Текст книги "Темная лошадка"

– Но случай-то и в самом деле неординарный был.

– Думаешь? – усмехнулся Андрей. – Впрочем, слушай. Психолог оказался сговорчивым мужиком. Я намекнул ему, что откровенностью он может освободить Наталью Александровну от подозрений в убийстве, – кстати, об убийстве Коваленко он уже знал, местная пресса пропечатала в сводках, – подкрепил откровения тройным тарифом и вот результат: никакого героизма не было. Стрельцова элементарно от страха забыла код сейфа и перепутала цифры. Бандиты, естественной, ей не поверили и учинили допрос с пристрастием. Наталья Александровна раз десять называла шифр, и каждый раз невпопад. В результате ей прострелили колено.

Андрюша получил свою маленькую мстю. Секунд десять я сидела с разинутым ртом и выпученными глазами. Потом вспомнила, что может муха залететь, и чуть-чуть пришла в себя.

– Не может быть… Кутепов об этом знает?!

– Нет, – усмехнулся Андрей. – Об этом знает только Наталья Александровна, врач и теперь вот мы с тобой. Думаешь, отчего у нее началась депрессия? От краха сценической карьеры? Как бы не так. У нее от ужаса разоблачения башню снесло – вдруг ее липовый героизм раскроется? Она лежала в больнице, лечила колено, по словам врача, нога сильно болела, и ее какое-то время держали на транквилизаторах, а когда очнулась – бац! Героиня на весь Дальний Восток, и опровержений быть не может. Именно поэтому врач и стал со мной откровенен: он доказал, что никакой жгучей ненависти Наталья Александровна к Якову Семеновичу не испытывала, в том, что произошло, она винила только свою память. И когда к ней в палату рвались все журналисты города, она пряталась в подушках и с ужасом ждала разоблачения. На том и свихнулась.

– Бывает же такое, – медленно проговорила я.

– Да. Она просто забыла шифр.

– Хочешь сказать, не забыла бы, вложила родственника по полной программе?

– Только так, – кивнул Андрей. – И вот еще одна пикантная деталь, поведанная мне врачом. Как ты думаешь, почему Коваленко оказался так вовремя запертым в подвале? – спросил и, дождавшись моего «ничего я не думаю», продолжил: – Он оказался там с офис-менеджером фирмы девушкой по имени Марина, по совместительству трудившейся невестой Дмитрия Георгиевича Стрельцова. То есть сына все той же Таши. Этот факт не внесли в милицейский протокол, поскольку Коваленко в то время был еще женат и попросил не разглашать пикантную деталь.

– Бедный Митя, – вздохнула я. – Он об этом знал?

– Разумеется. Шила в мешке не утаить. Кстати, жена Коваленко тоже об этом узнала. Именно после этого случая чаша переполнилась, супруга демонстративно и прилюдно расцарапала мужу морду и укатила в Австралию. К кенгуру, диким собакам динго и первой школьной любви по фамилии Шифер. Каков финал, а? Поле для романа в духе Шекспира.

Я машинально взяла сигарету из пачки Андрея, но так и не прикурила – смяла ее в пальцах и выбросила в пепельницу. Я пыталась привыкнуть к новому взгляду на «преданность до гробовой доски» и Митю, имевшему грандиозный повод для убийства господина Коваленко.

– Врач не сказал тебе, насколько сильно сын Таши возненавидел Якова Семеновича? – разглядывая стойку бара, спросила я.

– Судя по тому, что мамаша договаривалась с врачом о приеме Дмитрия Георгиевича, там тоже не все в порядке с головой. Но в кабинете врача он так и не появился.

– Может быть, сам справился?

– Может, и справился, – вздохнул Андрей. – Но как все это помнит врач, трагедия была страшная. У Дмитрия с этой Мариной был уже назначен день свадьбы.

Странно, почему никто из Кутеповых-Стрельцовых не рассказал о разрыве Мити с девушкой Мариной? – недоумевала я. Посчитали эту историю давнишней? Но ведь она напрямую касалась взаимоотношений одного из членов семьи с Коваленко! В вопросах настоящей любви нет срока давности. Тем более что Митя так до сих пор и не женился.

Митя, как и вся семья, знал о приезде Коваленко. У Таши есть ключи от всего дома. Сын легко мог воспользоваться ими и взять пистолет. Раньше я не присматривалась к младшему Стрельцову по единственной причине отсутствия мотива, теперь придется копнуть его основательно. Сыщики уверяют, что проверили его алиби. Но они так же и Ташу с Ренатой проверяли. Мало ли что в заборе фабрики нет ни единой дырочки, а на проходной тренированные церберы, директор мог приказать провезти себя в мебельном фургоне по накладной «шкаф купейный».

Нет, нет и нет. Не верю. В убийстве Коваленко проглядывает срочность. Его застрелили за десять-пятнадцать минут до прихода Михаила Петровича. А остывшая за одиннадцать лет месть – блюдо для терпеливых.

Получается, что у Мити не было повода торопиться. Яков Семенович не обещал уехать сразу после разговора с дядей, он задержался бы в городе на пару-тройку дней. И даже если бы Дмитрий хотел расправиться с Коваленко лично и увидеть врага умирающим, у него не было надобности воровать пистолет и рисковать, проходя по переполненной гостинице. Тем более что он знал – там вот-вот появится Михаил Петрович.

Нет, Коваленко убил человек, не желающий разговора двух старых партнеров. Так и только так. Все сходиться на одном моменте – срочность. Явная, упрямая и завязанная на риске.

Голос Андрея окунулся в мои мысли:

– О чем задумалась?

– Все о том же, – горько усмехнулась я. – Кстати, пока тебя не было, у нас тут тоже много чего произошло.

– Слушаю.

– С каких новостей начать – с плохих или хороших?

– Давай для разнообразия с хороших.

– Так вот – их нет. Вся ваша прежняя работа пошла насмарку. Точнее, большая ее часть.

– То есть? – поразился сыщик.

– Ни у кого из женщин семьи нет убедительного алиби. Таша и Рената в нужное время не видели друг друга, алиби Бьянки – Хорские – вообще какие-то аферисты. Они фикция, засланные казачки.

– Кем засланные? – опешил Андрей.

– Если б знать. – Я вздохнула и рассказала о тухлых кальмарах, связке ключей и компании начинающих наркоманов. Хмурый сыщик не перебивал, внимал рассказу, позабыв о сигаретах и коньяке. Бедный Андрюша мечтал расслабиться после проделанной за тысячи километров работы, а получил по носу: слабо ковыряли, ребята. – Вы хоть этих Хорских-то проверяли? – в итоге поинтересовалась я.

– Зачем? – угрюмо буркнул детектив. – Родословную свидетелей проверяют, конечно, но не так тщательно. Мы пробили их по базе данных, убедились, что они те, за кого себя выдают, – артисты и все такое.

– А откуда деньги у этих артистов, такой вопрос не возникал?

– Детка, – вспыхнул Андрей, – ты когда-нибудь на следствии работала? Тоже мне… сыщик-любитель, любимый ученик Пинкертона… На соседней даче рядом с Кутеповыми бабушка-божий одуванчик весь год живет. Любопытная, до слюней пузырями! Она весь день в кресле качалке у окна провела и задремала лишь на часочек. Откуда эти Хорские с Бьянкой могли угадать, что бабуся именно с половины шестого до семи задрыхнет?! Они ее видели, бабуля между геранями нос держала, говорит «эта молодежь то в баню, то из бани». Видела она их! И они ее видели. Старуха – полноценное алиби твоей Бьянки.

– Но она ж заснула!

– Да какая разница! Она – была! Спать ее никто не заставлял! И морда весь день из окна торчала!

– Чего ты разорался? – спокойно спросила я.

– А ты чего? «Заснула, заснула». Была бабка. И Хорские знали, что она есть.

– Но теперь-то ты понимаешь, что эти Хорские темные лошадки? – Я бубнила из непонятного упрямства и добилась только того, что Андрюша выругался вполголоса. Достал мобильник и набрал какой-то номер.

– Сережа, привет. Я слышал, вы Хорских по новой копаете? Результаты есть? Да, да, слушаю. – Андрей развернулся ко мне вполоборота и долго, хмуря белесые брови, слушал собеседника, лишь изредка уточняя адреса и фамилии. Два адреса он записал в блокнот и, сложив трубку мобильника, повернулся ко мне: – Опера по связям Хорских в Москве работают, – пояснил насупившись. – Когда дело на контроле у генерала, об отпусках и выходных можно забыть.

Добавлю, что с генералом Иваном Артемьевичем знакома лично – тип серьезный. Именно он, а не Туполев год назад меня на смерть посылал.

Тот еще Назаров дружок. Но мышей ловит. Если, конечно, оперсостав, ОМОН и снайперы тех мышей окружат.

– Что удалось узнать в Москве?

– Мало чего. Хорские полгода назад выпали из поля зрения всех родственников, друзей и коллег по работе. Никому не звонили, ни с кем не пересекались, все твердят в один голос, что балеруны уехали на заработки в провинцию. Но даже точного названия города никто не знает.

– А родители? Это же молодые ребята…

– С ними еще работают, – хмуро бросил Андрей. – Но, судя по всему, результат будет тот же: уехали, работают, но где – не знаем.

– Так не бывает, чтобы никто из близких ничего не знал.

– Бывает, – задумчиво проговорил Андрей, потрогал чисто выбритый подбородок и добавил: – Валерию воспитывала тетя, родная сестра матери. Сама мамаша сгинула, отца вовсе нет… Считаю, эта тетушка самый перспективный объект разработки.

– Почему?

– Сергей почувствовал – темнит. Но молчит, как рыба об лед.

– Андрей, – заскулила я, – давай съездим к ней, а? Прямо сейчас. До Москвы два часа, время половина четвертого, к ночи вернемся назад…

– У тебя совесть есть?! – взревел сыщик. – Я двое суток толком не спал!

– Андрюша, а я за руль сяду. А?

– Нет. Поедем завтра.

– Почему?

– Пусть поволнуется, капель попьет, сговорчивее станет. Мы не милиция, протоколов не пишем, ночь без сна проведет, помощи запросит.

Я всегда доверяю профессионалам. Сама же, как говорилось выше, только хвосты самолетам заношу.

– Значит завтра. Договорились? – Андрей кивнул, и я вернулась к просительному тону: – Андрюш, а ты не мог бы узнать завтра до поездки все, что узнали твои коллеги? Это нам поможет.

– Конечно, – вздохнул Андрей. – Кстати, в день, когда я улетал на Дальний, к нам в контору пришел человек от Туполева. Он оформил договор, и теперь я официально работаю, – сыщик выдержал театральную паузу, – на тебя.

– На кого?! – вырвалось невольно.

– На тебя, уважаемая Софья Николаевна Иванова. Не на Кутепова Михаила Петровича, с ним мой прежний шеф сотрудничает, а лично на тебя. Увы, но до позавчера я числился в помощниках.

– Ну дает Назар!! – снова вырвалось у меня.

– Н-да. Пожалуй что дает. Только кому и что?

– Это намек? – обиделась я.

– Отнюдь. Размышления вслух.

– Гадкие какие-то у тебя размышления, – буркнула я и отвернулась.

– Не обижайся. Я ведь знаю о Самоеде.

– Вот и помалкивал бы в тряпочку. Я с ним не сплю.

– А зря.

– Что?!

– Зря, говорю. Он богат, ты девушка с мозгами…

– Пошел к черту!

– Извини. Я пошутил. – И старательно увел меня от обиды. – Лучше скажи, что ты о Хорских думаешь? Почему они исчезли? Ведь до исчезновения их не подозревал.

С усилием, чувствуя, как пылают щеки, я вернулась на деловые рельсы.

– Думаю, Хорские тривиальные шантажисты. Если б дело касалось более серьезных вещей, они бы работали под чужой фамилией.

– Логично. Но ведь денег от Кутеповых они так и не потребовали?

– Вот это-то и странно! Мне только одна мысль приходит – у Бьянки свободных денег в достатке считай что нет. Обычная мелочь на шпильки-булавки. Вероятно, только нацелившись на семью Кутеповых, они не знали, что самый богатый человек в этой семье даже не муж жертвы, а его дочь. – Я отпила минеральной водички и продолжила. – Могу предположить, что Хорские решили оставить компромат на мачеху, как рычаг давления, – не пропадать же добру! – и потом собирались подступить к Ренате.

– Глупость, – буркнул Андрей. – Почему тогда не приступили? Почему исчезли?

– Пес его знает. Надо колоть тетушку Валерии.

– Колоть она будет, – фыркнул Андрей. – Где слов-то таких нахваталась, сыщица?

…Опыт работы с несговорчивыми свидетелями у меня был небольшой, но славный. Год назад мне удалось уговорить невестку Туполева Беллу рассказать, где скрывается ее нежный друг Василий Федорович, которого Назар подозревал в убийстве младшего брата Кирилла. Упиралась Белла минут пять, потом согласилась отвезти на дачу к Васе.

Рано утром отдохнувший и оттого веселый Андрей встретил меня на машине у сквера возле высотки.

– Вчера ребята из Москвы вернулись. Не все, правда, но с новостями. Хорские нигде не объявлялись, родным не звонили, пропали, как в воду канули. Ни один мобильник не отвечает. Что-то я начинаю за них переживать…

– Я за них уже два дня переживаю, – пристегиваясь ремнем безопасности, поделилась я. – Как только выяснилось, что запах из их квартиры идет. Говоря честно, я ожидала увидеть там пару разложившихся трупов.

– Какие у тебя мрачные фантазии! – весело изумился детектив Андрюша. – Детективы на сон грядущий почитываешь?

– Я от них сплю крепко. Что еще твои ребята сказали?

– Во-первых, извещаю о легких набросках к психологическому портрету супругов Хорских. Лидером является Валерия. Алексей ведомый. Он мальчик из приличной семьи, Валерия девушка с прошлым – дважды попадала в поле зрения милиции. Один раз в связи с дракой в баре, второй раз не успела скинуть марихуану с кармана. Оба раза дела не заводились.

– Удивил свинину перцем, – буркнула я.

– Ты еще не проснулась, подруга? – с разоружающим дружелюбием промурлыкал Андрей.

– Выспишься с такими мыслями.

– Пакет видишь? В нем термос с кофе, жена приготовила.

Помимо кофе жена приготовила Андрюше четыре бутерброда с вареной колбасой и жареную куриную ножку.

– Хлопотунья она у тебя, – вгрызаясь в мягкий бутерброд и запивая его весьма приличным кофе, благодарно чавкнула я.

– Еще какая. После ранения она, считай, меня на ноги подняла.

– Ты был ранен? – удивилась я.

– Да, – напряженно глядя на дорогу, скупо ответил Андрей. – Я комиссован год назад.

– Откуда?

– Кушай лучше курочку, Соня, – ласково ответил молодой, но уже раненый сыщик.

Вот тебе и «Андрюша», Софья Николаевна. Заслуженный парень, оказывается. И что я делаю рядом с такими ребятами, как Андрей и туполевский Антон?! Который, надо сказать, тоже далеко не простой парнишка…

А ничего не делаю, со вздохом подумала я. На подхвате между амбразурами бегаю и даже грудь не подставляю. Интересно, если б не указующий перст Туполева, как бы эти мужики относились к дилетанту с помадой на губах? С ехидством или того похуже? Подумала, погрустила и решила спросить Андрея в лоб, раз дорога длинная.

Но начала все ж с экивоков:

– Слушай, Андрей. Я вот еду и думаю, на фига я вам сдалась? – Андрюша фыркнул, и я добавила: – Точнее, Туполеву. От меня толку-то что от козла молока. Только с Нюсей развесив уши поболтала, а о Хорских вы б и так из-за протухших кальмаров узнали…

– Ты о смысле жизни задумалась или о своей ненужности? – ухмыльнулся сыщик.

– То есть?

– Ну, то есть это два различных возрастных сдвига. Для тревог о смысле жизни вроде бы поздновато, не подросток уже, а для кризиса середины жизни рано.

– Ты надо мной издеваешься? – обиделась я.

– Нет, я серьезен. Что тебя беспокоит?

– Ненужность! Вот сижу, слушаю, а всю работы вы делаете! Антон повез к Любавиной тетке и разговорил ее, теперь ты к другой тетке везешь.

– И правильно делаешь, что сама никуда не лезешь, – серьезно сказал Андрей. – А то начитаются детективов на сон грядущий и давай подвиги изобретать. По возможности все должны делать подготовленные люди, это их работа. А ты и так много сделала, успокойся.

– Правда?

– Да. Твой Туполев молодец, что отправил тебя туда. Внутрь, так сказать.

– Правда?

– На комплименты нарываешься? – усмехнулся Андрей. – Ты, честное слово, молодец, Софья.

Я загордилась и минут десять ехала молча. Похвалой проникалась.

Потом не выдержала и вредно заявила:

– А ты в курсе, как иногда в милиции к заявлениям потерпевших относятся? Подчас спасение утопающих становиться делом рук самих утопающих.

– К сожалению, в курсе, – кивнул Андрей и обругал клаксоном сумасшедший рефрижератор, прущий на обгон.

– То-то и оно. Без ополчения из таких, как я, порой никуда.

– Ох, сидел бы ты ополченец дома да мужу щи варила, – буркнул разозленный грузовиком Андрей.

А я так и взвилась на сиденье:

– Вот! Вот именно этого я и добивалась! Все похвалы это так, реверансы, а на самом деле со всех сторон оголтелый мужской шовинизм! Щи вам подавай да тапочки к постели!

– Иди к черту, Соня. Мы напарники, и ты меня вполне устраиваешь. Пока.

Я вернулась в исходное положение и гордым, незамутненным взглядом молодой орлицы уставилась на дорогу.

– Ох и странный вы народ, женщины, – вздохнул Андрей. – Хвалишь вас – плохо, ругаешь – тоже ничего хорошего.

– Пофилософствуй, пофилософствуй, – надулась я. – Дорога длинная, авось к Москве в женщинах разберешься, а я смысл жизни отыщу.

– Язва, – буркнул сыщик и включил магнитолу.

Однако Вивальди, однако «Времена Года», а не «глуби летят над нашей крышей» или Алла Борисовна с семьей. Релаксирующий наборчик.

Я окончательно зауважала заслуженного бойца и погрузилась в пейзажи.

Тетушка Валерии Хорской оказалась неожиданно молодой женщиной. Я предполагала увидеть даму более преклонного возраста, что-то вроде тети второкурсницы Любавы – пятьдесят к закату.

Нина Валентиновна сухо кивнула на все приветствия и, сказав «Я вас ждала, сама не знаю почему», провела гостей на кухню, где любая русская женщина чувствует поддержку родного очага.

Кухня была довольно просторной, но обставленной по старинке: белый с крапинками пластик тумб и навесных шкафов, вышитые рушники с вьетнамскими мотивами и клетчатые, совершенно застойные шторы – шахматная доска в агрессивно-красных квадратах.

Как и Валерия тетушка была жгучей брюнеткой. Довольно красивой. Если бы не нервные губы широкого и совершенно прямого рта. Губы постоянно двигались, то поджимались, то вздрагивали уголками.

– Спасибо, Нина Валентиновна… – начал Андрей.

– Просто Нина, если можно, – дрогнули губы.

– Спасибо, Нина, что согласились с нами встретиться.

Хозяйка оглядела нас быстрым скользящим взглядом и несколько резко спросила:

– Я могу взглянуть на ваши документы?

Протягивая корочку детективного агентства, Андрей продолжал убалтывать клиентку:

– Как я уже сказал вам вчера по телефону, наши интересы со следственными органами лежат немного в разных плоскостях. Нам не нужны обвиняемые, мы не ищем козла отпущения, нам нужна правда. А это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

Нина внимательно прочитала каждую букву на удостоверении Андрея и взглянула на меня, подняв в ожидании брови.

– Я дальняя родственница Бьянки, подруги вашей племянницы, – объяснила я. – Вы слышали от Валерии это имя?

– Нет. – Нина поджала губы и вздернула подбородок. – Что конкретно вам от меня нужно? Я все уже рассказала милиции и добавить мне нечего. Валерию я не видела больше пяти месяцев, – уголки упрямо дернулись вниз.

– Простите, Нина, нашу настойчивость… – заблеял Андрюша, и я тут же его перебила:

– Нина, вашей племяннице угрожает серьезная опасность. – Сказала и замолчала, вглядываясь в блестящие черные глаза хозяйки, едва заметно метнувшиеся при этих словах. Этот невольный испуг выдал тетю Валерии с головой: она сама предполагала нечто подобное.

– Мою племянницу в чем-то обвиняют?

– А вам разве ничего не сказали? – удивилась я, и Андрюша кашлянул в кулак. Видимо, я нарушала какие-то установки-наработки «опытных профессионалов».

– Нет. Не сказали даже, почему их ищут.

Ясен пень, подумала я. Ключи от чужой квартиры и порносъемку к делу не очень-то пришьешь. Видеозапись можно оправдать странными пристрастиями и своеобразным семейным фотоальбомом, – шантажа-то не было! – а ключи объявить «случайно найденными».

– Но их настойчиво ищут, – твердо произнесла я. – Вам не кажется это странным?

– Кажется, – сухо кивнула женщина. – Если бы мне хотя бы намекнули в качестве кого разыскивают мою племянницу и ее мужа: как подозреваемых, обвиняемых или свидетелей… – Нина опустила голову и с присвистом, судорожно вздохнула: – А то только «нам нужно задать Валерии ряд вопросов». Каких вопросов, вы мне скажите?! – вскинув голову, воскликнула Нина. – В чем их обвиняют?!

– Пока ни в чем, – тихо сказала я. – Но если мы их не найдем, на них повесят убийство. Я так думаю.

О чем думал Андрюша осталось неизвестным, но кашлял он уже трижды.

Я презрела все намеки заслуженного бойца. Плачущие на кухне женщины – моя стихия.

Впрочем, именно «хитрый профессионал», как выражался герр Мюллер, отговорил вчера дилетанта мчаться к Нине Валентиновне на ночь глядя. «Ей надо дозреть», – напророчил Андрюша. И Ниночка дозрела. Шмыгала носом и не знала, куда бежать с криком: «Караул! Спасите! Сажают!»

– Нина Валентиновна, – мягко сказала я. – Если мы не сможем встретиться с Валерией и Алексеем, они попадут в серьезный переплет. Поверьте, я – их единственная надежда.

– А кто вы? – Нина подняла на меня покрасневшие глаза. Она плакала всю ночь и теперь легко возвращалась к слезам. «Глаза на мокром месте» – не просто фигура речи, а мудрое наблюдение российского народа.

– Пожалуй, я единственная, кто не верит в виновность вашей племянницы, – я намеренно упирала на свою обособленность от Андрея. Вчера несколько твердолобых мужиков с красными корочками истоптали женщине всю душу, и не удивлюсь, если в каждом гражданине при штанах и галстуке Нина видит врага. Только женщина сумеет полностью понять мать, испуганную за своего ребенка. А Нина заменила Валерии маму с семилетнего возраста. – Пожалуйста, скажите, где мы можем найти Валерию. Или хотя бы пусть она мне позвонит, это важно. Очень.

– Боже мой, я не знаю где она!!! Я сутки просидела на телефоне, я обзвонила всех ее друзей, коллег, приятелей… любовников. Всех!

Я ей поверила. Поверила дрожащим рукам, затравленному, недоумевающему взгляду и полной растерянности. Нина действительно не знала, где искать Хорских. И если ее телефон поставили на прослушку (а при связях Туполева это, скорее всего, произошло легко и без проволочек), то теперь в этом уверены и следователь с милицией.

Нину оставят в покое.

– Очень жаль, – с искренней грустью сказала я, – очень жаль, что я не смогу помочь вашей племяннице.

Нина внезапно утерла слезы и села на табурет. До этого она была так напряжена, что не могла согнуть ноги в коленях, и стояла, опираясь задом на кухонную тумбу. Теперь она вдруг села, положила руки на стол и в упор посмотрела на меня.

Андрей прозорливо изображал глухонемую тихую мышь и в бабские разговоры не лез. Мужчины вообще тяжело воспринимают всяческого рода истерики и нервные всхлипы.

– Вы обещаете, что поможете Лерочке? – прямой вопрос и честный ответ:

– Я обещаю вам сделать все, что в моих силах. Я уверена – вашу племянницу использовали, а теперь подставляют.

– Под убийство? – напряженно всматриваясь в мое лицо, уточнила женщина.

– Могут и под убийство подвести, – немного уклончиво ответила я.

– Тогда это ложь. Она никого не убивала.

– Откуда такая уверенность? Вы что-то знаете, или это предположение из области психологии?

Нина покосилась на Андрея, и я чуть было не предложила ему смотаться на улицу. Проверить, не сняли ли колеса с его тачки. Но так как решила быть честной с тетей Валерии, то в ответ на намекающий взгляд, сказала как можно доверительно:

– Одной, без помощи Андрея, мне не справиться. Я ни черта не смыслю в розыскном деле, Андрей моя единственная опора. Пожалуйста, доверьтесь нам обоим.

Нина все никак не могла решиться.

– А вам обязательно нужно докладывать милиции о нашем разговоре?

– В принципе да. Дело идет о предумышленном убийстве…

– Боже! – выдохнула женщина в ужасе. – О предумышленном! Я так и знала, я так и знала, – запричитала она.

– Что? Что вы знали? – вцепилась я. – Говорите, Нина! Возможно, сейчас вы единственная, кто способен спасти Валерию и Алексея от обвинений! Что вам известно?

– Она ко мне приезжала, – выпалила Нина. Как в полынью ухнула. – В апреле. Где-то во второй половине. Привезла на хранение шубу, зимние сапоги, Алешину дубленку…

– Когда это было? Точное число!

– Не помню… что-то… ах, да. Тете Варе шестьдесят пять стукнуло, день рождения двадцать третьего апреля… Лерочка приезжала накануне, я тогда еще торт пекла, значит двадцать второго. Вот.

– Что она вам сказала?

Есть признания, передавать которые тяжело даже с чужих слов. Нина помотала длинными прядями черных волос:

– Я не могу. Я не знаю, имею ли я право…

– Нина Валентиновна! – воскликнула я. – Перед вами не следователи, мы не ведем протоколов, не делаем аудиозаписей, вы всегда сможете отказаться от своих слов!

– При двух свидетелях? – усмехнулась женщина и, отвернувшись от меня, спросила Андрея: – У вас есть сигарета? – Тот протянул ей пачку сигарет, Нина не очень умело прикурила, выпустила струю дыма в потолок и медленно произнесла: – Не знаю, правильно ли я делаю, но так и быть – слушайте. Может быть, вы и в самом деле их единственная надежда. – Сделав несколько глубоких затяжек, она затушила окурок о край блюдца и начала: – Год назад ребята остались без работы и денег. Варьете, где работала Валерия закрыли, Алеша ставил шоу в каком-то заштатном стриптизе… В общем, ни работы толком, ни денег, ни жилья. – Нина запустила пальцы в волосы, взъерошила их и резко выпрямилась. – Они дали объявление в Интернете: два профессиональных танцора ищут любую возможность заработать. Как вы понимаете, – Нина горько усмехнулась, – упор делался на слово «любую». С ними связались…

– Кто? – перебила я.

– Они так и не узнали. Им предложили скомпрометировать одну богатую женщину. Валерия не называла ни ее имени, ни суммы гонорара. Она лишь сказала, что за такие деньги она готова совратить не только всех оставшихся в живых членов политбюро, но даже их надгробные памятники. Платили, как вы понимаете, не столько за работу, сколько за молчание. Но денег они так и не увидели. Им переправили аванс, который большей частью ушел на оплату некой определенной квартиры – владелец жилья потребовал предоплату за полгода вперед. Работу они выполнили, но результатов от них так никто и не потребовал. До, как я теперь догадываюсь, двадцать первого апреля, заказчик как в воду канул. Валерия приехала двадцать второго и сказала: вчера клиент вышел на связь и заказал убийство некой девушки.

После этих слов Нина на какое-то время замолчала, и мне пришлось ее поторопить:

– Вы уверены, что именно девушки, а не женщины или вообще мужчины?

– Валерия сказала так: «Не хватало мне еще за всякими девчонками охотиться». Она привезла мне зимнюю одежду и предупредила, что на некоторое время может исчезнуть. Все. Больше я ничего не знаю. Если б не приход милиции, я бы не стала ее разыскивать.

– Но почему вы так уверены, что до приезда к вам Валерии, до двадцать второго апреля, они с мужем уже не выполняли каких-то распоряжений относительно убийства? – осторожно спросила я, думая об убийстве Коваленко и пропавшем пистолете.

– Лера сказала категорически: «Пусть я и вертихвостка, но не убийца». И я ей верю.

– А почему они сразу в апреле не уехали из той квартиры, а ждали начала мая? Ведь им поступило совершенно однозначное распоряжение – надо убить. Убить девушку. Чего они ждали?

Нина опустила голову и едва слышно произнесла:

– Лера сказала, что без денег она оттуда не уедет. Я боюсь, что они попытались вычислить заказчика и теперь… теперь… – Нина всхлипнула, – я не знаю, что думать. Где они?

Судя по привезенным сапогам и шубе, факт, не в Антарктиде. Но вряд ли отсечение одного континента поможет Нине в розысках.

– Как вы думаете, Нина Валентиновна, если бы племяннице и ее мужу удалось получить деньги, они б вам сообщили? – Вопрос подразумевал «поделились счастьем». Обстановка на опрятной кухне говорили о скудных средствах приемной мамы Валерии.

– Не знаю, – она помотала черными прядями. – Может быть, они не хотят меня подставлять? Знают, что ко мне могут прийти с вопросами? Да и грязные деньги от Валерии я б не приняла. Я очень боюсь, что они решили, якобы согласившись на убийство, встретиться с заказчиком и потребовать полного расчета.

Страшное предположение. За Алексея и Валерию остается только молиться. Один человек уже погиб.

Не известно, связано ли убийство Коваленко с рассказом Нины Валентиновны, но предположить можно всякое.

Оставив замашки глухонемой мыши, в игру вступил Андрей. И сразу с подачи из центра поля:

– Как заказчик связывался с вашими родственниками? – Я признаться, об этом абсолютно забыла. Потом бы вспомнила, но уже километров за двести от Москвы.

Связь – вот место, где тонко и рвется.

– По Интернету. Ребята приходили в интернет-кафе и получали там указания.

– А почему не дома? У них же был компьютер.

– Не знаю. Они ходили в интернет-кафе, я слабо в этом разбираюсь. Этот человек присылал им распоряжения…

– Почему вы сказали «этот человек»? – уцепился Андрей. – Им показалось, что заказчик мужчина?

– Нет. Лера мне ничего не говорила.

– Жаль. Но почему у вас все же вырвалось «этот человек»? Подумайте, пожалуйста.

– Нет, нет, – затрясла головой Нина, – я ничего не знаю, это случайно вырвалось.

– Хорошо. Сколько раз заказчик связывался с вашей племянницей?

Теперь я сидела тихим болельщиком у кромки поля и любовалась работой бомбардира.

– Точно не могу сказать, – задумалась женщина. – Вначале, полгода назад, часто. А потом как в воду канул, до двадцать первого апреля.

– Тогда совершенно непонятно, почему Валерия и Алексей продолжали там жить еще пять месяцев? Почему они не уехали?

– А куда им ехать? – негромко спросила Нина. – Квартира оплачена, они там с кем-то познакомились, Лерочка звонила, рассказывала – замечательная женщина им встретилась, помогала хорошо…

Знала бы Нина Валентиновна, что именно эту «замечательную женщину» и приказали скомпрометировать. Не в этой ли внезапно возникшей симпатии и кроется тайна исчезновения супругов Хорских? Не исключено, что, якобы соглашаясь на убийство некой «девчонки», они встретились с заказчиком и, не отдавая ему материал для шантажа Бьянки, попытались нажать на него?

Чем закончилась эта встреча? За Хорских можно только молиться.

– Нина, – продолжал тем временем бомбардир, – а Алексей не мог иметь отдельного мнения? Мог он решиться на убийство некой девушки ради денег, ради Валерии, ради любви?

– Вряд ли, – вздохнула Нина. – У них все решает Лерочка.

Андрей задумчиво надул щеки и с ласковой убедительностью произнес:

– Нина, примите совет. Вам необходимо дать официальные показания. В ваших интересах защитить Валерию. – Женщина нахмурилась и мотнула челкой. – Ниночка, – мягко выговаривал Андрей, – речь идет о подготовке покушения на убийство девочки. Ваша племянница и ее муж – единственные люди, способные это предотвратить и вывести нас на заказчика. После их или ваших показаний они автоматически переходят в разряд свидетелей. Поймите, они еще ничего не натворили. Я говорю вам правду – пока ничего. И их надо найти. Без ваших показаний Валерию будут искать как преступницу. Вы должны ей помочь.