Текст книги "Охота на Волков"

Глава 2

Алекс

– Так, ладненько, чудесная Анита. Теперь я понял, почему меня отправили сначала сюда, а не вскрывать память ее отчиму, – я был раздражен тем, что все вокруг знали больше, чем я.

– И тебе привет, мой золотой мальчик! И почему же?

– На этой девице не работает моя способность!

– Что?! – казалось, она шокирована не меньше моего. – Не работает?

– Нет. Но ведь ты это и раньше знала, ведь так? Меня сюда отправила именно ты, а значит, у тебя была причина.

– Нет, Алекс, не знала. Об этом чуть раньше сообщил Игорь – он никак не мог внушить ей необходимые эмоции на сеансах психотерапии, но твоя способность гораздо сильнее. Никто и не предполагал… Тебя не предупредили… для чистоты эксперимента. Ты уже разговаривал об этом с Игорем?

Естественно. Первым же делом после злополучной встречи стартанул к нему. Он мне вкратце рассказал о том, как заметил, что не может влиять на ее настроение. Но отнес это на счет того, что эмоции человека базируются непосредственно на свойствах личности, в том числе и памяти. И поскольку именно с памятью у Насти проблемы, это могло бы объяснить, почему она так плохо восприимчива к внушению. Но все же сообщил об этом в Управление Тысячи. Хотя Игорь был уверен, что по мере накопления девушкой необходимой эмоциональной базы, вопрос сам собой решится. Он мог быть и ошибаться. Поэтому я чуть наклонился к нему, поймал зрачки и шепнул: «Забудь последние пять минут». Игорь моргнул и после этого удивленно вылупился на меня: «А ты как тут оказался?». Ну ладно, выяснилось, что проблема не во мне. Не знаю, как остальные, но один из Соколов сейчас явно почувствовал облегчение.

Я рассказал об этом Аните и добавил:

– Игорь начал работать с ней после моего приезда… То есть раньше вы не могли знать, что с девочкой что-то не так. Получается, у вас был еще какой-то резон, чтобы направить сюда меня.

– Алекс, об этом мы и правда не знали! Ты там по другой причине, – моя создательница задумалась. – И пока я не хочу тебе о ней говорить.

– Для чистоты эксперимента? – язвительно переспросил я.

– Именно, – Анита тихо рассмеялась, но тут же снова сосредоточилась. – Если честно, у меня нет никаких версий, почему вампирское внушение на ней не работает. Может, как сказал Игорь, это следствие амнезии? Тогда со временем все восстановится… С другой стороны, это бы объяснило, как она вышла из-под внушения своего насильника… Короче, тут пока неясно. Давай о другом – как она тебе?

Меня этот вопрос озадачил.

– В каком смысле?

– Во всех, – Аните зачем-то нужно было мое мнение о какой-то смертной.

– Я б ее сожрал – факт, – я невольно вспомнил, как аппетитно она выглядела. – Симпатичная, наглая. Когда выясним все, что нам нужно, обязательно попробую на вкус ее наглость. Больше за наше короткое знакомство я ничего узнать не успел.

– И все?

Странно это как-то. Зачем ей такие подробности? Общую информацию о Насте они и без меня знали. Было и еще кое-что – какое-то мимолетное чувство, что я раньше ее где-то видел. Но я успел повстречать тысячи людей, вполне возможно, что натыкался на кого-то очень похожего. Так, эта информация бесполезная… Ну, тогда больше ничего. Поэтому вместо ответа я спросил:

– Мастер, Управление хочет ее обратить? – задав вопрос, я и сам изумился догадке. – Черт! У нее какая-то редкая способность? Блокировать внушение, например?

Анита призадумалась:

– Я о такой способности не слышала ни разу. Да и подождать надо, проверить.

– Тогда что?! Говори уже! – меня злило неведение.

– Любовь моя, – голос стал мягче. – Не впадай там в ярость по пустякам. Во-первых, мы и сами толком ничего не понимаем – для того туда тебя и направили, чтоб выяснить. Во-вторых, я пока не могу сказать тебе о своих предположениях. Потому что доказательств нет. Потом ты сам поймешь, почему я это скрыла. Пока просто поверь. Присмотрись к ней, возможно, именно ты увидишь то, что все объяснит. Или не увидишь – и все мои догадки окажутся пустым звуком. А после мы вместе с тобой над этим посмеемся.

– Нет, – я уже продумал свой следующий шаг. – Пусть Игорь проводит тут свою терапию, а мне надо поговорить с ее «папашей».

– Тогда ждем тебя в Нью-Йорке, – это прозвучало с искренней радостью. Да, мы ведь с ней уже несколько лет не виделись, а Мастер и Дитя не могут не скучать друг по другу. К тому же, вырваться из этого тухлого городишки этой тухлой страны хоть ненадолго я был бы рад. Омерзительный климат! Бр-р-р.

Наверное, я единственный в мире теплолюбивый вампир. Нет, я так же, как и мои собратья, слабею и теряю силы на открытом солнце, но мне нужно, чтобы оно просто было – пусть и за непроницаемыми шторами. И ночи предпочитаю теплые… испанские. Эх. Возможно, наш милейший насильник прольет свет на все страшные тайны, и меня отпустят на свободу. К художникам и скрипачам.

Перед отъездом я решил еще раз посмотреть на объект своих исследований, но на этот раз так, чтобы она не могла меня заметить. Настя шла по улице с подругой из класса, которая увлеченно о чем-то рассказывала. А она так искренне смеялась… Так смеются только маленькие дети, счастливые в своем неведении. Могла бы она сейчас быть такой же беззаботной, если бы не забыла о том, что с ней случилось? Да, ей обо всем рассказали, но она не помнит всех подробностей, не помнит, какие эмоции переживала, как ей день за днем ломали психику, заставляли идти наперекор своей личности, уничтожали в ней человека. Именно сейчас, считая себя психически неполноценной, она на самом деле полностью здорова. Некто вылечил ее, дав шанс на нормальную жизнь. Я – вампир, а значит, не отличаюсь особой сентиментальностью. Но слыша ее смех, вдруг подумал, что не стану разблокировать ее память, если в этом не будет крайней нужды. А точнее, если Мастер не отдаст мне прямой приказ, который Дитя не может не исполнить. Пусть одна смертная девочка проживет одну нормальную короткую жизнь. Проблема всех изломанных людей не в том, что они пережили что-то страшное, а в том, что не могут этого забыть. Выходит, только моя способность может дать смертному второй шанс – что бы я с ним не сделал, могу удалить это из его воспоминаний, причем только один эпизод или короткий отрывок памяти, поэтому его характер и психика не пострадают. Ну, значит, если вдруг соберусь стать извращенцем, то у меня есть полное моральное оправдание. Жаль, что пока такой потребности не испытываю… Но дайте мне еще лет сто.

Я не мог всерьез осуждать ее «папашу», потому что наши творят со смертными вещи и похуже. Но отчего-то испытывал благодарность к тому, кто это прекратил. Но зачем он стер ей всю память? Новичок? Несанкционированный? Если ему была так дорога эта девчушка, что он решил вмешаться, то где он сейчас?

И снова возникло ощущение, что ее улыбка мне смутно знакома. Что-то давно забытое, а значит, не слишком важное. Как будто какой-то отголосок из раннего детства – только чувство, но никаких событий. А может, мне тоже стерли память? Я рассмеялся. Это было бы иронично! Но дело в том, что мой дар позволяет и разблокировать воспоминания, так что со мной такой номер бы не прошел. Мы с Анитой после Ритуала вдоль и поперек изучили, на что я способен.

* * *

Разблокировка – процесс гораздо более медленный и кропотливый, чем стирание.

Его зовут Пол, а в России он звался Павлом, и вот уже две недели мы с ним – самые близкие друзья. Я раньше не был знаком с ним, но увидев тут, в темном подвале впервые, сразу почувствовал неприязнь. Если мне удастся полностью привести его в норму, то товарища отпустят снова на вольные хлеба – к другим детям и их мамочкам. И так будет продолжаться до тех пор, пока он не попадется на глаза какому-нибудь охотнику. Скорее всего, этого никогда не случится. В последнем случае произошло нечто, вышедшее за рамки, и только поэтому ситуация стала достоянием общественности. Моя к нему антипатия была полностью иррациональна, она вытекала только из такой же иррациональной симпатии к его жертве. Может, именно поэтому я не спешил? И я мог бы быстро снять блок, но, вероятнее всего, Павлуша – мой закадычный враг – тут же окончательно бы спятил. Таким образом я бы избавился от незадачливого коллеги по цеху, но тем самым поставил бы под сомнение собственную компетенцию. Я еще не решил, чего хочу сам.

Удивительно было вот что – память его была стерта как-то беспорядочно. Почему у него остались отголоски воспоминаний о Насте, но ничего больше? Я бы сказал, что этот блок поставили… эмоционально, в каком-то порыве. Потому что логики проследить я не мог. Если бы этим занимался я, то в первую очередь, удалил бы то, что связано с девочкой, чтобы он больше не причинил ей вреда. Ну или полностью все, если желание отомстить было бы непреодолимым.

Прощупав некоторые эпизоды его жизни за последние десять лет, я не выявил ничего особенного. Оказалось, что наш милый педофил не был рецидивистом. Настя стала первой, на ком он сорвался. Я будто играл в игру, переворачивая некоторые карты, подсматривая, пропуская другие. И, конечно, Павел вспоминал те карты, которые я перевернул и рассказывал мне, что там под рубашкой.

Он хотел ее сразу. Еще когда она была совсем невинным ребенком. Но держался. А потом она вдруг так быстро стала взрослеть – на глазах становилась красивее, независимее, язвительнее и все больше отдалялась от него. Стоит сказать, что она относилась к нему как к отцу, любила и уважала, причем эти эмоции он ей не внушал. Я слушал и слушал, и если бы речь шла не о ней, я бы мог ему даже посочувствовать. Он рассказал, как сорвался впервые и внушил ей никому об этом не рассказывать. Она кричала и плакала – он заставил ее успокоиться. И не мог остановиться, хотя и жалел ребенка, который ему так доверял. Дальше становилось все хуже – всегда становится только хуже. Чувствуя безнаказанность, он придумывал все новые и новые извращения. Иногда ее рвало или она теряла сознание, и тогда он говорил себе, что это прекратится. Но не прекращалось. И самое худшее – она менялась. Не имея возможности никому рассказать, она замыкалась в себе, а однажды даже попыталась перерезать себе вены тонким лезвием, запершись в ванной. Не будь он вампиром, чувствующим запах крови за много метров, то не успел бы. Поняв, что ее нужно лучше контролировать, он теперь почти никогда не оставлял ее одну. А значит, и срывался чаще. Но зато теперь он мог следить и за тем, чтобы и окружающие не слишком сильно замечали ее изменения – он заставлял ее быть приветливой с матерью, снова взяться за учебу, звонить друзьям.

Все это я узнавал постепенно, каждый день понемногу, оттягивая неизбежный момент развязки. Очевидно, я выбрал вариант, полностью приводящий его в норму. Но желание убить только увеличивалось. Я всего дважды видел этого ребенка и не мог представить, как такое живое, прекрасное существо постепенно превращается в робота, осознанно стремящегося только к смерти. Теперь мне стало даже неприятно от того, как я в первую нашу с ней встречу отметил, что хочу ее в сексуальном смысле. Как будто это чуть ли не уравнивало меня с этим… ничтожеством.

Анита мне сообщила о последнем отчете Игоря. Оказалось, что Настя стала поддаваться внушению эмоций. Он не давит на нее, но совершенно точно – результат есть. Теперь и терапия проходит куда успешнее – заставляя ее быть более откровенной и отвлекая от грустных мыслей, Игорь помогает ей легче принимать события и свою нестандартную жизнь. Так, значит, с этим все в порядке – она становится обычным человеком с их обычными слабостями перед нами. Раз тут не осталось непонятного, дело только за мной. И я снова направился к своему узнику – сегодня я узнаю, что же с ним произошло в самом конце.

Разблокировав последний участок памяти, я услышал:

– Она привычно плакала, зажимая рот рукой, но внезапно взбеленилась! Вскочила и начала кричать так, что на улице было слышно. Отпихивала меня и орала – бессвязно, но очень громко. Я внушил ей успокоиться, я давно привык призывать ее к подчинению, но тут это впервые не сработало. Я подумал тогда, что внушал ей слишком часто – она выработала какой-то иммунитет. Но это произошло резко, за одну секунду. Вот она – податливая, как обычно, и вот – фурия, расцарапывающая мне лицо.

– Никого в доме, кроме вас, не было? – ответ и так был ясен, но стоило уточнить.

– Конечно, нет. Я, к твоему сведению, вампир, мне почти двести лет! Я бы почуял чужое присутствие!

– И что было дальше?

Он перешел на очередные воспоминания и говорил, как будто читал с листа:

– Конечно, вреда она мне причинить не могла. Но впадала все в большую и большую истерику. Я боялся, что она навредит себе… Я любил ее! Больше жизни любил и хотел! Я не мог позволить… И тогда я схватил ее за плечи и начал трясти, пытаясь привести в себя. Уже не стараясь внушить, а просто, по-человечески, успокоить. «Настя, Настенька!» – кричал ей в лицо и наконец-то докричался. Она замерла, потом долго думала – я не прерывал, а затем посмотрела мне в глаза и сказала сквозь слезы: «Ненавижу. Ненавижу и хочу, чтобы ты сдох. Чтобы ты мучился. Чтобы сам захотел сдохнуть». Я впервые слышал от нее то, о чем она все это время думала, но все же пытался оправдаться: «Прости меня, прости! Настя! Я могу помочь тебе. Я больше не притронусь к тебе и позову того, кто поможет тебе все забыть!», а она: «Я хочу, чтобы ты сам все забыл. Все! Я хочу, чтобы ты почувствовал себя ничтожеством». И потом пустота.

Я прижался к холодной стене, а потом сполз вниз. Ну нихренашеньки! Она сама стерла ему память! А оставленные обрывки можно списать на ее эмоциональный настрой. Способности обычно проявляются только после Ритуала обращения, но ее нервный срыв выявил их раньше. Да, иногда так бывает, но не в такой мощности. Похоже, она дошла до ручки.

Остановил жестом Пола, который пытался что-то еще сказать. Мне надо самому собраться с мыслями. А мыслей слишком много. И чем больше их, тем яснее картина. У смертной есть моя способность, издевательства обострили ее до предела. Вряд ли она еще способна на такой эмоциональный взрыв до Ритуала, но один раз это сработало. Нестандартная, но объяснимая ситуация. Теперь ее точно захотят обратить – таких людей специально отслеживают по кровным линиям, ищут по всему миру, она точно нужна нам. Теперь в Тысяче Сокола нас таких несравненных станет двое. Мне эта мысль показалась приятной, но потом всплыло кое-что еще… Святые гондурасы. Я понял! Вот почему Анита отправила туда именно меня.

У Насти волосы светлые. Почти такие же, как были у меня, когда я еще был человеком. Нет, точно такие же. После Ритуала мои волосы стали светлее, а глаза – темнее. У меня не было братьев и сестер, и я не знал, что у меня были дети. Почему я об этом никогда не задумывался? Сексом я к своим двадцати пяти годам уже пресытился, а с контрацепцией тогда было напряженно. А как еще могла сложиться моя жизнь? Я был красивым, молодым, подающим надежды актером в Лондонском театре. Внимание женщин получал с тех пор, как себя помню. К моменту моего знакомства с Анитой мне уже порядком надоели и женщины, и выпивка, и карты, именно поэтому на ее предложение я согласился сразу же, когда уверовал в существование бессмертных. И даже ее предостережения по поводу того, что вампиры теряют вкус к жизни и со временем от этого становятся безумными, меня не остановили. Я уже потерял вкус, а тут мне предлагают новый мир. И если он меня не устроит, то я могу прекратить свое бренное существование в любой момент, когда оно перестанет меня радовать. Мы с Анитой были любовниками еще пару десятилетий после моего обращения, но даже такая сильная страсть со временем проходит. Сейчас я уже практически не испытываю ее, получая наслаждение от других аспектов вампирской жизни. А, нет, кое-что недавно мелькнуло… К Насте. Моей прапраправнучке. А я до сих пор считал себя счастливчиком.

– Как ты узнала? – спросил я у своего Мастера.

– Так это правда? – она удивленными взглядом сопроводила мой кивок. – Алекс, но ведь это замечательно! Девочка повзрослеет, пройдет Ритуал. Нам очень повезло! Всей Тысяче повезло!

Я, не глядя ей в глаза, снова кивнул и переспросил:

– Так как ты узнала?

Анита задумалась:

– Я и не узнала, просто смутная догадка. Женская интуиция, так сказать. Я ведь помню, каким ты был до Ритуала, и когда увидела ее лицо, решила, что вы похожи. И вся эта история с полным стиранием памяти… Ведь такой дар – исключительная редкость, так что о кровной связи с тобой мысль пришла первой. Понимаешь, почему я тебе сразу не сказала?

– Да, – я действительно понимал. – Никаких доказательств нет, родословную линию проследить уже невозможно. Единственное доказательство – если я сам бы это понял. И что теперь?

Моя прекрасная собеседница оживилась:

– Теперь-то понятно что! Она точно Стиратель, поэтому со временем мы ей предложим Ритуал. Она пока молода, пусть подрастет. За ней просто кто-то должен приглядывать. Уверена, что ты сам захочешь это сделать.

– Не захочу, – мое настроение достигло дна. – Там Игорь, пришлите еще кого-нибудь. Я возвращаюсь в Испанию и буду там, пока не понадоблюсь, если позволит моя госпожа, – получилось чуть более язвительно, чем я хотел. – У нас несколько лет впереди, мне незачем безвылазно сидеть при ней.

Анита недоуменно пожала плечами и согласилась с моим решением. Я уже выходил из комнаты, когда услышал еще один вопрос:

– Алекс! Но кто стер память самой Насте?

– Она сама, – я повернулся, поясняя. – Психовала, рыдала, убивалась, а потом подошла к зеркалу и сказала что-нибудь типа: «Не хочу помнить». И все. Это работает, если действительно этого захотеть.

Анита прищурилась:

– Значит, и разблокировать воспоминания она тоже может сама?

– Может. Но вряд ли этого захочет.

Настя

Тук. Тук. Тук. Тук.

– Как долго ты уже встречаешься с Денисом?

– М-м-м… Месяца три примерно.

– И дальше поцелуев у вас дело не заходило?

– Нет, – я почувствовала раздражение, но быстро успокоилась. Игорь Петрович всегда так действовал на меня. Не знаю, с кем еще я могла бы быть настолько откровенной. – Но я думаю, что уже вполне готова… пойти дальше. Он мне на самом деле очень нравится! Заботливый, внимательный и веселый. Я хочу идти дальше!

– Я рад, – Игорь Петрович улыбался редко, и такие моменты стоило ценить.

Глава 3

Алекс

Все-таки я счастливчик. Не то, чтобы я сразу забыл о своей поездке, но и не мучился долго депрессией. Мне понравилась не Настя – она и не могла мне настолько сильно понравиться за такое короткое время – мне понравилась частичка меня в ней, неуловимое ощущение близости. Ее улыбка. Наверное, так мама улыбалась. Я этого не помню, но, по крайней мере, теперь точно понимаю, откуда всплыли те приятные эмоции. Вообще-то удивительно, что через столько поколений она частично унаследовала внешнее сходство. Именно это и привлекло мое внимание, хотя сразу понять это было невозможно. Ха! Симпатия к самому себе! Извращенно и эгоистично, но с психологической точки зрения объяснимо. А уж в мой характер вписывается просто идеально.

Таким образом, та история для меня закончилась. Возможно, после Ритуала мне придется встретиться с ней и объяснить, как пользоваться нашей способностью. Но поскольку в свое время я обошелся без такой помощи, то и она вполне сможет справиться. Однако ж на самом Ритуале я обязательно буду присутствовать! Многим ли из нас выпадает такая удача – встретить своего родственника, да еще и того, кто войдет в ту же Тысячу? Да, я определенно счастливчик.

В Настином деле остался только один неразрешенный вопрос – как она вышла из-под внушения Пола? Объяснение Игоря не подходило, так как теперь было понятно, что она это сделала до собственной амнезии. В связи с этим я начал наводить справки о всех возможных способностях, которые когда-либо встречались в нашей и человеческой истории. И обнаружил, что ответа нет. Невосприимчивы к вампирскому внушению только Геммные вампиры и охотники. Никаких исключений. Никогда. Значит, оставалось только одно возможное объяснение – сам Пол, хоть у него и достаточно сильная способность, в тот момент почему-то не справился. Возможно, муки совести? Кстати, о нем. Я сам привел его в полный порядок, поэтому моего подопытного отпустили. Правда, выслали на другой конец света и грозно потрясли пальчиком перед носом. В этом не было ничего удивительного – у Пола очень мощный дар воздействия на эмоции, а мы такими талантливыми насильниками не разбрасываемся. Никто, включая меня и всех моих друзей, не смог бы так долго держать жертву в подчинении. А ценность вампира для Тысячи зависит, в первую очередь, от силы его способностей. Так что казнить его за такой небольшой огрех в биографии никто и не думал.

Проходил месяц за месяцем, а я наслаждался своей нежизнью, сменив уже двух художников, одну скрипачку и перейдя на флейтистку. А потом стало не до того. Вампирское сообщество потрясла страшная новость – в Тысяче Волка появились два Геммных вампира со способностью Императора – уникальным даром абсолютного внушения. Закрепив Гемму, эти двое многократно увеличили свою силу, и тем самым положили начало конца нашего мира. Грядет Вторая Война. Это невозможно предотвратить, можно только готовиться к тому, что до безумия ты уже не доживешь. Мы вряд ли сможем остановить Волков, но будем стоять до последнего. Тысяча Сокола уже ведет переговоры с Управлениями других Тысяч, и мало кто отказывается вступить в антиволчью коалицию. Только трусы, но и они находятся. Первой откликнулась на призыв к объединению Тысяча Змей. Оказалось, что именно они пытались заранее предотвратить надвигающуюся катастрофу. Но не смогли. Волки на своей территории объединились с охотниками и смогли защищать тех двоих, пока не подготовили свое самое мощное оружие. А теперь… поздно.

Конечно, вампиры все в какой-то степени животные, мы жестоки и циничны по своей природе. Но даже среди нас находятся самые худшие. И это Волки. Беспринципные, подлые, неконтролируемые звери. Именно они больше восьмидесяти лет назад начали Войну Тысяч. Мне удалось пережить ее, хотя тогда и десяти лет не прошло с моего обращения. И это было страшно. Да, нам тоже бывает страшно. И тоже больно видеть, как умирают друзья и близкие. Очень многие погибли, кто-то потерял Детей, кто-то – Мастеров, кто-то – любимых. Просто так. Ни за что. А Волки, как и в этот раз, готовились к Войне Тысяч заранее, тренировали Бойцов, планировали внезапное нападение. И это позволило им получить значительный перевес. Их основная способность – подлость. Почему Император и охотники после победы не стерли с лица земли каждого из этих тварей – загадка. И вот получайте последствия своего неразумного милосердия. Вторая Война будет идти совсем по другим правилам. По волчьим правилам.

Каким будет мир, если они победят? Хорошо, что я вряд ли доживу, чтобы это увидеть. Именно Волки ввели в наше сообщество все самые мерзкие традиции. Например, держать людей в подвалах, где наши полубезумные старики удовлетворяют свои самые извращенные потребности. Закон разрешает наказывать тех людей, преступления которых доказаны, поэтому охотники закрывают глаза на эти зверства. Да, эти смертные – преступники, но неужели каждый из них заслужил такое? Ох, если бы мои мысли сейчас могли прочитать, то с позором бы изгнали за лояльность к низшей расе. Но это не совсем то. Я против этой традиции не из-за людей, а из-за вампиров – если дать себе моральное право творить то, что вздумается, то потом будет хотеться только большего. Это не спасение от безумия, это само оно и есть. Нельзя остановить сумасшествие, погружаясь в него. Пример Пола и Насти – наглядное тому подтверждение.

И теперь назревает новая буря. Способность пары Геммных Волков абсолютна: они могут внушить любому – будь то вампир, человек или охотник – сделать все, что угодно. При этом один из этой пары больных ублюдков – возможно, самый сильный Боец на планете. Закрепив Гемму и многократно усилив способности Бойца и Императора, они стали фактически непобедимы. Противостоять им в личной схватке просто невозможно, но все же кое-что мы можем им противопоставить. Если моя способность и раньше была ценной, то теперь она становилась единственным лекарством. Только такие, как я, могут снять абсолютное внушение, просто вытравив его из памяти. Это значит, что тех, кто выйдет живым из-под их влияния и попадет под мое, я смогу спасти. Но рано или поздно Волки начнут тотальное истребление всех, кто им противостоит. А мы, Стиратели, будем стоять на последней линии обороны, защищая наш хрупкий мир от полного уничтожения. Но нас катастрофически мало. В Тысячах, которые станут нашими союзниками, вампиры со способностью стирать память бессмертным готовятся к созданию Детей. Ведь это один из способов передать дар другим, кроме кровного родства. Правда работает он только в том случае, если Мастер не слишком юн, что ко мне не относится, ведь мне не исполнилось еще и сотни лет. Шанс передать способность в моем возрасте ничтожно мал, поэтому наше Управление решило пока отложить этот вариант и готовится к созданию Бойцов. Ген Бойца передается абсолютному большинству вампиров после Ритуала, кроме того, обращения будут проводить только зрелые Мастера с сильнейшими способностями. Это стратегически правильное решение. На Войне в первую очередь нужны Бойцы. Именно их руками можно будет доставлять тех, кто подвергся внушению, к Стирателям на излечение.

В свете последних событий я еще до звонка Аниты знал, что должен буду делать. Никто не представлял, когда Вторая Война начнется, но весь мир вампиров и охотников уже готовился к ней, выбирая сторону – диктатура Волков или свобода. Я не выбирал. Соколы никогда не были трусами. Но Волки не спешили наносить первый удар. Возможно, у нас еще есть несколько лет мира.

– Золотой мой мальчик, как ты? Еще не надоела Испания?

– Милая, разве она может надоесть?

– Ты знаешь, что происходит. Настина способность нам теперь нужна, как никогда.

– Да. Уже собираюсь в поездку, – я принял это решение еще раньше. Тут не было вариантов.

– Ты не едешь! – ее ответ меня, мягко говоря, изумил.

– Анита?

– Любовь моя, лучше этим заняться кому-то другому. Вас всего двое, слишком опасно находиться вам вместе, тем более в такой близости от Волков… Сейчас такая ситуация, что лучше бы тебе оставаться в Мадриде.

– Ты переживаешь за меня? – я улыбнулся этой мысли.

– Придурок! Конечно, переживаю! – она выдала каплю раздражения. – И уже ненавижу эту Настю, которая никак не хочет переезжать оттуда. Ведет себя… как недвижимость!

Я рассмеялся:

– А вы пытались?

– Конечно, – она обреченно вздохнула. – Игорь всячески ее убеждал, что ей неплохо было бы сменить обстановку, мы устроили для ее матери перевод по работе с высоченной зарплатой и сумасшедшей карьерой. Но эти две курицы просто уперлись – не хотим ехать в другую страну и все тут! А в России Волки повсюду! Единственное, что удалось Игорю – уговорить Настю начать изучать английский. Такими темпами она через пару столетий согласится переехать на соседнюю улицу… Мы не можем их заставить, не раскрывая карт, ты знаешь! И не можем насильно увезти оттуда девчонку, потому что для успешного Ритуала ее отношение к нам сыграет важную роль.

Да, если смертный не согласен добровольно на Ритуал, то связь с Мастером не установится. А это значит, что вместо Сокола с уникальной способностью мы получим обезумевшее от жажды животное. Похищение вряд ли добавит любви к нам. Изначально надо завоевать ее доверие, заставить самой захотеть присоединиться к нам.

– Я поеду сам, – принятое решение было непоколебимо. – Анита, я потенциально ближе к ней, чем остальные, и у нас одинаковая способность! Если понадобится уговаривать ее очень быстро, если Война начнется раньше, чем мы ожидаем, то у кого больше шансов достучаться до нее? Кроме того, ее мать тоже может быть моей наследницей – ведь мы не знаем, через кого из родителей идет моя кровная линия. И если это так, то она нам тоже нужна.

Анита задумалась:

– В общем-то, ты прав. Но почему ты вдруг захотел ехать? Столько времени она тебя не интересовала и неожиданно такой порыв.

– Потому что ситуация изменилась, потому что теперь она в большей опасности, чем раньше, и… – я замешкался, но все же решил добавить: – Она моя родня.

Это слово в вампирском лексиконе встречалось нечасто. Я надеялся, оно послужит достаточным аргументом. И послужило, потому что последовала напутственная монотонная речевка:

– Алекс, ее пока нельзя обращать. Тысяча Сокола – полная, это будет нарушением Закона. Иначе ее признают несанкционированной и убьют охотники. Не пей ее кровь, потому что пока неизвестно, кто станет ее Мастером. Держись поближе, чтоб она тебе начала доверять. Узнай ценность для нас ее матери. А лучше всего – уговори их переехать в Мадрид. Или в Америку. Да в любую другую страну, где поменьше Волков и побольше нормальных вампиров! Пока не рассказывай ей о нас – напугаешь, но будь готов. Если начнется Война – действовать придется быстро…

– Мастер, – я больше не мог слушать настолько очевидных вещей, – ты такого низкого мнения о моих умственных способностях?

Анита, не обращая на мои слова внимания, продолжала:

– Алекс, если что-то пойдет не так, спасайся любой ценой. Убей ее и сваливай оттуда. Она не должна достаться врагам! Если появятся охотники… Если Волки…

– Моя милая создательница, – перебил я ее со смехом, – не волнуйся за меня так сильно!

– Ага, – даже по ее тону слышалось, как она обиженно поджимает губы, – вот когда у тебя будут свои Дети, тогда ты поймешь!

Я заржал в полный голос. Мамочки – они такие! Хоть человеческие, хоть вампирские, хоть… тьфу на них… охотничьи. Эту фразу уж точно произносит своим чадам каждая из них.

Мы с Игорем разработали стратегию моего внедрения в Настину жизнь. Мне нужно иметь возможность постоянно общаться с ней. Поступать снова в институт я уж точно не хотел. После Гардварда и Сорбонны в захолустном вузе я бы умер со скуки. В преподаватели подаваться тоже не было особого желания. Лучшей моей идеей было стать соседом по подъезду, но тут возникала сложность, связанная с устранением кого-то из настоящих ее соседей. Игорь сам мне подкинул идею стать ее репетитором по английскому. Ну что ж, меня это устраивало. Вот пусть он нас и знакомит. Настя ему доверяет, с его подачи ей будет легче впустить меня в свою жизнь.

Настя

Когда Игорь Петрович вышел из кабинета, я вскочила со своего кресла и подбежала к столу, где стоял метроном. Пальцем остановила стрелку и погрузилась в долгожданную упоительную тишину. Потом быстро заняла свое место, притворившись, что ничего не случилось.