Текст книги "Семь лет среди тэтанов. Моя личная история пребывания в загадочном и легендарном культе"

– Переводчики, почему не работаем?

Мы начинаем ему вяло объяснять, что на голодный желудок голова не работает, и что если кому-то нужны переводы, то с этим чаепитием придется ему смириться, тем более что у нас тут особо никто не курит и вообще неизвестно, больше ли мы времени теряем за чаем, чем, скажем, он сам с сигареткой в курилке. Меня вообще эта тема с перекурами задевала еще со студенчества, когда в стройотрядах курильщики могли по полчаса курить, и никто их не трогал, а вот если ты просто присядешь отдохнуть, без сигаретки, сразу наезд начинается. Но он не сдается, и требует от нас, чтобы мы немедленно побросали свои чашки и шли «работать». Представление о работе у него, видимо, было чисто такое армейское, типа «солдаты должны копать». В это время за его спиной заходит в буфет Алиш, наливает себе кружку чая и начинает его так вальяжно прихлебывать, вслушиваясь в наш разговор и всем своим видом показывая, как важно иногда сделать перерыв. О чем разговор – он не понимает, и улыбается нам. Мы смеемся. Расстроенный Виталик оглядывается и видит, как его непосредственный начальник делает ровно то же самое, что и мы. Облом-с…

Странно, но эта система подчинения и подавления на мне не работала почему-то. Конечно, на самом деле все мои тогдашние «оппоненты» как бы «говорили от лица системы», а не лично от себя. И секрет того, как это расколдовать, был прост: просто быть собой и помнить о том, что перед тобой человек, а не система. С системой бороться нет смысла, она всегда сильнее личности. А вот если общаться с личностью, то система пропадает сама собой.

Не надо правила нарушать. Правила надо соблюдать, и побороть систему, если она встала на пути, можно только по ее же правилам. Однако, правила надо знать. Позволю тут себе очередное творческое отвлечение.

Я потом выработал общее правило. Заключалось оно в том, что для того, чтобы успешно улаживать подобные ситуации, достаточно обычно просто делать только то, что соответствует явно сформулированным обязанностям, не больше и не меньше. Не так давно я узнал, что я вовсе не первооткрыватель этой технологии, она издавна известна под названием «итальянской забастовки». «Итальянская забастовка» подразумевает собой отказ от перевыполнения производственных задач и работу строго по инструкции. Подобные вещи конторы сектантского толка просто убивают, ибо там 95% всего держится именно на энтузиазме и перевыполнении обязанностей, а не на «правилах», что бы при этом открыто не говорилось.

У меня большие озарения были именно по поводу правил игр, игр вообще, которые я окончательно сформулировал после ступени 2 (релиз чувства вины).

Я осознал, что оверты совершает только тот, кто:

(а) отрицает существование игры, и, соответственно, каких-либо ее правил – а потому становится ее неосознающим следствием,

(б) знает о существовании игры, но скрывает существование некоторых ее правил – ради выигрыша, например, что в конце концов приводит его к проигрышу и деградации,

(в) знает о существовании игры, но отрицает (для себя) существование некоторых ее правил, т.е. не конфронтирует их – становясь ПИНом (подавленным существом, или потенциальным источником неприятностей),

(г) соглашается играть в игру, правила которой ему не совсем ясны или диктуются по ходу игры – становясь следствием и деградируя.

Если некто входит в игру, точно зная ее правила, конфронтируя эти правила, и стремясь в процессе игры всегда конфронтировать и прояснять с учетом нового опыта эти правила, и соглашаясь на ново-обнаруженные подправила только по собственному определению, то он просто НЕ МОЖЕТ совершать овертов.

В крайнем случае, он всегда может использовать свое право на выход из игры в любой момент.

Все оверты возникают только потому, что:

(1) он либо не разглашает правила, по которым играет (т.е. создает видимость одной игры, на самом деле играя в другую) – и крайний вариант этого (когда правила детерминируют его, а не наоборот) называется в Саентологии ПЛ (подавляющей личностью).

(2) он не конфронтирует правила, по которым ему ПРИХОДИТСЯ играть (т.е. имеет видимость одной игры, на самом деле играя в другую) – это называется «аберрированный человек», или иногда ПИН.

Способов «сломать» такую навязанную игру есть несколько.

Первый: ОТКРЫТО прояснить ВСЕ правила игры и потребовать от всех придерживаться их и ТОЛЬКО их. Для этого требуется конфронт, сообенно когда тэтан обнаруживает себя в неизвестной ему игре. Интересно в этом то, что при достаточном уровне причинности тэтана он способен ЛЮБОМУ продемонстрировать, что НАРУШЕНИЕ правил наносит вред больше всего самому нарушителю (это наблюдение известно также как «карма»). Ибо он согласился играть в эту игру, и нарушение ее правил приводит к деградации его как игрока (к накоплению правил, которые «выше него», т.е. делают его следствием).

Второй (менее болезненный, но более рискованный): прояснить ВСЕ правила игры ДЛЯ СЕБЯ и придерживаться их и ТОЛЬКО их, озвучивая эти правила только тогда, когда кто-то начинает обвинять тебя в овертах.

Тот, кто вступил в игру осознанно, самоопределенно и с точным знанием всех правил, не совершает в ней овертов. По крайней мере – намеренных, т.е. таких, за которые его СТОИТ наказать. Ненамеренные оверты – источник опыта, и тэтана надо не наказывать, а помогать ОСОЗНАВАТЬ этот опыт и корректировать свои игровые способности.

Способ привести его к деградации: навязать ему игру, правила которой ему не вполне известны, тщательно обвиняя его в овертах каждый раз, когда он нарушает новое неизвестное ему правило, и наказывая его за это, как «заслужившего» наказание.

Тот, кто вступил в игру неосознанно, несамоопределенно и без точного знания всех правил, совершает в ней оверты, даже если ничего не делает вообще. Нет ни одной игры, в которой можно остаться безнаказанным, ничего не делая. Ничего не делать можно только вне игры. Многие становятся ПИНами только потому, что НИЧЕГО не делают, считая это безопасным. Но в игре это небезопасно. В игре нет стабильности. Есть только два пути – вверх и вниз. К большим способностям или к потере способностей.

Наказание – часть навязанной и несамоопределенной игры. Или игры, в которой есть скрытые правила, не объявленные открыто в начале игры.

Понятие добра и зла не абсолютны. Добро и зло – это мораль, а мораль определяется правилами игры. А правила игры формулируются для КАЖДОЙ игры. Произвольное обвинение в «злобности» возможно только там, где правила остаются неизвестными.

1995, до середины августа

Вот такие озарения я получил потом, анализируя этот период жизни.

Идиотов в Си Орге вообще было многовато на душу населения, и это ощущалось именно в том, что постоянно приходилось обороняться от разного рода дураков, которые «знали как надо» (то есть не так, как я это делаю) и пытались практиковать на так или иначе зависевших от них людей либо свои властные полномочия, либо свои «навыки» управления. Есть в Саентологии такие «жесткие ТУ», которые по предназначению должны улучшать способность общаться, однако на дураков они влияют как-то особенно. Например, толстый и безобразный венгр по имени Лайош, который у нас заведовал юридическими вопросами, любил вытаращиться человеку прямо в глаза и разговаривать с ним в «тоне 40», который у него выражался в дуболомской наглой интонации, которая была призвана выражать его абсолютную уверенность в том, что ты поступишь именно так, как он того желает. Лайош проходил жесткие ТУ в Копенгагене и гордился своими навыками «заставлять дела идти правильно». То, что большинство сотрудников считало его полным кретином и дебилом, его не только не волновало, но даже как-то странно радовало. Проблема была в том, что на посторонних его эти навыки не срабатывали, да работать он толком не умел. Однажды ГЦХ оштрафовали на 200 000 рублей за неуплату налогов, потому что Лайош не проконтролировал исполнение определенных условий регистрации организации в госорганах, и тогда персонал пару месяцев кушал одну капусту, однако это его самоуверенности нисколько не повредило. Было в нем что-то невыразимо детское, как у жестокого ребенка, и это мешало на него злиться по-настоящему, несмотря на то, что его манеры и идиотский смех порой просто побуждали хорошенько двинуть его в морду. Однако, и размер его тела, и это странное блаженное выражение в его поросячьих глазках его спасало от этого.

Если не считать дураков, которых везде много, лично я никогда ничего особенно отрицательного в тогдашней жизни не ощущал. Мне в Си Орге вообще нравилось, я с удовольствием занимался английским, ходил на тренировке по каратэ, гулял в свои выходные, проходил курсы с напарниками, работал… И могу сказать, что лично мне всё это здорово помогло потом в жизни. Я приобрел там множество навыков, от языковых до организационных, от философских до совершенно практических. Я научился подчиняться и командовать, я научился прояснять приказы и бороться с самодурством. Это было классно. За этот неполный год я вообще здорово изменился и словно прожил целую жизнь – столько в ней событий было… да и понимания того, что я только что выше написал – не было бы без этого.

Так оно более-менее ровно и продолжалось, без каких-либо особых вариаций, до середины августа 1995 года. Никакого моста мы не переводили, никуда мы не собирались уезжать, слухи волнами приходили и уходили, народ страшно жаждал новых материалов и готов был читать даже нечто совершенно неудобоваримое на обрывках бумаги, но чтобы «продвинутое» – то есть, что угодно, кроме вводных курсов и книги Дианетика. Никаких новых переводов никто не издавал, только чуть ли не ежемесячно запускался очередной тираж «Дианетики», к которому мы, переводчики, впрочем, никакого отношения не имели, как и к остальным переводам, которые тогда официально издавала «Нью Эра», издательство книг Рона Хаббарда.

Если говорить о собственно обучении, то больше всего мне тогда запомнились и понравились «ТУ», почти легендарные и всем, кто когда-либо хотя бы мельком пересекался с Саентологией, известные упражнения по отработке навыков общения. Описывать я их тут не буду, при желании можете найти первоисточники и ознакомиться, но могу сказать, что для меня их прохождение стало одним из переломных моментов в личном совершенствовании. Если до этого я чувствовал себя достаточно неуверенно и часто увлекался внутренними диалогами, да и вообще мало чего мог добиться общением, не изнуряя при этом собственную нервную систему, то после ТУ я стал совсем другим. Совершенно прекратились ненужные разговоры в голове, я стал довольно легко контролировать свои состояния, и так далее. ТУ я потом много раз проходил снова и снова, и в ГЦХ, и позже, когда уже изучал Академию в свободной зоне, и каждый раз это было очень успешное занятие, которое решало очередной пласт затруднений в той или иной области жизни.

Ничего другого особо примечательного в этот период не происходило, если не считать внезапного отбытия КО московского Си Орга Вальтера Котрича с женой Зарой за границу и того, что на его пост временно попал совершенно бесхарактерный КО Особого отдела Дитхельм Алиш, который впоследствии сыграл свою заметную роль в появлении в Москве Свободной Зоны. Котрича, в отличие от Алиша, большинство сотрудников искренне любили и уважали, и его отъезд был для них болезненной потерей, он был как большой папа, умел и приласкать, и наорать так, что мало не покажется. Кстати, лично принимал меня в Си Орг, приняв из моих рук контракт на миллиард лет и проговорив несколько загадочных фраз, глядя мне в глаза – что-то там про то, что «как мы рады, что ты снова с нами». В общем, отнесся ко мне с редким уважением (а может быть, он ко всем так относился, недаром ведь его так любили). Странно было еще и то, что примерно день на третий моего сиорговства, столкнувшись со мной в коридоре, где я шуршал своей шваброй, он вдруг подошел, посмотрел на меня внимательно, потом взял за плечо и сказал вполголоса: «Когда я уеду, ты будешь командовать этой организацией». Я остолбенел, «А почему?», говорю, а он так улыбнулся – «А потому что я так хочу», – и пошел своей дорогой. Оказалось потом, что он действительно оставил перед отъездом какой-то приказ насчет меня, но я был тогда на EPF, и его нельзя было ввести в действие, а потом меня «временно до приезда Котрича» определили к переводчикам, а Котрич так и не приехал обратно никогда, только писал письма о том, что он «скоро» – наверное, не хотел ломать «стабильных данных» своим любящим сотрудникам. А может быть, он просто сам собой не распоряжался…

Кажется, там был какой-то момент, когда меня сделали стажером при тогдашнем «заместителе КО по внутренним делам», как именовался наивысший в той иерархии пост для русского в Си Орге, и я даже несколько раз участвовал в финансовом планировании организации, однако что-то там не склеилось, прежний заместитель, Илья, никуда не уехал, к тому же мы с ним тогда поцапались из-за того, что он хотел, чтобы я начинал его замещать, и, в частности, должен был читать лекции о Клире для новой публики. Я отказался, объяснив ему, что я о Клире ничего сам не знаю, а втюхивать то, чего сам не нюхал, я не умею. Поорали и разбежались. Потом у него сорвалась какая-то виза на отъезд, он вернулся на свой пост, а я остался в отделе переводов.

У нас там была дружная и небольшая команда, нам было вместе интересно и здорово. Уже тогда незаметно стало проявляться некоторое наше диссидентство. Помню один случай, который тогда мне показался весьма странным. Кто-то принес в отдел газету со статьей о Хаббарде и Саентологии, и мы принялись ее с большим интересом читать. Статья была довольно стандартная, что обычно пишут в желтой прессе про это, и мы здорово веселились, читая эту чушь. Однако закончилось это невесело – в нашу комнату влетел Андрей М., один из «особо приближенных» ветеранов Си Орга, и потребовал прекратить чтение и сдать газету в Особый отдел. Я возразил, что могу читать всё, что посчитаю необходимым, и оставлю газету у себя, однако ее у нас силой изъяли и впредь посоветовали ничего и никогда не читать без особого разрешения. Меня это тоже развеселило – интересно, как они это собираются проверить, мы ж не в тюрьме тут сидим, и можем что угодно покупать и читать, не сообразуясь с предпочтениями особистов. До этого я не ощущал никаких идеологических ограничений в организации, так что это было что-то новое.

Отчасти диссидентство возникло и потому, что в расследовании нелегальных переводов была затянута одна наша переводчица, которой здорово трепали нервы из-за ее знакомства с Подшиваловой, ну и она нам частично свои злоключения рассказывала. Издателя «Дианетики 55!» и «Жили ли вы до этой жизни?» потом таки обнаружили, оказалось, что он все эти месяцы учился в ГЦХ, буквально за стеной от особистов, и потом пришел сам и покаялся, сдав непроданную часть тиража. Ее потом в лучших традициях инквизиции сиорговцы жгли во дворе на глазах у изумленной публики, готовой выхватывать книги из огня, настолько сильный был тогда голод по информации.

Спрос порождает предложение, спрос был чудовищный, а Нью Эра ничего, кроме Дианетики и нескольких цветных «детских» буклетиков по основам Саентологии предложить не могла. Все курсы внутри организации были тоже «нелегальными» с точки зрения правообладателей наследия ЛРХ, поскольку их делали тут же на коленке, печатая «левые» тиражи по несколько сотен экземпляров в типографиях. Собственно говоря, все эти переводы делались кем попало по заказу отдела обучения, безо всякой санкции от кого бы то ни было, и без какой-либо проверки на корректность, и тем не менее использовались при предоставлении дорогостоящих курсов. Сами книжки, конечно, не продавались публике, а хранились у администратора курсов, однако их многие копировали и увозили домой. Но на самом деле всей этой литературой ГЦХ торговал, предоставляя «комплекты учебных материалов» персоналу дианетических центров, то есть тем, кто приобретал курсы по обучению сотрудников для работы на местах, в своих городах и весях. Репутацию это Саентологии тоже здорово подпортило, и до сих пор можно встретить утверждения о том, что все работы Хаббарда написаны «убогим саентологическим новоязом» – что, конечно, неправда, убогим саентологическим новоязом говорили дешевые переводы Хаббарда, а не сам старик, который всё же был в свое время довольно известным писателем и довольно складно и красочно умел формулировать свои мысли.

Считалось, что это всё «временные меры», пока не начнется «настоящее дело». Мы всё ждали, когда начнем переводить «мост», сроки всё сдвигались, и ничего не происходило. Имел даже место такой факт, когда КО Нью Эры Катрин Грандин попыталась на нас наорать, обвиняя в том, что мы «ничего не делаем, и ей нечего печатать». Но мы были обязаны отправлять переводы в Америку, и добро на издание и окончательный текст она должна была получать оттуда, так что это был жест отчаяния. Тем не менее, уважение к переводчикам в организации стало всё сильнее падать, ведь продукта не было, а мы кушали и жили так же, как все, за счёт организации. И оправдаться было особо нечем.

Примерно в это время я стал понемногу делать переводы «для себя», вне программы. Это были куски сборника «Вторая динамика», наиболее интересные и актуальные для меня тогда материалы. (Этот перевод и поныне довольно популярен в свободной зоне). Как известно, в Си Орге существуют так называемые «Правила по второй динамике», которые запрещают какие-либо сексуальные или чувственные отношения вне брака, и если учесть, что большая часть персонала были юноши и девушки в возрасте от 18 до 25 лет, то можно понять, что там вообще за атмосфера постоянно царила. Мнение основателя на этот счет всех сильно интересовало… готовый перевод я давал читать своим приятелям в организации, ну и просто мне нравилось делать что-то полезное для людей – наши официальные переводы так и не появлялись на горизонте ни в каком виде.

Собственно, переводил всякое такое в свободное время и в стол не только я, но и другие переводчики тоже, ну и это все потихоньку расползалось по рукам в том или ином виде.

Через какое-то время у нас в отделе стал часто бывать Димка Г., сотрудник ABLE. Кажется, он у нас изучал компьютер, потому что тогда с большого дохода закупили несколько новых компов, и они практически все оказались у переводчиков. Четыре из шести, общего числа в организации, были у нас. Его очень интересовали, как и всех, новые материалы на русском. И он предложил не маяться с жутким матричным принтером, который у нас был в отделе, а просто сделать мастер-копию и размножить для всех желающих. Я был не против, и вскоре у каждого сотрудника Си Орга было собственное чтиво по второй динамике от всеми уважаемого автора. Просили еще. Димка увеличивал тиражи и раздавал переводы страждущей и жаждущей хоть чего-нибудь публике в том числе.

Отдел Этики поначалу стал даже вести расследование, но потом Димка их смог убедить, что дохода от этого никакого нет, и что это никак не пересекается с интересами официальных переводов. В общем, кажется, публике ему давать материалы запретили, но сотрудники были укомплектованы полностью.

Вот так, с небольшого шага начиналось великое. Мы перевели «Вторую динамику», «Настольную книгу для преклиров», «Саентологию 8—8008», потом так же пустили по рукам сотрудников так и неизданный никем «Самоанализ», «Жили ли вы до этой жизни»… Конечно, я думаю, на самом деле это мог заполучить каждый желающий. Спрос порождает предложение… и желание организовать дело поосновательнее.

Си Орг, ФСБ, пикник и шляпа переводчика

12 августа в Си Орге праздник. Собственно, день Си Орга. Обычно весь персонал едет за город на большой пикник с ночевкой.

В сам день отъезда к нам в помещения вдруг ворвалась команда спецназа ФСБ. Они были в полной выкладке, с автоматами и собаками. Чего они искали – было совершенно непонятно, и в результате они на несколько часов задержали наш отъезд. Особый отдел бездарно упустил инициативу, и солдаты ходили по офисам и чего-то там искали. Я в это время сидел в офисе за компом и что-то печатал. Раздался стук, вошел молодец с собакой и спросил меня: «Чей это офис?». Я подумал… встал, одел куртку, молча прошел мимо, отодвинув его в сторону – «Извините, я не знаю». Он растерянно смотрел мне вслед. Я шел на улицу и думал: интересно, как особисты собираются нас защищать? А никак они не собирались. Алиш на улице орал на одного из русских сотрудников, требуя, чтобы он «убрал отсюда этих парней». Тот ему жалобно объяснял, что это ФСБ, и что с ними так нельзя разговаривать… я ушел, сел на газон около автобуса, ждавшего нас, и мы стали ждать. Через некоторое время «парни» таки убрались сами. Одного нам удалось даже расспросить – что, мол, надо было… «Ничего», говорит – «попросили попугать». Вот так вот…

Пикник вышел довольно интересный. Большинство ребят очень сильно напились водки и в совершенно невообразимом состоянии дрыхли вповалку в сауне. Для остальных ночевка, с учетом вышеописанных условий по второй динамике, тоже вышла довольно своеобразная, и наутро лица начальников, которые у нас все поголовно были неудовлетворенными холостяками, были хмурыми. Буквально на следующий день, как я и планировал за пару недель до всего этого, я должен был ехать к родителям домой, так как мне надо было что-то оформить в паспорте, и по этой причине неделю отсутствовал. Вернувшись, я обнаружил ряды переводчиков поредевшими, а весь остальной персонал подавленным. На мои расспросы народ только растерянно улыбался, и только два стажера-переводчика вдруг радостно стали меня поздравлять. На вопрос о том, с чем, собственно, они заулыбались и сказали, что, мол, сейчас тебе скажут. И действительно, через некоторое время прибежал Илья и устно мне передал, что меня только что назначили начальником отдела переводов, поскольку прежнего начальника «отправили на этику». За «нарушения по второй динамике». Этого сильно верующего в саентологию товарища кто-то надоумил «чистосердечно выписать оверты» и сдать их в отдел этики. Что он и сделал. Меч правосудия сработал мгновенно. И скоро его подруга мыла тарелки на кухне, а он был смещен с поста и лишен большей части денежного довольствия. Этика была проста и эффективна. Правда, когда точно такой же случай с «нарушениями по второй динамике» произошел с Илкой, нашим КО SMI из Венгрии, то немедленно отыскался приказ Флага о том, что за такие вещи ни с поста не смещают, ни деньгами не наказывают, могут только выписать прояснение состояний и обучение, однако реабилитацией бывшего начальника переводчиков никто заниматься не стал, хотя он написал тонну посланий начальству, ссылаясь на тот же источник. Ему мягко дали понять, что не по Сеньке шапка и вообще пошел нафиг, ну на этом всё и закончилось.

Вот так я получил продвижение. Отдел переводов оказался под моим началом, и я стал приводить дела в порядок. Тут, наверное, еще интересно было бы описать, что он вообще собой представлял. Это было крохотное помещение, в котором обычно находилось от четырех до шести человек, а еще у нас были переводчики внештатные, они работали в других местах, сидя за партой в коридоре или в классах. Позже я об этом еще напишу.

Первым моим занятием, которое мне было очень интересно, было составление курса для профессиональной подготовке переводчиков, «Шляпы переводчика». По ходу дела выяснилось, что у нашего отдела довольно непонятные отношения с линиями подчинения, так как инструкции нам присылали две организации, одна из которых была собственно головная церковь в Калифорнии, а другая именовалась Голден Эра и находилась в другом месте. Кроме того, была версия, что мы должны подчиняться организации повышенного уровня в Копенгагена, Дания, так как Россия и СНГ, собственно, входили в ее сферу влияния. Повозившись с материалами, я решил взять за эталон инструкции Голден Эры. В соответствии с ними, переводчику предстояло изучить каждый шаг технологии переводов, а их было много:

1. Прояснение слов по методу 9 (чтение вслух) с напарником

2. Собственно перевод

3. Сверка текста (сайдчекинг) с помощью напарника

4. Редактирование

5. Пилотирование (вычитка другими специалистами)

6. Обратный перевод (для сверки с оригиналом)

Это всё неимоверно растягивало перевод. И хотя некоторые его шаги, без сомнения, были крайне полезны, например сайдчекинг, при котором я читал собственный перевод другому переводчику, прояснившему этот текст, а он следил по оригиналу за полным соответствием, остальные шаги, особенно т.н. «обратный перевод», доставляли немало хлопот. Хаббарда где-то угораздило что-то выдать на тему того, что якобы обратный перевод дает возможность гарантировать точность прямого перевода, вот такой шаг и ввели в процедуру. Лично я потом приспособился делать его ПроМТом44
  PROMT (от «PROject of Machine Translation») – программа для «машинного» перевода, существовавшая в 90-е годы. Современным языком – это перевод с помощью искусственного интеллекта.


[Закрыть], он как раз давал необходимый для проверки тупой подстрочник, а впоследствии, когда дело таки дошло до настоящих переводов (это уже было после меня), насколько я знаю, этот шаг вообще отменили.

Как бы то ни было, курс получился замечательный, и контрольный лист по нему совершенно точно потом долго использовался не только в ГЦХ и всех миссиях, но он мне даже однажды попался вместе с моей подписью в Хаббард-колледже, куда я в 1996 году, уже будучи «бывшим», пытался по наивности душевной устроиться на работу. Однако меня тогда быстренько уже вычислили, времена были не те, и мои поползновения быстро пресекли «откуда надо»…

Потом я стал выяснять, кому я подчиняюсь и каков круг моих обязанностей, потому что до этого, как и на EPF, отдел переводов был чем-то таким «на подхвате», к нам мог завалиться кто угодно и когда угодно, если ему хотелось что-то прояснить в плане переводов. Я смутно ощущал, что с этим что-то не так, тем более что невнятность исчисления статистик при этом давала богатую почву для упреков в том, что мы лодыри, и ничего ценного для организации не производим. После переписки с начальством удалось таки выяснить, что отдел переводов создан не для обслуживания местной организации и не для переводов курсов для публики, которыми мы частенько занимались, а для переводов книг и материалов ЛРХ в соответствии с планами руководства в Америке. Правда, в чем эти планы состояли, было совсем не ясно, но по крайней мере было понятно, чего мы не должны тут делать. О чём я тут же и написал по всем контактам внутри организации. В общем, для многих это оказалось таким холодным душем, но никто не возмутился моим посланием, все всё поняли и приняли. В нем объявлялось, что приоритетом работы отдела переводов является перевод материалов «моста», а не обслуживание мелких запросов внутри организации. Кроме того, я добился того, чтобы в соответствии с целью отдела его вывели из подчинения Отделения Распространения (Второго) и выделили в виде 21 отдела (первоисточник) на одном уровне с другими отделами в оргсхеме. Оттуда же напрямую следовало, что моим непосредственным начальником является только КО Си Орга, и что все внутренние заказы на перевод должны проходить через него. Ради такой перемены также пришлось выдержать несколько конфликтов с иностранными начальниками отделов, которые привыкли, что переводчиков можно пользовать в любое время дня и ночи, не спрашивая чьего-либо разрешения. В частности, я здорово разозлил тогдашнюю начальницу Особого отдела Берту, которую я отправил к КО за утверждением ее заказа на работу, а КО ей отказал в этом, мотивировав тем, что в Особом отделе есть владеющие английским сотрудники, пусть они и переводят.

После этого я принялся искать для нас работу, в соответствии с заявленными нами целями. Америка молчала, все наши переведенные книги куда-то канули, безответно и бесприветно. Проблема состояла еще и в том, что вся переписка велась через телекс, и делал это оператор по определенному графику, которому в определенный момент нужно было отправить дискетку со своим посланием и пояснением, куда и как это надо доставить. Про Интернет тогда еще мало кто что понимал. Так что выяснение длилось долго и муторно. Меня несколько удивлял тот факт, что нет никакой стратегии переводов, что этим никто не занимается серьезно, а также непонятные линии одобрения и публикации новых переводов. Переписка совершенно ничего не прояснила, а только привела к скандалу, когда раз на пятый я в буквальном смысле написал в Америку матерное письмо, требуя ответить мне на вопросы, которые я задаю уже несколько недель – где новые переводы, кто и когда будет их издавать, и тому подобное. Сначала меня вызвали после этого к Алишу, который отчитал меня за ругательства и объяснил, что обратная почта с Флага вся цензурируется, и меня не могут обложить в ответ, а это несправедливо. Ответ после такого действенного приема тем не менее пришел, и мне скромно пояснили, что переводы наши низкого качества, и их еще надо проверять. Те, кто читал Дианетику первого разлива и тогдашние курсы, которые были в классах, наверное, могут понять мою реакцию. Самоанализ, вычитанный полсотни раз – хуже вот этого?! Это что, шутка??? В общем, после этого желание искать себе такую работу пропало напрочь, и я пожалел тех месяцев работы, которые были просто выброшены коту под хвост. Оставалось, правда, загадкой, зачем нас занимали этой работой, если, очевидно, никто и не собирался эти переводы выпускать. Загадку эту я позже разгадал, однако пока она только еще усиливалась.

По поводу Дианетики мне ответили, что, мол, на тот острый момент и так было нормально. Однако, ничего нормального в том, чтобы составлять русский текст из переводов семи разных переводчиков, большинство из которых работали за копейки, совершенно не разбирались в теме, не имели ни словарей терминов, ни мало-мальски отработанной системы проверки на соответствие оригиналу, не было. Тем более что все замечания и претензии читателей книги «Дианетика» в течение всего этого времени приходилось выслушивать и читать мне, а то, что я их собирал и отправлял далее по линиям, мало отражалось в тексте очередного тиража книги, которую печатали регулярно и много. Наши переводы были значительно лучше, делались с многократной проверкой, и тем не менее, напечатаны не были…

Было несколько странных происшествий на эту тему. Первое – это когда нам «сверху» прислали список имен переводчиков, которые раньше работали над переводом саентологических текстов, и попросили их всех разыскать и заставить подписать договор о передаче авторских прав на сделанные ими переводы. Чуть ли не первый же вызвоненный переводчик просто послал нас на***, что было довольно непонятно. Позже кто-то более спокойный объяснил нам, в чем дело. Это были те, кто переводил все наши курсы в классах и те немногие книги, что были в печати. И большинство из них были обычные внештатные переводчики, работавшие сдельно. И большинство своих денег так и не получили или получили гораздо меньше. Надо было представить теперь их состояние, когда кинувшая их контора еще имеет наглость звонить и требовать подписать какой-то договор о передаче авторских прав. Н-да… Второе – когда уже ко мне напрямую подошел некий человек с дискетой с переводом второй части книги «Наука выживания» и спросил, скоро ли он может получить деньги по договору. И мне был представлен договор, по которому надо было выплатить еще около 600 долларов за этот перевод. Я сказал, что я совершенно не в курсе, чем в свою очередь очень удивил этого человека, который несколько раз уточнял, каков мой пост и туда ли он попал. Попал он туда. Только того, кто с ним договаривался, отправили уже туда же, куда и остальных переводчиков.