Текст книги "Бешеное развлечение"

– Если Маринка проведёт тебя на катер Палыча, к ней могут привязаться с вопросом: кто ей позволил? На строительстве причала работяг хватает, Маринка может и не согласиться чужой катер уводить.

– Не согласится? – всё с той же печальной усмешкой переспросила Дубова. – Не согласится вывезти отсюда одну из подозреваемых в убийстве её шефа?.. Да она, Нинель, перекрестится, когда я её об этом попрошу! После моего отъезда на меня можно валить уже всё, что угодно! Да и потом… – зеленоглазая брюнетка прерывисто вздохнула: – Когда в деревне переполох поднимется, сюда все гастеры с причала посбегаются. Во главе с начальством… На причале никого не будет.

– Но как тогда Марина оправдает своё отсутствие? Она самый близкий к покойному человек и вдруг исчезает в самый ответственный момент…

– Нинель! – воскликнула Дубова. – Ты что, ещё ничего не поняла?! После моего отъезда Маринка может говорить всё что угодно! Что я её, к примеру, под стволом на катер повела! – Алла истерически всхлипнула. В комнате с разбитым окном, в доме, куда ворвались два свирепых бугая, она держалась куда как браво!

Но всё же, видимо, и её нервная система была не беспредельно устойчива. Алку начинала бить крупная, отчётливая дрожь.

– Нинель. Подумай ещё раз. Я предлагаю вместе уходить.

Нинель взвешивала «за» и «против». Резон в словах подружки подколодной – был.

Прежде всего нужно получить оправдательную запись, о которой Алка может «позабыть», едва от зада отляжет. Ведь, что немаловажно, за ней скоро и полиция начнёт охотиться. Как только в доме бабы Маши обнаружат труп блондина, Дубову объявят в розыск. (Уже по двум убийствам. Маринка, можно не сомневаться, об этом позаботится.) А Алка, как только попадётся, начнёт топить и дальних, и ближних. Об этом шёлковая шкура не говорит, не угрожает. Но это подразумевается.

Блондина, правда, могут увезти с собой его приятели…

Но если – нет? Если им тоже выгодно подставить Дубову под «мокрую» статью?..

Поди пойми. Здесь кутерьма какая-то уж больно лихая закрутилась.

За углом дома, от ворот, раздался пёсий лай. Нинель поняла, что к ним Марина подошла. Отправилась встречать, а вслед услышала от Аллы:

– Нина! Ты что решила?!

– Потом договорим, – крикнула «пенсионерка» и пошла открывать калитку подоспевшей секретарше.

Рассказывать о том, что двадцать минут назад она застрелила в своём доме человека, Дубова не стала. Не захотела девушку нервировать. Сказала только:

– У меня, Марина, неприятности. Ко мне плохие гости нагрянули, и нужно срочно уходить.

Далее в нескольких предложениях обрисовала суть идеи с катером. Итог подбила уже Ивашова. Немного приврала:

– Марин. Алла под запись возьмёт на себя убийство Палыча. Если ты её вывезешь отсюда, она запишет видеообращение и отправит его нам по и-мейлу.

Ложь, по сути говоря, была небольшой. После побега Алки на неё и вправду можно будет вешать всех собак.

Но умненькая секретарша увидела и подоплеку.

– И ты ей веришь? – округлив глаза, уставилась на Нину. – Ты же сама сказала, что верить ей НЕЛЬЗЯ!

– Я с ней поеду, – неожиданно, пожалуй, даже для себя сказала этуаль.

Но каждая неожиданность как-то вызревает. Ждёт своего момента. И Алка, судя по всему, – дождалась. Решение к Нинель пришло исподволь, но бесповоротно: верить Дубовой нельзя, с ней нужно – ЕХАТЬ.

Вот только почему дрянь подколодная об этом так просила?.. Настаивала?!

Но об этом Нинель спросила вероломную подружку, когда мама Зина и Марина уже на двор Субботина пошли.

– Зачем я тебе, Алка? Ответь честно, от этого зависит, сойду я с катера вместе с тобой или вернусь в село вместе с Маринкой. Того, кто убегает, уже и без записи можно качественно слить… Ты ж понимаешь.

– Понимаю. Но с записью оно ж надёжней, Нина. Кто знает, как мозги у следователя повернутся? Или же я, не дай Бог, попадусь и правду расскажу, как ты из спальни Палыча выходила… Это же будет правдой, моя дорогая?..

Нинель прищурилась. Даже в критический момент тварь шёлковая не могла обойтись без колкостей и без подначек! Всегда стремилась показать – чей верх будет в случае чего!

– Проехали, – шепнула Нинка. – Зачем я тебе?

– Нууу… это долгий разговор. Но если коротко, – Алка сочинила грустные глаза, – у таких как я, Нина, друзей не бывает. Мне не к кому пойти-приткнуться. Одна я – попадусь и пропаду.

Нинель кивнула:

– Это для меня не новость. И я готова длинный разговор послушать. Пока Маринка будет переполох поднимать, пока народ от реки сюда сбежится… у нас минимум полчаса есть. Меня интересует, почему ты столько вчера намутила, зачем в дом Палыча вернулась?

– Интересует? – хмыкнула содержанка. – Смотри, не пожалей о любопытстве, Нина. Меньше знаешь, легче спишь.

Нинель всерьёз задумалась. По собственному опыту знала, чем порой оборачиваются лишние вопросы. Но Алка неожиданно произнесла:

– Я видела, как Жора Козырной моего любовника Альберта застрелил. И у меня есть доказательства. Видеозапись.

Этуаль разинула рот. Пожалуй, в немом протестующем крике. Когда чуток пришла в себя, то зашипела:

– Ты что наделала, тварь подколодная?! Я ж тебя… теперь…

Есть тайны, к которым предпочтительно не приближаться на пушечный – РАКЕТНЫЙ!!! – выстрел! Нинель мгновенно поняла, что Дубова – ОПЯТЬ!!! – её подставила.

Теперь и Нина выступала обладательницей страшного секрета. Если братки, что приехали за Алкой, поспрашивают на деревне и доберутся до «лучшей подруги» внучки бабы Маши… то причитать «я ничего не знаю», уже, пожалуй, бесполезно. Поскольку спросят хорошо, и отвечать придётся.

А кто такой на Москве Жора (Жорик, Жорж или ещё Жека) Козырной, имеющая (пока) уши проститутка отлично знала.

– Ал… ты что, специально… мне сказала?! В одну лодку с собой, сука, посадила?! Чтоб, типа, я наверняка с тобой гребла?!

– Прости, Нинель, – безмятежно улыбнулась шёлковая тварь, – ты так долго молчала, что я решила – ты хочешь знать обо ВСЁМ.

– Я, сука, только думала пока!!! – провыла Нинка. – ДУМАЛА!!!

– Увы, ты слишком долго этим занималась, и я не поняла. Мне дальше обо всём – рассказывать?

* * *

Тот вечер Алла помнила детально. В память врезались даже запахи и звуки отдалённой улицы. Запомнилась небрежно сдвинутая складка на белоснежной, во всю стену, прозрачной занавеске в спальне. Тюль надувался парусом от ветра, сквозившего с раскрытого балкона второго этажа; за ветром тянулись ароматы жасмина и прожаренной под солнцем листвы отцветших кустов сирени, что густо разрослась под окнами…

Альберт в тот вечер был странно, нервно весёлым. Много позже куртизанка подумала: «А не обуревали ли его предчувствия?» Нервическая весёлость привычна «вздёрнутому» наркоману, но поведение любовника не укладывалось даже в эти рамки. «Припудрив» нос, Альберт тискал содержанку до боли и считал, что ей от этого так же сумасшедше радостно!

– Альберт, пусти, – вырвалась любовница. – Ты оставишь на мне синяки!

– А я за каждый заплачу, – пытаясь дотянуться губами до красного пятна на оголённом женском бедре, причмокнул чиновник.

Алла покривилась. Узнал бы кто в его епархии, каким проказником бывает начальственный Альберт Валерьевич Караев, не поверил бы ни в жизнь! Что Валерьевич такой большой шалун… Его отчаянных экспериментов не выдержала благоверная и, кажется, со вздохом облегчения приняла некоторое охлаждение супруга, после того как тот завёл любовницу.

– Ты разоришься, – уворачиваясь от цепких пальцев, усмехнулась содержанка.

– Уже никогда, Аллочка! – откидываясь навзничь на постель и мечтательно глядя в зеркальный потолок, поднял вверх указательный палец Караев. – Уже никогда. – Альберт снова перевернулся на живот и с неожиданной серьёзностью поглядел на любовницу: – Я заработал на безбедную жизнь нам обоим.

– Обоим? – Алла встала с кровати и, отвернувшись, села на пуфик перед туалетным столиком. Проводя щеткой по блестящим чёрным волосам, подняла одну бровь: – Я правильно тебя поняла? Ты всё же решился оставить свою мадам?

Альберт вновь повернулся на спину.

– Я оставляю – ВСЁ! – Демонстрируя широту намерений, Караев раскинул руки в стороны. Посмотрелся в собственное крестообразное отражение на потолочном зеркале… – Всё. Ал, ты со мной поедешь?

– Куда? – Куртизанка тоже смотрелась в зеркало, но небольшое, туалетное, соответственно рангу.

– Да хоть куда! – Неутомимый нынче любовник подскочил на кровати, встал на ней в собачью позу и мотнул головой: – Перед нами, Алка, весь мир! Вселенная! Она – у наших ног!

Банально. Но доходчиво.

В принципе Дубова знала, что крупный чиновник финансового ведомства Альберт Валерьевич – человек небедный. На личные пенсионные фонды для внуков и небольшие альпийские коттеджики для всей родни у него, безусловно, хватит. Но сегодня Валерьевича что-то слишком заносило, замахнулся нарк-чинуша на Вселенную…

«Что-то у Альбертика срослось, – порадовалась за любовника Дубова. – Давно так резво не козлил… Но с коксом надо осторожней быть».

Ведь если так пойдёт-продолжится, уже сама Вселенная с Альбертом разберётся быстро и безжалостно: через пару-тройку лет такими дозами «пудра» ему мозги выест…

Алла вздохнула. Она категорически не понимала, почему никто не замечает отклонений в поведении чиновника.

Глаза его, конечно, скрываются под затемнёнными очками-хамелеонами, но срывы, но заскоки, смена настроений?! Нос постоянно фыркает!

Хотя… срываться и заскакивать Альберт мог лишь при Алле. А в министерстве подтирать сопливый нос и жаловаться на хронический ринит.

Но дураков в элитных министерствах всё-таки не держат, нахмурилась куртизанка. И либо Альбертика кто-то прикрывает и потому он ещё держится в обойме, либо… вскоре он оттуда вылетит! Терпение его товарищей не беспредельно. Алла была с Альбертом уже почти четыре года, деградация последнего происходила на её глазах. Причём происходила крайне быстро. Катился по наклонной плоскости Альберт и крейсерскую скорость набирал… Дубова уже переживала, что, слетев с колёс, любовник и её с собой утащит.

Но тот был очень щедрым. А годы содержанки – на излёте. В последнее время Альберт всё чаще намекал, что у него есть секретная «норка» на тёплом побережье и неплохо бы в ту «норку» закатиться вместе.

Так что есть резон немного подождать. И посмотреть, куда кривая выведет.

…Аллочка поймала в зеркале горящий плотоядный взгляд любовника. Отправила ему улыбку.

– Аллусик, – капризно вытянул мокрые губы Валерьевич, – ты обо мне забыла. Может быть, устроим последнее выступление на этой сцене? Сочиним на пару феерический финал?

– То есть? – подняла вверх брови Дубова. – Что значит – последнее, финальное?

– А то. – Чиновник валиком перекатился по постели, дотянулся до барсетки, стоявшей на прикроватной тумбочке, и достал из неё два авиабилета. Многозначительно помахал цветными книжицами: – Билеты в счастливую жизнь, Алка! – объяснил. – Завтра вечером мы отсюда отчаливаем!

Дубова закусила губу.

– Ты меня не предупреждал.

Караев хмыкнул:

– А я сам себя не предупреждал. Обрыдло все, обрыдло, Алка. Поехал сегодня в агентство, купил два билета…

«Сколько же ты «дунул» перед этим?!» – мысленно поинтересовалась Дубова. Но эта мысль мелькнула на подкорке, беспокойство же о том, что в Москве останутся квартира, машина, куча барахла… задевало за живое, за существенное, материальное и кровно заработанное в поте спины!

– Уехать завтра? – переспросила Алла. – Я не могу. У меня здесь…

– У тебя все ТАМ! – перебивая, воскликнул чиновник. – Поверь мне, у тебя уже всё – там! Будет. Есть. Надолго хватит. – Альберт Валерьевич отшвырнул билеты на тумбочку: – А теперь не надо огорчать меня, детка. Я хочу запомнить этот вечер…

Караев вскочил с постели, подошёл к мебельной стенке, стоявшей напротив кровати, и распахнул одну из дверок. Содержанка знала, что последует за этим: любовник вставит в видеокамеру флешку, которую всегда уносил отсюда с собой (из осторожности), и настроит аппарат на запись. Альберт Валерьевич, вуайерист по сути, являлся большим любителем домашнего порновидео. Себя не забывал снимать.

– Иди оденься, госпожа моя, – занимаясь камерой, придушено просипел любовник.

Алла усмехнулась, поняла намёк. Караев мазохистом не был, но крайне возбуждался при виде утянутой в лаковую кожу женщины при сапогах-ботфортах.

Аллочка плавно поднялась с пуфика и медленно направилась в гардеробную комнату, где хранились всяческие причиндалы для постельных игр.

Не торопилась. И, честно говоря, слегка надеялась, что уже получивший своё любовник заснёт, пока она в тесные штанишки пролезает. Такое уже не раз бывало.

Дверь в гардеробную куртизанка плотно не закрыла. Валерьевич вуайерист примерный. Любил подглядывать.

Отточенным жестом Алла сбила с плеча одну лямку прозрачной сорочки, затем другую… Шёлк плавно соскользнул под ноги…

Из спальни вздох раздался!

«Как разбирает бедолагу», – усмехнулась содержанка. И выключила в гардеробной свет. Слегка поиздеваться, промариновать тоже было в правилах игры. Таинственность, как ни крути, сюрприз.

– Коварная… – раздался шёпот из отлично освещённой спальни.

Алла и в темноте могла разыскать в комнате-шкафу где что лежит. Стащила с вешалки костюмчик «госпожи», присев на табуретку, подтянула к себе сапоги с раструбами-голенищами…

Услышала из спальни странные звуки. Вначале по паркету перед входом в комнату громко прошлёпали подошвы явно уличной обуви. Затем раздался возглас любовника:

– Жорж?! Ты здесь… откуда?!

Аллочка сползла с табурета и приникла к щёлке в двери: перед огромной, как лужайка, кроватью стоял сухощавый господин в приличном костюме. Лица его Дубова не видела – визитёр стоял спиной. Засунув руки в карманы отлично пошитых брюк, слегка покачиваясь с пятки на носок, гость разглядывал испуганно барахтающегося в простынях чиновника, одетого в один лишь атласный халатик в чёрно-жёлтую полоску.

– Деньги – где? – не отвечая на вопрос, внушительно проговорил вошедший.

– Всё здесь, всё здесь, – забормотал Караев. Потом немного опомнился: – Точнее, в сейфе, – Альберт Валерьевич назвал не только банк, но и его точный адрес. – Пароль всё тот же – «Немезида»!

– А почему, падла, ты не позвонил, что обналичил?

– Ну я… не успел. Закрутился! – Голос чиновника сорвался в фальцет. – Я закрутился, Жорж!

Жорж издал носо-горловой звук, обычно предшествующий смачному плевку. Но передумал и не харкнул. Зачем-то подошел к двери в совмещённый санузел, заглянул в освещённое помещение и, видимо, заметив на стеклянной столешнице подзеркальной тумбы дорожки кокаина, хмыкнул:

– Красиво живёшь, бродяга. – Развернулся к чиновнику и, чуть набычив голову, прошипел: – Алик. Тебя ж предупреждали?.. Предупреждали, чтоб без косяков?!

– А что? – залепетал чиновник. – А что я сделал?! Я только…

Алла уже видела лицо пришедшего. Горбоносое, с ввалившимися, близко расположенными карими глазами. Глаза терзали бедолагу Алика.

Чиновник сполз с кровати, трясущимися руками взял барсетку, перевернул её и высыпал всё содержимое на простынь.

– Вот, Жора, вот! – Караев протянул Жоржу небольшой ключ на короткой цепочке. – Вот, ключ от банковской ячейки! Все деньги – там!

– А почему не у людей, которые их тебе доверили, а, Алик?! – просипел жуткий визитёр. – Ты что, не понимаешь, что меня подставил?! Я поручился за тебя, сказал, что косяков не будет… Я за тебя вписался, я – отвечаю!

– Жора, Жора, – залепетал чиновник. – Ну только один день… Задержка на один день! Что я такого сделал?! Ты ж меня давно знаешь, я всегда…

– Ты уже – НИКОГДА, – произнёс мужчина. Достал из-за спины засунутый под брючный ремень пистолет с глушителем…

Караев завизжал, как заяц:

– Козырной, не надо!!! Не стреляй!!!

– Ариведерчи, Алик, – спокойно произнёс Жорж и отправил пулю чётко в переносицу чиновника.

Съежившаяся в комнате-шкафу куртизанка поняла, что попала в многократно обкатанную сериалами ситуацию. Где-то даже тривиальную. Но – жизненную.

В тех сериалах события развивались по-разному: женщина-свидетельница убегает либо погибает тут же…

Дубовой хотелось бы пройти по первому сценарию и выжить. Нашарив в темноте халатик, Алла, дрожа, набросила его на тело. Встала на карачки и приникла к щёлке.

Если шанс и будет дан, то он будет мизерным, зыбким. Успеть бы им воспользоваться!

Жорж вернул пистолет за спину. И, не глядя больше на бездыханного чиновника, раздёрнул тюль и вышел на балкон. Алла увидела, как мужчина, отпечатавшийся силуэтом на белоснежной занавеске, достаёт из кармана телефон.

«Вперёд!» – решилась куртизанка! Выползла из гардеробной и, скрываясь за высокой кроватью, метнулась к двери!

Но вовремя услышала, как Жора даёт команду:

– Заходите. Поднимайтесь на второй этаж, подчистите здесь всё.

«У дома кто-то есть!» – мгновенно поняла содержанка. Выход через дверь ей перекрыт!

Возвращаться в лишённую окна гардеробную Алла посчитала нелогичным. Пригибаясь, женщина метнулась в смежный со спальней кабинет! Заскочила, заметалась между столом и пустыми книжными шкафами!..

Этот дом Альберт купил в качестве вложения капитала в недвижимость. Использовал его лишь для свиданий с Аллой, которая жила в многоквартирном доме с консьержкой, домофоном и соседями, мелькать перед которыми высокий чин не собирался.

Алла осторожно раздвинула щёлочку на жалюзи – окно углового кабинета выходило на крыльцо. Глянула вниз: перед домом стоял мужчина в тёмной куртке.

«Не вылезти, не спрыгнуть!» – мысленно взвыла куртизанка. Услышала, как по ковровому покрытию спальни прошуршали подошвы ботинок – от балкона к двери. Шаги остановились в центре комнаты. Раздался голос:

– Я всё решил. – Жорж продолжал разговаривать по телефону, но, судя по интонациям, уже не с тем, кому мог отдавать приказы. Отчитывался перед собеседником. – Я не поторопился! – донёсся до Аллы рыкающий баритон. Женщина подглядывала и подслушивала в крохотную щёлочку, ещё надеялась удрать при случае. – Я крысу наказал!

В дверь спальни просунулась совершенно лысая голова кого-то из подручных Козырного. Мужик поинтересовался взглядом: «Нам приступать к «уборке»?»

Но разгорячённый телефонным разговором шеф злобно махнул рукой – подожди, не видишь, что я разговариваю?! – И лысая макушка убралась обратно.

Козырной вернулся на балкон и говорил уже оттуда, опираясь о перила рукой, нависая над балюстрадой.

Перед Дубовой была пустая, если не считать покойника, комната. Подручные Козырного застряли в коридоре перед спальней, их предводитель отвернулся и, судя по всему, был очень увлечён беседой…

Сейчас или НИКОГДА, поняла содержанка. Прижимаясь спиной к мебельной стенке, Алла плавно заскользила к густой складке из непроницаемых гардин, собранных в углу… Если повезёт и Козырной, прежде чем впустить подручных в спальню, задержится в коридоре, отдавая приказания… появляется надежда! Пробраться под шторами на опустевший балкон и спрыгнуть вниз! Крыльцо останется за углом дома, полутораметровый забор – в десяти шагах через газон и клумбу! Забор, что крайне важно, выходит на противоположную от ворот улицу. Козырной и его люди, разумеется, приехали на машинах, что оставили перед воротами. Автомобилей, как средств преследования, можно не бояться. Близлежащие переулки-улицы куртизанка знала.

…Глядя на мужской силуэт, просвечивающийся сквозь тюль, Алла кралась к углу с гардинами. Спина зацепилась за приоткрытую дверцу, откуда за постелью наблюдала видеокамера…

«Мать твою! – опомнилась куртизанка. – Съёмка же идёт!»

Вытаскивая из камеры флеш-карту, Алла думала лишь о том, что, если ей получится удрать, на записи останутся события: персона Алки Дубовой – прошу любить и жаловать! – выбирается из гардеробной сразу же после убийства!

После чего удирать уже практически бессмысленно. Разыщут по-любому!

Алла зажала флешку в кулаке. Взгляд её упал на кровать, где лежали рассыпанные вещицы из барсетки любовника…

Ключ! Ключ от банковской ячейки!

В один прыжок Дубова подскочила к постели, сграбастала «приданое» и ловко юркнула за шторы. Успела спрятаться за секунду до того, как жуткий Козырной вернулся в спальню.

Пока убийца шагал к двери, Алла проскользнула под тюлем к выходу на балкон и, не раздумывая и секунды, перекинула босые ноги через ограждение.

Прежде чем спрыгнуть вниз, Алла поглядела на спальню…

В дверном проёме комнаты стоял Козырной. Дубова поняла, что её контур, точно так же, как и фигуру Жоржа, чётко высветило предзакатное солнце. Козырной увидел женский силуэт за шторами, дёрнулся вперёд!

Алла прыгнула.

Приземлилась удачно. На рыхлую землю газона, спружинила ногами… И сразу побежала!

– Копчёный, держи её! – раздался сверху крик.

Сумасшедшей белкой Дубова вскарабкалась на забор, переваливаясь через него, заметила появившихся на балконе мужчин. Козырной стоял с прямой спиной, окружающие бугаи согнулись, нависая над перилами, вопили и указывали на куртизанку пальцами! Из-за дома выворачивал мужчина в тёмной ветровке!

Алла соскользнула с забора и в развевающемся на голом теле шёлковом халатике понеслась по улице! Сзади взвизгнули тормоза, перепуганная женщина петляла по проезжей части и едва не угодила под колеса «Рено»!

Содержанка бросилась к раскрывшейся водительской дверце:

– Помогите, помогите!! – запричитала. – Увезите меня отсюда! Скорее!!

Шофер, только что собиравшийся обматерить расхристанную ненормальную девицу, поступил по-джентльменски. И разумно. Поскольку, едва раскрыл дверцу, сразу же услышал многоголосные мужские вопли. Предположил, что девушке – досталось, но маленько повезло. Сказал:

– Садись!

Поехали.

* * *

Подергивая золотую цепочку, свисающую с шеи, Алла вытащила из-под жёлтой майки совсем не украшение-кулон. На цепочке болтался симпатичный ключ от банковской ячейки.

– Вот, – сказала Дубова, предъявляя коллеге главную добычу той страшной ночи. – Если хочешь, половина твоя.

Тёртая, как тот калач, не робкого десятка Ивашова отпрянула.

– Я чо – ненормальная?! Была нужда у Козырного деньги тырить!

Содержанка пожала плечами и вернула ключ под майку.

– Подумай, Нинка. Никакого риска, гарантирую. Надо заказать инкассацию. Отправить профессиональных инкассаторов в банк, те вынесут оттуда всё, что приказал заказчик, имеющий право доступа к ячейке. Ключ и пароль право доступа подтверждают.

Нинель прищурилась:

– А не боишься, что инкассаторы тебя сольют? Если Жора Козырной свои права на бабки предъявил, то связываться с ним никто не будет.

Алла снова дернула плечиком.

– Если выбрать серьёзную инкассаторскую контору, то риска, Нинка, практически никакого.

– Так что ж ты здесь сидишь?! – резонно поинтересовалась Ивашова. – Чего в навозе задницу паришь?!

– Я в розыске, Нинель, – прямо глядя в глаза «подруги», чётко выговорила содержанка. – По телевизору сказали об убийстве Алика. Значит – труп его не спрятали, оставили в том доме. А там полно моих отпечатков пальцев. И теперь вопрос времени: кто первым меня поймает – Козырной и его люди или полицейские.

Ивашова выпучилась на товарку.

– Ты чо, Дубова, вообще – ку-ку?! Ты почему Козырного ментам не слила?! Тебе ж даже в прокуратуре появляться не надо – отправила видеосъёмку и – всё! Жорж на нарах загорает!

– Я, Нина, не «ку-ку», – печально усмехнулась куртизанка. – От Жоры на нарах, подруга, мне толку – ноль. Альбертик не его бабло «отстирывал», а чьё-то чужое, за которое Козырной поручился. Так что видеосъёмка, Нина – пока она не объявлена, – предмет давления и торга, бронежилет. И защитить он может лишь от Козырного, понимаешь? Его подельникам по барабану Жоркина судьба, им главное – бабло вернуть.

– Бронежилет, говоришь? – фыркнула Нинель. – Видела я уже, как он работает.

– Ну так в меня же не стреляли, – напомнила интриганка. – Хотели брать живой.

– Да как ты вообще додумалась прятаться здесь?! В деревне, где всё детство провела?!

Нинель непонимающе разглядывала коллегу-куртизанку. Подколодная прижалась спиной к стене, сползла вниз до завалинки и, уставившись перед собой остекленевшими и отрешёнными глазами, произнесла сквозь зубы:

– А что ты вообще о моей жизни знаешь, Нина? – Поглядела на преданную подружку снизу вверх, покривила губы. – Я в какой-то там элитной гимназии училась, да? Бальными танцами занималась, сольфеджио зубрила… – Дубова презрительно и гневно выгнула ноздри. – Да я ту школу – ненавидела! Меня туда приняли только по территориальной принадлежности! Мачеха туда ходить заставила!.. Она не понимала, – понизив голос до свистящего шёпота, куртизанка широко распахнула зелёные глаза, – не понимала, дура недалёкая, что, приезжая после каникул вот из этой самой Тмутаракани, – Алка треснула кулачком по дереву завалинки, – я каждый раз врала! Врала одноклассникам, с курортов приехавшим. – Содержанка сделала голос по-детски писклявым: – «Ах, ах, у меня бабушка под Сочи живёт, зачем мне на какие-то курорты ездить?.. Я целый день, можно сказать, на личном пляже проводила…» – Алла опустила голову, ковырнула мыском балетки землю… – А мы тут с тобой, Ивашова, солнечные ванны принимали. Слепней друг на друге били да в Катькином омуте о коряги последние купальные трусы рвали…

Нинель немного помолчала, усмехнулась:

– Ну да, ну да… У кого суп жидкий, у кого жемчуг мелкий… Я прям сейчас заплачу.

Дубова, разумеется, на сочувствие и не рассчитывала. Перекинула через плечо чёрную косу, вздохнула:

– Ладно, Нинка, проехали. Я не о том. Я рассказать хотела, что о бабе Маше помнили лишь отец и мачеха. Но ты ж не знаешь: как только я от них выписалась, они питерскую хату продали и на ПМЖ в Канаду свалили. Умер мой папа на чужбине, Нинка. А мачеха… – Алла поглядела вдаль, прищурилась: – Знать не знаю, где она. Уверена была в одном – если Ленку найдут и спросят, где я могу залечь, о бабе Маше она и не вспомнит. Подумает – померла давно бабка.

– Но тётя Лена – вспомнила о бабушке, – подвела черту коллега.

– Так получается, – вздохнула содержанка. – Но могут быть и варианты.

Нинель смотрела на блестящую чёрную макушку подколодной, гоняла мысли… Верила – не верила! Ведь слишком хорошо свою «подружку» знала.

– Дубова. А на фига ты мне втираешь про инкассаторов? Наличку из банка можно даже не выносить, а прямо там на счет положить. Отправить ключ и доверенность на вскрытие ячейки хоть из-за границы и ждать бабло под пальмами, в шезлонге.

Алла подняла вверх голову, пристально посмотрела на коллегу. В её глазах стоял невысказанный комплимент: «А ты, Нинель, не такая дурочка, как кажешься… Хотя и не учитываешь проблем с финансовым мониторингом…»

Ивашова покривилась.

– Всегда ты мутишь, Алка. Не можешь, чтоб по-чесноку. Чего с Субботиным-то не поделила?

– Я его не убивала.

– Угу. Так я тебе и поверила.

Содержанка встала:

– Я его – НЕ УБИВАЛА. Я, Нинка, хочешь верь, хочешь не верь – вляпалась по дурости.

И это было – правдой.

От дома, где произошло убийство, до своего подъезда куртизанка доехала на той же машине. В мгновение ока собрала документы, кой-какие ценности и вещи, на своём малолитражном «Ситроене» выехала из Москвы.

До поворота на Кумушкино домчалась в рекордные полтора часа. Проехала по шатким мосткам новостроя через Петляйку, под крики первых петухов постучалась в домик бабы Маши.

Через несколько дней, устав от назойливой доброты бабульки, сплавила её в санаторий.

Ещё через неделю чуть от скуки не подохла!

Но подвернулся симпатичный и богатый мужичок в очках. Показалось, что – отреагировал.

И Дубова совершила главную ошибку заскучавшей на пленэре женщины: поверила в роман! Дала очкарику свой номер телефона, ввязалась в переписку.

А этого было категорически нельзя делать! О том, что каждый телефон-«предатель» имеет неповторимый инвентарный номер, Дубова узнала только несколько дней назад, посмотрев по телевизору детективный сериал!

Но было уже поздно. На следующий день после приезда в Кумушкино она уже связалась с человеком, способным сделать заграничный паспорт на подставное имя, и почтой, из соседнего посёлка, отправила Андрею свою практически неузнаваемую фотографию, для которой снялась в уродливых очках и без косметики.

Андрей предупредил, что паспорт сделает лишь через месяц, поскольку время отпусков и его контакт в ОВИРЕ сейчас отсутствует.

И Дубовой, по выражению Нинель, пришлось парить задницу в навозе. Скучать, грызть ногти и молиться, чтоб её здесь не нашли люди Козырного и полиция! Перед тем как выехать из Москвы, содержанка купила новый телефон на две неавторизованные симки. Через одну из них поддерживала связь с Андреем, номер второй… дала Субботину. Не удержалась!

Но шибко тогда не переживала. В конце концов, связать её с Субботиным никому в голову не придёт, а задерживаться здесь Аллочка не собиралась. Хотя… очкарик ей попался не простой, богатенький, приемлемый как вариант…

И кто же знал, что мирного интеллигентного очкарика прихлопнут?!

…Увидев на постели мертвеца, Дубова сразу же решила – бежать! Влипать во вторую кряду историю с убийством Алла не хотела! НЕ МОГЛА.

Но дура Ивашова пригрозила: «Привяжу за космы к батарее!»

И привязала б. Станется с убогой.

Позже Нинка поверила в историю с выдернутыми волосами, в нежелание выступать свидетельницей… Но Алла тогда думала лишь об одном: «Нельзя здесь высветиться даже краешком, нельзя дать повод для снятия отпечатков пальцев!»

Как только их снимут, так сразу же найдут в базе подобие, выйдут на недавнее убийство крупного столичного чиновника, и… понесётся карусель! Полицейские быстро установят, с какого телефонного номера подозреваемая Алла Дубова связывалась с убиенным. Начнут пробивать все её связи…

И толку нет, что с Андреем Алла связывалась через другую симку! Главное, что обе симки находились в ОДНОМ телефоне, что легче лёгкого установить!

А это – попадос. Кранты. Если на Андрюшу выйдут полицейские, то нового паспорта Алле уже не видать. Нет у неё больше связей в криминальном мире. Не по Инету же в самом деле умельцев разыскивать!

А жить со своим паспортом или без оного даже в Кумушкине не получится.

Алла взяла нервы в узду, уничтожила свои отпечатки пальцев в доме Субботина и решила – тянуть время. До срока, оговоренного Андреем, оставалось четыре дня.

«Сбегать из Кумушкине уже нельзя, – понимала содержанка. – Нинка сдаст. А сбегу, начнут меня разрабатывать как основную подозреваемую, и цепь протянется: Субботин, номер телефона, вторая симка, деловой Андрюша, паспорт – в минусе!»

Алла запудрила мозги двум дурочкам – Марине и Нинель, надеялась тянуть вола за причиндалы и запугивать… Подозрений в убийстве Субботина, что могут возникнуть позже, она СОВЕРШЕННО не боялась.

Плевать! У неё на хвосте ТАКИЕ люди сидят, что по-любому прятаться придётся! (А о пластической операции Аллочка давно подумывала, вот только не хватало денег на первоклассного хирурга за границей.)