторил голос.

Он вздрогнул.

– Отто Хенингер.

– Ваше имя?

– Адольф Эйхман.

Вокруг него воцарилась тишина. Он прервал ее.

– Я Адольф Эйхман, – повторил он. – Я знаю, что нахожусь в руках израильтян. Я также немного знаю иврит, я учился у раввина в Варшаве… – Он вспомнил несколько стихов из Библии и начал читать их, стараясь произносить ивритские слова правильно.

Больше никто не вымолвил ни слова.

Израильтяне ошеломленно уставились на него.

ПОСЛАННИК В СДЕ-БОКЕР

Иссер блуждал от одного кафе к другому. Был уже поздний вечер, когда он вошел в очередное кафе и рухнул в кресло лицом к двери. Внезапно он увидел у входа двух своих людей. И вскочил.

– Мы поймали его, – сказал Аарони, сияя. – Его опознали, и он признался, что он Адольф Эйхман.

Иссер пожал им руки, и они ушли. Теперь ему предстояло вернуться на вокзал, забрать свой чемодан и поселиться в новом отеле под новым именем, как будто он только что прибыл в Буэнос-Айрес. Ночной воздух был прохладным и свежим, и он решил прогуляться. Накануне он простудился, и у него была небольшая температура, но сейчас он чувствовал себя прекрасно. Иссер был в приподнятом настроении, он шел один в темноте, наслаждаясь прохладным ночным воздухом, – то чувство опьянения он не забудет никогда.

На следующий день у деревянного домика в кибуце Сде-Бокер остановилась машина. Худощавый мужчина в очках вышел из машины, показал охранникам свое удостоверение и вошел в кабинет Бен-Гуриона. Это был Яаков Кароз, ближайший помощник Иссера. «Меня послал Иссер, – сказал он. – Мы получили от него телеграмму. Эйхман в наших руках».

«Старик» молчал. Затем спросил: «Когда вернется Иссер? Он мне нужен».

Глядя на удрученные лица своих людей, Иссер понял, что само присутствие Эйхмана угнетало их. Теперь немецкий монстр был рядом с ними, отделенный лишь тонкой стеной, – это нервировало суровых бойцов и наполняло их отвращением. Они не могли привыкнуть караулить человека, который в их глазах был олицетворением Зла; для многих из них убийцей ближайших родственников – отцов, матерей, братьев и сестер, исчезнувших в крематориях. А заботиться об Эйхмане означало удовлетворять его потребности двадцать четыре часа в сутки. Они не могли дать ему бритву, поэтому побрили его сами; они не могли оставить его одного ни на секунду, чтобы пленник не покончил с собой; они должны были быть с ним, даже когда он справлял естественные надобности. Йегудит Ниссияху готовила и подавала Эйхману еду, но отказалась мыть посуду, из которой он ел. Омерзение переполняло ее. Цви Мальхин, сидя в углу, боролся с отвращением, рисуя наброски с Эйхмана на старом экземпляре «Путеводителя по Южной Америке». Охранники, которые менялись каждые двадцать четыре часа, были совершенно измотаны, и Иссер почувствовал, что должен дать каждому из них отпуск на один день. Пусть погуляют по Буэнос-Айресу, подумал он, попробуют на вкус шумную жизнь большого города и на несколько часов забудут об омерзительной реальности на «Базе».

Это будут десять самых длинных дней в их жизни – прятаться в чужой стране и жить в страхе перед малейшей ошибкой, которая может спровоцировать рейд полиции и международный скандал.

ПЛАНИРОВАНИЕ ПОБЕГА

Эйхман сидел в пустой комнате без окон, днем и ночью освещенной одной-единственной лампочкой. Он был послушен и с готовностью выполнял указания охранников. Казалось, он смирился со своей судьбой. Единственным, кто с ним разговаривал, был Аарони, который допрашивал его о жизни до поимки. Эйхман ответил на все вопросы. Он сказал Аарони, что после поражения Германии в мае 1945 года стал выдавать себя за рядового люфтваффе Адольфа Карла Барта. Позднее выдавал себя за лейтенанта 22-й кавалерийской дивизии Ваффен-СС Отто Экмана и попал в лагерь для военнопленных. В конце того же года, когда его имя всплыло на Нюрнбергском процессе над высшими нацистскими бонзами, сбежал из лагеря. Скрывался до 1950 года в городе Целле в Нижней Саксонии под именем Отто Хенингера и в том же году бежал в Аргентину через Италию, используя один из маршрутов побега нацистских преступников.

Прошло девять лет с тех пор, как он сошел на берег Аргентины, одетый в белую рубашку, галстук-бабочку и зимнее пальто, в темных очках, с тонкими, как карандаш, усами. Он провел четыре месяца с друзьями в пансионе Юрмана в пригороде Буэнос-Айреса и еще четыре месяца в доме немецкого связного по имени Риппер. Только после этого он рискнул передвигаться в одиночку и уехал из Буэнос-Айреса в Тукуман, маленький городок примерно в тысяче километров от столицы. Там устроился на работу в Capri, малоизвестную строительную компанию, которая, по слухам, была организована для того, чтобы обеспечивать работой беглых нацистов.

4 апреля 1952 года Эйхман получил аргентинское удостоверение личности на имя Рикардо Клемента, родившегося в Италии, в городе Больцано, не состоящего в браке, механика по профессии.

Годом ранее, в начале 1951 года, Эйхман, используя вымышленное имя, отправил письмо своей жене в Австрию. Он сообщил ей, что «дядя ее детей, человек, которого она считала мертвым, на самом деле жив и здоров». Вероника Либль сразу узнала его почерк и сказала своим сыновьям, что дядя Рикардо, двоюродный брат их покойного отца, пригласил их присоединиться к нему в Аргентине.

Она получила подлинный паспорт для себя и детей. Секретная нацистская машина лихорадочно заработала и позаботилась о том, чтобы замести следы Вероники. Когда израильские секретные агенты наконец заполучили досье «Вера Либль» в австрийских архивах, они обнаружили пустую папку, содержимое которой будто испарилось.

В июне 1952 года Вероника Либль и трое ее сыновей, Хорст, Дитер и Клаус, исчезли из своего дома в Австрии. В начале июля они на короткое время появились в Генуе, а 28 июля сошли на берег в Буэнос-Айресе. 15 августа они вышли из поезда на пыльной станции Тукуман.

«Вероника Эйхман, – писал Моше Перлман в своей книге, – все еще хранила в памяти образ лихого нацистского офицера, который так эффектно выглядел в парадной форме и блестящих ботинках. Человек, который ждал ее на платформе Тукумана, был мужчиной средних лет, скромно одетым, с бледным морщинистым лицом, подавленным видом и медленной походкой. Это был ее Адольф».

Ужасный Эйхман стал неузнаваем. Он похудел, облысел, щеки ввалились, лицо утратило характерное выражение высокомерия. Он казался смирившимся и встревоженным; только тонкие губы все еще напоминали о жестокости и злобе.

В 1953 году компания Capri обанкротилась, и Эйхману пришлось искать работу. Сначала вместе с двумя другими нацистами он пытался открыть прачечную в Буэнос-Айресе, затем работал на кроличьей ферме, а позже на консервном заводе по производству фруктовых соков. Наконец, с помощью другой секретной нацистской организации Рикардо Клемент устроился мастером на сборочный завод Mercedes-Benz в Суаресе. К тому времени он начал верить, что закончит свою жизнь мирно. До 11 мая 1960 года.

Сыновья Эйхмана искали его в больницах, моргах и полицейских участках; обратились за помощью к фашистско-перонистской молодежной организации «Такуара», которая присоединилась к поискам. Сыновья вскоре пришли к выводу, что их отца, скорее всего, похитили израильтяне. Затем они попытались, но не смогли убедить профашистские организации предпринять какие-то решительные действия, возможно, похитить израильского посла и удерживать его до тех пор, пока их отец не будет освобожден; но аргентинцы отказались.

Иссер проинструктировал своих людей о том, что делать, если их убежище будет обнаружено полицией. Если на «Базу» будет совершен налет, сказал Иссер, Эйхмана следует срочно поместить в секретную комнату, обустроенную внутри дома. Если полиция задастся целью провести тщательный обыск, Эйхмана нужно быстро вывести из дома через боковой выход, специально предназначенный для чрезвычайной ситуации. Нескольким агентам предстояло бежать с Эйхманом, в то время как остальные должны были сделать все возможное, чтобы помешать поискам, несмотря на возможный риск.

Тот агент, который будет с Эйхманом, сказал Иссер, должен следовать следующей инструкции: «Если полиция найдет убежище и ворвется внутрь, нужно пристегнуть себя наручниками к Эйхману и выбросить ключи, чтобы они не могли оторвать его от агента. Скажите им, что вы израильтяне и вместе со своими друзьями захватили самого страшного преступника в мире, Адольфа Эйхмана, чтобы привлечь его к суду. Затем сообщите полиции мое настоящее имя – Иссер Харель, а также мое вымышленное имя и название отеля, где я остановился. Если они схватят Эйхмана и приставленного к нему агента – пусть арестовывают и меня».

Несколькими днями позже Эйхман согласился подписать документ, в котором говорилось, что он готов быть доставленным в Израиль и предстать там перед судом. Документ гласил:

Я, нижеподписавшийся Адольф Эйхман, настоящим по своей воле заявляю: теперь, когда раскрыто мое настоящее имя, я признаю, что больше нет смысла пытаться скрыться от правосудия. Я согласен на то, чтобы меня доставили в Израиль и предали законному суду. Подразумевается, что мне будет предоставлена помощь адвоката и будет разрешено представить суду, без искажения фактов, отчет о последних годах моей службы в Германии, чтобы правдивое описание событий было передано будущим поколениям. Я делаю это заявление по собственному желанию. Мне ничего не обещали и мне никто не угрожал. Мое желание – наконец-то обрести внутренний покой.

Поскольку я не могу вспомнить все детали и могу запутаться при изложении фактов, прошу предоставить в мое распоряжение соответствующие документы и свидетельские показания, чтобы помочь мне в моих усилиях по установлению истины.

Адольф Эйхман, Буэнос-Айрес, май 1960 года

Это заявление, конечно, не имело юридической силы.

САМОЛЕТ ПРИБЫВАЕТ

18 мая 1960 года, 11:00. Официальная церемония состоялась в международном аэропорту Лод неподалеку от Тель-Авива. Многие высокопоставленные лица, в том числе начальник Генерального штаба генерал Ласков, начальник главного управления Министерства иностранных дел и посол Аргентины в Израиле приехали проводить впечатляющую делегацию в Аргентину на празднование сто пятидесятой годовщины независимости. Самолет авиакомпании El Al Бристоль «Британия» взлетел, также перевозя нескольких обычных пассажиров, которые должны были сойти на транзитных остановках по пути следования самолета.