Текст книги "Бешеное развлечение"

– Я что-то не очень понимаю, о чём вы говорите, Нина, – поежилась референт. Девушка догадывалась, что, сдабривая речь тюремным жаргоном, блондинка их пугала, показывала: на зоне ей действительно придётся легче, чем двум «душистым девочкам». Намекала, что печального опыта у неё гораздо больше и связываться с ней – себе дороже, боком выйдет!

– Не притворяйся тупоумной, – пренебрежительно осклабилась Нинель. – Ты детка вёрткая и умная. Но эта шкура – этуаль ткнула пальцем в подколодную – тебе сто очков форы даст.

– Ивашова! – оскорблённо прошипела Алка. – Да что ты себе позво…

– Заткнись, – негромко оборвала Нинель. – Я тебе, сука, слово не давала.

– Да что ты себе позволяешь?! – всё-таки закончила возглас брюнетка, но подальше от «подружки» отодвинулась. – Твои инсинуации превосходят все мыслимые пределы!

Алла попыталась встать, но Нинель схватила её за запястье и притянула к столу.

– Сидеть! – рявкнула. – Я ещё не закончила!

– Психичка, – плаксиво протянула Алла, но сесть ей, тем не менее, пришлось, Нинель руки не отпускала. – Как была, так и осталась – психичкой! Зачем ты этот цирк устроила?!

– Это ты, моя дорогуша, здесь цирк устроила, – расцепляя пальцы, мрачно констатировала «пенсионерка». – Дрессировщица хренова… Сядь и послушай: я предлагаю всем нам договориться, так сказать, на берегу. – Нина выдержала краткий интервал, заполненный сопением разного рода – разозлённым Алки и слегка испуганным – секретарши. Продолжила: – Нас трое, и договор такой: если хоть одна из нас сорвётся ночью из деревни и уйдёт в бега, две другие пускают её «паровозом».

– «Паровозом», «паровозом», – пробормотала Дубова. – Что за блатной жаргон? Наблатыкалась по борделям…

Нинель снова перебила, добавив в голос скрежещущей жести:

– Цыц, я сказала! – перевела взгляд на струхнувшую секретаршу и проговорила с приторной издёвкой: – Ну как, Мариночка? Тебе такое предложение подходит?

Девушка зябко повела плечами, съежилась.

– Ну как бы… да.

– Тебя, Алка, я не спрашиваю, – Ивашова теперь победно поглядела на подколодную. – Тебя и просить ни о чём не надо. Сама расстаёшься, так как – умная.

Словно бы закрепляя договор, Нинель разлила по двум рюмкам и в стакан настойку. Её невольные союзницы под приказывающим взглядом хозяйки выпили, не чокаясь.

– Теперь о деле, – продолжила солировать Нинель. – Две недели назад мы все были на собрании, где Павлович на вопросы отвечал. Помните? – «Союзницы» кивнули. Недавно на стройку приезжали соучредители Субботина и Павлович устроил для них показательные выступления: собрал народ в отремонтированном клубе, продемонстрировал перед приезжими единство финансиста и народа. – Палыч там рассказывал о том, как будет выглядеть его задумка с клубом, о себе поговорил… Так вот. Если нам всем придётся давать показания о сегодняшнем вечере, то говорить надо – одинаково. Чтоб не запутаться, чтоб не поймали на вранье. И вот я предлагаю… – Нинель поглядела на секретаршу: – На допросах будем говорить, что ты, Маринка, весь вечер рассказывала нам о своём шефе и о том, какой он хороший. Мы тебя, типа, ещё и о делах на стройке спрашивали. Порядок вопросов и ответов такой же, как на том собрании. О нём менты навряд ли кого-то расспрашивать будут… – Ивашова прищурилась: – Вы хорошо собрание помните? Помните, в каком порядке вопросы задавались и что Палыч на них отвечал?

– Да, – подтвердила референт.

– Примерно, – поморщилась куртизанка.

– Ну вот и ладненько. – Нинель задумчиво надула щёки и побарабанила пальцами по столу. Подумала о том, достаточно ли она девчушек настращала? Решила, что достаточно. – Теперь, душистые мои, мы быстренько накидаем всё остальное, по порядку, с самого начала.

Довольно пожилой клиент мадемуазель Ивашовой – адвокат Тошик – любил поговорить между «сеансами» в постели. Мадемуазель умела задавать вопросы и хорошенько слушать.

Сегодня те длительные «перекуры» крайне пригодились! Как, впрочем, было уже не раз. В своей среде Нинель считалась девушкой подкованной в вопросах адвокатской практики.

А компания на этот раз подобралась толковая, сметливая. Нинель не приходилось разъяснять все тонкости. Умненькая секретарша лишь однажды попыталась уточнить вопрос с изъятыми из дома Субботина картой памяти домофона и жёстким диском и подошла к щекотливой теме исподволь, деликатно:

– Хорошо бы проглядеть съёмку с камеры у ворот… Увидеть, кто к Константину Павловичу приходил.

Но наткнулась на мрачный взгляд брюнетки и развивать вопрос не стала. Дотумкала, что признаваться в краже компьютерной начинки здесь никто не собирается. Достаточно того, что референт уже самолично умыкнула из сейфа подчистую документы, флешки, деньги, пистолет с обоймой.

И на пакет с ворованными вещами Марина тоже почему-то не претендовала. Оставила его на кухне Ивашовых и даже спросила, что с ним будет дальше.

Секретаршу проводили уже за полночь. Хозяйка придержала Шарика и не позволила ему как следует погавкать.

Алла стояла на крыльце, в дверном проёме.

– Ну что? – спросила поднявшуюся к ней Нинель. – Съёмку сегодня просмотрим или на завтра оставим?

– У меня адаптера нет, – ворчливо призналась коллега.

– Я об этом подумала. Картридер есть у моего соседа, завтра утром я у него попрошу, скажу, что хочу скачать снимки из фотоаппарата в ноутбук…

– Тогда договорились – завтра утром у тебя. Посмотрим, что там камера наснимала, а потом к Мишке Звонарю пойдём. Поспрашиваем.

Содержанка округлила глаза крыжовникового цвета.

– Нинель, ты что? Плохих книжек начиталась, да? Ты в самом деле решила, что я тут буду изображать из себя детектива мисс Марпл?! Сходи умойся, детка! – Алка расхохоталась.

Так рассмеяться умела лишь она. Внезапно, искренне. В зависимости от обстоятельств – обидно или заразительно.

Нинель исподлобья глядела на «подружку», собралась уже легонько её шлёпнуть по разгорячённому смехом лицу, но Аллочка примирительно взмахнула рукой:

– Прости, прости… Я только что представила, как две немолодые б…ди таскаются по деревне и изображают из себя горе-сыщиц. Смешно и театрально, не находишь?

– Нет.

Аллочка утерла слёзы, выбитые искренним хохотом, и мудро ещё раз повинилась:

– Извини, подружка.

– Твои подружки в канаве лошадь доедают.

– Фи. Нинель, мы в одной лодке, нам нельзя собачиться.

– Про лодку мы потом поговорим. А пока давай-ка, Алка, по чесноку. Сегодня вечером ты собиралась сорваться из села? Если бы я не пообещала тебя космами к батарее привязать, ты бы уже далеко была, да?

– Нет, – став совершенно серьёзной, Алла покрутила головой.

– Тогда в чём твой интерес? На кой болт ты всё это замутила?!

– Мой интерес, Нинель, в спокойной жизни, и не более, – правдиво и твёрдо глядя на «подругу», произнесла содержанка. – Я не хочу попадать в историю с убийством и всё для этого сделаю.

– А тебе не кажется, что ты немного перестаралась?

– Нет. Но не исключаю.

– Не исключает она, – фыркнула Нинель и отвернулась. Поглядела на огромную луну, повисшую над частоколом далёкого леса. Мысль: «Я этого могу лишиться на долгие годы!» заставила сказать: – Надеюсь, Алка, ты мои слова приняла всерьёз. Начнёшь мутить… Сядешь.

– Ой, ой, как страшно. Ты, кажется, забыла, что это я тебя застукала на месте преступления?

Нинель вплотную приблизилась к подколодной и прошептала:

– Не дай Бог, Алка, если завтра запись с камеры наблюдения окажется стёртой!

– Опомнись! – ответно прошипела «лучшая подружка». – Я только что сама тебе предложила прямо сейчас съёмку просмотреть! А впрочем… – Дубова немного отодвинулась, – носители и пакет Марины ты можешь оставить у себя.

– Ну уж нет! Не я всё это утащила, не мне и хранить!

– Что ж. Было бы предложено…

* * *

Просмотр видеозаписи много времени не занял. Критически короткой оказалась запись с камеры, срабатывающей на движение. Утром, в 10:06, из ворот выехал джип Субботина. Потом до 19:42 – никакого отчёта. Мимо дома под зелёной черепицей не прошлась даже коза. Влюбившийся в Кумушкино богатей намеренно выстроил дом на окраине, дабы иметь возможность любоваться незагороженным видом на большую реку. С высоты косогора, где стоял дом, вид на речной простор и в самом деле открывался – восхитительный: тёмно-синяя гладь воды, обрывистый противоположный берег как срез на жёлтой буханке пшеничного хлеба…

В 19:42 в ворота въехал джип хозяина. В 20:35 перед воротами показалась Алла. Нажала на звонок домофона, но тот почему-то не сработал. Дубова вошла через незапертые ворота во двор.

И все.

– Надо было вообще не заходить, – пробормотала содержанка.

– Ну так чего попёрлась? – резонно поинтересовалась Нина.

Аллочка поморщилась: стереотип сработал. Один из её прежних приятелей обычно вот так и оставлял открытой дверь. Любил, проказник, сюрпризы и ролевые игрища. Дубова решила, что скромник Палыч затеял нечто схожее и отключённый домофон, незапертые ворота – прелюдия и приглашение…

Увы.

Коллеги сидели за большим столом в горнице троюродной бабушки Аллы. Невесело таращились на монитор ноутбука, где запечатлелся вид вечерней деревенской улицы.

– Итак, что же у нас получается? – скроив задумчивую мину, пробормотала Дубова. – Кто-то непонятно как проник в дом Палыча… Практически сразу же после приезда Субботина – огрел его чем-то по голове, перетащил труп на кровать…

– Палыча могли убить уже в спальне, – подредактировала Ивашова. – Там сейф стоит, он мог застать грабителей при попытке взлома.

– Согласна, – мрачно кивнула куртизанка.

– А насчёт «проникли непонятно как», скажу: перебраться через забор со стороны реки – как не фиг делать. Собаки-то у него нет, камера только над воротами… Не охранялся Палыч. За то и пострадал.

– Опять-таки согласна. Не понимаю только вот чего… – Алла надула щёки, шлёпнула губами, выпуская воздух, словно из проколотого воздушного шарика. – Смотри, что получается. С телефона Палыча нам обеим поступило приглашение примерно через двадцать минут после его приезда. То есть… Либо его убийство было запланировано, либо убийца – человек с отменными реакциями и при любом раскладе – образчик недюжинных мыслительных способностей.

– Отчего это? – прищурилась блондинка.

– А вот смотри. – Брюнетка положила локти на стол: – Если убийство Палыча произошло незапланированно и стремительно, то человек должен был буквально за пять-десять минут придумать – как ему избавиться от подозрений и нас с тобой подставить. Разработать план, набрать две эсэмэски, немножечко прибраться… Потом ещё уйти через забор к реке. На всё про всё не более восемнадцати минут. Если, конечно, Маринка сказала правду и Палыч сам не мог отправить нам приглашение на суаре. Тогда у убийцы остаётся лишь одна задача: незаметно смыться до нашего прихода. Но это всё в одном случае: если она сказала правду. В этом разрезе Маринкины слова, как понимаешь, краеугольный камень, отправная точка рассуждений.

Нинель перекинула одну руку через спинку стула, расслабленно, на блатной манер покачиваясь, произнесла:

– А чо?.. Может, Алка, прогуляемся до стройки… Прорабов поспрашиваем, поинтересуемся, как шеф к нам расположен был… Выведем секретутку на чистую воду.

– Тебе смешно? – разглядывая исподлобья юродствующую товарку, проговорила Дубова. – Мне вот – не слишком. Человек, способный в цейтноте разработать комбинацию с двумя подставными подозреваемыми, – опасный соперник, Нина. Могут быть ещё сюрпризы. Тебе так вообще веселиться нечего: через твой двор к Палычу можно напрямую пройти.

– Опять намекаешь, что это я его грохнула? – помрачнела Ивашова.

– Боже упаси! Я лишь показываю, что в связи с открывшимися обстоятельствами твоё положение ухудшилось! – с привычной грамотностью излагала Алка. – Константин приехал за восемнадцать минут до того, как нам начали приходить от него сообщения, а на съёмке камеры слежения – НИКОГО.

– Плевать. К нему могли через забор залезть.

– А Шарик ваш ненормальный?! – подвывая, напомнила Дубова. – Мне кажется, Субботин потому и собаку не заводил, что ваша псина оголтелая сразу два двора облаивала! – Алла замолчала и задумчиво потеребила двумя пальцами подбородок. – Вот скажи: ваш Шарик лаял в то время? Реагировал на появление незнакомцев за забором-рабицей?

– Нет. Точнее, я не помню, не слышала.

– Вот. А ты, Нинка, веселишься.

– Да не веселюсь я! Устала просто от всей этой бодяги! Мы тут с тобой можем до седых волос разговоры разговаривать, а до убийцы так и не доберёмся!

– До седых волос нас с тобой посадят, Нина, – попыталась напророчить Дубова и тут же трижды сплюнула через плечо. Вздохнула: – Была надежда на съёмку камеры, и та надежда – пуф! – испарилась.

Нинель потянулась, распрямила ноющую от вчерашних огородных подвигов спину.

– Надоело всё. Ничего мы с тобой не разгадаем, не поймём… Как говорил мой пылкий адвокат – исходных данных маловато. Баба Маша скоро приедет? – внезапно спросила Нинель, меняя тему и оглядывая с детства знакомую комнату-гостиную.

Всё тот же полированный сервант со статуэтками и пыльными фужерами, довольно поредевшими числом. Диван, правда, под новым покрывалом, и фотографий на стенах прибавилось. Алка в основном на них – довольная, зараза, улыбается и выгодные позы принимает. То на фоне моря, в кактусах и пальмах, то с бокалом красного вина в открытом платье. Сверкает тощими плечами.

– Через неделю, – невнимательно и хмуро отчиталась содержанка. Она всё ещё барахталась мыслями во вчерашнем происшествии.

– Ты её специально в санаторий сплавила? – усмехнулась Ивашова. – Чтоб старая не приставала и не раздражала?

– Нет, бабушка сама решила отдохнуть, я только оплатила путёвку.

– Так я и поверила, – хмыкнула Нинель. – В самую-то страду?.. Баба Маша в санаторий укатила?

– А ты на её огород посмотри, – всё так же хмуро предложила Алла. – Какая там страда? Одни лопухи и крапива. А за парой грядок и я в состоянии приглядеть.

Взгляд содержанки переместился на пакет с документами и деньгами, лежащий на столе. Нинель это заметила и, прищурившись, усмехнулась:

– Слюни капают на денежки, да, подружка?

– Была нужда, – без всяческих эмоций откликнулась коллега. – От них головной боли больше, чем пользы. Марине звонить будем? Сообщим, что ничего на съёмке нет.

– Не будем.

Утром секретарша уже отзванивалась Нине, сказала, что Субботина все ищут, но пока без паники. Начальник стройки уже приказал Марине найти шефа хоть под землей, но лишнюю волну не гнал. Уезжая на машине или катере, Павлович перед работниками не отчитывался, а телефон порой забывал дома.

Нинель попросила референта лишний раз с ней не связываться. Позвонила один раз, поблагодарила за вчерашний вечер и – достаточно. Подругами секретарша и местная красотка никогда не были и незачем внезапно становиться.

– Маринка позвонит после обеда, – продолжила Нинель. – Когда розыски Субботина начнутся по-серьёзному. Типа, поинтересуется у мамы, созванивался ли с ней Палыч и приглашал ли на уборку дома? Но мама на покосе, у неё сегодня выходной. А ключи от дома без разрешения Палыча она никому не даст.

– Эх! Нам бы ещё дня два-три продержаться! – неожиданно простонала Алла.

– С ума сошла?! – опешила Нинель. – Он же там – стухнет!

– Ну да, ну да, – пробормотала подколодная. Встала из-за стола, захлопнула ноутбук, вытаскивая из декодера карту памяти, бросила искоса взгляд на окно…

И тут же издала непонятный, гортанно-сиплый звук, лишь отдалённо напоминающий испуганный выдох!

Нинель увидела, как беспомощно обвисли руки подколодной, протянутые к ноутбуку. Алка буквально шлёпнулась на стул и взглядом пойманной гадюкой мыши вперилась в затянутое лёгким тюлем окно. Бледнела так стремительно, что Нинель «на автомате» испугалась: сердечный приступ, что ль, у подколодной произошёл?! Мысли «а может, так оно и лучше?» пока не возникало. Нинель поглядела по направлению взгляда товарки…

На улице, опираясь руками о штакетник палисадника, стоял мужчина. Высокий молодой блондин с широкими плечами, обтянутыми пижонской белой футболкой с большущим вырезом. На нём были солнцезащитные непроницаемые очки, но смотрел мужчина явно на окна дома. Мерно двигал челюстями, перемалывая ком жевачки.

Дубова скорее всего понимала, что разглядеть кого-то с освещённой солнцем улицы в потёмках дома – невозможно! Но всё-таки скорчилась за столом, пригнулась, прячась под столешницу.

– Алл, ты чего под стол полезла-то? – удивилась Нинель. – Знакомый, что ли? Мужик этот…

Ивашова немного привстала, собираясь подойти к окну и как следует разглядеть незнакомца, но содержанка схватила её за руку и резко дернула к себе.

– Тихо, Нина, тихо! – зашептала горячо. – Не двигайся, пожалуйста, не подходи к окну!!

– Да что случилось-то?! – поддаваясь панике, в той же манере просипела «пенсионерка», уже сидя под столом с «подругой».

– За мной пришли, Нинель, за мной пришли… – испуганно забормотала дорогая столичная куртизанка и завыла: – Я пропала, Нинка, я пропаааала…

– Да кто пришёл-то?!

– Гость из прошлого.

Последние слова Алла выговорила таким зловеще чётким голосом, что у Нинель сомнений не осталось: гость из прошлого пришёл за шкурой подколодной.

«И поделом! – мелькнула мысль. – Но как бы под раздачу не попасть…»

Нинель начала гусиным шагом пятиться от вероломной товарки, но Алла, всё ещё удерживая её руку, дёрнула коллегу на себя.

– Стой! Тебя тоже не выпустят!

– Да меня-то почему?! – попыталась вырваться Ивашова. – Я твоему гостю ничего не сделала!

Дубова не обратила внимание на ответное вероломство подруги детства, а бегая глазами по лицу напротив, истерически зашептала:

– Ты не помнишь, я входную дверь на задвижку заперла, когда тебя впустила?

– Нет. Кажется, нет.

– Ааааа, – заскулила подколодная, предавшая, по-видимому, многих! – Всё, Нинка! Всё, мне кранты!

Зубодробительный испуг коллеги не дал Нинель качественно позлорадствовать. Паника вещь заразительная, да и опытная столичная «девушка», знала, что бывает со случайными свидетелями чужих «крантов». Если к Дубовой нагрянул человек серьёзный, то можно не по-детски залететь!

А удирать, пожалуй, уже поздно. Нинель приподняла макушку над столом, высунула оттуда же глаза…

Напротив дома бабы Маши стояли уже двое мужчин. Судя по телодвижениям и жестам, обсуждали вопрос: к тому ли дому подошли, здесь ли обретается искомая персона Алка Дубова? Блондин поворотом головы указал на окна, как будто поинтересовался у собеседника: «А ты уверен?» Второй мужик, в зелёной футболке-поло, утвердительно кивнул и обернулся, махнув рукой на один из соседних домов. В его руке Нинель разглядела зажатую фотографию.

«Н-да, – вздохнула этуаль, – всерьёз за Дубову взялись. Уже и с фотографией по соседям пробежались… Определились, кто есть где…»

– Ал, может, через окно спальни вылезем? – тихонько предложила Нина. – Пока они на улице топчутся…

Подколодная, не думая ни секунды, стремительно поползла на карачках к двери в свою спальню!

Нинель не ожидала подобной резвости от томной содержанки. Изумлённо посмотрев на откляченную костистую задницу, Ивашова приняла похожую позицию, но увидела, что Алка возвращается.

Доскакав до стола, Алла забросила на него руку и стащила вниз пакет. Лежавший вместе с деньгами пистолет ощутимо ударил её по затылку, но изнеженная куртизанка не обратила на удар ни малейшего внимания.

– Вперёд, Нинок! – скомандовала и погребла обратно к спальне. – Быстро, быстро, эти долго ждать под окнами не будут!

Могу поверить, подумала коллега, ребята выглядят сурово. «Мне б только ноги унести отсюда! А там… подружка подколодная, выпутывайся, как умеешь! Я за тебя и пальцем не пошевелю!»

Мечтая только вырваться, Нинель на корточках маршировала к спальне. Алка ногтями колупала проржавевший нижний шпингалет двойной оконной рамы, а звук стоял такой, словно кто-то проворачивал в мясорубке горсть гвоздей. Нижняя задвижка наконец-то поддалась, Дубова вскочила на ноги и дёрнула за верхний шпингалет…

За спиной коллег раздался звук: в сенях громко бухнула туго напружиненная входная дверь.

Алла взвыла! Что было силы потянула вниз застрявшую, в сто слоев замазанную краской оконную задвижку…

Но та стояла намертво.

Содержанка, уподобившись проржавевшей железке, тоже на секунду замерла. Бросила взгляд на табурет, которым можно было бы разбить стекло. Но поняла, что – бесполезно! Опоздала! Звук бьющихся стёкол привлечёт внимание, и люди, что уже вошли в дом, тут же появятся в спальне и не позволят вылезти в окно!

На глазах существенно перетрушенной Нинель Алла резко поменяла намерения. Засунула руку в пакет и достала оттуда пистолет. Покопошившись ещё немного, достала оттуда же обойму и резким умелым движением загнала её в рукоять. Направила ствол на межкомнатную дверь.

– Ал… ты чооо?! – негромко охнула Ивашова.

– Утихни, – сосредоточенно глядя перед собой, сказала побледневшая как смерть, но, тем не менее, подобравшаяся, словно кобра, Дубова. – Они нас здесь обеих завалят.

«Ух, мать твою! – перепугалась Нина. – Кого ж ты, Алка, так серьёзно защемила?!»

…На лице брюнетки отражалась сумасшедше скорострельная работа мысли. Алла спасала свою шкуру и просто так сдаваться не собиралась. Испуг и шок схлынули, как их и не бывало. Дубову загнали в угол, и она мгновенно, после секундных раздумий, изменила мизансцену: спрятав пистолет за спину, под пояс лёгких льняных штанишек-капри, всё-таки метнулась к табурету и, взмахнув им как гранатой, – вдребезги разнесла оба оконных стекла!

«Ух, что творит!» – подумала Нинель.

Она бы на месте подколодной хотя бы высунулась на улицу и заорала: «ПОМОГИТЕ!!! УБИВАЮТ!!!»

Но Алла была на своём. Как и всегда.

Оставшись столбом посредине спальни, где кровать придвинута к стене, лицом к лицу встретила гостей из прошлого.

А гости, как и ожидалось, услышав звук разбитого стекла, поторопились. И мизансцена продолжала развиваться: первым на пороге спальни возник блондин, вслед за ним, уткнувшись в спину затормозившего приятеля, появился третий персонаж – невысокий крепыш в чёрной футболке, которого Нинель на улице не приметила.

Блондин же, увидев пистолет в руках куртизанки, на мгновение опешил, замер между дверных косяков…

Ивашова тем временем потихоньку отползала к выбитому окну. Если бугаи озаботятся коллегой, есть надежда нырнуть в промоину и деру…

А бугаи и в самом деле были заняты лишь вооружённой женщиной. На отползающую этуаль даже глазом не повели.

– Ствол, сука, опусти, – с угрозой просипел блондин. Набрав воздуха в могучие лёгкие, рыкнул более внушительно: – Ствол брось, кому сказал!!

Амбал сделал два шага вперёд. В руку его приятеля как будто из ниоткуда выпорхнул нож с изогнутым блестящим лезвием…

И почему мужчины так самонадеянны? Почему всерьёз не принимают женщин с пистолетами? Причём, отметим, здесь прослеживается определённая прогрессия: чем физически сильнее мужик, тем менее он опасается. А к Алле Дубовой нагрянули два типичнейших братка – жертвы качалок, бодибилдеры перезрелые… У таких вообще инстинкт самосохранения практически отсутствует… Тестостерон бурлит.

Бугай сделал третий шаг. И Алла выстрелила ему в грудь!

Мужчина от удара пули пошатнулся. Спиной наткнулся на стоящего позади приятеля… И, удивленно поглядев на кровавую дырку в белой футболке, начал медленно заваливаться на пол.

Как только блондин открыл ранее загороженного собой братка, Дубова мотнула стволом, вероятно, собираясь выстрелить уже и во второго визитёра…

Но верзила в чёрном то ли был умнее, то ли Алка слишком хорошо продемонстрировала, что не склонна к сантиментам. Как бы там ни было, но браток поспешно юркнул за дверной косяк. Постоял секундочку в гостиной… и бросился вон из дома! Даже в умелой руке нож мало что противопоставит пистолету! Тем более что ствол направила отчаявшаяся женщина.

Напружиненная входная дверь за убегавшим ещё не бухнула, а Дубова уже, схватив пакет с деньгами и документами, ныряла в разбитое окно!

Ивашова, дожидаясь своей очереди, успела бросить сквозной взгляд в окно гостиной: напротив дома уже стоял чёрный вседорожник, из-за руля которого выпрыгивал ещё один немаленький парнишка – лысый, как коленка школьницы!

«Как минимум осталось трое!» – сумасшедше провела подсчёт врагов Нинель и, не хуже Алки, ловко вывалилась на улицу.

Спина коллеги в жёлтой маечке уже скрывалась за основательным бурьяном огорода бабы Маши. Подколодная выбрала нелогичный, тупиковый путь. Бежала не к соседям, а напрямую через огород, закачивающийся совершенно непролазными дебрями из старых смородиновых кустов и колючего крыжовника, что окружали баньку!

Нинель оглянулась!

Из-за дома выбегал мужик в зелёной футболке-поло. Стремительно привстав на колено, он выставил вперёд руку с зажатым пистолетом, снабжённым глушителем!.. Целился он в Дубову, поскольку Нинель уже немного ушла в сторону и спряталась за яблонями, не собираясь вместе с подколодной завязать в бурьяне.

Нина дико завизжала:

– Алка!!!

Сама тут же сиганула за сарай. В одно мгновение перемахнула через штакетник на соседнее подворье…

Выстрела, что прозвучал в доме бабы Маши, никто в деревне не расслышал. Или не придал значения. Со стороны стройки неслись противные визгливые звуки: пилили что-то там строители.

Стрелял ли пистолет с глушителем, Нинель так и не узнала. Перелезая через заборы, она огородами добралась до своего участка и очень удивилась, увидев скорчившуюся у крыльца живую-невредимую «подругу». Видимо, Алка умудрилась-таки увернуться от пуль, всё же пробралась через бурьян до тропинки, проходящей по тылам деревни, и, не имея препятствий в виде чужих заборов, быстрее Нинки добралась до её дома. Съёжилась под крыльцом, стараясь не попасть на зубы Шарику.

Нинель поставила ногу на нижнюю ступень крыльца, но подколодная её остановила:

– Не заходи! Пойдём со мной!

Поглядывая на кобеля и прижимаясь спиной к стене дома, Алка двинулась в глубь подворья Ивашовых.

Нинель помедлила. На данный момент её обуревала одна-единственная мечта – никогда больше не встречаться с Дубовой, на её глазах завалившей мужика, толком ничего ей не сделавшего! (Того, что блондинчик собирался натворить и обзывал подколодную «сукой», можно не принимать в расчёт. Нинка сама её так называла и много чего хотела б сделать. Причём уже давно.) Но понимала, что поговорить придётся. Дубова вписала её в стрёмную историю, и надо выяснить, чего ещё можно ожидать от лихих гостей и есть ли хоть малейшая возможность спрыгнуть из набравшего ход процесса?!

Вслед за подколодной Нинель быстро зашла за дом. Алка тоже рассусоливать не стала. Раскрасневшаяся и потная, она вцепилась в коллегу взглядом:

– У тебя телефон с собой?!!

Нинель засунула руку в карман лёгкой длинной кофты, убедилась, что за прыжками и сиганиями трубу не потеряла и не выронила. Кивнула.

– Звони своей маме! Пусть тётя Зина идёт к Субботину!! – умоляюще воскликнула брюнетка.

– А на фига? – опешила Нинель.

– Пусть крик поднимает! Нам нужно, чтобы в деревне начался переполох! За суетой мы – ускользнём!

– МЫ? – прежде всего переспросила Ивашова.

– Мы! Мы! – подтвердила Алла. – Ты что думаешь – тебя вот так отпустят?! По головке погладят и оставят жить спокойно?!

– Да я-то здесь при чём?! Это ж ты мужика завалила, у меня и свидетель есть!.. В чёрной футболке…

– Нин, ты чо – деревенской дурочкой прикидываешься, да? – откровенно поразилась Дубова. – Нинок, ты – СВИДЕТЕЛЬ! Таких в живых не оставляют!

– Да почему?! – провыла Ивашова. – Чего я им сделала?! Я ж, наоборот, подтвердить могу, что они тебе даже ещё не угрожали, а ты уже на них ствол наставила и выстрелила!

Алла на мгновение, на пару ударов сердца, закрыла глаза. Вздохнула. И вновь поглядев в расширившиеся от страха зрачки Нинель, заговорила:

– Прости, Нинок, но ты УЖЕ попала в серьёзное дерьмо. Влипла, прямо говоря. Прости, но я так не хотела. Я лишь хотела отсидеться в Кумушкине, но за мной – пришли. Ты оказалась рядом. Теперь нам ПРИДЁТСЯ уходить отсюда вместе. Иначе… Иначе, Нина, тебя начнут СПРАШИВАТЬ. Больно спросят, но ты ничего не сможешь ответить, поэтому… – подколодная печально повела плечами, – мне надо объяснять, что бывает с теми, кто не желает разговаривать?

– Да я в полицию пойду! Я ничего не сделала!

Алла тягуче поглядела на Нинель. Покривила губы.

– Вольному воля. Но ты сначала доживи до полицейских. О том, что за «белокурая Жизель» была в моём доме, они узнают довольно скоро. И им начхать, Нинель, что ты ничего им не сделала. Эти ребятки подчищают за собой наверняка. – Куртизанка хрипло закашлялась, горло её высохло, зудело. Помотав головой, Дубова продолжила: – Я дело говорю, Нинель. Звони своей маме, говори, что утром Маринка просила её проверить, всё ли в порядке у Константина Павловича. Потом звони секретарше и тоже попроси её сходить в тот дом.

– Зачем?

– Марина должна взять в доме ключи от катера Субботина. По дороге нам из Кумушкине не выехать, даже если я машину из гаража выведу, мой седан застрянет на броде. Или его вообще догонят. Братки наверняка не на малолитражке сюда приехали, а на хорошем внедорожнике.

Нинель припомнила чёрный джип под окнами дома бабы Маши, кивнула и, твёрдо поглядев на Алку, произнесла:

– Мать в дом Субботина я отправлять не буду. Её там паралич разобьёт, когда она на мертвяка наткнётся.

– Отправь туда Маринку вместе с нею! – шипяще выкрикнула Дубова. – Пусть секретарша Палыча найдёт, а тётю Зину даже в комнату не пустит! Какая на фиг разница, кто его найдёт, нам главное, чтобы шумиха поднялась! – Видя, что товарка всё ещё сомневается, Аллочка понизила голос и продолжила: – Нин, если ты сделаешь, как я прошу, позвонишь маме и Марине, то я – клянусь! – как только выберусь отсюда, запишу на телефон видеообращение, в котором дам показания в твою пользу. Я скажу, что вчера в дом Субботина мы вошли вместе и вместе обнаружили труп. Расскажу о том, что произошло в моём доме и ты ни в чём не виновата. Эту запись я отправлю тебе по и-мейлу. Так что, если хочешь, то можешь здесь оставаться, прятаться где-то до приезда полицейских, но… – Алла печально улыбнулась: – Ты же мне не поверишь? Не поверишь, что я запишу и отправлю тебе показания, так?

Нинель не ответила. А набрала на телефоне вызов матушки.

– Мам, – сказала через несколько секунд в мобильник, – тебе ещё утром секретарша Палыча звонила. Марина спрашивала, не видела ли ты Субботина? Просила зайти в его дом, проверить, всё ли там в порядке? Ты подожди Марину, она скоро придёт, ладно? Сходите к Палычу, проверите, как и что…

Закончив разговор с мамой, Нина позвонила секретарше и попросила её срочно к ней прийти:

– Срочно, Марина, со всех ног!

Прервав и этот разговор, Ивашова строго поглядела на коллегу.