Текст книги "Новосибирск – Адлер"

Часть 12

– …А какой же сукой оказался, ваш грёбаный Вова! – вдруг вырвалось у Фаи.

– Тут дело, вовсе не в нём!.. – с некоторым раздражением произнёс прапорщик. Похоже, он всё ещё не мог смириться с данной, весьма неприятной ситуацией, потому и говорили в нём сейчас, преимущественно злость и отчаяние. – …Если б не Андрей, со своей историей!.. Глядишь, так и ехали мы в комфортных купейных условиях, а не тряслись бы сейчас в этом долбаном герметичном фургоне!

– Вот тут ты, Василий, прав!.. – тотчас поддержал прапорщика Геннадий. – …Именно из-за него, мы и попали в столь безвыходную ситуацию!

– Ну, ладно вы!.. – тяжело вздохнула Марина. – …По крайней мере, вы были в курсе всего того, что сейчас происходит!.. В то время как мы с Татьяной, оказались и вовсе ни при делах!

– Люди! Что ж с нами теперь будет? – в темноте будки, вдруг запричитал чей-то женский голос.

– Да, причём здесь «при делах» или «не при делах»!.. – не обращая внимания на те стоны, возразила Марине проводница Фая. – …Все мы нынче в одной лодке, и нет у нас сейчас времени устраивать спор о справедливости и несправедливости нашего глобального мироздания! Давайте лучше думать о том, как нам выпутаться из этой патовой ситуации! Может для начала, попробуем освободиться от верёвок?

– Бессмысленно! Уж чего-чего, а узлы они вязать умеют! – ответил я почти вполголоса. Точнее, данная фраза вырвалась у меня как-то непроизвольно. С самого начала нашего заточения в фургон, я предпочёл сидеть тихо. Потому как любой разговор, должен был упереться в моя персону. И, по сути, Василий с Генкой были сейчас правы. Именно я и являлся причиной этого внезапного пленения; и именно на меня должна будет возложена основная ответственность за их жизни.

– Уж лучше б ты помалкивал!.. – с определённой озлобленностью ответил мне Генка. – …Если десять лет назад у вас не вышло избавится от верёвок, это вовсе не означает, что и нам данная задача будет не посильна!.. – немного подумав, Геннадий вдруг усмехнулся. – …А впрочем, к чему нам сейчас утруждаться?.. Ведь мы цивилизованные люди и я уверен, что мы в состоянии договориться даже с дикарями!.. И уж тем более со здравомыслящими людьми!.. Пусть и людоедами! Главное, найти с ними общий язык, после чего мы и предложим им разумный компромисс!..

К примеру, для всеобщего блага, мы можем пожертвовать Андреем, главным виновником наших нынешних бед!.. Ну, сами посудите: ведь им нужен был только он!.. В конце концов, мы можем сами его казнить под видеозапись на тот же мобильный телефон!.. И пусть то видео останется у них, как гарантия нашего безусловного молчания о том хуторе и его обитателях!..

– Мамочки!.. Мне страшно!.. – откуда-то из глубины будки, продолжал поскуливать всё тот же женский голос.

– Генка! А может для начала, тебе стоит опуститься с небес на землю?.. – вступилась за меня Катя. – …Ещё раз вспомнить, что сейчас мы не в твоём рабочем офисе!.. А так же о том, что ты вовсе не ведёшь переговоры со своими коммерческими партнёрами?

Нынче ты находишься в грузовике смерти, и везут тебя сейчас на убой! Потому и пора бы тебе протрезветь, осмотреться и включить наконец-то свои мозги! Авось, и предложишь ты нечто реальное!

А, кроме того, я бы не советовала кому-то из вас трогать Андрея! Сдаётся мне, что именно он один, и сможет нас всех спасти! За ним, какой никакой, а опыт побега! Кроме того, лишь он один знает тот урман и ту местность, куда нас очень скоро благополучно доставят!

– Если разобраться, то не так уж он много и знает!.. – в свою очередь огрызнулся Генка. – …К тому же, он успел посвятить нас во многие секреты той отдалённой заимки!

– Отчасти, твоя сестра права!.. – в диалог близких родственников осторожно вклинился Василий. У меня даже сложилось ощущение, что Катин призыв к разуму, воздействовал в первую очередь не на её брата, а именно на прапорщика. Потому как говорил он сейчас более рассудительно и менее эмоционально. – …Я не предлагаю нам молиться на Андрея!.. И, тем не менее, его мнение, его советы и возможные предложения, по-моему, должны быть в нашей компании главенствующими!

– То есть, ты предлагаешь назначить его боссом?.. – собрался было возразить Геннадий. Однако чуть подумав и кое что взвесив в своей голове, он тотчас согласился. – …А почему бы и нет! Пожалуй, я поддержу данное назначение!

– Помниться минутой ранее, ты предлагал его убить! – усмехнулась Катерина.

– Однако чуть позже я воспользовался добрым советом сестры, «включив свои мозги»!.. После чего и понял, что живой Андрюха будет нам куда полезней мёртвого! – съёрничал Генка.

– Люди, мне плохо!.. Я задыхаюсь!.. У меня сердце прихватило!.. Я не могу находиться рядом с покойником!.. – вновь послышалось из тёмной глубины будки. Как позже выяснилось, то была одна из девушек, к которым ещё в вагоне «подъезжал» Владимир. Звалась та дама, Татьяной.

– Босс! Ты б распорядился, чтоб она заткнулась!.. – вдруг обратился ко мне Геннадий.– …Тут, и без какого-либо постороннего скуления, на душе погано!

Похоже, офисный работник из Новосибирска всё ещё не отдавал себе полного отчёта в том, в какой жуткой опасности все мы сейчас прибывали, потому и позволял он себе кое-какой юмор. А быть может, нынешнее поведение Генки являлось ничем иным, как своеобразным проявлением завуалированной истерии.

– Чем болтать попусту, может мы, всё-таки попробуем освободиться от этих грёбаных верёвок? – стояла на своём Фая.

– Попробуй! – вновь ответил я, без какого-либо оптимизма.

– Так ведь, одна я не справлюсь!.. Мне нужен кто-то в помощники!

– Разворачивайся и давай мне свои руки!.. – на призыв проводницы, первым откликнулся прапорщик. – …Чем чёрт не шутит, авось чего и выгорит!

В кромешной темноте фургона, я не видел каким образом Фая с Василием, пытались освободиться от мёртвых узлов. Зато я мог слышать их тяжёлые вздохи, натужное кряхтение и тихие матерные ругательства. И тут истерика Татьяны вышла на новый виток своего прогрессирующего развития. В отчаянии, она вдруг начала с остервенением молотить ногой в стенку грузовика.

– Выпустите меня отсюда!.. Я не могу здесь более находиться!.. Это выше моих сил!..

– Чего ж ты свою энергию понапрасну тратишь?.. – выкрикнул Генка. – …Пересаживайся сюда, ближе к выходу!.. И мы вместе попробуем выбить эту долбанную дверь!

Словно зомбированная, Татьяна немедленно подчинилась чужой воле. Запинаясь о чьи-то ноги, падая, перекатываясь и вновь поднимаясь, она тотчас рванулась из дальнего угла будки ближе к выходу. Очевидно, исключительно ради поддержания девичьего целеустремлённости, Геннадий усадил Татьяну рядом с собой. Теперь эта парочка с удвоенной силой принялась тарабанить в наглухо запертую дверь.

После десятка безуспешных и увесистых ударов, когда наши стены ещё сотрясало мелкой дрожью, машина вдруг остановилась. Я почему-то посчитал, что сейчас из кабины грузовика выйдет один из людоедов и, не открывая дверей фургона, просто выпустит для острастки короткую автоматную очередь в борт нашей будки. Потому и втянул я свою голову в плечи, приготовившись к возможному случайному рикошету. Однако я крепко ошибся в своих предположениях.

То была конечная остановка. Оказалось, что мы уже въехали на территорию людоедского хутора. На сей раз, дорога до бандитской заимки оказалась значительно короче, чем она была десять лет назад. Или мне это, лишь показалось.

Открылась дверь и в нос мне ударил запах свежего прохладного воздуха. Передо мной вновь предстала жутковатая картина внутреннего убранства, Богом проклятого урмана. При этом я опять поймал несколько странное ощущение, будто бы здесь я был совсем недавно, буквально вчера. Тогда как десять последних лет уложились в один продолжительный сон. Тот же дом, тот же сарай, те же постройки и та же самая гнетущая обстановка.

А впрочем, если отбросить дикое чувство страха в сторону и внимательней присмотреться к вышеописанному пейзажу, то можно было заметить и кое-какие перемены. К примеру, жилой дом людоедов на сей раз был более ухожен и свежевыкрашен в ядовито-зелёный цвет. В том же колере были нынче и остальные постройки хутора. Помниться, в ту минуту мне ещё подумалось о том, что цвет этот был выбран людоедами вовсе неслучайно. Это могла быть самой обычной светомаскировкой от пролетавших над заимкой вертолётов.

Здесь обязательно следует сказать пару слов и о самих обитателях данного хутора. Дело в том, что за время моего отсутствия, похоже, тут успело подрасти новое поколение каннибалов. То есть, те самые дети, которых мы с Валерием некогда уложил на пол, на сей раз выглядели вполне взрослыми молодыми людьми. В отличие от своих более старших родственников, густых бород они уже не носили, отдавая предпочтение гладкой коже и бритвенным принадлежностям.

Ко всему прочему, ни одного обреза либо охотничьего ружья, в руках людоедов я нынче не обнаружил. Вооружены они были сплошь армейским автоматическим арсеналом. Оставалось лишь догадываться, каким-таким образом злыдни заполучили те спецназовские короткоствольные автоматы, ручные пулемёты и пистолеты.

За открывшейся дверью, нас поджидали семеро каннибалов, среди которых был и уже знакомый нам Владимир. Во время перегрузки пленников, он-то и выдернул меня из общего строя.

– Могу обрадовать тебя, сучёнок!.. – удерживая меня за грудки, «бурильщик» процедил мне прямо в лицо. – …Ты умрёшь в числе первых!

Второго декабря, будет годовщина смерти нашей бабушки! В этот самый день, мы тебя и казним! Обещаю, что смерть твоя, на глазах у остальных пленников, будет долгой и мучительной!.. Такой, что остальные, наверняка посчитают за счастье погибнуть любым иным способом!.. Причём, как можно скорее, дабы повторно не увидеть весь этот ужас!..

Часть 13

Можете меня поздравить, либо напротив посочувствовать. Так или иначе, но теперь я уже точный знал день своей смерти. Данное несчастье, должно было приключиться со мной второго декабря текущего года. То есть, довольно-таки скоро. И, тем не менее, какой-либо всеобъемлющей и парализующей сознание паники, как и безумного страха от озвученной Владимиром даты, я почему-то не испытал. То ли разум мой, уже был подготовлен к самому наихудшему, то ли на уровне своего подсознания, я не упускал вероятности повторного побега. Ведь однажды, мне это уже удалось проделать. Однако оказавшись в сарае вместе с остальными пленниками, моё настроение значительно ухудшилось.

Дело в том, что за десять лет, прошедших с того самого побега, похоже, людоеды постарались полностью обезопасить себя от подобных проколов. На входе в сарай, теперь был предусмотрен тамбур с двойной дверью. Каждая из дверей имела свой засов и замок, один из которых в обязательном порядке был заперт. Чуть позже мы обнаружили и скрытую веб-камеру. Вполне возможно, что она была здесь вовсе не в единственном экземпляре, не говоря уже об иных прослушивающих устройствах и прочих приспособлениях. Увы, но достижения современной техники успели дойти и до этого, отдалённого от цивилизации хутора. То есть, теперь мы были не только изолированы от внешнего мира, мы ещё и находились под постоянным и неусыпным контролем со стороны своих захватчиков.

После того, как мы оказались в сарае и за нашими спинами защёлкнулись оба замки на входных дверях, нелюди приступили к выгрузке металлического ящика военных, который всё ещё оставался в фургоне.

Невзирая на то, что действовали людоеды организованно и сообща (то есть, общим скопом) сил им едва хватило на то, чтоб подтащить ту гробину к краю кузова, да сбросить её на землю. Сделав ещё пару попыток сдвинуть ящик с места, они так и оставили тот неподъёмный груз по центру двора, лишь накрыв его плотным брезентом от возможного дождя. Быстренько «разобравшись» с ящиком, людоеды переключились на вещи, изъятые из вагона. Как некие беженцы, получившие гуманитарную помощь, каннибалы с увлечением рылись в наших сумках и чемоданах, периодически извлекая на свет божий ту или иную понравившуюся вещь. Без каких-либо стеснений, они тут же примеряли её на себя.

– Это ж мой!.. Ещё ни разу не надёванный спортивный костюм!.. – сокрушался Генка, наблюдавший за всем этим процессом через одну из щелей сарая. – …Я ж его, специально для юга прикупил!.. Триста баксов отдал!.. А эта тварь напяливает его на свой грязный свитер!

– Теперь, ты можешь с ним уже попрощаться! – усмехнулась Катерина, так же как и все остальные пленники, из любопытства припавшая к сквозным сарайным отверстиям…

Ах, да! Чуть было не забыл упомянуть ещё и о том, что в сарай загнали вовсе не всех пассажиров нашего вагона. Из нашей компании были вычленены двое: Марина и проводница Светка. Помниться тогда, я ещё с грустью подметил: дескать, людоеды отдают предпочтение женскому мясу, тогда как мужиков они поедают в самую последнюю очередь, оставляя их на чёрный день. И если участь Светланы, невзирая на её сопротивления, была по сути, уже предрешена. Ведь её, как это и было десять лет назад, сразу привязали к столбу. То Марину куда-то утащил Владимир. Видать, не привык он получать отказы от противоположного пола, потому и решил «нефтяник», пусть и через насилие, но наверстать ранее упущенное.

Пока людоеды возились со шмотками, перетаскивая захваченное в дом, привязанная к крыльцу Света тихо поскуливала. И если девушка, только могла предчувствовать или догадываться об уготованное ей участи, то я уже был абсолютно уверен в том, что жить ей осталось если не минуты, то уж точно считанные часы. Похоже, о том же самом сейчас размышляли и те, кто слышал мою прошлую историю. Потому как наблюдали они за событиями, происходящими во дворе хутора с явным трепетом и содроганием. Однако ничего примечательного по ту сторону сарая, так и не происходило.

Когда же во дворе заимки наметилась кое-какая суета с тазами и иными крупными ёмкостями, предчувствуя её исход, я предпочёл удалиться в дальний угол сарая, дабы не видеть того щемящего душу зрелища, которое вот-вот должно было начаться.

Тут-то вновь дал о себе знать Владимир. В буквальном смысле, он зашвырнул в наш сарай Марину, которую часом ранее он увёл из нашего поля зрения.

– Давай, рассказывай!.. Куда он тебя таскал?.. Что там, вообще было? – к Марине тотчас бросилась её подруга, Татьяна.

– Что-что!.. Известно что! – с явным раздражением, ответила ей вернувшаяся пленница.

Где же на самом деле была девушка и что сотворил с ней этот глумливый урод, так и осталось не известным. Потому как Марина не произнесла более ни слова. Да, собственно, из чувств сострадания и сопереживания к несчастной, никто и не думал донимать девушку подобными, в определённой степени крайне нетактичными вопросами.

А потом началось то, что и должно было рано или поздно начаться. Правда, видеть я этого уже не мог (потому как находился далеко от стены, выходящей своими щелями во двор), да и не хотелось мне это видеть. Сейчас я ориентировался исключительно на долетавшие до моих ушей звуки. В начале, то были истошные крики Светки, потом глухой удар, после чего от своих смотровых отверстий, с тяжёлым вздохом моментально отшатнулись все пленники. Это свидетельствовало лишь о том, что проводницы Светы более нет. Нет, среди живых.

Далее был плач женщин, полуобморочные состояния и мольбы о помощи, обращённые к небесам. А потом наступило время осознания случившегося, то есть долгие минуты абсолютной тишины.

Пожалуй, в тот момент я был единственным из пленников, кто мог бы трезво, без панических и безысходных настроений, оценивать сложившуюся ситуацию. Если ж быть более конкретным, то я просто на просто, тупо ожидал нашей вечерней кормёжки. Нет, вовсе не принесённого нам варева, а металлической емкости, в которой, собственно, оно и будет нам подано. Дабы повторить с ней те же самые манипуляции для освобождения наших рук от тугих верёвок.

Однако всем моим надеждам и ожиданиям, в скором времени суждено будет рассыпаться как пепел. Дело в том, что «ужин» нам принесли вовсе не в металлическом, и даже не в пластмассовом, а в деревянном корыте. Потеряв всякий дар речи, я лишь молча наблюдал на поднимавшийся от корыта пар. Те же самые чувства, похоже, разделили со мной и Генка с Василием. Не осталась посторонней и Катерина.

– Ну, и что ж мы теперь будем делать? – тяжко вздохнув, поинтересовалась она.

– Не знаю!.. – ответил я коротко, после чего попытался продолжить. – …Может, попробуем!..

Однако договорить мне не дал прапорщик.

– Ты знаешь о том, что за нами наблюдают?.. – перебил он меня своим неожиданным вопросом. При этом он ещё и кивнул в сторону камеры.

– Допустим! – ответил я с определённым раздражением. Просто не люблю я, когда меня обрывают на полуслове.

– …Потому и советую я, о своих предложениях или каких-либо идеях сообщать остальным шёпотом, а не в полный голос! А ещё лучше, исключительно на ушко! Незачем кому-то знать о наших планах!.. Ну, давай!.. Выкладывай, чего надумал! – на последнем слове, Василий подставил мне своё ухо.

– Да, я уж и забыл, о чём хотел сказать! – растерянно повёл я плечами.

– В таком случае, послушай меня!.. – едва слышно зашептал прапорщик. – …Я тут кое о чём вспомнил!.. Короче, так!.. У меня на кителе, под правым погоном, вместо вкладыша вшита алюминиевая пластина! Один край у неё, достаточно острый!.. Помню, когда я подшивал тот погон, так пару раз об неё до крови порезался!

– Отлично! – обрадовался Генка, едва сдержавшись от громкого выкрика.

– Может, имеются еще какие-то предложения? – на всякий случай, я обвёл взглядом всех, кто был в данной теме.

– Да, какие ещё могут быть предложения?.. – засуетился Генка. – …Достаём пластину, режем верёвки и рвём когти!.. Я вообще не понимаю, чего тут думать!

– Успокойся!.. – притормозила его Катя. – …С тобой мы точно вляпаемся!.. Тут нужно действовать крайне тихо и предельно осторожно! Дождёмся наступления полной темноты!.. А потом, якобы, уляжемся спать! Вот тогда-то мы и вытащим эту пластину!

– Правильно мыслишь! – мне ничего не оставалось, кроме как похвалить девушку.

– Да, чего ж тут ещё ждать?.. – не унимался Геннадий. – …На дворе и без того, считай уже сумерки!.. Камера у них фуфлыжная, потому и хрен кто по ней различит, чем мы тут занимаемся!

– Будем ждать!.. – отрезал я. – …А пока!.. Нам вовсе не лишним будет друг с другом познакомиться! К примеру, я даже не знаю, как зовут твоего, Василий, солдатика!

– Его лучше сейчас не трогать! Он на вагоне потерял своего друга и земляка!.. Ну, помните того?.. Второго парнишку, которому чуть было, не удалось сбежать во время выгрузки ящика? Погибшего звали Сергеем, а этого Славкой!

Услышав своё имя, солдат оглянулся в нашу сторону.

– Ничего, Славян!.. Дай Бог, прорвёмся! – попытался подбодрить его Генка.

– Ты опять, раньше времени трепишься? – прикрикнула на него Катя.

– Вам бы обоим, до поры до времени, лучше угомониться! – усмехнулся над близкими родственниками Василий.

Часть 14

– Ребята! Мне показалось, что вы нашли какой-то выход! – к нашей компании заговорщиков примкнула и проводница Фая.

– Да! Кое-какие мыслишки у нас имеются! – ответил я нехотя.

Просто не хотелось мне посвящать в нашу тайну большой круг лиц. Мало ли, что. Не дай-то Бог, начнутся лишние разговоры, громкие пересуды и в конечном итоге, наша задумка станет достояние гласности для тех же людоедов. Однако я тотчас подумал и об ином. Если нам всё-таки удастся освободить руки…. А произойти это должно было ближе к полуночи, то есть, в полных потьмах. То нам вовсе не помешает уже сейчас, в спустившихся на хутор сумерках, наладить какие-то связи, определиться с условными сигналами и скрытыми системами оповещения. Как не крути, а действовать нам всё же придётся сообща. Не лишним было решить данные вопросы уже сейчас, заранее. Дабы не пришлось кому-то из нас орать среди ночи: дескать, всем оставаться на местах и быть готовым к встрече с бандитами или там, Таня и Слава займите позицию у дверей. Потому и пришлось мне сейчас шёпотом обратиться к проводнице с конкретной просьбой.

– Фая, будь так добра!.. Аккуратно и тихо переговори с остальными девчонками, чтоб они не пугались, не визжали и не верещали, если ночью, кто-то попытается освободить их от тугих узлов!.. Чтоб в любую минуту они были готовы к побегу! Обговори с ними какой-то!.. А впрочем!.. Для начала и этого будет вполне достаточно!

– А чем вы собираетесь резать верёвки? – с присущим для любой женщины любопытством, немедленно поинтересовалась проводница. Благо сделала она это, предельно тихо.

– У Васьки в погон вшита остро отточенная металлическая пластина!.. – не сдержавшись, зашептал я ей на ухо Генка.

– Понятно!.. – удовлетворив своё искренний интерес, проводница тотчас поспешила поделиться хорошим известием с остальными непосвящёнными.

И пока мы с Василием, Генкой и Катей, уединившись в «мёртвом» для видеокамеры углу, вели обсуждение наших дальнейших действий, Фая успела пошептаться с Татьяной, а за тем и с Мариной. Я видел, как девушки, в знак согласия кивали ей головой и тихо задавали какие-то уточняющие вопросы. В общем, в нашем коллективе начала складываться нормальная, рабочая обстановка. Теперь каждый из пленников знал, что шанс на спасение, пусть и весьма призрачный, а всё же у нас имелся.

Меня несколько удивило поведение Марины. Точнее, мне показались странными её дальнейшие действия. После беседы с Фаей, она вдруг встала во весь свой рост и вышла на центр сарая. Потом, подняв голову к самому потолку, принялась клониться до самой земли. В общем-то, ничего необычного. Быть может сейчас девушка просила небеса о нашем спасении. Однако странным мне показалось то, что все её действия были какими-то неестественными и через чур показными. Как будто бы Марина выражала свои чувства вовсе не искренне, она скорее играла на публику.

«Возможно, после стольких переживаний, у девочки слегка крыша поехала!.. – наблюдая за столь эмоциональной картиной, подумалось мне в ту минуту. – …Да, и чёрт с ней!.. Пускай устраивает спектакль!.. Главное, чтоб не истерила и не падала на пол в припадочных судорогах!..»

К слову следует отметить, что кроме меня на Марину своего внимание более никто не обратил. Возможно поэтому, она и вернулась разочарованная на своё прежнее место.

– Внимание!.. – нас тихо окликнул солдатик Слава, поставленный «на стрёме», у сарайных щелей. – …Кажется, из вражьего дома кто-то выходит!

Нам ничего не оставалось, кроме как временно отложить всякие переговоры и обратиться к смотровым отверстиям.

И действительно, прямиком к нашему сараю следовало четверо вооружённых уродов. Кроме автоматов, в руках у них была ещё и парочка фонарей. Да, собственно, те осветительные приборы были им и вовсе ни к чему. Потому как стоило людоедам лишь приблизиться к воротам нашего сарая, как двор хутора осветился тремя мощными прожекторами, установленными по периметру той заимки. Зажегся приглушённый свет и в нашем деревянном срубе. Исходил он откуда-то из под потолка. Причём, источников этого света (то есть, каких-то лампочек, либо иных электротехнических приспособлений), мы так и не узрели. Просто в нашем помещении стало значительно светлее.

Открылись ворота, и четвёрка нелюдей, во главе с уже знакомым нам Владимиром, уверенно вошла вовнутрь сарая. Эта самая уверенность меня, собственно, в первую очередь и удивила. Потому как не было нынче никаких тщательных проверок узлов, никакой перестраховки и былой осторожности. Ну, сами посудите: ведь мало ли, что могло поджидать их здесь, в оставленном безнадзорно более чем на три часа, закрытом бункере. Возможно, они безоглядно полагались на свою систему наблюдения, прослушки и оповещения – это было, уже в нашу пользу. Либо имелось у них нечто иное. К примеру, более изощрённая система сигнализации, которая так и осталась вне поля нашего внимания. А вот это, играло уже против нас.

Так или иначе, но у нас появилась дополнительная информация для предметного размышления.

– Всем встать! – гаркнул один из каннибалов.

– Ну, недоделки?.. Давайте-ка, рассказывайте: чего вы здесь удумали?.. – с лукавой улыбочкой (дескать, я всё про вас знаю) поинтересовался «бурильщик». – …Какую подляну, вы успели нам тут подготовить?

«Наверняка, берёт на пушку!.. – подумалось мне в то мгновение. – …Коль интересуется, значит, он вовсе не в курсе наших планов! Кабы знал он, чего мы недавно задумали, так не стал бы рассусоливать и вести с нами какие-то беседы!.. А просто сорвал бы с прапорщика погоны, достал пластину и отправился со своей кодлой восвояси!..»

Было вполне естественным, что ни кто из нас Владимиру не ответил. Разве что, мы неуверенно пожали своими плечами: дескать, впервые об этом слышим.

И тут бурильщик вдруг упёрся стволом своего автомата в грудную клетку Геннадия.

– Говори, сука!.. Что мне следует, от вас ожидать!.. Иначе, уже к обеду ты будешь подан к нашему столу в виде жаркого! – для пущей острастки, он передёрнул затворную раму, дослав патрон в патронник.

По-видимому, общаясь с нами ещё в вагоне, Владимир успел хорошенько изучить характеры, склонности и слабости всех пассажиров, а за одно и определиться с тем, на кого в исключительном случае следует жёстко надавить, напугав того до полусмерти.

Что и говорить, бандит оказался неплохим психологом. По крайней мере, именно сейчас он сделал вполне правильный и оправданный выбор.

– У Василия в погон!.. Вшита некая пластина!.. – не отрывая своего взгляда от направленного в его сторону автоматного ствола, тихо заговорил Геннадий. Очевидно сам того не осознавая и не ведая что творит, он вдруг запросто выложил каннибалам нашу самую сокровенную тайну. Генка вообще, выглядел сейчас каким-то заторможенным. Он был словно зомбирован и полностью лишён какой-либо воли. Вот, в какие предательские формы порой может вылиться обычный страх, целиком подчинивший себе человеческое сознание…

Геннадий пришёл в себя несколько позже, когда людоеды, изъяв у прапорщика заветную пластину, уже успели покинуть сарай. Тут же и наступило осознание всего случившегося. Очевидно понимая, что он фактически подписал как самому себе, так и остальным членам нашей команды смертный приговор (ведь, по сути, мы остались лишёнными всякой маломальской надежды), Генка молча уселся у стены и опустил голову вниз. По щекам его текли слёзы. Он даже не пытался чем-либо оправдаться – всё тут было понятно и без каких-то лишних слов.

При этом остальные пленники, как-то вовсе не сговариваясь, вдруг устраниться от всякого с ним общения. Для всех нас он непроизвольно превратился в изгоя. С «предателем» не пожелала разговаривать даже его родная сестра Катя. Более того, ей сейчас было стыдно как за брата, так и за саму себя. Потому и предпочла девушка уединиться в противоположный от Геннадия угол.

Короче, каждый из нас предпочёл разойтись по своим ранее «облюбованным» местам. В сарае воцарилось полное молчание. В данную минуту, здесь преобладала атмосфера угнетённости, некой прострации и безысходности. Будто бы все мы уже не являлись живыми людьми и даже не являлись «потенциальными покойниками». Теперь мы были уже тенями и призраками, а тот смертный приговор был приведён в исполнение десятью-пятнадцатью минутами ранее, когда Генка, словно на исповеди слил каннибалам всю информацию, о которой только знал.

– Вот мы и съездили с тобой в Сочи! – пытаясь хоть чем-то расшевелить Катю, я придвинулся к ней поближе.

– За эту поездку, нужно сказать «спасибо» моему братцу!.. – ответила она, почти не задумавшись. Очевидно, её душу непрерывно терзала лишь эта, одна единственная мысль. – …Вот паскуда!.. Конечно, я догадывалась о том, что Генка слабак, что его гонор, его бравада – это лишь некая защитная реакция от возможных неурядиц!.. Однако я не предполагала, не могла допустить и мысли о реальном пороге его трусости!

– Не нужно быть столь категоричной, осуждать брата за сиюминутную слабость!.. – мне захотелось хоть чем-то её утешить. – …Он, как и мы все, сугубо мирный и цивилизованный гражданин!.. Никто из нас не застрахован от подобного рода поведения при встрече с дикими существами, с нелюдями, с животными!

Представь, что ты вдруг столкнулась нос к носу с лесным медведем или степным волком!.. Не думаю я, чтоб в то мгновение, ты бы размышляла о каком-либо хладнокровии, разумности или силе воли! Я уверен, что в подобной ситуации чувство самосохранения станет для любого разумного человека преобладающим! И это, вполне нормальное и предсказуемое явление! Они нас «ломают» и всеми силами пытаются нас разобщить, перессорить! При этом, вместо того чтоб нам напротив, сплотиться!.. Мы ведёмся на их провокации и отдаляемся друг от друга всё дальше и дальше!.. Да и, в конце-то концов!.. Я не думаю, чтоб всю свою жизнь твой брат был неким подонком или сволочью! По крайней мере, в ранние и школьные годы, он наверняка оберегал и защищал тебя от дворовой шпаны!

– Ну, да! Как будто бы в детстве, он был на это способен!.. В определённой степени на него можно было положиться! – тяжело вздохнув, кивнула Катя.

– Вот видишь! А я о чём говорил! – я тотчас поддержал хоть какие-то положительные нотки, появившиеся в её голосе.

– Как же я, от всего этого устала!.. – зевнула Катерина. – …Спать хочется! Я буквально валюсь с ног!

– Так отдохни! Утро вечера мудренее! Все мы изрядно измождены и, один чёрт, сейчас мы ничего не придумаем! Тогда как завтра, нам обязательно будут нужны сил и светлый ум!

– Легко сказать: отдохни!.. – вдруг возмутилась девушка. – …Со связанными-то за спиной руками!.. Это как же, ты тут приляжешь?.. Не иначе как мордой в землю!.. Да ещё и ссадины!.. От этих проклятых верёвок у меня сплошные мозоли, которые непрерывно ноют монотонной болью!

– И всё же, ты попытайся немного подремать!.. Привались плечом к стенке или обопрись на меня! – уж и не зная, какой совет ей дать, предложил я первое, что пришло мне в голову.

Так собственно, она и поступила. И уже через пару минут я услышал её равномерное посапывание. Прикрыв и свои глаза, я так же попробовал немного вздремнуть. Тем более что и все остальные пленники, немного поёрзав в темноте сарая, занимая удобные для себя позы, как будто бы притихли.