Текст книги "Близнецы"

– Как легко тебе дается учеба?

– Не сложно. Я хочу сдать экзамен, и это меня мотивирует.

Видно, что Наблюдающему понравился этот ответ. И видно, что ответ Молли сказала не от души. Для того, чтобы выглядеть выгодно со стороны и чтобы было меньше шансов завалить экзамен.

Она протягивает мне руку, и я делаю тоже самое. Когда мои пальцы касаются ее руки, то меня будто бьет током. По тому, как дернулась она, я понимаю, что ее тоже. Ее рука отскакивает от моей. Я вижу, что Наблюдающий не понял, что происходит, и записывает это у себя в тетради.

– С тобой что-то не так, – говорит Молли, но я не понимаю, что она имеет ввиду.

Нам остается еще 5 минут, но я вижу, как Наблюдающий подносит микрофон к губам, и как они двигаются. Чуть позже слышу, что он говорит.

– Ваше время кончилось. Прошу выйти из кабинета, – я слушаю его и встаю.

Теперь мы знаем, с кем будем делить свое существование. Близнецов это не должно пугать, но меня пугает. Мне страшно. Я понимаю, что боятся нечего, но это происходит инстинктивно.

– До встречи, Сьюзен.

– Пока, Молли.

Она смотрит на меня, когда я встаю. Наблюдающий тоже смотрит, и мне не нравится этот взгляд.

Молли выйдет через другую дверь, когда я уйду, ведь мы не должны больше встречаться. Я кивком прощаюсь с Наблюдающим, и, уходя через первую комнату, с человеком, который стоял там.

Это прошло так быстро, и это было так необычно, что, выходя на улицу, мне становится плохо, и меня подхватывают под руки приемные родители. Но мне дают воду, и я чувствую себя чуть легче. Мне надо пережить еще выступление с речью перед правительством и Близнецами.

Мы направляемся к самому большому зданию у Врат и садимся на скамейки. До выступления еще чуть меньше часа и нам дают время, чтобы отдохнуть после Встречи. Несколько людей в закрытых и мрачых костюмах разносят еду и напитки.

Оставшееся время я разговариваю с Шейном. Нам нежелательно делиться своими впечатлениями после встречи с Близнецами, поэтому мы обсуждаем свои речи и повторяем их. У Шейна речь лучше, чем у меня, и он более уверен в себе, поэтому его слушать очень приятно. Когда наступает время, чтобы заходить в здание, по громкоговорителю это объявляют, и мы встаем со своих мест.

Я иду рядом со своей семьей, потому что чувствую себя увереннее с ними, но Близнецам и их родителям надо садиться в разные части зала, поэтому мы при входе идем в разные стороны.

Близнецов вызывают по алфавиту, и у меня есть возможность послушать другие речи, чтобы быстро сделать заметки для себя, что лучше смотрится на сцене. Близнецов не комментируют сразу, только после экзаменов, поэтому ты не узнаешь, как хорошо ты выступил до них.

Когда наступает моя очередь, я не сразу понимаю, что вызывают меня. Я резко подскакиваю с места и чуть не падаю, но удерживаюсь на месте и иду к сцене. Я чувствую, как на меня все смотрят, и мои щеки начинают пылать. Я очень надеюсь, что это незаметно и подавляю желание прикрыть их. А лучше спрятаться самой.

– Мое имя Сьюзен Харриган, – я откашливаюсь.

Я боюсь начинать, но я понимаю, что если не начну, то я не сдам экзамены. А если начну, то я могу все забыть, начать волноваться и заикаться.

– Соединение, Близнецы. Эти слова и процедура известны нам уже многие годы и только с хорошей стороны. Она нам приносит результат, благодаря ему мы достигаем идеала. Благодаря ему мы успеваем выучить все, что не способен выучить простой человек…

Когда я заканчиваю речь, вздыхаю с облегчением. Я запнулась только один раз, но сразу перешла на другое предложение и те, кто не знал мой текст, не заметили изменения. Элоди одобряюще смотрит на меня, и я иду на свое место.

Дальше выступает Шейн, но я не слушаю его. Я слышала его речь многие разы, и сейчас у меня нет сил слушать еще раз. Потом выступают оставшиеся, но их я тоже не слушаю. Я просто сижу и вспоминаю встречу с Молли. Своим Близнецом.

Когда мы выходим на улицу, мне опять становится плохо, но до дома мы доезжаем без проишествий. Дома я сразу ложусь спать, хотя стоило бы поучиться еще, но у меня просто нет сил.

На следующий день я просыпаюсь на час позже, чем надо. Всем Близнецам после Встречи даются 3 дня выходных, чтобы свыкнуться с мыслью о Соединении, и, наверное, тетя Элоди решила меня не будить, чтобы мне не стало хуже.

Я спала практически сутки и чувствую, что голова у меня, как камень, но все равно присутствует какая-то слабость. Приходит тетя Элоди со стаканом воды и таблеткой.

Я киваю в знак приветствия, говорить мне сложно из-за того, что пересохло горло. Залпом выпиваю воду. Тетя спрашивает, как я себя чувствую, и я говорю ей, что хорошо. Она забирает стакан и уходит.

Хочется есть и приходиться вставать, чтобы идти на кухню. Ноги держат, но голова немного кружится, и я придерживаюсь за стенку, чтобы не упасть. Проходя мимо комнаты Шейна я вижу, что он еще спит. Это не поощряется, но такое случается редко. Комната Лолиты на первом этаже, и я не могу узнать, что она делает.

Когда спускаюсь на кухню, утро у Элоди и Шона только начинается. Элоди стоит у плиты и готовит, Шон сидит за столом и читает.

Если приемные родители живут в зоне «Интеллект», то они свою жизнь должны посвятить интеллектуальному развитию в пример Близнецам, а приемные родители из зоны «Сила» физическому. Правительство считает, что так у Близнеца не будет соблазна отвлекаться на другие способности, и он сможет полностью освоить свою программу.

За столом мы не разговариваем. Каждый думает об одном. О том, что сейчас для нас с Шейном началась Новая жизнь, и мы перешли грань, теперь мы на шаг ближе к Соединению. Когда я встаю и благодарю за завтрак, Элоди не реагирует. Она погружена в свои мысли. Я поднимаюсь в свою комнату и запираю дверь. Я не хочу, чтобы мне мешали учиться. Сейчас это самое важное.

Перед Соединением и после Восстановления ты сдаешь экзамены. Первый экзамен основывается на твоих умениях из твоей зоны. Второй уже общий. Если ты не сдаешь экзамен перед Соединением, ты все равно проходишь дальше и можешь сдать экзамен после Восстановления. Правительство считает, что у Близнеца может произойти деформация восприятия информации во время разделения, поэтому ему сложней сдать первый экзамен, когда у него отсутствует вторая его часть. Если ты не сдаешь экзамен после Восстановления, известно, что будет дальше.

Я долго повторяю то, что выучила за 12 лет, пока в комнату не стучатся. Бросаю взгляд на часы и про себя замечаю, что учу уже 4 часа.

– Сюзи, тебе стоит отдохнуть, – говорит Элоди. Она права. При перенапряжении информация плохо воспринимается, а мне за 3 дня надо все повторить.

Экзамены начнутся в четверг. Мы не знаем, на какую тему они будут и с чем связаны. С математикой, родным языком или чем-то другим:

«Закон 1Х, статья 17ХХ

Близнец всегда должен быть готов ко всему, он должен знать все предметы в любое время, потому что он так учится мыслить шире, и это поможет ему достигнуть идеала. (Пункт из правил поведения Близнеца)»

Я откладываю учебник и спускаюсь с Элоди в гостиную. Там сидят Шон, Шейн и Лолита. Элоди садится вместе с Шоном на рядом стоящие кресла, я сажусь к Шейну и Лолите на диван.

Мои приемные родители-доказательство, что правительство правильно выбирает партнера при рождении. Шон был предназначен Элоди, и они вместе до сих пор. Во время того, как они были Близнецами, часть тети из зоны «Интеллект» была против Шона, но при Соединении это пропало, и они с этого времени вместе. Насчет моего партнера правительство ошиблось. Я надеюсь, что у Молли с ним отношения лучше, и, когда мы соединимся, у нас появятся какие-то чувства.

Тетя Элоди разрешает мне воспользоваться телефоном и позвонить Ким, поэтому я ухожу на кухню и сажусь за стол. После 7 гудков я собираюсь сбрасывать, но трубку поднимает ее приемная мать.

– Дом 27, Широкий проспект. Авалина у телефона, – слышу я на том конце провода.

– Здравствуйте, тетя Лина. Могли бы вы позвать Ким к телефону?

– Здравствуй, Сьюзен. Она учится.

Я тяжело вздыхаю, но приемная мама Ким это слышит и соглашается. Я слышу, как Авалина закрывает трубку рукой и зовет ее. Через несколько секунд звук проясняется, и Ким здоровается. На заднем фоне тетя Лина предупреждает, чтобы мы говорили недолго.

– Ну как? – спрашивает Ким.

Я понижаю громкость голоса и рассказываю ей о том, как все прошло. Нам не позволяется говорить об этом и я не хочу, чтобы Элоди слышала. Потом я замечаю, что в телефоне тихо что-то пищит и меняю тему. К нам присоединился третий человек и прослушивает нас. Может, это кто-то из семьи поднял трубку, но это мог оказаться и дежурный, отвечающий за дозволенность в разговоре.

Когда мы заканчиваем разговаривать, уже почти 4 часа, и мне надо идти учиться. Я прохожу мимо семьи и иду в комнату. Опять закрываю дверь и сажусь за учебники.

Люди в Старом Времени часто говорили, что хотят найти свою Вторую Половинку. Нас в школе учат, что это выражение больше не имеет такой смысл, какой был тогда. Раньше, если я правильно помню, люди так говорили, когда хотели найти своего партнера, в будущем с которым построят семью. Сейчас так говорят, когда собираются идти на встречу со своим Близнецом. Но и то говорят изредка.

В значении, котором употреблялись эти слова раньше, больше никто не использует. Когда рождаются близнецы, им, в соответствии с их результатами склонностей и по другим параметрам, выбирают партнера, или партнеров, если так правильней сказать. Во время того, как каждый из Близнецов живет в своей зоне, он должен налаживать отношения с партнером. Официально это необязательно, но если не хочешь показать дурной тон, ты должен поддерживать дружбу, и желательно использовать дозволенные 5 из 10 часов в неделю с ним. (Твой близнец в то же время с близнецом партнера)

После восстановления тест на совместимость проходится еще раз, чтобы не было ошибок. 99.8%, что останется партнер, который был предназначен при рождении, но бывают редкие случаи, когда Близнецы с партнерами несовместимы по какой-то причине, однако это замечают после.

Поэтому 40 лет назад установился закон, который гласит о том, что тест на совместимость Близнецы и их партнеры должны проходить не только после рождения, но и после восстановления.

Я думаю, так правильно, ведь были случаи, когда при рождении тест показывает, что они совместимы, но потом живут несчастливо. Развод у нас штате запрещен, поэтому ты живешь оставшуюся жизнь с человеком, который тебе не подходит. Правительство желает только блага гражданам, ведь оно научно выбирает партнера и большая вероятность, что брак будет счастливым.

На второй день, когда мы обедаем, Элоди сказала, что сегодня вечером к нам придет мой партнер. Она хочет, чтобы мы сблизились, и нам было бы легче относиться друг к другу лучше. Меня эта новость не радует, но отказаться я не имею права. Я просто молчу, и Элоди продолжает.

– Представь, что это встреча с твоей сестрой. С ним ты должна вести себя практически так же, как и с ней. Ты должна опрятно выглядеть, прилично себя вести за столом и в разговоре, – говорит она, и я киваю.

Когда мы заканчиваем есть, тетя отправляет меня наверх поучиться еще один час и начать собираться к встрече.

Через два часа я полностью собрана и стол накрыт. На мне то же платье, что было и на Встрече. Мы стоим у зеркала и Элоди смотрит, что еще можно поправить. Она сделала мне прическу и сейчас закалывает пряди, которые выбиваются из нее.

Когда мы спускаемся, в дверь звонят, и она говорит мне, чтобы я открыла дверь. Я соглашаюсь с ней, а она идет к столу, чтобы навести какие-то штрихи, если что-то не идеально. Я открываю дверь и здороваюсь.

– Привет, Сьюзен, – здороваются они в ответ. Я приглашаю их войти, и мы идем в гостинную, где тетя накрыла стол.

– Привет, Элиот. Здравствуйте, миссис и мистер Дэтчер, – здороваются тетя Элоди и дядя Шон с ними. Шейн и Лолита в своих комнатах, было принято решение, что они не должны присутствовать.

Элиот – мой партнер. Я не рада этому. Он мне совсем не нравится. У нас нет совсем сильного отвращения, но и нет симпатии. Я надеюсь, что во время тестов произошла какая-то ошибка и его выбрали, как партнера, случайно. Но правительство никогда не ошибается. Мы действительно предназначены друг другу.

– Расскажи о себе, Элиот, – просит Элоди, когда мы садимся. По правую сторону от меня тетя, по левую он.

Сегодня он одет, как джентельмен. На нем серьезные черные брюки и белая рубашка. Волосы не взъерошенны, как обычно, а уложены на правую сторону. Губы блестят, когда он каждый раз их облизывает. Мне противно на это смотреть, поэтому я смотрю в тарелку.

– Месяц назад мне исполнилось 18. В будущем, если я хорошо сдам экзамены, я планирую пойти в Военную Академию. Больше всего в школе мне даются точные науки.

Приемные родители у него высокие и с серьезными выражениями лица. Они смотрят на меня неотрывно, будто сдирают кожу. Я прячу от них глаза, но чувствовую, что они продолжают смотреть на меня.

– Скажи, Элиот, что ты думаешь насчет процедуры Соединения? – спросила Элоди. Этот вопрос нежелателен в разговоре, но пока он официально разрешен.

– Я этого жду. Я рад, что я смогу соединиться со второй своей частью и получить способности вдвое больше моих. Я хочу чувствовать себя круче, сильнее, чтобы у меня было больше возможностей. Я знаю, что, когда меня соединят, я смогу стать тем, кем я хочу стать. Я рад, что пережил эти 18 лет. То, что нас резъединяют и контролируют, это правильно. Каждый должен быть под жестким надзором.

– Ты хочешь сказать, что это хорошо? – вдруг говорю я. Я не собиралась говорить это, но вдруг появилась решимость, – хорошо, что дети должны жить отдельно от своей матери? Жить по разным правилам и отдельно друг от друга? Хорошо, что они должны контролироваться и жить без детства?

Я не знаю, откуда у меня появилось такое мнение. Откуда такая точка зрения? До этого момента я хотела, чтобы быстрее произошла процедура. Чтобы я быстрее была одним целым со своей сестрой. Но сейчас… Это неправильно. Мы уже разные люди. Мы не должны делить тело с кем-то.

Я слышу, как миссис Дэтчер говорит мужу: «какая некультурная девочка», а он в ответ кивает.

– Да, это хорошо. По-другому никак, все будет, как немногим больше ста лет назад. Дети будут проводить свое детство и юность с друзьями, употреблять наркотики и заниматься сексом, а когда вырастут, будут жить с теми, кто им не подходит, и быть тем, кем он не должен быть.

Я понимаю, что он частично прав, но не полностью. Но и эту часть я не могу признать правой. Я поднимаюсь со стула, тот из-за резких движений падает, и ухожу на улицу. Я знаю, что я зря это сделала, приемные родители Элиота не в восторге и могут рассказать про это правительству, при том отношения с ним у меня не стали лучше. Но я чувствую свободу после того, как высказалась впервые за жизнь, и начинаю смеятся. Я иду и смеюсь, а по щекам текут слезы.

Если дело дойдет до правительства, они поймут, что со мной что-то не так, и отправят меня за пределы штатов. Там мне не выжить. Мне хочется спрятаться от этого мира и хочется бежать. Но я просто иду. Замечаю на фонарном столбе камеру, сначала задумываюсь, а потом поднимаю с асфальта камень и кидаю в нее с криком « к черту все!». Камень попадает прямо в камеру. Шокирующая точность. Со мной что-то не так.

Значит, за нами и правда следят. На следующем столбе я вижу еще камеру, еще на следующем еще одну. Наблюдающий при встрече с Молли. Подслушивающий на телефоне. Я думала, они хотят нас оберегать, но они контролируют нас. Они контролируют каждый наш шаг, каждое наше слово или действие. Значит, есть что контролировать. Почему только сейчас я думаю об этом?

Я брожу около часа и возращаюсь домой, но не захожу. Свет еще горит, значит, они еще не спят, или даже семья Элиота еще не ушла. Я сажусь на крыльцо и жду. Через минут двадцать я слышу, как кто-то собирается в коридоре. Открывается дверь, и на меня падает свет.

– Я сам разберусь. Подождите дома, – слышу я голос Элиота. Он садится рядом со мной на крыльцо. Я сжимаюсь в комочек от такой близости.

– С тобой что-то не так, – говорит он после минуты молчания, – с тобой что-то не так. Я с родителями поговорил, и они сказали, что не станут рассказывать о случившемся правительству, но они не рады, что ты мой партнер. Если такое повторится, нам придется рассказать. Но то, о чем я пока думаю, и что нам известно, не выйдет за пределы узкого круга наших семей.

Мне второй раз говорят, что со мной что-то не так. Почему?

Элиот поднимается и зовет своих родителей. Я тоже встаю, чтобы не выглядеть неприлично, и пожимаю руку миссис и мистеру Дэтчеру, они ничего не говорят и просто кивают мне. Чувствую, как горят мои щеки. Когда они садятся в машину, я ухожу в дом. Там меня уже ждет Элоди. У нее скрещены руки на груди и раскрасневшиеся щеки. Я вижу, что она злится. Такое редко случается, но если случается, значит это – серьезно.

– Что это было? – спрашивает она и подходит.

У меня нет сил говорить, и я пожимаю плечами. Она хватает меня за них и смотрит в глаза. Они потемнели, будто от злости.

– Что это было? – спрашивает снова она.

Я ничего не отвечаю и сбрасываю ее руки со своих плеч. Она обессиленно опускает их, и я прохожу мимо. Поднимаюсь на свой этаж и ложусь в кровать. Долго не могу заснуть, поэтому слышу, как через час тетя поднимается в комнату к Шону, и они обсуждают мое поведение. Через 20 минут я засыпаю. На следующий день и то, что происходит до Соединения, уже не имеет значения.

Глава 4

Я сдала все экзамены.

Первый экзамен оказался самым сложным из всех, к нему я была менее готова. Остальные оказались легче для меня, и я рада, что это кончилось. Результаты всех работ будут считаться вместе в процентах, и мы узнаем их практически сразу перед процедурой Соединения. Она будет завтра.

Меня пугает не столько процедура, сколько то, что я снова встречусь с Молли. В тот раз она сказала мне, что со мной что-то не так, но тогда у меня не было возможности спросить, что она имеет ввиду. С Элиотом я не встречалась с того дня, поэтому узнать от него мне тоже не удалось.

Когда я ложусь спать, я понимаю, что это последний день, когда я такая, какая я сейчас. Что это последний день, когда я вижу свою семью, и последний день, когда я ночую у себя дома. Последний день, когда я не делю свое тело ни с кем…

Утром я, как всегда, просыпаюсь рано. Лежу час в ванне, пытаясь смыть с себя доказательства, что я не такая, как все. Но понимаю, что это во мне, внутри. В дверь стучит Элоди и говорит, что осталось только два часа до церемонии объявления результатов, и мне приходится выходить.

С того момента, как я высказала свое мнение, когда пришел Элиот с приемными родителями, тетя стала хуже ко мне относиться. Она не доверяет мне, мы больше не разговариваем так близко, как это было раньше.

Сегодня я должна надеть темно-синее платье с небольшим вырезом. Оно тоже прикрывает коленки, но на нем есть немного украшений. Брошка с гербом зоны «Интеллект» и камешки по краю выреза. Тетя связывает мне волосы в косу, чтобы я не выделялась среди Близнецов таким.

Когда мы спускаемся, Шон, Шейн и Лолита уже готовы. Дядя и брат в строгих костюмах, а Лолита в голубом платье. Оно ей маловато и не до конца прикрывает коленки. Я его одевала, когда правительство приезжало на празднование годовщины с момента, как появилась процедура Соединения в нашу зону. Но оно смотрится на ней хорошо. Волосы у нее чуть короче, чем до плечей, поэтому они просто стянуты резинкой сзади.

Нас опять встречает та машина, что отвозила нас на Встречу с Близнецом. Папа опять впереди, сзади я, Лолита и мама, а на раскладном сидении сзади нас Шейн.

Волнение накатывае, как волны во время прибоя. Страх появился, как буря, обливая своими каплями дождя каждое сухое место. Это так страшн, непонятно. Что мне предстоит? Как это все пройдет?

Мы с Шейном смотрим друг другу в глаза. Он, как всегда, уверен в себе, чего и стоило ожидать. На нем черный костюм и синяя бабочка. Смотрится элегантно.

Я смотрю в окно. На улице появляются люди. Еще несколько машин проезжает мимо, в них я вижу тех, с кем училась. Они выглядят более уверенно, чем я.

Мы снова едем к Вратам, но в другую часть построек. Там находится одно большое здание и вокруг него много маленьких.

Мы выходим и идем к большому. Там находится зал, в котором мы узнаем результаты. После этого мы направимся каждый к своему маленькому построению. Номер его домика каждому пришел по почте. Мой – 34, а Шейна – 35.

Когда мы заходим, зал минимально украшен. Приглушен свет, под ногами синий палас, окна закрыты тяжелыми синими шторами, но все равно выглядит красиво. Чтобы пройти к залу, надо спускаться вниз. Каждый ряд сидений на своем уровне. Приемные родители и младшие сводные сестры или браться садятся практически у сцены, мы выше на несколько рядов.

У нас выступает один зам. президент с речью, у зоны «Сила» другой. Сам президент очень редко выступает. Он говорит о том, что рад, что мы закончили этот этап своей жизни, максимально сильно изучили то, что нам положено, и результаты покажут, чего мы добились. Говорит, что Соединение – ответственный шаг, который каждый должен сделать, благодаря этому мы будем счастливы.

Когда он заканчивает говорить, все хлопают, и на сцену выходит Заведущий города. Он держит в руках стопку бумаг. Он будет озвучивать имя, фамилию, результат на экзамене, и поздравит дипломом. Озвучивают результаты, начиная с худшего. Я напрягаюсь.

Заведущий откашливается и берет стопку бумаг удобнее.

– Майк Джордан, 37 процентов, – говорит он, и на сцену выходит высокий, полноватый парень с россыпью веснушек из параллельного класса, – надеюсь, после Восстановления ты лучше сдашь экзамены.

Они пожимают друг другу руки, Майк берет диплом и садится на место. Следующая Милена Коначжи, ее результат 39.5 процентов, дальше Грейс Лоурен, ее результат 40. Я вздыхаю с облегчением, у меня уже больше сорока.

Когда рейтинг привышает шестьдесят процентов, я уже не могу сидеть на месте. Я не надеялась на такой результат. У Шейна 68 процентов. Я в уме подсчитываю, остается 14 человек, которых еще не объявили. Я замираю, когда произносят следующее имя. Не я. Двое следующих тоже.

– Сьюзен Харриган, – слышу я свое имя и хочу кричать от радости, – семьдесят шесть процентов.

Я с деревянными ногами иду на сцену, а в душе у меня бушует море. Я на восьмом месте. Я не могла и надеятся на такие результаты. Зам. президент меня поздравляет и жмет мне руку. Я надеюсь, что нас не ударит током, как при встрече с Молли, и этого не происходит. Когда я получаю свой диплом, я вижу, что за первый экзамен, к которому я меньше всего была готова, у меня самый лучший результат. Философия и психология.

Я спускаюсь со сцены и не могу сдерживать улыбку.

Остальные три Близнеца оказались учениками другой школы, и у них результаты на 0.1 процент больше, чем у другого. Я горжусь собой, но понимаю, что теперь за нами четырьмя будут усиленно наблюдать, потому что каждый из нас может оказаться Индивидом, отчего и сдал так хорошо экзамены. У них вероятность сдать экзамены лучше, потому что их мозг не затуманен за счет процедуры.

Потом все встают и поют гимн зоны «Интеллект». Я стою и двигаю губами, потому что уверена, что петь не умею. Я слышу, как рядом поет Шейн, и у него это получается. Я рада, что он хорошо сдал экзамены. Значит, у него есть шанс хорошо их сдать после Восстановления. Мы не встретимся после процедуры, потому что в семье не может быть больше двух детей одного возраста, и каждый отправляетя в разные зоны Восстановления. Их две и распределяются, кто из них куда, рандомно. Близнец не должен иметь поддержу во время того, как они приходят в себя. Он должен преодолеть все сам.

Я чувствую, как Шейн меня берет за руку и крепко сжимает. Я буду скучать по нему, хотя мы и не кровные родственники. Я ответно сжимаю его руку, и так мы стоим до конца гимна. После того, как он кончился, мы поднимаемся и идем наружу.

Приемные родители и Лолита каким-то образом выбрались раньше нас, и я вижу их, когда зрение снова привыкает к свету. Все так же держась за руки, мы с Шейном подходим к ним. Я обнимаю их по очереди, и каждый говорит какие-то слова, чтобы поддержать меня.

– Сюзи, удачи тебе, – говорит Лолита, когда я обнимаю ее, и это первые ободряющие слова от нее. Я хлопаю ее по плечу и желаю ей удачи в будущем. Через 2 года она пройдет тоже самое, что и я.

Во мне поднимается буря чувств. У меня немеют пальцы, и я встряхиваю их. Я понимаю, что это конец моей жизни, той, к которой я привыкла. Я сейчас изменюсь. Мне больше не будут говорить, что я странная. Я больше не буду просыпаться в 5.30 утра и идти на кухню к Элоди. Встречаться после школы с Ким и ходить туда, куда запрещенно ходить.

С Ким мы не прощались. Попрощаться, значит, согласиться, что я больше никогда не вернусь сюда. Что мы больше не встретимся. Я не хочу верить, что это так. Я, как всегда, обещала ей позвонить, как только Элоди разрешит воспользоваться телефоном, но она понимает, что с моего номера ей больше не позвонят. Но лучше так, чем совсем не прощаться.

Через час нас всех вызывают по громкоговорителю в свои построения. Мы в последний раз обнимаемся с семьем и идем с Шейном к домикам. Они находятся рядом, и, прежде, чем войти, мы смотрим друг на друга. Он кивает мне и одними губами желает удачи. Я ничего не отвечаю и вхожу.

Там горит одна тусклая лампочка. В коридоре мне выдают пижаму и костюм, который я должна одеть после Соединения. Когда я захожу в комнату, там так же светло, как и в комнате, в которой я встречалась с Молли.

Мое сердце уходит в пятки, когда я вижу оборудование. Два больничных кресла, разные провода. Рядом что-то, вроде механической коробки. Около стены стоит молодой мужчина, но волосы у него белые, морщины у глаз. Он одет в белый свободный костюм, и на руках у него одноразовые перчатки. Рядом стоит Молли в серой пижаме.

– Переодевайся, – говорит мужчина, но я не вижу места, где я могла бы переодеться. Он выжидательно ждет, и я отворачиваюсь. Переодеваюсь прямо перед ним.

Я надеюсь, что он даст мне время поговорить с Молли, но он дает ей указания и она ложится на одно из кресел. В зеркале напротив я опять отмечаю про себя, что мы одинаковы. Родинка у ключиц, волосы выбиваются из косы. Это невозможно. А мужчина видит такое каждый год, когда выпускается новый класс Близнецов.

– Меня зовут Дэйл. Тебе не стоит переживать, это не будет больно или неприятно. Ты ничего не почувствуешь, – говорит он и становится между креслами.

Когда мне говорят, что будет не больно, или не страшно, то я сразу испытываю противоречивые чувства. Пальцы снова немеют, и я сжимаю руку в кулак, впиваясь ногтями в кожу. Вижу, что Молли не страшно.

– Расслабься, – снова говорит он, но у меня не получается. Он опять повторяет просьбу, но мне не удается ее выполнить.

Он идет к полке у стола, и, как я догадываюсь, берет успокоительное. Молли он не вкалывает, только мне. Я сразу чувствую результат. Тело обмякает, и меня клонит в сон. Дэйл подключает провода так, чтобы и у меня, и у Молли они находились на одном места. У виска, на запястье.

Я чувствую легкий заряд тока. У меня ощущение, будто я засыпаю, но я борюсь с ним. Я пытаюсь сжать кулак, но ничего не получается. Я не чувствую свое тело. Я ничего не чувствую.

Я стою по колено в воде. Это будто мелкое озеро, но у него нет ни конца, ни начала. Небо черное, будто пролили чернила. Звезд нет, нет света. Я пытаюсь идти, но не могу и сдвинуть ноги с места. Я слышу звук, будто куча пчел жужжит далеко от меня, но звук все ближе и ближе. Что-то холодное проходит по моей ноге.

Мне становится страшно, мурашки пробегают по телу. Потом я снова чувствую, что что-то касается моей ноги, и, когда жужжание достигает максимальной громкости, я падаю.

Я в темноте. Я не вижу ничего. Ни верха, ни низа. Я не вижу, что через метр впереди, что сзади. Я не вижу своих рук. Я пытаюсь нащупать что-то твердое, но не могу. Я пытаюсь дотронуться до самой себя, но руки будто проходят через мое тело. Я не чувствую себя.

Потом я понимаю, что я в воде. Я вижу разводы перед собой, но не вижу дна. Наконец, могу различить очертания своих рук. Рядом со мной плавает мой Близнец. Она пытается коснуться моей руки, но ей это не удается. Она тянет руку, и я хочу крикнуть, что не надо, но она все равно делает это. Я вижу, как ее рука становится красной и появляютя ссадины, сквозь которые сочится кровь.

Когда мне удается крикнуть что-то, Молли дотрагивается до моей руки, и будто огромный заряд бьет ее. Она кричит, и я проваливаюсь в бездну.

Яркий свет бьет мне в глаза. Я жмурюсь, но он все равно пробивается мне через веки. Такое ощущение, что я провела в темноте всю свою жизнь.

Я вижу лицо Дэйла. Глаза у него напуганы, но суровое выражения лица. Я вижу, как напряжены его мыщцы на руках. Вены выпирают, образуя красивое сплетение синих нитей.

Я вся мокрая. Я не вспотела, меня будто в воду окунули. С волос стекают тяжелые капли, руки в какой-то вязкой жидкости. Я пытаюсь встать, но сил нет.

Я вижу, что Молли нигде нет. И во мне тоже. Я не знаю, откуда я это взяла.

Я не знаю, как я поняла, что ее нет во мне. Соединенный никогда не чувствует, что в нем кто-то другой. Но я знаю, что это так. Я чувствую пустоту.

– С тобой что-то не так, – говорит Дэйл, и я выхожу из себя.

– Мне надоело, что мне все это говорят! Объясните мне, что происходит? Где Молли? Что со мной не так? Что?

Я слышу, как мой голос набирает обороты, и я уже кричу. Дэйл вздыхает и подходит. Хватает меня за руку и поднимает. Я встаю на ноги и чувствую, что стоять могу. И на этом спасибо.

– Я с таким уже встречался однажды. Это очень опасно. Не в том смысле, в котором нам говорит правительство. И я уверен, что другие тоже встречались с этим.

Понятней мне не стало. Я вижу, что он набирается храбрости, чтобы сказать что-то страшное. У него широкая грудь, и когда он вздыхает, рубашка грозит порваться.

– Молли умерла во время процедуры. Это значит только одно. Ты…, – он недоговаривает. Я слышу, как двери в соседних домах открываются и закрываются. Значит, все уже прошли Соединение, – тебе нужно собираться. Все уже выходят.

– Нет, скажите мне! – говорю я злым шепотом, потому что боюсь, что нас могут услышать.

– Ты не такая, как все. Это все, что я могу сказать. Будет лучше, если ты скроешь это. Я не знаю, как, но если ты хочешь выжить, борись за жизнь.

– Индивид, – говорю я, но Дэйл молчит.

Времени на вопросы больше нет. Я снимаю пижаму и вытираюсь ей, одеваю костюм, который нам выдали перед Соединением. С платья падает брошь с гербом зоны «Интеллект», и я, не задумываясь, кладу ее в карман.