Текст книги "Близнецы"

– Снова два варианта пути.

Черт. Я будто и забыла, что мы идем по лесу и возможно, что мы вовсе не выберемся, а если и выберемся, то слишком поздно. Я смотрю вперед и вижу, что дорога снова разветвляется. Я ищу какой-нибудь след, типа упавших или помятых листьев, или что-то, что покажет, куда поехал пикап.

– Что делать будем? – спрашивает девушка ниже меня. У нее короткие, рыжие волосы и веснушки на пол-лица.

Я судорожно ищу хотя бы какой-то выход. Нас сейчас около десяти, если мы разделимся, то останется совсем мало. «Хорошо хотя бы, что не перекресток», – проносится в голове мысль. Я смотрю по сторонам. Здесь густо растут высокие деревья, солнца уже практически не видно за ними. Такое ощущение, что мы уже очень долго находимся здесь, и сейчас даже не вечер.

Я до сих пор не слышала никаких звуков, сведетельствующих о том, что здесь есть какая-то живность. Даже если мы не выберемся к утру, то придется остаться в этом лесу, видимо, но как в нем выжить, чем питаться, для начала? Хотя, я сейчас готова встретить какое-то животное только для того, чтобы хотя бы убедиться, что лес не мертвый.

– Что делать будем? – повторяет вопрос девушка.

– Нам, видимо, все-таки придется разделиться.

– Ну нет уж, – возмущаюсь я. Не хочу, чтобы мы шли по разным сторонам. Тогда обязательно что-то случится.

– У нас нет выхода, – настаивает Андреа.

Я смотрю на нее из под бровей. Ну же, Андреа, прочитай мои мысли, согласись со мной, прошу тебя. Но она настойчиво уводит свои оранжевые глаза, и я понимаю, что как бы я не хотела этого, нам это придется сделать. Ковыряю носком ботинка землю, все еще пытаясь найти выход из ситуации.

– Как делиться будем? – спрашивает Дигари. Я только сейчас замечаю его, как и остальных в группе. В разговоре с Андреа их будто не существовало. Он выглядит особенно бледным, это не кажется сейчас красивым, как обычно. Он похож на призрака.

– Половина со мной, – отвечает Андреа, – половина с Сьюзен. Думаю, она хорошая проводница.

Я улыбаюсь ей. Мне приятно от таких слов, учитывая, что только недавно она мне не очень нравилась. Может, ненадолго, только на присутствие в лесу, но у нас появились приятельские отношения и уважение друг к другу.

Мы разделяемся сами по себе. Те, кто хочет, к блондинке, остальные ко мне, включая Дигари. Я даже рада его присутствию, я его более менее знаю, хотя в моей группе оказывается еще моя одноклассница, Лорен Койл. У нее большие глаза навыкате и полные губы, но худое лицо с ярко-выраженными скулами. Это, вместе с ее бледностью, выглядит экзотично, но мне она не кажется особо симпатичной. Но рядом с ней все время находится молодой парень, видимо, ее партнер, и, как мне кажется, им хорошо вместе.

Единственное, что мне категорически не нравится, так это то, что нам все равно нужно было бы разделиться. Это неправильно как-то.

– Может, придумаем какой-нибудь сигнал на случай того, если мы поймем, что идем по правильному пути? – предлагаю я.

– Какой?

– В принципе, мы можем просто кричать.

– Другой группе может показаться, что кричат о помощи, – возражает Андреа.

– Но все равно, мы будем знать, что у вас еще все хорошо.

– Ладно.

Андреа и ее группа идут налево, мы же направо, но все вместе решаем, что доверим руководство Дигари. Я не хочу быть ответственной за то, что бы искать путь, ведь если я заведу их в самую чащу леса, то буду виновата. Мы расходимся, и когда Андреа пропадает из вида, мне становится так одиноко, как было, когда ушла Белла, только теперь вдвойне больше.

– Возьми мою куртку, – предлагает Дигари, и я в шоке смотрю на него.

Мне холодно. Наверное, это настолько заметно, что Дигари сказал это.

– Что? – спрашиваю, – Нет, ты чего. Не надо, а то сам замерзнешь.

Мне становится приятно, что кто-то обо мне заботится. Я давно не чувствовала волнения обо мне, со дня, как прошла процедуру. На душе так тепло, будто вылили теплое молоко. Я скучаю по тете Элоди и дяде Шону, у меня такое чувство, будто мы не виделись много лет. Скорее всего это потому, что здесь совсем другой мир, и время идет по-другому.

– Бери. Мне тепло, правда.

Я улыбаюсь. Второй раз мне предлагают куртку. Я знаю, что до Нового Времени так парни ухаживали за девушкой, которая им нравилась, но сейчас все по другому. Сейчас это признак уважения. С самого начала нас учат тому, чтобы быть добрыми по отношению к другим.

«Молодой человек должен уважительно относиться к девушкам и женщинам, как к основной части продолжателя рода.

Первый пункт: Вежливость в разговоре. Молодой человек не должен перебивать девушку или повышать на нее голос.

Второй пункт: Уважение к ее предпочтениям.

Третий пункт: При входе в какое-либо здание девушка должна идти первая, молодой человек открывает ей дверь.

Четвертый пункт: Девушка снимает верхнюю одежду первой, молодой человек помогает ей в этом. При одевании так же. (Учебник по социальным знаниям 9-ого класса». Правила хорошего поведения для парней».)

Мне некоторое время кажется, что небо потемнело, по сравнению с тем моментом, когда уехали Дэниел, Вероника и Хан. Время здесь тянется. Я не уверена, что те десять минут – время, за которое мы прошли по-моему мнению, не окажется двумя часами. Потом я понимаю, что небо и правда посерело, и такое чувство, что скоро начнется дождь. Только этого и не хватало.

Почему-то вспоминаю Шейна и Лолиту. Я скучаю по ним, хотя с сестрой у меня не было хороших отношений. Вспоминаю ее смешную улыбку с крольичими зубами, носом торчком. Вспоминаю густые волосы Шейна. Он ими гордился так же, как и я своими. Наверное, сейчасм он лишился их после процедуры. Они же выпадают.

Я чувствую на своей коже, будто кто-то совсем легонько царапает ножиком, едва прикасаясь к ней. Еле различаю какой-то свет, но он пропадает так же быстро, как и появился. Потом я слышу жужжание. Точно такое же, как в моем сне, будто предупреждение о чем-то. Мне не нравится этот звук, он вызывает во мне панику, страх, будто сейчас случится что-то нехорошее. Я понимаю, что он нереальный, что он в моей голове, но не могу смириться с этим. Я не могу сопротивляться ему. Он будто давит на голову, становится все громче и громче, будто стая ос все ближе ко мне.

Потом жужжание резко прекращается. Я не успеваю заметить, когда это произошло. Замечаю, что его слышала только я, и остальные идут, как ни в чем не бывало. Слышу все, будто со стороны. Свое тяжелое дыхание, биение сердца. Чувствую, как по лбу стекает пот, как майка прилипает к телу. Мне становится противно, и я приподнимаю ее за краешек, пропуская воздух к разгоряченной коже.

Я слышу тихие шаги, но не одной парой ног. Они не громкие, скребущие шаги нашей команды, а такие еле слышимые, как будто кто-то крадется. Я осматриваюсь по сторонам, пытаясь вглядеться в темноту в деревьях, но ничего не вижу.

– Эй, кто там? – говорю негромко, но на меня оборачиваются команда.

– Ты чего? – спрашивает Дигари.

– Тише… – шепчу я, снова прислушиваясь.

Ничего не слышу. Потом краем глаза замечаю еле видимый огонек света. Вижу, что их два, а потом замечаю, что их намного больше. Слышу тихое рычание, и мое сознание вместе с сердцем уходит в пятки. Я вижу медленно приближающиеся силуэты, они ростом около метра, у них массивная широкая грудь и длинные лапы.

– Волки, – выдыхает Лорен, хватая за руку своего партнера.

Я громко сглатываю. Судорожно считаю, сколько их. Один, два, три… Сбиваюсь со счета, когда они приближаются слишком близко. Вспоминаю все, что могло бы помочь мне в этой ситуации, но мой мозг отчаянно отказывается думать.

– Вот черт, – слышу я голос Дигари. Он прямо за мной, я оказываюсь впереди всех.

Животные выходят из леса, и небольшое количество света освещает их. Миндалевидные, ярко-желтые глаза блестят, зрачки расширены так, что в них можно увидеть бездну. Густая, светлая, коричневая шерсть с темными прядями, черный нос контрастирует с ней, треугольные уши немного прижаты к голове. У зверя раскрыта пасть, он тихо рычит, ярко-белые клыки оголены.

– Ой, – вскрикивает девушка, которая с нами, когда один из волков будто подскакивает чуть ближе. У нее длинные, черные волосы и темная кожа.

– Только ни за что не бегите, – подает из-за моей спины голос Дигари, – иначе у них сработает инстинкт преследования, и они погонятся за вами.

– Они и сейчас готовы накинуться, – говорю я, но понимаю, что в некотором роде он прав. Вспоминаю все, что мы могли учить в школе или индивидуально.

Самый большой волк, со светло-серой шерстью и большими, массивными лапами, делает шаг вперед, будто готовясь к нападению, но я вижу в его глазах нерешительность.

– Громко говорите, – начинаю, – но не кричите. Крик спровоцирует атаку, если волки более опытные, а так мы их можем смутить.

Я говорю так, будто читаю вслух книгу по самообороне в экстремальных ситуациях. Пытаюсь говорить уверенно, чтобы выглядеть менее запуганной перед волками, и чтобы меня послушала моя команда. За знающим человеком все пойдут.

– Не показывайте своего страха, – подхватывает Дигари, тоже громко выговаривая каждое слово. Такое чувство, будто мы выступаем с речью, – если не ошибаюсь, это спровоцирует их нападение.

Так. Сьюзен, вспоминай, что дальше? Я медленно поворачиваю голову назад, и вижу, что за нами волков нет. Хоть что-то хорошее.

– Все будет хорошо, только не переживайте, – пытаюсь успокоить я не сколько команду, сколько себя, – не поворачиваясь к ним спиной, а теперь медленно, очень медленно отступайте назад. Не забывайте громко говорить, все равно, что. И ни за что не смотрите на них в упор, для них это, как угроза.

Животные стоят на месте и не делают следующего шага. Такое чувство, что в центре, где находимся мы и они, воздух раскален. Я медленно вдыхаю, поднимаю руки вверх, пальцами задирая куртку. Так я стараюсь казаться выше и крупнее. Краем глаза вижу, что остальные повторяют за мной, и мне становится смешно, но я не понимаю, от чего.

Я разглядываю их, но не задерживаю взгляд на каждом, чтобы они не напали. Мне они кажутся такими грациозными, красивыми. Хочется провести по шерсти, убеждаясь, что она гладкая и шелковистая. Мы идем медленно назад, и я ликую в душе, когда они все еще не идут за нами.

– Сейчас уже так поздно…, – слышу я обрывки фраз, – главное не бойся, главное не бойся…

Я повторяю такие же слова в своей голове, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце. Концентрируюсь на каждом стуке и вздохе, задерживаю дыхание на несколько секунд и медленно выдыхаю. Я будто держу в руке свое сердце, сжимая и разжимая его, стимулируя биение. Представляю, что вижу его перед своими глазами, и будто замедленной съемкой сокращаю количество биений в минуту. У меня получается, я чувствую, что контролирую ситуацию.

Я здраво мыслю, вспоминая все, что помню. Волки сами боятся людей, и не сделают первого шага в нападении, если они не голодны. Сейчас лето, значит, пищи им достаточно. Мы смущаем их своим громким разговором и не бежим, значит, они не накинутся. Если бы они были бешенными, то бросились бы на нас сразу же. Вероятность того, что они не уйдут, и придется бежать, что очень плохо, почти равна нулю. Если мы побежим, они сразу же поймают нас.

Вожак стаи поворачивает голову к тем, кто стоит сзади за ним. Такое ощущение, что при встрече с нами они сами испугались, а сейчас расслабились. Именно сейчас, мне кажется, самый напряженный момент, будто волк взвешивает и решает, что можно сделать, отступить или напасть. Видимо, первое перевешивает, и они медленно начинают отходить, шагая лицом к нам вперед, а когда отступают на нужное расстояние, оборачиваются и убегают. Но это не выглядит, как поражение. Скорее, это происходит, как красивое удаление.

– О мой Бог, – говорит темнокожая девушка, растягивая слова, как резину. Она держится одной рукой у груди, будто успокаивает сердце, а другой опирается на колено.

– Мы живы, – вдыхает Лорен.

До этого я никогда не встречалась с волками. Я практически не была в лесу, поэтому и не могла с ними столкнуться. Но я помню один момент из моего детства.

Это было больше десяти лет назад. Тогда дома была только я и Элоди. Шон, Шейн и Лолита где-то были, может, уехали, но это не имеет значения. Я училась в своей комнате, и услышала какие-то ужасающие звуки. Как сейчас помню, что по коже пошли мурашки. Я, любопытный ребенок, спустилась вниз, чтобы посмотреть в окно. В моей комнате оно было недоступно, из-за опасений, что я могу случайно выпасть из него.

В общем, спустившись, я подошла к окну и выглянула. На асфальте передо моим домом лежал один окровавленный человек, над ним волк и вокруг несколько людей. Один из них держал ружье, или пистолет, не помню, и целился.

– Не смотри на это, – сказала Элоди, вовремя подойдя ко мне.

Когда мы отошли, я услышала выстрел. В слезах спросила, почему застрелили зверя, а тетя сказала, что он был бешенный. Мне было очень жаль волка, я тогда не понимала, что это значит. Я не знаю, как я осталось нормальным человеком после увиденного, ведь это могло разрушить психику ребенку.

– Как ты? – спрашивает Дигари, когда мы все приходим в себя.

– Хорошо, – я понимаю, что, возможно, стоило бы ответить более развернуто, но у меня не поворачивается язык, – а ты?

– Нормально. Мне даже понравилось, сразу такой адреналин в крови.

Я удивляюсь и улыбаюсь его смелости. Мне кажется, если бы я оказалась одна, то я бы умерла от страха на месте. Один против стаи волков. Скорее всего, они бы напали на меня, видя не только мою беззащитность, но и страх в глазах. К щекам Дигари прилила кровь, он кажется более живым, но взгляд его все равно растерян.

В лесу совсем потемнело. Не так, как ночью, но практически так же. Мне становится страшнее находится в нем. Еще немного, и человек, идущий в пяти метрах от меня, не будет виден. Я стараюсь не находится далеко от них.

– Боже, мы и ста метров не прошли! – восклицает Лорен, когда появляется новый перекресток. Она права, ведь мы сворачивали совсем недавно.

Сейчас все происходит гораздо быстрее, чем в тот раз. Мою кожу еле заметно царапают, появляется еле различимый свет, и что-то громко жужжит. Во второй раз это легче перенести, и я уже знаю, что это будто предвестник чего-то плохого.

Мы стоим на перекрестке, решая куда идти, и я снова черчу стрелку, откуда мы пришли, когда голова начинает кружиться, и это необычное головокружение. Я чувствую, будто земля уходит из-под ног, и у меня такое ощущение, что я падаю. Но я вижу, что стою крепко, если так можно сказать, когда земля под твоими ногами движется. Я пытаюсь присесть, и у меня это получается с большим трудом, ведь одно неловкое движение, и я упаду. Я опираюсь руками на землю и поднимаю голову.

Увиденное приводит меня в ужас. Такое ощущение, что передо мной зеркало, оно отражает все, создавая несколько образов. Перекресток, на котором мы стояли, будто размножился. Я вижу, что справа и слева от меня еще множество таких же. На них стоят копии членов моей команды, они совершенно одинаковые, но реагируют по-другому. Я вижу прямо перед собой себя. Вторая Сьюзен стоит, свесив руки по швам, с бессмысленным взглядом, но остальных, таких же, как и я, не вижу.

– Что это? – произношу я, но мое отражение не делает этого.

Сказанное разлетается обрывками фраз по всему пространству, как эхо, повторяя все за мной. Со стороны мой голос кажется мне таким детским, будто он не мой, а девочки лет десяти.

Вокруг все плывет. Такое ощущение, будто я нахожусь в вязкой жидкости. Движения мне даются с трудом, как будто я засовываю руку в клей. Чувство, что количество кислорода резко сократилось, дышать нечем. Это как странный сон, когда осознаешь, что ты в нереальной ситуации, но ничего сделать не можешь. Я смотрю по сторонам, и мне кажется, что люди вокруг меня не живые. Они какие-то… неестественные, что ли. Будто качественно сделанные манекены.

От малого количества кислорода мне тяжело дышать, и я кашляю, вдыхая. Грудь рвет от него, такое ощущение, что легкие горят. Я не могу сосредоточиться на одной мысли, будто мозг отказывается думать в последний момент. Я пытаюсь успокоиться, но у меня не получается.

Я слышу, как что-то пищит. Так громко и нудно, будто это будильник. Но я не сплю. Звук прекращается, и я не успеваю найти его источник.

Я зажмуриваюсь, пытаюсь представить, что нахожусь не здесь. Мне все это кажется. Я не сосредотачиваюсь на звуке вокруг меня, на том состоянии, в котором нахожусь. Я стараюсь сделать так, чтобы отделиться от этого мира, как будто либо я не существую, либо не существует то место, в котором я нахожусь.

А потом все стихает. Я чувствую необычайную легкость. Вдыхаю, и легкие наполняются чистым прохладным воздухом, и я наслаждаюсь этим моментом. Я больше не чувствую, будто все вокруг накалено до предела, будто я нахожусь в каком-то закрытом пространстве. Это такое приятное ощущение свободы, и мне не хочется, чтобы это кончалось. Я открываю глаза в страхе, что это снова повторится, но вижу только перекресток. Мы все стоим так, будто ничего не произошло пару минут назад, но в глазах каждого я вижу непонимание, страх. То же самое, что чувствую я сама. Я боюсь, что это ощущение вернется снова, поэтому не двигаюсь некоторое время.

– Что это было? – отойдя от шока, спрашиваю я, но вопрос скорее задан не моей команде, сколько самой себе. Такое чувство, что если я задам его вслух, все станет намного понятнее, но ошибаюсь. Все только запуталось.

– Сама не поняла, – все же отвечает Лорен.

У меня чувство, будто меня засунули в консервную банку, а потом, когда я там отлежела неделю, достали. Чувствую себя такой измотанной, что хочется сжаться в клубочек, чтобы стать незаметной, чтобы не находиться здесь.

– Что бы это ни было, я не хочу, чтобы это повторялось! – начинает всхлипывать темнокожая девушка, – я хочу скорее выбраться отсюда…

Я приобнимаю ее за плечи, а она расчувствывается и крепко хватает меня, уткнувшись в мои волосы. Она выше, чем я.

– Для того, чтобы нам выбраться, нам надо решить, куда идти дальше, – говорю я, и по начинающийся истерике понимаю, что не умею успокаивать человека.

Я смотрю на дорогу и радуюсь тому, что начертила стрелу. Сейчас, после того, что произошло, я ни за что не узнала бы, откуда мы пришли. Моя голова кружится, а тело такое ватное, что хочется лечь прямо на землю и заснуть. А лучше даже и не проснуться.

Я вижу, что Лорен тоже нехорошо. В принципе, как и остальным. У них такие бледные лица, что кажется, что они высечены из мрамора. Волосы растрепаны, красные глаза. Я не чувствую ничего такого, что странно. Мне просто нехорошо, но нет такого чувства, что я упаду в обморок.

– Если это повторится, то мы ни за что не должны разделяться! – бурчит мне в волосы девушка, всхлипывая, но из-за тишины в лесу ее все равно все слышат.

– Я не знаю, что нам делать, – вздыхает Дигари. Я так хочу, чтобы он прямо сейчас нашел решение, ведь оно обязательно где-то есть, но он молчит. Я тоже не представляю, что мы можем сделать, – я не знаю.

– Так узнай! – срываюсь я и кричу. Нервы вот-вот сдадут. Хоть физически я чувствую себя более менее нормально, в душе у меня буквально прошел ураган.

– Мне плевать, когда мы выберемся, – говорит Дигари, – плевать. Главное, уйти отсюда подальше.

В тот момент, когда он начинает говорить, мы слышим дикий вой. Он разносится по лесу, задевая ухо каждого, будто стараясь, чтобы мы его услышали. Чтобы почувствовали ту боль, страх, что испытывает он, пробираясь до кожи, костей. Он долетает до нас так быстро, практически незаметно, но он надолго остается в нашей голове. По телу пробегают мурашки, будто опустили в ледяную воду, а волосы становятся дыбом. Глаза непроизвольно вылезают из орбит.

– Чт… Чт… Что-о это было? – дрожжа всем телом, спрашивает темнокожая девушка.

Я чувствую плечом, как дико и бешено бьется ее сердце. Такое чувство, что оно хочет прямо сейчас выпрыгнуть из груди. Мне кажется, что никто из находящихся здесь никогда не учился противостоять страху. Все выглядят так, будто увидили что-то ужасное. Скорее всего, как и я. Я чувствую, как по моему телу перекатывается волна тревоги, а сердце, наоборот, замирает. Я боюсь вдохнуть или подумать, что это могло быть. Такое чувство, что если я это сделаю, то то, что издало этот вой, заметит меня.

По лесу будто пробегает сильный ветер, склоняя деревья к земле. Если бы я не была тяжелее на несколько киллограмов, меня обязательно снесло бы.

– Я не знаю, что это, – заикаясь, говорит девушка, прижавшаяся ко мне, – но я не намерена оставаться здесь.

При последних словах ее голос становится таким отчетливым, будто она в раз потеряла какой либо страх. Кажется, что его и не было вообще. Но в момент все возращается, по ней будто пробегает ток. Она отстараняется от меня, и я вижу, насколько бледно ее лицо. Слипшиеся волосы спадают, а на лбу четко виднеются крупные капли пота. Глаза у нее бешено сверкают, а верхняя губа подрагивает.

– Я даже не хочу находиться здесь больше! – кричит она и разворачивается. О последнем слове можно было лишь догадаться, ведь сказала она его, уже став ко мне спиной.

Я не успеваю сообразить, как она начинает бежать. Это происходит так быстро, что я прихожу в себя, когда она оказывается от меня на отдалении десяти метров. Под ее ступнями каждый раз образуется огромный след, будто она скользит. Я в шоке осматриваюсь на остальных, они тоже переглядываются. Потом бросаются за ней.

Я не знаю, что мной движет, но я, постояв несколько секунд, тоже бегу за ними. Может быть, это инстинкт самосохранения, но скорее всего только то, что движет стадом, когда загнанные овцы бегут вместе. Я чувствую себя уставшей, но всплеск адреналина дарит мне силы.

Я бегу, а вокруг меня все проносится, как в быстрой съемке. Я не знаю, от кого или чего мы так стремимся спрятаться, но мне действительно страшно. Ветер бьет в спину с ужасающей силой, будто подгоняет меня. Я чувствую, как в легких кончается кислород, как начинает жечь в левом боку, но не могу сбавить скорости. Я пытаюсь переставлять ноги как можно дальше. Пытаюсь вдыхать как можно больше, чтобы прямо сейчас не свалиться на землю.

Я снова слышу этот дикий крик, сейчас он находится гораздо ближе. Мне кажется, что я могу оглохнуть от такого громкого звука. А еще мне страшно, что я не могу себе позволить обернуться и узнать, что гониться за мной. Меня останавливает боязнь потерять веру в мир, в котором я живу сейчас, увидев это. Я прибавляю скорости, понимая, что долго так не продержусь. Борясь с желанием остановиться из-за диких болей в груди и ногах, я заставляю себя продолжать бежать еще быстрее.

Как это не странно, так получилось, что темнокожая девушка убежала в совершенно другом от нас направлении. Она побежала прямо, а мы налево. Мне страшно за нее, ведь она осталась совсем одна в этом ужасном месте.

– Сворачиваем, – хриплю я, сбивая дыхание, – в лес.

Мне кажется, там нам будет безопасней, ведь мы не будем, как на ладони. Сейчас мы как жертва, бегущая прямо в силки. Мы резко поворачиваем и бежим в лес. Он такой густой, что острые ветви царапают мне все тело, оставляя кровоточащие раны, но боли я не чувствую из-за выброса адреналина. Я чувствую, как глаза застилает пелена, из-за которой мне практически ничего не видно.

В какой-то момент я понимаю, что все прекратилось. Я не ощущаю ветра, не слышу ужасных криков. Мы все останавливаемся, в надежде, что все остановится как и тогда, резко и неожиданно.

– Все кончилось? – спрашивает Дигари. У него такой голос, будто ему под ногти вонзили иголки.

– Не знаю, – честно отвечаю ему.

– Где Саммер? – я понимаю, что он имеет ввиду темнокожую девушку. Мне нечего ответить, и я только качаю головой. Мы понятия не имеем, что с ней произошло, но у меня будто чувство, что мы никогда ее больше не увидим.

Я слышу, как недалеко ломаются ветки, как шуршит земля под ногами. Я со страхом понимаю, что ничего не прекратилось, что это только начало. Мои ноги деревенеют, и я не могу сдвинуться с места, понимая, что этот кошмар будет длиться вечно. Я замечаю по взглядам остальных, что они тоже слышали это, но тоже не могут сделать ни шага. Это кажется таким близким, что еще несколько секунд, и оно появится прямо перед нами. Я задерживаю дыхание в страхе, что такое незначительное колебание воздуха может помочь ему обнаружить нас, хотя я до сих пор не отдышалась.

– Прячемся, – читаю я на губах Дигари. Он говорит это так тихо, что я ни за что не услышала бы. Видимо, он тоже понимает, что мы не сможем убежать от этого. Что слишком поздно.

Я переставляю ногу, и ветка под моей ногой хрустит. Я зажмуриваюсь, в надежде, что это мне только показалось, но больше оперевшись на ногу, хруст повторяется. Я смотрю по сторонам и вижу, что Дигари стоит у дерева рядом со мной так, что я его вижу, но идущий оттуда, откуда мы прибежали, нет. Он прикладывает палец к губам, немо произнося «Т-с-с…».

Я и сама понимаю, что одно лишнее движение выдаст нас. Лорен и ее партнер стоят впереди нас за деревьями, но их я тоже вижу. Надеюсь, что для чего-то, ищущего нас, они незаметны.

Я снова переставляю ногу и оказываюсь ограждена деревом. Я прижимаюсь к нему всем телом в надежде, что оно сможет меня защитить, стать моей крепостью. Смотрю на Дигари. Он стоит неподвижно, тоже прижимаясь к дереву. Держит руки прижатыми ладонями к коре, будто старается прирасти к нему. На лице Дигари снова появилась эта ужасная бледность.

«Лишь бы нас не нашли», – мысленно повторяю я в своей голове, как мантру, хотя понимаю, что она ничем не поможет. Вдыхаю приятный аромат коры, она еще влажная. Пальцами провожу по стволу, ощущая кончиками его изгибы и неровности. Хочется здесь и забыться, здесь и остаться. Я уже ничего не хочу, пережив эти несколько часов. Хотя, единственное, чего я жажду всем сердцем, так это того, чтобы это скорее кончилось.

Я закрываю глаза. Я думаю, что это мне поможет. Пытаюсь успокоиться в страхе, что что-то может услышать мое бешенное сердце. Представляю, что я сейчас дома, в своей кровати, и просто проснулась ночью. Представляю, что сейчас снова засну и досмотрю сон, а утром мне снова в школу. Но в голову все время вкрадывается мысль, что я на самом деле в лесу, но я пытаюсь отбросить ее.

Потом я чувствую это. Чувствую чье-то дыхание. Оно такое зловонное, что я непроизвольно открываю глаза. Но ничего рядом нет. Запах не пропадает, а усиливается. Я останавливаю себя всеми силами, чтобы не закрыть нос, чтобы не чувствовать это. Я дышу ровно и спокойно, но понимаю, что еще несколько мнгновений, и я просто сорвусь. Я вижу, что Дигари тоже чувствует это. У него такой взгляд, будто он увидел призрака. Я хочу его поддержать, но даже не знаю, как.

Я не знаю, сколько мы так стоим. Ни моя команда не делает первый шаг, ни та, что стоит позади нас. Я до сих пор не решаюсь сделать хоть какое-то движение. Я не замечаю, как все кончается. Я больше не чувствую дыхание, которое колеблет мои волосы, не чувствую отвратительного запаха, не чувствую присутствия. Не хочу выходить из своего убежища, ведь мне до сих пор страшно.

Первым приходит в себя Дигари. Он медленно склоняет голову и выглядывает из-за дерева, облегченно вздыхая. Смотрит на меня, качая головой. У меня спадает с плеч ужасный груз отчаяния. Мы не решаемся заговорить. Дигари поднимает камень с земли и кидает в дерево, за которым стоит Лорен. Она выглядывает, что безрассудно, учитывая то, что это мог кинуть и не Дигари.

– Слава Богу, – нарушает молчание она и подходит к нам.

Она упирается руками в бока, а взгляд у нее нисколько не переменился с того времени, когда она только увидела галлюцинации. В принципе, выглядит она намного лучше, чем могло показаться.

– Я надеюсь, сейчас действительно все…

Я осматриваюсь. Я не вижу ничего, кроме деревьев. Они стоят так близко, что то, что за ними, попросту не видно. Я даже не помню обратного пути к дорожке, что плохо. Мало того, что мы заблудились с ней, так мы теперь еще и в лесу.

– И куда теперь? – озвучиваю я свои мысли, понимая, что ответа все равно нет.

Мне отвечают, что они не знают. Я смотрю на каждого по очереди, но мне только качают головой.

– Может, стоит поискать Саммер? – предлагаю я. Глупая затея. Даже если она убежала, то неизвестно, куда, и насколько далеко. Но она вряд ли убежала.

– Ее больше нет, – жестко отрубает Лорен.

– Но, – снова делаю попытку.

– Сьюзен. Ты сама понимаешь, что то, что гналось за нами, не оставило бы ее в живых. Мы не можем тратить время на такую глупость, нам осталось так мало для того, чтобы выбраться! – восклицает она, – вполне возможно, что мы вообще заблудимся, пойдя искать ее.

Я прекрасно понимаю, что она имеет ввиду. Но мне кажется неправильным бросить ее там совсем одну, даже если она мертва. Я не хотела бы, чтобы мое тело осталось в страшном месте, где темно и сыро. Никто не должен так умирать.

– Что вообще происходит? – спрашивает ее партнер.

– Я не знаю, Пол, – узнаю его имя.

– Какого черта вообще мы должны здесь находиться?

Он начинает злится, и его лицо краснеет. Я не обращаю внимания на их ссору, думая о путе отхода. Лорен и Дигари его успакаивают.

– Я думаю, это странно, – начинаю я тихо, когда Пол успакаивается, – что нас закинули сюда. Ради чего? И все эти происшествия с волками, галлюцинациями и прочее. Здесь что-то не так.

– Честно? Мне плевать. Может, сначала выберемся?

Мне интересно понять и узнать ответ на свой вопрос, но я понимаю, что в первую очередь нам нужно выбраться отсюда, а главное, поскорее. Уже совсем стемнело, и я не хочу вернуться через сутки. Я хочу спать, есть, увидеть Беллу. Я надеюсь, с ней все хорошо.

Мы прошли около часа, когда я поняла, что мы действительно заблудились. Мы даже не вернулись на дорожку, просто не найдя ее. Я совсем отчаялась, когда поняла, что здесь все совершенно одинаково, и у меня появилось чувство, что мы вообще зашли только глубже в лес. Мне стало совсем холодно, мои пальцы на руках и ногах уже совсем окаменели. Я ужасно проголодалась от того, что мы здесь уже очень долго, и от этой вечной ходьбы и бега. Я так устала, что готова свалиться с ног.

– У меня вообще такое чувство, будто мы кругами ходим, – высказала свое предположение Лорен.

– Я так хочу домой, – вздохнул Дигари.

Я решаю, что нужно остановиться. Мы должны отдохнуть и обдумать дальнейшие действия, и предлагаю такое решение своей команде. Они облегченно соглашаются и приваливаются к дереву, я рядом с ними. Мы сидим близко друг к другу, чтобы совсем не было холодно, даря друг другу тепло.

Первое время мы просто отдыхаем, не говоря ничего. Хочется просто взять и заснуть, наплевать на то, что у нас ограничение во времени. Но еще больше не хочется потом засыпать в лесу каждую ночь, зная, что те, кто не вернутся к утру, вряд ли смогут вернуться на процедуру Восстановления.