Текст книги "Трибьют"

7

Лас-Вегас

1954

Дженет приложила к себе платье без рукавов с длинной пышной юбкой и закружилась перед зеркалом.

– Ну как тебе? – спросила она Силлу. – Розовое элегантнее, но я хочу надеть белое. Каждая девушка имеет право надеть белое в день свадьбы.

– Ты прекрасна. Прекрасна и молода – и необыкновенно счастлива.

– Все это правда. Мне девятнадцать. Я кинозвезда. Мои записи – самые популярные в стране. Я влюблена. – Она вновь закружилась перед зеркалом, и ее золотистые волосы разлетелись сверкающими волнами.

Даже во сне ее бьющая через край радость пронизывала воздух, и Силла буквально чувствовала ее кожей.

– Я безумно люблю самого лучшего, самого красивого мужчину в мире. Я красива, я богата, и мир – в это самое мгновение – мир принадлежит мне.

– Мир будет твоим еще долго, – сказала Силла. Хотя не так уж и долго. Все хорошее быстро заканчивается.

– Мне нужно зачесать волосы наверх.

Дженет бросила платье на кровать, где уже лежал отвергнутый костюм из розовой парчи.

– С такой прической я выгляжу взрослее. В студии мне никогда не разрешают зачесывать волосы наверх. Они не хотят, чтобы я была женщиной, настоящей женщиной. Только соседской девчонкой, всегда невинной. – Засмеявшись, она начала укладывать водопад своих волос в пучок на затылке. – Я лишилась невинности в пятнадцать. – Взгляд Дженет встретился с взглядом Силлы, отраженным в зеркале. – Думаешь, публике все равно, спала ли я с мужчинами?

– Некоторым не все равно. Кому как. Но это твоя жизнь.

– Чертовски верно. Моя жизнь и моя карьера. Я хочу взрослых ролей, и я их получу. Фрэнки мне поможет. После того как мы поженимся, он займется моей карьерой. Возьмет все в свои руки.

– Да, – пробормотала Силла. – Это уж точно.

– Я знаю, о чем ты думаешь. – Дженет в белой шелковой комбинации продолжала втыкать шпильки в волосы. – Через год я подам на развод. Потом недолгое примирение подарит мне второго ребенка. Я теперь беременна, но еще не знаю об этом. Джонни уже растет у меня внутри. Ему еще неделя или около того, но он уже есть. Сегодня все изменится.

– Ты сбежишь в Вегас и выйдешь замуж за Фрэнки Беннета, который ровно на десять лет старше тебя.

– Вегас был моей давней идеей. – Дженет взяла флакон с туалетного столика и начала распылять удушающие облака лака для волос. – Дженет Харди и все персонажи, которых она играет, не должны даже подозревать о существовании Вегаса. Но сегодня я здесь, в пентхаусе «Фламинго», надеваю свадебное платье. И никто об этом не знает, кроме меня и Фрэнки.

Силла подошла к окну и выглянула на улицу.

Внизу сверкал бассейн, от самого края которого тянулась длинная клумба с цветами. Дома за садом выглядели маленькими и жалкими. Тусклые цвета, размытые очертания – как на старых фотографиях, подумала Силла.

– Дженет, все будет не так радужно.

– То есть?

– Ты выйдешь за Беннета, и студия будет стараться изо всех сил компенсировать ущерб. Но на самом деле ущерба не будет. Вы такая замечательная пара, что этого почти достаточно. Иллюзия двух ярких, талантливых людей, любящих друг друга. И ты получишь свою первую настоящую, взрослую роль с Сарой Константайн в «Песне о любви».

– После Джонни. Я родила Джонни до «Песни о любви». Даже миссис Эйзенхауэр прислала ребенку подарок. Я стала меньше принимать таблеток. – Она поставила флакон с лаком на туалетный столик и повернулась, чтобы взять платье. – Я все еще способна на это. Отказаться от таблеток. И от спиртного. Это легче сделать, когда я счастлива – как теперь.

– Дженет, если бы ты знала, что произойдет… Если бы ты знала, что Фрэнки Беннет будет тебе изменять с другими женщинами, проигрывать твои деньги в казино, разбазаривать их на свои удовольствия… Если бы ты знала, что он разобьет тебе сердце и что через год ты в первый раз попытаешься покончить с собой, ты бы согласилась на этот брак?

Дженет натянула на себя платье.

– Если нет, то где бы ты была? – Она повернулась к Силле спиной. – Не застегнешь мне молнию?

– Ты говорила – позже, – что твоя мать отдала тебя студии невинной девушкой и что студия разбивала эту невинность, откалывая кусочек за кусочком. И что Фрэнки Беннет взял эти осколки и выбросил на помойку.

– Студия сделала из меня звезду. – Она вставила в уши жемчужные сережки. – Я не ушла. Я хотела того, что они мне давали, и я отдала им свою невинность. Я хотела Фрэнки и отдала ему то, что от меня осталось.

Она протянула двойную нитку жемчуга, и Силла застегнула ее на шее Дженет.

– Я потрясающе играла в следующие десять лет. Это были мои лучшие роли. Я была чертовски хороша. Ну, почти десять лет, – засмеявшись, поправилась она. – Кто считает? Может быть, эта неразбериха была мне необходима, чтобы раскрыться? Кто знает? И не все ли равно?

– Мне не все равно.

Дженет повернулась и, улыбнувшись, поцеловала Силлу в щеку.

– Я всю жизнь искала любви и дарила ее слишком часто и без оглядки. Может быть, если бы я так сильно не старалась, кто-нибудь вернул бы мне эту любовь. Красный пояс! – Дженет выхватила поясок из груды одежды, лежавшей на кровати. – Это будет удачным дополнением, а красный – любимый цвет Фрэнки. Ему нравится, когда я в красном.

Она застегнула пояс, похожий на тонкую полоску крови, и надела красные туфли в тон.

– Как я выгляжу?

– Превосходно.

– Мне бы хотелось пригласить тебя, но там будем только мы с Фрэнки, старый мировой судья и женщина, которая играет на клавикордах. Фрэнки втайне от меня сообщит прессе, и наше фото, когда мы выходим из обшарпанной маленькой часовни, появится в журнале. Тогда и поднимется шум, – она рассмеялась. – Вот будет здорово.

Она все смеялась и смеялась, и, проснувшись, Силла все еще слышала отзвуки этого смеха.

Чтобы отвлечься от шума и привести мысли в порядок, следующие два дня Силла провела в амбаре, разбирая десятки коробок и сундуков, которые были перенесены сюда с чердака.

При беглом осмотре Силла поняла, что ее мать уже отобрала и увезла отсюда все, что считала ценным. Но Дилли пропустила несколько настоящих сокровищ. Так всегда, подумала Силла, – она так торопится схватить то, что блестит, что пропускает маленькие неотшлифованные бриллианты.

Например, старую фотографию, которой была заложена книга. Дженет на последних месяцах беременности на скамье возле пруда, позирующая перед камерой вместе с картинно красивым Роком Хадсоном. Или сценарий фильма «С фиалками», за который Дженет была второй раз номинирована на «Оскар», – он оказался на дне сундука, набитого старыми одеялами. Среди безделушек Дженет Силла обнаружила маленькую музыкальную шкатулку в форме рояля, исполнявшую «К Элизе». Внутри лежала открытка с надписью: «От Джонни, в День матери, 1961».

К концу этого дождливого дня у Силлы образовалась куча, предназначенная для контейнера с мусором, и небольшая стопка коробок с вещами, которые она хотела сохранить.

Выйдя наружу, чтобы нагрузить тачку, она увидела, что дождь закончился, сквозь тучи пробиваются солнечные лучи, а ее двор полон людей. Форд и ее ландшафтный дизайнер стояли на мокрой траве и чему-то смеялись; рядом с ними стоял седоволосый мужчина в светлой ветровке. От маленького красного пикапа к ним направлялся владелец фирмы, выполняющей кровельные работы, которого она наняла. Следом за ним шел мальчик лет десяти с большой белой собакой.

После некоторого замешательства и выглядывания между ног Форда Спок осторожно подошел к белому псу, понюхал его, а затем плюхнулся на землю, подставив живот в знак радости и покорности.

– Добрый день, – поздоровался с ней Кливер из компании «Крыши и водостоки Кливера». – Работал тут неподалеку и по дороге домой решил заглянуть к вам и предупредить, что мы приступаем завтра, если не будет дождя.

– Отлично.

– Это мои внуки, Джейк и Лестер, – он подмигнул Силле. – Они не кусаются.

– Рада это слышать.

– Дедушка, – серьезно сказал мальчик, – Лестер – это моя собака.

Силла опустилась на корточки, чтобы погладить Лестера, но между ними вклинился Спок, претендуя на порцию ласки от Силлы.

Кливер поприветствовал троих мужчин, направлявшихся к нему.

– Томми, ах ты… – он покосился на внука и ухмыльнулся. – Не надейся, что уговоришь леди продать дом. Я получил заказ на крышу.

– Силла, это мой отец, – Брайан положил руку на плечо седого мужчины. – Том Морроу.

– Он шустрый малый, – предупредил ее Хэнк и еще раз подмигнул. – Держите с ним ухо востро. Не успеете оглянуться, как он уговорит вас продать эту ферму, а затем предложит вам на выбор десяток других домов.

– С таким же участком земли? Не больше шести, – Том улыбнулся и протянул руку. – Добро пожаловать в Виргинию.

– Спасибо. Вы строитель?

– Я осваиваю земли. Под жилье и промышленные предприятия. У вас здесь большой проект. Слышал, вы пригласили хороших специалистов. За исключением присутствующей компании, – сказал он и ухмыльнулся Хэнку.

– Прежде чем эти двое подерутся, – вмешался Форд, – я хотел бы показать вам несколько набросков сада. Помочь с тачкой?

– Нет, я уже закончила, – покачала головой Силла. – Перебираю хлам, который вытащила с чердака и сложила в амбаре. Отличное занятие для дождливого дня.

Брайан вытащил из тачки покореженный тостер.

– Иногда люди хранят странные вещи.

– Согласна.

– Как-то мы убирали чердак после смерти матери, – вступил в разговор Хэнк. – И нашли целый ящик разбитых тарелок и еще десяток ящиков с бумагами. Аптечные рецепты тридцатилетней давности и еще бог знает что. Но нужно быть очень внимательным при сортировке, миз Макгоуэн. Среди всего этого хлама обнаружились письма, которые отец писал матери, когда служил в Корее. Она хранила школьные табели успеваемости всех шестерых детей. Она никогда ничего не выбрасывала, и среди этих вещей нашлось много ценного.

– Я не тороплюсь с сортировкой. Ведь здесь тесно сплетались две ветви моей семьи.

– Точно, это же была ферма Макгоуэнов, – Том обвел глазами участок. – Я помню, как в 1960 году ваша бабушка купила ее у старика Макгоуэна. Мой отец имел виды на эту землю, надеялся использовать ее под застройку. После того как Дженет Харди купила ферму, он расстроился, но затем решил, что через полгода ей это надоест и он задешево перекупит ферму. Как оказалось, он ошибся. Красивое место, – добавил Том и повернулся к сыну: – Смотри, не испорть его. Мне пора идти. Всего доброго, мисс Макгоуэн. Если вам потребуется совет относительно рабочих, позвоните мне.

– Большое спасибо.

– Мне тоже пора, – Хэнк взялся за козырек кепки. – Нужно доставить внука домой к ужину.

– Они проговорят еще минут двадцать, – заметил Брайан, когда его отец и Хэнк направились к красному пикапу. – А мне точно нужно идти, – он протянул Силле большой конверт из желтой бумаги. – Скажете, что вы об этом думаете и какие варианты вам понравились.

– Обязательно, спасибо.

Бросив тостер в контейнер для мусора, Брайан протянул руку Форду.

– Пока, Рембрандт.

– Увидимся, Пикассо, – усмехнулся Форд и махнул рукой.

– Рембрандт?

– Это старая история. Подождите. Господи! – воскликнул Форд, когда Силла передала ему конверт и взялась за тачку. – Можете тренировать мускулы сколько хотите, но только не тогда, когда я стою рядом и держу бумаги, а парни глазеют на нас.

Он сунул конверт обратно в руки Силле и покатил тачку к контейнеру.

– Мы с Брайаном оба неплохо рисовали и однажды устроили соревнование, кто из нас лучше изобразит различные позы для секса. Наши рисунки ходили по рукам в классе во время выполнения самостоятельного задания. Каждому из нас это стоило трехдневного отлучения от занятий.

– Отлучения от занятий?

– Ну да, – с удивлением посмотрел на нее. – Наверное, вы не ходили в обычную школу.

– Домашние учителя. Сколько вам было лет?

– Около четырнадцати. Мои уши горели всю дорогу домой, когда мать забрала меня из школы, и меня две недели не выпускали из дома. Две недели. Это была первая и последняя моя проделка в школе. Мне здорово досталось.

– Держу пари, ваши родители до сих пор хранят эти рисунки, – улыбнулась она, когда он выгрузил тачку и покатил ее к дому. – А будущие поколения найдут их на чердаке.

– Думаете? Ну, в них можно обнаружить большой потенциал и здоровое воображение. Не хотите прогуляться?

– Прогуляться?

– Мы можем где-нибудь пообедать и сходить в кино.

– А что за фильм?

– Не знаю. Я рассматриваю кино как предлог для попкорна и объятий.

– Звучит заманчиво, – решила она. – Можете поставить тачку в амбар, а я пока приму душ.

Новая схема проводки получила одобрение инспектора, и Силла с радостью наблюдала, как Добби и его внук заново штукатурят стены гостиной. Искусство может принимать разные формы, подумала она, а я, кажется, нашла двух настоящих художников. Пусть работа продвигается медленно, но она будет сделана так, как надо.

– А вы выполняете декоративные работы? – спросила она Добби. – Медальоны, цоколь?

– Время от времени. Сейчас не так много заказов. Дешевле купить уже готовое, и большинство людей так и поступают.

– Я не похожа на большинство людей, – улыбнулась Силла. – Украшения сюда не подойдут. – Уперев руки в бока, она обошла закрытую чехлами от пыли гостиную, в которой царил беспорядок. – Но что-нибудь простое и оригинальное здесь будет уместно. А также в спальне и в столовой. Ничего вычурного, – размышляла она вслух. – Никаких крылатых херувимов и виноградных гроздьев. Может, орнамент. Что-то кельтское… что будет напоминать о Макгоуэнах и Молони.

– Молони?

– Что? Прошу прощения, – отвлекшись от своих мыслей, она посмотрела на Добби. – Фамилия моей бабушки была Молони – только после рождения Дженет ее мать сменила ее на Гамильтон, а потом студия превратила ее в Харди. Сначала Гертруда Молони, потом Труди Гамильтон и наконец Дженет Харди. В детстве ее называли Труди, – добавила она, вспомнив о письмах.

– Правда? – Добби задумчиво покачал головой и опустил мастерок. – Красивое старинное имя – Труди.

– Но недостаточно яркое для Голливуда, по крайней мере в то время, когда она там появилась. В одном из интервью она говорила, что после того, как они выбрали имя Дженет, больше никто не называл ее Труди. Даже родные. Но иногда она смотрела на себя в зеркало и здоровалась с Труди – просто чтобы напомнить себе о ней. В любом случае, если я что-нибудь придумаю, мы поговорим о том, как сделать декоративную отделку наверху.

– Конечно.

– Мне нужно еще кое-что посмотреть. Может, нам удастся… Прошу прощения, – у Силлы в кармане зазвонил телефон. Она вытащила трубку и с трудом подавила вздох, увидев номер матери. – Прошу прощения, – еще раз повторила она и вышла из дома. – Привет, мама.

– Ты думала, я об этом не услышу? Думала, я не узнаю?

Силла прислонилась спиной к столбу веранды и перевела взгляд с мусорного контейнера на красивый дом Форда на той стороне дороги.

– У меня все в порядке, спасибо. А как ты?

– Ты не имеешь права критиковать или осуждать меня. Обвинять меня.

– В каком смысле?

– Оставь сарказм при себе, Силла. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.

– Понятия не имею. – Интересно, чем занят Форд, подумала Силла. Сочиняет? Рисует? Превращает ее в богиню-воительницу? В ту, которая встречает врага лицом к лицу, а не думает о том, хватит ли денег на стенные медальоны ручной работы или как унять ярость матери на другом конце страны.

– Статья в газете. О тебе, о ферме. И обо мне. Ее перепечатало Ассошиэйтед Пресс.

– Неужели? И что тебя беспокоит? Это просто реклама.

– «Цель мисс Макгоуэн – восстановить заброшенное наследие, чтобы отдать дань памяти Дженет Харди. Перекрикивая грохот молотков и визг пил, она говорит: «Моя бабушка всегда с теплотой отзывалась об этой маленькой ферме и рассказывала, что с первой же минуты полюбила ее. Тот факт, что она купила дом и землю у моего прадеда со стороны отца, делает их еще более ценными для меня».

– Я знаю, что говорила, мама.

– «Моя цель, можно даже сказать моя миссия, заключается в том, чтобы отдать дань уважения моим предкам, не только восстановив дом и сад, но и вернув им прежний блеск».

– Звучит немного помпезно, – признала Силла. – Но это правда.

– И так далее и так далее. «Витрина для знаменитостей, посещавших Дженет Харди в тот период. Теперь деревенский дом, где играли ее дети, стоит с облупившейся краской, сгнившими стенами, разросшимся садом. Таким он стал в период заброшенности, когда дочь Дженет Харди, Беделия Харди, пыталась пойти по стопам своей матери». Как ты позволила им напечатать такое?

– Ты не хуже меня знаешь, что прессу невозможно контролировать.

– Я больше не хочу, чтобы ты давала интервью.

– И ты должна знать, что не можешь указывать мне, что я должна делать, а чего не должна. Больше не можешь. Обрати ситуацию в свою пользу, мама. Скажи, что тебе было тяжело приезжать сюда, и так далее. Счастливые дни, проведенные здесь, были заслонены тем фактом, что в этом доме умерла твоя мать. Это вызовет сочувствие у читателей.

Долгая пауза подсказала Силле, что мать обдумывает ее слова.

– Я всегда воспринимала этот дом как могилу.

– Вот это другой разговор.

– Тебе легче, потому что ты совсем по-другому смотришь на это. Ты не знала ее. Для тебя она всего лишь образ, кадр из фильма, фотография. А для меня она живая. Она была моей матерью.

– Я знаю.

– Все мы только выиграем от того, что ты будешь согласовывать свои интервью со мной или с Марио. И я думаю, что любой корреспондент, пишущий для официального издания, должен обращаться к моим людям за цитатой или комментарием. Проследи, чтобы в следующий раз они так и сделали.

– Ты сегодня рано встала, – сказала Силла, меняя тему.

– Репетиции, примерка костюмов. Я вымоталась еще до начала выступлений.

– Ты настоящий боец. Кстати, я хотела кое-что у тебя спросить. Ты не знаешь, с кем Дженет встречалась примерно за год до смерти или около того?

– Любовник? После смерти Джонни первые несколько недель она не могла встать с постели без посторонней помощи. Или приходила в крайнее возбуждение и требовала позвать людей и устроить вечеринку. Она то льнула ко мне, то отталкивала. Это меня пугало, Силла. Я потеряла брата, а потом мать. На самом деле я потеряла обоих в тот вечер, когда погиб Джонни.

– Да, мама. Даже не могу представить, как это было ужасно.

– Это невозможно представить. Я была одна. Мне едва исполнилось шестнадцать, и у меня никого не было. Она бросила меня, Силла. Она специально решила бросить меня. В том самом доме, который ты собираешься превратить в ее святилище.

– Вовсе нет. С кем она встречалась, мама? Тайная связь, женатый мужчина. Страсть, которая угасла.

– У нее было много любовников. Она была красива и жизнелюбива, и она нуждалась в любви.

– Я говорю о конкретной связи, именно в этот период.

– Я не знаю, – голос Дилли стал резче. – Я стараюсь не думать о том времени. Для меня это был ад. А почему ты спрашиваешь? Зачем опять вытаскивать все это на свет? Я ненавижу теории и предположения.

Будь осторожна, напомнила себе Силла.

– Мне просто стало любопытно. Ведь в последний год или полтора она проводила здесь много времени. Я слышала, что в Лос-Анджелесе у нее никого не было. Это так не похоже на нее – долго быть без мужчины.

– Мужчины не могли устоять перед ней. Зачем ей было сопротивляться? А потом они разочаровывали ее. Всегда. Они давали обещания, но не сдерживали их. Обманывали, воровали и неизвестно почему не могли вынести, что женщина успешнее их.

– А как у тебя с Номер… с Марио?

– Он исключение из правил. Я наконец нашла мужчину, который мне нужен. А мама так и не нашла его. Она не встретила человека, достойного ее.

– Но никогда не прекращала поиски, – добавила Силла. – Она хотела утешения, любви и поддержки, особенно после смерти Джонни. Может, она искала их здесь, в Виргинии?

– Не знаю. Она никогда не брала меня с собой на ферму после того, как не стало Джонни. Говорила, что должна побыть одна. Я все равно не хотела возвращаться туда. Это было слишком больно. Поэтому я не приезжала все эти годы. Рана в моем сердце еще не затянулась.

Круг замкнулся в который раз, подумала Силла.

– Если вспомнишь о чем-нибудь или о ком-нибудь, сообщи мне, пожалуйста. А теперь тебе, наверное, пора на репетицию.

– Ничего, подождут! У Марио появилась превосходная идея. Потрясающая – и притом отличный шанс для тебя. Во втором отделении шоу мы выступим с тобой дуэтом. Попурри из маминых песен в сопровождении отрывков из фильмов и фотографий, которые будут демонстрироваться на экране за нашими спинами. В завершение мы исполним трио «Мне все нипочем», как будто она стоит на сцене вместе с нами – как Элвис и Селин Дион. Марио договаривается с кабельным каналом HBO о трансляции.

– Мама…

– Нам нужно, чтобы ты приехала на следующей неделе для репетиций, примерки костюмов и постановки хореографии. Мы все еще работаем над композицией, но этот номер будет длиться около четырех минут. Четырех потрясающих минут, Силла. Мы хотим дать тебе реальный шанс вернуться на сцену.

Силла закрыла глаза, размышляя, как поступить, прикусить язык или дать ему волю, – и выбрала нечто среднее.

– Я благодарна тебе за предложение, мама, правда благодарна. Но я не хочу возвращаться – ни географически, ни профессионально. Я не хочу выступать. Я хочу строить.

– Ты будешь строить, – энтузиазм Дилли пробивался через весь континент. – Строить свою карьеру и помогать мне. Три женщины по фамилии Харди, Силла. Это просто здорово.

Моя фамилия Макгоуэн, подумала Силла.

– Мне кажется, тебе лучше выйти на сцену одной. А как насчет дуэта с Дженет? Будет очень мило и трогательно.

– Всего четыре минуты, Силла. Потрать на меня четыре минуты каждый вечер в течение нескольких недель. Это перевернет твою жизнь. Марио говорит…

– Я только что закончила переворачивать свою жизнь, и мне хочется, чтобы она осталась в таком положении. Мне нужно идти. Меня ждет работа.

– Ты не…

Силла захлопнула телефон и решительно сунула его в карман. Услышав неуверенное покашливание за спиной, она обернулась и увидела стоящего в дверном проеме Мэтта.

– Мы закончили цементировать в ванной. Может, хотите взглянуть.

– Да. Тогда завтра начнем устанавливать арматуру.

– Хорошо.

– Только возьму свою кувалду. Буду разбивать стену наверху. У меня как раз подходящее настроение.

Немного найдется вещей, доставляющих большее удовольствие, чем разнести что-нибудь вдребезги, подумала Силла. Это занятие избавляет от лишней злости и вызывает буйный прилив радости. Оно обладает почти таким же терапевтическим эффектом, как и хороший секс.

А поскольку в данный момент секса она лишена – хорошего и любого другого, – то разрушение стен тоже помогает. Но секс не проблема, подумала она, выходя из дома и оставляя за собой следы известковой пыли. Форд и его волшебные губы не оставляли в этом сомнений.

Но на секс пока был наложен мораторий – это было частью ее плана радикальных перемен в жизни. Новый мир, новый стиль. Она должна найти настоящую Силлу Макгоуэн. И она обретала ее здесь.

Новая Силла ей нравилась.

Нужно восстановить дом, получить лицензию на подрядные работы и основать собственное дело. И раскрыть семейную тайну. Секс с симпатичным соседом был бы не самым разумным поступком.

Он как раз стоял на своей веранде, когда она вышла из дома. И предательская дрожь заставила ее в который раз засомневаться, так ли уж необходимо воздержание. Они оба взрослые люди, свободные, испытывающие друг к другу влечение, – так почему бы ей не пойти туда и не предложить ему провести вечер вместе?

Просто и открыто. Никаких условностей, претензий и иллюзий. Не этого ли хотела настоящая Силла? Она склонила голову, размышляя. С козырька кепки посыпалась известковая пыль.

Может, сначала принять душ?

– Ну и трусиха же я, – пробормотала Силла и, удивляясь самой себе, отвела взгляд от веранды Форда и отправилась еще раз обойти дом и рабочих.

Услышав через несколько минут низкий рев мощного двигателя, она оглянулась. Блестящая черная торпеда «Харлея» неслась по дороге и на всей скорости влетела в открытые ворота. Из-под колес мотоцикла еще летел гравий, а она уже бежала навстречу, радостно смеясь.

Мотоциклист спрыгнул с сиденья, коснувшись земли поцарапанными ботинками военного образца, и на лету подхватил Силлу.

– Привет, красавица, – он закружил ее и с жаром поцеловал.