Текст книги "Стрелы для хана, или Богуслав из Китежа"

Гей вы, ребята удалые,

Гусляры молодые,

Голоса заливные!

Красно начинали – красно и кончайте,

Каждому правдою и честью воздайте.

Тороватому боярину слава!

И красавице боярыне слава!

И всему народу христианскому слава!

(М.Ю. Лермонтов)

ПРОЛОГ.

ПОСЛЕДНЯЯ из РОДА ПЛОЦКИХ ВОЛХВОВ

Мы пленники общей и темной судьбы

Меж вихрей вселенской метели,

А наши герои – всего лишь рабы

У мифа, идеи и цели.

(И. Губерман)

Это было лето 1170 года.

Озеро Светлояр заносил черный дым. Пылало огнем разоренное

поселение волхвов, в том числе и деревянный храм, окруженный двойным

частоколом. В самом храме горел большой, превосходящий рост человека

деревянный идол с четырьмя головами и четырьмя шеями. Две головы

выходили из груди, а две – из области лопаток. Ноги кумира, вкапанные в

землю, служили ему фундаментом. В правой руке четырехглавый бог держал

рог из металла, который каждый год обычно наполнял вином главный жреца

для того, чтобы предсказать будущий урожай. На левой руке божества висела

узда и седло. На боку – огромный меч в ножнах. То было языческое

божество – Светич.

Возле деревянного кумира лежал главный жрец племени со стелой в

груди. А рядом с ним – порубленный мечами священный белый жеребец, у

которого выдернуть волос из гривы или хвоста считалось для язычника

великим бесчестием. Но для верующих в Христа воинов этот конь не являлся

неприкасаемым животным, и они убили его ради забавы. Почти вся главная

площадь поселка была усеяна окровавленными трупами. Вперемежку лежали

старики, мужчины, женщины, дети. Так волхвы поплатились за свою веру.

Христиане-дружинники по воле великого князя Владимирского – Андрея

Боголюбского – безжалостно расправились с еретиками.

Уже почти два столетия после принятия христианства на Руси шла

непримиримая борьба православных князей против язычников. Разрушались

культовые сооружения волхвов – деревянные идолы, капища, а сами

приверженцы языческих обрядов беспощадно преследовались княжескими

дружинниками. Еретиков бросали в темницы, зверски пытали, вешали на

деревьях, сжигали на кострах и попросту убивали. И не было конца и края

этой религиозной войне.

А началась она в годы правления великого новгородского и киевского

князя Владимира Красное Солнышко или по-другому Крестителя. До его

княжения волхвы были главными служителями языческой веры. Волхвы

издревле проводили религиозные праздники, обряды, занимались гаданием,

колдовством, волшебством, траволечением, целительством и

предсказаниями. Они были настолько почитаемы в народе, что их мнение

считалось гораздо выше, чем княжеское. За советами и предсказаниями к

ним обращались даже вельможи и правители. В итоге это обстоятельство и

погубило язычество, так как князь Владимир жаждал единоличной и

неограниченной власти, а волхвы мешали ему в этом. И тогда Владимир

Святославович избрал ту религию, которая и дала ему эту власть, а

кудесники оказались вне закона и были объявлены служителями Дьявола. И

вот тогда началось их жесточайшее преследование и истребление по указке

князя! А жестокость, мстительность к неугодным была у князя Владимира в

крови, и о ней слагали тогда легенды. Одна история его женитьбы на

полоцкой княжне Рогнеде чего стоит!

Когда Владимир посватался за Рогнеду, то получил от нее

решительный отказ словами: "Не хочу разувать раба" (По славянским

обычаям жена должна была снимать обувь с мужа, когда тот приходил

домой). Княжна, уже помолвленная с новгородским посадником –

Ярополком, считала недопустимым выйти замуж за сына наложницы,

которым и был Владимир. Тогда разъяренный Владимир захватил Полоцк,

взял в плен семью правителя города князя Рогволода, изнасиловал Рогнеду

на глазах её родителей, а затем убил её отца и двух братьев. Княжну Рогнеду

он вопреки ее воле взял в жёны. А в городе Родне Владимир заманил

Ярополка на переговоры, где два варяжских наемника князя закололи его

мечами. Беременную жену Ярополка, бывшую греческую монахиню,

Креститель Руси взял в наложницы. А наложниц и без того было у

Владимира в достатке. Креститель Руси, ненасытный в блуде, имел их

практически во всех городах и селах своей вотчины. Например, по триста

временных "жен" в Вышгороде, триста в Белгороде, двести в Берестове и т.д.

Надо ли говорить с какой звериной и кровавой беспощадностью князь

Владимир, "исповедующий" религию "не убий" и "возлюби ближнего своего

как самого себя" уничтожал безоружных и безобидных волхвов! Они гибли

тысячами! Но волхвы не желали мириться с такой действительностью и

порой поднимали восстания, но их выступления безжалостно подавлялись.

Больше всех в этой религиозной войне отличился сын Крестителя всея

Руси – князь киевский Ярослав Мудрый. Он разрушил капище Велеса в 1010

году и расправился с еретиками во время восстания на Ростовской земле в

1024 году. А сын его воеводы Вышаты – тысяцкий Иоанн Вышатич в 1071

году подавил в Ярославле и Белоозере восстание волхвов и почти всех их

казнил. Семь лет спустя в Новгороде выступление еретиков было подавлено

Тмутараканским князем и третьим сыном Ярослава Мудрого – Глебом

Святославичем. Князь лично расправился на новгородском вече с главным из

волхвов, но за это был вскоре изгнан новгородцами и бежал за Волок, где

был убит чудью.

И вот сегодня в непроходимых лесах Залесья по указке одного подлого

наушника и предателя было истреблено еще одно племя волхвов – потомков

полоцкого князя Всеслава Брячиславича по прозвищу "Чародей".

Неподалеку от объятого огнем идола стояла босоногая девушка в

длинной льняной рубахе белого цвета с красно-синей вышивкой на подоле и

на конце широких и коротких рукавов. Звали девицу Ладимира. В ее

обезумевших глазах застыли ужас и боль.

Девица встала на колени и возвела руки к небу.

– О, Светич – владыка Белого света! Бог богов, бог-всадник,

сражающийся ночью со злым Чернобогом! Ты всемогущ, справедлив и добр!

Отчего тогда в лихой час ты отвернулся от нашего племени! Отчего ты

позволил убивать нас этим христианам! Мы так тебя любили и почитали! Мы

взывали к тебе и ежедневно и еженощно! А ты… Нынче все наше племя

перебито. Мой отец – главный жрец, мать моя, братья, сестры… Загублены

остальные жрецы, а также лучшие и достойные мужи, что погибли с оружием

в руках. Одна я схоронилась, и то благодаря яме от поваленного дерева,

переждала там до поры до срока буйный набег христиан. Иначе растерзали

бы мое тело молодое и непорочное лихие дружинники, и я бы не избежала

великого позора… Мы все – потомки самого Всеслава Полоцкого, нашего

великого князя, волхва и кудесника. Последняя я из этого рода осталась.

Даждьбог так и не устроил мою свадьбу. Забыли про меня Лада и Ярило, не

познала я ласку мужскую доныне, да дите не родила. И где тогда тот зеленый

росток, что вырос бы в прекрасное деревцо и продолжил наш полоцкий род?

Но видимо на мне прервется он! И куда мне теперича идти? Кому я нужна?

Жить не хочу я отныне и не буду! Утоплюсь, стану русалкой! Царь водный –

желтоглазый Ящур прими красну девицу в свои объятья!

Ладимира поспешила к озеру.

Очутившись возле него, она решительно вошла в воду и содрогнулась…

Тело тут же покрылось гусиной кожей: холод пронзил каждую клеточку

девичьего организма! Ах, до чего студена вода в озере! Подпитывают

Светлояр многочисленные подземные ключи, оттого оно и прохладно даже в

знойную летнюю погоду. Быстрее девица околеет от холода, чем утопиться.

И вдруг темное от дыма небо стало еще темнее: его стремительно

заволокло черными огромными тучами. Ничего не стало видно вокруг!

Ничего! Среди бела дня наступила кромешная и глубокая ночь. И сразу

подул сильный ветер, завыл, как дикий зверь, страшно и надрывно. Следом

за ним прогрохотал оглушительный гром, и сверкнула ужасная молния!

Ладимира явно напугалась разгулу стихии и попятилась к берегу.

Озеро потемнело, всколыхнулась, забурлило, появились большие

пенистые волны. Они с ревом стали накатывать на берег, стараясь поглотить

все на своем пути. И вот одна из мощных волн сбила Ладимиру с ног и

понесла в озерную пучину. Девушку накрыло с головой, и она тут же

поперхнулась от попавшей в ее дыхательное горло воды. В глазах потемнело,

зашумело, к вискам начала приливать кровь и сдавливать их. Ладимира стала

тонуть…

"Всё, смерть! Отмучилась я! Боги разгневались на меня, и я погибаю!

Но краше так, али погибнуть от позора и надругательств дружинников…" –

были последние мысли девушки, и несчастная потеряла сознание.

…Когда Ладимира пришла в себя, то увидела что лежит на берегу. А

стихия продолжала свою небесную вакханалию. По-прежнему грохотал гром,

разрезали свинцовое небо желтыми зигзагами все те же ослепительные

молнии, а буйный ветер продолжал гнуть и ломать деревья. Сорванная с

ветвей листва в великом множестве летала повсюду. Языческие боги в лице

стихии никак не унимались.

Девушка была крайне удивлена: это сон или реальность? Как же так?!

Она тонула в озере, начала захлебываться, а теперь находится на берегу

живая и не невредимая? Как же ее вынесло на сушу? Гигантской волной?

Или с помощью божественной силы? Так или иначе, но она пока в этом мире,

а не в водном! Неужели Водный Царь ее отверг?! Ведь она так красива и

непорочна! Но что ее ожидает далее? Ах, кабы то знать!

Последняя из племени полоцких волхвов снова обратилась к небесам:

– О, Перун – громовержец! Хорс – бог солнца! О, Стрибог,

посылающий на землю ветры! И ты, огненный Сварожич! Что вы от меня

хотите? Почто вы так беснуетесь?! Почто беснуетесь, но не хотите меня

убить! Вы приготовили мне иную кару, страшнее, чем водная пучина? Так

бейте меня молниями, жгите огнем, уничтожайте ветром! Я беззащитная

пред вами! И слабая! На все воля ваша! Лишайте меня жизни, мне отныне все

равно!..

И вдруг девичьи груди прямо на глазах начали стремительно расти и

набухать, а девичий живот – с такой же скоростью увеличиваться в

размерах. Ладимиру резко затошнило и едва не вырвало. За короткое время

ее живот надулся как здоровущий пузырь, а внутри его кто-то зашевелился!

Девушка дико испугалась: что за чертовщина!

Не успела она отойти от первого шока, как живот опустился вниз…

Ладимира услышала хлопок – она еще не знала, что это разорвался

околоплодный пузырь. Тут же отошли воды, и дико больно потянуло низ

живота – начались родовые схватки! Девушка упала на спину и громко

закричала. Казалось, новоявленная роженица не вынесет этих

нечеловеческих страданий и умрет от болевого шока.

– О, небеса! О, боги! Что со мной?! Я не выдержу этого! – истошно

заорала девушка.

Она принялась плакать, звать на помощь покойную мать и сестер, а

разбушевавшиеся стихии воем и грохотом заглушали девичьи крики, и

никто, кроме богов, не видел ее адских мучений.

Ладимира никак не могла поверить: неужели она рожает?! Такого не

может быть с ней! Когда же она могла зачать? И от кого?! Ведь она не с кем

не грешила, и непорочной и чистой была до этой минуты. Что за чудо из

чудес?! Не иначе боги все это устроили! Но для чего?!!

И когда, девушка уже была близка к потере сознания, раздался громкий

младенческий крик. Она нашла в себе силы приподняться и увидела возле

ног живой комочек. Он судорожно и хаотично дергал маленькими ручками и

ножками. И плакал. Это был ее ребенок! И это мысль придала девушке

невероятную силу!

Ладимира увидела, что неподалеку валяется нож: видимо кто-то из ее

соплеменников в суматохе обронил его. Роженица подползла к нему, крепко

сжала в руке и, стиснув зубы, отрезала пуповину. Новоявленная мать взяла

на руки сморщенного розово-желтого малыша с глазками-щелочками и

донельзя счастливая прижала его к себе. Девичьи слезы высохли

моментально. Ладимира принялась благодарить своих богов:

– Хвала тебя, Светич и вам хвала, боги других стихий! И ты, великий

Род и роженицы, восхваляю вас за появления на свет моего сына! Да будет

судьба его радостна и славна! Да продолжиться навеки род волхвов

полоцких! О, боги, благодарю вас!..

И тут произошло новое чудо. Неожиданно стих ветер, прекратился

дождь, отзвучал гром, перестали мелькать яркие вспышки молний – и сразу

воссияло солнце! Почерневший от огня Светич и прочие идолы уже не

горели. И дыма стало меньше. А в лазурном небе под белыми облаками

парил гордый орел.

И тут снова забурлила вода, и из озера показалось… огромное чудище!

То ли гигантский ящур, то ли морской дракон. Ладимира замерла… Какое

это чудище страшное!.. Глаза как у змеи: желтые, немигающие, холодные,

только огромные как плошки! Темно-зеленая кожа, на спине – шипы! Лапы с

острыми, как лезвия, когтями, длинный мощный хвост, а из пасти торчат

ужасные клыки.

Вот он – Водный дракон или Водный царь! Именно к нему Ладимира

обращалась за помощью! Все волхвы знали об озерном чудовище, но никто

его никогда не видел. И вот он появился на божий свет! И ради чего?

Неужели он хочет ее съесть?! О, Светич, помоги!

Девушка в ужасе закрыла глаза, а когда открыла – Ящура и след

простыл! Лишь только остались всплески на глади воды. И озеро сразу

успокоилось. Только теперь девица догадалась, кто спас ее из глубин озера и

воспользовался ее непорочностью. Она торжествующе подняла вверх

новорожденного сына и гордо воскликнула:

– Вот он родитель моего сына! Отныне сроднились мы с великими

богами! Отныне я буду жить, и сын мой будет жить! И род полоцких

волхвов никогда не умрет! А мой сын еще обретет и бессмертие! Он полу-

бог, полу-человек! И да пусть Мокошь, жена верховного громовержца

Перуна как богиня судьбы даст моему сыну счастливую и долгую жизнь!

Ладимира поднесла одну грудь ко рту младенца, и он, перестав

кричать, схватил набухший темно-розовый сосок губами и стал жадно сосать.

Девушку охватило безумное ликование. Вот оно нежданное счастье – ее

крошечный сын! Она назовет его Милонег, то есть: "милый", "нежный",

"содержащийся в неге". Да пусть хранят его языческие боги!

Младенец поел и заснул. Ладимира бережно прижимая сына к теплой

груди, с трудом встала и пошла в сторону полусгоревшего поселения. Там

она попытается найти хоть какие-то запасы пищи и хоть какую-нибудь

одежду для сыночка. Девушке необходимо усиленно питаться, чтобы

прокормить младенца и не умереть самой. У роженицы и ее сына начинается

новая жизнь. У матери – уже вторая, а у младенца – только первая. Но

отыщет ли Ладимира пищу и одежду в разоренном поселке? Ведь все до

крошки выгребли и увезли с собой жадные ратники князя

…В это время к берегу озеру подплыл деревянный идол Перуна. Он

был обезображен. Это дружинники постарались на славу. Они иссекли его

лик мечами секирами, ножами, пытались даже поджечь, а, в конце концов,

выкопали и бросили в озеро. Но зря усердствовали христианские фанатики:

языческие идолы не тонули, не горели и не умирали в сердцах и умах их

последователей. Он пока властвовали на Руси, спасая всякий раз своих

приверженцев от неминуемой смерти и жестокого преследования.

ГЛАВА 1.

ЛУЧШИЕ ЛЮДИ

ВЛАДИМИРО-СУЗДАЛЬСКОГО КНЯЖЕСТВА

Идите и скажите всем в чужих краях, что Русь жива.

Пущай без страха жалуют к нам в гости.

Но ежели кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет.

На том стоит и стоять будет Русская земля!

(Александр Невский)

Славен город Владимир и велик!

И крепки его городские стены!

На валах стоят деревянные срубы, наполненных землёй. На верху стен

имеются широкие площадки, внешнюю сторону которых прикрывают

"забрала". В них устроены щели для стрельбы по противнику – "скважни".

Стены укреплены башнями на каменном фундаменте. Стоят на забралах

русские стражники-лучники и зорко всматриваются вдаль: не приближается

ли к граду враги или лазутчики? Не пора ли подать сигнал тревоги?

Внимательно дозорные вглядываются, глазасто следят…. Но нет, не видно

пока супостатов на горизонте, нет пока и лазутчиков, а значит, нет и причин

для беспокойства.

Мирно живет и торгует славный град Владимир. Вот уже почти двести

сорок лет. Горожане торгуют, ремесленничают, сеют, пашут, служат, воюют.

И знают, что им нечего бояться: прочна и надежна оборона города. И

бдительна! И славен и мудр их правитель и заступник – великий князь Юрий

Всеволодович! И войско Владимиро-Суздальского князя сильно как никогда!

Оттого и уверены горожане в своей безопасности и спокойны за жизнь своих

жен, детей и матерей. Надежа-князь не даст их в обиду никому!

А задолго до этого, в третьем тысячелетии до рождества Христова, на

территории, которую занимает теперь Владимир, жило волго-финское племя

– меря. Но в IX-X веках их вытеснили славяне. Поначалу ильменские, а затем

и другие племена.

Основал город в 998 году не кто иной, как вышеупомянутый Владимир

Красное Солнышко. К княжескому имени народ прибавил притяжательный

суффикс "јь" и получилось "Володим рь"

ѣ

, что в переводе со

старославянского означало "град Владимира". В прошлом это поселение

называли Владимир-на-Клязьме или Владимир-Залесский.

Город начал расти и укрепляться благодаря усилиям Владимира

Мономаха и Юрия Долгорукого, которые рассматривали Владимир-на-

Клязьме как главную крепость Владимиро-Суздальского княжества. Своим

дальнейшим расцветом город обязан князю Андрею Боголюбскому, который

в 1157 году перенёс сюда столицу княжества. Его преемник и сын –

Всеволод Большое Гнездо продолжил строить и укреплять Владимир. В то

время Всеволод был одним из самых могущественных русских князей, и с

его правления за владимиро-суздальскими князьями закрепился титул

"великих".

Двадцать пять лет назад Всеволод скончался, и править городом и всем

княжеством стал его сын – Константин Добрый. Через шесть лет

Константина после братской междоусобицы сменил другой сын Всеволода

Большое Гнездо – Юрий.

…Начало ноября 1237 года выдалось не очень морозным, к тому же и

малоснежным.

Был полдень.

В город через главные ворота в это время въезжал конный отряд в

человек пятьдесят. Мужественные и суровые лица, побывавших не в одном

сражении воинов; сверкающие на зимнем солнце стальные шлемы, кольчуги

и копья; красные овальные щиты с изображением бело-желтых львов и птиц;

а также гордые стяги с ликом Всевышнего и Божьей матери – все это

производило неизгладимое впечатление на любопытных горожан, заставляя

их невольно испытывать гордость за своих храбрых и величавых ратников.

Впереди отряда на вороном мускулистом и красивом жеребце по прозвищу

Смелый ехал предводитель одной из княжеских дружин – богатырь Богуслав.

Внешность его была весьма благоприятной и притягивающий всякий

женский взор: русый волосы, остриженные в кружок, русая бородка, синие

ясные глаза, ямочки на щеках. Красивый баритональный голос. Широкие и

мощные плечи, могучий торс, сильные руки и ноги. И нет на свете более

яростного и сильного воина в бою, чем Богуслав. Изведали не раз его

богатырские силы и печенеги, и хазары, и булгары и половцы, и берендеи с

торками, да и дружинники других русских князей, те что из Рязани, Пскова

или Чернигова. Знают о нем не понаслышке враги и недруги Суздальско-

Владимирского княжества и по-настоящему боятся.

Отряд въехал на городскую площадь. Она была заполнена кучей

разного народа: ремесленники, смерды, холопы, ростовщики, купцы, бояре,

стражники, церковные служители. Повсюду шел торг, продажа, обмен. Стоял

шум, ор, гвалт. Слышались отдельные возгласы, призывы и смех…

Большой Успенский Собор, белокаменный и величавый, сверкал

золотыми куполами и крестами. Возле него шатались калеки и нищие. Бегали

бродячие собаки. В VIII-X веках после рождества Христова на месте храма

был холм, вокруг которого некогда существовал фино-мерянский посёлок.

Богуслав вдруг засиял как красно солнышко: он увидел ту девушку, о

которой постоянно грезил, и чья небесная красота вдохновляла витязя на

ратные подвиги. То была девушка по имени Дарина – дочь боярина и

главного княжеского воеводы Полябы Удалого.

"Дара, краса моя! Неужто вышла меня встречать?!" – в великом

волнении застучало сердце богатыря.

Ах, какая у нее стать! И до чего она прекрасна! Светловолосая,

синеокая, белолицая. Длинная роскошная коса, пухлые розовые губки,

румяные щечки, черные брови, черные ресницы (как и все русские модницы

Дарина покрывала лицо густым слоем белил и румян и чернила брови). В

девичьих ушах красовались вытянутые золотые серьги с яхонтами, а на

пальцах алых рукавиц – золотые кольца и перстни с драгоценными камнями.

На Дарине был надет серый с золотистыми узорами опашень, подбитый

собольим мехом, соболья шапка с атласным околышем и жемчужные

поднизи поверх покрывала.

Увидев богатыря, Дарина мило улыбнулась ему. И тут Богуслав резко

поменялся в лице, напряглось все его богатырское тело, а нервы вытянулись

в струну. Тихая ярость постепенно начала овладевать им: возле любимой

стоял, расточаясь в любезностях и похвалах, варяжский воин Эрик.

Эрик – норманн, или как их еще называют на Руси викинг,

перешедший в свое время на службу к князю Юрию Всеволодовичу. Его

родина – один из фьордов острова Скандия. Он под стать Богуславу. Такой

же сильный и смелый воин. Физически мощный, орлиный нос, скуластое

лицо, квадратный подбородок, рыжие волосы, рыжие брови, рыжая бородка.

Ему тридцать лет – самый расцвет для ратника. Лицо его украшает длинный

шрам около левого глаза – след от касания английского меча.

В свое время у себя в Скандии Эрик неплохо продвинулся по военной

службе. Он был в свое время форингом – предводителем норманнской

дружины, затем стал хёвдингом – предводителем херада (воинского

объединения), после херсиром – командиром объединения херадов. Мог бы

он стать и ярлом, но повздорил со своим конунгом, бился с его людьми,

потом бежал на Русь и поступил в услужение к Юрию Всеволодовичу. Но и

здесь он не затерялся. В схватках он бился неустрашимо и яростно и

прославился как храбрый и непобедимый воин. Постепенно Эрик стал

предводителем своего отряда. Он, как и Богуслав, был в почете у великого

князя Юрия Всеволодовича.

Не понравилось Богуславу то, что варяг находиться рядом с Дариной и

улыбается ей. Коварная ревность в одночасье затмила разум богатыря.

Нахмурился страшнее грозовых туч русский витязь, и его правая рука его

невольно легла на эфес меча.

– Эй, Эрик, негоже тебе с Дариной любезничать! – угрожающе

предупредил соперника Богуслав. – Отойди прочь от нее!

Эрик изумился, глаза его сверкнули холодным льдом, а его грубый

голос загремел металлом:

– Отчего же?! И кто мне это возбранит?! Не ты ли?

– Да я! Я так желаю! – яростно сверкнул глазами Богуслав. – И

довольно пререкаться!

Эрик нагло усмехнулся.

– Мне твое желание не указ, Богуслав! Я сам себе владетель! И более

тебе скажу: я нынче сватаюсь за Дарину, и она будет моей женой!

Девушка удивленно посмотрела на норманна, а Богуслав от этих слов

пришел просто в бешенство.

– Лжешь, варяжская собака! Зело лжешь! Да я тебя сейчас разрублю на

части!

– Попробуй, русский бахвал! – "ощетинился" викинг.

Богуслав быстро спешился с коня и, сделав знак своим дружинникам,

чтобы те не вмешивались в ссору, обнажил меч. Эрик тоже извлек меч из

ножен. Богуслав первым атаковал своего противника, и булатные клинки

скрестились! Зазвенела сталь, полетели искры. Соперники делали яростные и

мощные выпады. Оба воина были непревзойдёнными мастерами ближнего

боя.

Вокруг сражающихся живо образовалась любопытная толпа: В первом

кольце стояли воины Богуслава. А за ними – купцы, их слуги, ремесленники,

крестьяне, знать и иностранные гости. Многие стали шуметь, выкрикивать и

подбадривать обе враждующие стороны.

– Убей его Эрик! Убей!

– Заколи русича!

– Богуслав, снеси ему голову! Покажи кто лучший витязь на

Владимирской земле!

– Бей проклятого варяга!

– Разруби его на части, Богуслав!..

Теперь Эрик перешел в наступление, а Богуслав с трудом отбивался от

сильных и быстрых ударов норманна.

– Стойте! Опомнитесь! – заметалась возле витязей Дарина. – Вы

изведете друг дружку! Прекратите! Богом прошу! Остановитесь! Что вы

делаете?!

Но распаленные обидой соперники не слушали девушку и продолжали

схватку. А Дарину оттащили от поединщиков какие-то бояре.

– Прочь отсюда! – кричали они. – Не шали, девка! Порубят тебя на

мелкие части сии драчуны! Вот Полябе нашему горе прибудет великое!

– Ах, остановите их кто-нибудь! – продолжала суетиться Дарина.

И вот на площади появился на белом коне сам князь Суздальско-

Владимировской земли Юрий Всеволодович, его верный воевода Поляба

Удалой – отец Дарины и личная охрана князя в количестве тридцати

всадников.

Увидев толпу зевак и поединщиков, князь не на шутку разгневался.

– Это что за намеренная брань?! – воскликнул он. – Ужель это мои

лучшие воины меж собой бьются?! И кто это?! Богуслав и Эрик?! Ах, они

окаянные! Да что за бесовство учинили! И какова причина тому стала?! А ну

прекратить схватку! Да немедля!

Воевода, уловив настроение князя, поскакал вперед и громогласно

объявил:

– А ну расходись народ честной! А вы мечи в ножны! Мечи в ножны!

Слышите, олухи распроклятые! Кланяйтесь в ноги князю! И просите его о

великом милосердии, а то не сносить вам головы за такое прегрешение! Ах,

вы, петухи драчливые, что удумали!

Этот крик отрезвил двух поединщиков, и они к своему великому

неудовольствию засунули в ножны мечи, встали на одно колено и смиренно

поклонились князю. Глубоко поклонилась и Дарина.

Князь прикрикнул на соперников:

– Воины мои, негоже вам убивать друг дружку! Что вы как кошка

собакой! Других дел али ли нет, как биться с ратным товарищем! Не

перевились еще враги наших земель, их – тьма, вот их и рубите! А здесь в

родном граде – не треба чинить потеху! Вот велю вас строжайшим ладом

наказать, да публично, да на красном месте! Дабы другим неповадно было –

надолго запомните у меня!

В свою очередь воевода прикрикнул на свою дочь:

– Дарёна, а ну с глаз долой! Ступай немедля домой и сиди в своей

светлице! Я приду – поговорим! Не взыщи долее! Эх!..

Щеки девушки запылали ярче алого рассвета, она, не поднимая

очаровательных лазурных глаз, чуть не бегом отправилась в свой боярский

терем. А за ней и ее служанка.

Князь приказал Эрику следовать к своей дружине, а Богуславу –

прийти к нему в терем через час. Поединщики быстро удалились с княжеских

глаз долой, стараясь больше не гневить своего правителя. Стал расходиться и

разочарованный неоконченным зрелищем народ. Все обсуждали

скоротечный бой.

Юрий Всеволодович, неодобрительно покачивая головой, принялся

размышлять вслух, а Поляба Удалой стал внимательно его слушать…

– Ладно, когда мы с врагами бьемся, а тут свой со своим воюет? Куда

то годиться! Неприглядность это великая и срамота! Беспутство какое-то!

– Согласен, мой княже, то озорство ненужное да безбожное.

– Помысли, мой верный воевода, а коли Эрик уйдет к своим норманнам

в Скандию? То это пять дюжин отменных воинов мы не досчитаемся. А

поганее, ежели они схватятся супротив – сто десятков витязей уже убудут из

нашей дружины. А каждый воин из подобного отряда стоят дюжины

ворогов! Так это не дело, вовсе не дело, дабы они друг дружки били!

– Ты прав, мой княже, не дело то, не дело.

– Породил ты, Поляба, красавицу-дочку на мою голову! Всяк, кто на

нее глянет – сразу в жены взять ее желает. Лучшие дружинники мои готовы

друг дружку посечь ради одного только одного ее лучистого взгляда. Раздор

твоя лебедушка сеет меж отменных ратоборцев. Зело плохо. А на нас татары,

говорят, собирается идти. И для меня каждый воин на счету ныне!

Воевода сокрушенно выпалил:

– Да разве я повинен, княже, в том, что дочь пригожую вырастил?! И

то, что бог наш, Царь небесный, наградил ее красой невиданной! Сам

любуюсь ее – не налюбуюсь.

– Повинен, не повинен – от этого мне отнюдь не легче. Думай думу,

умная голова, как из сей истории выпутаться с честью. Да так, дабы Эрика и

норманнов под одним моим крылом сохранить, а Богуслава с его отрядом –

под другим. А то, чую, большой беды не миновать. Побьют они друг

дружку. Богуслав чуть-то – вспыхивает как огонь, а Эрик ему в том не

уступает. И свои обиды не прощает. Мстителен он и коварен.

Поляба Удалой в задумчивости почесал свою седую и кудлатую бороду

и затем сказал:

– Все должно быть честь по чести, княже, дабы никому обидно не

было.

– Правильно мыслишь, воевода, но как сию трудность верно

разрешить?

– Вот что я удумал… А что ежели устроить им кулачный бой? "Сам на

сам". Эрику и Богуславу.

– Кулачный бой? – удивился Юрий Всеволодович. – Бойка? Эхма! Для

какой нужды-то?

Поляба Удалой хитро прищурился.

– А вот для какой. Пущай побьются без оружия. Так они не лишат друг

дружку жизни, а наставят токмо синяков да ушибов. Кто одолеет соперника,

тому и отдам Дарину. То честь по чести будет! И никто из них не обидится

на такую волю. Каково, княже?

Юрий Всеволодович оживился:

– А что, верная мысль, Поляба! Быть по сему! На то будет моя княжья

воля! Устроим им поединок! И в угоду нашему народу и ради нашего

успокоения. Вот потеха будет!.. Только скажи, Поляба, не жалко будет чадо

родимое викингу отдавать, коли он вдруг победителем окажется? А ежели

она его не страждет вовсе?..

Воевода тяжело вздохнул.

– Мне как отцу, разумеется, жалко ее будет. Да и к Богуславу я более

радею, чем к Эрику. Но… токмо ради процветания и единения нашего

княжества чего только не сделаешь. Пожертвую я и Дарёной. Но, а ежели

Богуслав станет в бою лучшим, то я искренне возрадуюсь сему и обращу

свои хвалебные речи Отцу нашему небесному.

– Будем радеть за Богуслава, дабы он был первым на кулаках. Я тоже

люблю я его больше всех моих богатырей.

– На том и порешим, мой вождь.

– Согласен, на том и порешим…

Княжеский отряд разделился. Часть дружинников отправилась за

воеводой, а другая часть – за Юрием Всеволодовичем.

Князь приехал к себе в хоромы.

На огромном княжеском дворе деревянными мечами и секирами

фехтовала несколько десятков детей и отроков. В возрасте от восьми до

семнадцати лет. Другие юные "воины" стреляли по мишеням из лука и

занимались гимнастикой. Между ними ходил наставник, калека-ветеран и

указывал на промахи учеников. То была "младшая дружина" Юрия

Всеволодовича. Великий князь уделял большое внимание ратному

подрастающему поколению: век воина не долог, то в битве погибнет, то от

ран скончается, и важно было князю, чтобы его войско своевременно

пополнялось молодыми ратниками взамен выбывших ветеранов.

Будущих дружинников помимо воинского искусства обучали еще и

некоторым христианским канонам: их старались растить смелыми и

бесстрашными ратоборцами, другими словами, развивали в них качества,

которые считались среди дружинников самыми главными добродетелями, то

есть когда боец мог пожертвовать своей собственной жизнью ради жизни

другого, особенно, когда дело касалось жизни своего господина и

покровителя. К тому же отроков привлекали еще и к исполнению служебных