Текст книги "Глаз Паука"

Человек, неподвижно восседавший на подушках посреди роскошного ковра в окружении трех могучих телохранителей, внешне никак не соответствовал своей зловещей славе охотника за рабами – неприметная сутулая личность с длинной унылой физиономией. Однако маленькие темные глазки Скорпиона впились в пришедших, как два острых буравчика, а голос был похож на скрежет ножа по стеклу:

– Поздорову вам, почтенные не-знаю-как-звать. С чем пожаловали?

– И тебе удачи, досточтимый иль'Орма, – поклонился Ши. – Имена наши тебе ни к чему, а вот товарец кое-какой твоим купцам, может, и пригодится. Дева сия дивно хороша собой, юна, учтива, из хорошей семьи, обучена как семи добродетелям, так и шестнадцати способам возлежания… Да ты взгляни сам, какова красавица!

Мрачный молчаливый Конан распустил завязки на мешке и вытряхнул «красавицу» на ковер.

Едва очутившись на свободе, девица Сейдан мигом раскрыла рот и выдала фонтан отборнейшей брани, какой позавидовала бы опытная шлюха с Лестницы Грез. Досталось на орехи и похитителям, и самому Скорпиону, коего Нейрза ничтоже сумняшеся обласкала «старым козлом» и «пометом шелудивой ослицы».

– Это ничего, это бывает, – философически изрек почтенный Дихан иль'Орма, делая знак одному из своих охранников. Словесный поток иссяк, прерванный добротным кляпом. – Однако ты мне соврал про учтивость. И про юность тоже. Десять империалов.

Похищенная девица, которой в этот миг деловито вязали руки кушаком – чтоб не царапалась – отчаянно замычала и затрепыхалась так, что едва не свалила охранника с ног.

– Не соврал, а приукрасил, ибо прекрасная собою дева в любые лета выглядит юной! – горячо возразил Ши. – Десять империалов за красавицу-аристократку в самом расцвете лет?! Да, она дика и необуздана, как молодая кобылица, но тем интереснее будет объезжать ее опытному наезднику! Двести, и это только из уважения к твоей репутации!

– Выездка дикой лошади обходится порой дороже самой лошади, особенно если кобылка из чужого табуна, – пожал плечами Скорпион. – Я вижу на ней дорогие шелка, и руки ее не огрубели от работы – значит, она и впрямь из благородной семьи, но тем тщательнее будут ее искать. Может быть, вернуть ее родителям за хороший выкуп?

– О нет, только не это! – Ши аж подскочил. – Ятаганом Эрлика и грудью Дэркето заклинаю тебя, почтенный иль'Орма, увези ее подальше! Гарем в Черных Королевствах в самый раз подойдет. Говорят, тамошние правители без ума от нежных девиц с белой кожей и платят за них золотом по весу…

– Оставь груди Дэркето себе, я чту Затха Вездесущего, – отмахнулся работорговец. – Вожди из Черных Королевств действительно хорошо платят за белокожих рабынь… За девственниц. Эта твоя красотка, надеюсь, невинна?.. Если да, то двадцать. И ни сиклем больше.

– Бел-Покровитель, дай мне терпения, ибо велика несправедливость мира сего! – вскричал воспламененный воришка. – Что проку в безответной, неумелой и покорной девственнице?! Такая годится только согревать постель немощным старцам! И наоборот, муж сильный и искусный в любви ищет не послушную овечку, но тигрицу, равную себе, дабы огнь страсти пылал, а не тлел! Сто восемьдесят!

– Почем мне знать, какова она на ложе? Может, она холодна, как снулая рыба, и неповоротлива, как полено? Не пытайся всучить мне драную кошку за ручного пардуса, юноша. Возьми лучше эти тридцать империалов и знай, что сегодня иль'Орма был исключительно щедр.

– Да ты только взгляни, как сверкают ее глаза! Как вздымается ее грудь! Тебе ли не знать, досточтимый иль'Орма: какова женщина в ярости, такова она и в постели! Это же воплощенная страсть! А этот тонкий стан, эта горделивая осанка! Сто шестьдесят блестящих туранских империалов, и мы ударим по рукам, досточтимый иль'Орма!..

…По рукам ударили на восьмидесяти. Торги затянулись – когда двое покинули тайное логово Дихана иль'Ормы, на улицах Столицы Воров уже начинало светать.

– Лё-ёгкие деньги, – пропел Ши, подбросив на ладони толстый кожаный мешочек. Воришку распирало от самодовольства и в то же время бил легкий озноб, причем не только от зябкого утреннего тумана – как всегда, осознание счастливо миновавших неприятностей пришло к Ши Шеламу «задним числом».

Надобно сказать, что в ту ночь удача шла прямо рядом с Ши, держа его за руку и напевая беззаботную песенку. Девять из десяти торговцев живым товаром, заполучив в лапы наследницу одного из богатейших семейств Заморы, за выкуп тут же вернули бы ее в семью; и семеро из дюжины не погнушались бы силой отобрать у юнцов их добычу, заодно перерезав глотки незадачливым «продавцам». Посещала подобная мысль и почтенного иль'Орму – и если приятелям удалось покинуть обиталище Скорпиона живыми, то лишь оттого, что вдохновенно торговавшийся Ши попросту изрядно насмешил угрюмого работорговца. Ну а к спесивым и глупым аристократкам из квартала Асмак Дихан иль'Орма по кличке Скорпион всегда питал самую искреннюю ненависть. По личным причинам.

Так и вышло, что двое друзей ушли с Каменного Рынка целыми, невредимыми и с туго набитым кошельком. А вздорная девица Сейдан, двадцати трех лет от роду, следующей же ночью не по своей воле покинула родной Шадизар – в ящике с двойным дном, одурманенная настойкой желтого лотоса. Спустя три с половиной седмицы ее купил на рынке в Дарфаре чернокожий гигант, с головы до ног увешанный как сверкающим золотом, так и смертоносной сталью. Дальнейшая судьба Нейрзы в точности неизвестна. Одна из городских легенд утверждает, будто спустя двадцать лет Нейрза Сейдан все же вернулась в Столицу Воров, но лишь для того, чтобы прожить остаток дней смиренной послушницей при митрианской обители. Скорпион же заработал на этой сделке пять сотен полновесных туранских империалов – в самом приблизительном пересчете, ибо дарфарский вождь платил самородками. Два года спустя во время очередной облавы, учиненной Сыскной Когортой на Каменном Рынке, работорговец был схвачен и при большом стечении народа четвертован на Воловьей площади.

Ши еще долго восторгался своей находчивостью, сметливостью, красноречием и прочими незаменимыми для мелкого жулика качествами, а доход, полученный от «восстановления справедливости», с блеском прокутил в «Алмазном водопаде». Что касается Конана, то киммериец из всей этой истории сделал для себя два вывода на будущее. Во-первых, справедливость все-таки бывает, если только добиваться ее собственными силами; во-вторых же – что нет занятия отвратительнее работорговли.

Глава шестая
О пользе насекомых

Надо отдать должное выдержке Клелии Кассианы диа Лаурин: она не возмутилась, когда посреди ночи в ее покои с шумом ввалились искатели приключений, горевшие желанием немедленно поделиться своими открытиями. Ее светлость терпеливо выслушала всех – погрустневшую Юнру Тавилау с историей про медную дверь и загадочного владельца имения; Аластора и Диери, изложивших свои похождения и наблюдения; внезапно ставшего косноязычным Хасти с его туманными предположениями… На Хасти, как заметили многие из присутствующих, госпожа Кассиана поглядывала весьма озадаченно – так, будто уже встречала его когда-то, но никак не могла вспомнить, где именно и при каких обстоятельствах.

Для полноты картины явился срочно разбуженный Хисс. Описание событий минувшей ночи прозвучало сызнова, с дополнениями и украшениями. Выслушав, рыжий мошенник подергал себя за челку и едва ли не слово в слово повторил давешнее предложение Аластора:

– Если это не доказательства, то уж и не знаю, какого демона им нужно… Самое время натравить на них Когорту – пусть попрыгают!

– Стало быть, завтра – то есть уже сегодня – мне придется навестить господина Рекифеса, – подвела итог Клелия и сдержанно зевнула, благовоспитанно прикрыв рот ладонью. – Думаю, мне удастся убедить его в том, что в поместье «Альнера» творятся противозаконные дела. А долг человекоохранителей, как я понимаю, состоит именно в предотвращении еще не совершенных преступлений…

– Я тоже могу поехать, – робко встряла Юнра. – Как свидетель. Месьор Рендер наверняка ко мне прислушается.

– Прислушается, прислушается, куда он денется, – заверил Младшую Тавилау Хисс, и с тем компаньоны, чрезвычайно довольные собой, наконец-то оставили Клелию Кассиану в покое до утра.

Дамы отбыли около десятого утреннего колокола, сопровождаемые тремя мрачными телохранителями Клелии и напутствованные уймой полезных советов и добрых пожеланий. По всем расчетам, вернуться они должны были не раньше середины дня, так что оставалось набраться терпения и ждать.

…Время текло медленно и неторопливо, как всегда бывает при затянувшемся ожидании.

Альс, Хасти и Ильха Нираель от нечего делать затеяли долгий спор о могуществе колдовства и силе убеждения, изничтожив под заумную болтовню четыре кувшина белого шемского урожая нынешнего года. Хисс торчал во дворе, лениво метая кинжал в бревенчатую стену, когда с улицы донесся частый конский топот. В просторный двор «Рубиновой лозы» рысью влетела гнедая лошадь. Спрыгнувший со спины животного привлекательный, но несколько встрепанный молодой человек оглянулся по сторонам. Зацепился взглядом за скучающего Хисса и решительно направился к нему. Брошенная на произвол судьбы гнедая немедленно принялась общипывать без того скудный цветник, торчавший около парадного крыльца гостиницы.

– Вы, случаем, не знакомец моей сестры? – с ходу поинтересовался новоприбывший.

– Может, и знакомец… Смотря кто она, твоя сестра, – осторожно откликнулся Хисс.

– Да Юнра, кто ж еще! – удивился молодой человек и, подумав, решил представиться: – Я Адриеш Тавилау. Юн говорила, что пропадет на целую ночь. Мы условились: днем я заеду и доставлю ее домой. Она должна была ждать меня здесь, в «Рубиновой лозе». Ты, надо полагать, Хисс из Немедии – она про тебя рассказывала… Так где Юн? И, кстати, что она затеяла? Который день ходит вся такая загадочная, ни в чем не признается и только твердит, мол, скоро наш городок вздрогнет до основания.

– Уехала она, – честно признался Змеиный Язык. – В Дознавательную Управу. Вместе с ее милостью диа Лаурин. Слышал про такую? Обещала вернуться к середине дня. Вот сидим, ждем. Хочешь – присоединяйся. Пошли, выпьем что-нибудь.

– В Дознавательную Управу? – оторопело повторил Адриеш. – Когда?

– Еще утром, – откликнулся Хисс. – А что?

– Да то, что не было ее там, – наследник Тавилау с досадой нахмурился. – Ни ее, ни Кассианы диа Лаурин. Я недавно проезжал через Ратай, там как раз во дворе Немедийская Чума околачивался, подчиненных разносил… Остановил меня и давай расспрашивать: где, мол, твоя высокоумная сестрица, как у нее дела? Разузнала что-нибудь любопытное, как намеревалась?

– Юнра и Клелия не показывались в Управе?! – из дверей высунулся разбуженный голосами Ши, на чьей подвижной физиономии отражалось глубочайшее изумление, быстро перешедшее в нешуточную обеспокоенность. – Куда же они тогда делись?

– Ты меня спрашиваешь? – огрызнулся Адриеш. – Я представления не имею, чем она занималась в последнее время! Что ей понадобилось от Рекифеса?

– Госпожа Клелия собиралась напустить Когорту на общество доморощенных колдунов, которое мы выследили, а Юнра поехала с ней свидетельницей, – в полной растерянности объяснил Хисс. – Слушайте, давайте сядем и прикинем, что такое могло произойти… Они ж не одни поехали, с телохранителями диа Лаурин, а это сущие звери – за косой взгляд на их госпожу зарубят и не поморщатся…

Окончательно выбитый из колеи Адриеш Тавилау позволил утащить себя с солнцепека в относительную прохладу флигеля. Почуявший неладное Аластор вскинулся над столом, прервав долгую и слегка маловразумительную речь о тайнах магии.

– Что такое? Клелия вернулась?

– Да нет… – развел руками Змеиный Язык. – Наоборот, пропала. Вот это – Адриеш, брат Юнры. Он говорит, что был в Управе, и Рендер заверил его, что сегодня не видел ни Юнры, ни госпожи Клелии.

Адриеш дотянулся до ближайшего кувшина и торопливо опустошил его, точно в сосуде было не вино, а обычная вода.

Мысль, одновременно вспыхнувшую в головах компании, никто не успел высказать – второй раз за нынешний день во дворе гостиницы затопотала лошадь и чей-то голос нетерпеливо выкрикнул:

– Эй! Есть тут кто из прислуги дамы Клелии?

До конца своей долгой и бурной жизни Хисс Змеиный Язык пребывал в непоколебимой уверенности: в тот злосчастный летний день 1264 года ему и его приятелям удалось совершить то, что ранее было доступно только магам. Хисс точно помнил: вот они в непритязательной гостиной, оцепенело таращатся на Адриеша, вот доносится оклик… а спустя миг они все уже стоят во дворе, и Хисс может поклясться чем угодно – через дверь они не проходили. Рейф, старшина телохранителей госпожи Кассианы, вообще сиганул из распахнутого окна второго этажа, совершенно не заметив своего кратковременного полета.

Кричавшим оказался стражник Сыскной Когорты, что удостоверяла пришпиленная к его доспеху латунная бляха, изображавшая крылатого дракончика. Принесенная им новость, похоже, была настолько срочной и важной, что гонца даже снабдили приличной лошадью, не в пример стареющим одрам, жившим в конюшне Управы. Глянув сверху вниз на окружившее его пестрое сборище, наперебой выкрикивавшее вопросы, вестник решил избрать в качестве достойных собеседников Рейфа и Хасти – как самых старших и выглядевших наиболее разумными.

– Быстро все заткнулись! – единственный грозный приказ Рейфа сразу же навел тишину, и мрачный немедиец повернулся к человекоохранителю: – Прислуга и… и друзья дамы Клелии – это мы. Я – Рейф, командую охраной ее светлости. Говори, я слушаю.

– Э-э… – лихая скачка по улицам, похоже, слегка отшибла гонцу память. Он затряс головой, соображая и вспоминая порученное: – А! Я к вам от месьора Рекифеса. Тут такое дело… К нам в Управу с колокол назад привезли с Нижнего Боенского проезда шибко порезанного парня. Думали – помрет, а он живучий оказался. Наш лекарь его напичкал какой-то дрянью, парень очнулся и сказал…. сказал… – страж Когорты зажмурился, стараясь как можно точнее передать услышанное: – Ага, сказал, что зовут его Гилл, и он служит даме Клелии Кассиане. Они сегодня утром ехали к нам, в Управу. Около перекрестка Ратая и Пристенной на них напали. Шесть человек. Командовал верзила-туранец в серой кабе. Охрана держалась, сколько могла, но не справилась. Двоих прикончили, его тоже сочли мертвым и бросили. Эту самую Кассиану и девицу, что с ней была, затолкали в паланкин и увезли. Господин Рендер велел передать это все вам и добавил: ежели имеете что сказать, немедля дуйте в Управу. Он, мол, готов вас выслушать… ну и, это самое, принять меры…

Лиа Релатио и Эгле, до того стоявшие молча, переглянулись и дружно зарыдали на весь двор, причитая не хуже наемных плакальщиц. Диери понятливо вздохнула и уволокла заливающихся слезами девиц во флигель. Гонец покосился им вслед и повторил:

– Так чего, поедете в Управу? Мне возвращаться надо.

– Возвращайся, уважаемый, – ответил Хисс, поскольку все остальные молчали. – Мы сейчас сообразим, кого отправить, – и сразу за тобой.

– Вот что вы втянули мою сестру?! – в ярости завизжал Адриеш, стоило стражнику Когорты исчезнуть за воротами. – Кто ее похитил?! Я вас всех со свету сживу, если с Юнрой что-нибудь случится! Где она?

– Вот это уже настоящий вызов, – Альс говорил тихо, но бесновавшийся и сыпавший невнятными угрозами наследник Тавилау почему-то сразу примолк. – Они нас опередили. Выследили и опередили. А нам даже в голову не пришло, какие у нас быстро соображающие враги.

– И теперь, если мы сделаем хоть шаг, они… они поднимут руку на Юнру и госпожу Лаурин? – в ужасе спросил Ши. – Или потребуют выкупа?

– Единственный выкуп, которым им подойдет – наше молчание и бездействие, – сухо откликнулся Дурной Глаз. – Но как раз этого мы не можем себе позволить.

– Не может быть и речи, – отрезал Рейф. – Где бы ни находилась госпожа, мой долг – спасти ее.

– Ты всерьез намерен в одиночку штурмовать имение, где обитают колдуны? – бросил Хисс. – Вдвойне опасные оттого, что от страха кидаются на любое шевеление? Рейф, у тебя в голове как, окончательно помутилось?

– Но мы же не можем просто стоять здесь и ждать неизвестно чего! – взвыл Ши Шелам. Седмицу назад он с места бы не сдвинулся, но сегодня… Эти недоумки, эти порождения вшивых шакалов и облезлых гиен похитили Юнру! – Рейф, если ты полезешь туда, я… в общем, я с тобой! Я знаю, кто это сделал и где их прячут – в Асмаке, в поместье под названием «Альнера»! И знаю, как туда пробраться незамеченным! И…

– Ну ты даешь, – уважительно сказали рядом. Малыш присоединился к бурлящей компании, но не вмешивался, пока не разобрался, что к чему. – Прямо могучий Эйрик, Убийца Медведей. Почтенный Рейф, а меня с собой возьмете?

– И меня, – внезапно заявил Хасти.

Хисс схватился за голову и повернулся к Альсу:

– А ты тоже с ними?

– Безусловно, – отрезал Дурной Глаз. – Игра в прятки кончилась. Начинаются воинские ристалища. Хочешь сказать, что ты не с нами?

– Я бы сначала все-таки наведался к Сыскной Когорте, – осторожно начал Змеиный Язык. – Все-таки они защищают закон, а мы – пострадавшие. Похищена моя госпожа и невинная девица, и можно с уверенностью указать, чьих рук это дело. Может, Рекифес отправит с нами с десяток своих подчиненных. Я чего опасаюсь – вдруг в «Альнере» околачиваются те загадочные умельцы, которых не брала ни сталь, ни огонь… Ну, которых называли серыми и пыльными. Что мы сможем против них? А еще… Еще я бы навестил Кодо.

– Этого-то зачем? – удивился Аластор.

– Там же корона, – оглянувшись на Адриеша, понизил голос Хисс. – Приманка – лучше некуда. За такую побрякушку головорезы Ночного Кошмара кого угодно растерзают. А нам сейчас каждый лишний меч сгодится.

– Это мысль… – задумчиво протянул Альс. – А я, похоже, стал как-то медленно соображать… Распоряжайся лучше ты, у тебя ловчее выходит.

В иное время Хисс ужасно возгордился бы таким признанием, но сейчас ему было не до того. Требовалось побыстрее сообразить, кто и где принесет больше пользы, кому дать какое поручение и куда отправить.

– Конан, Ши – бегом на Лодел, к Кодо, – подросток-варвар и карманник понятливо кивали. – После всего, что мы натворили, вас наверняка сразу пропустят. Альс, почему бы тебе не составить им компанию? В твоем присутствии Кодо вряд ли сразу пошлет их подальше, сперва выслушает. Расскажете про сборища колдунов, намекнете на утаенные сокровища… В общем, как хотите, но убедите Ночного Кошмара поддержать нас. Адриеш! – наследник Тавилау во все глаза уставился на рыжего мошенника. – Лови свою кобылу, сейчас поскачем к Рекифесу. Ставь всех на уши, кричи про украденную сестру, грози местью Дома Тавилау, упрашивай – но Когорта должна встать за нами.

– Если никого не убедим – пойдем сами, – хмуро заявил Ши.

* * *

Никакого предчувствия близкой опасности или неизвестно откуда взявшейся тревоги Юнра Тавилау не испытывала. Она даже за дорогой особо не следила, увлекшись беседой с госпожой Кассианой. Только краем глаза отметила, что паланкин сворачивает на улицу Ратай, а вокруг на удивление пустынно.

Спустя еще миг возникший рядом с паланкином неприметный человек коротким движением швырнул в лицо Юнре пригоршню серебристо переливающейся пыли.

Девица Тавилау еще успела разглядеть, как через глухую стену перемахивают какие-то серые тени, а телохранители диа Лаурин бросаются им навстречу – но тут мир подернулся рябью и начал таять. Юнра уронила ставшую ужасно тяжелой голову и неуклюже свернулась под сидением паланкина.

…Очнулась она внезапно, рывком: только что вокруг были темнота и тишина, и вот она уже тупо таращится на выбеленную известкой каменную стену. Поблизости успокоительно звучал голос госпожи Кассианы:

– Девочка, с тобой все в порядке?

На пробу пошевелив руками и ногами, Юнра села. Прислушалась к своим ощущениям и нерешительно заключила:

– Вроде бы да… Госпожа Клелия, нас что, похитили?

– Совершенно верно, – возмущенно подтвердила офирка. – И, раз уж мы обе в равно дурацком положении, можно обойтись без «госпожи» и «ее светлости». М-да, меня не раз предупреждали – в вашем Шадизаре совершенно не имеют представления о правилах хорошего тона! Это же надо – посреди бела дня похитить приличную женщину!

– Такие уж у нас нравы, – вздохнула Юнра и огляделась.

Место заточения на первый (и любой иной) взгляд не представляло из себя ничего ужасного. Всего лишь сводчатый подвал без окон, освещенный парой висящих на стенах масляных ламп. Сухо и холодно, в дальнем углу громоздятся смутные очертания винных бочек, в стене справа темнеет дверь. Единственная непонятная вещь: подвал чисто выметен, зато потолок густо затянут запыленной сетью паутины, давно заброшенной и провисшей. Сама Юнра сидит на набитом соломой тюфяке, а госпожа графиня устроилась на опрокинутом бочонке (судя по запаху, из-под «Старой винодельни») и вид у нее до чрезвычайности недовольный. Еще бы – ее, такую утонченную и неприступную, похитили, как крадут девиц из веселых заведений!

Интересно, что сталось с охраной Клелии? Перебили, наверное…

Клелия Кассиана недолго предавалась унынию. Убедившись, что подруга по несчастью очнулась и вполне благополучна, офирка деловито сообщила:

– В таких случаях, как меня уверяли, нужно полагаться либо на себя, либо на союзников, оставшихся на свободе. Ты не знаешь, как вскрыть замок с помощью гнутой шпильки?

– Нет, – с сожалением призналась Юнра. – Меня обещали научить, да не успели.

– Жаль. Стало быть, остаемся в узилище, – Клелия уселась поудобнее и завернулась в оставшееся с ней шелковое покрывало. – Рассмотрим второй путь к спасению – помощь извне. Как полагаешь, у наших друзей достанет желания и возможностей вытащить нас отсюда?

– Желание-то у них хоть отбавляй, а вот возможности… – протянула девица Тавилау. Ей весьма нравился подход госпожи графини к случившемуся: вести себя так, словно не произошло ничего из ряда вон выходящего. Подумаешь, похитили и заперли в каком-то подвале. Досадная мелочь, не стоящая упоминания в беседе за ужином. Будь Юнра в одиночестве, она немедля ударилась бы в панику и колотилась бы в запертую дверь, вопя, чтобы ее выпустили и суля пленителям все сокровища Дома Тавилау. Сейчас же у нее откуда-то взялись силы спокойно беседовать. – Вдобавок сколько времени пройдет, пока они узнают о нашем исчезновении! Клелия, как полагаете – по какой причине мы тут оказались?

– Из-за старой, как мир, ошибки – утратили бдительность и недооценили врагов, – сердито заявила диа Лаурин, сопровождая слова назидательным покачиванием указательного пальца. – И мне весьма удивительно, что подобную глупость допустил мой старый друг Аластор. Открыто явились в дом своих противников, а оттуда не менее открыто направились домой! Кто угодно мог вас выследить!

– Значит, нас перехватили, чтобы мы не встретились с месьором Рендером и ничего ему не рассказали? – догадалась Юнра.

– Возможно, – кивнула офирка. – Меня беспокоит иное… Похитителей весьма устрашила возможность того, что мы наведаемся в Управу. А ведь мы, говоря по правде, располагаем только кучей слухов, предположений и косвенных улик! В чем мы могли бы обвинить обитателей «Альнеры»? В нападении на эту несчастную таверну, как бишь ее? В убийстве Ферузы Кайлиени? Нет и еще раз нет…

– Если строго следовать букве закона – обвинить их вообще не в чем, – как следует поразмыслив, уныло признала Младшая Тавилау. – Демонов они вроде не вызывают, Шебле-Исторгателю Душ публично не поклоняются, похищенных девственниц в жертву не приносят… Тогда чего же они перепугались? Зачем напали? Вдруг господин Рекифес вообще не захотел бы нас слушать? Отмахнулся бы и сказал: «Измышления и чушь от первого до последнего слова!»

– Они боялись обращенного на них внимания, – рассудила Клелия. – И не могли рисковать. А что если господин Дознаватель все-таки пожелал бы лично проверить наветы двух вздорных особ? Явился бы в «Альнеру» вкупе с десятком своих подчиненных и данной ему властью потребовал учинить досмотр? И по случайности углядел нечто, чему полагается сохраняться в глубочайшей тайне? Ой!..

Последнее восклицание госпожи графини было вызвано внезапно появившейся на подоле ее светлого одеяния крупной черной точкой, обернувшейся самым обыкновенным пауком – наверное, свалившимся из пыльного лабиринта на потолке. Клелия брезгливо скривилась, стряхнула насекомое и подняла ступню в позолоченной сандалии, намереваясь раздавить насекомое.

– Не надо, – вмешалась Юнра. – Плохая примета. Пусть себе ползет.

Избежавший безвременной гибели паук боком заковылял в сторону бочек и скрылся.

– Они тебе нравятся? – с гримасой отвращения спросила Клелия. – Терпеть их не могу! Мохнатые, с этими их челюстями и липкой дрянью, которая повсюду болтается – фу!

– Мне нравятся кошки, – хихикнула Младшая Тавилау. – К паукам и прочим скорпионам с мокрицами я равнодушна. Живут – и пусть себе живут. От них иногда даже польза бывает. Когда я была маленькой, няня мне рассказывала, будто у пауков есть то ли король, то ли королева, который знает все на свете – и что было, и что будет. Если сумеешь с ним договориться и уплатишь его цену, он научит слушать Великую Паутину…

– Это что еще такое? – невольно заинтересовалась офирка.

– Точно не знаю, – развела руками Юнра. – Сказки про Паутину и королеву пауков относятся к тем далеким временам, когда в наших краях процветало поклонение Затху. Мрачная была религия, если верить летописям. Сплошные церемониальные жертвоприношения, фанатичные жрецы, войны во имя божества да сокровища грудами. Около пятнадцати сотен лет назад в Замору докатилась волна переселенцев с Шемского Побережья. Шемиты принесли с собой культ Бела-Обманщика, тот прижился и расцвел пышным цветом. Поклонение Затху, соответственно, пришло в упадок. Сейчас в городе остались всего два храма Паука Всеведающего, да еще крупное святилище за городом – но все они перебиваются случайными пожертвованиями. Правда, сохранилось много домашних алтарей Паука: старые семьи полагают, что вреда от поклонения былому хранителю страны не будет. У нас дома тоже есть один такой, мы туда кладем кусочки мяса, а по торжественным дням сжигаем пару ароматических свечек. Дешево и необременительно. Кстати… – она задумалась, сопоставляя в уме что-то, – в последний год Паук опять пользуется известностью. Такое порой случается: его извлекают из небытия, носятся какое-то время, а потом снова забывают.

– Вот что случается с символом веры, когда его время приходит к концу, – с непонятной печалью в голосе изрекла Клелия Кассиана и добавила уже бодрее: – Но пауков я все равно терпеть не могу!

* * *

В особняке розового камня, что стоит на улице Лодел, царило всеобщее ликование. Для полноты картины разгульного празднества недоставало только развешанных повсюду пестрых вымпелов и цветных кхитайских фонариков. Стража на воротах пребывала в состоянии легкого опьянения, впуская всех без разбора. Посреди обширного двора полыхал костер, над которым исходил дымом и жиром откормленный баран, вдоль стен громоздились пустые бочки, а из подвалов выкатывали все новые и новые. Вперемешку с верными соратниками Кодо Ночного Кошмара разгуливали разряженные в пух и прах девицы, наверняка прибывшие сюда прямиком из «Алмазного водопада». Троице незваных гостей никак не удавалось отыскать кого-нибудь достаточно трезвого и способного внятно ответить на вопрос – где Кодо?

Задача осложнялась еще и тем, что многие, узнав Аластора, настойчиво зазывали выпить с ними, расспрашивали, где он шлялся две с лишним седмицы, или рвались в бессчетный раз поведать захватывающую историю о заключении вечного мира между старшинами Нарикано и Сахиля. Дурной Глаз мрачно отвергал все предложения, упрямо прорываясь к распахнутым дверям в глубины дома.

Наконец им посчастливилось: в нижней приемной они лицом к лицу столкнулись с Кодо Ночным Кошмаром, намеревавшимся украсить своей персоной буйное торжество своих сторонников. Месьор Сиверн, что с ним случалось крайне редко, пребывал в настроении благодушном и снисходительном. Оно не исчезло даже после встречи с компанией из «Уютной норы», уже доставившей вожаку квартала множество неприятностей.

– А заливали – на Побережье уехал, на Побережье уехал! – хмыкнул Кодо, углядев Кайлиени и его спутников. По его незаметному жесту парочка неотлучно сопровождавших старшину Нарикано громил слегка отступила назад, дозволяя гостям приблизиться для разговора. – Какое, к демонам свинячьим, Побережье, когда дома такие чудеса творятся! Альс, где тебя носило, в самом-то деле? Чего раньше не показывались, я ж распорядился всю вашу шайку кликнуть? Шелам, ты с какой радости прикидываешься ходячим покойником, я тебя и не признал поначалу?

– Я сидел у митрианцев, размышлял о тяготах жизни и собирался податься в монахи, – огрызнулся Дурной Глаз. Вокруг немедля заржали: еще бы, лучший взломщик Шадизара – и вдруг принимает монашество! Расскажи кому – не поверят! – Кодо, ты не мог бы уделить мне… нам толику твоего драгоценного времени?

– Тебе что, позарез приспичило? – недовольно скривился Ночной Кошмар. В отношениях между «смотрящими» квартала – что нынешним, что прежним, покойным уль-Вади – и Аластором Кайлиени всегда существовала некая натянутость. Дурной Глаз вроде бы не спорил с установленными в городе порядками, однако и подчиняться им не торопился. Призвать его к ответу также было весьма затруднительно: плюнет, развернется и уйдет к соседям. Терять за пару поспешных слов такое украшение квартала никому не охота, вот и приходится делать вид, будто ничего не замечаешь. На откровенные ссоры Дурной Глаз вроде не напрашивался, гадостей против «смотрящих» не затевал… Жил сам по себе, однако с таким видом, словно Шадизар – его личное владение.

Вот и теперь Кодо предпочел скрыть раздражение, махнул ожидавшим его во дворе, мол, приду попозже, и завел так некстати свалившихся визитеров в примыкавшую к нижнему залу небольшую комнатку. Отвел душу единственно тем, что занял имевшуюся в помещении скамью, гостям же сесть не предложил. Альс, впрочем, тут же взгромоздился на подоконник, а мальчишка-варвар и Шелам сочли, что так оно и должно быть.

– Теперь-то что у вас стряслось? – хорошее настроение Ночного Кошмара постепенно улетучивалось. – Давайте, излагайте, только побыстрее. Сами видите – празднуем.

– Ши, расскажи ему, – к удивлению карманника, эта то ли просьба, то ли вежливый приказ не прозвучали для него неожиданностью. Он подозревал, что так будет, хотя никаких предварительных уговоров не было, и по дороге к Лоделю успел заранее приготовить свою маленькую речь.