Текст книги "Психические травмы в межличностных отношениях"

1.3. Феноменология психической травмы у взрослых и детей

Для описания психотравматических процессов в психологической и психиатрической литературе используется множество понятий, основными из которых являются: психическая травма, психогения, стресс, невроз. Зачастую разные авторы обозначают одно и то же явление различными терминами и под одной и той же концепцией подразумеваются разные значения.

Например, термин «психотравма» обозначает как факторы окружающей среды, так и физическое состояние, а также психическое состояние и реакции организма. Некоторые исследователи, такие как Н. В. Канторович, Э. Г. Эйдемиллер, В. В. Юстицкис, под термином «психическая травма» подразумевают тяжелые индивидуальные переживания [Эйдемиллер и др., 2007].

В подходе В.М.Кровякова и В. В. Вандыша-Бубко под психической травмой понимается информационный «удар», в результате которого насильственно разрушаются интегративные механизмы психики, изменяется ее системный характер, что приводит к нарушениям адаптации индивида. Кроме того, психотравма определяется как психогенный удар, который характеризуется крайней неожиданностью, остротой, внезапностью, непонятностью и сопровождается аффективными расстройствами [Кровяков, 2005].

Некоторые ученые, говоря о травматических переживаниях, обозначают их термином «психогения». В. М. Кровяков разделяет патогенные факторы на психические травмы и психогении. Под психической травмой автор понимает острые, внезапные, травматические воздействия с тяжелыми последствиями (смерть или уход родителя, развод родителей, изнасилование, инцест). А под психогенией в его исследованиях подразумевается длительное систематическое травмирующее психогенное влияние, состоящее из серии мощных повседневных действий в виде унижения, угроз, психического давления, которые важны для конкретного человека и вызывают хронические расстройства. В качестве психогений В. М. Кровяков рассматривает страх ребенка за жизнь родителей и его собственную жизнь, ограничение контактов со сверстниками, требования безупречного поведения, систематические наказания за проступки, конфликтные отношения между родителями, серьезную болезнь в родительском доме, пьянство родителя, безответную любовь, разрушение жизненных планов [Кровяков, 2005].

П. И. Сидоров и А. В. Парняков также рассматривают термин «психогения» в тесной связи с психотравмой и относят данное явление к психическим расстройствам. Психическая травма в их понимании является жизненным событием или ситуацией, которая затрагивает значимые аспекты существования человека и приводит к глубоким психологическим переживаниям [Сидоров и др., 2010].

Существует еще определение психогении как психического расстройства. В других источниках психогения определяется как психическое расстройство, возникающее под воздействием психической травмы. В данном контексте психогении делятся на реактивные состояния (психогенные и реактивные психозы) и неврозы [Михеева, 2009].

В психологической и психиатрической литературе процессы психической травматизации часто рассматриваются в рамках понятия «стресс», концепция которого была предложена Гансом Селье. По его мнению, стресс является неспецифическим ответом организма на любые предъявленные ему требования окружающей среды. Каждое требование в определенном смысле своеобразно и специфично. Сущность стресса заключается в ответе на неспецифическое требование, предъявляемое воздействием как таковым [Селье, 2005]. В свою очередь, Ричард Лазарус и Сьюзен Фолкман определяют стресс как реакцию человека на требования, которые он воспринимает как обременительные или превосходящие его личные способности. Таким образом, в современной психологии трудно найти точное определение психологического стресса. Большинство исследований ставят знак равенства между стрессом и психической травмой [Михеева, 2009].

Некоторые ученые приравнивают психическую травму к травматическим событиям. По определению многих психиатров, травматическим называется событие, выходящее за рамки обыденного человеческого опыта [Колодзин, 2014].

Под травматическими событиями, изменяющими жизнь, принято рассматривать такие события, которые удовлетворяют следующим критериям:

1) они могут быть датированы по времени;

2) их сопровождает качественная и структурная реорганизация в системе взаимодействий индивида с окружающей средой;

3) их сопровождают выраженные аффективные реакции.

Николай Иванович Козлов разделяет понятия «психической травмы» и «психологической травмы». Он пишет, что психическая травма – это повреждение, нанесенное психике кем-то или чем-то, которое приводит к заметному нарушению ее нормального функционирования (человек перестает распознавать близких, появляются странности в речи, нарушаются внимание и память, мышление становится путанным). В случае психологической травмы нет нарушений функций психики, у человека есть возможность принимать адекватные решения, адаптироваться к ситуации, успешно решать возникающие проблемы. Н. И. Козлов обращает внимание на то, что в медицинской литературе понятие «психологическая травма» отсутствует, так же как нет и определения критериев нанесения психотравмы [Козлов, 2015].

Владимир Давыдович Менделевич определяет психическую травму как важное событие, которое затрагивает значимые аспекты человеческого существования и приводит к глубоким психологическим переживаниям. Автор отмечает, что психические травмы могут характеризоваться интенсивностью, смыслом, значимостью и актуальностью, патогенностью, остротой проявлений (внезапностью), продолжительностью, повторяемостью, связью с преморбидными особенностями личности [Менделевич и др., 2016].

Таким образом, в работах современных психологов и психиатров нет четкого разграничения терминов и понятий. Авторы описывают процессы, происходящие в психике своих пациентов, анализируют их механизмы, дают их интерпретацию, приводят примеры из практики и дают им объяснение – все это большое количество научных материалов, безусловно, важно для понимания сущности психотравматизма. Однако отсутствие единой теории и общей терминологии вносит информационный хаос в развитие научной мысли. Разумеется, обилие научных школ и концепций благотворно влияет на прогресс науки, обогащая ее новыми теориями, которые, что следует отметить, должны иметь свежий взгляд на явления и процессы, полагаться не на условные противоречивые и фрагментарные научные основы, а на четко определенный, упорядоченный и единый понятийный аппарат.

Из рассмотренных определений мы можем заключить, что психотравма – это особый класс критических событий, изменяющих жизнь индивида. Большинство концепций сходится на том, что психотравматические события нежелательны, они оказывают отрицательное воздействие на психику и трудно поддаются контролю. Обобщая данные различных подходов, в текущей работе мы будем определять психотравму как жизненно важное для индивида событие, затрагивающее значимые аспекты его существования, вызывающее глубокие психологические переживания, что может привести к нарушениям адаптации и стрессовым расстройствам.

Почти все исследователи обращаются к рассмотрению причин и последствий психотравмы. Ее конкретные психологические причины могут быть сведены к известной классификации факторов расстройства, предложенной Саулом Розенцвейгом. Универсальные психотравматические факторы описаны Николаем Дмитриевичем Левитовым [Менделевич и др., 2016]. К таким факторам относятся следующие:

1. Лишения: внешние – материальные, социальные; внутренние – связанные с психологическим самоограничением, комплексами неполноценности.

2. Потери внешних объектов или внутренних ресурсов.

3. Конфликты, которые также могут быть внешними и внутренними.

В. В. Ковалев изложил следующие психотравмирующие факторы [Ковалев, 2012]:

1. Шоковая психическая травма (например, нападение животных, появление чужого человека, удар молнии).

2. Относительно недолговременные, но психологически очень значимые для людей травмирующие события.

3. Хронически действующие травмирующие ситуации, влияющие на основные ориентации личности (семейные конфликты, деспотичное или противоречивое воспитание).

4. Факторы эмоциональной депривации (недостаток ухода, ласки, заботы).

М. Я. Тадевосян и С. Г. Сукиасян полагают, что общие закономерности возникновения и развития посттравматических расстройств не зависят от того, какие специфические травматические события вызвали психологические, психосоматические и психопатологические расстройства. Важно только то, что эти события носили экстремальный характер, выходили за рамки обычного человеческого опыта и вызывали сильный страх за жизнь, ужас и чувство беспомощности. В этой связи в литературе преобладают статьи, в которых отмечается сходство между различными войнами: вьетнамской и афганской, войной «в заливе», иракской кампанией «Буря в пустыне» и войной на Фолклендских островах. Параллели проводятся и между меньшими, локальными войнами и военными действиями: в Чечне, бывшей Югославии, где симптомы дезадаптации также связаны с новыми климатическими, социокультурными, жизненными условиями, долгосрочным отделением от семей. Конечно, параллели и аналогии существуют – социально-психологические последствия во многом схожи, межрасовых различий не выявляется [Тадевосян и др., 2011].

Эпидемиологические исследования психологической травматизации и ее последствий показали, что травматические события являются не редкими явлениями, но довольно распространенными и весьма разнообразными [Точилов, 2009]. Отмечается, что большая часть человеческой популяции переживает за жизнь более одного травматического события, а развитие посттравматического стрессового расстройства коррелирует с числом психических травматических событий, тяжестью стрессоров в анамнезе и продолжительностью травматического воздействия [Бундало и др., 2008].

Согласно диагностическому и статистическому руководству по психическим расстройствам DSM-IV, травматическое событие происходит, когда оно связано со смертью, угрозой смерти, серьезной травмой или какой-либо другой угрозой физической неприкосновенности, и это событие может затрагивать человека прямо или косвенно через соответствующих лиц. Иногда психотравма может возникать в условиях, когда человек становится свидетелем

опасности, угрожающей другому, когда он видит ранение или смерть даже чужого, постороннего ему человека [Петрова, 2013].

Обращаясь к медицинскому аспекту психологической травмы, следует отметить, что современные работы в области психиатрии показывают, что опасные для жизни травматические события могут не только вызывать психологические проблемы и трудности, но и провоцировать развитие клинически оформленных психических расстройств. В Международной классификации болезней 10-го пересмотра (МКБ-10) данные расстройства перечислены в разделе «Невротические, связанные со стрессом и соматоформные расстройства». Травматический стресс в МКБ-10 определяется как самостоятельное расстройство только тогда, когда ему соответствует отдельный комплекс симптомов. К таким симптомам относятся[1]1
  Международная статистическая классификация болезней и проблем, связанных со здоровьем, 1995.


[Закрыть]:

– навязчивое повторение переживаний травмирующего события;

– избегание всего, связанного с травмой;

– трудности припоминания важных эпизодов травмы;

– чувство отстраненности и отчужденности от других;

– притупленность эмоций, проблемы со сном, раздражительность или вспышки гнева, нарушение памяти и концентрации внимания, сверхбдительность и др.

Травма может привести к более глубоким болезненным последствиям в виде депрессии, тревожных расстройств, психосоматических заболеваний, суицидальных попыток. Часто психотравмы также имеют серьезные социальные последствия – в виде, например, насилия. Показательно, что непроработанная психотравматизация имеет тенденцию возобновляться. В традиционном медицинском подходе психическая травма понимается как биологическое заболевание, сопровождающееся нарушениями мозговой деятельности, которые не могут быть устранены. Согласно данному подходу, лечение носит преимущественно симптоматический характер и сводится к использованию фармакологических препаратов, предоставлению социальной поддержки и обучению стратегиям совладающего поведения. Этот подход нельзя назвать эффективным [Петрова, 2013].

Последствия травмы могут быть условно разделены на три основные группы, перекрывающие друг друга: психопатологические (клинические), психологические и социальные. Интенсивность травмы (стрессового воздействия) стирает индивидуальные и личные характеристики жертв и способствует развитию посттравматических расстройств, которые могут развиваться в экстремальных ситуациях почти у каждого человека. Опыт людей, переживших стихийные бедствия, катастрофы, войны, не проходит бесследно и оставляет определенный след в психике и жизни пациентов. Понимание этого облегчается анализом пред– и посттравматических ситуаций. Он свидетельствует о том, что через некоторое время после пережитой опасной для жизни ситуации развиваются различные невротические и психопатические стигмы, связанные с ней этиологически и феноменологически.

К числу психопатологических последствий психической травмы некоторые ученые относят острые стрессовые расстройства, боль и очевидную непропорциональную инвалидность, тревожные расстройства, необъяснимые физические симптомы, большую депрессию (по МКБ-10), семейные проблемы, посттравматические симптомы и расстройства, симптомы избегания и фобические расстройства. Однако следует отметить, что некоторые выявленные расстройства носят скорее психологический и социальный характер, чем психопатологический. С одной стороны, эти расстройства имеют несомненную связь с «дотравматическими» особенностями травмированной личности и определенными обстоятельствами ее жизни, с другой – на фоне этих стигм часто возникают выраженные патологические состояния нарушения отдельных механизмов адаптации под влиянием этих или других факторов [Тадевосян и др., 2011].

Всю совокупность психологических изменений, возникающих после травмирующего события, В. А. Кожевникова обозначает понятием «постстрессового патопсихологического симптомокомплекса». Этот комплекс характеризуется появлением и усилением таких черт, как подозрительность, ригидность и своеобразие поведенческих и эмоциональных реакций, значительной диссоциацией ценностносмысловой сферы, стереотипностью и неадекватностью механизмов психологических защит и совладающих стратегий, ограниченностью микросоциальных связей, социальной поддержки и формированием избегающего поведения [Кожевшкова, 2006].

Другие авторы дополняют посттравматический симптомокомплекс рядом иных симптомов, таких как сильные чувства ненависти, агрессии и даже мести, относящиеся к тем людям, которые несут ответственность за травматические события. В развитии психологических последствий участия в военных действиях А.Л.Иванов и соавторы различают несколько типов психической дезадаптации с характерными психологическими симптомами [Тадевосян и др., 2011]:

1) активно-оборонительный тип (в основном адаптивный) – может проявляться как вполне адекватная оценка тяжести травмы, а также как тенденция игнорировать ее; наблюдаются невротические расстройства;

2) пассивно-оборонительный тип – сопровождается дезадаптацией с интрапсихической направленностью. Данный тип реагирования основан на отступлении, примирении с последствиями травмы. Характерно появление тревожно-депрессивных и ипохондрических тенденций, снижение потребности в борьбе за выживание;

3) деструктивный тип – сопровождается дезадаптацией с интерпсихической направленностью, которая характеризуется нарушением социального функционирования. Характерными являются ощущения внутреннего напряжения, дисфория, часто возникают конфликты, взрывное поведение. Чтобы справиться с негативными последствиями, пациенты прибегают к использованию алкоголя, наркотиков, к агрессивным действиям и попыткам самоубийства.

Среди социальных последствий травмы в первую очередь выделяется состояние социальной дезадаптации. По мнению ряда авторов, треть заключенных в американских тюрьмах являются ветеранами вьетнамской войны, число самоубийств среди участников войны во Вьетнаме к 1975 г. превысило количество смертей в самой войне в три раза. Уровень разводов в их семьях составляет около 90 %. В то же время только около пятой части всех тех, кто воевал во Вьетнаме, имеют признаки посттравматического стрессового расстройства. Ветераны войны с ПТСР, по сравнению с ветеранами, которым удалось преодолеть посттравматический стресс, характеризуются социальной дезадаптацией, которая проявляется в плохом соматическом здоровье, низком фоне настроения, тревоге, эмоциональной нестабильности, низкой общительности, низком самоконтроле, подозрительности, радикализме. Они имеют несравненно высокий риск самоубийства и импульсивного поведения [Тадевосян и др., 2011].

Психическая травма может привести к перечисленным последствиям не только у человека, непосредственно перенесшего травму, но также может быть передана через механизмы межпоколенных связей с потомками. Было установлено, что люди после травмирующего события часто имеют признаки тревоги, депрессии, посттравматического расстройства, постоянного чувства угрозы и непредсказуемости будущего, а также негативной оценки себя и мира.

У детей, чьи родители пострадали от серьезных психотравм, Харви и Кэрол Барокас наблюдают аналогичную проблематику родительского функционирования, а именно: значительную уязвимость в стрессовых ситуациях, чувство вины, беспокойство и депрессию, фобии и панические атаки. Исследования Абу Дауда и соавторов показывают, что у детей из семей, где по крайней мере один из родителей испытал экстремальную травму (например, пытки), проявляются психопатологические симптомы. В этих семьях также существует связь между детскими и родительскими симптомами. Кроме того, исследования Рэйчел Иегуда с соавторами показывает, что посттравматическое стрессовое расстройство может развиться у детей в ответ на слушание о родительской травме, особенно если эта информация вызывает у ребенка эмоции страха, беспомощности и ужаса. Вайбренд Опден Вальде утверждает, что травмированные родители могут напрямую стимулировать дальнейшее существование травмы у своих детей. Некоторые дети, принявшие участие в исследованиях, показали признаки оживления симптомов, которые содержали травматический опыт их родителей [Тарабрина, 2009].

Во всех случаях симптомы включали кошмары и «флешбэки» (внезапное непроизвольное воспроизведение травматической ситуации). У этих детей наблюдалась клиническая картина посттравматического расстройства, хотя непосредственно военный опыт они не проживали. Результатом предшествующей родительской травмы является повышенная уязвимость при столкновении с травматическими переживаниями у потомства. Было установлено, что израильские ветераны войны в Ливане, чьи родители пережили Холокост, показали более высокий уровень и более выраженные симптомы ПТСР, чем ветераны из контрольной группы.

На сегодняшний день, спустя 30 лет после введения категории посттравматического стрессового расстройства в DSM-V и клиническую практику, к данной проблеме относятся иначе. Анализ многогранных проявлений ПТСР у участников войн и других экстремальных событий показал, что существенным условием возникновения посттравматического расстройства является наличие экстремального стресса. Но существует также ряд патогенных факторов, определяющих характер расстройства – психогенных, экзогенных, экзогенно-органических, эндогенных, конституциональных, которые усложняют картину заболевания, вызывают комбинированные и сопутствующие патологии.

При описании многочисленных факторов риска развития посттравматического стрессового расстройства исследователи выделяют:

а) предтравматическую уязвимость – семейная история психических расстройств, пол, генетические и нейроэндокринные факторы, личностные черты, история ранней психотравматизации, негативный опыт воспитания и низкий уровень образования;

б) величину стрессора, готовность к неожиданным событиям и реакции на них (например, диссоциативные и поведенческие реакции);

в) посттравматические факторы – острота симптомов, наличие социальной поддержки и других жизненных стрессоров.

Следует отметить, что эти симптомы характерны только для военного ПТСР, а к гражданскому населению отношения не имеют. Метааналитическое исследование Ю. А. Кейлора посвящено психологическому изучению военной службы во Вьетнаме. Психологические последствия бедствий, межличностного насилия были изучены отдельно. Однако все эти исследования объединяет бесспорность того факта, что развитие посттравматических реакций и расстройств вызвано не только наличием травматического события, но и рядом пред– и посттравматических факторов [Тадевосян и др., 2011].

М. А. Падун считает, что высокая интенсивность посттравматических стрессовых реакций у инвалидов, переживших травму, связана с негативными базисными убеждениями человека (глубинная дихотомия в сфере «доброжелательность – враждебность»), отражающими представления о враждебности окружающего мира и негативный образ собственного Я. Травма, оказывающая негативное воздействие на когнитивные и эмоциональные сферы человека, вызывает увеличение уровня тревоги, появление депрессивных состояний, снижение внимания и кратковременной памяти. Это негативное влияние возрастает при наличии физической травмы и органических поражений. У лиц, подвергшихся психической травматизации с тяжелыми посттравматическими стрессовыми реакциями наблюдаются негативные убеждения об окружающем мире и о себе. Однако при этом базисное убеждение о доброжелательности окружающего мира не страдает [Падун и др., 2012].

Далеко не каждая психическая травма приводит к формированию посттравматического расстройства. В результате ретроспективного анализа можно выделить шесть факторов, которые влияют на предрасположенность человека к развитию посттравматического стрессового расстройства [Азарных, 2012].

Фактор 1. Вид психической травмы. Поскольку понятие ведущего критерия (наличие события) в ранее принятой классификации DSM-IV было расширено, диагноз ПТСР может быть связан с интенсивностью травматического стресса, значимостью его последствий. Некоторые виды психотравм сами могут быть предиктором развития посттравматического стресса. Изучение частоты психотравм и развития постстрессовых расстройств после них на репрезентативной выборке позволило установить, что наибольший психотравматический эффект имеют такие ситуации, как сексуальное насилие, участие в военных действиях, жестокое обращение и пренебрежение в детстве [Тарабрина, 2009]. Однако чаще всего причиной ПТСР среди населения (31 %) является внезапная или неожиданная смерть близкого человека из-за высокой распространенности этого типа травматического события (60 %) [Эффективная терапия, 2005].

Фактор 2. Наличие у человека острого стрессового расстройства (ОСР). Все большее количество исследователей считает предиктором развития ПТСР острое стрессовое расстройство. OCP, ранее рассматривавшееся как часть развития ПТСР, было выделено как независимый диагноз в DSM-IV. Между ОСР и ПТСР существует тесная связь, которая выражается, в первую очередь, общим для обеих групп расстройств определением стрессора. Кроме того, при ОСР в течение по крайней мере двух дней, но не более четырех недель после травмы должны присутствовать некоторые типичные симптомы ПТСР. К ним относятся: повторяющиеся переживания травматического события, тенденции к избеганию стимулов, которые имеют некоторую связь с травмой, повышенная психологическая возбудимость и нарушение обычного функционирования человека. Таким образом, в течение первого месяца после травмы ОСР может не отличаться от ПТСР, которое проявляется через месяц после травмы, за исключением критерия, который предполагает, что во время травмы или сразу после нее у человека возникают значительные диссоциативные симптомы. Так, отношение военнослужащих с признаками ПТСР в долгосрочном периоде к общему числу оставшихся в живых и переживших ОСР в результате боевой травмы, по данным разных авторов, составляет 47 % [Снедков и др., 2003].

Фактор 3. Высокий уровень ОСР. Использование метода множественной регрессии показало, что уровень дистресса (определяемого по IES) через неделю является предиктором дистресса, испытываемого человеком через четыре месяца [Эффективная терапия, 2005]. Было также отмечено, что неизменно высокий уровень симптомов, который сохраняется в течение трех недель после травмы, является самым значительным предиктором. Развитие ПТСР (через шесть месяцев после травмы) было хорошо предсказано с помощью двух параметров: наличия ОСР и наличия (в среднем в течение трех недель после травмы) трех или более симптомов физиологического возбуждения. Прогностическую ценность также имели переживания эмоций стыда и гнева.

Фактор 4. Наличие у человека диссоциации. Диссоциация, согласно DSM-IV, определяется как нарушение согласованности протекания психических процессов, временное нарушение функций сознания и идентичности. Основными характеристиками диссоциативных состояний являются:

а) изменения в мышлении, в которых преобладают архаические формы;

б) изменение восприятия времени;

в) потеря контроля над поведением;

г) изменения в выражении эмоций;

д) изменения восприятия тела;

е) чувство «омоложения» или возрастной регрессии;

ж) высокая восприимчивость к суггестии [Тарабрина, 2009].

Диссоциация является одним из важных факторов, определяющих процесс посттравматической адаптации. Показано, что перитравматическая диссоциация является лучшим предиктором развития ПТСР через шесть месяцев после травматизации и объясняет 30 % симптомов ПТСР [Азарных, 2012].

Фактор 5. Наличие в прошлом травматизации, особенно если она была достаточно сильной, произошла в раннем возрасте или была схожей с текущей.

Фактор 6. Предикатором развития ПТСР может служить наличие следующих личностных черт у человека.

1. Акцентуации характера отмечены в ряде работ как преморбидные черты личности. Так, у участников войн отмечаются ананкастные, тревожные, истероидные, эпилептоидные, алекситими-ческие и преморбидные акцентуации личностных черт. У мирных жителей, переживших локальные военные конфликты, отмечаются эмотивные, возбудимые, дистимные, застревающие акцентуации [Ахмедова, 2003].

Изучение бывших заложников показало, что наиболее глубоко затронуты психотравмой были представители шизоидных и эпилептоидных типов акцентуаций. Их реакции были ярче выражены, носили более устойчивый характер к обобщению и имели тенденции к генерализации и трансформации в психопатологические нарушения.

2. В качестве предиктора может рассматриваться и высокий уровень нейротизма. Так, по данным американских исследований, среди ветеранов Второй мировой войны с посттравматическими расстройствами преобладают интроверты [Азарных, 2012].

3. Рядом исследователей экстернальный локус контроля рассматривается в качестве предиктора развития ПТСР. Однако лонгитюдные исследования показывают, что внешний локус контроля более благоприятен для выздоровления через 10–15 лет.

4. Предикаторами затяжной формы посттравматического расстройства являются: высокая личностная тревожность, депрессивные тенденции с плохим самочувствием, снижение активности, эмоциональная лабильность с импульсивностью, реализация эмоционального напряжения в непосредственном поведении, склонность к вытеснению факторов, вызывающих беспокойство [Азарных, 2012].

Анализ современных исследований и практической работы психотравматологов в разных странах мира позволяет выделить основные признаки психотравматизации взрослых [подробнее см. Защиринская, 2021]:

1) постоянные опоздания;

2) постоянные переносы назначенных встреч;

3) забывание номеров телефонов, номеров домов, названий;

4) частые ошибочные или беспричинные звонки другим людям;

5) забывчивость, человек забывает личные вещи и не помнит, где их оставил;

6) физическая самотравматизация (порезы, ушибы);

7) трудности в припоминании важной информации;

8) нежелание вступать в контакт;

9) неосознаваемая настойчивость на фоне низкой критичности мышления;

10) нарушение активного слушания (не слышит, о чем пытаются сказать другие);

11) флешбэки (неожиданные воспоминания прошлых событий);

12) интрузия (не может справиться с нахлынувшими воспоминаниями);

13) руминация (навязчивые, повторяющиеся мысли);

14) резкая смена состояний, включая крики в общении с людьми как проявление чувства страха;

15) признаки ананкастности личности (упрямство, перфекционизм, склонность к сомнениям и перепроверкам, настойчивость в поступках и действиях);

16) самотравматизация (неосознанная неудовлетворенность собой);

17) нарушение сна (утрата контроля за событиями в жизни);

18) повышенная раздражительность (неосознаваемое желание быть услышанным и замеченным);

19) чувство вины (перенесение ответственности на самого себя);

20) беспричинное повышение чувства ответственности;

21) экстрапунитивные обвинительные реакции;

22) психосоматические расстройства;

23) нарушение пищевого поведения;

24) утрата вкусовых качеств;

25) панические атаки;

26) постоянная субфебрильная температура.

Данный перечень помогает точнее определяться с наличием психотравмы при оказании помощи психотравмированным людям. При диагностировании более шести признаков предполагается дальнейшее углубленное изучение психического состояния человека и обстоятельств его жизни с целью профессионального вмешательства.

Для изучения детской психотравмы предполагается пользоваться адаптированным перечнем признаков [подробнее см. Защиринская, 2021]:

1) самоповреждающее поведение;

2) самотравматизация;

3) раздражительность;

4) навязчивые действия;

5) навязчивые мысли;

6) немотивированное упрямство;

7) страхи;

8) нарушение сна;

9) временные эпизоды с энурезом психогенного происхождения;

10) алекситимия;

11) уход в себя, отгороженность;

12) навязчивое фантазирование;

13) нарушение аппетита и веса;

14) чрезмерная стеснительность;

15) несвойственные перемены в поведении;

16) телесный дискомфорт;

17) суицидальное поведение;

18) вербальная агрессия;

19) отказ от любимых видов занятий;

20) внешне немотивированный отказ от общения с близкими людьми;

21) игнорирование вопросов о близких людях;

22) частая смена настроения;

23) отсутствие интереса к активной и разнообразной деятельности, невключенность в разные жизненные ситуации;