Текст книги "Семь лет среди тэтанов. Моя личная история пребывания в загадочном и легендарном культе"

1996, Александров, Королёв

Таким вот образом дорога жизни привела меня под новый 1996 год в Александров. Город это небольшой совсем, и в ту зиму был просто жуткий какой-то мороз. Мы остановились сначала у Димкиных родителей, что было не совсем удобно, но Димка был в полной уверенности, что нам удастся скоро снять квартиру. Он был упрямый. И он сделал это – после недельного расклеивания объявлений в рождественские каникулы мы нашли себе жилье – двухкомнатную квартиру на краю света… она была на первом этаже, сугроб был до самого окна. В маленькой комнате поставили наш компьютер, и я принялся разгребать материалы и находить себе работу на то время, пока мы не найдем серьезный заказ. Поиском заказов занимался Димка, который часто отправлялся в Москву по делам и много общался с разными людьми, которые интересовались переводами.

Вообще начало января оказалось для меня совсем не удачным периодом. Получилось так, что мы расстались с моей подругой, я по этому поводу сильно переживал и эмоционировал, а на остальное мало времени вообще оставалось. Получалось так, что все мои жизненные планы терпели тотальный крах, становилось непонятно, чего ради я вообще ушел из Си Орга, а с другой стороны, и обратно уже совсем не хотелось, поскольку проработка формул и здоровый цинизм «бывшего сектанта» уже сделали свое дело. Вдобавок мне стал названивать новый начальник отдела переводов, который говорил, что ситуация уже сильно изменилась и наладилась, и что все хотят, чтобы я вернулся. Я, конечно, в это не верил, и правильно делал – через несколько месяцев тот же человек, уже покинувший Си Орг, с горечью рассказывал мне, как все его хорошие намерения загубили на корню, а потом его же в этом и обвинили… Но он, как и многие мои друзья из «бывших», напрочь не помнил, как я говорил ему полгода назад, что так и случится.

Пока было время, я извлек на белый свет светокопии БОХСов по Дианетике Новой Эры и стал их переводить. Получился довольно неплохой и толковый сборник, очень хотелось сразу же эту технологию опробовать на ком-то…

Через некоторое время Димка приволок мне заказ. На полторы тысячи долларов. Книгу с биографией Елены Блаватской для издательства Российского теософского общества. Это было круто, а работа постепенно отвлекла меня от моих горестей и заполнила пустоту жизни… компьютер, перевод до обеда, прогулки по снегу, отдых… денег у меня не было, все что было, уходило на квартиру и на еду, и так промелькнула зима, наступил апрель. В начале апреля издательство выплатило мне за готовый перевод тысячу долларов наличными… и я стал свободным человеком, и при первой же возможности унесся из Александрова, оставив там Димку с Лидой. В те времена всё мое личное имущество помещалось в одной спортивной сумке.

Почему-то я решил первым делом поехать в Питер и повидать друзей. Эффект этой проклятой зимы без денег и в одиночестве был такой сильный, что я чувствовал, будто я отмотал срок на зоне, вообще на другой планете. Я пробыл там пару недель, восстановился и двинул к родителям в Ульяновск, в поисках дальнейших перспектив.

Прожив там в тепле и довольствии полтора месяца, перспектив я не обнаружил. К тому же, я в это время увлекся чтением произведений Гончарова, «Обломов», «Обыкновенная история»… и это меня заставило задуматься о жизни… В общем, через некоторое время я понял, что мне очень надо вернуться в столицу. Я собрал вещи, простился с родителями и двинулся обратно. Вряд ли я мог тогда внятно объяснить даже самому себе, куда именно я ехал, а тем более родителям, которых мой шаг, мягко говоря, удивил. Но они не стали препятствовать, снабдили меня адресом нашей отдаленной родни в Москве и благословили в путь.

До родни я, собственно, так и не добрался тогда. После некоторых мытарств я снова оказался в Александрове, где еще жили Димка с Лидой, и мы вернулись к нашим планам, хоть и в скорректированном виде. Оказалось, что за это время Димке удалось наладить достаточно широкую сеть сбыта переводов, и не хватало только одного: новых материалов на русском языке. Я забрал компьютер, и отправился в Питер на ПМЖ, планируя подрабатывать заказами от Димки и параллельно искать «нормальную» работу в Питере. В тот период я перевел большую книгу «Проведение ассистов» и «Вводно-демонстрационный процессинг». Жил я в Питере в своей же бывшей комнате, благо та пустовала, и работалось там куда радостнее, чем в пустом одиночестве в Александрове. По мере готовности переводов я отвозил их в Москву, получал там от Димки свои деньги за них, тем и пробавлялся. После второго приезда Димка сообщил мне, что у него есть ко мне предложение – прекратить эти метания и вернуться в Москву, благо что спрос на переводы растет экспоненциально. Следующим плацдармом для наступления на столицу предстояло стать городу Королёву, где обитали родственники Лиды. Королёв – это практически Москва, от него полчаса до центра на электричке. Это был отличный вариант, тем более что ближе к осени и к учебному году мой статус жителя общежития физфака становился сомнительным, а никакой хорошей «нормальной» работы я там так и не отыскал тогда.

Так я оказался в Королеве, сняв там комнатку у Лидиной бабушки. Впрочем, прожил я там недолго. На тот момент основным покупателем переводов был Артур П., он приобретал их в огромных количествах и распространял среди многочисленных знакомых – среди студентов Хаббард-колледжа, где он учился, и прочей публики. Артур занимался продажей книг и прославился тем, что опубликовал в своем глянцевом книжном каталоге цветную рекламу ГЦХ и Хаббарда. Как только мы с ним познакомились, дело стало расти очень быстро, и мотаться каждый день из Королева в Москву тоже стало неудобно. Артур тогда параллельно занимался набором сотрудников в один театральный журнал в Москве, и предложил мне поработать там администратором отдела кадров. Я согласился, а впридачу оказался еще и соседом Артура по двухкомнатной квартирке, которую он снимал недалеко от метро Выхино. Одну комнату занимал он с женой, а другую – я и его полуторагодовалая дочка Аля. И мы отлично уживались такой компанией.

Нашу деятельность надо было как-то организовывать. Решено было создать «акционерное общество» в составе трех человек. Артур должен был заниматься распространением, Димка – производством и печатью, а я – стать автором материалов и ответственным редактором для всей нашей литературы, которой мы на тот момент насобирали уже около полусотни наименований из различных источников. Контору назвали «Тэта-клуб», с подачи Артура. У него были знакомые в офисном здании, где находился офис журнала, и вскоре у нас даже появилась собственная комната и приличный компьютер, в дополнение к двушке.

«Тэта-клуб» имел определенный успех среди саентологической публики. Книги шли как горячие пирожки, народу прибывало с каждым днем. Артур умело находил все новые и новые контакты, Димка наладил конвейер по подготовке печатных изданий, я вскоре исчерпал собственные переводы и перешел на редактирование и проверку тех, что были собраны из других источников. Именно тогда и произошла та история с группой переводчиков в Копенгагене, которую я ранее упоминал, и это привлекло к нам внимание ГЦХ.

Кстати, довольно быстро выяснилось, что наши дискеты были далеко не первой «утечкой» русских переводов, по рукам ходили какие-то неизвестные нам русские тексты Хаббарда разного качества, и вообще постепенно оказывалось, что каждую книжку перевели уже по несколько раз, пока церковники никак не могли родить официальный перевод. Никто и ничего не пытался контролировать, однако вскоре мы стали настолько широко известны и популярны в народе, что слухи наконец дошли и до особого отдела, и нам стали чинить препоны…

Разведка в ГЦХ работала на удивление неоперативно и некорректно. Они, как оказалось, и предположить не могли, что дело зашло так далеко, и решили, что мы просто договорились с сотрудниками типографии, которые делали для них буклеты, делать для нас небольшой левый тираж, и его-то мы якобы и распространяли. Оттуда, видимо, и растут ноги обвинения «Тэта-клуба» и последовавших за ним преемников этого дела в том, что мы будто бы что-то «украли в ГЦХ». В то время как на самом деле мы все делали со своих собственных оригиналов и с собственных переводов. Однако одна зацепка все же была – поскольку Димка все свое дело начинал еще тогда, в Си Орге, наши книжки действительно изготавливались в том же самом цеху, что и церковные, и даже теми же самыми мастерами. И особисты получили приказ – прикрыть лавочку. Сделали они это в своем обычном слоновьем стиле – лишив работы и буклетов не только нас, но и себя. Это была отдельная смешная история, я при ней присутствовал. «Улаживать дело» отправили уже известного читателю Лайоша Фрицлауфа, толстого венгра из особого отдела. Мы в это время как раз шли забирать очередной тираж книжек, и, как ни странно, буквально перед этим я сказал Димке: «Прикинь, мы щас зайдем, а там Лайош?». Мы смеялись, но когда зашли в холл, он там реально оказался. Димка побежал звонить по внутреннему телефону, а я пошел прямиком к Лайошу, который в это время пытался проломиться сквозь проходную этой режимной типографии, крича на ломаном русском милиционеру о том, что у них тут все жулики и вообще он тут всех посадит. Милиционер заблокировал турникет и растерянно слушал весь этот бред. Когда я подошел, состоялся разговор примерно такого содержания:

– Привет, Лайош!

– Эээээ…

– Как дела?

– Эээээ…

На самом деле я просто тянул время, чтобы Димка успел предупредить работниц типографии и договориться с ними о том, как мы заберем тираж. Милиционеру я говорю:

– Вы не обращайте внимания, он иностранец, немного не в себе и вообще не понимает по-русски.

Лайош: Что? Я понимаю по-русски!

– А ну не ори… дурак…

– Что? Кто дурак?

– А ты как сам думаешь? Чего ты тут разорался?

– Кто разорался?

Ну и так далее… Димка повесил трубку, кивнул мне, и мы вышли. Через некоторое время мы с несколькими увесистыми пакетами в руках уже топали обратно к метро мимо окон здания, где Лайош упорно рвался через турникет. У него всё получилось. После этого всем пришлось искать новую типографию. Часть наших книг ему все же удалось захватить, и таким образом и в ГЦХ наконец узнали, что мы вовсе не воровали их переводы, а издавали свои собственные… это их озадачило.

Однако и меня это озадачило тоже, поскольку мне пришлось разбираться с конфискованными буклетами. И по ходу дела я понял, что полюбовно это не уладить. Признавать их нашей собственностью ГЦХ отказался, и надо было либо идти на открытый уже конфликт и воевать с Си Оргом за место под солнцем, либо закрывать контору и всё с ней связанное. Взвесив все за и против, учтя своё желание и шансы всё же продвигаться по «мосту» и невозможность сделать это за пределами церкви, я вынес решение – «Тэта-клуб» закрыть. К тому времени у нас совсем разладились отношения с Димкой, который выступал за жесткий конфликт с Си Оргом, и закрытие клуба было решением сразу многих проблем. «Тэта-клуб» действительно был закрыт, о чем был составлен письменный протокол, который я отправил в Си Орг, с предложением начать цикл по улаживанию состояния наших отношений. Предложение мое было принято, и вскоре меня пригласили в ГЦХ для подробного интервью.

Октябрь-декабрь 1996

Когда я добрался до ГЦХ, который к тому времени уже переехал в здание бывшего детского садика на улице Бориса Галушкина, то оказалось, что там нас совсем не были готовы видеть. Видимо, по их представлению, мы, как «отъявленные преступники», должны были от них бегать и скрываться. У входа нас встретила напуганная до полусмерти Наташа, директор ГЦХ, эдакий свадебный генерал, и тут же стала нас уговаривать, что нам надо непременно куда-то уйти, потому что оргполитика запрещает нам находиться там, где находятся правоверные саентологи. Мы, видимо, уже таковыми не считались, хотя никаких на то причин нам пока не называлось. Тем не менее, после некоторого количества метаний нам нашли пристанище, и через некоторое время меня вызвали на «допрос». В довершение общей картины, на тот момент во всем здании отключили свет, так что допрос происходил при свечах. Допрашивало трое или четверо, а всего сидело там человек шесть или семь, хотя вопросы задавали не все. Я честно рассказал, что и как я делал с момента увольнения из Си Орга, рассказанное мною было тщательно законспектировано. Я также сказал, что я не собираюсь конфликтовать с официальной организацией и пришел сюда исключительно добровольно и потому, что хочу уладить отношения и обоюдно прояснить намерения. После этого меня отправили на интервью с Э-метром. Мой провожатый был крайне напряжен и старался со мной не разговаривать, и бежал по коридорам с такой дикой скоростью, что я за ним еле поспевал. Он привел меня к одитору, Саше К., который должен был провести со мной интервью с Э-метром, задавая мне вопросы по определенному списку и фиксируя показания прибора и мои ответы. Однако выяснилось, что за прошедшее время я проголодался, и прибор на мне не работал. На дворе уже был глубокий вечер, и после очередных метаний в течение часа или около того меня таки решили накормить на сиорговской кухне, которая располагалась в этом же здании. Мне выдали миску довольно сносной еды. Я сел за столик рядом с какой-то компанией сиорговских девушек, однако они сделали круглые глаза и быстренько от меня отсели, не ответив на мое приветствие. Ну и ладно, подумал я… После чего мы вернулись обратно в комнату для одитинга, и Саша принялся оценивать свой список. Видимо, это был какой-то особенный список для таких как я, хотя некоторые вопросы в нем были достаточно странные. Саша старался не смотреть мне в глаза и вообще не общаться никак, помимо того, что от него требовалось его ролью, поэтому он просто роботически воспроизводил то, что в списке давалось. Один вопрос звучал так: «Вы от кого-то скрываете, что вы член Морской Организации?». Я запнулся на нем, Саша уставился на меня в ожидании ответа. Я говорю: «Саш, да я вроде не член Си Орга уже…». Он растерялся, говорит: «Ну, тут так написано…». «Ладно», – говорю, – «задавай его снова тогда». Он задал. Я ответил, что нет. Так мы дошли до конца списка, смысла сего действия я не понял, но на этом мне объявили, что аудиенция завершена и я должен ждать решения начальства.

Собственно, на этом всё и застопорилось. Сначала я написал новому КО Си Орга Ричарду Фиру бумагу, в которой попросил его помочь мне уладить мое положение. Он ответил мне, что я должен первым делом оплатить номинальную стоимость всех пройденных в период работы в Си Орге саентологических курсов, ибо так полагается по контракту. Я не мог вспомнить такого положения в том контракте, что я подписал при вступлении в Си Орг, и попросил показать мне, где я под таким условием подписался. После некоторого количества выяснений оказалось, что в реальности такого контракта (нормального, юридически действующего, а не того «торжественного» с обещанием служить миллиард лет) ни со мной, ни с другими в свое время не подписывалось. Это был серьезный прокол ОХС, однако отменять положение о долгах они тоже не собирались. Никого не волновало, что они «забыли» предупредить об этом при вступлении в организацию. Фир открыто сказать мне этого не смог, и с этого момента стал избегать общения со мной. Я довольно долго и безрезультатно общался с разного рода шестерками, которые пытались убедить меня отказаться от моих претензий на отмену этого непонятного долга, однако ничего путного из этого всего не вышло. Меня то пытались убедить, что я по-любому обязан заплатить, раз я саентолог, то просто отказывались общаться, обвиняя меня в желании доставить неприятности начальству, то еще что-то. Несколько раз я приезжал в ГЦХ и пытался пообщаться с Фиром напрямую, но тот упорно бегал от меня по коридору и отказывался со мной говорить. В конце концов я однажды просто загнал его в угол и потребовал ответа. Фир испуганно закричал, что «я тут управляю целым континентом, а ты меня от этого отвлекаешь! Отстань!». В конце концов его таки спас Алиш, который откуда-то вынырнул и пообещал от себя лично, что мое заявление рассмотрят и примут по нему решение.

Само собой, никто его не стал рассматривать и принимать по нему решение. Фир продолжал от меня отгораживаться и старался даже не подходить к телефону. Несколько раз мне удавалось до него дозвониться, применяя совершенно неконфронтируемый сотрудниками Си Орга прием, а именно – я звонил и представлялся на английском языке, тщательно имитируя южнокалифорнийский акцент. Регистраторов это дико пугало, и Фир оказывался у трубки через полминуты. Однако и это работать со временем перестало, и пришлось слать факсы, с просьбой и напоминаниями рассмотреть моё заявление об отмене долга.

Всё это продолжалось довольно долго, и в конце концов мы начали бедствовать. Наш клуб был закрыт, проект с театральным журналом к тому времени угас, и у нас просто элементарно стали заканчиваться деньги. Я несколько раз пытался предложить свои услуги как переводчика в ГЦХ, но на них такой трюк не работал, потому что «утром деньги, вечером стулья». Я начал понемногу отчаиваться. Неистощимый на выдумки Артур по этому поводу родил очередную идею: издавать саентологический журнал, с материалами из тех, что у нас были, публиковать в нем отрывные направления на курсы и одитинг в ГЦХ и МЦД, и заработать деньги таким образом. Журнал получился довольно неплохой, и неплохо пошел среди публики. Однако довольно быстро и с ним возникли те же самые проблемы, что и с «Тэта-клубом», журнал стали запрещать, преследовать, и кончилось это тем, что часть тиража снова была арестована особистами, которые отобрали его непосредственно у нашего распространителя в МЦД. Распространитель оказался парнем принципиальным, и стал день и ночь названивать начальнику особого отдела, требуя вернуть журналы. Тот в конце концов не выдержал и позвонил нам, и сказал, что он назначит встречу с сиорговскими особистами, и просит нас прийти на нее и уладить свои вопросы с ними в открытом общении.

Встреча эта реально состоялась. На ней были я, Артур, начальник особого отдела МЦД, офицер по юридическим вопросам Си Орга Лайош, и Дитхельм Алиш собственной персоной. Разговор начался довольно агрессивно, Лайош еще не забыл позора, который я ему доставил в том случае с арестом книг «Тэта-клуба», и с места в карьер стал на меня орать и говорить о том, что он немедленно меня посадит в тюрьму «за нарушение авторских прав». Я в ответ тоже пообещал его посадить, но за нарушение КЗоТа России – я намекал на то, что большая часть сотрудников СиОрга работает в условиях, которые полностью противоречат законам России о труде, и могут запросто подать на них в суд за это, особенно если это бывшие сотрудники – он после этого заткнулся и молчал до конца встречи. Однако когда пришел Алиш, мат и вопли начались снова, и тут я уже окончательно рассвирепел и выдал ему по полной программе за все старые обиды. Московский особист сполз со стула со страху, так мы орали друг на друга. Тут тоже был один совершенно ключевой момент, который я тогда даже не смог оценить по достоинству. Алиш так разорался, что потерял над собой всякий контроль, и нечаянно выдал реальную причину противостояния… он проорал мне: «Я знаю, вы связались с теми парнями в Интернете, которые говорят, что у них тоже есть мост, но это всё ложь, у них ничего нет! Они вам не помогут! Можете на них не надеяться!». И хотя я тоже был здорово не в себе, я всё же заметил, как его перекосило, когда он об этом орал. Я вдруг понял, почему он так нас боится. Он думал, что мы имеем какие-то скрытые каналы связи, что за нами кто-то стоит. Он даже не мог предполагать, что мы говорим от своего лица и никого другого не представляем даже. Он думал, что мы – свободная зона, одним словом. Хотя я тогда даже этого названия не слышал.

Как бы то ни было, в конце концов нам удалось донести до сознания церковников, что мы журнал делаем для них же, и что мы приглашаем публику к ним же на курсы, и что мы вовсе не хотим ссориться, а просто хотим сделать доброе и обоюдновыгодное дело. Через какое-то время мы таки поняли друг друга, нам пообещали, что журнал возьмет под свое крыло МЦД, и на том разошлись, пожелав друг другу удачи.

К тому времени мне уже до смерти надоело пререкаться с сиорговским начальством, и я решил пойти на компромисс. Я признал свой долг, но предложил в качестве его оплаты предоставить переведенные мной две книги, которые в общем по нормальному тарифу тянули штуки на три долларов, в то время как долг составлял всего 625 долларов. Я написал довольно кроткое послание Фиру, и тот все же согласился со мной встретиться и поговорить. Я снова отправился в ГЦХ, в холле встретил Лайоша, который, как ни странно, с самого начала моего появления в ГЦХ с повинной жестко встал на мою сторону и несколько раз, как оказалось, открыто запрещал особистам и ОХС просто объявить меня в ГЦХ персоной нон грата и тем самым «решить вопрос». Кроме того, как я от Лайоша и выяснил, в ОХС все еще лежал приказ формально остававшегося командным офицером русского Си Орга Котрича, который предписывал назначить меня заместителем КО Си Орга. Котричу, конечно, побоялись доложить о том, что я уволился, и приказ повис в воздухе. Но в случае объявления меня персоной нон грата это вряд ли можно было бы утаить, и ситуация казалась тупиковой. Фир таки решился и разрубил этот узел, приняв от меня оплату долга переводами, и договорившись со мной о дальнейшем взаимодействии. Состояло оно в том, что после официального подтверждения передачи материалов переводов особому отделу, я должен пройти формулы от Сомнения до Помехи в отношении ГЦХ, и после этого я буду официально признан как человек, находящийся в хороших отношениях с церковью Саентологии, что открывает дорогу на «мост». Я также договорился с ним о моем праве проходить состояние Помехи, один из шагов формулы которого состоит в том, что я должен попросить разрешения «вернуться на линии» у каждого члена команды организации, только в отношении тех людей, которые были постоянными сотрудниками ГЦХ на момент моего увольнения, то есть имели так называемый «Статус Два», плюс к этому в отношении нынешнего «Руководящего совета», который состоит из директора организации и трех директоров отделений. Фир без сомнений согласился на это, а ведь зря: ибо при той текучке, которая царила в русском Си Орге, от тех, кто работал со мной менее года назад и имел при этом Статус Два, осталось всего около восьми человек… из добрых полутора сотен на момент увольнения. Наверное, Фир просто не знал об этом.

Как бы то ни было, бумага была подписана, переводы были доставлены в ГЦХ, Фир удостоверил своей подписью аннулирование долга, и мне оставалось только пройти формулы состояний. Ура!

Однако, тут же прибыла первая тучка. Нам сообщили, кто в МЦД будет курировать наш журнал. Имя этого человека было мне хорошо знакомо, это был мой бывший наихудший и безответственнейший переводчик в бытность мою начальником отдела переводов. Я снова закипятился…

Где-то по ходу всего этого я однажды пересекся и с Андреем Нором из Владивостока, автором известного «Дневника Нора», который в бытность мою начальником отдела переводов работал у меня внештатным переводчиком, а теперь проходил какое-то обучение в ГЦХ для своего центра дианетики. Он обрадовался встрече, однако был совершенно не в курсе всего того, что и как со мной произошло за время, протекшее с моего ухода из СиОрга, так что мы с ним поговорили о том, о сём и пообещали друг другу, что еще встретимся и поговорим. Так оно и случилось, но совсем при других обстоятельствах…