Текст книги "Кремль 2222. Чертаново"

Сзади послышался лязг стали. Ермак резко оглянулся через плечо и увидел два металлических манипулятора, которые вцепились в подоконник. Секунду спустя в проеме появилась уродливая ржавая голова с глазами, ужасающе горящими красным. Еще одно мгновение – и эта стальная машина смерти поперла внутрь, прямиком к Ермаку. Чертыхнувшись, мужчина схватился за ружье и принялся лихорадочно взводить курок. У него было всего несколько секунд, чтобы дать металлической твари хоть какой-то отпор.

«Господи, помоги… помоги…» – каруселью вертелась в голове одна-единственная мысль.

«Серв» уже просочился внутрь и, гремя множеством ног, понесся к Ермаку. Мужчина наконец совладал с курком и, спешно уперев приклад в плечо, нажал на спусковой крючок.

Первый выстрел пришелся твари точно в левый глаз – стекла брызнули во все стороны, а само рубиновое око поискрило недолго да погасло. «Серв» отшатнулся, задние лапы подогнулись, но он все же устоял на ногах и собирался снова ринуться на Ермака, но тут воин выстрелил во второй раз. Он мудро бил в одно и то же место, надеясь, что с последней попытки сможет добраться до мозга не в меру агрессивной твари.

И, надо сказать, задуманное у Ермака получилось.

Содрогнувшись всем телом, стальной «паук» замер, а потом медленно завалился набок и рухнул на пол. Манипуляторы робота еще какое-то время шевелились, видимо, на остатках заряда аккумулятора, но это продлилось недолго.

Уж точно не дольше, чем Ермак смог восстановить дыхание после пережитого ужаса.

«Пронесло. Миловал Господь…»

Спохватившись, воин полез за патронами. С младых ногтей его учили, что оружие должно быть всегда готово к бою: холодное – заточено, огнестрельное – заряжено. Когда скитаешься по московской Зоне один-одинешенек, ценность этих ритуалов возрастает стократ – ведь преданных товарищей, готовых прикрыть проштрафившегося бойца, рядом нет.

Второе правило – не стой подолгу там, откуда стрелял. На звук могут сбежаться заинтересованные твари – например, те же био, броня которых достаточно крепка, чтобы попадание пули не принесло ей особого урона. То, что Ермаку удалось за два выстрела «достучаться» до мозга «серва» – это скорей изрядное везение, чем обыденность; к счастью, воин и сам это прекрасно понимал, а потому, не теряя времени даром, снова закинул ружье за спину и поспешил к выходу из здания.

Теперь он шел вдвое осторожней, чем прежде. Ритм сердца все еще не выровнялся, и неровный пульс отдавался в висках, но о передышке Ермак не думал. Ему следовало добраться до Черного поля и снова попытаться заговорить с Целителем. Это была единственная цель Ермака, самая важная… единственная важная.

И он не собирался от нее отступать.

«Видит Бог: пока бьется мое сердце, я буду пытаться вернуть Глеба».

С такими мыслями Ермак продолжил свой путь.

* * *

Всякий знает, что туман в московской Зоне – верный признак беды. Опытные воины, едва увидят впереди сизую завесу, моментально пятятся, дабы случайно не привлечь внимание тех, кто может прятаться в этой серой дымке. Притом природный туман довольно просто отличить от искусственно созданного: последний стелется по земле и, как правило, ограничен сверху, снизу и с боков.

Словом, если видишь туман такого рода, лучше беги со всех ног.

И двое нео так и сделали…

Вот только побежали они не в ту сторону. Если в гущах сизого дыма, который заполнил пространство между двумя угрюмыми покосившимися пятиэтажками, действительно прятались кровожадные монстры, они при виде несущихся на них дикарей наверняка слегка опешили.

Впрочем, обитателям тумана было, конечно же, наплевать на разумность добычи. Главное, чтоб помясистей. Не диалоги ж с ними вести о Вселенной и параллельных мирах.

Нео бежали, не жалея ног, словно больше всего на свете мечтали окунуться в сизые толщи тумана, но в глазах у них был только ужас. Несмотря на скудный ум, дикари прекрасно понимали, что шансы на выживание у них крайне невелики, и все же никак не могли повернуть обратно.

Когда до туманной пелены оставалось не более двух метров, дикари внезапно замерли. Строго говоря, даже они сами не ожидали этого – поскольку собирались на полном ходу влететь в сизую преграду.

Но какая-то неведомая сила остановила их. Так любопытный мальчишка задерживает бегущую прочь ящерку, чтобы получше ее рассмотреть. Рядом с нео никого не было, но они, тем не менее, не могли пошевелить ни руками, ни ногами, ни головой. Странные ментальные путы превратили их в две нелепые статуи.

– Что за хрень… – с трудом выдавил один из дикарей.

Второй не нашел в себе сил на ответ.

Внезапно их конечности зашевелились сами собой. Нео пытались остановить свои тела, но те напрочь отказывались выполнять команды мозга. Невидимый телепат превратил их в двух послушных марионеток и теперь вертел новыми «куклами», как хотел.

Практически одновременно с тем, как нео скрылись в пелене тумана, из-за угла здания медленно вышел «серв» и, осторожно переставляя стальные ноги-манипуляторы, побрел следом за дикарями.

Приблизившись к сизой преграде, металлический «паук» перешел на режим ночного видения и успел заметить, что нео один за другим переваливаются через подоконник и исчезают в здании, находящемся слева от дороги.

Судя по всему, «кукловод» находился именно там.

«Серв», не задумываясь, устремился следом за беглецами.

Вот он достиг того же самого проема и попытался в него протиснуться… но окно оказалось слишком маленьким для такого большого «паука». Скрипя шарнирами от досады, робот повернул голову и увидел, что часть стены, находящейся на несколько метров левей, обрушена. Прикинув, что уж в эту-то дыру он вполне пролезет, «серв» побрел в обход, стараясь идти довольно быстро, но при этом не особенно шуметь: спугнуть находящегося внутри телепата металлическому «пауку» не хотелось.

Полминуты спустя робот наконец-то протиснулся внутрь и медленно побрел вглубь здания. Локаторы «серва» работали на всю; он вслушивался в каждый шорох, надеясь услышать звук…

Чавк-чавк.

Металлический «паук» остановился. Когда звук повторился, отпали последние сомнения: где-то неподалеку кто-то с аппетитом жрал.

Поняв это, «серв» пошел быстрей. Свернув в коридор, он потащился вперед, отчаянно стараясь не цеплять стены. Получалось не слишком удачно: стальной «паук» то и дело скреб боками по кирпичной кладке. Оставалось надеяться, что подобные звуки не смутят невидимого едока.

И, судя по тому, что чавканье не стихало, а, напротив, становилось все громче, «серв» двигался в правильном направлении и при этом достаточно тихо.

Наконец коридор закончился, и био замер у порога просторного помещения. Возле дальней стены, спиной к роботу, стоял лилипут в потрепанных мешковатых одеждах. Не выше груди обычного взрослого человека, этот недомерок с увлечением пожирал нео, стоящего перед ним на коленях. Второй дикарь, вытянувшись в струнку, замер у самой стены – видимо, дожидался своей участи. Во взгляде еще живого нео был страх: он, надо полагать, предпринимал отчаянные попытки вырваться из ментальных пут «кукловода», но тот был слишком силен: «серв» не видел физиономию лилипута, но предполагал, что судьба свела их как минимум со средним шамом.

Мутант был настолько увлечен трапезой, что даже не обернулся, когда «серв» все-таки пересек порог и медленно, практически крадучись, устремился к пирующему карлику.

Казалось, дни шама сочтены. Ничто не мешало стальному «пауку» взмахнуть манипулятором с мечом и отделить голову мутанта от тщедушного тела. Совсем недавно «серв» уже проделывал подобный трюк с говорливым нео…

Однако сейчас убийство шама в планы робота не входило.

Кровосос понял, что к нему пожаловал стальной гость, только когда его накрыла гигантская тень. Обернувшись, шам успел только выпучить огромные глаза: «серв» моментально сгреб его в охапку и поднес сопротивляющегося мутанта к покореженной морде.

– Био… – прошипел карлик, злобно глядя на робота. – Ненавижу…

Нео, до того более похожий на высеченную из камня статую, вздрогнул и бросился к «серву». Сделал он это, разумеется, не по собственной воле, а по мысленному приказу шама: даже самый тупоумный дикарь понимал, что в одиночку совладать с био (пусть и относительно небольшим) практически невозможно. Схватившись за два передних манипулятора, нео принялся раскачивать металлического «паука», и тот, не мудрствуя лукаво, пронзил беднягу мечом. Дикарь скосил глаза вниз и с удивлением уставился на клинок, погруженный в нутро мутанта практически по самую рукоять. Прошло буквально несколько мгновений, и нео стал медленно сползать вниз, из последних сил цепляясь за манипуляторы. Не дожидаясь, пока дикарь осядет на полу грудой окровавленного мяса, био уперся в умирающего одним из свободных манипуляторов и выдернул меч. Клинок с чавкающим звуком выскочил из плена грудной клетки, а нео отлетел к своему покойному собрату, которого шам так и не успел доесть.

– На твоем месте, зубастик, я бы воздержался от телепатии, – вдруг послышалось из-за спины «серва».

Робот медленно повернулся, позволяя шаму взглянуть на говорившего: в дверях стоял Громобой – как обычно насмешливый и с неизменными пистолетами в руках. Шам некоторое время угрюмо смотрел на нового гостя, явно намереваясь подчинить его тело себе; кожа мутанта при этом то краснела, то бледнела, вены на лбу вздувались, но бородач оставался невозмутим и раскован – стоял себе, перекатываясь с пятки на носок, и с улыбкой наблюдал за потугами кровососа.

Наконец карлик шумно выпустил воздух из легких и, тяжело дыша, прошипел:

– Что за… что за чертовщина… Почему я не могу…

– Потому что я сам, по сути, телепат, – беззастенчиво перебив клыкастого мутанта, сказал Громобой. – Говорят, таких, как я, по-умному зовут нейромантами – потому что управляю я не людьми, а твоими лучшими друзьями из стали и проводов.

«Серв» поднес к лицу шама манипулятор с мечом и коснулся острием клинка левой щеки маленького монстра. Кровосос застыл, боясь пошевелиться.

– Знакомься, зубастик, – продолжил нейромант. – Это Рухлядь. Он очень хочет с тобой подружиться… как, собственно, и я.

– А уж я как хочу… – скосив глаза на клинок «серва», проскрипел шам.

– В общем, предлагаю тебе крайне выгодную сделку, – проигнорировав его слова, сказал Громобой. – Ты откроешь для нас Проход в Куполе, а мы позволим тебе и дальше портить жизнь здешним нео.

– С чего вы взяли, что мне под силу открыть Проход? – переведя взгляд на нейроманта, спросил кровосос.

– С того, что если это тебе не под силу, Рухлядь попросту тебя сожрет, – по-армейски ответил Громобой.

Шам ненадолго завис, а потом нехотя выдавил:

– Хорошо. Я все сделаю… открою для вас Проход.

– Ну вот и славно, – снова расплылся в улыбке нейромант. – Тогда вперед, дружище?

Он уже развернулся, чтобы уйти, но, спохватившись, поднял указательный палец левой руки кверху.

– И вот еще что, зубастик, – сказала Громобой, через плечо оглянувшись на кровососа и «серва». – У самого Купола нас будет ждать девушка, которая мне очень дорога. Она, к сожалению или к счастью, моими способностями не обладает, а потому при желании ты легко сможешь ей манипулировать… Так вот я тебя сразу предупреждаю: если мне хотя бы покажется, что ты овладел ее разумом, я отдам Рухляди приказ откусить тебе голову. С этим все ясно?

– Ясно, – угрюмо ответил шам.

– А ты чертовски понятлив, – хмыкнул нейромант. – Как для тупорылого кровососа.

Карлика от этой фразы буквально перекосило, однако он благоразумно промолчал.

– Рухлядь, давай, за мной! – воскликнул Громобой и первым скрылся в полумраке коридора.

Теперь их целью была северная граница Бутова.

* * *

Черный купол Поля смерти был виден издалека – он располагался посреди небольшой площади, на руинах старого фонтана, который, видимо, работал здесь в более спокойные времена. Обломки темно-серого камня до сих пор валялись вокруг: Черный Целитель никогда не утруждал себя наведением порядка. Имелись у него дела куда более значительные: например, осуществлять связь между живыми и мертвыми.

Едва Поле смерти показалось на горизонте, Ермак невольно сбавил шаг и пошел медленней. Пульс воина снова участился. Первые два «подхода» к Черному полю завершились ничем: сколько ни звал Ермак Целителя, тот так и не показался. После тех обидных провалов идти к обители странного врачевателя в третий раз казалось совершенно глупой затеей, но что еще воин мог поделать? Своими силами превратить Глеба обратно в человека Ермак, к сожалению, не мог.

Пространство под темным куполом было заполнено сизым дымом, и потому рассмотреть, что происходит внутри, не представлялось возможным. Собственно, Ермак даже не поручился бы, что Черный Целитель находится там прямо сейчас. Именно эта неопределенность дарила наемнику робкую надежду: что, если в прошлые разы обитатель поля в каком-то смысле отсутствовал дома?

«Хреново, что я так мало об этом Целителе знаю, – подумал Ермак, облизывая пересохшие губы. – Вот и остается только гадать, где он и почему не выходит…»

Солнце, выглянувшее из-за тучи, осветило черную полусферу, ненадолго лишив ее былой зловещести. Теперь Поле смерти походило на безобидную причуду матери-природы – вроде банального водопада или гейзера. Казалось, можно прикоснуться к этой темно-серой поверхности безо всякого вреда для здоровья…

Но у Ермака в подвале сидело живое подтверждение обратного.

Именно поэтому воин остановился в метре от переливающейся на солнце поверхности Поля и, откашлявшись, позвал:

– Черный Целитель!

Тишина была Ермаку ответом. Это немного расстроило мужчину, но он не отчаялся, не отступил, а лишь еще громче воскликнул:

– Черный Целитель!

И снова – никакой реакции.

«Но не уходить же так сразу?..»

– Я пришел просить твоей помощи! – продолжил Ермак. – Мой сын, Глеб, попал в Черное поле и превратился в нео! Я хочу, чтобы он снова стал человеком! Помоги мне! За ценой не постою!

Сказав это, воин замолчал и с надеждой уставился на темную полусферу – не покажется ли Целитель наружу?

Но ничего не происходило.

Если не считать скребущего звука – будто чьи-то легкие лапы стучат коготками по асфальтовому полотну. Ермак вздрогнул и медленно оглянулся через плечо.

Три крысособаки крадучись шли к нему от полуразрушенного здания с перекошенной ржавой вывеской.

«Следовало догадаться, что это они…»

Другим мутам не было особого смысла подкрадываться: те же нео бросились бы на него, рыча и размахивая дубинами, шамы подчинили бы себе волю Ермака и спокойно сожрали немощного истукана, а био даже не подумали бы об осторожности – просто подошли и откусили воину голову. Крысособакам же повезло меньше всех. Они были недостаточно велики, чтобы напасть на человека без утайки, и недостаточно умны, чтобы его обхитрить. При этом габаритов псин вполне хватало, чтобы на них охотились вечно голодные нео и хомо…

Словом, никому не пожелаешь быть крысособакой.

Чтобы хоть как-то выживать в этом жестоком мире, псины старались объединяться в стаи и нападать только на одиноких путников… вроде Ермака. В таком случае у них имелись хоть какие-то шансы на успех.

«Но их всего три… На что они рассчитывают?»

Повернувшись к крысособакам лицом, Ермак медленно вытащил меч из кольца на поясе и хмуро уставился на хищниц. Он искренне верил, что его угрюмый взгляд отпугнет самонадеянных мутов, но, к сожалению, этот трюк не сработал: видимо, псины были слишком голодны.

«Что ж… ладно… Тогда пеняйте на себя!»

Тратить патроны на такую мелкотню не хотелось совершенно. Ермак неплохо владел мечом; по крайней мере, одолеть трех крысособак ему было вполне по силам.

Видя, как воин поигрывает клинком, псины замерли в нерешительности. Даже они, глупые животные, понимали, что одна из них погибнет со стопроцентной вероятностью – та, что первой сунется к Ермаку. Собственно, только благодаря ее смерти двум оставшимся, возможно, удастся одолеть мечника.

И, разумеется, никто не хотел стать той самой «первой».

«Может, все-таки свалят?»

Ермак взмахнул мечом, все еще надеясь, что его выпад заставит крысособак передумать, однако те лишь попятились на пару шагов, но не сбежали.

«Ляг бы да и сдох уже, чтобы мы тебя съели», – как бы говорили их взоры.

– Давайте, подходите! – насупив брови, прикрикнул на псин Ермак.

Две крысособаки начали медленно расходиться, явно намереваясь напасть на мечника с разных сторон. Ермак знал, что спина его надежна защищена Черным полем, находящимся позади…

«Главное только – самому в него не попасть!»

Вертя головой слева направо и обратно, воин терпеливо ждал нападения. Морально он был готов к любому развитию событий.

В итоге первой напала та крысособака, что стояла прямо перед наемником. Рыча, она сорвалась с места и бросилась на Ермака, но тот был начеку: короткий замах – и клинок без особого труда развалил голову тупоумной псины напополам.

Краем глаза воин заметил, что тварь, находящаяся слева, тоже рванула к нему. Шагнув вперед, он резко развернулся через рабочее плечо. При этом наемник нес клинок в вытянутой руке, намереваясь горизонтальным ударом перерубить крысособаку пополам. Почти получилось: меч врезался в грудь прыгнувшей псине, однако увяз в ребрах; подыхающий мутант против воли потянул оружие Ермака вниз, и воин разжал пальцы, позволяя рукояти выскользнуть. Последняя крысособака, видя, что их соперник потерял единственное оружие, воодушевилась и бросилась к нему.

Но она забыла, что на плече у Ермака дожидалось своего часа охотничье ружье.

Натренированное тело сработало быстрее мозга: схватившись левой рукой за ствол, Ермак скинул ремень и ударил прикладом слева направо, по широкой дуге. Попал набегавшей твари прямо в челюсть, отчего несчастную крысособаку развернуло на девяносто градусов. Перехватив ствол поудобней, Ермак развернулся и ударил опять, на сей раз – сверху вниз. Рукоять со всего размаха опустилась на помятую черепушку лохматой псины, буквально припечатав тварь к земле. Однако хищница напрочь отказывалась помирать – несмотря на то, что подняться удалось лишь с превеликим трудом, а легкие шумно, будто старые кузнечные меха, выпускали отработанный воздух наружу, крысособака упрямо пошла в новую атаку.

Не желая больше тратить время и силы на эту упертую сволочь, Ермак взвел курок и пристрелил ее. Пуля отбросила крысособаку прямиком в Поле смерти, и черная полусфера с громким шипением охотно поглотила неожиданную добычу.

Ермак поднял голову, с отстраненным видом наблюдая, как по темной поверхности, словно по речной глади, проходит рябь. Внезапно воину показалось, что из густого дыма, заполняющего пространство под куполом, вдруг на секунду показалось чье-то морщинистое лицо. Однако стоило Ермаку моргнуть, и неухоженная физиономия исчезла. От переизбытка чувств воин подался было вперед, но вовремя себя остановил. Стоя в метре от Черного поля, он вглядывался в клубы сизого дыма, надеясь снова увидеть это странное старческое лицо…

Но никто более не выглядывал наружу. А может, и до этого не выглядывал, а морщинистая физиономия Ермаку просто почудилась?.. Воин уже настолько устал выживать в Чертанове, что не исключал галлюцинаций.

– Ты же там, да?! – воскликнул Ермак в сердцах. – Видишь, что тут творится, но никак не реагируешь… Тебе просто наплевать!

Это была иррациональная злость, злость, замешанная на бессилии, и воин ничего не мог с ней поделать. В нескольких километрах от площади, где обитал Черный Целитель, обращенный в нео Глеб доедал останки крыланов. Вспоминая об этом, Ермаку хотелось выть крысособакой. Кроме того, он даже близко не представлял, сколько времени у них осталось. Что, если с каждым днем мозг Глеба деградирует все сильней и сильней? Есть ли точка невозврата… и была ли она вообще? Этими вопросами Ермак мучил себя каждый божий день и отчего-то чем дальше, тем больше склонялся к мысли, что обратная трансформация Глеба вернет только его облик, но не вернет его сознание.

– Скажи, что надо, и я все сделаю! – продолжал разоряться Ермак. – Только скажи!

Но Черный Целитель молчал.

Ему, похоже, действительно было наплевать на то, что происходит снаружи.

Понимая, что оставаться рядом с Черным полем дольше бессмысленно, да и небезопасно, Ермак наступил на труп ближайшей крысособаки, не без труда выдернул из ее грудины меч и устремился в направлении дома. Воин плохо представлял себе, что будет делать дальше, но точно не собирался отступать от первоначального плана.

«Я верну тебе тебя, Глеб. Обязательно верну. Только пойму, как это сделать, – и сразу сделаю…»

Судьба, похоже, решила немного сжалиться над Ермаком: по крайней мере, ни крысособаки, ни иные охочие до человечины твари больше не лезли к одинокому воину. Московская Зона как будто предоставила ему немного времени для размышлений.

Нередко ведь самоистязание куда мучительней переносить, чем любые, даже самые жестокие пытки.

* * *

Громобой был напряжен ровно до того момента, как из развалин показалась Бо. Увидев жену, нейромант облегченно выдохнул и даже улыбнулся.

– Ты все хорошо запомнил, дружище? – спохватившись, Громобой вновь скорчил угрюмую мину и строго посмотрел на пленного шама.

– Запомнил, – нехотя подтвердил кровосос.

– Хорошо, – кивнул нейромант и, снова повернувшись к Бо, воскликнул:

– Как ты тут, малышка?

– Нормально, милый, – ответила девушка.

Губ ее видно не было, но глаза улыбались.

– Все прошло удачно, как я понимаю? – спросила Бо.

– Не прошло, а идет, – поправил Громобой. – Но пока все по плану, это верно. Если вдруг почувствуешь, что он пытается овладеть твоим телом, только дай знать, Рухлядь ему мигом шею свернет.

– Не уверена, что смогу хоть как-то тебе маякнуть. – Девушка улыбнулась самыми уголками рта. – Помнишь, как меня в Митино шамы скрутили? Я только и могла, что мысленно их проклинать…

– Ну, я ж тоже не слепой, – заметил Громобой. – Увижу, думаю, если ты вдруг станешь себя вести как-то… странно.

– Ну да, – кивнула Бо.

Поднявшийся ветер растрепал девушке волосы, и она рефлекторно потянулась к ним левой рукой, но тут же спешно спрятала ее в карман: супруга нейроманта иногда забывала, что потеряла руку еще несколько месяцев назад, во время стычки с сиамами. С тех пор Бо и Громобой искали способы восстановить утраченную конечность, но их планы раз за разом неизменно разбивались о бездушную стену реальности.

Нейромант, видя, как смутилась его жена, спешно произнес:

– Что же, пойдем? Пора возвращаться под Купол.

– Думаешь, стоит? – невесело усмехнулась Бо.

– Ну, мы же, кажется, уже все решили? – осторожно напомнил Громобой.

Видно было, что Бо не горит желанием снова окунаться в московскую Зону. Кто бы что ни говорил, но районы, находящиеся за пределами Купола, были не настолько ужасны, как те, что находились внутри энергетического барьера. Громобой хорошо помнил, как они путешествовали по Митину и Куркину, иным землям, и дивились, насколько же меньше тут разномастных тварей. Нет, безусловно, весь мир изнывал от мутаций, вызванных Последней войной. Но в открытом мире концентрация монстров была значительно меньше, поэтому при определенном везении ты мог спокойно пройти километр, а то и два-три, ни разу не вытащив меч из ножен.

Именно поэтому Бо не хотела возвращаться под Купол.

«Но иного выхода нет, – подумал Громобой, с тоской глядя на любимую супругу. – Если мы хотим воплотить в жизнь то, что задумали, надо идти внутрь».

Рухлядь первым устремился к Куполу, нейромант протянул Бо руку, и та, поколебавшись, взялась за нее. Он почувствовал, как холодна ее ладонь, и с улыбкой сказал:

– Ты чего так замерзла, малышка? Вроде бы солнце светит…

– Но не греет, – невесело усмехнулась девушка.

– Ну, зато я теплый и родной! – хохотнул Громобой и, подмигнув Бо, потянул ее за руку к Куполу.

Они успели пройти метров десять, не больше, когда из окна здания, стоящего слева от дороги, вылетела стрела арбалета. Со свитом рассекая воздух, она устремилась прямиком к нейроманту, но, к счастью, прошла прямо над ним.

– Гром! – запоздало осознав, что происходит, воскликнула Бо.

– Ходу! – воскликнул нейромант и, круто развернувшись, бросился к зданию на противоположной стороне улицы.

Попутно он увлек за собой Бо и пригнул голову, будто это могло спасти его от новой стрелы, выпущенной более метким арбалетчиком.

Ну и, конечно же, Громобой отдал приказ Рухляди, чтобы устранил невидимого агрессора, который, как обычно, возник совершенно не вовремя и едва не смешал путникам все карты.

«Кому вообще пришло в голову нападать на отряд из двух хомо и био? – мелькнуло в голове нейроманта. – Кому-то безмозглому и бесстрашному?»

Рухлядь, безусловно, был не самым большим роботом на свете, но достаточно крупным, чтобы совладать с несколькими взрослыми нео. В прежние времена нынешний «питомец» Громобоя обслуживал громадного «Титана В4», габаритами не уступающего панельной пятиэтажке, а потому выделялся на фоне «сородичей», которые сопровождали более «компактные» модели. Плюс ко всему нейромант снабдил своего многоногого «друга» двумя дополнительными манипуляторами с клинками, которыми стальной «паук» теперь орудовал, как заправский фехтовальщик.

Пока Рухлядь торопливо бежал к злополучному окну, оттуда вылетело еще две стрелы. Подступив к зданию вплотную, «серв» увидел грязного дампа, перемотанного темными бинтами. Вместо того чтобы сбежать, мутант лихорадочно пытался снарядить арбалет. Такое поведение порядком удивило Громобоя, который наблюдал за потугами черного бродяги глазами Рухляди, но нейромант быстро взял себя в руки, и стальной «паук» без промедлений проткнул ублюдка одним из своих мечей. Дамп содрогнулся и испуганно уставился на клинок, уходящий ему в грудь. Арбалет выпал из грязных рук бродяги, и незакрепленная стрела, вывалившись из ложа, прокатилась по полу и замерла у самого подоконника. Вырвав меч, Рухлядь развернулся было, чтобы вернуться к хозяину, который вместе с супругой ждал «питомца» в доме напротив, как вдруг до локаторов робота долетел звук шагов. Красные глаза с удивлением уставились на дверной проем, из которого секунду спустя выскочили два дампа, вооруженные мечами с кривыми клинками. Громобой обратил внимание, что движения бродяг были скованными, неестественными, будто они до сих пор сомневались, стоит ли ввязываться в драку с полноценным био, пусть и не самым большим в мире.

Казалось, ответ очевиден – не стоит. Но дампы, тем не менее, стремительно приближались к «серву».

«На что они вообще рассчитывают? Что Рухлядь охренеет от такой наглости настолько, что позволит им себя убить?»

Рухлядь, конечно, не позволил. Два взмаха мечом – и оба дампа уже корчатся на потрескавшемся асфальте, отчаянно зажимая смертельные раны грязными руками, а их мечи валяются у ног «серва», который презрительно смотрел на умирающих бродяг.

«У тебя там что, Горыныч?»

Громобой переключился на «Раптора», находящегося прямиком за домом с дампами, и увидел, что еще трое бродяг торопятся к задней двери, дабы поскорей свалить и избежать смерти от лап неугомонного «серва».

«Жги, Горыныч», – милостиво разрешил нейромант.

«Раптор» тут же наклонил голову и, распахнув зубастую пасть, позволил столбу пламени вырваться из его перекошенного рта. Миг – и огненная волна добралась до бродяг, такого коварного нападения явно не ожидавших. Старые бинты, покрывавшие тела мутантов, вспыхнули моментально, и дампы принялись кататься по земле, отчаянно пытаясь сбить пламя. Но Горыныч не собирался стоять без дела: дабы его труды не пропали даром, он окатил бродяг еще одной волной огня. Потушить столь мощный пламень у дампов уже не получилось.

В последний раз взглянув на дымящиеся трупы глазами «Раптора», Громобой велел Горынычу обойти дом и присоединиться к остальным членам отряда.

– Готово, – видя, как волнуется Бо, объявил нейромант.

Она резко повернулась к нему и тихо спросила:

– Там только дампы были, да?

– Ну да, пятеро, – сказал Громобой. – Они подозрительные очень, поэтому работают только со своими, другим не доверяют…

Бо снова повернулась к противоположному зданию и вздрогнула, когда из-за угла показалась уродливая голова Горыныча на длинной тонкой шее.

– Никак не могу к нему привыкнуть, – призналась девушка. – Рухлядь уже… практически свой, а этот…

– И этот своим станет, вот увидишь, – сказал нейромант. – Ты же помнишь… «Рекса»?

Голос его предательски дрогнул. «Рекс» по прозвищу Щелкун был самым первым «питомцем» Громобоя и совершенно точно самым любимым. Связь между ними мало общего имела с нынешними «дежурными» привязанностями нейроманта к Рухляди и Горынычу, ведь Щелкун застал все самые значимые моменты из жизни Громобоя. На «Рексе» он отрабатывал вновь приобретенное искусство нейромантии, вместе с «Рексом» встретил замечательного парня, дружинника Игоря, а потом отыскал потерянную жену. А вот кончилось все до обидного трагично: бедного Игоря сожрали митинские шамы, а «Рекс» не смог покинуть Купол, и потому Громобой вынужденно разорвал связь и ушел во внешний мир, оставив «питомца» по ту сторону энергетической стены. С тех пор нейромант никогда больше не видел стального «ящера», но в душе надеялся, что с Щелкуном все в порядке.[1]1
  Подробней о приключениях Громобоя и Бо можно узнать из романов «Кремль 2222. Строгино», «Кремль 2222. Тушино» и «Кремль 2222. Митино» Олега Бондарева. – Прим. автора.


[Закрыть]

«Совершенно иррациональная привязанность».

При иных обстоятельствах их первая встреча однозначно закончилась бы смертью Громобоя: до знакомства с нейромантом «Рекс», как и прочие био, охотно ел людей и не видел в этом ничего плохого.

Вероятно, теперь он занимался тем же самым, но нейромант об этом думать не желал.

– Ты там как, зубастик? – спросил Громобой, когда Рухлядь повернулся к нему и продемонстрировал угрюмого шама. – Струхнул, небось?

– Кого мне, дампов бояться, что ли? – презрительно фыркнул кровосос.

– Ну а почему б и нет? – хитро сощурился нейромант. – От шальной стрелы и пули никто не застрахован – ни нео, ни шам. Или не согласен?

Карлик промолчал, только поморщил свое и без того уродливое лицо. Громобой ненадолго задержал взгляд на премерзкой физиономии шама, а потом усмехнулся чему-то и махнул рукой в сторону Купола.

– Давай вот-то открывай Проход, да разбежимся. Самому ж, поди, надоело уже с нами бродить.

– Это ты верно заметил, – проворчал шам.

Рухлядь вслед за хозяином обратился к Куполу, и шам, наклонив непропорционально большую голову вперед, исподлобья уставился на мерцающую поверхность. Громобой не раз и не два видел, как глупые муты пытаются таранить эту преграду – разогнавшись, врезаются в нее тупой башкой на полном ходу…

Потом с неба еще долго падают ошметки их плоти, красные от крови и горячие от действия силовых линий.

«Еще одно Поле смерти, – подумал нейромант, враждебно глядя на Купол. – Только искусственное, сделанное людьми».