Текст книги "Райские кущи. Шпионский роман"

Глава 2

Яркое солнце летнего утра осветило море. Легкий ветер пробежался по листьям деревьев парка, прогоняя последние ночные тени из их гибких ветвей, чтобы они, встрепенувшись от сонной одури, встретили начинающийся день.

«Нет, ведь отпели уже свое соловьи, а тут занесло в парк иволгу, да не одну видно, и о чем они поют, заливаясь оглашенным трелями летними ночами,» – хмурая, в дурном настроении Лиза спускалась по парадной лестнице Большого дворца. Трели желтой красавицы иволги или нежданный визит опекуна возмутил ее юную душу, унеся, уже почти вернувшийся в сердце, после неожиданной кончины папа, всё еще такой призрачный, зыбкий покой, но уснуть она смогла только под утро.

Лиза вышла на мраморное крыльцо Большого дворца, собираясь дождаться там опекуна, чтобы сразу заметить опоздание столичного щеголя, но вопреки ее ожиданиям, граф уже находился там.

«А этот причем?» – отметила про себя Лиза присутствие тут, на мраморном крыльце, так возмутившего ее вчера казака.

– День ожидается хороший, – сказал опекун, пристально вглядываясь в застывшую серую гладь залива, сливавшуюся с пронзительной голубизной неба, так и не обернувшись на остановившуюся чуть поодаль от него Лизу. Она и сама видела все предпосылки к яркому солнечному дню с раскинувшимся до горизонта бездонным чистым небом, в которое, может, и занесут шальные ветры несколько белых облаков, но тут же и утащат их за собой в голубую даль. Утро уже было теплым, на траве поблескивала прозрачными капельками роса. Лиза быстро оценила прелесть летнего утра и мысленно махнула рукой. Как знать, прелесть-то, прелесть, но уж очень переменчивы боги погоды в этих суровых краях и им точно нет дела до людских примет… Лиза не изменила себе и сейчас, одевшись по-походному в свои кавалерийские рейтузы, свободную льняную блузу, перетянутую широким кожаным поясом и высокие сапоги для верховой езды. Опекун, наконец, обратил свой взор на Лизу.

– Хорошая игрушка, можно взглянуть? —

– Пожалуйста, – Лиза равнодушно выдернула из-за пояса кольт 44 калибра. Граф взвесил на руке оружие, чуть качнув головой, словно утверждаясь в своем первоначальном выводе: – серьезная вещица, – заметил он.

– Еще бы, – незамедлительно, тоном знатока согласилась Лиза, – флотский кольт выпуск образца 1851 года, улучшенная копия драгунского кольта … —

– Да, да, разработанный для армии США, – продолжил, перебивая ее, опекун, – что ж, флотский кольт легче драгунского, ствол, несколько длинноват, но револьвер превосходный. Вы, сударыня, поаккуратней с таким револьвером, – заметил он, отдавая кольт Лизе, – можно и руку повредить. Барабан несколько ненадёжен.-

– Конечно, сударь, – в тон ему ответила Лиза, пристраивая привычно револьвер на место,

– правда, барабан разбалтывается при частом использовании, а кольт служит для меня лишь пугалом. Места у нас глухие, но это и хорошо. Даже лихим людям здесь делать нечего, а медведи в эту пору и сами от меня бегают.-

– Однако, – не выдержал казак, который вчера так интимно беседовал с Глашей.

– Нам нужно сопровождение? – ледяным тоном, скользнув пренебрежительным быстрым взглядом по высокой фигуре казака, спросила Лиза.

– Кстати, это Иван, мой личный ординарец и свободный казак, – опекун совершенно проигнорировал ее тон, представляя нагловатого парня, – конечно, он будет нас сопровождать.-

– Ваше право, – оставила за собой слово Лиза и, сбежав по мраморным ступеням, подошла к Барыньке.

Ее белая красавица Барынька терпеливо ждала хозяйку, лишь косо поглядывая на пару, стоящих тут же у крыльца, вороных, которые похрапывали и в нетерпении били копытами, ожидая прогулки.

– Вам помочь? – любезно поинтересовался Андрей Николаевич.

Лиза хмыкнула, привычно вскакивая в мужское седло, прекрасное, весьма удобное, мягкой кожи, сделанное конкретно для своей барыни рукодельным конюхом Федором.

«Разве я нуждаюсь в вашей заботе?» – говорил независимый вид Лизы, когда она уверенно разместившись в седле, тронула Барыньку под скептический взгляд Ивана и вполне ровный опекуна. Проехав по мосту, поверх прочных, красного кирпича арок, через которые перетекала вода из реки, скатываясь по ступеням террасы устроенного водопада, питавшего ложе узкого канала, выехали на аллею, с одной стороны которой вымеренной геометрией тянулись шатры голубых елей, а с другой зеленели яркой летней листвой прехорошенькие ухоженные липовые деревья. Аллея шла параллельно каналу к заливу и, делая резкий поворот, уходила в густой старый лес, граничащий с парком усадьбы, сменяясь широкой дорогой. Проехав несколько метров, они оказались у развилки. Здесь лес узким клином врезался в дорогу. Лиза уверенно направила Барыньку на правое ответвление, которое выглядело почти заброшенной просекой по сравнению с уходящей влево дорогой – широкой наезженной, выбитой до белого песка. Опекун нагнал Лизу.

– Елизавета Дмитриевна, а куда ведет эта дорога? – кивнул он на широкий путь.

– В село, – даже не взглянув на Андрея Николаевича, коротко бросила Лиза и, пришпорив Барыньку, оказалась впереди опекуна. Дальше ехали молча. Лиза смотрела вперед. Чем мог удивить ее вполне привычный путь, а вот опекун с казаком с интересом разглядывали окружающее, словно изучали, запоминая, новую диспозицию. Лиза, не выдержав, откровенно ухмыльнулась. Вот, что значит привычка – военные люди, хоть и в щегольском костюме завсегдатая столичных балов, покосилась она на графа. По краям дороги росли мощные кряжистые дубы. Березы перемежались с елями, белыми яркими пятнами стволов четко выделяясь на густой мрачной зелени старых лап елей, кое-где уступая место вечно трепещущим высоким осинам. Густой подлесок делал непроходимыми эти чащи. Неожиданно лёгкий ветерок донес запах свежего сена. Заросли здесь кончались и за редкими деревьями, окаймлявшими дорогу, разглядывался большой луг. Темно-синие сарафаны женщин разбавлялись ярко-красными пятнами сатиновых сарафанов молодых селянок, подпоясанных фартуками, в рубахах отбеленного холста, которые сгребали деревянными граблями рядки недавно скошенной и уже подсохшей травы. Мужики-крестьяне в серых, длинных рубахах размашистыми движениями складывали вилами в копешки собранное сено. Лишь одиночные фигуры обратились к проезжавшему по дороге отряду, да и то лишь, окинув беглым взглядом, тут же принялись за работу. Они-то уж точно не привыкли доверяться переменчивому норову своих суровых северных богов – сейчас солнце, через час небо затянут хмурые тучи с моря, и пойдет дождь. А насколько дней, то тем же богам и ведомо. Некоторое время опять ехали по еле обозначенной дороге среди мрачного густого леса, наконец, впереди лес стал редеть, проявляя отдельно растущие сосны, среди мощных стволов которых, проблесками показывалась бесконечная гладь Финского залива, давая понимание путникам – вот и конец их пути. Они на берегу, дальше – море.

– Да, весьма занятно! —

Удивленный возглас опекуна прервал молчание дороги. Было чему дивиться. Миражом возникли на вершине скалистого берега, четко прорисованные на фоне хозяйствующей кругом, буйствующей летней зелени белые недостроенные стены небольшого и явно предполагавшимся изящным строения, не давая пока уверенного понимания – то ли явь, то ли размытая тень, готовая в любой момент раствориться в невесть взятом откуда-то кусочке иного пространства, предстала сейчас перед путниками.

Лиза даже не повернулась в сторону попутчиков, уверенно останавливая Барыньку и спрыгивая с седла. Откровенно заинтригованный опекун незамедлительно последовал ее примеру, оставляя седло и сразу же направляясь к этим, оказавшимися все-таки реальными, начинаниям искусного зодчего. Малый дворец, как именовала строение Лиза. Ажурный, похожий больше на затейливую игрушку, замок страны грез из белого мрамора. Искусны были уже выбитые орнаменты на незаконченных стенах. Виноградные лозы переплетались по белизне камня, порхали среди них неведомые птицы, решетчатые своды обрамляли глазницы будущих окон, тонкие колонны поддерживали портики, выступающие вдоль стен, в середине составляя галерею, которая соединяла два крыла дворца. Первый этаж был закончен полностью. Мраморные ангелочки грустили в нишах портиков, в полумраке сомкнувшихся над ними густых крон деревьев, не пропускающих на их кудрявые белокаменные головы ни единого лучика солнца, и казались совсем заброшенными и забытыми. Над недостроенными стенами царили запустение и хаос хозяйничающего здесь леса, а внутри стен дружной порослью зеленели мелкие березы и довольно разросшийся кустарник. Аккуратно сложенные блоки привозного мрамора, приготовленные для дальнейшей стройки, заросли вьюнком и хмелем и представлялись просто зелеными горками для непосвященных, но не Лизе…

– Что это? – обратил свой взор опекун на Лизу, в котором так отчетливо читалось потрясение неожиданным, увиденным в глухом лесу.

– Малый дворец, – нехотя ответила Лиза, – всё, дальше пешком, – коротко обрезала она все возможные расспросы. Лиза не любила говорить о Малом дворце. Это была ее боль – напоминание о рано ушедшей матери, о своем сиротстве. Папа начал строить Малый дворец сразу же после обручения с матушкой Лизы, как подарок ей, как признание в глубочайшем чувстве, строил только для них двоих. Выбрал такое красивое, уединенное место на берегу моря, вдали от усадьбы, в глуши девственного леса. Ведь уговорил отошедшего от дел разобиженного господина Карла Росси, составил тот проект упрямому графу и сам скрупулезно проверял все детали уж строящегося будущего дворца. Это была очень дорогая игрушка, папа не жалел ничего для своей жены. Но как матушки не стало, Малый дворец был тут же заброшен. Лиза часто приходила сюда, в детстве она даже разговаривала с ангелочками, а потом просто сидела на мраморных ступеньках и смотрела на море.

– Идемте же, – твердо произнесла Лиза. Опекун ни малейшим движением не отреагировал на ее требование, его явно зацепило очарование самого места, очарование задумки, очарование уже созданного и так гармонично вписывающегося в окружающее дикое. Он внимательно осматривал место, не скрывая своего восхищения. Мыс, на котором стоял дворец полукругом врезался в море. Берег обрывом срывался вниз. Волны разбивались о скалы. Одинокие сосны на самом краю береговой линии мыса уходили кривыми ветвями в синее небо, а дальше простиралась гладь Финского залива. Балтийское море – огромное, серое, необузданное.

Андрей Николаевич вздохнул полной грудью.

– Великолепное место, – произнес он, но Лиза даже не повернула голову в его сторону, – ну что, двигаемся дальше? – лишь нетерпеливо попыталась она отвлечь опекуна, вернуть его к осознанию цели визита на эти скалы. Ей совершенно не понравилось такое внимание посторонних к принадлежащему только ей миру уснувшего, как ей представлялось, дворца-памятника великому чувству двух человек. Она обошла дворец. К задней стене вплотную подступил кустарник. Раздвинув тонкие упругие ветви, Лиза прошла на еле заметную тропу, которую, она и проложила, изучая окрестности усадьбы, в целях геологических и прочих, интересующих ее пытливую натуру, исследований.

– Мне долго вас ждать? – бросила через плечо Лиза, – поверьте, граф, у меня на берегу еще полно дел, – своим титульным обращением – «граф», продолжая игнорировать уже официально представленные Яном Карловичем имя и отчество опекуна, подчеркивая свое упорное нежелание пускать нового человека в привычный, сложившийся и только ее мир.

Опекун на это нахмурился, его лицо моментально явило уже виденную Лизой маску неумолимого ментора.

– Я сожалею, но вынужден напомнить вам о моем вчерашнем запрете. Берег не лучшее место для прогулок.-

Иван подошел к тропе и встал среди кустов.

– Пожалуй, я пойду первым, – усмехнулся он, глядя на Лизу, и весь его уверенный вид показывал, что он не оставит Лизу без догляду ни на секунду.

Лиза окинула его красноречивым взглядом. «Язва» -Лиза уверенно проявлялась в голове.

– Граф, вы считаете, что я нуждаюсь в соглядатаях? – брови Лизы скользнули вверх, являя нарочитое удивление.

– Нет, – улыбнулся граф, возвращая лицу, видимо, более привычный для опекуна вид, в общем-то, вполне доброжелательного человека, но Лиза пока опасалась так просто поверить в это. Пока его хмурый вид воспринимался ею, как более правильное в отношении нового человека, так уверенно продолжавшего вторжение в ее жизнь.

– В соглядатаях вряд ли, а вот в охранниках, – многозначительно продолжил опекун.

– На вашем месте я бы просто задрал юбку и отшлепал хорошенько строптивую девчонку… – начал Иван, но тут же осекся, так и не договорив.

– Н-да, – только и выдал Андрей Николаевич. Пуля, просвистев прямо над головой Ивана, мгновенно побледневшего более от возмущения, чем от страха, слыша привычный свист в столь непривычном месте и при не предвещавших ничего подобного безобидных обстоятельствах, ушла в густые заросли.

– Барыня, вы бы поаккуратней с вашей игрушкой, – выдохнул Иван, все-таки с опаской поглядывающий на уверенно шагающую к кустам Лизу, держащую в руке и когда только выхваченный-то ею револьвер.

– Вальдшнеп, – коротко бросила через плечо Лиза наблюдающему за ней опекуну, – спорхнул прямо над твоей головой, Иван, видимо капель с листьев напугала, могу сходить забрать на сегодняшний ужин, да и юбка, надо вам заметить, на мне отсутствует.-

– Нет уж, – только и выдохнул опекун, – оставьте вашего вальдшнепа, бедная птица нам сейчас ни к чему. Давайте, лучше продолжим наш путь и воздержитесь, будьте любезны от подобных неожиданностей, чтобы ваши выстрелы не спутали нам карты, ненароком не нарушив планов тех, кто на фрегате.-

Лиза лишь пожала плечом в ответ и, обойдя притихшего Ивана, снова первой ступила на тропу.

Дальше шли вдоль берега. За деревьями моря не виделось, но отчетливо был слышен шум волн разбивающихся о скалы. Тропинка пошла вниз, по пологому склону между разбросанными повсюду крупными и мелкими валунами и вывела к речке. Прозрачная вода неглубокой, но быстрой речушки наполненная холодными до оскомины на зубах чистейшими водами многочисленных родников, которые пройдя путь из недр скал под толщей земли, поросшей старым лесом, объединенными усилиями уже общих вод самой речушки, пробили себе путь, разрезая монолиты скалистой породы, перекатываясь журчащим потоком, просвеченным солнечными лучами, бьющими через кроны деревьев, являя обкатанные темные камни на дне русла. Деревья расступались и, через открывшееся глазу узкое пространство, освобожденное лесом, проглядывалось море, в котором и терялась, заканчивая там свой бег речушка. А дальше, от самого конца русла по обе стороны тянулся небольшой пляж, покрытый мелкой галькой.

– Только здесь можно выйти с моря на землю, – произнесла Лиза, – уж поверьте мне. Дальше опять скалы и на довольно приличное расстояние.-

– Я вам верю, – серьезно ответил опекун, – хорошая диспозиция, скалы не так круты и довольно удобная полоска берега под ними, с моря всё выглядит заманчиво, – красноречиво глянул он на молча внимающего ему Ивана.

– Да, – согласно кивнул Иван, – першпектива, как сказал бы полковник.-

– И все-таки, где вы видели фрегат, – наконец, вспомнил опекун о Лизе, слушающей в полном непонимании этот немногословный диалог.

– Да мы уже близко, – сухо бросила Лиза.

Они пересекли речку и поднялись на другой берег, который был уже несколько выше противоположного. Тропа, заметно поднимаясь, сразу же повернула к морю, проходя через заросли орешника и выходя к редким соснам, растущим по береговой линии. Опекун вдруг резко схватил за руку, рвущуюся вперед Лизу.

– На землю, – коротко бросил он лишь в ответ на ее возмущенный взгляд. Впрочем, Лиза и сама все поняла. Они упали в хвою и ползком придвинулись к кромке скалы. Прямо перед ними, примерно на расстоянии пушечного выстрела, стоял на якоре английский военный фрегат. «Юнион Джек» реял над палубой поднятый морским ветром, вторил ему своим трепетом собрат его помельче на гюйсе. И если кто-то в этот момент внимательно осматривал берег, да еще в подзорную трубу, без особых усилий, среди редких сосен на скалах, смог бы разглядеть вышедших из тьмы леса людей. Андрей Николаевич достал из кожаной сумки латунную трубку. Он привычно дернул за верх, вытаскивая спрятанную часть оказавшейся в его руках подзорной трубы.

– Любопытно, что им здесь нужно? В такой глуши, – проговорил он, рассматривая фрегат в трубу, – здесь же к берегу не подойдешь, одни скалы, – он внимательно всматривался в стоящий перед ними корабль, – ну ведь, принесла же их нелегкая в эти забытые богом края зачем-то, – продолжал он свой монолог.

– Чего-то они там загоношились, – кивнул Иван в сторону фрегата, рассматривая забегавшие по палубе маленькие фигурки матросов.

– А вот это уже интересно, – воскликнул азартно опекун, более удобно устраивая локти, вжимая их в сухую хвою для детального рассмотрения происходящего. Лиза и сама видела, как от фрегата отделилась шлюпка, а за ней следом и вторая. Гребцы в ярких синих куртках английских моряков поверх белых роб и в характерных остроконечных шляпах налегали на весла, направляя шлюпки к галечному пляжу под скалами. На носу первой шлюпки сидел человек в широкополой шляпе в штатском костюме. Даже с такого расстояния Лиза четко рассмотрела ярко-рыжие бакенбарды. Недалеко от берега штатский, оказавшийся в высоких ботфортах, спрыгнул в воду и вышел на берег. Шлюпки окончательно причалили, и матросы, незамедлительно покинувшие шлюпки, подтащили их на прибрежную гальку. Штатский прошел вдоль пляжа, внимательно разглядывая скалы и устье реки, уходящее в заросли густого леса, вглядываясь в его первобытный мрак.

– Черт! Неужели, – бросил вдруг опекун.

Лиза покосилась на него. И что могло так взбудоражить в увиденном этого господина «вселенское спокойствие». Андрей Николаевич еще раз глянул в подзорную трубу, словно желая окончательно убедиться в правоте своей догадки.

– Вань, да ты посмотри, – воскликнул он, передавая подзорную трубу Ивану, – это же наш друг! —

Иван посмотрел в трубу: – да, так и есть, Андрей Николаич, – в голосе Ивана звучало неподдельное удивление, – это же… гад рыжий – Джон Грей собственной персоной! Елки, но он точно уехал в Англию! – Ивана однозначно повергло всё происходящее сейчас внизу на галечном пляже в не меньшее возбуждение, чем самого опекуна. Лиза лишь искоса поглядывала на живо обменивающихся короткими возгласами, а более взглядами, мужчин. Интересно, они вообще собираются посвятить ее во всё происходящее или она так, для проформы.

– Вот и уехал, – протянул загадочно на ее мысли опекун. Лиза посмотрела на штатского, который теперь был со своим именем – Джон Грей. Солнце играло на водной глади залива, отливаясь бликами на небольшой ряби, нагнанной легким ветерком с моря. Грей снял шляпу и вытер платком, оказавшийся совершенно лысым череп. Лиза отвлеклась от мужчин, азартно переговаривающихся всё равно о чем-то ей непонятном, с любопытством рассматривая, так заинтересовавшего опекуна, человека. Грубое, обветренное лицо, обрамленное ярко-рыжими бакенбардами, маленькие глаза, крупный мясистый нос. Довольно запоминающаяся внешность, отметила Лиза. Грей еще раз окинул взглядом берег и махнул рукой матросам, что-то говоря им. Слов не было слышно, но отчетливо было видно, как засуетились матросы, доставая из шлюпок плоские деревянные ящики. Лиза насчитала пять ящиков извлеченных из шлюпок, и они были точно не легкие, два матроса с явным усилием понесли ящик по темной от набегавших лениво волн, гальке, направляясь вдоль берега. Джон Грей еще что-то крикнул матросам, указывая рукой в сторону скал, у которых заканчивалась узкая полоска галечного пляжа.

– И куда ж они направляются? – протянул не прекращающий наблюдать за действиями моряков Андрей Николаевич. Он повернул голову, красноречивым взглядом подчеркивая, что его вопрос требует немедленного ответа.

– Там в скале неглубокий грот, – пояснила Лиза, хотя если бы не ее собственное любопытство и несколько другие обстоятельства… после такого взгляда, она и слова бы не произнесла, – мы на самом мысу, он выступает над пляжем, грот и мыс заметны только с моря.-

Между тем, моряки уже без ящиков вернулись к шлюпкам. Лысый Джон Грей последний раз окинул взглядом скалы и махнул снова рукой. Матросы толкнули шлюпки в море, а Грей занял место на носу. В полном молчании опекун с Иваном внимательно наблюдали, как шлюпка удаляется от берега и, казалось, для этих двоих весь мир сейчас сосредоточился на фигуре лысого Джона Грея, которого в шлюпке несли по глади залива ровные взмахи весел в руках матросов в синих куртках, возвращая к фрегату.

– Кто этот, Джон Грей? – нарушила тишину Лиза, проформой ей быть уже порядком надоело.

– Да так, сударыня… наш с Иваном общий хороший знакомый, – задумчиво произнес опекун, явно не желая развивать эту тему.

– Да, друг Иван, – протянул граф, абсолютно игнорируя любопытные взгляды Лизы, – не просто Джон здесь явился нам, терзают меня нехорошие предчувствия.-

Лиза не сдавалась: – и все-таки, граф, может, вы посвятите меня в происходящие сейчас события, кто этот человек – Джон Грей? —

Опекун с Иваном многозначительно переглянулись.

– Просто хороший знакомый, – повторил с некоторым раздражением опекун, – вот и всё, что я имею сообщить вам, – и уже, не обращая ни малейшего внимания на Лизу, как уже на случившуюся помеху в таких, принимающих весьма интригующий поворот, событиях, в которые он совершенно не собирался ее посвящать, опекун опять поднял подзорную трубу и стал рассматривать удаляющуюся шлюпку.

Конечно, у мужчин сплошные загадки и, несомненно, важные дела, а она здесь просто лишняя. Всего лишь проводник, который выполнил свою работу и всё. В Лизе вскипала обида. Неужели так трудно объяснить, ну хотя чуть-чуть посвятить ее во всё происходящее.

«Ну и ладно. Пожалуйста, – вдруг решила Лиза – дорогу назад сами найдут». И пока мужчины вглядывались в корабль, оставив ее без внимания, она отползла по сухой хвое назад и скользнула в заросли орешника на тропу в противоположную сторону той, с которой они прибыли. Только через некоторое время она услышала, как Андрей Николаевич начал звать ее, но ей было всё равно.

«Пусть понервничает», – лишь обозначилась в голове «язвы» -Лизы злорадная мысль.

Она некоторое время шла по тропе, пересекла речку, аккуратно спустившись между валунами, разбросанными по ее берегам, и вышла к Малому дворцу с другой стороны.

Боги погоды сегодня были милосердны, и летний день не обманул ожиданий – погода стояла великолепная, возвращаться в усадьбу совсем не хотелось. Лиза слегка стукнула по крупу Барыньки.

– Ну, дорогая, иди домой, я погуляю, – ласково произнесла Лиза. Уж за кого, а за Барыньку она совсем не переживала. Со смирной кобылой они объездили все окрестности усадьбы, и Лиза знала, та найдет дорогу к Большому дворцу.

Лиза пошла по краю дороги, жадно вглядываясь в красоту зеленого леса, вдыхая запахи летнего дня. Так и шагая, не торопясь, блаженно щурясь под лучами яркого летнего солнца, она вышла к сложенным стогам. Время двигалось к полудню и пекло уже нещадно. Селян не было, они закончили свою работу. Лиза подошла к ближайшему к дороге стогу и, забравшись на самый верх, уютно расположилась, почти зарывшись в благоухающее сено, жадно втянув стойкий одурманивающий аромат сухих трав. В синем бездонном небе проплывали одинокие облака, чуть подгоняемые ленивым ветром лета приближающегося к своей середине, всё дышало покоем и благолепием. Лиза засмотрелась на неспешный бег облаков и задремала.

– Куда же она делась! —

Лиза резко открыла глаза и окончательно проснулась. Конечно, ошибиться тут было невозможно, рассерженный голос опекуна отчетливо прозвучал под стогом. Мужчины закончили дела на берегу и выбрались из леса. Лиза затаила дыхание, что-то пугало ее в голосе Андрея Николаевича, ей как-то совсем не хотелось в этот момент попадаться ему на глаза. А мужчины устроились в тени стога. Кони их паслись в стороне, слегка всхрапывая, мотая головами, отгоняя назойливых мух.

– Ну что, Вань, что думаешь? – опекун задумчиво пожевал тут же сорванную травинку, – зачем пожаловал наш друг в эти забытые богом края? Да еще в салоне всех уговорил, что едет по делам в Лондон. Совсем не хотел, чтоб об этой его экспедиции, хоть какой-то слух прошел. Да, он конечно мастак насчет тайных операций, но здесь? – он покачал травинкой все еще зажатой в его пальцах, – вовремя мы здесь оказались, Иван, вот что я тебе скажу. Очень вовремя. Прямо уж не знаю кто – провидение или ангел-хранитель нас направили.-

– Слушай, Андрей Николаич, а может они десант готовят на Петербург, здесь ведь до столицы нашей рукой подать, – озвучил живо свою версию Иван.

– Да смысл им отсюда начинать. Корабли плотно с моря Петербург обложили, а сухопутные операции отсюда… нет, глупость – дорого и бессмысленно сие мероприятие, хотя всё возможно… Но я все-таки думаю попакостней что-то Грей удумал, не интересовался бы он лично десантом, такой простой, в общем-то, чисто войсковой операцией. Он птица высокого полета, ему что-то совсем неординарное замутить с руки, с большим резонансом, вот его профиль. Какую-то провокацию готовит наш клиент.

Падение Свеаборга финнов растормошит уж точно, о чем грезит лорд Пальмерстон. Поднять волнения против власти императорской – не плохо, а по-большому счету… Швеция им, Иван, позарез нужна, Швеция. В прошлогоднюю компанию не удалось, так сейчас счастья попытают. Втянут ее в войну, вот и сухопутная операция. Шведы и сами на Финляндию виды имеют, не прочь под свое крыло вернуть. А места здесь пустынные. Деревень вокруг не много, зато леса дремучего полно. Казачьих разъездов уже нет, постоянного патрулирования берега нет. Усадьба – конечный населенный пункт, где можно провиант и фураж поиметь. Дальше леса и болота финские, напрямую и до границы шведской рукой подать.-

– И как думаешь, как же это всё обставлено будет, а Андрей Николаич? – тревога отчетливо прозвучала в вопросе, уж Иван-то, как никто другой знал – не являлся этот рыжий англичанин просто покрасоваться, нигде и никогда, и ждать нужно было самых каверзных событий.

– Не знаю, пока не знаю, Иван, что на этот раз наш любезный Джон Грей придумает. Вот над этим ребусом и предстоит серьезно подумать. Провокацию им какую-нибудь устроить здесь с руки, что-то типа рейда на территорию Швеции или еще позаковыристей, в общем, не суть, главное шведов в военный конфликт втянуть. Эскадры с моря столицу запирают, а здесь шведы подтянутся, и война на двух фронтах. В Крыму Меншиков напорол, Севастополь вот-вот падет, если еще и здесь полыхнет, мало уже не покажется.-

– Пожалуй ты прав, Андрей Николаевич. Ящики эти тяжеленные, видно сразу, вот бы нос сунуть в грот этот.-

– Да мне и самому любопытно до жути, только пока корабль там стоит соваться туда – совсем не имеет смысла.-

– Что ж делать будем? —

– Пока думать будем, Иван. Да ждать Джонова эмиссара. Должен, должен кто-то объявиться. Им сейчас обстановку изнутри прощупать нужно, окрестности с суши изучить, подходы. Тут любой чужак проверяться должен. Ты, вот что, Иван. Здесь останешься. Дело ты свое знаешь, берег без внимания не оставляй, но особо пока там и не светись. А я в Петербург, к полковнику, – и вдруг, бросая травинку, воскликнул, – проклятье! Ну, куда же она подевалась, эта девчонка! Ну, характерец, просто несносная.-

– А что, Андрей Николаич, зато боевая какая, сразу на фрегат внимание обратила и стреляет, – Иван многозначительно и с явным уважением качнул головой, – вот она и есть наш – ангел-хранитель. И я тоже хорош, не пороть, спасибо ей сказать нужно, – заступился Иван за Лизу.

– Спасибо! – возмущенно воскликнул граф, – именно выпороть бы ее, да вот и всё спасибо! Где ее теперь искать-то? —

– Да что ты, Андрей Николаич, она уже в усадьбе давно, она тут, похоже, каждый кустик в лицо знает, – спокойно проговорил Иван и вдруг усмехнулся, – слушай, Андрей Николаич, а она ведь ничего.-

– Что ничего? – не понял опекун, занятый своими мыслями.

– Ну, видная деваха, такая… – начал Иван с явно слышимой усмешкой.

– Во-первых, Иван, не деваха, – резко оборвал его граф, – а хозяйка имения – графиня. А во-вторых, – опекун запнулся, пытаясь точнее сформулировать, уже успевшее сложиться, мнение о Лизе, – ростом не вышла, худая уж больно, в свете-то статные девицы ценятся, да и дикарка какая-то. Она юбки– то хоть носит. Право слово, честно, по мне – лучше полком командовать или с твоими пластунами в рейд ходить в глубокий тыл врага, чем с одной девчонкой …Ой, брат Иван, мне бы год отмучится, да замуж ее выдать, – горестно, с тяжелым вздохом протянул опекун, – донося до Лизы понимание, какой же обузой она свалилась на плечи этого человека, – ладно, поехали, уж обедать пора, поищем ее еще по дороге, – и, не выдержав, хмыкнул, многозначительно добавив, – выдающаяся девица… —

Мужчины оседлали коней. Лиза подождала, пока совсем затихнет стук копыт и вылезла из укрытия. Внутри у нее все кипело, совершенно раздосадованная, она рванула бегом, напрямки, через лес к Большому дворцу. Ну ладно, билось в ее душе, она тоже отмучается год, но жить будет так, как нужно ей, без оглядки на этого столичного щеголя, и жизнь она ему постарается, устроить повеселей. И за этими мыслями обиженной юной девушки совсем забылись волнения в связи с грозными событиями, которые возможно могут иметь место в их глуши в ближайшее время…

– Елизавета Дмитриевна, голубушка, а вы уверены, что не стоит ждать графа, а то прямо как-то неудобно получается.-

Ян Карлович с Лизой рассаживались в салатовой столовой. Милое уютное помещение столовой предназначалось исключительно для семейных трапез. С приглашенными гостями обедали в мраморной столовой более претензионном помещении, расположенном сразу за танцевальным залом. Салатовая столовая находилась на втором этаже папенькиного крыла. Белые оштукатуренные стены украшались нежно-салатовыми вставками, большие арочные окна окаймлялись складками штор в тон вставок и мебели драпированной салатового цвета атласом, резные плафоны украшали углы и центр потолка, с которого свисала большая хрустальная люстра. Покойный граф любил яркое освещение, и поздними вечерами здесь горело множество свечей, играя отблесками в позолоте рам фамильных портретов и золотых вставках в декоре столовой, что делало помещение еще и несколько торжественным, напоминая о весе графской фамилии.

– Поверьте, Ян Карлович, граф так занят своими делами, что он пропустит обед, а я просто ужасно голодна, – уверенно заявила Лиза, устраивая салфетку на коленях. Переодетая в одно из своих, по-девичьи, строгих платьев с глухим воротничком, с длинными расширенными книзу рукавами украшенными кружевами французской работы, с наспех, но уложенными в гладкую прическу волосами, словно и не было утренней прогулки по лесу, Лиза неспешно, как полагается воспитанной девушке, серебряной ложкой поглощала суп из белой, с фамильными вензелями суповой тарелки тонкого фарфора.