Текст книги "Основы криминалистики. Курс лекций"

4. Направления развития науки криминалистики

Если изучение данной темы мы начали с рассмотрения того, как возникла наука криминалистика, какие этапы в своем развитии она прошла, что она представляет собой в настоящее время, то совершенно логично завершить тему некоторыми размышлениями о тенденциях дальнейшего развития криминалистической теории и практики.

Сразу отмечу, что современный этап развития криминалистики, ее перспективы знаменуются активными исследованиями всех составляющих ее систему элементов: общей теории криминалистики, криминалистической техники, криминалистической тактики и криминалистической методики.

I. В области общей теории криминалистики продолжается процесс самоидентификации предмета этой науки, один из возможных подходов к которому я изложил выше. Исходя из него, можно предположить, что одним из значимых направлений развития этой науки в современных условиях станет адаптация ее достижений к деятельности тех профессиональных участников уголовного судопроизводства, которые ранее не обозначались в качестве субъектов судебного исследования преступлений криминалистическими средствами – прокурора и адвоката-защитника по уголовным делам (разработка тактики, методики их криминалистической деятельности, а также возможностей использования ими средств криминалистической техники). Теоретические исследования в этом плане, в частности, криминалистических аспектов деятельности адвокатов-защитников по уголовным делам, в последние годы в нашей стране проводятся достаточно активно, отражая тем самым потребности правозащитной практики[33]33
  См., напр.: Варфоломеева Т.В. Криминалистика и профессиональная деятельность защитника. – Киев, 1987; Царев В.М. Эффективность участия защитника в доказывании на предварительном следствии. – Красноярск, 1990; Лобанов А. Правоотношения адвоката-защитника со следователем и лицом, производящим дознание. – Тверь, 1993; Баев М.О. Теория профессиональной защиты: тактико-этические проблемы – М., 2006; Сорокин В.С. Стратегия и тактика защиты по уголовным делам. – Гродно, 1995; Криминалистические аспекты профессиональной защиты по уголовным делам. – Екатеринбург, 2001; Тактика и стратегия профессиональной защиты: Сб. статей. – Екатеринбург, 2002; обращаю внимание, что в последнем сборнике представлена весьма обширная библиография криминалистической литературы по теории адвокатской деятельности, составленная Л.А. Зашляпиным.


[Закрыть].

Весьма перспективными представляются углубленные монографические исследования отдельных частных криминалистических теорий. Круг их достаточно широко очерчен в фундаментальном трехтомном курсе криминалистики Р.С. Белкина: общий метод расследования преступлений, криминалистические классификации, криминалистическое прогнозирование, пространственно-временные связи и отношения, преодоление противодействия расследованию преступлений и т. д. Ряд из них уже разрабатывается представителями его научной школы и другими криминалистами[34]34
  См.: Чурилов С.Н. Проблемы общего метода расследования преступлений. – М., 1993; Образцов В.А. Криминалистическая классификация преступлений. – Красноярск, 1988; Горшенин Л.Г. Основы криминалистического прогнозирования. – М., 1993; Шиканов В.И. Пространственно-временные факторы в криминалистической характеристике преступлений. – Иркутск, 1980; Карагодин В.Н. Преодоление противодействия расследованию преступлений. – Свердловск, 1992; Трухачев В.В. Криминалистический анализ сокрытия преступной деятельности. – Воронеж, 2000; Николайчук И.А. Сокрытие преступлений как форма противодействия расследованию. – М., 2000; Бабаева Э.У. Современные проблемы криминалистической теории преодоления противодействия уголовному преследованию. – М, 2002.


[Закрыть].

Крайне обострившаяся кримнальная обстановка в стране, усложнившая и без того нелегкий процесс раскрытия и расследования преступлений, настоятельно потребовала и предопределила качественно новые, интенсивные научные исследования во всех «прикладных» частях криминалистической науки.

II. В области криминалистической техники это в первую очередь создание, разработка и внедрение в практику новых способов идентификации личности по следам, обнаруживаемым при расследовании преступлений, – от создания «банков запахов» до так называемой «генной дактилоскопии», новых рациональных методик экспертных исследований ранее крайне редко встречавшихся криминалистических объектов, таких, как самодельные взрывные устройства, голоса лиц, зафиксированные на аудио– и видеокассетах, и др.

Значимым, как показывает криминалистическая практика, становится создание научно обоснованных методик распознавания различных фальсификаций доказательств, в частности тех же аудио– и видеозаписей, изменения в которые могут вноситься заинтересованными лицами путем монтажа с использованием новейших технологических достижений (назовем в качестве примера хотя бы «банное дело» экс-министра юстиции Ковалева, который настаивал, что «инкриминируемая» ему видеозапись сфальсифицирована путем применения компьютерной графики). В зарубежной криминалистике уже возникла проблема (полагаю, к сожалению, в ближайшем будущем может стать актуальной и для наших субъектов процессуального исследования преступлений) распознавания ИПУ – искусственных папиллярных узоров. Суть ее состоит в следующем: современные полимерные молекулярные технологии позволяют создавать перчатки, на которых практически адекватно воспроизводятся папиллярные узоры пальцев рук определенного человека. Эти отпечатки заинтересованное лицо, совершившее преступление в таких перчатках, и оставляет на месте происшествия[35]35
  С удовлетворением отмечу, что на существование проблемы ИПУ и их распознавания впервые, насколько мне известно, в российской криминалистической литературе обратил внимание диссертант кафедры криминалистики Воронежского государственного университета. См.: Тан Лей. Судебная экспертиза в уголовном процессе КHP и СССР (опыт сравнительного исследования). – Воронеж, 1992. – С. 100–101.


[Закрыть].

Перспективными, хотя и вызывающими у отдельных ученых резкие критические замечания, представляются исследования в области использования для диагностики информационного состояния личности технических средств типа полиграфа[36]36
  Комиссаров В.И. Использование полиграфа в борьбе с преступностью // Законность. – 1995. – № 11; см. также: Записки криминалистов. – М., 1997. – Вып. 1, 5; Образцов В.А. Криминалистическая полиграфия // Расследование преступлений: вопросы теории и практики. – Воронеж, 1997.


[Закрыть].

Несомненно актуальными являются проводимые теоретические и практические разработки различных информационно-поисковых систем (ИПС) на основе компьютерных технологий. В идеале эти системы должны составлять единую государственную сеть, а отдельные из них – иметь выходы на аналогичные ИПС иных государств, в первую очередь стран СНГ и межгосударственных криминалистических учреждений (в частности, Интерпола).

III. Исследования в области криминалистической тактики – центрального, «прикладного» раздела науки криминалистики, – в настоящее время характеризуются в первую очередь активным и разноаспектным изучением ее теоретических основ. В частности, происходит осознание того, что предметом ее целенаправленного изучения является деятельность следователя и других субъектов уголовно-процессуального исследования преступлений в условиях противодействия (реального и потенциального, непосредственного и опосредованного) выполнению каждым из них своей процессуальной функции. Именно для этих условий и разрабатываются соответствующие тактические средства работы следователя, адвоката и других профессиональных участников уголовного судопроизводства.

В то же время объективности ради отмечу, что такое понимание криминалистической тактики при всей его аксиоматичности вызвало ранее и вызывает в настоящее время резкое неприятие со стороны отдельных известных криминалистов (М.С. Строговича, А.М. Ларина, И.Ф. Пантелеева и др.), полагающих, что вытекающая из такого понимания тактики концепция «конфликтного следствия» чревата нарушениями закона, что для сторонников ее «сто обвиняемых – это сто преступников»[37]37
  Ларин А.М. Криминалистика и паракриминалистика. – М., 1996. – С. 108.


[Закрыть].

По моему же убеждению, именно системное, углубленное изучение тактики как деятельности, направленной на предупреждение и преодоление противодействия при процессуальном исследовании преступлений, позволит обеспечить его субъектов не только рациональными, но – и это главное – законными и допустимыми криминалистическими средствами этой работы.

Решению этих проблем посвящены в первую очередь углубленные исследования теории следственных ситуаций[38]38
  Драпкин Л.Я. Основы теории следственных ситуаций. – Свердловск, 1987; Баев О.Я. Конфликтные ситуации на предварительном следствии. – Воронеж, 1984, и др.


[Закрыть], а также очень, как представляется, значимые и перспективные работы в области тактических операций (именуемых также в литературе «тактическими комбинациями», «криминалистическими» или «тактическими» комплексами). Суть последнего, не так давно возникшего направления развития криминалистической тактики видна из содержания, вкладываемого в понятие тактической операции. Она рассматривается как совокупность следственных действий, тактических приемов и оперативно-розыскных мероприятий, направленных на достижение определенной локальной задачи расследования преступления, например тактические операции «задержание с поличным», «проверка алиби», «проверка показаний лица, признавшего себя виновным в совершении преступления» и т. д.[39]39
  См.: Дулов А.В. Тактические операции при расследовании преступлений. – Минск, 1979; Шиканов В.И. Теоретические основы тактических операций в расследовании преступлений. – Иркутск, 1983: Комаров И.М. Криминалистические операции в досудебном производстве. Барнаул, 2002.


[Закрыть]

Развитие криминалистической тактики в настоящее время характеризуется и обращением ученых к разработке так называемых «нетрадиционных методов расследования»: возможностям использования при расследовании теории и практики биоритмологии, учения о запахах, гипнологии и т. д. Можно и нужно дискутировать о научной обоснованности и допустимости отдельных приемов, но опровергать их априори, «с порога», как это делает А.М. Ларин, именуя все, с чем он не согласен в криминалистке, «паракриминалистикой», все же не следует. И даже не потому, что это в высшей степени научно некорректно. Такие идеи при всей их, повторим, дискуссионности возникли не на пустом месте; их появление обусловлено нуждами практики расследования преступлений в крайне усложнившейся криминальной и криминалистической обстановке современного российского общества. К слову сказать, разработчик многих из нетрадиционных методов расследований, Н.Н. Китаев, в свое время был одним из лучших следователей страны[40]40
  См.: Леканов Ю. Сибиряк Китаев – следователь от бога // Записки криминалистов. – М., 1993. – Вып. 1.


[Закрыть].

Еще одним из направлений развития криминалистической тактики, которое, соответственно, породит ряд интересных и значимых в теоретическом и практическом отношении проблем, явится адаптация ее достижений к произошедшим серьезным изменениям уголовно-процессуального законодательства. Дело в том, что, являясь правовой основой тактики, в этом своем качестве уголовно-процессуальный закон предопределяет формы и возможности использования ее средств в процессуальных рамках и при условиях им, законом, устанавливаемых. Касаются эти проблемы в первую очередь тактики производства следственных действий, а также судебных действий следственного характера. Например, положения Уголовно-процессуального кодекса 2001 г. о том, что осмотр жилого помещения допускается только с согласия лиц, его занимающих, а получение образцов и производство экспертизы в отношении свидетелей и потерпевших – только с их письменного на то согласия, несомненно, окажут влияние на тактику этих действий. Закрепленные в том же Кодексе положения, согласно которым в суд представляются отдельные списки лиц, подлежащих вызову в судебное заседание со стороны обвинения и защиты, и первыми этих лиц должна допрашивать вызвавшая их сторона (а не суд, как то было предусмотрено УПК РСФСР), очевидно, также окажут влияние на тактику государственного обвинения и профессиональной защиты от него на этапе судебного следствия.

IV. Развитие криминалистической методики – заключительного раздела науки криминалистики, аккумулирующего в себе по существу все достижения предыдущих ее разделов, «приспосабливающего» их к нуждам уголовно-процессуального исследования отдельных видов и категорий преступлений, – происходит в следующих направлениях.

1. Углубленное на современном уровне развития науки изучение теории криминалистической методики, сущности научных и методических основ исследования (преимущественно расследования) отдельных видов и категорий преступлений[41]41
  См.: Гавло В.К. Теоретические проблемы и практика применения методики расследования отдельных видов преступлений. – Томск, 1985; Возгрин И.А. Научные основы криминалистической методики расследования преступлений: Курс лекций. – В 4 ч. – СПб., 1993; Баев О.Я. Сущность методических основ расследования преступлений / В кн.: Руководство для следователей. – М., 2005; Гармаев Ю.П., Лубин А.Ф. Проблемы создания криминалистических методик расследования преступлений: теория и практика. – СПб., 2006, и др.


[Закрыть].

2. Создание работоспособных криминалистических характеристик отдельных видов и разновидностей преступлений: они позволяют оптимизировать процесс следственного поиска при расследовании конкретных преступлений определенных видов, в частности, путем обоснованного выдвижения наиболее вероятных следственных и оперативно-розыскных версий[42]42
  См.: Колесниченко А.Н., Коновалова В.Е. Криминалистическая характеристика преступлений. – Харьков, 1985; Криминалистическая характеристика/ Материалы научно-практической конференции. – М., 1986; Баев О.Я. И все же: реальность или иллюзия (еще раз о криминалистической характеристике преступлений) // Вестник криминалистики. – М., 2002. – Вып. 1(3).


[Закрыть]. Здесь весьма интересными в научном отношении и, несомненно, значимыми в практическом представляются исследования по созданию обобщенных криминалистических портретов (их еще именуют в литературе «психологическими профилями») лиц, совершающих преступления отдельных видов, преимущественно серийных преступников. Такие портреты позволяют с достаточной степенью вероятности устанавливать до– и посткриминальное поведение этих лиц, а потому не только целенаправленно вести их розыск, но и определять тематику и методику расследования преступлений, ими совершенных[43]43
  См.: Образцов В.А. Криминалистика: Курс лекций. – М., 1996. – С. 183–197; Петухов В. О разработке в России психологических портретов лиц, совершающих серийные преступления против личности // Записки криминалистов. – М., 1994. – Вып. 4; Боков С.Н. Некоторые аспекты психологического портрета лиц, совершающих преступления имущественной направленности // Воронежские криминалистические чтения. – Воронеж, 2000. – Вып. 1.


[Закрыть].

3. Адаптация отдельных уже разработанных частных методик к реалиям современной действительности, вызвавшей как модификации способов совершения уже известных преступлений (убийств, мошенничества и т. д.), так и возникновение деликтов, ранее не признававшимися преступлениями, таких, как захват заложников, незаконное лишение свободы, преступления в сфере компьютерной информации и т. д. Особое внимание криминалистов в настоящее время привлекают проблемы криминалистического обеспечения расследования серийных и заказных преступлений, а также преступлений, совершаемых группами, в том числе организованными[44]44
  См.: Батищев В.И. Постоянная преступная группа. – Воронеж, 1994; Он же. Раскрытие и расследование преступлений, совершенных одними и теми же лицами. – Воронеж, 1992; Быков В.М. Преступная группа. Криминалистические проблемы. – Ташкент, 1991.


[Закрыть].

Совершенно очевидно, что в рамках одной лекции невозможно подробно осветить не только все, но даже многие направления развития, а следовательно, и проблемы столь динамичной науки, как криминалистика. Потому я здесь обозначил лишь некоторые из них, представляющиеся мне наиболее перспективными и значимыми в теоретическом и практическом отношении. Более подробно мое видение этой проблемы можно узнать из статьи «Российская криминалистика начала ХХI в.: направления развития, современные проблемы» (Вестник криминалистики, 2000, вып. 1).

Тема 2
СЛЕДЫ В КРИМИНАЛИСТИКЕ

Следы в криминалистике

ВОПРОСЫ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ

1. Сущность, понятие и классификации следов в криминалистике.

2. Краткие сведения об отдельных видах материальных следов преступлений и возможностях их криминалистического исследования.

ЛИТЕРАТУРА

Крылов И.Ф. Криминалистическое учение о следах. – Л., 1976

Суворова Л.А. Идеальные следы в криминалистике. – М., 2006

Турчин Д.А. Теоретические основы учения о следах в криминалистике. – Владивосток, 1983

1. Сущность, понятие и классификации следов в криминалистике

Генетически свою родословную деятельность по расследованию преступлений ведет от охотников и следопытов. Это «тонкое жизненное наблюдение» подтверждается и историческими документами. Еще в древнеиндийских Законах Ману (II век до н. э. – II век н. э.) судьям давалась такая рекомендация: «Как охотник ищет след животного по каплям крови, так судье надо обнаружить след дхармы (преступления) посредством расследования». В «Русской Правде» (XIII в.) констатировалось: «Если кто-либо будет избит до крови или до синяков, то не искать этому человеку свидетелей; если же на нем не будет никаких следов (побоев), то пусть придут свидетели». И далее на протяжении веков в любом законе, в любой работе, касавшихся вопросов изобличения преступников, мы найдем указания на значимость для этого следов.

И это правильно и совершенно обоснованно.

Очевидно, что практическая криминалистика по сути своей есть следоведение. Да и сами понятия «следователь», «расследование», как и используемое мной более широкое понятие «исследование преступлений» – категории синонимически производные от термина «след» в самом общем виде. А наука криминалистика есть в первую очередь не что иное, как наука о закономерностях следообразования в результате преступной деятельности и его переработки (извлечения следов, их исследования и использования) в целях процессуального исследования преступлений.

Почему это так? Дело в том, что любое исследование любого преступления – всегда процесс ретроспективный. Исследуемое преступление уже имело место: несколько лет тому назад, год, час назад… Хочу отметить: на данное аксиоматичное положение не влияют и такие ситуации, когда исследование преступления начинается после завершения какой-либо одной стадии его совершения (до достижения намечаемого преступником результата), например покушения или подстрекательства к его совершению. (Практика показывает, что в таких ситуациях в ряде случаев расследуются уголовные дела о взяточничестве, когда лицо, у которого вымогается взятка, обращается с соответствующим заявлением в органы предварительного расследования; покушениях на убийство по найму, когда, скажем, исполнитель, приняв заказ на убийство, от его исполнения отказывается и сообщает о случившемся правоохранительным органам, и т. п.)

А любое событие, уже имевшее место, может быть познано, исследовано единственным образом – реконструкцией его в целом, его важнейших обстоятельств, в частности (в нашем случае в пределах, установленных для того предметом доказывания по уголовному делу, – ст. 73 УПК РФ), по тем изменениям, которое оно произвело вовне.

Эти изменения возникают объективно как результат взаимодействия объектов между собой. Суть в том, что любое, в том числе криминальное, событие – это взаимодействие между собой как минимум двух (а чаще всего значительно большего числа) объектов. Такие взаимодействия проявляются в виде следов – отображений и (или) следов – остаточных явлений (микрочастиц, запахов и т. д.) одного объекта на другом, с ним взаимодействующим, т. е. следообразующего объекта на объекте следовоспринимающем. Эта принципиальнейшая посылка для всех наук, изучающих прошлое, реконструирующих события, уже происшедшие, будь то история, археология, криминалистика. Закономерности и основные результаты ее проявлений сверхубедительно и давно обоснованы материалистической гносеологией в целом и теорией отражения в частности[45]45
  См.: Белкин Р.С. Ленинская теория отражения и методологические проблемы советской криминалистики. – М., 1970; Лузгин И.М. Методологические проблемы расследования. – М., 1973; Зорин Г.А. Методология криминалистики. – Минск, 1999, и др.


[Закрыть].

Таким образом, следы – единственный материал, с которым работает любой субъект уголовно-процессуального исследования преступлений. «Следы, оставленные преступлением в среде, – верно заметил Р.Г. Домбровский, – это не только конечный результат деятельности правонарушителя, но и исходный пункт деятельности следственных органов»[46]46
  Домбровский Р.Г. Проблемы криминалистического учения о преступлении / В сб.: Повышение эффективности расследования преступления. – Иркутск, 1986. – С. 19.


[Закрыть].

В самом общем и широком смысле слова след в криминалистике – любое изменение, любое отражение, любая информация, причинно обусловленные любой стадией совершения преступлений, которые можно использовать для их процессуального исследования. Хочу отметить, что предлагаемое определение в целом соответствует тому, как понимал понятие следа более пятидесяти лет тому назад один из основоположников отечественной криминалистики Б.И. Шевченко. Он писал: «Для обозначения всех самых разнообразных материальных изменений, которые обязаны своим происхождением тем или иным действиям преступника, связанным с совершением преступления во всех его стадиях, пользуются в криминалистике обобщающим и охватывающим все эти изменения названием – следы преступления»[47]47
  Шевченко Б.И. Научные основы современной трасологии. – М., 1947. – С. 13; Он же. Теоретические основы трасологической идентификации в криминалистике. – М., 1975. – С. 4.


[Закрыть].

Лишь на одно наше разночтение в понимании следа хочу обратить внимание. На мой взгляд (и об этом подробнее будет говориться в другом месте нашей лекции), следом является не каждое из неисчерпаемого количества «всех самых разнообразных материальных изменений», связанных с преступлениями, а лишь те из них, которые на современном этапе развития криминалистики мы в этом качестве осознаем, осознаем как след, возникший в результате преступной деятельности либо с ней связанный причинно, и умеем его изымать, исследовать и использовать в целях познания, реконструкции преступных событий.

Здесь уместно сделать такое отступление:

Всегда – со времен Каина и Авеля – на местах преступлений оставались отпечатки пальцев рук;

с момента возникновения огнестрельного оружия на использованных боеприпасах (ядрах, пулях, гильзах) всегда оставались трасологические отображения особенностей внутреннего канала ствола;

всегда микрочастицы с одежды нападающего переходили на одежду пострадавшего (и наоборот) как следствие контактного взаимодействия между этими лицами (разумеется, если таковое имело место).

Но пока не были созданы и разработаны основы дактилоскопии, судебной баллистики, так называемой «экспертизы наложения» (исследования микрочастиц веществ и материалов) и не созданы соответствующие методики исследования этих видов информации, она не представляла интереса для следователей, была «вещью в себе», хотя, естественно, возникала и существовала объективно.

По мере того как криминалистика не только осознает значимость отдельных результатов такого отражения для расследования преступлений, но и создаст методики извлечения (обнаружения, фиксации), исследования и использования возникающей информации, эта ее часть осмысливается как следы преступления. Именно их и будет целенаправленно искать, а затем «перерабатывать» (изымать, исследовать и т. д.) следователь.

«Часть информации, – верно замечает Л.А. Суворова, – осознается следователем как след преступления лишь тогда, когда он воспринимает ее именно в этом качестве, а наука криминалистика имеет методики обнаружения, фиксации, извлечения и использования возникающей информации (части отражения) в уголовно-процессуальном доказывании»[48]48
  Суворова Л.А. Идеальные следы в криминалистике. – М., 2006. – С. 22.


[Закрыть].

Процесс осознания криминалистического значения все большей части объективно возникающей информации – перманентно-поступателен. Характерным примером этому служит появление понятия виртуальных следов преступления, основанного на том, что особенности компьютерных технологий, используемых зачастую на различных стадиях преступной деятельности, вне зависимости от желания пользователя влечет возникновение информации, которую можно использовать в криминалистических целях.

Виртуальные следы, пишет В.А. Мещеряков, одним из первых обративший внимание на эти особенности, есть следы, сохраняющиеся «в памяти технических устройств, в электромагнитном поле, на носителях машиночитаемой информации, занимающей промежуточное положение между материальными и идеальными»[49]49
  Мещеряков В.А. Преступления в сфере компьютерной информации. – Воронеж, 2002. – С. 102.


[Закрыть].

Именно на этом основаны все чаще используемые при расследовании преступлений особенности мобильной сотовой связи – от установления факта связи двух абонентов между собой до определения с высокой точностью места нахождения конкретного мобильного телефона, участвующего в переговорах[50]50
  См.: Баев О.Я., Мещеряков В.А. О возможностях использования особенностей сотовой связи для раскрытия и расследования преступлений // Воронежские криминалистические чтения. – Воронеж, 2006. – Вып. 7; Они же. Использование информации современных систем мобильных коммуникаций в расследовании преступлений // Безопасность информационных технологий. – 2006. – № 1.


[Закрыть].

Следы преступления как криминалистически значимые отображения преступной деятельности по самому общему основанию можно классифицировать на:

• материальные следы – «отпечатки» события на любых материальных объектах: предметах, документах, теле и организме потерпевшего, обстановке события и т. д.;

• идеальные следы – отпечатки события в сознании, памяти людей, совершивших преступление, и к нему прикосновенных (например, укрыватели преступления и т. п.), потерпевших от преступления, очевидцев, других свидетелей и т. д.; в связи с таким характером этих следов их еще именуют «интеллектуальными» или «памятными» следами.

Материальные следы преступления и криминалистические средства работы с ними изучаются таким разделом нашей науки, как криминалистическая техника; идеальные – криминалистической тактикой и методикой расследования (исследования) отдельных видов и категорий преступлений.

В то же время ряд криминалистов полагает, что специфически криминалистическим видом следов из названных выше является лишь первый из них – материальные следы. Вот что по этому поводу пишет Р.С. Белкин: «Механизм возникновения идеальных изменений и сами эти изменения, как мысленные образы в сознании людей – участников или посторонних наблюдателей события, являются объектом исследования криминалистики лишь отчасти, поскольку криминалистика черпает основные данные об этих процессах из психологии (общей и судебной), физиологии и других наук о человеке. В полном объеме криминалистическими объектами являются материальные изменения среды, и именно они составляют содержание понятия «следы преступления»[51]51
  Белкин Р.С. Курс… – Т. 2. – С. 57.


[Закрыть].

Вряд ли с этим можно безоговорочно согласиться. Действительно, наиболее общие закономерности возникновения и существования (сохранения, трансформации, исчезновения) идеальных следов открыты и изучаются не криминалистикой, а психологией и другими науками о человеке. Но результаты их проявлений трансформируются криминалистикой сугубо в своих специфических целях – расследования (а в нашем понимании предмета криминалистики – процессуального исследования) преступлений. И основанные на их познании средства являются, по моему убеждению, средствами криминалистическими. В противном случае все средства, направленные на извлечение, исследование, использование идеальных следов – а это по существу большая часть средств следственной (криминалистической) тактики и значительная часть средств криминалистической методики, также направленных на переработку таких следов, – подлежали бы исключению из предмета криминалистики. А то, что эти средства – суть средства криминалистические, никем под сомнения не ставится. Так же, как не ставится под сомнение факт существования криминалистически значимой информации, хотя общие информационные закономерности открыты и изучаются не криминалистикой, а теорией информации.

И тем не менее большая часть криминалистически значимых следов – следы материальные. Их сущность, классификации, наиболее общие средства, приемы и методики работы с ними изучаются основополагающей отраслью криминалистической техники – криминалистическим учением о следах. Это учение с 30-х годов прошлого века стали именовать криминалистической трасологией (от фр. trace – след и греч logos – слово, учение). Мне думается, что предметом трасологии является изучение закономерностей возникновения и существования материальных следов преступной деятельности, результатов их проявления и разработка основанных на познании этого средств, приемов и методик собирания, исследования и использования таких следов для расследования (исследования) преступлений. По Белкину же, трасология есть «отрасль криминалистической техники, разрабатывающая средства и приемы собирания и исследования следов-отображений для выяснения обстоятельств их возникновения, идентификации и установления групповой принадлежности образовавших их субъектов, в целях расследования и предотвращения преступлений и розыска преступников»[52]52
  Белкин Р.С. Криминалистическая энциклопедия. – С. 231. Далее в этой лекции с учетом ее дидактической направленности речь будет идти о следах материальных, в большинстве своем, трасологического характера.


[Закрыть].

В этом контексте под следом в трасологии понимается «отображение морфологических особенностей внешнего строения объекта, имеющего устойчивые пространственные границы, образующиеся в результате взаимодействия, сопряженного с событием преступления»[53]53
  Белкин Р.С. Криминалистическая энциклопедия. – С. 201.


[Закрыть].

Общая классификация следов в трасологии осуществляется по ряду оснований, и в первую очередь по виду следообразующих объектов: следы человека, животных, орудий и инструментов, транспортных средств, других предметов, в том числе таких для криминалистики относительно новых и специфических, как документы, существующие и функционирующие в компьютерной среде (так называемом виртуальном пространстве).

По мерности отображения объекта в следе следы-отображения подразделяют на объемные и поверхностные. Объемные следы отображают внешнее строение объекта, его образовавшего, во всех трех его измерениях – длины, ширины, глубины. Примерами таковых могут служить следы обуви человека на мягкой почве, в снегу и т. д., орудия взлома на деревянной двери и т. д. Поверхностный след представляет следообразующий объект, как видно из его наименования в двух измерениях – длины и ширины (не позволяя измерить его глубину). Поверхностные следы бывают следами наслоения (скажем, потожировой отпечаток пальца на полированной поверхности стола, на стекле или другой твердой поверхности, отпечаток обуви на полу и т. д.) и следами отслоения, когда часть следобразующего объекта отслаивается на следовоспринимающий объект (примером такого вида следа могут служить частицы краски с автомобиля, совершившего наезд на пешехода, которые остались на одежде последнего).

По основанию связи механического состояния объектов с возникающими следами различают следы статические и следы динамические. Е.Р. Россинская комментирует эту классификацию следующим образом. Статические следы возникают «в результате воздействия на следовоспринимающий объект в перпендикулярном направлении (следы нажима, удара, ходьбы, бега); разновидностью таких следов являются следы качения цилиндрических предметов, поскольку они представляют собой развертку следообразующей поверхности». Динамические следы образуются «в тех случаях, когда следообразующий объект движется параллельно или под любым углом (кроме прямого) к следовоспринимающей поверхности (следы скольжения, разруба, распила, сверления)»[54]54
  Россинская Е.Р. Криминалистика: вопросы и ответы. – М., 1999. – С. 69.


[Закрыть].

Кстати (немного отвлечемся), относительно вопросов и ответов по трасологии.

Вводная: на месте происшествия обнаружены два яблока – одно надкушенное, другое – откушенное. Вопрос: на каком из них сохранилось большое количество индивидуальных признаков зубов человека, откусившего и надкусившего эти яблоки? Ответ: на надкушенном – этот след – статический, он более полно отображает морфологические индивидуальные особенности зубов; в откушенном яблоке – след зубов скользящий, динамический, вряд ли он сохранил таковые особенности. Отсюда вывод – статические следы для установления тождества, для идентификации (о которой речь пойдет в следующей лекции) более ценны, чем следы динамические.

Наконец, следы в трасологии подразделяют на локальные и периферические. Первые из них образуются непосредственно под контактной поверхностью следообразующего объекта (следы рук на стекле, следы ног в грунте и другие следы – отображения). Вторые возникают «за счет изменения следовоспринимающей поверхности за пределами площади контакта с ней следообразующего объекта (следы обугливания пола вокруг канистры, выгорания обоев на солнце вокруг фотокарточки, следы смачивания дождем асфальта вокруг стоящей машины»[55]55
  Россинская Е.Р. Указ. соч. – С. 69–70.


[Закрыть].

Мы рассмотрели основные, наиболее традиционные классификации материальных трасологических следов. Они достаточно глубоко и интересно исследованы в работах ряда известных отечественных криминалистов[56]56
  См.: Крылов И.Ф. Криминалистическое учение о следах. – Л., 1976; Турчин Д.А. Теоретические основы учения о следах в криминалистике. – Владивосток, 1983, и др. Особенно я хотел бы выделить работы Г.Л. Грановского, посвященные основам трасологии, см.: Грановский Г.Л. Основы трасологии. Общая часть. – М., 1965; Он же. Основы трасологии. Особенная часть. – М., 1974.


[Закрыть]. Завершим рассмотрение данного вопроса приведением без комментария созданной Г.Л. Грановским схемы разветвленной системы классификации следов в трасологии в зависимости от выделенных им признаков следообразующих объектов.

^{Схема 1. Разветвленная система классификации следов в трасологии}