Текст книги "Цепи Скорпиона"

– А про Ярославу-то растолкуешь что-нибудь?

– Ко-неч-но, – так же с расстановкой ответил тот.

И рассказал.

– 7 —

С Ярославой же получилось вот как: в тот памятный день рождения, когда налетела орда, одна из служанок (имени её Хынсебен не помнил) подхватила девочку и в чём была выбежала вон – во двор. Там же, недолго думая, запрыгнула («а девица, видать, была разбитная»), на первого же попавшегося коня, и погнала его к границе с Доростолом. Достигнув границ, сообразила, что Бухнадар и сюда дойти может, а потому помчалась дальше. Скакала она, в общем, до самого Друцка. Дня четыре без передыху. Конь в стольном граде, конечно же, околел, а молодая служанка и юная княжна под видом простых беженок-крестьянок двинулись к Синему морю. Помогли какие-то мастеровые – то ли плотники, то ли столяры, ничего ещё ни о какой орде и не знавшие, которые как раз плыли на небольшом ботике в Карсу, на работу. Вот в Карсе они и обосновались. Служанка («да как же её звали?!»), выдала княжну за свою дочку, ещё что-то наплела, вполне, впрочем, правдоподобно, и зажили себе… («а, вспомнил, Юна её звали!»).

И Святополк её тут же вспомнил. Вот уж никогда б не подумал, что тихая, маленькая Юна способна на подобные подвиги.

– Ну, а дальше, дальше-то что? – спросил молодой князь.

– А год назад Бух вздумал принцесс отыскать. Сестру твою и Меленору. Её, кстати, судьба почти так же сложилась. Только не одна служанка её спасала, а муж с женой. Как же их звали?

– Неважно, – перебил молодой князь.

– А после… нашёл её Бухнадар. Юну вашу убили при этом, кажется.

Святополк сжал губы. «Ещё один повод для мести», – подумал он.

А Хынсебен, тем временем подытожил:

– Разыскал её Бух и привёз сюда.

– Зачем? – не понял молодой витязь.

– Жениться на ней хочет.

– Жениться?! – воскликнул сын Ратибора.

– Ну да. Ярославу Бухнадар для себя присмотрел, а Меленору для племянника любимого, что в Курфистане падишахом сейчас. Или султаном. Я что-то в иерархии этой подзапутался малость. Хотя, может, и барон на неё целится…

– Хынсебен! – вскричал молодой князь. – Вытащи меня отсюда!

– Ну-ну, успокойся, – проговорил Ашан. – Всему своё время.

– Да какое, к Таджмору, время? – зарычал молодой витязь, подскакивая к Хынсебену и, хватая его за грудки.– Вытащи, тебе говорю. Рыжего убью, а потом – хоть в рабство!

Одним неуловимо быстрым и ловким движением Хынсебен освободился от захвата, а потом легонько, как бы лениво, ткнул Святополка ладонью в грудь. Этот, казалось бы, незначительный удар, а точнее, жалкое его подобие, произвёл, тем не менее, эффект совершенно необычайный. Молодой князь отлетел в противоположный угол темницы и грохнулся об пол, пребольно ударившись затылком.

А Хынсебен уже, как ни в чём не бывало, стоял рядом и протягивал молодому человеку руку.

– Объясняю ещё раз, – сказал он. – Всему своё время.

Святополк ожидал увидеть на его лице язвительную или торжествующую усмешку, но ничего подобного в чертах Хынсебена даже не промелькнуло. Напротив, тот был весьма и весьма серьёзен.

– Сказал: вытащу, значит, вытащу, – произнёс Ашан, помогая князю подняться, – А насчёт рабства не болтай. Мне твоё рабство, как зяблику гусли. Да и не выйдет из тебя невольник – не тех ты кровей. Языкам иноземным на кой бес я тебя учил? Чтоб ты сгнил здесь, что ли? Сам покумекай.

– 8 —

На следующее утро Святополк неожиданно для себя проснулся отдохнувшим и посвежевшим. Окрылила его, видимо, надежда, что забрезжила после разговора с Хынсебеном. Однако не всё в этой беседе хотелось припоминать. Вот, например, то, как ловко Ашан вывернулся, а потом ещё наподдал так, что в глазах потемнело. Где ж он так выучился? Ладно, будет ещё время спросить. Только б выбраться. А там, может, и научит. Единственно, гордость пока в карман спрятать надо. Но не очень далеко, чтоб достать вовремя.

– На прогулку, – послышался голос стражника.

И это ещё настроения прибавило. Оно уж совсем каким-то праздничным сделалось. А, впрочем, настроение ли это? Скорее, предчувствие, предвкушение.

А тут и во дворе свежо и радостно. Так что, выйдя, сын Ратибора потянулся, вздохнул поглубже живительный утренний воздух, а затем, вознамерясь спросить о том, с какого ж окна выпал цветок, обернулся к стражникам.

Да не спросилось. Потому как один из «рыжих» вдруг рванул с пояса дубинку и, резко размахнувшись, ударил ею своего напарника прямо в лоб. Святополк даже рот разинул от удивления. Но удивляться – только время терять!

– Бесовски хороший удар! – только и сказал он.– А что дальше?

– И утро сегодня прекрасное, не так ли? – стражник (а это был тот самый, что сказал Святополку о пленницах), заговорщиски подмигнул, торопливо вытащил ключи и мгновенно отомкнул кандалы, что сковывали руки молодого князя.– Не нужно лишних вопросов, – продолжил он.– Хочу только сказать, что я не тот, за кого себя выдаю. Моё имя Гилберт, и я не служу владыке Мокинзара. Здесь я с тайным поручением Манфреда, герцога Гринуэлльского. Должен был вызнать дальнейшие планы Бухнадара. Сейчас же миссия окончена, а потому – бежим! Кони ждут нас у Малой башни.

Последние фразы (половина на курфи, половина на гринуэлльском) произносились уже на бегу. Два воина мчались по бесконечным коридорам и лестницам замка, стараясь поднимать как можно меньше шума. Святополк, который снял с оглушённого стражника меч, почувствовал себя совершенно превосходно. Если б ещё не ноги, опухшие от сырости, так было б и вовсе замечательно.

– Стой! – Гилберт внезапно остановился, приложил палец к губам и придержал Святополка за рукав. Но тот уж и сам услышал. Впереди, совсем рядом, раздавались сдавленные крики и звон оружия. Бились, по всему, несколько человек. «Поединок?», – полувопросительно прошептал Святополк своему спасителю, без которого давно б запутался в многочисленных анфиладах, лестницах и переходах между башнями. «Вроде, так, – согласился Гилберт.– Я тут везде вхож. Выйду – узнаю, в чём дело».

Он выглянул из-за угла, и спустя миг, оглянувшись на Святополка, махнул ему рукой. Сын Ратибора не заставил себя ждать.

– 9 —

В большом зале для ратных упражнений (никакой мебели, по стенам – оружие, три высоких окна прозрачного стекла) трое бухнадаровцев бились с двумя совсем одинаковыми (близнецы что ли?) высокими, грузными воинами, закованными в латы, причём, латники ещё исхитрялись при этом удерживать подле себя двух вырывающихся девушек. Хотя, попробуй – вырвись, если тебя схватили у корней волос кольчужной перчаткой.

«Ярослава», – проговорил Гилберт, указывая мечом на ту, что была поближе, блондинку. А Святополк и без указки бы сообразил. Как же она похожа на маму!

Но кого ж в супротивники выбрать? Впрочем, ясно – сперва «рыжие». И князь ринулся на врага. Вдвоём с Гилбертом расправились с мокинзарцами быстро. Да и рыцари в стороне не стояли. Ну, а теперь…

– А теперь отпустите их! – взглядом указывая на девушек, яростно прокричал князь, ещё не остыв от поединка.

– Молодые люди, а давайте меняться? – неожиданно выдал один из латников, тоже покосившись на девушек, которые, судя по всему, в этот миг выбирали между плачем и рыданием. – Я вам – цепь, что без всякого магистерия4242
  Философский камень.


[Закрыть] всё в золото обращает, а вы мне – свободный проход. Думаю, равноценно.

И, вытащив из рукавицы тонкой работы веригу, и вправду, похожую на золотую, помахал ею в воздухе.

– Тем более что сражаться золотым мечём – удовольствие маловатое.

С этими словами он потихоньку взмахнул волшебным предметом, который, описав в воздухе замысловатую дугу, скользнул по острию святополкова меча. Руку как морозом прошибло. Не врал латник. Не сталь в руках – чистое золото.

– Впечатляет, – сказал тогда Святополк. И, вспомнив разговор с Хынсебеном, добавил: – Но не пойдёт, барон. Выкупа не будет.

– А зря… – протянул барон, ни на вершок не удивившись, что узнан. – Только напрасно вам кажется, что нас всего двое.

Он похлопал в ладоши и из-за угла в развалку вышли ещё четверо таких же. И лицом схожи и латы те же.

– Соглашайтесь, молодые люди, а то передумаю, – улыбаясь, произнёс рыцарь.

Но он не знал Святополка. Того вряд ли (особенно сейчас, когда судьба Ярославы зависела от него), испугал бы и десяток самых могучих воинов. Потому князь отбросил золотой меч – красивую игрушку, не пригодную для сражения. И подобрал с пола другой – мокинзарский, мысленно попросив прощенья у его убитого хозяина.

– 10 —

Спустя миг Святополк, яростно вращая мечом, пошёл в атаку. «Как неразумно», – пробормотал Гилберт и кинулся ему на подмогу. То широкими, то сдержанными взмахами клинков молодые ратники оттеснили рыцарей в конец коридора. Те, большей частью, толпились, друг другу мешали, все вместе вступить в схватку не могли. Естественно, молодым людям это было на руку.

За звоном и скрежетом оружия Святополк не услышал, как сзади подошёл и встал, прислонившись к стене, Хынсебен. «Ну и юноша, – с полминуты понаблюдав за происходящим, пробормотал Ашан.– Всё ему нипочём». А после он пять раз подряд хлопнул в ладони. И, о чудо! С каждым хлопком количество рыцарей уменьшалось, пока в коридоре не остался один-единственный.

– Как я понимаю, этот – настоящий, – проговорил Хынсебен уже погромче и насмешливо поклонился.– Здравствуйте, господин барон.

– Привет, Хынсебен, – сказал тот, ничуть не обескураженный. – Ты как всегда вовремя.

– Морок, наваждение… мираж, – не совсем кстати вспомнил князь недавний урок гринуэлльского.

– Именно, князь: морок, – согласился с ним Хынсебен, прищёлкнув пальцами. Господин барон морочит нам голову.– И неожиданно зло добавил:– Отдай принцесс, гад! Или мы тебя в порошок сотрём!

Но никого «стирать» не пришлось. Да и не вышло б. Так как случилось нечто ужасное. Уступая под напором какой-то грозной силы, стена, рядом с которой стоял барон, рассыпалась на куски. А в проломе немедля показался исполинский кулак, который обрушился на рыцаря и сбил его с ног. Гилберт, Святополк, девушки и даже, видавший виды Хынсебен, оцепенев, глядели на то, что показалось в дыре. Впечатление возникло такое, будто надвигается на них оживший кусок стены, контурами напоминающий человека.

– Вы разбудили меня. И я должен вас покарать! – пророкотало чудовище.

Но люди этого дожидаться не стали. Увидев, что столкнулись с чем-то непознанным и страшным, они бросились бежать.

Глава 6

– 1 —

Грохот падающих камней, злобный рык ожившего великана – всё осталось позади. Молодые люди, держась за руки (Гилберт и Меленора – впереди, Святополк с сестрой – чуть сзади), бежали по щербатым ступенькам вниз, стремясь поскорее достигнуть выхода из замка.

Им повезло. У Малой башни стояли привязанными не две лошади, а четыре. «Откуда – не знаю, – прокричал Гилберт, помогая девушкам взобраться в сёдла.– Но не время сомневаться!» И беглецы помчались.

Примерно через час (когда уж точно поняли, что погони никакой нет), они остановились в небольшой берёзовой рощице. Сын Ратибора первым спрыгнул с лошади и помог спешиться девушкам. (Ну не всё ж Гилберту, в Роце тоже хорошим манерам учили!)

– Вот теперь можно и познакомиться, – проговорил витязь, склоняя учтиво голову.– Я – Святополк, князь Роца. Ты, как я понимаю, – обратился он к Ярославе, – моя сестра…

– Это – Меленора – сестра герцога Манфреда, – продолжил, подойдя, гринуэллец, – а я – Гилберт, граф Плантвейн. И это из моего замка нам пришлось улепётывать во все лопатки. Эх, если б не Бухнадар!

– Святополк? – переспросила Ярослава, очевидно прослушав слова молодого графа.– Не может быть! Откуда ты? Как?!

– Да… – неуклюже протянул молодой князь. – Вот… надеялся тебя спасти, и… получилось. Правда, меня самого спасать сначала пришлось.

– Не может быть, – еле слышно пролепетала Ярослава, схватившись за голову.– Но какой ты большой стал, – тут же добавила она. – Мужественный такой, красивый…

Ни капли не усомнилась она, что перед ней её брат. Да и как можно было его не признать, ведь похожи они были неимоверно. Те же густые русые волосы, те же чёрные, широко поставленные глаза, та же гордая осанка. Всё как у неё. Да любой бы сразу сказал, что они брат и сестра…

И Ярослава словно расцвела, порывисто бросилась к брату и крепко обняла его. А слёзы градом покатились по её лицу.

– 2 —

Она («сестрёнка!» – так и пело в душе!) оказалась замечательно хороша. Высокая, стройная, с длинной тяжёлой косой, заплетённой почти по-роцки. Ну, разве что, вместо разноцветных лент-подкосичников – узкие кожаные ремешки. Но главное, что – о, слава всем богам! – она, его родная сестра, пропавшая много лет назад (и которую уж не чаял когда-либо увидеть), нашлась!

А Гилберт – Святополк искоса глянул – являл собой олицетворение полной растерянности: он не мог выбрать, на которой из девушек остановить своё внимание. В замке он видел их только издали – Бухнадар не подпускал – и рассмотреть толком не успевал. Но зато теперь разглядел хорошенько, и обе казались ему неимоверно прекрасными. Хотя, к его чести следует признать, что так оно и было на самом деле. Блондинка и брюнетка, зеленоглазая и черноглазая. Нет, отдать предпочтение лишь одной решительно не выходило. Но молодой граф (как и Святополк) не относил себя к тем, кто способен тратить драгоценное время на бессмысленные колебания. Просто: если не получилось выбрать сразу, значит, нужно отложить и разобраться потом. А посему не стал он сильно задумываться, а, дав себе зарок вернуться к данной дилемме попозже, вздохнул и громко проговорил:

– Жаль, но следует поторопиться. Думаю, самое безопасное место – Орден.

– Орден? Замок Цветного магистра? – немного ошеломлённо переспросил Святополк, который, несмотря на последние события, никак не мог отделаться от подспудной мысли, что волшебство и чародеи – только досужие выдумки и бабушкины сказки.

– Да, замок Грегина, – подтвердил, кивнув головой, Гилберт.

Наверное, это, и правда, было обдуманным, взвешенным и наиболее верным решением, но Гилберт не учёл одного: он имел дело с женщинами, а им могло показаться разумным совершенно иное. Прямо противоположное. Что немедля и подтвердилось.

– Зачем нам в Орден? – промолвила Меленора, покачав головой, – Я там никого не знаю. Мы им нужны, как схима воробью.

У Святополка ёкнуло сердце: «она говорит, как Черномазик». И тут же волна чего-то знакомого и доброго подхватила его и взметнула куда-то ввысь. Даже голова закружилась. И сын Ратибора с некоторым ужасом осознал, что попался. Он вдруг ясно и отчётливо понял, что перед ним – та единственная девушка, ради которой стоит жить и сражаться. Та единственная, что нужна ему.

«Ох», – прошептал он одними губами, потёр виски и покосился по сторонам. Нет, никто ничего не заметил. Меленора же, тем временем продолжала:

– Нам нужно ехать в Исвегию, на север. Там в пещерах обитают таны. Они с нами всегда дружили, защитят и спрячут.

– А кто они? – спросил Святополк.

– Таны-великаны, – нараспев произнесла гринуэлльская принцесса.– Считалку не помнишь?

Не было в Роце таких считалок. И танов никаких не было.

– Но лучше, если мы поедем в Странное Место, – неожиданно вступила в разговор Ярослава.– Там есть племя женщин-воительниц. Они нас точно в обиду не дадут. Мы с Юной у них гостили как-то.

Голос её звучал, словно колокольчик или горный ручей. И Святополк увидел: только что такой невозмутимый и уверенный в себе Гилберт, трёт лоб и краснеет. «И этот на крючке», – сделал вывод молодой князь.

– В общем, коли уж вы взялись нас спасать, – проговорила, между тем, Меленора, – то поехали скорее в Орден.

– Да, видимо, так будет лучше всего, – добавила Ярослава.

Молодые люди переглянулись. «Женская логика», – вспомнилось Святополку, мало искушённому в этом деле, где-то слышанное выражение, но вслух он ничего не сказал.

– 3 —

Увы, планы эти так планами и остались. Счастье и бдительность – вещи несочетаемые, а радость в сторожа не годится. Вот и вышло, что четверо беглецов беззаботно смеялись, перебивая, рассказывали о том, что приключилось с ними за долгие годы, Святополк всё смотрел в зелёные глаза принцессы, в глубине которых зажигались и медленно таяли золотистые искры, а Гилберт не отрывал взгляда от Ярославы, а потом вдруг словно тихий шорох мимо прокрался, а сбоку неясная тень пронеслась. Мигом вскочили молодые воины, заслонили спинами девушек, за мечи схватились. Но взоры их будто инеем заросли.

– Проклятье! – вскричал в то же мгновенье молодой граф.

Святополк моргнул, оглянулся.

– Таджмор!.. – простонал он.

Поляна опустела. Лишь белая невесомая накидка Меленоры плыла в воздухе, медленно опускаясь на землю. Подхватив её, Святополк некоторое время беспомощно озирался в поисках таинственного врага, а потом с криком отчаяния обрушил свой меч на ни в чём не повинные кусты. Гилберт, также выкрикивая бессвязные хриплые угрозы, метался по поляне и крушил всё подряд, пока не уткнулся лбом в невидимую упругую стену.

– Это ещё что?

– Колдовство, – обречённо выдохнул Святополк.– Нас заперли, чтобы похитителю достало времени уйти подальше.

– Где колдовство – там серебро, – Гилберт наморщил лоб, сжал кулаки.

– Была у меня одна вещица, – проговорил сын Ратибора, пытаясь отдышаться и приостановить мысленный поток бессвязных ругательств в свой адрес, – Да в плену сгинула.

– Эта что ли? – Гринуэллец протянул молодому князю подарок Стережного. – У Бухнадара нашёл. Так и думал, что твоя.

– Ну, хоть что-то в радость.

Святополк, подойдя к преграде, вспорол её остриём стрелы.

– Слава Лигнару, – пробормотал Гилберт.– Но что ж теперь предпринять?

– Может, опять стрелка поможет? – сказал молодой князь, выводя в образовавшуюся прореху лошадей.

«Как он там говорил: положи на землю и покажет куда идти?»

– 4 —

Стрелка сразу же стронулась с места, крутнулась вокруг оси и, чуть задрожав, замерла.

– Это всё магия Ма-ара, – сказал тут же чей-то знакомый голос.

Рядом, с видом совершенно невозмутимым, стоял Стережный, всё так же одетый в грязный балахон и красную шапку.

– Ни Курдуш себе! – воскликнул князь. – Ты всегда так появляешься, когда стрелка зовёт?

– Нет, конечно, – ответил старик. – Просто рядом проходил. Услышал. Что у вас тут за?.. Я не всё уловил.

Святополк и подошедший Гилберт вкратце, но довольно сбивчиво пересказали последние события.

– Картина более-менее ясная, – выслушав их, покивал Стережный.– Похитили девушек Ма-ар и барон. Барон ведь давно хотел Меленору к себе в жёны заполучить. Сродниться с урождёнными герцогами для него – великая честь. Потому что на самом деле барон-то он вряд ли. Хотя, врать не буду, надо б кому-то поручить, чтобы выяснили…

– А как его звать-то? – встрял Гилберт.

– Никак, – последовал странный ответ. – Его же таны воспитали, а у них имён нет.

– Таны? – переспросил Святополк. – К ним Меленора ехать хотела. Говорила, что, мол, «друзья», спрячут.

– Таны разные бывают, – сказал старик нравоучительно.– О-таны и у-таны. Гринуэлльские герцоги всегда дружбу с У водили, а барона О воспитывали. Так что это не один бес. Хотя все они… – Стережный махнул рукой.

– Хынсебен сказал, что принцесс Бухнадар намерялся в жёны себе и племяннику своему. Но Ма-ар же, вроде бы, на его стороне, – проговорил тогда задумчиво молодой князь.– Как же получается, что колдун барону помогает мокинзарца обокрасть? За кого же он?

– За себя, как всегда, за кого ж ещё? – пожал плечами Стережный. – Как ему в данный момент годно, так и… Мало, что… и слов-то не подберёшь… дрянь-человек, так ещё и жадный.

– Если барону Ма-ар помогает, как же мы в замке девушек отбили? – встрял Гилберт.– Что ж он нам не помешал?

– Лошадей сколько, говоришь, было? Четыре? Вот и считай. Две ваших, плюс одна для Меленоры и одна для барона. А колдуна там не было. Он потом подоспел. А Ярославу барон для отвода глаз тащил. После отпустил бы. Наверное… Хотя, кто их там, волдырей этих, разберёт…

– Понятно, – зло буркнул сын Ратибора, здорово устыдившись их с Гилбертом неосведомлённости и бестолковости.

Нет, успокоиться никак не выходило. Да и как тут успокоишься?!

– Неясно ещё, как это он так быстро в себя пришёл, когда ему по голове кусок камня въехал, – проговорил молодой граф.

– Так, видимо, не ему «въехал», – передразнил старик молодого графа, – а ещё одному фантому. Хынсебен по извечной самонадеянности лишний раз в ладоши хлопнуть постеснялся. А настоящий барон всё время за углом стоял. Поглядывал да посмеивался. Кстати, тут давайте подробнее, что там случилось, а то бежали вы так, точно стая бэнши на вас напала верхом на демонах.

– Никаких бэнши там не было, – сказал Святополк, – а был кусок стены, который вдруг ожил и задумал нас растоптать.

– Ох, как скверно! – воскликнул тогда старик. – Наверное, проснулся пожиратель мрамора. Не иначе, как он. По преданию, триста лет назад его усыпили и замуровали в стену какого-то замка. Не знал я, что к Плантвейнам… Эта монстра каменная способна много беды натворить, если его не направить в нужное русло или не осечь вовремя. Надо б Грегина осведомить.

И Стережный извлёк из складок балахона небольшую жестяную тарелку.

– Найди-ка мне камушек покруглей, – обратился он к Гилберту. – А ты, князь, палку вот эту забрось-ка на дерево повыше, так, чтоб в ветвях застряла, а то помехи.

Старик уселся на землю, тарелку поставил перед собой, бросил в неё камень. А тот подпрыгнул и по посудине заколобродил.

– Вот что, князь, пока тут суд да… – старик поднял голову, посмотрел Святополку в глаза, – мне, словом, перед тобой повиниться надо… Это я тебя мнемы, памяти, то бишь, лишил… не серчай, а?..

– Ты?! – мгновенно закипая, воскликнул молодой воин, – но на кой?..

– А ты погоди, ты не серчай, – повторил Стережный, – ты послушай… Ты ж отроком шустрым взрастал. Знал бы, помнил бы, что ты князь, такого б накуролесил… Что живым бы тебя не оставили. А на кой ты кому и себе самому не живой?

– Ни на кой, – невесело усмехнулся Святополк.

– И Весене твоей строго настрого наказал, чтоб…

Князь оглянулся на Гилберта, тот развёл руками, мол, «ничего не поделаешь с этими стариками, и сладу с ними никакого».

А голыш, меж тем, с тарелки выскочил, и сразу ж на дне картинка изобразилась. Молодым людям ничего разглядеть не удалось – неловко старику через плечо заглядывать – но слышалось неплохо.

– Пожиратель проснулся, – сказал Стережный.

– Только этого не хватало, – ответил голос (говорили по-роцки).– Нужно его найти, пока кто-нибудь вроде Индры или Перуна с Одином не прознали, а то будет…

– Время вышло или кто Обруч Проклятья разорвал?..

– Ма-ар?

– Всё может быть… Тут у молодых людей беда. Ярославу и Меленору барон спохитил.

– У танов в пещерах девушки. Но сами пускай не суются. За Китоврасом и Полканом съездят сначала. Те пору верную должны подгадать. Так, чтоб складно всё…

– Это правильно, – одобрил сию неясную для Святополка мысль Стережный. Помахав собеседнику рукой, он подобрал тарелку и сунул её в карман.

– Вот вам и решение, – вытирая руки о балахон, проговорил старик.– Едете к кентаврам, как их в Элии называют, а с ними уже в Исвегию, к танам. А мне пора.

И пробурчав себе под нос какое-то заклинание, похожее на детскую припевку, Стережный растворился в воздухе.

– 5 —

– А где их искать? – пожал плечами Святополк.

– Да я знаю, – сказал Гилберт. – На болотах. У Бык-горы. У Южной гряды4343
  Южная гряда – горная система, включающая пять основных вершин: горы Бык, Медведь, Лев, Лось и Верблюд. Расположена по границе Галиндии и Мокинзара.


[Закрыть]. Там, где сходятся границы Гринуэлла, Гиспии и Галиндии. За ней, – он указал взглядом, – уже Мокинзар.

Сын Ратибора развернул возвращённую Хынсебеном карту. От замка Плантвейнов до горы не меньше пяти конных переходов. Угу… А Исвегия при этом, совсем в другой стороне.

– Несподручно как, – проговорил он. – Начхать, что ль на все эти стариковские остережения и самому к танам махнуть?

– Не надо самому, – сказал граф. – Старики из Ордена мало треплются. Если говорят, что нужно к Китоврасу, значит – нужно. Только я сразу ехать туда не могу. Мне сначала к Манфреду. Доложить обо всём. Давай так: шуруй на юг, а вот тут под Барнсли, – он ткнул пальцем в чертёж, – есть деревушка… вот тут – чуть выше… Жирон. Там меня жди. Сегодня у нас какое? Пятое тилуила?

– По-нашему – пятнадцатое липня.

– Ну да… Значит, десятого я постараюсь примчаться в Жирон. Если не появлюсь, подожди ещё с денёк. Хорошо?

– Хорошо, – откликнулся Святополк. – Только поторопись. А то я долго ждать не умею.

– 6 —

Из лошадей, оставшихся после отъезда Гилберта, Святополк выбрал самую, на его взгляд, выносливую, а других отпустил на все четыре стороны. После, наскоро соорудив из снятой с лошадок упряжи подобие ножен, сунул туда меч, подвязал всё это на пояс и, ещё раз взглянув на карту, тронулся в путь. Его не пугало странствие по чужой стороне. Во-первых, молодой князь вообще мало чего страшился – так уж он себя с детства приучил, а во-вторых, с помощью Хынсебена неплохо поднаторел в языках и теперь едва ль не свободно мог изъясняться на гринуэлльском и курфи. А помимо того, Ашан преподал ему основы галиндского и гиспийского, рассказав при сём, как и чем отличаются и в чём схожи эти наречия. Получалось очень даже просто. Оказывалось, что гиспийский, гринуэлльский, галиндский и даже исвегский («ни за что бы не подумал!») похожи между собой, так же, как роцкий и доростольский и, как курфи и кифский. И, следовательно, чтоб общаться с жителями девяти стран Междуморья (учитывая, что в Мокинзаре и Курфистане говорят одинаково), нужно знать только три языка, а остальному научишься («насобачишся», – сказал Хынсебен) при общении. «Но это ему – пустяки, – подумал молодой князь, – Он-то везде был да всё видел, а мне?..»

Между тем, впереди завиднелась небольшая дубравка, к коей князь и подъехал, полагая, что, если повезёт, станет она местом ночлега. А то солнце уже цеплялось за верхушки деревьев и сверкало посредь ветвей прощальными лучами. Однако отдых, на который князь искренне надеялся, явно откладывался. Потому что невдалеке слышался то ли шум то ли гул, напоминающий звуки битвы. Правда, если это была схватка, то шла она, будто б не между людьми, потому как возгласов, стонов или криков не доносилось.

Прокравшись чуть вперёд, Святополк осторожно выглянул из-за дерева.

– Вот это Дивиркиз! – пробормотал он.

Пожиратель мрамора, тот самый, что так напугал их в замке, бился с Карамом. Тяжёлыми ударами он раз за разом сбивал зелёного с ног, но вампир, не выказывая никаких чувств, снова и снова вскакивал и метал в пожирателя комки едкой слизи, вылетающие из-под когтей. Вязкая жидкость, попадая в великана, шипела и пузырилась, видимо причиняя тому нестерпимые мучения. Во всяком случае, пожиратель рычал, стараясь сбить с себя пену, и неуклюже увёртывался от струй.

Наконец, каменный монстр, которому, видать, надоело, что он никак не может обратить несомненное превосходство в победу, схватил вурдалака в охапку и что было сил швырнул оземь. Падение на утоптанный грунт оказалось для Карама роковым. Он буквально растёкся по траве. Брызги фонтаном разлетелись в разные стороны, и ими обдало даже Святополка. «Теперь уж ему не подняться», – подумал молодой витязь. Так же, верно, показалось и пожирателю. Несколько мгновений он бесстрастно оглядывал поле битвы, а затем повернулся к поверженному противнику спиной и неторопливо потопал прочь.

На свою беду, не враз он заметил, что зелёная упырья рука, при ударе оторвавшаяся от тела, дотянулась до каменного сапога и обмоталась вокруг. Почуяв препону, великан издал ужасное рычание и неловким движением попытался сбросить с себя живую петлю. Поздно! Гибкая, извивающаяся лента уже оплетала пожирателя и, сделав ещё три-четыре неверных шага, он запутался вовсе и упал, ломая молодые деревья. А рука Карама продолжала растягиваться до тех пор, пока не укутала каменное тело туже заботливой матери, пеленающей своего первенца.

И спустя несколько минут на земле лежал лишь бесформенный предмет, сплошь покрытый зелёной шипящей слизью.

– 7 —

«Вот это да! – подумал молодой князь. – Они убили друг друга!»

Он вышел на поляну, носившую следы недавней борьбы и огляделся. Разрушения Карам с пожирателем понаделали немалые: деревья выдернуты с корнем, земля – будто вспахана. Лишь в самом центре опушки по прихоти Радегаста4444
  Радегаст – в роцкой мифологии один из младших богов; «обихаживатель» земли, покровитель всего на оной произрастающего, сеятель да пахарь.


[Закрыть] уцелел единственный небольшой клён. А на его ветке трепетал болотного цвета мешок, в котором кто-то жалобно хрипел.

Недолго думая, Святополк сдёрнул суму и заглянул внутрь. О, матерь Лада4545
  Лада – в роцкой мифологии одна из старших богинь, мать всего живого.


[Закрыть]! Черномазик! Грязный и, как тут же выяснилось, голодный, но живой!

– Я так и думал, так и думал, хозяин, что ты меня спасёшь! – радостно заверещал домовой, кидаясь сыну Ратибора на шею. – А ещё я думал, что ты погиб! Но я недолго так думал, я в это не верил! Я так и знал, что ты живой, и меня спасёшь!

Едва-едва удалось молодому князю успокоить его, после чего домовик поведал о своих злоключениях. Хотя с точки зрения Святополка – ну какие это злоключения? Просто Карам постоянно таскал мешок с Черномазиком с собой, и ни разу домовёнка не накормил. А однажды пленник проковырял в ткани дыру, которую упырь тут же заметил, а потому сразу же заделал её с помощью неизвестного заклинания, а после ударил мешком с Черномазиком по дереву. («Ой, как больно!»). Так что маленькому товарищу Святополка увидеть ничего не довелось. Но слышал он многое. Например, то, как Карам разговаривал с каким-то злым чародеем – «не с Ма-аром, того бы я узнал!» – о том, что Бухнадар им на руку: много людей побил и, Таджмор ему помоги, ещё больше побьёт, ведь на Вамбрию идти собрался. А, как с олухом ихним управится («с Олафом», – поправил Святополк), то и Буха кончать надо.

– Вот такие ёжики ушастые, хозяин, – закончил рассказ Черномазик.– Тормозить «рыжехвостого» пора и, чем «порей», тем лучше.

Святополк внимательно выслушал домового, покачал головой и пожалел, что у него нет такой тарелки как у Стережного. Сообщить бы кому-нибудь, но как?..

За разговором ни человек, ни домовой не обратили внимания на то, что зелёные лужицы, некогда составлявшие тело упыря, перестали вскипать, разбрызгивая мелкие сердитые капли. Из островков слизи вытянулись щупальца и медленно поползли навстречу друг другу.

Совсем немного времени потребовалось на то, чтобы на поляне образовалось колышущее озерцо, втянувшее в себя все кляксы и брызги. В общем, всё, кроме того, чем был окутан пожиратель мрамора. А ещё через мгновенье над землёй поднялась фигура зелёного упыря, целого и невредимого, если не считать того, что левая рука его стала вполовину короче правой.

– 8 —

– Берегись! – исступлённо вскричал Черномазик.

А вурдалак уже летел к ним, целя в Святополка когтями, из которых выстреливала клейкая ядовитая нить. Миг – и молодой князь почувствовал, что укутан тяжёлым липким покрывалом.