Текст книги "Другая жизнь"

Глава 7

Однако лифт не поехал на тот этаж, о котором с трепетом в душе он подумал и которого так боялся. Кабина подъемника остановилась на двадцать первом этаже и медленно втянула в себя двери, открывая взгляду вход в пещеру.

Не понимая в чем дело, Алексей осторожно выглянул наружу.

Он увидел высокий грот, увитый диким виноградом из-под которого проглядывали бесформенные камни; широкий вход нырял в темноту. Вглубь пещеры вела песчаная дорожка, усыпанная белёсым, морским песком. Она мягко освещалась невидимым глазу источником света, похожим на солнечный – рассеянным, неярким, падающим сверху через отверстия в камнях.

«Это что такое? – удивился он. – Декорировали офис под пещеру? Оригиналы!»

Он вышел из лифта и осторожно постучал кулаком по стенке грота, ожидая услышать глухой стук фанеры, но камень отдавал монолитным гулом, будто, действительно был настоящим, природным. Он пожал плечами. Подумав, что по песку удобней идти босиком, он снял туфли и носки, взяв их в руку, медленно побрёл вперёд. Песок был сыпучим, бархатным, приятно холодил ступни.

Что же делать, идти дальше или вернуться в лифт? Он не знал.

С одной стороны, нужно найти Иру, отобрать у неё ключ, пока девушка не влезла в крупные неприятности, а с другой… Проход в внутрь пещеры терялся за поворотом, и оттуда, из непознанной глубины доносилась едва различимый шум, тянуло влажной солёной прохладой. Алексей прислушался и то, что он услышал, напомнило шум моря, когда морской прибой, играется волнами, разбуженными ветром.

«Откуда здесь море? – удивляется он. – Почудится же! Вроде не принимал с утра!»

Но невесть откуда взявшийся ветер доносит запах морской соли, йода, водорослей. Сам не зная почему, Алексей отправляется по дорожке, утопая ступнями в рыхлом песке, но не оставляя позади следов. Это странное свойство песка настораживает, и он на какое-то мгновение останавливается в неуверенности, оглядывается на разверстую кабину лифта, ещё видную и не скрывшуюся за изгибом пещеры. Но потом любопытство пересиливает, и он идет дальше.

Песчаная тропа не теряется в темноте, она освещается всё таким же, мягким приглушенным светом и, чем дальше он идёт, тем больше понимает, что дорожка, лежащая перед ним – прямая как рельс, без изгибов и деформаций, а повороты она делает под прямым углом. Причем отрезки дороги до следующего поворота, становятся всё короче и короче.

Это лабиринт, сходящийся к центру, вот, что приходит ему на ум. Лабиринт, который должен чем-то закончиться, или привести в бесконечность. Любопытство подталкивает его вперёд, ведь если кто-то в офисе на двадцать первом этаже выстроил подобие пещеры с подземными ходами, то Алексею чертовски хочется познакомиться с автором.

По его подсчетам, он должен уже достичь центра, но его как такового нет, только тропинка без конца. Это вызывает досаду. Он продолжает двигаться вглубь таинственного лабиринта, но уже без особого желания как прежде и не с таким любопытством. Нельзя сказать, что ходьба сильно обременяет и утомляет, однако бесцельное блуждание вдоль глухих каменных стен отнимает время так нужное именно сейчас.

К тому же возрастает тревога – что если он заблудился и не выйдет к лифту? Что будет тогда с ним, с его девушкой Ирой? Кто вытащит её из беды, куда она непременно, он в это был уверен, попадет из-за истории с ключом?

«Спелеолог хренов! – молодой человек рассерженно отправляет ругательства в адрес создателя лабиринта. – Наверняка, какой-нибудь эксцентричный олигарх».

Однако он, несмотря на свое недовольство, продолжает идти, словно что-то подталкивает в спину. Что это или кто – нет возможности понять, но есть вероятность, что сама судьба даёт шанс изменить привычную жизнь. Алексей пока не задумывается о таких глобальных вещах, он просто идет по тропинке, надеясь пройти её до конца.

Однако, чем дальше он идёт, тем сильнее беспокоят панические мысли, которые появляются одна за другой с пугающей частотой. Ему кажется, что он никогда не выберется из каменных сетей на волю, что он здесь навечно, что скоро выбьется из сил и умрет на холодном песке.

Его ноги слабеют, дыхание сбивается и пройдя по инерции до следующего поворота, он опускается на песок, в отчаянии прислоняется спиной к каменной стене и подносит руки к голове. Тот жар, который охватил его в офисе, когда он обнаружил кражу ключа, вновь запалил его: щеки запылали, голова горела как в огне. «Вот попал! Только без паники!»

Ему припоминаются разные способы освобождения из плена лабиринта, о которых он когда-то читал: от легендарной нити Ариадны до других, менее известных. Например, можно разбрасывать по ходу следования какие-то вещи, вроде веток деревьев, одежды, можно чертить мелком или углем по стене…

Однако ни нитей, ни веревок, ни зёрен и других тому подобных предметов у него под рукой нет. Остаётся только один реальный способ в его положении – двигаться по лабиринту, касаясь одной из его стен левой или правой рукой. Секрет заключается в том, что руку нельзя отрывать от стены ни в коем случае. Даже если дорога приводила в тупик, что, на самом деле, явление временное – главное не отрывать руки от стены.

Найденное решение словно вливает в его жилы бодрящий допинг, вызывает прилив жизненных сил, и он заставляет себя подняться. Прижимая правую руку к шершавым холодным камням, Алексей вновь идёт вдоль стенки. Ступни всё так же проваливаются в песок, ощущают влагу земли, только приятный холод уже не бодрит. Он двигается неуверенно и вяло, как разочарованный человек, ведь таким людям некуда спешить – их никто не ждёт, и потому у них нет цели.

Шум моря усиливается, он всё ближе, и вдруг яркий свет из отверстия в стене, прорубленного во весь рост, ослепляет глаза после полумрака лабиринта. А потом он видит небольшой пустынный кусок пляжа.

Сильное, горячее солнце обжигает кожу. Недалеко от набегающих на берег волн стоит шезлонг, в который, сняв галстук и расстегнув ворот рубашки, опускается Алексей. Он аккуратно ставит рядом туфли, голые ноги опускает на горячий песок, но не настолько горячий, чтобы было больно ступням. Наоборот, жар действует умиротворяюще, приятно успокаивает.

«Что за дела? Откуда тут море? Да и не море, а, пожалуй, целый океан!» – задается он вопросом, но мысли текут лениво и расслабленно, разморенные жарким теплом южного солнца. На самом деле ему не хочется об этом думать. Откуда море, зачем оно? Не его дело искать ответы! Главное, что море есть и он тут, развалился в шезлонге, релаксирует, глядя в морскую даль.

Шум волн действует усыпляюще, хочется прикрыть глаза и забыться лёгким сном, наполняя грудь воздухом морского бриза. Звонко кричат чайки, падая на пенистые гребешки волн и вылавливая мелкую рыбёшку. Перед ним, будто в театре, торжественным строем дефилирует несколько белоснежных яхт, совершая почти балетные пируэты в морской воде. Он замечает на них человеческие фигурки, ловко управлявшие парусами. Яхтсмены, все как один, в оранжевых спасательных жилетах.

Напряжение отпускает его.

Он вытягивает правую ногу и шарит кончиками пальцев в песке в том месте, где, как ему кажется должно что-то быть. Сразу обнаруживается пара металлических банок с пивом. Непонятно, кто закопал их здесь, но Алексей не задается вопросами – главное, что он захотел и пожалуйста, пиво появилось. Пусть его принёс хоть ветер или хотя бы волшебный джин – для него не важно!

С громким чмоканьем открыв одну из банок, он жадно присасывается, глотая холодную горьковатую жидкость, которая как нельзя лучше утоляет жажду, а потом удовлетворенно откидывается на спинку шезлонга. Жизнь отсюда выглядит прекрасной, и он совершенно забывает о всех треволнениях, связанных с ключом, с Ириной, с офисом. Прекрасная жизнь вызывает прекрасные мысли.

«Интересно эти яхты дорого стоят? – в ленивой истоме думает он. – Вот бы такую!»

Белоснежные паруса над головой, полёт на крутых волнах вверх и падение вниз, пронзительные крики чаек и лицо в соленых брызгах – эти образы зримо возникают в голове, создавая приятное настроение. Ему кажется, что морские фантазии, которые возникли из ниоткуда, только от одного вида бескрайнего моря, на самом деле, легко осуществимы и стоит только пожелать, как они исполнятся безо всякого труда.

И всё же, те, другие мысли, до конца его не отпускают: почему он, Алексей, сидит здесь, на пляже, кто привел его сюда и зачем? И что это как не уход от реальности через лабиринт желаний? Ведь о море он часто мечтал, хотел попасть сюда, чтобы вот так, бездумно и расслабленно лежать в шезлонге, попивая пиво.

Так он лежит и размышляет, пока хоровод запутанных мыслей не прерывается коротким осторожным покашливанием – кто-то находится рядом и подаёт знак присутствия. Ему кажется, что это девушка.

Алексей с любопытством открывает глаза, глядит налево. Рядом стоит длинноногая в короткой юбке девушка с бейджиком на груди, и он узнаёт её. Это Настя с первого этажа – девушка на ресепшене, которая каждое утро встречает его приветливой улыбкой. Возможно, он ей нравится, и она хочет познакомиться, завязать отношения. Алексей всегда улыбался ей в ответ.

Сейчас она, улыбаясь хорошей, ясной улыбкой и обозначая ямочки на щеках, говорит, обращаясь на «ты», хотя они и не знакомы:

– Алексей, пойдём, тебе пора!

Голос её звучит мелодично, как журчанье лесного ручейка.

– Ты знаешь, как меня зовут? – он удивляется.

– Твои паспортные данные, как и других сотрудников, у нас забиты в компьютере. Вот откуда знаю.

– А нельзя здесь еще поторчать… немного?

– Нет, тебе пора! – заявляет она строго и улыбку смывает с её лица так же легко, как смывает волна рисунок на песке.

– Пора, так пора!

Он надевает обувь, встаёт с шезлонга и с неохотой отправляется следом за Настей.

Ему жалко, что всё закончилось, что он получил и тут же использовал как случайный подарок этот пляж, нагретый солнцем, матерчатый шезлонг, банки пива. На берегу моря, созерцая дефилирующие мимо яхты и оранжево-жилетных яхтсменов, он казался настоящим хозяином себе самому, вольным делать всё, что заблагорассудиться, любое чудачество, какое угодно безумство. Здесь некому было его осуждать, впрочем, как и хвалить, не перед кем оправдываться или объяснятся.

И вот теперь он сожалеет не только о том, что всё закончилось, ведь рано или поздно всё заканчивается, он сожалеет, что это случилось слишком быстро. Словно бесшабашный ветер пробежал по гребешкам волн, растревожил их и умчался дальше. Такой же неспокойной осталась и его душа, с которой он оставлял непонятный пляж офисного лабиринта. Непонятный или непонятый им?

Обратный путь кажется ему намного короче, словно они не шли, а только повернули за угол лабиринта и вот он – лифт.

Внутри кабины Настя сама нажимает кнопки: девятнадцатый для Алексея и первый для себя. Девушка продолжает хранить серьезный вид, и невольно поглядев наверх, туда, где возле самого потолка едва виднеется черный глазок видеокамеры, Алексей берётся рукой за металлический поручень. На лице его тоже застывает скучающая мина.

Глава 8

Добравшийся до двадцать пятого этажа лифт замер, и дверцы начали туго, как в замедленной съемке, отползать в стороны. В ожидании чего-то жуткого и страшного, Ира, будто клещ вцепилась в Верин локоть и подалась назад.

– Пусти, ты больно делаешь! – процедила Вера сквозь зубы, выдергивая руку из цепкого хвата подруги.

В это время из лифта с деловым видом появился мужчина среднего возраста в строгом чёрном костюме. Обнаружив вместо Алексея, своего привычного контрагента, незнакомых девиц, он не подал виду, а только спросил бесцветным голосом:

– А где молодой человек?

– Он… – Ирина выдвинулась вперед, внимательно разглядывая курьера, – он заболел, нас вместо него отправили.

Привычная наглая уверенность возвращалась к ней, она сделал ещё шаг вперед, будто была здесь главной.

– Окей! Тогда вот пакет. Распишитесь.

Мужчина был лаконичен. Ира взяла бумажку, расписалась, получила запечатанный конверт.

– Кстати, не вы забыли ключ в лифте?

На его широкой ладони лежал тот самый ключ Алексея, который Ирка оставила в замке кабины.

– Да, да, это наш! – с облегчением пролепетала она и так быстро схватила заветный ключик, что едва не поцарапала длинными наманикюренными ногтями кожу на ладони курьера.

Но тот, не обращая внимания на её странное поведение, повернулся, демонстрируя прекрасное спортивное тело под костюмом, и пошёл обратно к кабинке распахнутого лифта. Вера хотела было спросить, кому передать бумаги и от кого они, но в последнюю секунду прикусила язык: она бы выдала себя с головой.

Лифт уехал.

– Прикинь, подруга, теперь мы внедрились в мафию, – весело сообщила Ира, к которой вернулось озорное настроение. – Как в полицейских сериалах у америкосов.

– Ага, только у нас не Америка, – мрачно вставила Вера. – Что теперь с пакетом будем делать?

– А вдруг там бабки? Доллары, евро… Кстати, могут быть и облигации на предъявителя или векселя. Я читала об этом! Разбогатеем, бросим эту работу к чертям собачим, поедем за бугор и будем оттягиваться, ловить кайф на пляжах Доминиканы.

– Ты с ума сошла, Ирка!

– Не дурней тебя, Верусик! Давай посмотрим, что внутри!

– Перестань, ты что! Мы и так тут спалились, давай отсюда двигать. А пакет брось на пол.

– Ещё чего!

Повернув его с обратной стороны, Ира, не слушая советов подруги, ловко поддела клапан конверта острым ногтем мизинца и вскрыла его, практически нигде не порвав. Внутри лежало несколько больших листков.

– Смотри какие-то прово́дки, – задумчиво пробормотала она, рассматривая текст. – Денежки отправили за бугор… большие суммы, между прочим…

– А кто отправитель?

– Так, так… отправитель – это наша контора. Получатель фирма на Кипре. Ты посмотри! – Ира удивленно ахнула. – Ну и бабки они туда фигачат, не бабки, а бабищи! Несколько миллионов долларов за пару дней.

– Слушай, меня это ни разу не прикалывает. Поехали вниз, пока мы не вляпались во что-нибудь серьёзное!

Ирина заколебалась.

– Короче, если оставим бумажки здесь, то чувак из безопасности, что их привозил, нас вспомнит и сдаст, – пояснила она. – Надо отдать Лёшке, а он знает, что дальше делать.

– Не боишься, что Алексей разозлиться? Ты же его обманула?

– Лёшка? Он не обидчивый… Нет, ты прикинь, какие бабки уходят на Запад! Это наш Главный их тырит. Наверняка, где-нибудь на Кипре себе виллу забабахал, чтобы можно было жить-не тужить. Я слышала, он туда на выходные летает. Берет кого-нибудь из своей гвардии в юбках и летит развлекаться. Ох, курить как хочется!

– Да мне пофигу куда наш Бульдог летает, Ир, летает – нас не приглашает! Поехали что ли!

– А ты полетела бы с ним? – с любопытством, живо поблескивая карими глазками, осведомилась Ира. – Ты же тихоня!

– А чё такого? – спросила Вера, поддразнивая. – Подумаешь! Зато оттянулись бы, позагорали.

– Да ладно! Хорош прикалываться!

Они пошли к лифту, который уже вернулся, радушно распахнув дверцы. Видимо, постарался курьер, отправив кабину обратно к ним. Ира вставила ключ в замок под кнопкой и повернула его по часовой стрелке. Подъемный механизм заурчал, они начали опускаться. У Веры опять возникло желание поделиться с подругой той историей, которая произошла на двадцать первом этаже. Вдруг они сейчас тоже остановятся на нём, пойдут по джунглям, будут плутать в лабиринте?

Та дачная скамейка, на которой она качалась. Там было тихо, приятно, хорошо на душе. Только ритмичный и нераздражающий скрип пружин, ненавязчивая фортепианная музыка, которая была такой печальной, и в то же время, не безысходной. Яркие мазки цветов на фоне зелёных лиан радовали глаза эстетической красотой и вместе с музыкой только усиливали впечатление. Будто кто-то развил и воплотил в жизнь реформаторские идеи композитора Скрябина, успешно работавшего со светом.

Ей было там спокойно – без всей этой суеты, зависти к сильным мира сего, без подстерегающих опасностей большого города, его угрожающих тайн и пустяковых переживаний. Но она так и не решилась рассказать Ире о том, что видела – есть такие уголки души, которые, как заповедные места, не хочется открывать для общего доступа.

У входа в офис им встретился озабоченный Курасов.

– «А в вестибюле метро, девчонку ищет Петро», – пропела Ира, которой явно нравилась эта строчка песни и она периодически повторяла её при виде молодого человека. – Чего стоишь, как статуя? Кого ждешь?

– Вас. Где были?

– А ты с самого утра нас пасёшь?

– Почему с утра? – смешался Пётр. – Только после обеда. Кстати, Лёха заходил, искал вас.

– Кому нужно – тот найдет! – парировала Ирка и добавила, подмигнув Вере: – Короче подруга, я к себе. А тебе Петя, пора заняться работой! Не находишь?

– Есть, господин начальник! – Курасов криво усмехнулся и пошёл к своему столу.

– Какой-то он сегодня потерянный! – с усмешкой констатировала Ира. – Ты приглядывай за ним!

– Это с какой стати? Не маленький! Если потерялся – найдётся!

– Злая ты, как я погляжу.

Они разошлись каждая по своим делам. И всё же Вере было очень интересно, как подруга объяснится с Лёшей по поводу всего, что произошло: и украденного ключа, и их «экскурсии» на верхний этаж, и вскрытого пакета с чужими документами.

Да, много они наворотили!

Верина соседка Маша как всегда была на месте, она сосредоточенно втирала в пухлые кисти рук питательный крем, однако появление Веры отвлекло её от важного занятия. Искоса посмотрев на коллегу, Маша бросила:

– Опаздываешь, смотри, посадят на цепь, а ещё хуже – запишут прогул.

– Не страшно! Лишь бы на что-нибудь другое не посадили, – пренебрежительно отмахнулась Вера. – Опять мажешься?

– Кожа совсем замучила, такая сухая, как у прачки. Даже не знаю, что делать!

– Сходи к дерматологу.

Маша метнула рассерженный взгляд в сторону Веры.

– Тебе всё шуточки, а тут вопрос о здоровье. Кстати, приходил Лёшка, тебя спрашивал. Мне показалось, он чем-то расстроен.

Произнеся последние слова, Маша с любопытством посмотрела на свою соседку, ожидая, что та поделиться новостями, но Вера промолчала.

– У вас с ним что-то есть? – продолжила допытываться Маша.

– Перестань! Он встречается с Ирой из отдела Валерия Александровича,

– Да ты что! – глаза у Маши округлились. – А я не знала!

– А зачем тебе знать?

– Ну, так, для общего развития. Кстати, если ты думаешь, что я ничего не знаю… Я тоже кое-что видела.

– Например? – без интереса спросила Вера.

– Ты знаешь, что у твоей подружки был роман с нашим Петькой? Может ещё есть! Прикинь, если она встречается с двумя одновременно: и с Петькой, и с Лёшей. Вот прикольно!

Тут Вера не смогла дальше делать вид, что ей всё равно, Курасов ведь одно время пытался ухаживать за ней и даже ревновал. Об этом говорила Вероника Ивановна. Но, чтобы Пётр с Ирусиком?

– С чего ты взяла? – настороженно осведомилась Вера. – Да ты гонишь!

– Ни капельки! Я давно видела, как она шепталась с Петькой по углам. А однажды, – Маша оглянулась, словно кто-то мог её услышать, понизила голос, – однажды они закрылись в туалете. Правда дело было вечером, в офисе народ разбежался, а я задержалась из-за срочняка.

– Это была давно, – сухо заметила Вера. – Сейчас она с Лёшей.

– Ага! – недоверчиво протянула Маша. Она опять принялась за крем, плавно втирая его между пальцами рук. – Знаешь, мне Иван Андреевич, игривые смайлики подбрасывает. Разыгрался старый хрыч!

– Может, ты нравишься ему.

Вера принялась читать почту на компьютере, продолжая прокручивать в голове слова Маши об Ирусике и Петре. Ей припомнился шаловливый взгляд подруги, игривое пение: «А в вестибюле метро, девчонку ищет Петро». Неужели всё для отвода глаз? Неужели Ирка крутит и с ним? Как же её слова там, в баре, что он перспективный, что ей, Вере, надо закадрить его?

Она бросила взгляд через прозрачную стеклянную стенку на место, где сидел Курасов. Но ведь Вероника Ивановна могла ошибаться на их счет: не было никаких симпатий между Курасовым и Верой, и на самом деле, не она нравилась Петру, а её подруга. Возможно, тот ревновал молодых людей именно к Ирке, любившей флиртануть с мальчиками из разных отделов.

– Возможно, и нравлюсь! – между тем продолжала говорить Маша об их руководителе.

Она ещё что-то рассказывала, но Вера слушала, что называется, вполуха – Маша умела быть очень нудной, ничего нового не скажет, а только будет молоть всякую чепуху, между делом нахваливая себя хорошую.

– А где Вероника Ивановна? – прервала она словоизлияния соседки, обратив внимания на пустой стул.

– На больничном. И как они все болеют? Вот я ни разу еще не брала больничный.

– Сравнила! – пожала плечами Вера. – Сколько ей и сколько тебе.

– Всё равно! – не сдавалась Маша. – Я тоже не такая здоровая, как кажусь.

– Ну, так и бери! И вообще, Вероника Ивановна к нам всегда хорошо относилась. Не понимаю, чем она тебя достала?

– Да, так, ничем. Только вот завидки берут – одним можно, а другим нельзя.

– Ты говоришь какую-то чепуху! – Вера отвернулась и занялась своими делами.

Несправедливый упрёк Маши в сторону Вероники Ивановны между тем переключил её мысли с Петра на эту женщину. Вере вдруг вспомнилось, как около года назад, когда у неё случился неудачный роман с одним из коллег и она прибежала в слезах в их офис, Вероника Ивановна её успокаивала. Слова понимания и поддержки, услышанные Верой тогда от этой мудрой женщины, очень помогли, приободрили. «Верочка, – говорила она, гладя её по плечу рыдающую, безутешную, – Верочка, всё образуется. Будут у тебя еще молодые люди, ты не думай! Жизнь на этом не заканчивается».

Простые слова, звучавшие из её уст, не стоили никаких усилий. Любой мог их произнести, например, та же Маша. Но сказала именно Вероника Ивановна и как они помогли в трудную минуту! Именно тогда Вера поняла, что сочувствие к ближнему – своего рода талант, который дается не каждому, как не каждому дан музыкальный слух или способность к рисованию.

Она открыла электронную почту и убедилась в отсутствии актуальных новостей. Несколько писем пришло от отдельского босса с обычными заданиями и смайликами в конце текста – Иван Андреевич, как всегда, заигрывал не только с Машей. Он как рыбак забрасывал широкую сеть, вдруг повезёт и на его ненавязчивые намеки, кто-то клюнет.

Вера отвлечённо просмотрела почту и всё же мысли об их путешествии наверх, о краже чужих документов, не отпускали. А ну как Ирка не вернёт их, а задумает выгадать, кому-нибудь толкнуть за бабки? Она ведь такая, бедовая! «Надо сейчас же встретиться с Ирусиком и обсудить тему, – раздумывала Вера. – Не исключено, что у главного безопасника здесь повсюду свои глаза и уши. Ирка тогда сразу спалится».

Ей вспомнился шеф службы безопасности Григорий Алексеевич. Морщинистое лицо с набрякшим носом, угольки глаз, шныряющие по физиономии собеседника в поисках точки, за которую можно зацепиться. Его лицо было подвержено мгновенной трансформации: в присутствии начальства выглядело улыбчивым и весёлым, а при подчиненных строгим и брюзгливым. Он казался ей неприятным, этот бывший сослуживец Бульдога, отвечавший некогда за эксплуатационное состояние военных городков. Здесь, в «Россервисе» он переквалифицировался в безопасника и почти безотлучно находился возле Главного.

Вера вновь внимательно осмотрела непонятную, и оттого кажущуюся опасной, фотографию в лифте в надежде найти хоть какую-нибудь зацепку, но её старания успехом не увенчались.

– Я пойду к Ире, – бросила она соседке, поднимаясь и блокируя экран компьютера. – Срочно надо. Прикроешь?

– Давно не виделись, – усмехнулась Маша. – Иди-иди! А я пока поработаю вместо тебя, – добавила она с ехидцей, хотя сама продолжала заниматься своими пухлыми ладошками.

Полная внутренних переживаний, Вера пошла по коридору вдоль прозрачных стеклянных стен, за которыми виднелись головы сотрудников, прилипших к мониторам компьютеров. Двери были распахнуты, слышалось клацанье клавиатуры, звонки стационарных и мобильных телефонов, мужские и женские голоса, сливающиеся в общем шуме. Все были заняты, все при деле, кроме неё.

Пока она шла, неотвязные мысли мучили её. Почему они с подругой очутились в таком ужасном положении, что пошло не так? Сама по себе ли сложилась цепь странных событий, приведших их на двадцать пятый этаж, или было что-то другое: злой рок, фатум? А ведь ничто не предвещало такого оборота дел; утро было самым обычным, дорога на работу спокойной, небольшой дождик не в счет. Только вот попала она не на свой этаж.

Опять же этот охранник горбоносый. Как там оказался, почему? «Да, – невольно вспомнилось ей утреннее приключение, – этот загадочный этаж, офисный лабиринт в джунглях, запах свежей зелени. Я будто побывала в сказке, как в детстве».

Ей вдруг вспомнилось, как мама читала на ночь сказки веселые и одновременно страшные, придуманные фантазией братьев Гримм, где бродили всякие чудища и охотились за непослушными детками. Маленькая Вера слушала и забивалась под одеяло, хотя и знала, что её никто не обидит, потому что мама рядом.

В сказках случались необыкновенные чудеса, вроде оживления мертвых или спасения Красной шапочки из чрева злого волка. Там девочка Элли была застигнута пыльной бурей, которая занесла её в волшебный изумрудный город, в страну Оз. Эта сказка ей особенно нравилась, больше, чем Алиса в стране чудес.

Не оттуда ли, из далекого детства, эта её склонность к фантазиям, мечтательности? Не оттуда ли появился на двадцать первом этаже удивительный живой лабиринт, увитый лианами и усыпанный цветами?

Навстречу ей попался начальник отдела Иван Андреевич, человек флегматичный, небольшого роста, с полностью лысой головой, казавшейся отполированной и блестевшей, словно бильярдный шар. Доминантой на удивительно невыразительной физиономии их босса выступали толстые выпуклые губы, которые Иван Андреевич имел обыкновение облизывать.

Увидев Веру, он с удивлением посмотрел на неё, озадаченный холодным выражением её лица. Обычно подчинённые при виде его становились приветливее, хотя бы из вежливости. Иван Андреевич обидчиво надул толстые губы, и хотел было спросить о чём-то, но Вера торопливо прошла мимо.

Кроме своего босса она встретила и Курасова, крутившегося с деловым видом возле стеклянных дверей офиса. Тот будто ожидал, когда Вера соберётся уходить.

«Блин, опять здесь! – подосадовала она. – Прирос что ли?»

– Ты меня ждешь?

– Я? – Пётр замялся. – Нет, у меня дела были в другом отделе. А ты куда?

– К Ирке, забыла должок отдать, – соврала Вера. – Не против?

– Да нет, проходи!

Молодой человек посторонился, пропуская её вперед.

– А знаешь, я, пожалуй, с тобой схожу, прогуляюсь, – вдруг сообщил он, что совсем не входило в планы Веры. – Ещё заблудишься!

– Это ты так шутишь? – сухо осведомилась она. – Я спокойно могу дойти одна.

– Окей, иди! А я пойду следом, сам по себе. Устраивает?

«Вот пристал! – расстроилась Вера. – Как разговаривать с Иркой при нём? Если только в женский туалет свалить?»

Небрежно кивнув Курасову, словно делая одолжение, Вера вышла из отдела и зашагала по-другому, более просторному коридору в сторону подразделения, где работала Ирина. Пётр неотступно шел следом.

«Что ему нужно? – думала Вера недовольно. – Зачем увязался? Ревнует меня, что ли? Но к кому, не к Алексею же? А может, – тут она вспомнила разговор с Машей, – может он ищет Ирку по другому поводу? Если они любовники, то он, наверное, ревнует её. Точно! Не меня, а её. Как я сразу не догадалась, дура! А вдруг, – от пришедшей в голову мысли ей стало совсем плохо, – вдруг, здесь как в „Матрице“: Алексей – это Нео, А Курасов – Морфеус. Сейчас он идет за мной и хочет узнать, о чем я буду болтать с Иркой, что нам известно, прочли ли мы те бумажки в конверте».

Она оглянулась, Пётр с невинным видом шёл почти рядом. Нет, ничто не выдавало в нём Морфеуса.

Они прошли ещё немного, сделав несколько поворотов вдоль стеклянного коридора, пока нос к носу не столкнулись с Алексеем, неожиданно возникшим из дверей другого безликого прозрачного помещения, называемого стандартным офисом.

Удивленно взглянув на маячившую за спиной Веры фигуру Курасова, он спросил:

– Иру не видели? Мне она нужна срочно, есть разговор.

– Я как раз к ней иду, – заметила Вера. – А Петя меня сопровождает.

Она махнула рукой назад, не оглядываясь. И хотела добавить в шутку: «Морфеус всё контролирует», но ничего не сказала. Пётр подошел ближе.

– Опять компания собирается, – пытаясь казаться веселым, подал голос он. – Рванем сегодня в «Десятку»? Посидим, пивка попьем? А оттуда можно пойти в «Зелёный Джин», такой реальный кабак, там кальяны есть.

– Слушай, давай позднее решим, – грубовато прервал его Алексей.

Курасов зло прищурился.

– Моё дело предложить.

– Слушай, Лёша прав, мы сходим к Ире, а потом видно будет, – вмешалась Вера и решительно двинулась дальше по коридору.

Она услышала за спиной шум торопливых шагов, непонятную возню, возбужденное сопение, которые издавали её спутники, словно два человека пытались оттолкнуть локтями друг друга, чтобы первым занять место в очереди. И ей представилось, что по пятам за ней идут два разъяренных льва, готовых разорвать всех, кто попадется навстречу, а потом разделаться друг с другом.