Текст книги "Глаз Паука"

– Мы его нашли, – заявил Ши, рассудив: начинать надо с самого главного, а второстепенные подробности могут и обождать. – Туранца, который нанимал десяток Шептуна и разгромил нашу таверну. Его зовут Теймураз иль'Ваххаби, он живет в Асмаке и якшается с тамошними чернокнижниками из богатых да придурковатых…

Изложение событий двух предыдущих дней заняло у Ши Шелама около четверти колокола. Кодо не перебивал, только хмурился и под конец спросил:

– Кого, говоришь, они взяли заложницами? Графиню из Ианты и Юнру Тавилау? А старый Азема об этом знает?

– Еще нет, – перевел дух Ши. – Зато знает его сынок, Адриеш. Он только что отправился в Дознавательную Управу, требовать защиты и справедливости.

– Все, о чем говорит этот болтун, правда? – Кодо через голову воришки обратился к сидевшему на окне Аластору. Ши покосился назад и увидел, как Дурной Глаз кивает.

Ночной Кошмар помолчал, размышляя, и свирепо рявкнул:

– Пусть даже так! Альс, на что ты рассчитывал, приходя сюда? Что я сломя голову помчусь за компанию с вами громить каких-то паршивых колдунов? Причем обожающих разводить всяких ядовитых тварей? Причем в Асмак, где шагу нельзя ступить, чтобы не налететь на стражников? Рука об руку с Когортой Рекифеса?!

– Велика важность – Асмак, – встрял окончательно осмелевший Ши. – Я туда приходил и уходил, когда хотел. Тамошняя стража только с виду грозна, а на деле – обычные раззявы.

– Вот именно, – согласился Аластор, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся. – Там, в Асмаке, хранится предмет, который может по праву принадлежать тебе. Неужели ты сможешь от него отказаться? Не говоря уж о благодарности старого Аземы, которая наверняка выльется в довольно кругленькую сумму. Или о признательности ее светлости диа Лаурин, весьма обеспеченной дамы…

– А Рекифес со своей Когортой? – въедливо напомнил предводитель Нарикано.

– Что – Рекифес? – с наигранным недоумением пожал плечами Дурной Глаз. – Он всего лишь выполняет свой долг: проверяет истинность слов Адриеша Тавилау касательно похищения и насильственного удерживания его сестры. Не думаю, что он добьется каких-нибудь успехов. Зато все обитатели поместья сбегутся уверять месьора Дознавателя в том, что в глаза не видели никакой девицы Тавилау.

– Да ты же меня без ножа режешь! – взвыл Кодо. – Оглянись вокруг! Половина ребят валяется в лежку, а вторая половина еле стоит на ногах! Отчего вам было не явиться завтра… или вчера?

– Не преувеличивай, – отмахнулся Аластор. – Можно подумать, ты не хозяин своей своре. Ручаюсь, они протрезвеют по твоему первому слову – особенно если пройдет слух, за какой добычей предстоит идти.

– И все-таки… – Ночному Кошмару не очень хотелось ссориться с Альсом, но замысел сунуться в неизвестность был ему по душе еще меньше.

– Кодо, Кодо! Я ведь могу и приказать. Ты же знаешь – у меня есть Право, – с легким нажимом в голосе произнес Дурной Глаз, складывая пальцы в хитроумную фигуру для щелчка, который так и не прозвучал. Месьор Сиверн едва заметно вздрогнул. – Но я не хочу им злоупотреблять. Просто окажи мне услугу, и я буду тебе очень, очень обязан. Согласен?

– А, провались совсем! Повешенный! – вместо ответа рявкнул хозяин Нарикано. Дверь приоткрылась, между створок сунулась жуткого вида физиономия, казавшаяся вдвойне страшнее из-за сиявшего на ней широченного жизнерадостного оскала. – Собирай свой десяток и гони сюда, живо! Имей в виду, кто будет шататься, заикаться или вонять козлом – лично удавлю! И отыщи Эвара – пусть тащит весь свой инструмент.

– Это излишне, – махнул рукой Дурной Глаз. – Я ведь пойду с вами.

Расспрашивать старшину физиономия не решилась, но всем своим видом выразила столь озадаченное недоумение, что месьор Сиверн соизволил разъяснить сквозь зубы:

– Вечером отправляемся прогуляться. Надо навестить кое-кого.

Головорез по прозвищу Повешенный понимающе закивал и втянул голову обратно.

* * *

Скандал, начавшийся во дворе Дознавательной Управы и перекочевавший в кабинет месьора Верховного Дознавателя, вполне заслуживал того, чтобы войти в летописи славного города Шадизара. Присутствовавший в роли молчаливого свидетеля Хисс Змеиный Язык получал от разворачивающегося перед ним поучительного зрелища истинное удовольствие, чего никак нельзя сказать о его светлости Рекифесе Рендере, укрывшемся за массивным столом черного дерева. Время от времени господин Дознаватель пытался вставить слово в свою защиту, но терпел поражение. Бушевавший Адриеш Тавилау получил возможность сполна отыграться за давешнюю выволочку и никому не позволял перебить себя.

– …Я говорил! Я сколько раз предупреждал, но вам нет никакого дела! Пустые сплетни и злопыхательство – так ваша светлость изволила выразиться? – по сравнению с первоначальной яростной вспышкой вопли Адриеша несколько утратили живости, он уже начинал повторяться в обвинениях. – Любуйтесь теперь, к чему привела ваша глухота и тупоумие! Довольны небось, да?! Втянули невинную девушку, искренне радевшую о благе родного города, в свои темные делишки – и где она теперь? Я вас спрашиваю, вы, прогнившая опора законности – где моя сестра?!

«Насчет прогнившей опоры Адриеш перестарался», – решил Хисс, отметив любопытное изменение в цвете физиономии месьора Дознавателя, сперва побледневшей, а теперь окрасившейся пурпурными пятнами – предвестниками нарастающего гнева. Тем не менее, Рекифес Рендер молча проглотил и это оскорбление.

– Я даже не сомневаюсь – вы пальцем не шевельнете ради ее спасения! – продолжал вопить Младший Тавилау. Голос у него был громкий, усилившийся от сознания своей правоты, и за полуприкрытой дверью то и дело мелькали вытянувшиеся лица служащих Когорты, внимавших разразившейся грозе. – А может, случившаяся трагедия – для вас совсем не новость?! Может, вы уже получили положенную мзду, заставившую вас временно ослепнуть?! Иначе чем объяснить, что моя сестра и ее подруга исчезают буквально в двух шагах от вашей псарни, и никто, ни единая живая душа этого не замечает!..

– Довольно, – единственное негромко произнесенное слово Верховного Дознавателя положило конец наполнявшим Управу крикам. Хиссу показалось, что Адриеш Тавилау даже украдкой с облегчением вздохнул: тяжело, наверное, столь долго и оглушительно добиваться справедливости. – Я все прекрасно понял. Госпожа Тавилау и леди Клелия оказались по уши в неприятностях исключительно по моей вине. Это я уговорил их сунуться не в свое дело, подверг немалым опасностям и, наконец, устроил их похищение. Так?

– Н-ну… – замешкался Адриеш. – Я хотел сказать…

– Мы отлично расслышали, что именно ты хотел сказать, – месьор Рендер со страдальческим видом потер виски, словно у него внезапно разболелась голова. – Добрая четверть сказанного позволяет обвинить тебя в злых умыслах против Трона и Империи, в клевете на власть предержащих и… А, чего тут говорить – ты сам все отлично понимаешь!

Младший Тавилау сглотнул и как-то съежился. В его памяти еще было свежо воспоминание о пятом и шестом разделах грозного «Уложения о вышестоящих», и штрафе в сотню империалов, возможности выплатить который у него пока не имелось.

– Но я готов признать прозвучавшее тут прямым следствием умопомрачения, вызванного известием о пропаже твоей сестры. После чего к этому досадному вопросу мы более не возвращаемся, – сухо предложил Рекифес. – Что не избавляет тебя от необходимости впредь следить за своими высказываниями. Устраивает?

– У… устраивает, – икнул наследник дома Тавилау. Дознаватель, словно потеряв к нему интерес, обратился к подпиравшему стену Хиссу:

– Насколько я понимаю, ваша компания все-таки добилась своего и выследила виновников погрома в «Уютной норе»? Кстати, недавние волнения на этой, как ее… Плешке и в квартале Скена – ваших рук дело?

– Право, месьор Рекифес, вы переоцениваете наши скромные способности, – со всей отпущенной ему учтивостью отозвался Змеиный Язык.

– Ну и молчи, пес с тобой, – не стал настаивать месьор Рекифес. – Я и без тебя знаю, что там стряслось. Одного не понимаю: какая сила могла заставить объединиться Ночного Кошмара и Крохобора?.. Кстати, не поделишься секретом – отчего Юнра Тавилау и Клелия диа Лаурин воспылали такой привязанностью к вашей шайке? Если верить слухам, госпожа Юнра днюет и ночует в вашей теплой компании…

– Это кто такое говорит? – мгновенно насторожился Адриеш.

– Какой только ерунды не болтают люди, – успокоил его Хисс. – Что до госпожи Тавилау – ей просто интереснее с нами, чем день за днем сидеть в четырех стенах да возиться с пыльными пергаментами.

– Может быть, может быть… – протянул месьор Верховный Дознаватель. – Сами видите, чем обернулось ее любопытство. Где, говоришь, ее могут держать?

– В квартале Асмак, на вилле «Альнера», собственность некоего Теймураза иль'Ваххаби, – фраза начинала отскакивать у Хисса от зубов.

– Обитатели сего дома уже не раз обвинялись соседями в нарушении общественного спокойствия, подозревались в черном колдовстве и бывали замечены в совершенно неподходящих местах за исполнением непотребных ритуалов, – продолжил Рекифес, и в голосе его звучало нескрываемое удовлетворение. – Отчего ваша жалоба меня совершенно не удивляет, – его тон сменился на вкрадчиво-вопросительный: – Но чего я никак не пойму, так это причин столь яростной ненависти Асмака к шайке мелкого ворья… Ты и теперь представления не имеешь, о чем я говорю?

– Ну, завалялось у нас кое-что, – нехотя буркнул Хисс, поняв, что отмолчаться не удастся. Верховный Дознаватель продолжал выжидающе глядеть на рыжего мошенника, и под этим взглядом хотелось или спрятаться получше, или признаться во всем: что совершал и в чем был невиновен. – Пара-тройка колдовских вещиц. Пошли слухи, долетели до Асмака. Тамошним недоумкам даже в голову не пришло попытаться договориться. Предложи они достойную цену, мы бы со спокойной душой продали все, что их интересовало. А эти полоумные не нашли ничего лучшего, как натравить на нас наемных головорезов!

– Врешь ведь, – не вопросительно, но утвердительно заявил месьор Рендер. – Нюхом чую, врешь! Твое счастье, некогда мне сейчас вызнавать в подробностях, какие редкости вы держали в своей «Норе» и где ими разжились. Будем считать, вы меня убедили. Поехали, наведаемся в Асмак!

* * *

В подвале, куда не проникал дневной свет, было довольно затруднительно определить, сколько уже времени миновало. Уровень масла в лампах если и понизился, то ненамного, а вот желудок Юнры требовательно намекал на необходимость перекусить. Самообладание Клелии Кассианы тоже начало давать трещины: ее светлость мерила шагами (восемь в длину, пять в ширину) опостылевшее узилище, с негодованием косясь на дверь. Тавилау-младшая затруднялась определить, чего ей больше хочется – чтобы пленниц навестили или чтобы все оставалось по-прежнему. Пожалуй, она бы выбрала определенность, чем тянущееся ожидание. Может, про них забыли? Так и оставят здесь, пока не погаснут лампы и подвал не окутает темнота. Или решают, что с ними сделать?

На всякий случай Юнра осмотрела дверь – дубовые доски, бронзовые гвозди с широкими шляпками и полосы меди для крепости. Врезной замок отсутствовал, из чего Младшая Тавилау сделала вывод – дверь заперта снаружи на обыкновенный засов. Створка плотно прилегает к косяку, но, будь у нее кинжал с тонким лезвием, можно было бы попытаться сдвинуть задвижку. Ее новые знакомцы наверняка так бы и поступили – и уже давно удрали за пределы поместья, не забыв прихватить с собой мешок, набитый имуществом хозяев.

С раздумий о запертых замках мысли Юнры по накатанной дорожке свернули к воспоминаниям о Ши Шеламе и его приятелях. Знают ли они о том, что офирская графиня и ее спутница не доехали до Охранительной Управы? А если уже узнали, то предпринимают ли что-нибудь для их спасения? Вдруг они решат предоставить офирку ее собственной участи? Сочтут, что визит в «Альнеру» слишком опасен? Или просто отмахнутся – мол, какое нам дело? Клелия и Юнра богаты – наверняка смогут откупиться от похитителей!

Переживания Младшей Тавилау столь явственно отражались у нее на лице, что госпожа Кассиана перестала расхаживать туда-сюда, остановилась рядом и мягко сказала:

– Твои друзья, конечно, не являют собой пример добродетели. Но надо отдать им должное: у них есть множество хороших качеств. Скажем, они никогда не бросают своих товарищей в беде.

– Так то товарищей, – шмыгнула носом Юнра. – А я… то есть мы – кто мы для них? Две взбалмошные особы, не более того!

– Одна из этих особ имела сомнительное удовольствие какое-то время быть дамой сердца Альса Кайлиени, – добродушно усмехнулась Клелия, – а вторая, насколько я понимаю, весьма благосклонна к милейшему воришке по имени Ши Шелам… Уверяю тебя, девочка: они в лепешку разобьются, но вытащат нас отсюда. Живыми и невредимыми.

– Хорошо бы, – вздохнула Тавилау-младшая… и вздрогнула, случайно бросив взгляд в сторону. – Клелия, там!..

Створка беззвучно распахнулась, в подвале стало на одного человека больше. К величайшему разочарованию Юнры, ожидавшей появления спасителей, ввалился безошибочно узнаваемый с любого расстояния владелец имения «Альнера». Вошел, прикрыл дверь и встал у стены, исподлобья рассматривая пленниц: госпожу диа Лаурин, усевшуюся на облюбованный бочонок с таким видом, будто она занимает походный трон Офирского королевства, и вставшую у нее за спиной Юнру.

Младшая Тавилау приготовилась к долгому молчанию, которое первым нарушит тот, у кого слабее выдержка. Однако госпожа Кассиана не собиралась играть в подобные игрища, высокомерно и капризно осведомившись:

– Как это прикажете понимать? Кстати, вас не затруднит назваться? Хотелось бы знать, кому я обязана столь неожиданным приключением? Ну же, говорите, не заставляйте даму ждать!

Угодившим в застенок благородным особам полагается стенать и исходить слезами, а не приказывать тюремщику изложить причины, по которым таковые особы оказались запертыми в подвале – но Юнре показалось, что Теймураз иль'Ваххаби ожидал подобной встречи.

– Вы слишком любопытны, госпожа Клелия Кассиана диа Лаурин из Офира, – с отчетливой ноткой угрозы произнес туранец. – Вы и ваша подруга… Если не ошибаюсь, девица Юнерия Линна Джудита Тавилау, предпочитающая именовать себя Юнрой.

Названная девица в изумлении открыла рот… и закрыла. Мало кто за пределами Дома Тавилау знал ее полное имя, да и домочадцы редко о нем вспоминали – разве что приходилось составлять какой-нибудь важный документ. Как же так получилось, что на вилле «Альнера» прекрасно осведомлены о том, как ее зовут на самом деле?

– А вы, надо полагать, Теймураз иль'Ваххаби, загадочный торговец из Аренджуна, который ничем не торгует, зато охотно привечает подозрительных магиков-недоучек, – взяв себя в руки, рассерженно выпалила Юнра.

– Когда-то я был этим человеком, – равнодушно согласился иль'Ваххаби. – Теперь я перестал им быть, но прежнее имя осталось. Можете для удобства называть меня так.

– Благодарим за любезное разрешение, – съязвила Клелия. – И что дальше? Вы же не собираетесь держать нас здесь до скончания веков? В таком случае перейдем к условиям нашего освобождения. Что вас устроит больше: империалы, драгоценные камни, заемное письмо для Торговой Гильдии в Ианте?

– К сожалению, отпустить вас мы не можем, – столь же равнодушно сообщил туранец. – Вы нам понадобитесь. Одна из вас или обе.

– Зачем? – на редкость дружным хором пожелали знать госпожа Кассиана и все-таки запаниковавшая Юнра.

– Скоро узнаете, – складки серой кабы Теймураза иль'Ваххаби внезапно зашевелились и наружу выбралось здоровенное мохнатое существо с восемью лапами и россыпью крошечных блестящих глазок. Увидев паука, Клелия обморочно побелела и съежилась.

– Это всего лишь птицеед, – попыталась успокоить ее Юнра. – Обычный птицеед из Черных королевств. Он не ядовитый, просто очень большой.

– Он омерзительный! – взвизгнула Кассиана диа Лаурин. – Немедленно уберите эту дрянь!

Паук-птицеед, бодро шевеля лапками, спустился вниз по рукаву иль'Ваххаби и устроился на подставленной ладони, заняв ее почти целиком. Передняя часть туловища насекомого приподнялась, отчего создавалось впечатление, будто оно прислушивается к разговорам людей. Юнра, впрочем, этому ничуть бы не удивилась – в этом местечке можно и не такого ожидать. Но, если Теймураз иль'Ваххаби таскает с собой вместо любимого ручного ястреба или гончей-тарзы это маленькое страшилище, какие выводы напрашиваются?..

– Не любите пауков, госпожа Клелия? – до отвращения вежливо осведомился туранец.

– Ненавижу! – отрубила офирка. – Пауков, сколопендр и любую ползающую гадость!

– Напрасно, – покачал головой иль'Ваххаби. – Кичитесь своим обширным умом, самоуверенно лезете в чужие дела, а наверняка не знаете самых простейших вещей о тех, кто обитает с вами рядом. Вы ведь представления не имеете о том, насколько сообразительны эти существа, – согнутым пальцем он ласково погладил паука по шерстистой спинке. – Насколько они сильны. Представляете, если бы паук был размером с человека, он был бы сильнее человека в десять раз! Прочность исторгаемой ими нити такова, что могла бы при соответствующей толщине удержать дракона на привязи…

– Вот и повесьтесь на такой веревочке, – уже без всякой вежливости посоветовала Клелия. – И вообще, раз вы не собираетесь требовать выкуп и не намерены нас отпускать, можете более не обременять нас своим обществом. Забирайте своего любимца и проваливайте!

– Вы совершенно напрасно повышаете голос, – по-прежнему бесстрастно произнес туранец. – Видите ли, пауки слышат не так, как люди. Уши им заменяют маленькие волоски на сгибах передних лапок, а потому пауки не выносят громких криков. Они становятся раздражительными, – словно в подтверждение слов хозяина черный птицеед быстро задвигал передними лапами, – и могут напасть на источник беспокоящих звуков…

– Пусть только попробует! – сквозь зубы прошипела Кассиана диа Лаурин. – Лапы поотрываю!

– Храбро, но бессмысленно, – иль'Ваххаби бережно пересадил паука на плечо и кивнул, точно придя к какому-то выводу. – В чем вы скоро сами убедитесь. Эй! – окликнул он кого-то, выглянув в коридор. – Быстро сюда! Забирайте их и ведите за мной. Да осторожно, они нужны нам живыми. По крайней мере пока.

Блистательная офирская графиня и наследница торгового дома в Шадизаре невольно подались ближе друг к другу и схватились за руки.

– Ничего они нам не сделают, – хотя голос Клелии не дрожал, ему изрядно недоставало уверенности. – Не посмеют. Побоятся.

У Юнры Тавилау сложилось совсем иное впечатление, но спорить она не стала. Маленькая надежда лучше, чем совсем никакой.

– Люди одолеваемы страстями, слабы и глупы, – вдруг негромко и нараспев произнес Теймураз иль'Ваххаби, невидяще уставясь прямо перед собой. Огромный птицеед диковинным черно-желтым украшением замер у него на плече. – Хозяин Паутины мудр и всемогущ, и в сердце его – пустота. Он нигде и в то же время он всюду. Он не жаждет власти, но владеет миром. Он – центр мироздания и средоточие миллионов сверкающих нитей Судьбы. Жизнь и смерть для него – ничто, ибо не может умереть то, в чем никогда не было жизни… Очень скоро, – туранец вздрогнул, словно очнувшись от грез, и окинул перепуганных женщин тяжелым взглядом, – вы познаете великую Благодать Пустоты. И тогда, может быть, вы поймете, как мало смысла в этом суетном мире слабых и беспомощных людей.

Глава седьмая
Особняк на Серебряной аллее

Ажурные решетки ворот поместья «Альнера» пребывали накрепко закрытыми, и явившийся на настойчивый звон колокольчика привратник не торопился их открывать. Мерзавец долго выспрашивал через запертую створку, кто да по какому делу, потом «ходил за ключами» – причем, по задержке судя, ключи он хранил не иначе как на другом конце города – потом принялся неспешно перебирать связку в поисках нужного, уронил и начал сызнова… Стоя просителем под закрытой дверью, наместник Трона Дракона сохранял благородное спокойствие единственно усилием воли. Кое-кто из его гвардейцев – Рекифес счел нужным взять с собой не первых попавшихся вояк, но два десятка отборных немедийских мечников из личной охраны – вполголоса обсуждал возможность захватить «Альнеру» штурмом, со всеми вытекающими последствиями вроде погрома, поджога и разграбления неправедно нажитого имущества.

Когда кованые створки наконец дрогнули и открылись, пропуская грозную кавалькаду внутрь имения иль'Ваххаби, Хисс от нетерпения весь извертелся в седле, а Адриеш Тавилау сорвал голос возмущенными воплями. Выражение лица Верховного Дознавателя, и без того не слишком приветливое, к этому времени напоминало лицедейскую маску божественной ярости.

Следов вчерашнего веселья в имении не осталось и в помине. Да и сам особняк казался вымершим – никто не вышел навстречу незваным гостям, высокие двери парадного входа надежно отгораживали от внешнего мира тайны «Альнеры», и даже в окнах не мелькнуло ни одной любопытствующей физиономии.

– Чума у них стряслась, что ли? – пробормотал себе под нос Рекифес Рендер, подумав притом, что такой поворот событий лично его устраивает как нельзя больше. Он с чистой совестью прикажет спалить чумное поместье со всеми уцелевшими обитателями, и одним источником неприятностей в Шадизаре станет меньше.

Резная, черного дерева дверь деликатно скрипнула, выпустив на обширную террасу прислужника с приглашением войти в дом.

Приглашение относилось только к месьору Дознавателю, но его спутники потянулись следом. Адриеш так вовсе ворвался едва ли не первым, оттеснив месьора Рекифеса в сторону. Хисс предпочел держаться позади, присматриваясь и прислушиваясь. Если бы имелась возможность, он бы вообще улизнул и со всех ног кинулся на Лодел выяснять, чего добились Аластор и Ши. Но Рекифес, как нарочно, все время хоть углом глаза, да следил за рыжим мошенником.

Теперь Змеиный Язык маялся от неизвестности: согласился ли Кодо на сделанное ему предложение? Если согласился, то когда бойцы Ночного Кошмара наведаются в «Альнеру»? Может, они уже здесь? Или еще нет? В царившей вокруг спокойной тишине ничто не указывало, что где-то в доме орудуют посторонние.

За дверями, как и полагалось, скрывался небольшой приемный зал с уходившей наверх широкой мраморной лестницей. Стоило Рекифесу и его спутникам переступить порог, как из неприметной боковой двери вынырнул Кари Сегеван, а с лестницы спорхнули трое разряженных в пух и прах девиц, испуганно вытаращившихся на затянутого в форму Дознавательной Управы хмурого месьора Рендера. С ними явился и Киннамон Кадоре, существо неопределенного пола, жеманный и надушенный, как дорогая куртизанка. Этот презрительно глянул на Рекифеса, оценивающе на Хисса и состроил глазки Адриешу. Отпрыск Дома Тавилау покраснел.

Тощий и долговязый Сегеван в своих нарядах отдавал предпочтение темным цветам, которые ему совершенно не шли, придавая его облику сходство то ли с печальным пугалом, то ли с аллегорической фигурой Скорби. Едва представившись и назвав своих спутников, он незамедлительно разразился долгой приветственной речью. Речь была столь же великолепна, сколь утомительна – Рекифес со свойственной ему прямотой оборвал оратора на середине цветистой фразы.

– Прекратите стучать языком о зубы, почтеннейший Сегеван, – ледяным тоном сказал Кари немедиец. – Ответьте мне на два вопроса, да покороче. Первый: какого демона меня и моих спутников без малого колокол продержали у ворот, как последнего нищеброда? Второй: где находится владелец поместья, туранский подданный Теймураз иль'Ваххаби, коего я хотел бы увидеть как можно быстрее?

Огорчение Кари, его женовидного приятеля и поддакивавших девиц не ведало пределов. Что вы говорите? битый колокол продержали у ворот? Нерадивый слуга будет примерно наказан, уверяем вас… Что же до почтенного иль'Ваххаби, он, увы, три дня назад отбыл по торговым делам в Керкиру, столицу соседней Коринфии, доверив содержание дома своим друзьям и обещав вернуться не ранее начала осени. Не могут ли они по мере своих скромных сил чем-то заменить его? Скажем, ответить на еще какие-нибудь вопросы его светлости Рендера?

– Можете и ответите, – сказал, как отрезал, Верховный Дознаватель. – Причем в ваших интересах отвечать правдиво. Имена Юнры Тавилау и Клелии Кассианы диа Лаурин вам ни о чем не говорят?

– Душечка Юнра? – наперебой защебетали девицы. Конечно, они прекрасно знают Юнру Тавилау и ее милейшего брата Адриеша! (Упомянутый Адриеш, получивший строжайший приказ месьора Рендера, держался в тени и из последних сил хранил молчание, а вконец распоясавшийся Киннамон Кадоре старательно смущал его призывными взглядами.)

– Кто же ее не знает! Прекрасная душа, острый ум, хотя особо общительной ее не назовешь. Должно быть, последствия своеобразного воспитания. Когда последний раз ее видели? Да не далее, как вчера! Здесь, в «Альнере», на празднестве последнего летнего новолуния. Она пришла с друзьями – несколько странноватыми для девицы ее положения, но симпатичными. С кем именно? С девушкой из Обители Куртизанок… как же ее зовут? Динона или Денира? С ними были двое молодых людей, наверное, из числа компаньонов Старого Аземы. Тот, что постарше, Эльраим Бар-Ракат – ну такой красавчик, такой душка, просто прелесть и загляденье!

– Светлые Боги, – пробормотал немедиец, у которого от девичьей трескотни уже звенело в ушах. – Помолчите, все трое! Ставлю вопрос иначе: где сейчас могут находиться Юнра Тавилау и графиня Клелия Кассиана диа Лаурин, подданная королевства Офир?

Девицы озадаченно посмотрели на Кари. Кари переглянулся с Киннамоном Кадоре.

– Диа Лаурин, диа Лаурин, – озадаченно повторил месьор Сегеван, припоминая.

– Клелия Кассиана, Звезда Офира, – вполголоса подсказал Киннамон. Кари изящнейшим жестом взмахнул кистью:

– Ну конечно же! Я как-то сразу и не понял, о чем вы. Да, мне доводилось слышать про эту даму. Изумительно прекрасна, баснословно богата, входит в ближайшее окружение офирского трона. Обожает путешествовать и имеет широчайший круг друзей и знакомых – от королей и верховных жрецов до нищих и разбойников с большой дороги. Поразительная женщина, настоящая живая легенда наших времен. Жаль, что никому из нас не довелось лицезреть ее воочию. Не имею ни малейшего понятия, где ее можно найти. Юнру, впрочем, тоже. А что такое?

– У меня есть сведения, что эти две женщины насильно удерживаются в пределах поместья «Альнера», – железным голосом отчеканил Рекифес. – Кроме того, есть свидетели незаконной и опасной волшбы, творимой в этих стенах. Если это так, в ваших интересах немедленно и добровольно во всем сознаться, а пленниц отпустить на свободу. В противном случае властью, данной мне Троном Дракона, я буду вынужден самым тщательным образом обыскать имение.

– Клелия? Пленница здесь, в «Альнере»?! – изумился (по мнению Хисса, весьма правдоподобно) месьор Сегеван. – Незаконная волшба… что за вздор?! Должно быть, новый донос какого-нибудь полуграмотного «доброжелателя»? Разумеется, мы не прячем у себя никаких похищенных аристократок, не держим в доме камеру пыток и не пьем кровь невинных жертв за обедом! Стыдно вам, разумному человеку, дворянину, верить в подобную чушь!

Его приятель, однако, повел себя иначе. Если долговязый Кари Сегеван явственно нервничал и постоянно озирался через плечо, то непотребный юнец с каждым мгновением становился все более развязен и преисполнялся какой-то странной нахальной уверенности. Хисс отметил эту уверенность и решил, что она не к добру.

– Вы так уверены в этих своих сведениях, господин Верховный Дознаватель? – насмешливо протянул Киннамон Кадоре. – Настолько, что рискнете силой вломиться в частные владения в квартале Асмак? А если мы вам не позволим?

– Я всегда добиваюсь своего, месьор Кадоре, – ответил немедиец. – В том числе и силой, если меня к этому вынуждают. Там за дверью – два десятка моих мечников. Попробуйте мне помешать, и увидите, на что они способны. Так что, если вам и впрямь нечего скрывать, дайте моим людям провести положенный досмотр, а уж потом можете жаловаться куда угодно, хоть лично королю Нимеду. Пока что ваше поведение лишь укрепляет меня в моих подозрениях.

Сегеван и Кадоре вновь переглянулись, и женоподобный красавчик ухмыльнулся. Ухмылка была исключительно скверная.

– Мы ни в чем не виновны, и не желаем, чтобы собственность нашего друга подвергалась каким-либо досмотрам. Тем более в его отсутствие, – сухо заявил Кари Сегеван. – Если вы, месьор Рендер, и ваши люди сейчас же не покинете дом, куда вас не приглашали, мне, как это ни жаль, придется прибегнуть к более веским методам убеждения. Барренса, не сочти за труд, кликни стражу, – одна из девиц послушно сорвалась с места и умчалась вверх по лестнице, звонко молотя каблучками по мрамору.

– Не хотелось бы превращать обывательские сплетни в войну между Асмаком и Сыскной Когортой, – поддержал Киннамон. – Если поводом для вашего визита послужило чье-то подметное письмо, то в нем нет ни слова правды. Теймураз иль'Ваххаби сейчас едет по дороге на Керкиру, а местонахождение ее светлости диа Лаурин и госпожи Тавилау-младшей нам неизвестно. Здесь их нет. Либо доверьтесь нашему слову, либо привозите заверенное всеми печатями и подписями разрешение Городского Совета на обыск. Кстати, если вы собираетесь перетряхивать город в поисках пропавших женщин, поищите заодно еще одну неведомо куда сгинувшую особу – Нейрзу Сейдан. Вчера вечером она удалилась в свои покои, а сегодня утром ее уже никто не видал…

– Может быть, побежала совершать очередное жертвоприношение в храме Шеблы? – с наисерьезнейшим видом предположил господин Рекифес, припомнив вздорную белокурую девицу, пойманную вкупе с приятелями во время проведения колдовского ритуала.

Сегеван и Кадоре, также задержанные минувшей весной в злосчастных руинах, намек поняли. Кари скривился, будто раскусил лимон. Его приятель только пожал плечами.

Наверху слаженно затопало не менее дюжины обутых в тяжелые сапоги ног – прибыло вызванное подкрепление.

Верховный Дознаватель отчетливо скрипнул зубами. Такой оборот событий он, в общем-то, предвидел, но полагал, что у жильцов «Альнеры» не хватит духу отважиться на серьезную ссору с Когортой. Поупрямятся для виду, скажут пару гадостей – и откроют двери, смотрите, мол, нам скрывать нечего! Однако месьор Кари и его дружок уперлись рогом всерьез. Конечно, два десятка немедийских гвардейцев раскатают здешнюю стражу на пергамент, но…

Не устраивать же побоище средь бела дня прямо посреди квартала Асмак! Хотя – почему бы и нет? В конце концов, он в этом городе верховная власть или как?!