Текст книги "Кремль 2222. Чертаново"

«Раптор», надо думать, и сам это прекрасно понимал, но ведь чтобы спрыгнуть, необходимо было развернуться и оттолкнуться массивными ногами… что само по себе было чертовски опасно. Впрочем, оставлять все как есть тоже казалось негодной затеей.

Пикантности ситуации добавлял тот факт, что Василиса, вольно или нет, прижималась к Ермаку всем телом, и черноволосый наемник отчетливо слышал, как часто стучит ее сердце.

«И чего она вообще в Зону-то пошла? – мелькнуло у мужчины в голове. – Чуть что – сразу цепенеет… Разве выживешь тут с такими нервами?..»

Впрочем, он был не до конца справедлив: Ермаку и самому прежде не доводилось нос к носу сталкиваться с настоящим «Спайдером». Да, совсем недавно судьба свела черноволосого наемника с крайне воинственным «сервом», но нынешний стальной «паук» был страшней полудюжины таких многоногих малышей. Чего стоил один гигантский аркебуз, стрела из которого легко разрушила бетонную лестницу с первого этажа на второй!..

Впрочем, рассуждать и сравнивать био лучше во время привала, перед тем, как провалиться в сон, а не в такой напряженной и, возможно, даже судьбоносной ситуации.

– Давай-ка мы с Василисой сейчас, не торопясь, отойдем к окну, – помедлив, предложил Ермак. – А когда там будем, ты… все-таки осторожно спрыгнешь?

Горыныч по-прежнему стоял, не шевелясь.

– Что ж, будем считать, ты согласился, – пробормотал черноволосый наемник.

Он медленно, словно боясь спугнуть, отклеил от себя Василису и тихо спросил ее:

– Ты как?

Она неопределенно повела плечом.

– Пойдет, – выдавила вяло и с явной неохотой.

– Все уже в порядке, – ободряюще произнес Ермак, хотя сам не особо верил в то, что проблемы закончились – ведь многотонный «Раптор» до сих пор стоял на покосившейся плите пола в опасной близости от соратников. – Сейчас мы просто отойдем, он спрыгнет, и мы пойдем дальше, втроем, как и раньше. Слышишь меня?

– Слышу, – буркнула Василиса, с опаской покосившись на Горыныча.

– Я рядом, если что, – сказал Ермак и в качестве подтверждения своих слов сжал ее руку в своей.

Это подействовало: Василиса одарила его быстрым взглядом исподлобья, но ладонь вырывать не стала. Ермак решил этим воспользоваться и медленно побрел к окну, увлекая девушку за собой. Получилось: Василиса покорной овечкой переставляла ноги, даже не думая сопротивляться своему «пастуху». Пол под ними не шатался, и это придало Ермаку уверенности, что все обойдется.

Как и заряженное ружье, которое болталось за плечом, упираясь рукоятью в крестец.

Горыныч провожал их бесстрастным взглядом, но по-прежнему не двигался с места. Вероятно, это значило, что он принял план Ермака и теперь ждет, когда же его спутники из плоти и крови достигнут окна.

Наконец черноволосый наемник и его блондинистая спутница остановились рядом с проемом, занимающим добрую четверть стены. Ветер, гуляющий по улицам разоренной Последней войной столицы, принес запах гари, перемешанный со смрадом сгнившей плоти, и Ермак невольно поморщился. Василиса тоже скривилась и отвернулась.

– Давай, – оглянувшись на стального «ящера», сказал ему Ермак.

Глаза наемника блестели от слез – до того ядреной была вонь.

«Как будто стадо туров разом исдохло… прямо под окном».

Горыныч, услышав команду Ермака, наконец ожил и начал медленно поворачиваться против часовой стрелки. Со стороны создавалось впечатление, что он даже не отрывает подошв от пола – просто медленно скользит по нему. Судя по всему, Громобой хотел избежать лишних резких толчков, способных повлечь обрушение перекрытия.

Внутри у Ермака все сжалось. С Горынычем они путешествовали совсем немного, но черноволосый наемник уже плохо представлял себе, как обходиться без помощи робота: к хорошему, увы, слишком быстро привыкаешь. А «Раптор» в отряде был настолько полезным и важным элементом, что расставаться с ним никто в здравом уме и трезвой памяти не желал.

Тем более в такой нелепой, фактически пустяковой ситуации, как нынешняя – когда основной враг повержен и единственное, что мешает трио путников продолжить путь, – это законы физики.

Взгляд Ермака невольно наткнулся на хвост Горыныча. Будь ситуация хоть чуточку менее напряженной, и черноволосый наемник наверняка бы не удержался от легкой улыбки – до того потешно выглядел металлический «отросток», задранный кверху и напряженный от основания и до самого кончика.

Наконец «Раптор» повернулся на сто восемьдесят градусов. Морды Горыныча больше не было видно, как и передних лап-манипуляторов. Ермак невольно стиснул зубы, морально готовясь к грядущему прыжку стального «ящера». Левой рукой черноволосый наемник по-прежнему держался за ладонь Василисы, свободной же вцепился в подоконник – как будто это могло уберечь его от гибели в случае обрушения пола!..

«И все же это лучше, чем ничего. Хоть какое-то… успокоение».

Рядом затаила дыхание Василиса; по крайней мере, Ермак больше не слышал, как она жадно и часто хватает ртом воздух и шумно выпускает его из легких. Время, по ощущениям, превратилось в сок березы-мутанта – стало тягучим, проливающимся в бесконечность с явной неохотой.

Вот ноги Горыныча чуть согнулись в коленях, и он, оттолкнувшись, взмыл над полом. Хотя «взмыл», пожалуй, слишком лестное определение для того неловкого скачка, который совершил этот тяжеленный робот… но, к счастью, результат от точности формулировок зависел не особо. «Раптор» решился на рисковый, но, по сути, единственно возможный шаг, способный разрешить эту странную ситуацию.

И пока – пока стальной «ящер» находился в воздухе – ничего страшного не происходило. Бетонная плита, конечно, заходила ходуном, но в пределах разумного. Стена не выскользнула из пальцев и не припечатала хомо к полу – лишь затряслась, словно надорванный кусок коры на ветру, мелко-мелко. Ермак и Василиса стояли не дыша и наблюдали за тем, как «Раптор» постепенно выпадает из поля зрения. Вот еще видны его узкие плечи, вот – только гибкая шея со стальной черепушкой… наконец остается только голова, но и та шустро скрывается из вида, и скрежет металла о металл снова будит фантазию Ермака: он очень живо представляет, как Горыныч приземляется на дохлого «Спайдера» и буквально вминает того в бетонный пол…

От столкновения двух био здание снова начало дрожать, словно сделано оно было не из бетона и кирпича, а из соломы.

– Это уже все, – спешно сказал Ермак, скосив глаза на боевую подругу. – Это переждать – и конец. Спускаемся и уходим.

Он говорил с таким жаром, точно пытался убедить не Василису, а самого себя. Хотя, наверное, отчасти так оно и было: несмотря на внешнюю сдержанность, черноволосый наемник тоже остро переживал нынешнюю ситуацию.

– Я понимаю, – ответила девушка.

Она отчего-то говорила шепотом – будто боялась, что любой не в меру громкий звук может послужить причиной обвала стен и пола. Мысль показалась Ермаку забавной, однако не успел он улыбнуться даже самым уголком рта, как вдруг сбоку послышался странный треск. Не понимая, что происходит, черноволосый наемник повернулся и с ужасом увидел, что кусок стены, находящийся справа от них с Василисой, медленно падает вниз. От неожиданности Ермак не смог с ходу оценить, завалится ли обломок кладки прямо на спутников или же разминется с ними, и потому лишь не мигая смотрел на приближающуюся смерть. Судя по тому, что Василиса не спешила вырывать руку и нырять в окно, она тоже находилась под впечатлением от увиденного.

Вот спутников накрыла темная тень, и Ермак зажмурился, мысленно готовясь к самому худшему…

Грохот, с которым обломок стены рухнул на пол, вызвал не меньший резонанс, чем прыжок Горыныча, когда он только-только перемахнул с головной башни «Спайдера» на бетонную плиту второго этажа. Выждав некоторое время, Ермак приоткрыл правый глаз.

Похоже, живой.

Чудом ли или по какому-то заранее предопределенному порядку событий, но обломок стены рухнул в метре от зажмурившихся хомо. Опустив голову, Ермак увидел, что один из кирпичей лежит в двух сантиметрах от его левой ноги.

«То есть даже в таких мелочах свезло…»

Повернув голову, черноволосый наемник уставился на Василису – цела ли? Не задело ее ни камнем, ни осколком? Почувствовав взгляд мужчины, Василиса робко посмотрела на него исподлобья. В глазах ее до сих пор плескался ужас.

Повинуясь сиюминутному порыву, Ермак притянул девушку к себе и сжал в объятиях. Она вздрогнула от неожиданности, но не отстранилась: сил и желания сопротивляться не было – напротив, внезапные объятия принесли какое-то странное, иррациональное успокоение. Стоя среди серо-рыжих облаков пыли, вдыхая зловоние и рискуя стать легкой добычей для какой-нибудь летучей твари, Василиса и Ермак чувствовали себя удивительно защищенными. Он снова слышал, как бьется сердце в ее груди, но теперь оно с каждой секундой стучало все реже.

Эту мимолетную идиллию нарушил шорох, который донесся со стороны, где нашел свою кончину «Спайдер». Встрепенувшись, Василиса и Ермак одновременно уставились на провал в полу. С неохотой выпустив девушку из объятий, черноволосый наемник потянулся к ружью…

Однако это оказался Горыныч: миг – и его голова снова взлетела над полом и уставилась на спутников красными глазами. Василиса сбоку облегченно выдохнула.

«А ведь стоит Громобою хоть на секунду потерять контроль, – мелькнуло у Ермака в голове, – и био запросто успеет превратить нас в дымящуюся горстку пепла».

От этой мысли внутри похолодело. В пылу сражения как-то позабылось, что Горыныч по факту относится к виду, люто ненавидящему все живое и признающее людей только в качестве пищи. Но теперь, когда угроза миновала, Ермак снова задумался об этой странной коллизии. Не опасно ли держать при себе столь кровожадную тварь? Или это вынужденная мера, без которой в современном мире не обойтись?

Вероятно, однозначного ответа на этот вопрос не было и быть не могло.

– Пойдемте отсюда, – предложил Ермак, нарушая затянувшуюся тишину. – Время не ждет.

Василиса кивнула и первой устремилась к «Раптору», услужливо подставляющему голову, чтобы помочь своим боевым товарищам спуститься вниз.

Новый порыв ветра взъерошил Ермаку волосы, и черноволосый наемник снова вдохнул трупный запах. Город как будто намекал: «Однажды и ты умрешь. Возможно, уже очень скоро».

«Может, и так, – подумал Ермак. – Но пока что побарахтаемся. Ради Глеба. Ради… Бо. Ради… Василисы».

Закинув ружье за плечо, черноволосый наемник пошел следом за спутницей.

* * *

На первый взгляд это был не особо примечательный дом – за исключением того, что в его куполовидной крыше было больше дыр, чем в ином решете. С высоты полета здание напоминало огромный дуршлаг, покрытый толстым слоем черной копоти.

Каждый крылан, родившийся и выросший в Чертанове, знал, что в этом доме ему всегда будут рады.

Если бы кому-то из непосвященных свезло заглянуть внутрь хотя бы одним глазком, этот кто-то наверняка поразился бы зрелищем, ему открывшимся – ведь там, в этом здании, царили небывалые для московской Зоны чистота и порядок. На полу – никакого строительного мусора, да что там – даже помета или темных следов от мочи видно не было. Обглоданные кости валялись вокруг на полкилометра окрест, но только не внутри. Это было обязательное, незыблемое правило, за нарушение которого хозяин дома мог покарать крайне жестко, вплоть до смерти.

При этом есть внутри разрешалось.

Крыланы занимали огромный зал с витиеватыми толстыми колоннами, которые подпирали купол крыши. Задними ногами уцепившись за металлические перекрытия и завернувшись в уродливые черные крылья, мутанты свисали с потолка, точно шишки с веток елей-мутантов. Это была ночная смена. Дневная же слонялась внизу – наводила порядок после пиршества, которое устроили отдыхающие на потолке собратья.

Один из крыланов, прижимая охапку костей к груди, поднял голову и замер с открытой пастью. Взгляд его был устремлен на дверной проем, за которым царил полумрак: летучие мутанты отлично видели в темноте.

– Отец… – повернувшись к братьям, благоговейным шепотом объявил этот ошарашенный крылан.

Он был очень молод и оттого боялся хозяина дома больше прочих: юный «летун» просто не мыслил себе существование за пределами стаи, а потому рьяно выполнял любые поручения, которые давал их вожак.

Один за другим мутанты поднимали головы и зачарованно наблюдали за тем, как лучший из них шествует по коридору в направлении главной залы своего «замка». Остроконечные локаторы улавливали звуки шагов и скрежет – это края крыльев скребли по бетонному полу, оставляя на нем бледные дорожки следов.

Свежие кости выскользнули из рук юного крылана и попадали на пол. Ахнув, молодой мутант плюхнулся на колени и принялся снова собирать останки тура, съеденного намедни. Крылан успел поднять три кости, когда тяжелый взгляд уперся ему в макушку.

Юный мутант замер. Он хорошо знал этот взор. Правда, прежде не испытывал его на себе так долго.

Страх внутри взорвался, точно граната, и осколки его разлетелись по всему телу, заставив беднягу оцепенеть. Внимание хозяина дома могло значить что угодно – от благословения до проклятия, от поощрения до публичного наказания.

Но не станет же он отправлять на верную смерть совсем еще юного подданного за горсту костей, оброненных на пол?

Или… станет?..

– Посмотри на меня.

Голос хозяина, густой, резонирующий, на несколько секунд заполнил все помещение и сжал юного крылана в акустических тисках. Вздрогнув, молодой мутант робко поднял голову и исподлобья посмотрел на вожака.

Хозяин дома являл собой воплощенную мощь и несгибаемую силу духа. Его пожженная Красным полем шкура являла собой подлинное воплощение искусства, и юный мутант в очередной раз залюбовался причудливым рисунком на ней. Молодой крылан втайне мечтал, что однажды тоже испытает на себе действие убийственной полусферы и станет таким же умным, сильным и…

– Почему ты не приветствуешь меня? – с деланым удивлением спросил вожак. – Или я чем-то тебя обидел?

Юнец замер. Теперь ему стало безумно стыдно за собственную дерзость.

– Отец… – сказал молодой крылан, спешно упираясь лбом в бетонный пол.

Рядом загремели костями другие муты: опомнившись, вся первая смена торопливо приветствовала возвращение хозяина, а сам он стоял с горделиво вскинутым подбородком и смотрел на подданных маленькими черными зрачками. Глазные яблоки вожака крыланов покрывала красная паутина полопавшихся сосудов. Порой роговица начинала сочиться, и мутанты видели на грубой шерсти рыжие дорожки гноя. Вожак никогда не заострял на них внимания, но молодой крылан догадывался, что эти странные алые выделения как-то связаны с попаданием в Красное поле. Возможно, их предводитель медленно умирал, но скрывал это, дабы не сеять смуту в рядах подданных.

Что будет, если он вправду умрет?

Крыланы об этом не задумывались. Весь смысл их существования сводился к выполнению команд, которые отдавал им вожак, а значит, после его кончины жить дальше не будет никакого смысла.

– Так-то лучше, – пророкотал гигантский крылан, с ехидной полуулыбкой глядя на преклонившихся родичей. – А то я было подумал, что вы забыли о законах нашего с вами дома. Вы ведь помните их, братья?

– Отец… – вразнобой ответили мутанты, не отрывая лбов от бетона.

Вверху крепко спала вторая смена: крылья их складывались перед сном таким образом, что закрывали слуховые локаторы, а потому гомон внизу не мог разбудить отдыхающих тварей. И тем не менее при желании хозяин дома мог докричаться даже до спящих. Мощи его голоса вполне хватило бы, чтобы стекла в окнах разлетелись вдребезги…

Собственно, однажды хозяин так и поступил – вскричал настолько громко, что осколки моментально разлетелись по всей округе.

«Стекла – враг ветра, – любил подчеркивать вожак. – Они мешают ему свободно гулять по миру, ограничивают его».

В Доме Ветра сквозило из всех щелей.

– Мы все – единое целое! – зычно воскликнул хозяин, покровительственно глядя на соплеменников. – Мы – организм! Если погибнет он…

Молодой крылан почувствовал, что когтистый палец Отца уперся ему в темя, и невольно поежился от страха. Этот жест вожака мог значить все или ничего – либо он ткнул в юнца случайно, потому что тот стоял к нему ближе прочих, либо таким образом обозначал новую жертву, которая вскорости должна отправиться на рандеву со смертью.

– Или ты…

Отец убрал руку, и у молодого крылана отлегло от сердца. Значит, их благодушный предводитель не зол на него за оброненные кости!.. Хотелось шептать: «Отец» до скончания веков, славить его имя на всю московскую Зону и, повторяя его опять и опять, наслаждаться каждым звуком, образующим это прекрасное, греющее душу слово…

«Отец»…

– Целое не пострадает, – закончил предложение вожак. – Ушел один – встал другой. В этом наша сила. Мы не боимся смерти и всегда готовы умереть друг за друга.

Он открыл пасть, чтобы сказать что-то еще, но так и замер с обнаженными клыками. Его алые глаза забегали, а ушные локаторы стали мелко подрагивать. Медленно повернув голову к западной стене, Отец уставился на зияющие проемы окон.

– Ветер принес мне голоса, – разделяя слова длинными паузами, произнес предводитель. – Голоса чужаков, которые бродят рядом с нашим домом. Лохматые нео с дубинами, голодные и злые…

Некоторые мутанты при этих словах затряслись от ненависти, распирающей их изнутри. Никто из обитателей Дома Ветра не любил кровожадных и тупых дикарей. Почему?

Потому что их люто ненавидел Отец.

Мышцы под обожженной шкурой могучего предводителя крыланов будто сами собой начали бугриться: он явно готовился к…

– Пришло время охоты, братья, – прорычал вожак, и его нынешний голос мало чем напоминал обычный: тот пьянил, словно горький спирт, обволакивал и заключал в отеческие объятия, этот же побуждал к действию.

Слыша эти будоражащие нотки, юный крылан мечтал вырвать сердца у всех бродящих снаружи нео и принести их, еще пульсирующие и источающие фонтаны крови, прямиком к хозяину Дома Ветра. Молодой мутант совершенно искренне считал, что вожака обрадует такой подарок.

Где-то в глубине души юнец все еще испытывал чувство вины за оброненные кости.

– Вперед! – громко воскликнул Отец, и десятки крыланов метнулись к окнам…

… Нео далеко не сразу поняли, что обрушилось на них с неба.

– Кости? – недоуменно прорычал один из дикарей, глядя себе под ноги.

Стоило ему поднять голову, и он тут же ее лишился: юный мутант ребром крыла ловко перерубил могучее горло монстра, и лохматая башка покатилась прочь, пока ее не припечатала к земле очередная кость, упавшая с неба. Туловище, лишенное головы, постояло пару мгновений, а потом тоже рухнуло вниз. Сердце из последних сил качало кровь, и та выливалась наружу, окрашивая серый асфальт в темные тона.

От переизбытка эмоций молодой крылан завопил во всю глотку и устремился к небесам. В такие моменты юнец ощущал себя властелином мира, способным на любые подвиги…

Отцом Ветра?

Да, наверное, он чувствовал себя именно им.

Поднявшись метров на десять от земли, молодой крылан круто развернулся и устремился вниз. С такой высоты нео и братья казались ничтожными мелкими муравьями, а Дом Ветра – их муравейником, серым и неприглядным. Юному мутанту чудилось, что он может прямо сейчас растоптать все это крохотное царство своими когтистыми задними лапами. В голове калейдоскопом крутились яркие и пестрые образы гипотетического будущего; крылан все никак не мог определиться, как лучше поступить – впиться в этого или обезглавить того? Может, действительно вырвать сердце у кого-то и принести его Отцу? А может…

Внезапно в грудь крылану ударило что-то твердое и, по ощущениям, острое. От неожиданности мутант не смог совладать с телом, развившим приличную скорость, и закружился волчком. Кубарем летя к земле, он потянулся к груди, дабы ее ощупать, и вдруг обнаружил, что оттуда торчит горячий стальной стержень.

Стрела. Кто-то попал крылану точно в грудь.

Вцепившись в древко обеими лапами, мутант попытался выдрать его из тела… но земля встретила его раньше, чем он успел вытянуть стрелу хотя бы на миллиметр. Удар об асфальт выбил воздух из легких бедняги, а скелет жалобно хрустнул. Кровь наполнила рот юного крылана, и он с отвращением сплюнул ее и попытался подняться, но не смог: один из нео, завидев, что у его ног извивается раненый «летун», со всего размаха обрушил дубину на его голову.

Череп юнца от этого могучего удара разлетелся на осколки, словно глиняный горшок. Не в меру легкий скелет крыланов был одновременно их благословением и проклятьем: с одной стороны, он позволял им с легкостью парить в восходящих токах воздуха и выделывать замысловатые воздушные фигуры, с другой – в ближнем бою дети Отца Ветра могли соперничать разве что с хомо. Неслучайно их «прожженный» предводитель вдалбливал своим соплеменникам идею всеобщего единства: победить врага крыланы могли только сообща, причем не ввязываясь в длительную схватку, а коварно нападая с воздуха.

Юный «летун» уже не видел, как его более дисциплинированные сородичи разорвали на куски оставшихся нео, и один из молодых мутантов выдрал сердце у убитого им дикаря и торопливо понес в Дом Ветра, дабы подарить Отцу. Скоро, скоро лучший из лучших вкусит этот лакомый кусок и зажмурится от наслаждения. Это ли не высшая награда для подданных – гримаса удовольствия на лице их хозяина… точней, хозяина их Дома, где вместе с крыланами обитает только ветер?..

Хоронить юного мутанта, конечно же, не станут. Его окровавленные останки будут лежать здесь до тех пор, пока бабочки-падальщики и вормы не слетятся на угощение. Такое отношение к погибшим вполне укладывалось в учение Отца Ветра: жизнь любого из стаи ничтожна, а потому обращать внимание на чью-либо смерть бессмысленно.

Когда крыланы тащили в дом трупы убитых нео, дабы устроить очередной пир, из ближайших зданий показались первые ободранные бродяги. Они давно облюбовали эти места, поскольку знали: рядом с Домом Ветра мертвецы появляются с завидным постоянством.