Текст книги "Мужская работа. Защитникам Родины посвящается"

– Разрешите, товарищ подполковник! – спросил опер и тут же услышал раздражённый крик Крейнера.

– Почему без стука!

– Совсем разболтался этот розыск! – в тон сотрапезнику проскрипел начальник МОБ.

Геннадий, услышав предъявляемые к нему претензии, опешил. «Да что здесь, будуар женский, что ли?» – чуть не сорвался с его языка встречный вопрос, но озвучивать его Аристов не стал. Вместо него он выразительно взглянул на пустующий проём и довольно прозрачно намекнул:

– Куда стучаться то? Двери ведь нет!

– Ну и что, что нет? – весь пылая праведным гневом и растягивая слова, проревел Вадим Львович – Трудно догадаться в стену постучать?! Повесили мне на шею…

Подполковник запнулся, не решаясь загнуть матом. Будучи откомандирован в Чечню из сельского района, он патологически побаивался не только прибывавшее из областного центра начальство, но и милиционеров, состоявших в должности простых исполнителей. Поэтому, всегда готовый обложить сельского подчинённого трёхэтажным творением верха своего интеллекта, в отношении городского опера он невольно сделал паузу и, подобрав допустимые, на его взгляд, слова, закончил:

– … неучей всяких!

Опер молчал, не находя слов от удивления, что Крейнера вполне устроило. Расценив его молчание в свою пользу, он уже без прежней злости спросил:

– Что у тебя?

Но когда Аристов вкратце изложил суть своего вопроса, то подполковник, неожиданно набычившись, с прежним высокомерием выдавил:

– Раз я отпускаю, значит нужно. Все в селе с пропиской проживают, так что оснований их задерживать нет!

– А как же те полсотни, что здесь в подвалах парятся? – изумился опер – Они что, все приезжие? У них ведь у большинства в паспортах прописка значится. А Сулейманов, между прочим…

– Вон! – во всю мощь своих огромных лёгких заорал подполковник – Делом пойди займись, умник! Шляются тут, вопросами идиотскими забрасывают, а работать некому!

Геннадий замер, снова дивясь такому повороту событий, но вскоре пришёл в себя. Теперь он окончательно понял, что с вопросами к Крейнеру поспешил и, не тратя более слов, покинул помещение.

– Ну что, удовлетворён ответом? – едва усмехнувшись, встретил вопросом начальник розыска.

– Вполне! – также принуждённо улыбаясь, отвечал Аристов.

– То-то он тебе истерику закатил, аж на улице слышно было! Да ты не расстраивайся, это быдло с подчинёнными иначе не умеет общаться – не ты первый, не ты последний.

Разумеется, Карганов не слышал той милой беседы, произошедшей между начальником криминальной милиции и опером, иначе он попросту счёл бы её в высшей степени корректной по сравнению с теми оборотами, которые Крейнер имел обычай использовать при общении с другими своими подчинёнными. Но повышенная интонация разговора, особенно при его окончании, свидетельствовала о картине, которую он, собственно, и представлял себе, предостерегая Геннадия от обращения к подполковнику. Слова Карганова успокаивали мало, но по крайней мере, проявленное к нему участие согрело душу и восстановило утраченное в ней равновесие. Аристов снова был готов к работе и, вновь преисполнившись служебным ррвением, из ближайшей клети взял наугад первого же содержащегося в ней чеченца. Он отвёл его в пустующие неподалёку развалины и в одной из комнат принялся за составление беседы. От помещения остались только закопченные стены с осыпавшейся местами штукатуркой, так как потолок, равно как и крыша, в этом крыле отсутствовал напрочь. Геннадий придвинул к опрашиваемому изломанный деревянный ящик и выбрал себе такой же из груды рухляди, загромоздившей угол.

– Что это ферма так разрушена? – спросил он, оглядываясь вокруг – Здесь что, бои были?

– Не было никаких боёв. – не сразу ответил задержанный и поёжился – Как власти не стало, так и принялись её по кирпичу разбирать.

Аристов, довольный первым контактом, поговорил ещё минут пять на общие темы, но когда он приступил к вопросам, непосредственно касающихся деятельности банд, чеченец сразу замкнулся. Как ни бился с ним Геннадий, но всякий раз он слышал лишь одни фразы: «не знаю», «не слышал», «не помню». Его пришлось вернуть на прежнее место и вывести другого. С ним уже опер решил не цацкаться и задал интересующий вопрос без обиняков. К его немалому удивлению, этот селянин в глухую оборону уходить не стал.

– Знаешь, – усталым голосом заметил мужчина – на эти вопросы каждый в селе ответить может, здесь все на виду. Ты бы ко мне домой пришёл, за стол сел, хлеба со мной откушал – я бы и так тебе всё, что знаю рассказал. Мне ведь скрывать что-то незачем, поверь. Самому эти сволочи надоели. А вы приехали, сгребли всех сюда… Зачем подвалы эти с клетками? Скажи! Зачем избиения?

– Никто и не собирается вас избивать! – запротестовал было майор, но тут, будто в подтверждение слов чеченца, за стеной послышались маты и раздаваемые его коллегами тычки.

– По крайней мере, я не собираюсь. – поправился Геннадий.

Он продолжил беседу и вскоре выяснил, что мелких банд в селе базировалось четыре, другая – наиболее многочисленная и активная, возглавляется неким Салманом. Недавно, где-то за пределами района, банда эта потерпела разгром, и её главарь, объявившись вновь, набрал уже других селян, в большинстве своём не успевших поучаствовать в акциях против федеральной власти. Геннадий задал ещё несколько вопросов и получил на них далеко не исчерпывающие, но всё же несущие информацию ответы.

– Слушай, а где искать этих бандюков, живут-то они где? – спросил Аристов как можно безразличнее, протягивая чеченцу сигарету и закуривая сам.

– Могу на карте только некоторых дома показать, остальных – районы проживания. Есть она у тебя?

Карты у Геннадия, как и у других милиционеров, не было и в помине, и он знал об этом совершенно точно. Когда перед самой зачисткой начальник розыска заикнулся перед Крейнером о том, что желательно было бы иметь на руках хоть пару завалящих карт населённого пункта, тот прилюдно осмеял его, заявив, что они не военные и им вести боевые действия не придётся.

– Но село наше ты знаешь? – спросил чеченец, уяснив, что такой роскошью его собеседник не располагает.

Ещё раз получив отрицательный ответ, он попросил лист бумаги с ручкой и стал старательно вычерчивать на нём линии и какие-то квадраты рядом.

– Вот это центральная улица. – сказал он, указывая на две почти параллельные линии, разделившие центр листа – Вот наша площадь, вот мечеть. А вот дом этого Салмана. Вот тут, в другом куяне, двое его помощников живут. Да и у самого их командира с недавних пор один обосновался – раньше в селе жил, потом в Москву подался. Недавно только обратно возвратился, но он, похоже, пока ни в чём не участвовал…

При последней фразе опера осенила догадка и он, не в силах сдержать охватившее его возбуждение, вскочил с места и перебил:

– Главаря банды не Цагараев фамилия?

Селянин коротко взглянул на вопрошающего и, дивясь его осведомлённости, подумал: «Похоже, этот милиционер знает больше, чем хочет показать. Если, конечно, это действительно милиционер».

– Цагараев. – подтвердил он наконец и замолчал в ожидании последующих вопросов.

– А живёт с ним, получается, Сулейманов Апти?

Чеченец кивнул и тут же услышал предложение, которого уж вовсе не ожидал:

– Других двух помощников адреса на месте покажешь?

– Это как? – не понял опрашиваемый.

– Да очень просто. Сядешь с нами в машину, пальцем на дома ткнёшь и все дела.

«Нет, всё таки милиционер!» – отбросил сомнения чеченец и, словно маленькому, принялся втолковывать:

– Нельзя мне, понимаешь? Полгода назад в соседнем селе возили ваши одного вот так. А на следующий день тех бандитов, мимо домов которых проезжали, выловить попытались. Как думаешь, долго тот пассажир их прожил?

Аристов молчал, сосредоточенно разглядывая испещрённый знаками листок. Глядя на них, опер вдруг подумал, что даже будучи знакомым с расположением улиц и объектов села, он всё равно затруднился бы определить, о каких именно адресах идёт речь. Сейчас он ловил себя на мысли, что в этой мазне не понимает ровным счётом ничего. Но по крайней мере, оставалось одно утешение – у него сохранились записи с данными и местом жительства главаря и его возможного подельника, а это уже значило много.

– Кстати, а кто бээмпэшку у вас на прошлой неделе подорвал? – снова заговорил опер, сворачивая лист бумаги вчетверо – Там ещё солдат погиб, помнишь?

Услышав вопрос, чеченец округлил глаза и демонстративно пожал плечами.

– О подрыве что-то слышал, но кто взорвал – не знаю.

– Может, тот же Цагараев руку приложил? – предположил опер, но селянин, немного поразмыслив, пробурчал:

– Не знаю, ничего не слышал об этом.

Что-то вдруг переменилось в нём, и на все дальнейшие вопросы Геннадия он уже отвечал той же сакраментальной фразой, которую милиционеры слышали от большинства опрашиваемых чеченцев. Сие обстоятельство уже не радовало, и всё же от этого человека Аристов уже почерпнул достаточно сведений и теперь он, возвратив его в подвал, поспешил найти Карганова. К этому времени начальник розыска вместе с оперуполномоченным, нагнав жути на жавшегося в угол е, только начал допытываться у того о количестве банд, расквартированных в селе, их составе и совершённых вылазках. Последний, то и дело трогая заплывший глаз в обрамлении расползшейся вокруг синевы, отвечал. Он довольно обстоятельно поведал, что банд в селе несколько и состоят они в основном из шести-восьми человек, которые в селе никаких активных действий не предпринимают. Есть банда покрупнее, та насчитывает свыше двух десятков, но эти по большей части новобранцы, в армию Ичкерии подались недавно, чего не сказать о их командире. Карганов стал расспрашивать о нём, но, кроме имени, никаких других точных данных не добился. Единственное, что готов был сообщить мужчина – это район проживания главаря и его ближайших сообщников, да и то с привязкой к таким ориентирам, о которых милиционеры и слыхом не слыхивали.

– Да я вот ему прошлой ночью всё рассказывал уже! – подытоживая сказанное, указал чеченец на стоявшего поодаль крепко сбитого опера – И про других бандитов рассказал бы, да он дальше слушать не стал.

При этих словах начальник розыска бросил многозначительный взгляд на явно отягощённого бодуном парня, только и спросив:

– Рассказывал?

В лице его подчинённого промелькнуло удивление и он, вглядевшись в мужчину, растерянно буркнул:

– Может и рассказывал, я не помню.

Карганов насупился, но доставать коллегу в присутствии опрашиваемого не стал. Он снова возобновил вопросы, но ответа на них чеченец, судя по всему, не знал или, что вероятно, не горел желанием озвучивать. Потратив ещё пять минут на опрос, начальник розыска отправил его обратно, сам же повернулся к притихшему оперу и спросил:

– Ну что скажешь, Серёга, всё чех рассказал? Ничего не напутал с прошлого разговора?

– Александрович, я ведь правда не помню ничего! – с жаром заявил битюг – Ну задал пару вопросов, он варнякал что-то. Потом я ему раз в ухо съездил, второй, ну и увлёкся малость, наподдал ещё. Мы тогда с Борькой нервные были и уставшие! К тому же холодно ночью – два пузыря раздавили, а согреться так и не смогли. Вот и приходилось разминаться!

– Правильно этот чех рассказывал, Александрович! – подал голос Аристов – Я только что одного выдёргивал, так он всё в цвет показывает, даже чуть больше.

С этими словами Геннадий приблизился к начальнику и доложил о результатах проведённой им беседы.

– Отпустить бы его! – предложил он в завершение доклада – Что ему здесь париться! Опять же в следующий раз что толковое слить может, если сюда возвращаться придётся, конечно.

Выслушав его предложение, Николай Александрович поморщился.

– Понимаю я, что по уму чеха твоего нагнать надо – повысил он в сердцах голос – Также и вот с этим, что мы сейчас опрашивали, поступить не мешало. Отпустить бы их через час, а с ними ещё несколько, чтобы подозрения не вызывать, но кто позволит? Крейнер задержанных всех до единого на учёт поставил, отпускать только по его команде можно. Вот он и отпускает пачками, только не тех, кого следует!

Карганов перевёл взгляд на понуро топтавшегося Сергея, и уже обращаясь к нему, сказал:

– Шёл бы ты отсыпаться, Серёга, всё равно с тебя сейчас толку никакого!

Сергей возражать не стал и, уже оставшись наедине с Аристовым, начальник розыска продолжил:

– Так что, Ген, свои благие намерения оставь при себе – дешевле и нам, и самим чехам обойдётся!

– Как же так! – не сдавался опер – Они же такую информацию нам выложили! А если по человечески с ними обойдёмся, то и в следующий раз помочь могут! Даже до Крейнера эта истина дойдёт, когда мы наши наработки перед ним выложим!

– Ты что, до сих пор не врубился, в чём дело, Аристов?! – неожиданно вскипел Николай Александрович – О каком докладе Крейнеру ты говоришь? О том, что он небезвозмездно двух преступников выпустил, причём одного из них – командира бандформирования? Да этот козёл не только нашу информацию похоронит, но ещё и источников попалит целенаправленно. Представляешь: чехи нам навстречу пошли, доверились, а их ненароком за это тем же бандюкам и выдадут!

Геннадий слушал, разинув рот. До него только сейчас стал доходить истинный смысл поступков начальника криминальной милиции.

– Значит, те чехи вовсе не для фэшников отпущены?… – рассеянно произнёс он – Какой же я дурак!

– Вот-вот! – тут же согласился Карганов как с первым, так и со вторым утверждением – Поступим проще: сейчас же к военным мчи – к тем, что за селом стоят. У них ротный вроде ничего, мужик стоящий. С ним без всякой тягомотины известный нам адрес проверишь, а там уже дальше по ситуации действовать будем. Да, возьми с собой пару ребят понадёжней, один не езди!

На том и порешили. Не прошло и часа, как мотострелковый взвод блокировал дом Цагараева и в комнаты ворвались поддерживаемые военными опера. Не обращая внимание на женский визг и оскорбительную ругань, они перевернули всё вверх дном, но никого из мужчин уже не застали.

– Ладно, в этот раз повезло гадам – не полные идиоты, где-то в другом месте отсиживаются! – раздражённо констатировал Аристов – Ничего, я в райцентре фэшникам картину обрисую, уж они-то этих уродов выцепят!

Пока группа розыскников, втайне от начальника криминальной милиции, искала главаря банды, сам подполковник принимал вызванного к себе главу сельской администрации. Человек этот, как и большинство других глав, влияния на своих односельчан имел мало, в основном занимаясь организацией технического обслуживания трубы, по которой из России продолжал поступать бесплатный газ, получением гуманитарной помощи и распределением той её части, которая оставалась после конфискации бандформированиями. Но Крейнера все эти скучные подробности административного быта главы нисколько не интересовали. Когда чеченец предстал в обжитой начальником «фильтра» комнате, то Вадим Львович, не подавая ему руки, усадил его напротив и, заранее предугадывая ответ, спросил:

– Просьбы, пожелания имеются?

Естественно, и те, и другие в наличии присутствовали, и в первую очередь они касались содержащихся на «фильтре» селян.

– С этим потом. – отмахнулся начальник.

Он важно откинулся к стене, при этом выпятив огромный живот, и неожиданно повысил голос:

– Вот ты мне скажи лучше, всем теперь понятно, кто здесь хозяин?!

– Конечно понятно. – согласно кивнул глава – Как не понять – Российская власть здесь хозяин!

– Ты что, чурка, полный идиот или только прикидываешься?! – выпучив глаза, взревел подполковник.

Он вскочил со своего места и всем своим грузным телом навис над побледневшим в лице мужчиной.

– Я здесь хозяин, понял, я! – проорал он, забрызгав слюной лоб собеседника – И только мне решать, быть ли твоим землякам отпущенным или ещё неделю в подвалах гнить! Так что передай их родственникам, чтобы попусту время на кого зря не тратили, а обращались сразу ко мне. Все переговоры – только со мной! Уяснил?

– Уяснил! – торопливо подтвердил глава и поняв, что разговор исчерпан, заторопился к выходу.

А подполковник, уже позабыв о его существовании, подошёл к устланному объедками столу, подвинул ногу храпящего на скамье начальника МОБ, и уселся на освободившееся место. Он ещё раз окинул взглядом собутыльника и едва заметно вздохнул. Заглянувший прошлым вечером Казарновский у него загостился и порядком поднадоел. Не имея здесь абсолютно никакого напрямую касающегося его дела, он выпросил у отъехавшего начальника временного отдела разрешение задержаться. Организацией охраны занятой милиционерами фермы занимался начальник отделения участковых, коему эта задача и была поручена, но Казарновского сие обстоятельство нимало не смущало. Не торопясь возвращаться пред строги очи вышестоящего начальника, он через каждые два часа, будучи при памяти, выходил с ним на связь и передавал, что начальник ОРУИМ со своими обязанностями не справляется, в организации охранения сплошной бардак, и что работы здесь – непаханая целина. Сейчас, сломавшись после четвёртой бутылки, начальник МОБ, не снимая облепленных грязью сапог, развалился на скамье, так и не найдя в себе сил добраться до валявшегося в углу спального мешка. Вздохнув, Крейнер расчистил перед собой место на столе и принялся дописывать начатое утром письмо.

«Прости, зая! – вывел он на бумаге немного ниже утреннего текста – Начался обстрел и пришлось прерваться. Пули свистели так, что невозможно было поднять голову. Мы к ним привыкли, так как обстреливают часто и нам большей частью приходится передвигаться ползком. Да и как иначе! Все деревья в районе нашего пребывания срезаны пулями и осколками почти под корень – спасают только окопы. Час назад чеченцы пошли в атаку и нам пришлось отстреливаться. Мы косили их, как траву, набили штук пятьсот. Патроны кончились, а они всё лезут и лезут! Мне сейчас всем отделом командовать приходится, так как начальник трусоват – как пронюхает, что дело к бою, сразу находит причину, чтобы сбежать. И так постоянно, но что делать! Приезжал военный генерал, осмотрелся и говорит: «У тебя, Вадим Львович, во всей Чечне самый сложный участок! Но ты, я вижу, мужик грамотный, потому отдаю под твоё командование батальон солдат с офицерами – с твоими ментами оборону держать будут». Я, конечно, отказываться не стал – лишние люди не помешают. Хотя, к слову сказать, офицеры все – дурачьё дурачьём. Ну, понятное дело, учу их по мере сил, но всё некогда – сплошные бои! Вот и сегодня: два – тут подполковник милиции задумался, тщательно заштриховал последнее слово и продолжил – четыре раза омоновцев в рукопашную поднимал. Чеченцев было впятеро больше и дрались они как звери, но всё равно мы их столько понавалили, что теперь от их трупов шагу ступить негде! От омоновцев теперь отбоя нет – так и липнут с расспросами да просьбами. «Иди – говорят – Львович, нами командовать! Здоров ты в рукопашной управляться, да и голова на месте!» Я, конечно, отказался. Да и в самом деле, что мне толку от их уважения? Что с того, что они в областном центре обретаются? Я вот, хоть и в районе, зато, считай, после главы третий человек, все коммерсы в руках, да и не только они! Так вот, перебили мы сегодня этих чеченцев больше двух тысяч, но и у нас без потерь не обошлось». Рядом заворочался Казарновский, дрыгнул во сне ногой и угодил грязным берцем прямо в колено. Крейнер брезгливо оттолкнул ногу и продолжил: « Сейчас пишу на сапоге убитого товарища…»

Закончить фразу не удалось, так как в коридоре шумно загрохотали берцы, и в комнату вбежал один из дежуривших на КПП пэпээсников.

– Начальник отдела приехал! – почти истеричным тоном выкрикнул он и тут же скрылся, спеша избежать встречи с ним.

Вадим Львович, словно ударенный током, подпрыгнул со скамьи, задев зазвеневшую под ногой пустую тару. Вспомнив о груде бутылок, подполковник принялся лихорадочно собирать их и засовывать в спальный мешок Казарновского. Покончив с ними, он бросился к густо храпящему телу и стал тормошить его, но довольно скоро понял, что возвратить начальника МОБ к активной жизни в ближайшее время не суждено. За спиной уже раздались шаги и властный голос полковника, и Крейнер, придав лицу услужливо-дебильное выражение, ринулся навстречу.

Надо заметить, что своего начальника он не на шутку побаивался. Тот, хоть и прибыл в Чечню из такого же районного центра, самого Крейнера держал на расстоянии, уже не единожды устраивая последнему серьёзные разносы за те или иные упущения по службе. Вот и сейчас, только войдя в комнату, полковник пожал подсовываемую ему мокрую ладонь, скосил взгляд на неубранный стол и распластавшееся на скамье тело.

– Что с ним? – бросил он и внимательно вгляделся в глубоко запавшие глаза начальника криминальной милиции.

– Отсыпается! – заявил тот, нимало не смущаясь – Мы с ним всю ночь работали, товарищ полковник, да и сегодня отдыхать не пришлось. А когда отдыхать? То посты проверяли, потом задержанных допрашивали. Вокруг ведь одна молодёжь зелёная, всё самим приходится делать! Вот час назад закончили только. Казарновский перекусил малость и заснул, я вот только держусь…

За всё время страстного его монолога начальник не проронил ни слова. Он только втянул поглубже полный перегара воздух и многозначительно переглянулся с прибывшим с ним начальником штаба.

– Почему у вас люди на постах с утра без смены стоят? – задал он вопрос, дождавшись паузы в докладе подчинённого.

– Я… Я не знаю. – промямлил Крейнер и всем телом развернулся в сторону скамьи, бросив красноречивый взгляд в сторону спящего начальника МОБ – Охрана по его части.

– Так какого ты ляда по постам с ним шарился?! – не счёл нужным сдерживаться полковник, повышая голос – Если он не усмотрел, ты тогда зачем здесь?

Вадим Львович не нашёлся что ответить. Он лишь преданно уставился в глаза начальника, выпятил живот и, обозначая стойку, хлопнул себя вытянутыми руками по ляжкам. Так и не дождавшись ответа, полковник повернулся к начальнику штаба:

– Как люди устроились, проверил?

Начальник штаба ответил, что возможности осмотреться пока не было, но беглого взгляда достаточно, чтобы оценить это строение как полностью непригодное даже для временного пребывания. Что спать, равно как и готовить пищу, здесь негде и более того, за исключением данного помещения, места, отапливаемого и полностью укрытого от непогоды, здесь практически нет.

– Слушай, Крейнер, – снова обратился к подполковнику начальник – тебе ведь известно, что у нас на базе есть две армейские палатки и шесть лишних буржуек. С походной кухней и продовольствием тоже проблем никаких. Что же ты до сих пор мне ни словом о их необходимости не обмолвился?

– Да что нам, товарищ полковник! – улыбаясь во весь рот рубахой-парнем, заверил тот – Мы ко всему привычные, и так поставленную задачу выполним…

– Говоришь, мы… – перебил его начальник отдела, оглоядывая сохранившуюся комнату – Ты когда о людях будешь заботиться, Вадим Львович? Почему они у тебя здесь, словно скоты обретаются? Ну как им в таких условиях работать прикажешь?!

Он вперил в потупившегося подполковника гневный взгляд, но ответа снова не дождался.

– Хорошо, ты тут о бессонном труде рассказывал. – продолжил начальник – Какой информацией располагаешь? Наработки какие-нибудь есть?

– Так точно! – почти прокричал Крейнер и снова обозначил подобие строевой стойки – Разрешите, товарищ полковник, я Вам письменно всё изложу?

– Изложи. – согласился полковник – А мы тем временем с начальником штаба по фильтру пройдёмся – с твоей епархией поближе познакомимся.

Оба прибывших вышли, оставив начальника криминальной милиции в полной прострации. По вполне понятным причинам, ни о каком владении информацией не могло быть и речи, и теперь, когда встал вопрос о ней, мозг подполковника стал судорожно искать выход. Через минуту его осенило и он, бросившись в коридор, что есть силы прокричал:

– Начальника розыска ко мне! Живо!

Ещё через пять минут, удостоившись аудиенции у Крейнера, начальник розыска уже доводил операм его требования.

– Так что, мужики, надо ему рапорта о наших результатах представить. Они у нас, конечно, не бог весть какие, но всё же в наличии имеются. Нужны срочно, потому с их оформлением прошу не затягивать. Вот бумага, берите и приступайте.

Выслушав своего начальника, все разошлись, отыскивая места, мало-мальски пригодные для предстоящего занятия. Не спешил один Аристов.

– Мне что писать, Николай Александрович? – уточнил он.

– Пиши как есть, только фамилию главаря не указывай и того, что с ним отпущен. – посоветовал Карганов – Или у тебя другие предложения имеются?

– Имеются! Хряку этому пустые рапорта сдать – так, ни о чём написанные. И пускай он тогда перед начальником как хочет выкручивается. А то, видишь ли, на чужом горбу в рай въехать решил!

– Ну и как это будет выглядеть? Розыск сутки прокарячился и всё без толку?

– Да ты что же думаешь, Александрович, Крейнер именно эти рапорта начальнику отдела выложит? Как бы не так! Профильтрует все сведения и оформит, как лично добытые. Ну, понятно, оставит самую малость на долю оперов…

– Пусть оставит! – горячо возразил Карганов – По крайней мере, мы перед начальником полными бездельниками не предстанем. И вообще, пойми ты – не можем мы сейчас сведения утаивать, и так их что кот наплакал: твои да то, что мы с Серёгой нарыли – хоть и сырое, но всё таки!. Короче, иди Ген, пиши.

Опер больше не возражал. Он прошёл в соседнюю комнату, уселся на разбитый редуктор и принялся оформлять рапорт.