Текст книги "Начало пути"

Так как именно корпорация несла львиную долю финансовых затрат, а учредители были людьми без сантиментов, то в этот детский дом принимались не все дети подряд. Как ни бурчало министерство, но в шумихинский приют попадали только сироты, прошедшие специальную медкомиссию из врачей, работающих на корпорацию. Детей с патологиями и с расстройствами нервной системы не принимали в этот, можно сказать, элитарный приют. А он действительно получился элитарный. Ну, во-первых, зарплата работников там была в три раза выше, чем в обычных (бюджетных) детских домах, а во-вторых, были вложены большие средства в оборудование и капитальное строительство (возведено несколько корпусов). И как следствие этого, не было проблем в подборе лучших преподавателей и воспитателей, тем более этим категориям служащих корпорация обеспечивала приличные жилищные условия. Работать туда приезжали даже специалисты из столиц – ведь пускай это небольшой зауральский городок, но зато спокойный, а зарплата и жилищные условия лучше, чем в Москве или Питере. А если так уж тянет посетить столичные театры и музеи, то пожалуйста – один раз в год сотрудник корпорации имел право на бесплатный проезд в любой областной город страны. Так что во время отпуска лети куда хочешь и посещай что желаешь.

Так вот нынешний помощник президента корпорации как раз и был воспитан стараниями этих людей. Теперь-то мне было понятно, что не зря такие громадные средства выделялись детскому дому. Пускай Леонид был одним из лучших учеников школы детского дома, но если там хотя бы несколько процентов выпускников обладают таким же потенциалом, то все затраты оправданы. Умнейший был парень, да ещё к тому же очень работоспособный. Вот только здоровье у этого вундеркинда не дотягивало до стандартов курсантской школы. Да, видно, родители Леонида обладали целым букетом хронических заболеваний и наградили своего осиротевшего отпрыска некоторыми из них. Печально, конечно, но эти недостатки родительских генов многократно компенсировались мозгами и какой-то нечеловеческой интуицией. Иногда казалось, что парень имеет прямую связь с информационным полем Земли, которое диктует ему единственно верные данные из гигантского объёма сведений, поступающих на суперкомпьютер корпорации. Целые институты и десятки аналитиков обычно обрабатывают такой поток информации, а тут один тридцатидвухлетний парень вылавливает из этого Ниагарского водопада золотых рыбок. И главное, знает, как поступить, какую политику проводить, и зачастую его прогнозы более точны, чем у всей службы Бориса Михайловича.

Лёня Пантелеев стал продолжением меня самого, и если не получалось присутствовать на каком-нибудь пусть даже важном мероприятии, то туда направлялся Леонид, и, естественно, ему делегировались все полномочия президента корпорации. Но вот через полтора года после назначения меня членом Совбеза пришлось лишиться части себя. Случилось трагическое событие, и не только для корпорации, а, пожалуй, и для всей страны – умер Борис Михайлович. Совершенно внезапно – пошёл человек спать и не проснулся. Внешне-то он казался бодрым стариканом, но, по-видимому, на такой нервной работе восемьдесят пять лет – это критичный возраст, и даже когда твоё здоровье опекают лучшие медики страны. Он был самый старый и опытный член правления корпорации и своей энергией и целеустремлённостью как бы давал пример другим учредителям, как нужно жить и бороться, казалось бы, с непреодолимыми препятствиями. Маяк он был для всех учредителей, и понятно, какие чувства были у его соратников, когда они узнали, что он умер. Это как у моряков, плывущих на утлом кораблике в бушующем море недалеко от скалистых берегов, и в таком тяжёлом положении вдруг погас маяк. Страшно, но плыть надо, вот и пришлось мне, для того чтобы корабль плыл дальше, пожертвовать своим лучшим сотрудником – выдвинув Леонида на все должности, которые занимал до смерти Борис Михайлович. Уговорить учредителей было легко, чуть сложнее президента страны и членов Совбеза, а самое трудное было убедить самого Леонида. Разговор был тяжёлый, и только упоминание о долге перед отечеством и жертвенности сдвинуло дело с мёртвой точки.

Без толкового помощника я выдержал два месяца, которые чем-то напоминали административный ад, а потом, вконец издёрганный, не выдержал и вызвал со строительства Крымского моста Андрея Ковалёва. Посчитал, что здесь в Тургояке тот будет полезнее, чем в качестве начальника строительства моста. Ведь строительство эпохального моста уже вступило в завершающую фазу, а если забуксует работа корпорации, то этот мост можно и не достроить. Всё было на грани, сильно большое противодействие ощущалось по всему фронту. И даже не из-за бугра, а от административного аппарата (кроме, конечно, Челябинской и Курганской областей, где практически все были люди корпорации). Чиновники начинали чувствовать, что беспредельничать им осталось совсем немного. Слаженная коррупционная система начинала давать сбои, уже не всё можно было решить деньгами и связями. Продвигаемые во властные структуры люди, связанные с корпорацией, совсем не брали взяток и плевать хотели на телефонное право. Если по закону не положено, то даже губернатор или министр ничего не мог сделать с довольно мелким чиновником, который закончил, кадетское училище или школу курганского детского дома. Прокурорское или судебные преследования, так же как и бандитские наезды, тоже были бесполезны и даже опасны для инициировавших их. Если пытались действовать с помощью закона, то наезжало куча адвокатов и журналистов, которые копали по всем направлениям, и уже инициаторы возбуждения дел против строптивых подчиненных пытались отмахаться от компромата на них, потоком льющегося в ту же прокуратуру и в СМИ. Ну а если строптивых подчиненных пытались запугать с помощью бандитов или действительно организовывали покушения, то тут разговор был другой – корпорация, конечно, подключала правоохранительные структуры, но в то же время вступал в силу закон кровной мести. Система противодействия административному давлению была продумана и подготовлена заранее, и, казалось бы, вся эта трясина должна быть легко преодолена, тем более корпорация пользовалась поддержкой президента и большинства членов Совбеза. Но так было только в планах и теоретических выкладках – реальность оказалась совершенно другой. Действовать без особого сопротивления государственной машины можно было, только когда элита не догадывалась, что готовится страшное, немыслимое дело – новые, подготовленные корпорацией кадры не вписываются в систему, не дают благородным донам пилить государственный бюджет. Дебилы какие-то начали проникать на госслужбу, не хотят красиво жить, и, что самое поганое, другим тоже не дают. Всё о какой-то честности пекутся, о долге рассуждают – блаженные, одним словом, но опасные, как гремучая змея. И обмануть их сложно – специалисты, сволочи, хорошие и не пьют, гады. Когда это дошло до главных заправил разграбления страны, то началась отчаянная борьба со всеми веяниями, которые шли со стороны корпорации. И это борьба была не открытая, а тайная, закулисная, можно сказать. Открыто нападать на структуру, делающую так много для государства, к тому же которую поддерживает президент, было чревато, а вот подковёрные интриги, затравливание корпорации через СМИ, затруднения в получении государственных контрактов – это было самое то. Отбиваться от этих нападок и хитроумных козней было архитрудной задачей, а тут ещё умер мастер противодействия разным инсинуациям Борис Михайлович. Весь аппарат корпорации из кожи лез, чтобы обеспечить финансирование проектов, но всё стояло на грани, и как мне показалось, ещё и кресло под президентом закачалось, или же он отвернулся от корпорации. Палочка-выручалочка в виде красного телефона прямой связи с президентом перестала функционировать. Нет, телефон продолжал действовать, но с президентом соединиться не удавалось. Какой-то человек, представляющийся референтом, сначала отвечал, что президент очень занят и его ни с кем не соединяют, а потом через пару дней заявил, что глава государства тяжело заболел и звонить по этому телефону больше не нужно.

А в это самое время олигархи, которым урезали их прибыли, управленцы новой волны, объединились с продажными чиновниками и стали будоражить народ – начали дорожать продукты, а некоторые и вовсе исчезали с прилавков, зарплаты задерживали, решения правительства саботировали. В общем, бардак в стране начался страшный, и заклятые друзья с Запада и Востока в этом здорово помогали. Ощущалось и то, что некоторые боссы из руководства страны стали сдавать корпорацию. Красивые планы по возрождению России и обузданию мировой закулисы летели в тартарары. Зло и алчность побеждали.

Из-за ощущения, что положение критическое и ситуация выходит из-под контроля, у меня обострился маниакальный синдром, и я начал действовать как диктатор, как сатрап. Даже не согласовывая с учредителями корпорации, от которых в последнее время несколько отдалился, и тем более у них тоже не было единодушия. Терять время на убеждения – значит угробить великую идею, и после бессонной ночи я приказал: через десять дней начать осуществлять план Х. Это означало перевод всего персонала корпорации на военное положение, а боевым группам предписывалось физически устранять самых одиозных и влиятельных противников. Понятно было, что к большинству из них сложно без основательной подготовки подобраться на расстояние действенного огня, да и специалистов таких было мало. Поэтому в операции должна была принять участие специальная эскадрилья «Рексов». Десятидневная задержка была вызвана очень сложным комплексом мероприятий, которые следовало провести, чтобы обеспечить успех этой силовой акции. Ведь только подготовка к вылету такого типа «Рекса» занимала трое суток, а требовалось ещё точно указать цель, по которой должен был отработать этот аппарат. Указать цель – это не значит вбить в бортовой вычислительный центр точные координаты стационарного объекта, что, в общем-то, не представляло большого труда. Далеко не так, ведь если обстреливать с орбиты дом, где должен находиться вредоносный чиновник, которого нужно устранить, то погибнут и совершенно невинные люди, а этого допустить было нельзя. Поэтому требовалось промаркировать нужную личность. Такой метод был давно продуман. В научно-исследовательском институте корпорации была разработана специальная система (внешне копия авторучки), которая работала как пневматический пистолет – выстреливая микрочипом-маркером, сигнал которого улавливался бортовыми радарами «Рекса». Этот маркер был настолько мал, что проникал под кожу объекта совершенно безболезненно, у чипа был только один минус – через десять суток он бесследно растворялся в крови обстрелянного. Поэтому и нельзя было пометить нужного субъекта заранее – только за несколько суток до часа Х. Если всё-таки не получалось пометить маркером самого субъекта, то приходилось идти на лишние жертвы. Нет, не уничтожать дом зловредного чиновника, а обстрелять с орбиты его персональный автомобиль. Что же делать, если вместе с кровососом погибнет и водитель, – себя я успокаивал только тем, что водитель по-любому очень близок своему боссу и наверняка является пособником того, и значит, тоже жиреет на народной крови.

Надежда на успех отчаянной и беспрецедентной акции по устранению самых ярых представителей пятой колонны базировался на том, что в окружение многих из этих двуличных людей были внедрены платные агенты корпорации. Да, вот именно, в своей борьбе за выживание корпорация применяла любые, и даже самые циничные методы. Покойного Бориса Михайловича жизнь научила действовать по принципу «цель оправдывает средства». Сергей в последнее время тоже понял, что с волками жить – по-волчьи выть, а иначе ничего не получается. Вот и действовали службы безопасности и контрразведки корпорации без всяких моральных тормозов – руководством оценивались только эффективность и чистота проведения операций. И такая политика оправдывала себя – враждебные силы опасались вредить планам корпорации. Но с момента начала производства «Рексов» недоброжелатели как с цепи сорвались. Давили по всему фронту и даже со стороны правительственных структур, хотя, казалось бы, корпорация работала на страну, а два её представителя входили в Совбез, а значит, обладали очень большими полномочиями. Но даже этих полномочий, да и заинтересованности президента в деятельности корпорации не хватало, чтобы полностью оградить деятельность предприятий, задействованных в производстве «Рексов», от деструктивного воздействия извне. Мировая теневая власть всерьёз взялась за корпорацию – все агенты её влияния не брезговали ничем, чтобы прервать прыжок России в первые ряды развитых стран.

Обиднее всего было то, что люди, на словах поддерживающие планы корпорации, на деле создавали условия, чтобы всё заглохло, а лучше провалилось бы в тартарары. Из-за действий этих псевдопомощников начали часто происходить аварии, и бывало – с человеческими жертвами. Даже на таком важном, но довольно далёком от обороноспособности страны объекте, как мостовой переход через Керченский пролив, и то было масса попыток затормозить или вообще провалить строительство. Шедшие на эту стройку грузы каким-то неведомым путём оказывались в районе Владивостока, или ещё хуже – приходили вагоны с перевешанными пломбами и с совершенно другим качеством груза. Инициаторы таких подмен наверняка думали, что их вредительство останется незамеченным. Эти люди знали жизнь и понимали обычных служащих, занимающихся приёмкой груза, но какие люди работают в корпорации, они даже не представляли. Что молодой человек или девушка, которые работают на мелкой должности кладовщика или экспедитора, окажутся такими дотошными и обязательными, что чуть ли не под лупой обследуют приходящие грузы. Что на стройке имеются экспресс-лаборатории, оснащенные по последнему слову техники, а сотрудники их работают не за страх или большие деньги, а, можно сказать, за идею. И естественно, все эти люди были выпускники или кадетской школы, или прошли Шумихинский детский дом. Если бы не предусмотрительность Бориса Михайловича, который ожидал нечто подобное и настоял сформировать службу приёмки грузов Керченского мостотряда выпускниками курируемых корпорацией учебных заведений! Тогда Сергей возражал ему, ссылаясь на то, что кадров не хватает и каждый выпускник на вес золота – очень проблематично на ответственные работы набрать качественный персонал. Трудовые ресурсы страны деградировали – народ хочет получать деньги без особого напряга. И как раз кладовщиков или снабженцев не проблема подобрать в кадровых агентствах. Но у Михалыча, как посчитал тогда Сергей, обострился маразм на почве шпиономании и происков вредителей, и он стоял насмерть в вопросах подбора кадров в узловых точках деятельности корпорации. Теперь-то Сергей понимал его и был рад, что Михалыч всё-таки настоял на своём, что старый и прожженный контрразведчик наводнил важные объекты своими агентами, ведь если бы не это, то количество рукотворных аварий и техногенных катастроф на несколько порядков превышало бы то, что сейчас происходило на объектах корпорации. Каким бы кошмаром обернулась последняя диверсия в Керченском мостотряде. Когда один из ответственных чиновников, пекущийся о своевременном строительстве моста в Крым, во время инспекционной поездки на Таманский полуостров осматривал цех по изготовлению несущих конструкций и там умудрился влить какой-то раствор в ёмкость со смолинской водой. Катализатор для синтеза уралия был испорчен очень хитро – синтез-то шёл, но материал, который получался, по характеристикам был далёк от уралия. Если бы конструкцию, синтезированную с использованием такого катализатора, установили в тело моста, то через год она бы рассыпалась, погубив при этом множество жизней, ну и, естественно, репутацию корпорации. Хорошо, за этим деятелем наблюдал человек из службы безопасности, и трагедии удалось избежать. Самого этого чиновника задержали, и для внешнего мира он исчез без следа, а для службы Бориса Михайловича он тоже исчез, но позже и только после того, как дал показания.

Вот в таких условиях приходилось работать, и тут поневоле станешь шпиономаном и приобретёшь манию преследования и паранойю, что тебя окружают сплошные враги и недоброжелатели. Я уже начал подозревать даже некоторых ближайших сподвижников. Были некоторые сведения по Роману и Виктору. Эти подозрения заронил Леонид в одной из бесед через три месяца работы главой службы безопасности. Тогда Пантелеев предположил, что с закрытых заседаний учредителей корпорации происходит утечка информации. Аналитик Лёня был уникальный, и игнорировать его мнение и интуицию было нельзя, и я дал добро на проверку всех учредителей, включая себя самого. И через месяц работы служб Пантелеева поступили данные о наличии объектов недвижимости в США и Швейцарии, которые опосредованно принадлежали Роману и, что самое поразительное, Виктору. Опосредованно – это значит оформленное на дальних родственников, и об этом не знал никто из учредителей. Запрета на приобретение недвижимости за границей не было, и, в общем-то, учредители были люди не бедные, и, например, у Миши или у Саши были виллы в Испании, и об этом все знали и даже выезжали несколько раз туда попьянствовать по-европейски. Чтобы только выдержанное вино и ни грамма водки, а ещё солнце, море и чистейший воздух. Но вот чтобы иметь тайные убежища, такое даже в голову не приходило. Ладно Ромка, он всегда был себе на уме, но вот для Виктора, который, можно сказать, был идеологом возрождения нации, это было совершенно невообразимо и противоестественно. Когда ребята Леонида начали копать дальше, то нарыли и женщин, с которыми крутили амуры Рома и Витя. И опять, тут не было бы ничего странного, ведь у каждого учредителя была своя пассия, но таких громадных средств на счетах в банке ни одна из них не имела. Вот что тут подумать о своих соратниках, тем более когда всё идёт наперекосяк? Хотя я почти убедил себя, что друзья, которых знал как облупленных, не могли предать дело всей их жизни, но всё равно на сердце было мерзко, и многие вещи стал проводить тайно даже от учредителей. Во-первых, вся работа службы безопасности замкнулась на мне; во-вторых, специальная эскадрилья «Рексов», укомплектованная самыми лучшими пилотами и операторами, выполняла распоряжения только президента корпорации, являющегося и членом Совбеза, минуя даже согласования поставленных задач с министерством обороны. И как апогей подозрительности и паранойи, решение о начале активной фазы плана Х я принял единолично, посоветовавшись только с Леонидом и со своим новым помощником Андреем. В голове был сущий бедлам, логика перестала работать, чувствовал себя, как загнанная в угол крыса. Наверное, от отчаяния, не веря уже никому, я и начал готовить силовое противодействие планам, направленным против корпорации.

Глава 8

Планы-то я составлял, но на душе скребли кошки, наверное, поэтому получалось нечто нелепое и реально неосуществимое. Бред, одним словом. Промучившись так не менее двух часов, я понял, что занимаюсь полной чушью. Подумал: не может такого быть, что близкие мне люди вдруг взяли и переродились. А что касается Витька, то никакой он не двурушник и не хочет ничего плохого корпорации. И мысль о его продажности полная чушь! Сущность не продашь, а у моего друга смысл жизни один – вырвать родину из того болота, в котором она в настоящее время уже прижилась. А дурные мысли навевает факт наличия виллы в Швейцарии, о которой никому из учредителей Витёк не рассказывал. А также весьма большие средства на счетах его бывшей пассии. Но это же можно объяснить – ведь от Светки у моего друга ребёнок, и естественно, Витька захотел обеспечить их будущее. А то, что ни с кем об этом не говорил, так я сам такой же. О своих личных делах и амурных похождениях ничего не рассказывал, даже самым близким друзьям. Тоже всё делал втайне и, например, Маринке купил студию в Париже, соблюдая все меры конспирации. Ну, конечно, не из-за того, что хотел выглядеть красиво перед учредителями, а чтобы Лариска об этом не пронюхала. Может быть, у Витюхи та же ситуация и он не желает раскрыть глаза нынешней пассии Тамаре, что обеспечивает бывшую гражданскую жену. Жизнь, мать её, и не так может закрутить любую жизненную ситуацию. А то, что старого кореша Витька можно купить, то это полная чушь, он сам кого угодно купит, а потом снова продаст, но уже дороже. Виктор заправлял всеми финансами корпорации, и через его службу проходили гигантские суммы, сопоставимые с бюджетом средней европейской страны. Так что хватит маразмом страдать. Чуток прижало, и сразу начинаешь врагов искать среди ближайшего окружения. Но чтобы полностью избавиться от дурных мыслей, всё-таки нужно откровенно переговорить с Витюхой, да и с Ромкой тоже не мешает.

Рой этих мыслей прервался звонком селекторной связи. Голос моего помощника Андрея произнёс:

– Сергей Иванович, через восточный КПП проследовал автомобиль Виктора Петровича. Ориентировочное время прибытие к штаб-квартире корпорации 17 минут.

В голову сразу же пришла мысль: ну вот, как по заказу, едет один из виновников твоего маразма. Сейчас главная задача не сорваться, не оттолкнуть самого близкого друга. Что же делать? Как стать для Витька прежним Серым и откровенно поговорить? В голову ничего лучшего, как устроить загул, похожий на наши студенческие пьянки, не приходило. Вот на этой ностальгической идее я и остановился. Тянуть кота за хвост не стал, а тут же, взяв трубку связи с помощником, приказал:

– Андрей, закажи в пищеблоке лёгкий ужин на двоих, что-нибудь рыбное – Виктор Петрович любит это дело. Ну, там, осетрину, икорку и прочее в том же духе. И проконтролируй, чтобы заливная севрюга обязательно была. Да, и не забудь, чтобы подали нашей фирменной настойки. Всё это должно произойти через пару минут после того, как главный финансист пройдёт в мой кабинет. На все звонки отвечаешь, что я на важном совещании и сегодня уже не вернусь. Все вопросы буду решать только завтра. Только если позвонит президент или кто-нибудь из членов правления корпорации будешь соединять с кабинетом. Для прочих меня нет. Сам разруливай, если случится какое-нибудь ЧП, чай не салага и руководил грандиозной стройкой Крымского моста.

– Разрешите выполнять, Сергей Иванович?

– Давай, парень, действуй!

После этого распоряжения я откинулся в кресле, как будто выполнил какую-то тяжёлую работу, например, разгрузил грузовик кирпичей. Вот до какого состояния себя довёл, подозрительностью и мозгодрючеством. Да, тут уж не до попыток спаивания Витька до состояния безвольной говорящей куклы, самому бы прийти в норму. Но как бы я себя ни убеждал, в душе всё равно оставались холодок и настороженность. Как будто предстояла встреча не со старым другом, а с умным и хитрым противником.

Минуты ожидания пронеслись галопом. Я даже вздрогнул, когда дверь в кабинет без предварительного стука отворилась и в проёме возникла фигура Виктора, а позади него возвышалась голова Андрея. Глупо было разыгрывать перед Витькой спектакль – изображать удивление от его появления, а тем паче радоваться, что Тургояк посетил такой человек. Уж кто-кто, а Виктор знал меня как облупленного и раскусил бы эту игру в два счёта. А он ведал, что, когда я играю и веду себя слишком любезно, значит, замышляю какую-нибудь гадость и каверзу. Сложно заниматься дипломатией и плетением коварной паутины со своим другом и соратником. Всё-таки маразм глубоко окутал мою психику, коли я, увидев Виктора, подумал: эх, жалко, что Лёнька далеко, а нынешний мой помощник такой же дуболом, как и я, и не способен к макиавеллевской тактике ведения разговора.

Мысль пронеслась в голове практически мгновенно – гость сделал всего шаг, а я, даже не встав со своего рабочего кресла, как бы в рабочем порядке произнёс:

– Ну что, Витёк, перед разговором, а он, думаю, будет тяжёлым и длительным, предлагаю перекусить и принять, так сказать, на грудь.

И тут же, как будто не сомневаясь в одобрении этого предложения, воскликнул:

– Андрюх, давай-ка распорядись, чтобы сюда подали закусон, ну и нашей фирменной тургоякской амброзии. Зело она способствует поднятию жизненного тонуса, особенно у таких язвенников и трезвенников, как мы. Заодно перекусим и поговорим о делах наших скорбных… Правильно я говорю, мон шер ами?

Я улыбнулся, при этом стараясь изобразить на лице радушие и гостеприимство. В общем-то, даже и не думал, что Виктор может отказаться от такого удобного во всех смыслах предложения. Но именно это и случилось. И что меня больше всего поразило и ввело в своеобразный ступор, это то, что озвучил этот отказ мой старый друг, с которым мы выпили не один литр горячительных напитков. Наверное, из-за этого я и воскликнул:

– Ты что, сбрендил, старина? В столице забурел, что ли, и со старым другом не желаешь рюмашку поднять? Скурвился зараза, доброй уральской амброзии душа не принимает? Ну, извиняйте, всяких там висок, джинов и прочих текил не имеем! – Серёг, не суетись, не до амброзии сейчас! Время щелкает, и нельзя в такой момент расслабляться и вести долгие, вдумчивые беседы. Ты что думаешь, я к тебе побухать приехал? Так это не так! Всё настолько серьёзно, что просто караул – звиздец, одним словом. Дело, которому мы посвятили свои жизни, висит на волоске! Чихнешь, например, не так, и всё полетит в тартарары! Слушай, давай присядем, чтобы ты не свалился на пол от неожиданности, и я расскажу тебе невероятные вещи.

Да-а-а, чтобы Витёк паниковал, уже это было невероятно. А именно нотки отчаяния и паники я уловил в его голосе. Но, наверное, ярость настолько овладела моим разумом, что, перебив его, я злобно воскликнул:

– Хочешь меня своим маразмом заразить? Рассказать, как президент тяжело заболел, так что не может ответить даже на телефонный звонок? И как неожиданно образовавшийся Чрезвычайный комитет его лечит? Так об этом центральная пресса лучше и более талантливо пишет и показывает! Но люди-то не дураки, и тем более те, которые имеют закрытую информацию. Вот по моим, многократно проверенным данным – президента содержат под охраной в медсанчасти, расположенной в районе Тёплого Стана, на Юго-Западе Москвы. И занимается его лечением – медсестра, кстати, капитан ФСБ. Ну и ещё посещают его периодически какие-то два знахаря-колдуна. А в соседних палатах те же товарищи проводят лечение министра иностранных дел и ещё нескольких пациентов рангом пониже. Странная эпидемия разразилась во властных структурах страны! Наверное, премьер просёк это и свалил за бугор, прихватив с собой за компанию практически четверть кабинета министров. Вот только странно, что буржуины об этом молчат. Их пресса как воды в рот набрала, ни капельки информации не просочилось даже в жёлтые газетёнки. Наверное, всё происходит по плану Запада и их боссы заткнули рот своим журналюгам. По всем признакам всё происходящее похоже на государственный переворот. И последствия для корпорации могут быть весьма негативные.

Виктор, перебив меня, выкрикнул каким-то писклявым голосом:

– Да подожди ты со своими проверенными данными! Сначала выслушай, а потом и делай свои дебильные выводы.

– Как скажешь, как скажешь… Да говори уже, не томи душу!

– Война скоро будет между Индией и Пакистаном. И не простая, а ядерная! И это серьёзно. Об этом говорят как американские источники, так и наши. ГРУ довело информацию до Министерства обороны, ну а Владимир Тимофеевич, когда мы обсуждали с ним коллизию, случившуюся с президентом и министром иностранных дел, предупредил о весьма большой вероятности ядерного конфликта между Индией и Пакистаном.

– Гм, это ты из-за этой ерунды в таком стрессе, что даже со старым другом рюмку поднять не можешь? Ну-ну! Да индусы с пакистанцами сразу после обретения независимости прыгают друг на друга, как драчливые петухи. Британская империя специально так разделила свою индийскую колонию между образовавшимися независимыми государствами, чтобы в дальнейшем они грызлись между собой. Обычная тактика англосаксов – разделяй и властвуй. Сейчас, конечно, после появления ядерного оружия у противоборствующих сторон такая тактика полный бред – замирять уже будет некого, и дивиденды с мертвяков не получишь, но англосаксы всё равно постараются с этого что-нибудь наварить. Но, думаю, до ядерного конфликта дело не дойдёт – индусы народ мудрый, да и пакистанцы не дураки. Попетушатся перед корреспондентами немного, да и успокоятся. Да и по большому счёту нам-то до этого какое дело? Если даже и долбанут ядерными зарядами друг по другу, то, слава богу, их у этих петухов немного, да и далеко они от нас. Радиоактивное загрязнение до России не дойдёт. Пускай по поводу этого конфликта голова болит у виновников. Тем более у англосаксов в тех районах большие шкурные интересы.

– Серёга, прекращай вести себя как желторотый птенец, а вернее, баран на узкой тропе – Владимир Тимофеевич прав, эта информация не для ушей большинства сотрудников корпорации и даже ответственных работников. Кроме информации, которую я получил от министра обороны, имеется ещё лично моя, но которую тоже нужно держать в полном секрете. Так что вырубай записывающую аппаратуру, ни бита не должно покинуть эти стены. Хотя доверие к старому другу у меня пошатнулось, но к его словам я всё-таки прислушался. А что, спрашивается, не помолчать и не послушать, какие бредовые мысли изложит мой старый друг? Это не беда, что не смогу на свежую голову проанализировать записанные аппаратурой его слова. Я почему-то думал, что Витьке просто надо выговориться, а записывать его откровение – это гадко. И вполне вероятно, что, сообщая мне какие-то там секреты, Витюха действует по чужому сценарию. Что он попал в капкан хитрозадых московских политиканов, которые что-то хотят от корпорации. Глядишь, выговорится и мозги у него очистятся. И ещё выслушать откровение Витька заставляло меня обычное любопытство. А ещё недоумение – не мог я всё ещё понять, почему Виктор появился в Тургояке так неожиданно, без всякого звонка. Наверное, получил от кого-то хорошую накачку, чтобы выдавить из корпорации что-то важное. И это явно не деньги, этот вопрос Виктор мог бы решить и в Москве, просто созвонившись со мной по телефону. Это если нужно было изъять из оборота большую сумму. А по мелочи достаточно было и его авторитетного решения. По большому счёту авторитет Виктора зиждился только на том, что люди знали о том, что он входит в команду Серого и Быка. Пусть он и основатель корпорации и, можно сказать, её идеолог, но практической работы с людьми не вёл – крутился там где-то в Москве, ну, какие-то деньги через него идут на развитие корпорации, вот и всё, что знали о нем бывшие воспитанники кадетской школы и курганского детдома. А именно они являлись основой мощи корпорации, и купить их было невозможно.