Текст книги "Глаз Паука"

Хозяева «Альнеры» расценили его колебания по-своему.

– Правильно сомневаетесь, месьор Рендер, – снова заговорил Киннамон Кадоре. – Позволю себе еще усугубить ваши сомнения. Да, Замора – немедийский протекторат, но земля, на которой стоит «Альнера», является собственностью туранского подданного, приближенного императора Илдиза, да продлятся вечно дни его. Причем сей человек действовал от имени и по поручению туранской короны. Следовательно, здесь владения Турана… что подтверждается фирманом, выданным в коронной канцелярии Аграпура и заверенным в шадизарской городской Управе. Вы не знали? Ай-яй-яй…

С последними словами месьор Кадоре жестом фокусника извлек из-за пазухи свернутый в трубку свиток, украшенный здоровенной печатью золотистого воска.

Свиток перешел из рук в руки, и изрядно удивленный таким неожиданным поворотом событий Рекифес Рендер с раздражением понял: обитатели «Альнеры» взяли над ним верх. Подлинный фирман императора Илдиза Туранского, на редком и ценном белом пергаменте, с витиеватыми строчками туранской вязи и всеми положенными росписями. Каким образом, во имя Митры, иль'Ваххаби сумел заполучить такое сокровище? Неужели придется отступить? Вот чего ему еще не хватало, так это вызванной его действиями грызни между немедийским и туранским посольствами, отголоски которой непременно дойдут до обеих столиц! Слишком много для одного человека, пусть даже и Верховного Дознавателя…

Мельком Рекифес уловил полный нескрываемого презрения взгляд Младшего Тавилау: вот оно, ваше хваленое правосудие! Испугались, доблестный хранитель закона! Поражены собственным оружием – сводами уложений и предписаний!

Единственное, за что мог уцепиться месьор Рендер – беззастенчивая ложь Кари Сегевана касательно отъезда Теймураза иль'Ваххаби. Караванов в Коринфию в ближайшую седмицу не уходило, и Таможенная Управа не выдавала подорожного листа на имя иль'Ваххаби. Разве что тот отправился в дорогу не через ворота, как добропорядочный подданный, а выскользнул тайком. Слабая зацепка, но все же…

Немедиец уже приготовил достойную фразу, и тут в приемной зале особняка на Серебряной аллее произошло нечто из ряда вон выходящее.

Огромный дом содрогнулся. С жалобным звоном пролился водопад бьющихся разноцветных стекол. Лестничные ступеньки наискось пересекла длинная и глубокая трещина, с потолка посыпалась каменная крошка. Дверной проем перекосился, левая створка сорвалась с петель и вывалилась наружу, искусная резьба брызнула щепками. Одна из девиц вцепилась в раскачивающиеся перила и истошно завизжала, вторая, не удержавшись на ногах, упала на четвереньки.

Во дворе яростно загалдели, но все звуки с легкостью перекрыл чудовищный рев, исторгнутый кем угодно, только не человеческим существом. Рев исходил откуда-то снизу, из-под фундамента – а может, со всех сторон, облекая людей, как густая смола. Он длился и длился, забираясь под череп, сводя с ума и лишая малейшей способности здраво соображать. Оборвался чудовищный звук столь же внезапно, как и начался – его, точно острейшим ножом, перерезал короткий пронзительный свист.

Кари Сегеван с неузнаваемо исказившимся лицом устремился к боковой двери. Незваные гости и друзья более не имели для него никакого значения. Киннамон Кадоре, мигом отбросивший всю свою манерность, устремился было следом, но на плечах у него повис Адриеш. Тавилау-младший одним прыжком настиг удирающего Кадоре, схватил за глотку и принялся равномерно встряхивать, приговаривая:

– Где сестра, паскудник? Куда дели Юнру? Отвечай, пока я тебя не придушил!..

Красавчик изо всех сил брыкался и вертелся ужом, но хватка у взбешенного Адриеша оказалась железная. «Птенчик» уже начинал задыхаться.

Хисс, выставив перед собой короткий нож, растерянно озирался по сторонам.

Здание продолжало сотрясаться, мозаичный мраморный пол дрожал под ногами, разбегаясь трещинами. Тяжелые, мягкие толчки шли откуда-то из-под земли, словно под «Альнерой» собиралось раскрыться жерло огнедышащего вулкана или как если бы нечто огромное пробивало себе путь на поверхность сквозь толщи земли и камня. Одновременно на пороге появился один из немедийцев, обнаженный меч плясал в его руке:

– Ваша милость, уходите! Дом рушится, чернокнижники бегут, как крысы с дырявой посудины! С полдюжины мы уже повязали!

Странно, но именно в этот момент Верховный Дознаватель почувствовал какое-то особенное, ни с чем не сравнимое облегчение. Вот теперь все было правильно, все встало на свои места. Проклятый безумный городишко наконец показал во всей красе свою безумную сущность.

* * *

В кои веки заверения Ши Шелама оказались чистейшей воды правдой. Незваные гости из Нарикано без особых затруднений просочились сперва в Ламлам, а оттуда в Асмак – по задворкам роскошных дворцов и особняков. Владельцы сих великолепных зданий вряд ли догадывались, каковы на вид тылы их собственности, и уж точно никогда в жизни не удостаивали их личным присутствием.

Сборище получилось довольно пестрое. Собственно старшина Нарикано, Кодо Ходячий Кошмар, и призванный им десяток «пастуха» с многозначительным прозвищем Трижды Повешенный. Аластор Кайлиени, Ши и подросток-варвар, и вдобавок – неотлучный спутник Дурного Глаза, хорек Диззи. На границе Ламлама к отряду присоединились Хасти Одноглазый и сумрачный Рейф, старшина телохранителей пропавшей дамы диа Лаурин, вкупе с пятеркой своих подчиненных – доведя численность разношерстной армии до двух десятков. Рейф немедля облил молчаливым презрением всех без исключения спутников Кодо Сиверна и его самого.

Хасти же относился ко всему происходящему с живейшим интересом, не гаснувшим даже перед необходимостью пробираться помойками и закоулками. Для чего он сам напросился в этот опасный поход, большей части собравшихся было неясно – то ли чтоб извести под корень загадочную «пустоту», угнездившуюся в «Альнере», то ли заради возможности испытать в бою подаренный Рейфом боевой посох. Однако отговаривать такого великолепного бойца никому и в голову не пришло. Пусть будет.

Ограду «Альнеры» миновали через уже знакомую Малышу и Ши Шеламу укромную калитку.

– Хисса с немедийцами не ждем, – сумрачно буркнул Альс, хотя с ним и так никто не спорил. Половина отряда горела жаждой мести, другая половина – жаждой наживы. – Каждый миг на счету. Неизвестно еще, что там сейчас делают с Клелией.

– И с Юнрой, – поддакнул Ши.

Добравшись до особняка, вскрыли первое подвернувшееся окно и по очереди забрались внутрь, в пыльный полумрак, вскоре рассеченный тонкими лучами зажженных потайных ламп. Из-за пазухи Аластора вынырнул сидевший всю дорогу тише мыши Диззи, повертелся туда-сюда, определил направление и потрусил вперед.

– Ты бы еще целый зверинец с собой притащил, – высказал свое мнение Повешенный. На него дружно зашикали, а обернувшийся хорек оскалил мелкие зубки и свирепо фыркнул. Боец Кодо незамедлительно примолк.

На сей раз шли короткой дорогой, без плутания по заброшенным пустым комнатам. Дважды наткнулись на запертые двери, распахивавшиеся после короткой возни Аластора с замками. Спустились по громыхающей винтовой лестнице кованого чугуна и угодили в памятный коридор. Еще с полсотни шагов, поворот направо, двадцать шагов – и нахально поблескивающая в свете потайных фонарей медная дверь.

Кто-то восхищенно присвистнул. Хасти сунулся поглядеть на невиданное чудо поближе, зачем-то поскреб в некоторых местах выпуклость диска, украшенного диковинными цветами либо зверями, и отступил назад.

– Альс, давай, покажи мастерство! – забормотали спутники Ночного Кошмара, изрядно наслышанные о подвигах Дурного Глаза в деле взлома всяческого рода замков и запоров. – Спорю, справится за квадранс! Ставлю пять талеров – кто принимает? Десятка, что уложится быстрее! Шелам, отсчитывай! Да смотри, не мухлюй!

– Молчать всем! – жутким голосом рявкнул Аластор. – Отойдите шагов на пять. Кто не слышал, пеняйте на себя…

Повторять дважды не потребовалось: все знали о существовании хитроумных ловушек, встроенных в двери, а некоторые воочию видели просивших подаяние неудачников, забывших об осторожности и слишком рано бросившихся к добыче.

Ши ждал, что Альс сейчас полезет в болтавшуюся на поясе кожаную сумку, битком набитую полезными приспособлениями: разнообразными по виду и форме отмычками, причудливо изогнутыми крючками и тонкими шильями. Однако Дурной Глаз не притронулся к своей снасти, а просто встал перед бронзовой дверью, упрямо наклонив голову и уперев руки в бока.

– Открываться будем? – вопросил он с той усталой интонацией, с какой хозяин успокаивает разыгравшуюся собаку или мать беседует с капризным ребенком. – Или начнем упрямиться? Давай-давай, освобождай дорогу. Недосуг мне с тобой возиться.

Ши оторопел. За его спиной кто-то хихикнул. У Рейфа отвисла челюсть.

– Мама, мама, иди скорей, наш папа с дверью разговаривает, – детским голосом пропищал бандит по прозвищу Гиря. Сгрудившаяся в тесном коридоре компания дружно захрюкала… и потрясенно смолкла.

Медные змейки шевельнулись.

Они двигались не так, как живые создания – плавно перетекая из одного состояния в другое – но дергаными рывками, точно разрывая удерживающие их незримые нити. Разноцветные камни в глазницах засветились холодными огоньками, головки раскачивались, стальные язычки метались в открытых пастях. Позади Ши кто-то от души выругался, кто-то помянул богов и лично Покровителя Обманщиков, прося немедленно вступиться.

Тусклые взгляды медных змеек сошлись на Аласторе.

– Я жду, – взломщик нетерпеливо притопнул ногой. – Договоримся по-хорошему? Я ведь и по-плохому могу, но что тогда от тебя останется, представляешь? Разве что старьевщику в Ржавом проезде снести. Ну?

Змейки дружно зашипели – словно вдалеке осторожно ударили войлочным молотком по звонкому гонгу. Туловища их вновь плотно прилегли к широкому ободу диска. Одновременным стремительным движением десять головок метнулись вперед и десять челюстей с жестяным клацанием сомкнулись на десяти бронзовых хвостах.

Диск слегка вздрогнул, приподнялся вверх и начал медленно поворачиваться, издавая чуть слышный скрип.

– Готовсь, – прошипел Ночной Кошмар, но и без его приказания толпившаяся в коридоре шайка ощетинилась ножами, дубинками, кастетами и даже одним самострелом.

Протянувшиеся поверху и понизу диска могучие засовы плавно разъехались в стороны и исчезли в стенах. Медные пластины, покрывавшие громадную створку и слегка потемневшие от времени, внезапно засияли, как в первый день своего создания.

Спустя миг дверь исчезла. Просто сгинула, будто ее никогда и не было, оставив зияющий прямоугольник коридора, шагов через десять плавно расширявшийся и переходивший в полукруглую лестницу с широкими ступенями.

Лестница спускалась в зал с низким потолком и двумя рядами толстых квадратных колонн. Зал был огромен – разум не сразу соглашался с существованием под землей такого большого помещения: самое малое сотня шагов до дальней стены, да столько же в поперечнике. Судя по грубой, примитивной кладке стен и колонн, зал был древним – едва ли не ровесником Шадизара, много старше самой «Альнеры». Большая часть зала тонула в полумраке, лишь центральный проход освещали закрепленные на колоннах трескучие факелы да в конце этого прохода на возвышении горело множество масляных ламп, очерчивая яркий световой круг.

По низкому потолку метались жуткие причудливые тени. Мерцал холодный зеленый огонь. Десяток неподвижных фигур в черных балахонах, стоящих через равные промежутки по границе круга, выпевали что-то медленным речитативом. Эти черные фигуры особенно четко выделялись на фоне дальней стены, белой, украшенной то ли мозаикой, то ли фреской: ажурно сплетенная паутина с черно-золотым пауком в центре. Увлеченные творящимся колдовским действом, заклинатели даже не обратили внимания на внезапно появившихся у входа в зал незваных гостей.

А еще дальнозоркий Ши Шелам разглядел странный каменный алтарь, некие смутно знакомые предметы, лежащие у ног каждого из творящих заклинание чернокнижников и тонкую женскую фигуру, прижавшуюся к одной из неуклюжих колонн. Прижавшуюся – или привязанную? Ну да, на девице цепи… а сама она…

– Юнра! – завопил Ши и первым бросился вперед.

– Началось, – выдохнул Аластор Кайлиени. – За Ферузу!

– За Клелию! – рявкнул Рейф, выхватывая меч.

– За «Уютную нору»! – вскричал Конан, скатываясь по ступенькам следом за Аластором, Рейфом и Ши. – За Райгарха! За…

Дальнейшие его слова потонули в дружном реве головорезов Кодо Сиверна:

– Алмазы и золото! Бей колдунов!

* * *

Первому же из вошедших в винный погреб людей, кто осмелился протянуть к ней руку, благородная госпожа Клелия Кассиана на удивление ловко и умело отвесила пинка в то уязвимое место, коим не дорожат только евнухи. Обычный человек тут же согнулся бы в три погибели, извещая мир о своей беде громкими стонами.

Удар получился на славу – во всяком случае, ногу себе Клелия отбила. Однако подручный Теймураза иль'Ваххаби не обратил на пинок никакого внимания. Бесцеремонно стащил женщину с облюбованного ею бочонка, без труда скрутил руки, чтобы не вырывалась, и поволок наружу. Утонченная офирская графиня ругалась на чем свет стоит – некоторых ее высказываний Юнра просто не поняла.

Именно сейчас до девицы Тавилау-младшей дошел весь ужас положения, в котором они оказались. Не будет никакой помощи. Они угодили в руки к безумцам и просто сгинут без следа.

Еще более, чем сам факт похищения и заточения, ее пугали безмолвные спутники иль'Ваххаби. В последние дни она не раз слышала загадочные слова, описывающие разгромивших трактир «Уютная нора» людей – их почему-то именовали «пыльными, безликими и пустыми». Теперь Юнра поняла, почему. Трое помощников иль'Ваххаби для жителей солнечного Шадизара были какими-то болезненно бледными, с сероватым оттенком кожи, не разговаривали, смотрели тусклым взглядом прямо перед собой, и даже запах от них шел не человеческий, а хорошо знакомый девице Тавилау пряный и сухой аромат слежавшегося старого пергамента. Зато силы в диковинных воинах было вдвое против обычного – когда Клелия намертво уперлась в дверях подвала, не желая выходить, «серый» попросту одной рукой поднял, как котенка, рослую офирку и без особого труда пронес подмышкой с десяток шагов.

Вскоре Клелия осознала, что ее проклятия не достигают цели, и удрученно замолчала. Тишину нарушало лишь размеренное шарканье подошв, и Юнра рискнула подать голос:

– Скажите, куда мы идем? Зачем мы вам нужны?

Гробовое молчание в ответ. Шагавший впереди Теймураз свернул в темный коридорчик, загремел ключами, и женщин поочередно втолкнули в низкий проем. Клелия, бросив взгляд по сторонам, удивленно охнула. Младшая Тавилау вполне разделяла ее удивление: ей в голову не приходило, что под «Альнерой» скрывается такой огромный зал. Медная дверь, которую они с Ши обнаружили, наверняка ведет именно сюда – вон вдалеке виднеется уходящая наверх лестница.

Пленниц провели между толстых, приземистых колонн к ярко освещенной площадке и написанной на светлой штукатурке фреске – паутина с восседающим в центре золотым пауком.

– Вот они, твои ненаглядные любимцы-пауки, – злорадно бросила диа Лаурин. – Во всей красе. Просветленные искатели истины среди паучьих тенет. Тьфу! Смотреть на вас противно. Века идут, а такие, как вы, не переводятся. Но все же, в чем их сила?..

На короткое время женщин почти предоставили самим себе, лишь приставив к каждой по «серому» охраннику. Иль'Ваххаби с подручными куда-то удалились, «серые» стражи не двигались и, кажется, даже не дышали, и Юнра дала полную волю своему любопытству. А посмотреть было на что. Впервые в жизни девица Тавилау очутилась в самом настоящем капище – капище Затха Всеведущего.

В центре круглой, слегка вдавленной, как тарелка, площадки гладкий каменный пол вздымался двумя горбами из черного мрамора – один побольше и слегка вытянутый, другой поменьше, а от них к краям «тарелки» разбегались десять тонких лучей-желобков. Что-то это сооружение ужасно напоминало… Юнра наморщила лоб, пытаясь вспомнить, и сдавленно охнула, узнав. Собственно, догадаться сразу мешал размер: туловище огромного паука-крестовика, высеченное в камне, было величиной с лошадь, лапы-желобки в размахе достигали едва не дюжины шагов. А этот заглубленный, до блеска отполированный крест на спине мраморного тарантула – что это, попытка неведомых строителей капища придать своему идолу сходство с оригиналом? Но зачем тогда эти бронзовые кольца, вделанные в камень на концах креста размером как раз в рост человека?..

Жертвенный алтарь, вот что это такое, сказала себе Юнра, чувствуя, как внутри нее все заледенело.

Паучьи лапы-желобки оканчивались круглыми углублениями размером с суповую миску. Вновь появился Теймураз иль'Ваххаби, но на сей раз его сопровождали не только безликие воины, но и десяток фигур, задрапированных в черные балахоны. Новоприбывшие двигались с торжественной медлительностью, неся на вытянутых руках разнообразные предметы – иные из этих предметов полностью умещались в ладонях, но Юнра увидела изогнутый туранский ятаган из драгоценной дымчатой стали, толстый фолиант в потертом черном переплете, изумительной красоты алмазную тиару, отлитый из чистого золота солнечный диск… Процессия двинулась кругом алтаря, обходя его посолонь, каждый из идущих бережно клал свой талисман в чашу на конце паучьей лапы и сам вставал рядом. Еще кто-то суетился у светильников, что-то добавляя в масло, отчего пламя вспыхнуло ярче, а в воздухе разлился сладковатый прозрачный дым.

Связка украшенных самоцветами ключей на одном кольце. Маленькое серебряное зеркальце в резной оправе. Пузатый флакончик с оранжевой жидкостью. Клелия, гневно сдвинув брови, беззвучно шевелила губами. Она явно узнавала каждый из принесенных участниками ритуала амулетов. В три оставшихся чаши легли тяжелый, грубоватого литья перстень с рубином, тонкий жезл с великолепным огненным опалом в навершии и пожелтевший от времени лошадиный череп с вставленными в глазницы сапфирами.

Клелия Кассиана смотрела на талисманы божественных Сил, и в глазах офирки разгорался незнакомый доселе огонь.

Юнра, для которой все эти предметы ровным счетом ничего не значили, смотрела на полускрытые капюшонами лица Искателей Истины, знакомые ей в той же мере, что Клелии – амулеты богов. Не в силах более сдерживаться, девица Тавилау жалобно воззвала:

– Гиллем! Минсла! Вельбор! Это же я, Юнра, Юнра Тавилау! Что вы делаете?! Нейджел, посмотри на меня! Мы ведь сколько лет знакомы! Нельзя же так запросто хватать человека и…

– В самом деле, Совершенный, – нерешительно заикнулся один из безошибочно узнанных Юнрой чернокнижников, в миру Гиллем Лариан, единственный наследник торгового дома Лариан, поворачиваясь к молчаливому иль'Ваххаби. – Это же Юнра, то есть я хотел сказать… Возможно, она будет нам полезна? Может, сохранить ей… предложить ей место среди нас?

– Среди нас нет свободных мест, – резко откликнулся гигант. – Она многое знает, и она была с нашими врагами. Ей нельзя доверять.

– Да ничего я не знаю! – заверещала Юнра. – Ровным счетом ничего! Ни я, ни она! А если вы тут затеяли поклонение Всезнающему, так это ваше личное дело! Только не надо этих… кровавых приношений!

Возможно, девице Тавилау и удалось бы убедить кое-кого из присутствующих – скажем, Гиллем Лариан был готов пойти навстречу давней приятельнице, но тут из-за колонн вынырнула еще одна фигура в длинном балахоне, только не черного, а неопределенно-серого цвета. Откинув с лица капюшон, безликая фигура обернулась невысокой полноватой женщиной средних лет – совершенно домашней и безобидной с виду, однако даже огромный туранец при ее появлении будто бы сделался ниже ростом и усох в плечах.

– Что происходит, Теймураз? – холодно обронила она. – Я смотрю, у вас с этой девчонкой намечается приятная беседа? Все готово к ритуалу Пустоты. Нас ничто более не держит, так начнем же, во имя Всесущего!

– Это Юнра Тавилау, – торопливо и заискивающе проговорил Гиллем. – Наследница одного из богатейших семейств Заморы. Может, дадим ей хотя бы возможность выбора? Она наверняка сама пожелает приобщиться к Великой Сети, и…

– Ты сказал, и я тебя услышала, – нетерпеливо отмахнулась госпожа Эсма (в коей многие из жителей Шадизара без труда узнали бы знахарку Эсму Халед по прозвищу Ворчунья). – Уберите ее… пока. Потом посмотрим, что с ней сделать.

Безмолвные стражники оттащили Юнру в сторону. На одной из колонн обнаружились вделанные на высоте человеческого роста тяжелые железные кольца с прикованной к ним цепью – не успела Тавилау-младшая и слова сказать, как уже с недоумением таращилась на свои намертво скованные запястья. Боли ей не причинили, но беспомощно топтаться у колонны, уподобившись козе на веревке, было ужасно неприятно и неловко.

К тому же она боялась за Кассиану диа Лаурин, отнюдь не искавшую путей к примирению.

* * *

– Эй, ведьма, – негромким и каким-то чужим голосом окликнула Клелия. – Погляди на меня. Знаешь ли ты, кто я такая?

Та, кого назвали ведьмой, не спеша повернула голову. С десяток ударов сердца они мерялись взглядами – приземистая, расплывшаяся с годами Эсма и великолепная, несмотря на пребывание под замком, Клелия. Сообщество Ищущих Истину с затаенным трепетом выжидало, чем окончится этот безмолвный поединок.

– Да, я знаю, кто ты на самом деле, – спокойно сказала наконец Эсма Халед. – И что с того?

– Только попробуй хоть пальцем меня тронуть, – тем же ровным и властным тоном произнесла Клелия Кассиана. – У тебя и в самом деле есть Дар, но ты не ровня мне. Подумай о последствиях, ведьма. Предлагаю первый и последний раз: прекратим этот балаган. Отпусти меня и девочку, верни то, что украдено тобой, и даю слово – ни я, ни мои сородичи не станут мстить.

– Ох, напугала. Мстить она не будет, поди-ка, – презрительно фыркнула Эсма. – И прекрати называть меня ведьмой. Я – высшая жрица Затха Всеведущего, Хозяина Паутины, одна из немногих, владеющих тайным знанием. А вот тебе известен ли предел наших возможностей? Теймураз, покажи ей…

Молчаливый иль'Ваххаби отступил назад, повозился с сундуком, приткнувшимся у основания одной из колонн, и предъявил Клелии, а также всем собравшимся матово блестящий металлический шар величиной с небольшую дыню.

Эсма легко коснулась ладонью шара, и загадочный предмет вдруг ожил. Шар неярко переливался оттенками багрового и вишневого, точно внутри него горела небольшая свеча. Изготовлен он был, как теперь казалось, из хрусталя или стекла, но весил явно куда больше, чем полагалось обычному хрустальному шару – не обделенный силой иль'Ваххаби с трудом удерживал его на вытянутой руке и быстро переложил на каменное возвышение возле «головы» паучьего жертвенника.

Странный шар, словно и впрямь был живым, на месте не улежал. Едва коснувшись пыльного постамента, он вдруг окутался ядовито-зеленым сиянием и легко, бесшумно поднялся на ладонь в воздух, разбрасывая вокруг резкие блики.

– Знакома ли тебе эта вещь, о пресветлая? – насмешливо спросила Ворчунья.

На лице Клелии ярким румянцем проступила мгновенная растерянность.

– Так вот что у вас было… – севшим голосом пробормотала офирка. – Но это же… оно создавалось не для того, чтобы служить Пауку…

– Все в мире служит Повелителю Сети, – отрезала жрица. – Теперь ты понимаешь, сколь смешны твои угрозы? Нынешний ритуал придаст Оку Бездны полную силу, забрав ее из амулетов ложных богов, и тогда мои возможности станут поистине безграничными. А ты мне в этом поможешь. Не по доброй воле, так по принуждению, но ты придешь к нам, и твои силы приумножат могущество Повелителя…

Клелия Кассиана умела быстро справляться со своими чувствами. В ответ на угрозы офирка лишь с показным равнодушием пожала плечами:

– Деревенский дурень может отыскать волшебный меч, но легендарным героем ему все равно не стать. Вы не сумеете воспользоваться случайно доставшейся мощью. Рано или поздно она вас погубит, как некогда погубила кхарийцев.

– Сумеем! – запальчиво выкрикнул один из черных балахонов. Судя по срывающемуся голоску, внутри бесформенного одеяния скрывалась молоденькая девица. – Мы многое умеем, а скоро сможем еще больше!

– Не льстите себе, дорогая, – холодно посоветовала госпожа диа Лаурин.

– Довольно болтовни, – приказала Эсма Халед. – Начинаем.

И внезапно взмахнула в сторону Клелии раскрытой ладонью.

Похоже, то был незримый колдовской удар. Офирскую графиню швырнуло спиной вперед, и она зацепилась подошвой сандалии за выщербленную плитку пола. Ее тут же подхватили давешние угрюмые спутники иль'Ваххаби, сбили с ног, и вокруг упавшей Клелии сомкнулись одинаковые черные спины Искателей Истины. Когда поклонники Затха Всезнающего и Вездесущего расступились, изрядно растрепанная и лишившаяся большей части своих одежд Клелия Кассиана лежала в крестообразном углублении на спине каменного паука, притянутая за запястья и лодыжки какими-то блестящими шнурами. Она не кричала, как непременно бы поступила на ее месте девица Тавилау, но сдавленно рычала сквозь зубы и яростно дергалась, вопреки доводам рассудка пытаясь освободиться.

Эсма Халед мимоходом пнула ее носком туфли в бок, буркнув:

– Лежи смирно. Чему быть – того не миновать.

* * *

Тавилау-младшая проклинала свое любопытство, но ничего не могла поделать: ей позарез хотелось не только видеть происходящее, но и знать его смысл.

Церемония, должно быть, проводилась уже не раз и каждый знал отведенную ему обязанность. Теймураз со своими подручными отступил в тень, за границу освещенного круга; Эсма Халед встала за постаментом и погрузила пальцы в окружавшее загадочный шар зеленое сияние, не касаясь, однако, гладких боков. Перешептывания смолкли, как отрезанные ножом, в подвале зазвучала перекличка голосов – сперва один, потом к нему присоединился другой, третий… Язык служения Юнре распознать не удалось: медленный, тягучий, он тек, подобно струйкам дыма, сплетаясь в причудливые кольца и завитки. В подвале стало холоднее – сперва девица Тавилау сочла, что ей мерещится с перепугу, потом сообразила, что личные ощущения тут не при чем. На колоннах выступили белесые пятна изморози, и пару раз она даже заметила облачко собственного дыхания.

Должно быть, рассудок Юнры переступил через ту черту, до которой она еще была способна испытывать страх. Не то, чтобы она полностью перестала бояться, но теперь к ней вернулась способность соображать. Ей позарез требовалось отыскать способ выбраться отсюда. Желательно целой, невредимой и в обществе госпожи диа Лаурин. Приглядывая краем глаза за действиями внутри колдовского круга, она принялась изучать звенья цепи, удерживавшей ее возле колонны. Может, удастся открыть замок? Шпилька-то у нее есть, только как до нее дотянуться? Она уже примерилась, как бы половчее извлечь из прически чудом сохранившийся длинный кусочек бронзы, когда мерный речитатив Искателей Истины заглушил пронзительный, прямо-таки свинячий визг.

Тавилау-младшая в жизни бы не поверила, что человек способен испускать подобные звуки, и тем более – что надрываться станет живое воплощение сдержанности и хладнокровия, Клелия Кассиана диа Лаурин. У офирки имелась веская причина для криков: с низкого потолка на десятках нитей спускались крупные пауки. Размах суставчатых лап у некоторых вполне достигал большой тарелки, и Юнра передернулась, представив, каково сейчас Клелии – ведь та ненавидит пауков больше всего на свете.

Достигнув пола, насекомые устремились к распятой на алтаре женщине. Вопли диа Лаурин достигли такой высоты и громкости, что могли, наверное, без труда крошить гранит или расколоть на мелкие кусочки кристалл. Бешено изгибаясь, насколько позволяли путы, Клелии удалось отбросить или раздавить нескольких наиболее проворных созданий, но спустя еще мгновение она исчезла под нахлынувшей на нее темной волной. Пауки метались туда-сюда, стремительно опутывая свою добычу множеством тонких, липких нитей, превращая ее в плотный кокон. Когда они добрались до лица женщины, крики стали глуше, сменившись невнятным мычанием.

Не опутанными паутиной оставались только руки Кассианы, и тут Эсма Халед, сделав три быстрых шага, ловко и умело чиркнула по запястьям пленницы коротким широким ножом.

Юнра приготовилась к зрелищу заливающего пол кровавого фонтана, однако густая жидкость потекла по бокам каменного тарантула медленно и неохотно. Вот она заполнила кольцевой желобок вокруг алтаря… вот закапала в канавки, ведущие к амулетам… Голоса выпевающих заклятие Искателей Истины зазвучали торжествующим гимном, исходящее от Ока Бездны зеленое свечение стало ярче. Эсме охватила колдовской шар ладонями и, склонившись над ним, что-то настойчиво нашептывала. Сейчас она уже не казалась склочной, но в общем-то безобидной тетушкой Ворчуньей, знакомой всему кварталу Нарикано – на возвышении стояла настоящая ведьма, опасная и жестокая, занятая своим таинственным ремеслом.

Искатели Истины плели голосами паутину словесных кружев. Повинуясь их заклятиям, шнырявшие по полу пауки выстраивались в причудливые фигуры, возникавшие и пропадавшие спустя миг. Лапки-желобки темнели, заполняясь кровью обращенной в серебристый неподвижный кокон Клелии Кассианы, скапливающееся напряжение росло, как густеет воздух перед близящейся грозой.

Сверкнула зеленая молния, и разложенные в каменных чашах предметы окутало бледное сияние. Каждая вещь обладала ореолом своего цвета: от медово-золотистого у отмычек и серебряно-пепельного у меча до багряно-черного облака, окружившего книгу. Светящийся туман отрывался от своего предмета, создавая в воздухе его слегка увеличенное подобие. Эсма Халед удовлетворенно кивнула и повысила голос. Мерцающие призраки поплыли к колдунье. Стайкой диковинных рыбок они закружились подле шара, заволокли его и растворились каплями упавшей на раскаленный песок воды. Темный хрусталь вдруг полыхнул алым, и, словно отвечая ему, еле различимыми глазом искрами замерцала на камне кровь Клелии.

Вещи на столиках вновь окутались радужным туманом, и все повторилось заново.

И еще раз. И еще.

Если сведения Юнры Тавилау о магических ритуалах соответствовали истине, то сейчас она стала свидетельницей вытягивания колдовской силы из доставшихся Искателям Истины могущественных талисманов. Похищенная сила устремлялась в хрустальный шар, а тот, объединив в себе мощь всех десяти, будет способен… на что? Да, пожалуй, на все, что прикажет управляющий им магик. Теперь все объясняется – и нападение на «Уютную нору», и странный набор предметов, и даже возродившийся в последний год интерес к культу Всезнающего Паука!