Текст книги "Валентина. Тайные желания"

Она осматривает корабли у причала неподалеку, наблюдает, как моряки и докеры усердно разгружают экзотические товары. Она думает о дальних странах, в которых побывали эти суда. Сколько еще женщин, таких, как она, но живущих в других портовых городах, смотрели на них, мечтая оказаться на борту? Ее внимание привлекает один из кораблей, красивая белая шхуна, и фигура мужчины, спускающегося по сходням. Лица не видно, но даже с такого расстояния она залюбовалась его фигурой. Он высокий, с вальяжной грацией идет по мостику. Он знает, что привлекает внимание женщин, эту уверенность она чувствует сразу. Вдруг ей приходит в голову мысль: возможно, он слышал о ней. И тут же рождается надежда, что этот моряк сошел на берег, чтобы найти Белль.

Валентина

Валентина снова опаздывает. Она идет максимально быстро, насколько позволяют каблуки. На ней одно из старых платьев матери, короткое в черно-белую полоску, в стиле Бриджет Райли. В нем она чувствует себя агрессивной, а не скромной, как обычно. Ей нравится это ощущение.

Она выходит на шумную в вечерний час миланскую улицу, уверенная в том, что машины начнут притормаживать из-за ее платья. Быть может, стоит взять такси? Но галерея совсем рядом, сразу за Корсо Маджента. Это Тео виноват, что она опаздывает, сердито думает Валентина. Если бы он не вручил ей сегодня утром ту черную книгу, она, вернувшись после фотосессии, не кинулась бы, как сумасшедшая, печатать фотографии со старых негативов, а как положено подготовилась бы к открытию галереи. Она расстроена. На всех этих снимках разные части обнаженного женского тела. Наверное, какая-то эротика годов этак двадцатых, предполагает она, хотя в каждом из них чувствуется некая незавершенность, словно это кусочки одной большой картины. Что они означают? Почему Тео подарил ей кипу старых негативов? Может быть, просто потому, что она фотограф, интересующийся эротикой, а он наткнулся на них во время одного из своих путешествий? Предположение кажется ей неубедительным. От него она ожидает большего. Сегодня у нее есть дело. В большой черной папке, которую она несет, лежат сделанные в Венеции эротические фотографии. Валентина наконец набралась смелости обратиться к владельцу галереи Стефано Линарди. Она хочет организовать выставку в Милане. На какой-то миг снова задумывается о Тео, его вере в ее талант, и в сердце возникает желание почувствовать его рядом. Она ненавидит одна посещать подобные мероприятия. Ей трудно играть в эту игру и улыбаться знакомым из мира моды. А вот Тео чувствует себя здесь как рыба в воде, он очаровывает всех своим медлительным американским выговором, сыплет анекдотами из жизни известных художников и рассказами о революционных выставках.

Она привыкла к его компании, хотя тщательно следит за тем, чтобы не выказывать своих чувств на людях. За «кулисами» – пожалуйста. Необузданная страсть в лифте, безумный секс в женском туалете, но на глазах у друзей и коллег они даже за руки не держатся.

В галерее Линарди не протолкнуться. Она радуется за Антонеллу, искренне надеясь, что все ее работы сегодня продадутся. Валентина берет у проходящего мимо официанта бокал просекко и пробирается сквозь толпу. Почти все здороваются. Она кивает в ответ, но не вступает в разговор.

– Чао, Валентина! – Антонелла заключает ее в крепкие объятия. Она едва удерживается на каблуках, когда подруга отпускает ее.

– Как успехи? – сразу переходит к делу Валентина.

– Десять. Уже продала десять картин.

– Браво! Это же замечательно! – Она жмет руку Антонелле. Валентина не столь склонна к физическому контакту, как ее подруга.

– Да! – с восторгом подхватывает Антонелла. – И еще я успела поговорить о тебе со Стефано. Ты принесла фотографии?

Валентина указывает на папку, от неожиданно нахлынувшего волнения во рту у нее пересыхает.

– Прекрасно. Пойдем поищем его. – Антонелла берет Валентину под локоть и тащит за собой сквозь толпу. – Стефано! Стефано! – кричит она, заглушая гул голосов.

Валентина морщится. Как по ней, Антонелла ведет себя слишком вызывающе. Однако это, похоже, срабатывает, поскольку еще никто из знакомых художников Валентины так скоро не устраивал здесь свою выставку.

Услышав собственное имя, оборачивается и смотрит на них высокий худой мужчина с курчавыми светлыми волосами, в очках «Армани». Антонелла проталкивается сквозь толпу людей, увлекая за собой Валентину. Наскоро представляет ее Стефано и снова исчезает. Почему, ну почему Антонелла всегда так с ней поступает? Иногда подруга просто возмущает ее тем, что считает, будто все люди так же прямолинейны и решительны, как она сама.

– Так вы Валентина Росселли, фэшн-фотограф?[5]5
  Фотограф, специализирующийся на съемках моды.


[Закрыть] – спрашивает Стефано, с интересом разглядывая ее сквозь очки.

Мужчины в очках всегда казались Валентине сексуальными. Она и сама не знает почему. Просто обожает, когда Тео надевает очки, чтобы почитать. Это ее ужасно заводит, и обычно она, вырвав из его рук книгу, сама нападает на него.

– Да, – отвечает Валентина, и лицо ее становится каменным, что случается с ней всегда, когда она стесняется.

– И вы, разумеется, дочь Тины Росселли? Идете по ее стопам?

Валентина напрягается еще сильнее. Меньше всего ей хочется разговаривать о своей матери и ее фотографическом наследии.

– Да, но я тоже художник, независимо от нее, – довольно резко говорит она. – Я принесла портфолио.

– Тут слишком шумно, – отвечает он, с любопытством глядя на нее. – Давайте поговорим в моем кабинете.

Он ведет ее за собой по винтовой лестнице и потом по коридору со стенами из красных кирпичей, совершенно голыми, что для художественной галереи довольно необычно. Его кабинет представляет собой белую коробку с гигантским графическим принтом Виньелли на стене за рабочим столом.

– Должен сказать, – говорит Стефано, усаживаясь за стол, – вы очень на нее похожи.

Валентина кивает, но это раздражает ее. Когда миланцы наконец забудут о ее матери? Она-то о них давно уже позабыла. Тина Росселли уже больше семи лет не была в Милане.

– Вот. – Валентина подсовывает ему папку, чтобы он замолчал. Стефан открывает ее, листает фотографии и несколько минут молчит. Последнее фото, то самое, с отражением ее интимных частей тела в венецианском канале, он рассматривает особенно долго. Она знает, что там вообще-то не видно ничего такого, но ощущает некоторый дискомфорт от того, что он смотрит на нее, совершенно голую.

Наконец он захлопывает папку.

– Неплохо, – говорит он, прищурившись. – Но я боюсь, что это не подходит для галереи Линарди.

– Что вы имеете в виду? – Валентина удивлена. Глубоко в душе она уверена, что ее работы действительно хороши.

– В этой галерее демонстрируются предметы изобразительного искусства, в основном картины, изредка фотографии, но мы не выставляем порнографические фото.

– Это не порно, – ледяным голосом возражает она.

Стефано Линарди ежится под ее прямым взглядом и снова открывает папку, находит последний снимок.

– Как вы назовете, к примеру, это, синьорина Росселли? – Он смотрит на нее поверх очков.

– Эротическая фотография. Это искусство.

Тяжело вздохнув, он закрывает папку.

– Возможно. С вашей точки зрения. Не поймите меня превратно, это прекрасные фотографии, и у вас интересная техника, но здесь у нас, в Милане, особый клиент. Я не уверен, что наша галерея – подходящее место для ваших работ. Извините.

Валентина хватает папку. Этот человек – сноб от искусства, и он ей уже не нравится.

– Хорошо. Я найду другое место. – Она не собирается его уговаривать. Никогда в жизни она никого не умоляла, да и по лицу владельца галереи видно, что его не переубедить.

– Но знаете что, – задумчиво говорит он, складывая перед собой руки и переплетая пальцы. – Давайте вы оставите мне флэшку с вашими фотографиями. Я вижу, что вы талантливы, и могу поговорить с друзьями. Кто знает, быть может, найдется галерея более авангардного направления, которая заинтересуется вами. Что скажете? Мне, правда, очень жаль, но это Милан! Возможно, если бы вы хотели представить свои работы в Нью-Йорке или Лондоне, вам было бы проще.

Валентина забывает о Стефано Линарди и его галерее. Она запрещает себе огорчаться и решает, что эта галерея слишком консервативна для ее чувственных вольностей. Она размышляет, не отправиться ли домой, но не хочет сидеть в одиночестве, поэтому слоняется по галерее в ожидании, что Антонелла и компания ее друзей решат продолжить вечер танцами.

Валентина и Антонелла дружат со времен учебы в художественном колледже. Их взаимное притяжение было совершенно естественным, они обе отказывались быть такими, как все. Антонелла изучала изобразительное искусство, а Валентина, разумеется, – фотографию. В колледже Антонелла была другой, спокойнее и гораздо серьезнее. Она по-прежнему весьма амбициозна, но по-настоящему раскрылась всего год назад или около того. Антонелла – миниатюрная женщина с соблазнительной улыбкой, сверкающими карими глазами и непропорционально большой грудью. Мужчины мимо такой пройти не могут, поэтому кавалеров она меняет как перчатки. Однако, несмотря на ее многочисленные романы, она уверяет, что по-прежнему находится в поиске настоящей любви, и верит: рано или поздно в ее жизни появится господин Совершенство. Валентине доставляет немалое удовольствие подшучивать по поводу этой мифической фигуры. Впрочем, Антонелла обладает удивительным качеством: у Валентины в ее присутствии всегда становится легче на душе, с ней как будто оживает надежда на то, что в жизни случаются хеппи-энды.

Сегодня Антонелла опьянена успехом своей выставки, и находиться с нею рядом почти невозможно. Но Валентина все же присоединяется к ее компании, хоть и не уверена, что кого-то из этих людей встречала раньше. Они все вместе отправляются в ночной клуб. Здесь полно молодых и красивых, а в воздухе, несмотря на запрет, висит облако табачного дыма. Через десять минут к Антонелле уже клеится какой-то мускулистый испанец, и вскоре она исчезает со своим призом, послав Валентине на прощание пьяный воздушный поцелуй. Теперь, когда подруга ушла, Валентине действительно пора домой. С остальными людьми в клубе она почти не знакома, но каждый раз, собираясь уходить, вспоминает, что не встретит Тео, когда вернется в свою квартиру. Сегодня ей не хочется ложиться в постель одной.

Нужно выбрать кого-нибудь в клубе и привести к себе. Хоть она и твердит Тео, что между ними нет официальных отношений, после встречи с ним у нее не возникало желания спать с кем-то другим. Впрочем, сказать с уверенностью то же самое о Тео она не может. «Куда он все-таки уезжает?» – снова задается она вопросом. Что же случилось с ней? До знакомства с Тео она была совсем другим существом, «свободным духом». Так он ее называет. Он любит ее противоречивую натуру. Говорит, что внешне она кажется воплощением скромности, но за этим фасадом скрывается другая Валентина – открытая, импульсивная. Он не считает ее шлюхой из-за того, что она переспала с ним при первой же встрече. Он называет ее богиней. Но сейчас, похоже, хочет, чтобы она изменилась.

Решено! Она найдет какого-нибудь парня и поедет с ним домой. Выбирать, слава богу, есть из чего. Стол, за которым она сидит с подругами Антонеллы, окружен молодыми людьми. Она заказывает еще красного вина и начинает присматриваться к контингенту. Один парень ей нравится – у него длинные прямые светлые волосы. Он выглядит немного старше остальных. Слегка улыбнувшись ему, она отворачивается и делает глоток вина. Всё, он на крючке. Несколько секунд, и он уже стоит рядом с ней. Грохочущая музыка сотрясает внутренности, сердце начинает колотиться в два раза быстрее, когда она заглядывает ему в глаза. Ее посыл очевиден.

– Привет! – кричит он ей. – Классная у тебя прическа!

Она поправляет волосы на затылке.

– Спасибо. Я всегда такую ношу.

– Серьезно?

– Да, с детства. – Она широко, как ребенок, распахивает глаза, и он усмехается.

Спустя час Валентина и Александро, длинноволосый блондин, вываливаются из клуба в едкую осеннюю ночь. Валентина останавливает такси, и они вдвоем забираются в салон. Как только машина трогается, они начинают обниматься.

Александро, зажав Валентину в угол такси, пытается протолкнуть свой язык ей в рот. Вдруг Валентина понимает, что это не так приятно, как она ожидала, и отталкивает его от себя.

– Ты чего? – спрашивает он, потной ладонью убирая белесые пряди с лица. Она замечает у него на лбу несколько прыщей. Сколько лет этому парню?

– Мне нужен воздух, – говорит она, опуская стекло машины.

Он повторяет попытку, и на этот раз она старается его поддержать. Она правда старается, но Тео не идет у нее из головы, да и этот парень неправильно пахнет. Он вообще неправильный. Она выскальзывает из-под него и перемещается на другую сторону салона.

– Прости, Александро, но я не могу.

Неудачливый ухажер меняется в лице.

– Почему? Что не так?

– Ничего. Мне просто нехорошо. Извини.

Остаток пути проходит в неприязненном молчании. Когда машина останавливается у ее дома, она словно ошпаренная выскакивает из такси, бросает через окошко двадцать евро, и Александро принимает деньги, даже не взглянув на нее. Черт возьми, о чем она только думала? Он, наверное, еще студент. Младше ее лет на десять. Она взлетает по ступенькам к двери подъезда, вмиг протрезвев. Она чувствует себя ужасно глупо и… И еще ее сердце ноет от тоски. Ей хочется, чтобы Тео сейчас был дома и они вместе могли посмеяться над ее глупостью.

В тот момент, когда она поворачивает ключ в двери, звонит телефон. Кто бы это мог быть в четыре утра? Тео? Она роется в сумке и достает мобильник, но на дисплее светится незнакомый номер. Александро своего номера Валентина не давала, это она помнит точно. Тут она вспоминает незнакомца в саду. Мог ли он каким-то образом раздобыть ее номер?

– Да?

– Синьорина Росселли?

– Да. Кто это?

– Прошу меня извинить за звонок в столь поздний час…

– С кем я разговариваю? – Любопытство перевешивает желание прервать разговор.

– Меня зовут Леонардо Соррентино. Я бы хотел предложить вам выполнить для меня кое-какую работу. Речь идет о фотографиях.

– Вам придется связаться с моим агентством, – резко отвечает она.

– Нет-нет, я имею в виду не моду. Речь идет о другой вашей работе.

Валентина на секунду умолкает. Очень немногие знают о ее эротических фотографиях. Она даже еще не выложила их на своем сайте. Откуда у него ее номер?

– Кто вам рассказал о моей другой работе?

– Боюсь, не могу вам этого открыть, поскольку мои партнеры требуют анонимности. Они спонсируют визуальный проект, который я начал, и, похоже, считают вас наиболее подходящим фотографом для его освещения. В первую очередь, потому что вы женщина.

– Я не документалист, – возражает Валентина.

– Знаю. – Он делает паузу. – Именно поэтому мы хотим привлечь вас. Мы надеемся, вы подойдете к нашему проекту с позиций искусства. От вас потребуется новый взгляд, нам нужно, чтобы вы сломали стереотипы…

– Я не понимаю, о чем речь.

– Позвольте объяснить, синьорина Росселли. Я владелец клуба. Это особое место, предназначенное для тех из нас, кто ищет определенные способы выражения своей сексуальности.

– Какие способы? – спрашивает Валентина, и ей представляются картины самого ужасного характера.

– Я думаю, вам это известно как «садомазохизм», но, по правде говоря, это очень неудачное название для того, чем мы занимаемся. Это скорее секс-игры… Или, я бы сказал, секс с выдумкой.

Садо-мазо. Валентина заинтригована. Ее всегда притягивало это, хотя сама она ни разу не участвовала ни в чем подобном и не думала, что когда-либо захочет. Разве не унизительно для женщины, если ее связывают и начинают делать с ней разные вещи? Но в то же время Валентина не может не признать, что, когда они с Тео занимаются любовью, ей иногда хочется попросить, чтобы он привязал ее к кровати. Она и сама не знает почему. Свидетельствует ли это о том, что у нее есть какая-то внутренняя слабость и склонность к подчинению?

– Итак, – продолжает Леонардо, – если мое предложение вас заинтересовало, позвоните завтра вечером, и мы все обсудим.

– Хорошо, – медленно произносит она, не зная, как будет чувствовать себя завтра утром. Хотя в любом случае можно будет отказаться. – Могу я спросить, почему вы звоните мне в такое время?

– Я видел вас сегодня на выставке, но не успел с вами поговорить, вы ушли. А потом мне нужно было поработать… Я буквально сейчас освободился и решил, что вы еще не спите. Стефано сказал мне, что вы пошли с друзьями в клуб.

Так, значит, это Стефано Линарди порекомендовал ее. Наверное, показал ему фотографии с флэшки. Оперативно! Надо бы поблагодарить владельца галереи, но она все еще чувствует обиду на него за то, что не принял ее фото.

Валентине не спится. Она включает свой «Аймак» и входит в Интернет. Набирает в поисковике «садомазохизм», и на экране мгновенно появляются пугающие картинки. Женщина, у которой руки и ноги связаны вместе толстой грубой веревкой. Девушка, висящая на чем-то вроде гамака, связанного из веревки, оплетающей ее тело так, что груди торчат наружу, а неприкрытые половые органы выставлены напоказ. Неужели этим женщинам действительно нравится такое? Она выключает компьютер. Ей бы хотелось с кем-то поговорить, однако у нее нет никого достаточно близкого, кроме Тео, но он, разумеется, сейчас вне досягаемости. Что бы Тео сказал об этом «проекте»? Кажется, он был бы двумя руками «за». Он часто называет ее своей неустрашимой Валентиной, и когда-то ему нравился ее авантюрный характер. Неужели она в последнее время превратилась в зануду? Что, если он из-за этого постоянно уезжает? Она вспоминает прыщавого студента и морщится.

Валентина входит в спальню, расстегивает молнию на платье, и оно, соскальзывая с ее уставшего тела, падает на пол. Она отстегивает чулки, сползающие с ног. Она до того утомлена, что даже не поднимает их, а падает на кровать в бюстгальтере и стрингах и тянется к столику за последним проявленным снимком. Потом долго смотрит на него, пока глаза не начинают слипаться. На снимке крупный план маленькой лодыжки. Она чем-то перевязана. Чулок? Валентина вздрагивает при мысли о том, что могли сделать с этой женщиной. Может быть, она связана, беспомощна? Вдруг Валентина замечает, что начинает возбуждаться. Интересно, незнакомец в саду все еще на месте, продолжает ли он наблюдать за ее квартирой? А если он хочет ворваться сюда и связать ее? Сделать с ней что-то невообразимо ужасное? Мысль эта нехорошая, грязная, но это всего лишь мысль, и никто о ней не узнает. Валентина закрывает глаза и засовывает пальцы под трусики. Она представляет, как к углам кровати привязывают ее лодыжки, а потом и запястья. К ней прикасаются чужие руки. Вот ей на глаза надевают повязку, она погружается во тьму, все ее страхи и желания сливаются воедино. Что будет дальше? Эротические фотографии, которые подсунул ей Тео, подталкивают ее к краю какой-то пропасти. Она не уверена, желает ли перейти через эту грань или нет. Что, если он хочет, чтобы она вела двойную жизнь?

Белль

Снова пришел доктор. Сегодня Белль стоит на кровати на коленях лицом к окну, а он занял место сзади. Он завязывает ей глаза, и сердце привычно замирает. Что он сегодня с ней сделает? Она облизывает губы в предвкушении. Как же ей нравятся эти встречи с доктором!

Он кладет ее на кровать и привязывает ноги к кроватным стойкам.

– По-моему, тебе нездоровится, Белль, – говорит он.

– Да, доктор. Вы мне поможете?

– Посмотрим, что я сегодня могу для тебя сделать, – отвечает он.

Она слышит щелчок замка чемоданчика и металлическое позвякивание. Он снова решил поиграть с инструментами. Подразнить ее. Она представляет себе все те штуки, которые он показывал ей в прошлый раз. Может быть, сегодня он использует одну из них? Дыхание ее становится учащенным и поверхностным.

– Не бойся, Белль, – говорит доктор, как будто прочитав ее мысли. – У меня для тебя кое-что есть. Тебе станет намного лучше.

Она удивлена, чувствуя кожей не мягкое прикосновение его губ, а что-то жидкое. Он льет на середину ее живота какое-то масло. Потом кругообразными ритмичными движениями медленно втирает его в кожу. Доктор льет еще больше масла на ее грудь, опять на живот и по всей поверхности бедер. Сильные нежные руки работают, не переставая, пальцы вдавливаются в плоть, и Белль растворяется в божественном аромате масла, тает от его неторопливых, размеренных прикосновений.

Доктор медленно массирует каждую часть ее тела: от подбородка до кистей рук, ладони и пальцы, грудь и живот, бедра и голени, ступни и пальцы ног. Он отвязывает ее от кровати и переворачивает. Льет масло ей на спину и втирает, постепенно перемещаясь от шеи по спине, ниже и ниже к пояснице.

– Тебе лучше, Белль?

Она стонет в подушку, не в силах говорить. Тело ее расплавилось и сделалось таким же жидким, как само ароматическое масло, которое впитывается в кожу. Она превращается в шелк, ей хочется оплести собой этого мужчину и вобрать его в себя. Она чувствует, что доктор начинает двигаться над ней, и через минуту он уже лежит у нее на спине, прижимаясь грудью к ее умащенной коже. Быть так близко – чудесно. Масло как будто связывает их, его запах плетет чары, и Белль из современной Венеции переносится в Венецию давно минувших дней, в город черных мавров и христиан-мистиков.

Доктор входит в нее, и они начинают медленно двигаться. Они вместе проваливаются в чувственное забытье, и Белль кажется, что в этот миг сообща они создают нечто прекрасное, нечто такое, что увидят все: картину этого мимолетного мгновения, отпечаток их страсти.

– О, милая, – негромко произносит он, набирая скорость и подсовывая под нее руки, чтобы взяться за грудь.

Он бьется об нее, и она мчится с ним на арабском скакуне по дюнам Сахары. Она танцует для него под небом пустыни, ее восторг рассыпается по ночному куполу падающими звездами, бубенцы прыгают на талии. Они целуются, их рты полны меда, они кормят друг друга сладкими липкими финиками, лежа на подушках внутри шатра, стены которого раздувает раскаленный ветер. И она теряется в песчаной буре своего телесного пиршества, стремительно приближаясь к вершине наслаждения, пока доктор, ее арабский принц, упивается Белль.

Сегодня доктор не торопится вставать. Она чувствует, как ароматическое масло и его семя стекают по ее бедрам, и невольно тянется к ним рукой, трогает пальцами. Подобное чувство свободы ей хочется испытывать не только здесь, в этой квартире, но и дома, с мужем. Она пыталась вызвать у супруга интерес, однако безуспешно. Ее цель не удовольствие, а покой. Если он будет удовлетворен, возможно, не станет постоянно на нее злиться.

Сразу после свадьбы Белль была уверена: ее долг – пытаться доставить ему удовольствие в постели, потому что, если бы не синьор Бжезинский, они с матерью наверняка оказались бы на улице. Оставшись без денег в раздираемой войной Варшаве, где не было никого, кто мог бы их защитить, она пообещала лежащему на смертном одре отцу, что примет предложение синьора Бжезинского и спасет семью. Он помог им, и Белль чувствовала: она обязана ему всем.

Белль не любила мужа и не сомневалась в том, что и он к ней равнодушен. Она так и не сумела понять, почему он по собственной воле женился на ней. У нее же не было выбора. Впрочем, когда-то синьор Бжезинский относился к ней очень внимательно. Она не забыла, как добр был он с ней и матерью в первые годы, когда они только приехали в Венецию. Его отношение к ней изменилось после того, как заболела мать. А когда покинула их дом, синьора Бжезинского словно подменили, как будто наружу вышла его темная душа, все это время скрывавшаяся за фасадом вежливости. В постели он стал груб. Несколько раз, когда она спала, насиловал ее. Днем он постоянно за что-то ругал ее. Его не устраивало все, что бы она ни делала. Брак превратился в кошмар. Мужа раздражал каждый ее вздох.

Доктор уходит так же незаметно, как пришел. Белль снимает повязку с глаз и встает с пропитанной маслом кровати. Постель испорчена, но ей все равно. Она подходит к высокому напольному зеркалу и внимательно смотрит на себя. Отражение нравится ей. Женщина в расцвете, раскрасневшаяся от любовных утех. Темные глаза еще широко раскрыты после арабского приключения с доктором. Она приглаживает темные волосы. Ей не нравится, что несколько прядей выбились из прически. Сегодня вечером волосы ее кажутся еще более блестящими, точно их черный отлив скрывает звезды пустыни и сама она светится изнутри. Как же она не похожа сейчас на женщину, живущую в доме синьора Бжезинского.

Она набирает ванну, тщательно смывает с себя масло и какое-то время нежится в пряном, источающем пар озере. Потом торопливо одевается, вспоминая, что сегодня возвращается муж и ей нужно быть дома к ужину. Надо обязательно прийти пораньше, чтобы успеть снять с себя одежду Белль и снова превратиться в Луизу.

Она спешит домой. Через мост Риальто, мимо рынка, через Кампо Риальто Ново. Каблучки стучат по мостовой. Вдруг из-под ног взмывает вверх голубь, она поднимает глаза и тут же ловит на себе взгляд проходящего мимо мужчины. Вместо того чтобы отвернуться, она прямо смотрит на него. Он кажется ей знакомым. У него лицо волка, глаза цвета жареного миндаля и золотая серьга в ухе. Он похож на пирата, искателя приключений из прошлого. Мужчина улыбается ей, и она понимает, что может получить его, если захочет. Но она спешит домой, времени нет, поэтому проходит мимо, пытаясь не замечать биения в груди. Она знает, что он провожает ее взглядом, но не оборачивается. В конце концов, это всего лишь очередной моряк.