Текст книги "Эпилептоиды. Люди, как люди, только в погонах"

Просто проверочка

Вот один старый опытный «сотрудник» выпил как то и рассказывает дружкам своим, таким же старым опытным ментам-собутыльникам. Он вообще то пенсионер уже был, но на пенсию его начальство за особые достижения в предыдущей работе отправлять не стало, назначили проверяющим – контролирующим. Опыт богатый передавать молодым сотрудникам.

Вот он целыми днями по отделам и ходил, придет, тамошние менты ему тут кабинет организуют, водочки там, закусочки, «синеглазую» какую ни будь местную из «трезвяка» приведут, вот, мол, вам дорогой вы наш ветеран невидимого фронта «уважуха», а сейчас извиняемся, не будем мешать работе контролирующего органа,…исчезаем. Покричите если надо чего.

Инспектор конечно, водочку откушивает, закусывает, песни горланит про то, что «наша служба и опасна и трудна» с «синеглазкой» с очередной, потом вздремнет с устатку, и оценку за проверку ставит, обычно типа, «нормалек все».

Но были, оказывается и завистники недоброжелатели у него, вот про них ветеран и рассказывал друзьям, мол, пришел на проверку, как обычно, ну мне камеру пустую, организовали в подвале, водяры, закуси притаранили, и шлюшку какую то приволокли. Ну, проверил все, «нормалек» как обычно им выставил, на следующий день сижу у себя, опять собираюсь с проверкой по отделениям, тут эти козлы звонят, мол, так и так товарищ майор, незадача у нас вышла. Я говорю, мол, что за незадача еще? Они тут и выкладывают, мол, извините, конечно, так некрасиво получилась, но та, ****ища, с которой вы у нас вчера развлекались, оказывается сифилитичка, болеет этой самой дрянью, да еще и в последней стадии, мы то не знали этого факта, само собой. Если бы знали, то конечно не стали бы вас, такого уважаемого ветерана подставлять. Однако же сами понимаете, нужно ее в вендиспансер везти, ну и вам тоже туда нужно само собой, мы то уже указали на вас в бумагах соответствующих, как на последнего, на ее полового партнера. Иначе не могли, уж извините, но это же такое дело, уголовное, сами знаете, распространение венерических заболеваний. Вот такое неприятное обстоятельство.

Тут старый оперативный работник, залпом выпивает стакан водки и занюхивает это мероприятие корочкой хлеба. Экономная у него такая привычка осталась, с прошлых трудных времен, еще, когда в лагере на Севере, Советскую Власть от врагов народа охранял. Потом, по особенному, по чекистки, прищурясь, пальцем машет перед носом отсутствующего недоброжелателя и продолжает рассказ, мол, а я ему, мусорку этому сопливому и говорю, ты мол, не ври мне, в той школе, где ты врать учился, я преподавателем был, между прочим. Так что думать забудь про подставы такие свои детские. Я к твоему сведению уже пять лет как «концом не маячу», импотент потому что, на этот счет и справка официальная из поликлиники УВД имеется, а «синеглазка» эта, между прочим, мой ценный агент, который мне всю про вас правду рассказывал, что вы там вытворяете, в какой форме и как вы именно, хрен на службу положили. А песни мы пели для конспирации. Так, что если прощения хочешь заслужить, чтобы был сегодня к вечеру у меня с ящиком водки, понял, мусор?

Тут, посмотрев на притихших от поведанной ужасной истории человеческого падения в бездны подлости и неблагодарности, товарищей, подмигнул и говорит, «Ее, мол, и пьем, водку эту, которую мусорок оштрафованный притащил. А вы что думали, что я на старости лет с ума сошел что ли, вас за свой счет поить»?

Профилактика

Разные бывают виды профилактики. Вот, например, как борются с преступностью (извиняюсь, боролись), поскольку современные правоохранительные органы, безусловно, белые, пушистые и понятия не имеют о существовании описанных способов профилактики тяжких преступлений.

В общем, дело обстояло так… В одном городе, ну достаточно крупном, раньше это называлось областным центром, проживала группа граждан. Среднего возраста, те, кто работал, не опускались ниже уровня грузчиков в продмагах (престижно и прибыльно), а те, кто не работал, являлись самыми обычными тунеядцами, доставляющими своим антисоциальным поведением огромные проблемы участковым уполномоченным. Ну и пили, конечно, эти граждане, здорово. А что еще можно ожидать от таких персонажей? Вот и допились…

В один, совсем даже не прекрасный для них день, где то в недрах тамошнего правоохранительного учреждения, рассмотрев письменную информацию и устные, слезные рассказы участковых, о том, что они, участковые, ничего не могут поделать с этими антисоциальными элементами, паразитирующими на здоровом теле советского общества, а также суровую правду о тунеядцах и алкашах от жен, и прочих родственников, прислушавшись к негодующему гласу общественности, а, также проанализировав собственную, не блестящую, статистику раскрытия преступлений, пришли к выводу, что нужно, что то делать. Причем что то серьезное, поскольку негодяйская группа сложилась достаточно устойчивая и судя по всему уже практически готова к совершению преступлений.

Покумекав, решили действовать.

Однажды в том месте, где обитали, выпивали, хулиганили и занимались прочими антиобщественными делами тунеядцы, появился некий колоритный персонаж. Ранее судимый, дерзкий, он тут же стал в компании авторитетным. К нему прислушивались и с интересом проникались рассказами о жизни настоящих «блатных», о «понятиях», жизни в «зоне», ну и иных без сомнения очень интересных, хотя и несколько специфических вещах. «На любителя», как говорится. Ну и пьянствовали, конечно…

А «авторитет» присмотревшись к компании, выступил с предложением, прекратить заниматься ерундой, и решить постоянно возникающие вздорные денежные проблемы, самым радикальным способом. Пойти «на дело», то есть совершить кражу. Причем дальнейшее от участников группы практически не зависело, поскольку, как выяснилось, у него уже был на примете объект для кражи. Квартира одна, не сказать, что очень богатая, но расположенная в подходящем месте. Одним словом, в какой то момент, все они оказались на месте, где и совершили кражу. Кража, конечно так себе. Вскрыли дверь, в описываемые времена ни о бронированных дверях, ни о решетках на окнах, а уж тем более, о какой то сигнализации обыватели понятия не имели, целиком полагаясь на защиту милиции, и сперли какую то ерунду, которую традиционно отнесли цыганам.

Правда цыгане, почему то ворованное брать не стали, поскольку это вообще очень честные люди, да и далее все развивалось стремительно. Сотрудники милиции с помощью пресловутого «дедуктивного», очевидно, способа, краженку раскрыли почти сразу «по горячим следам». Всех фигурантов, задержали и поместили в КПЗ. Так бы и закончилось это дело очередным успехом последователей Шерлока Холмса, если бы не вмешался случай. Выяснилось, что один из преступников, оказывается, состоял на учете в «психушке», о чем и заявил, видимо наивно полагая, что это обстоятельство как то его извинит.

Судебно психиатрическая экспертиза подтвердила, что он действительно болен, но в момент совершения преступления был вменяем, и посему должен нести ответственность. Все было бы хорошо, но появился один нюанс. Уголовные преступления, совершенные «психами», независимо от тяжести совершенного, должна была расследовать прокуратура… Вот такая неприятность. Материалы собрали и передали в прокуратуру. Следователь, ознакомившись с ними, решил, что дело действительно пустяковое, не заслуживающее особого внимания и приступил к оформлению, для дальнейшей передачи в народный суд.

Надо ли упоминать о том, что по материалам дела стало очевидным, что главарем, организатором, самым главным короче, являлся тот самый ранее судимый, который совсем недавно оказался в этой компании. Рецидивист! С такими то данными, дело имело все шансы на успешное рассмотрение в суде, без вопросов. Не любил Народный суд рецидивистов, почему то.

Но странным образом, это как то вызвало неудовольствие сотрудников милиции, которые сначала аккуратно интересовались ходом расследования, а затем, приватно объяснили, что этот «рецидивист», «их человек». Необходимо отметить, что на прокуратуру это обстоятельство никакого впечатления не произвело. Там же «законники» сплошные, их трудности борьбы с уголовной заразой, «на земле» не слишком интересовали, поэтому во внимание это обстоятельство принято не было.

А когда на ознакомлении с материалами дела, «рецидивист» попытался, было аккуратно объяснить прокурору, что он работал «по заданию», то был поставлен в затруднительное положение вопросом, дескать, а вы что, сотрудник органов? И поскольку никаких сотрудником, никаких органов он, конечно же, не являлся, что поспешили подтвердить действующие сотрудники милиции, то дело было закончено, отправлено в Народный суд, который и вынес суровый, но справедливый приговор.

Так, оперативно, хотя и несколько скомкано завершилась профилактика роста тяжких преступлений в одном, конкретном районе, одного конкретного областного центра.

Ну, тоталитаризм же… Сейчас, конечно ничего подобного не может быть даже в принципе. Да и милиции этой тоже, больше нет. Сейчас другое время, сейчас полиция, да и вообще, демократия.

Сказка о Цхинвали

Грузины, впрочем, как и все прочие, бывают очень разными. Есть и хорошие, и плохие, и умные и глупые, и честные, и не очень. Но есть кое-что, что их объединяет, это горячность, бескомпромиссность и целеустремленность. То есть, когда грузин, считает себя честным человеком, то он честен до самой самой крайней возможности. А уж если пошел по иной, нехорошей дорожке, то уж конечно представляет себя только «Вором в законе».

Как то служил один грузин в уголовном розыске. И с учетом всех перечисленных свойств довольно быстро дослужился до начальника этого самого уголовного розыска. При чем никому, никаких денег не давал, и уж конечно не брал. А когда слышал, о каком то негодяе, который брал взятки, например, то сразу воспламенялся и с ненавистью требовал от подчиненных, немедленно разоблачить этого мерзавца, и взять, но обязательно «с поличным», любил горячий грузин, «…швили, это выражение. И кстати у него, брать «с поличным», частенько получалось. Но тут не о его службе и успехах, немного о другом. Тосковал этот грузин по Грузии, дело понятное. Рассказывал о горах, о блюдах «хашлама, ты знаешь, что такое, хашлама!? Сказка это, клянусь!», о вине, о женщинах, ну и вообще о людях. Которые там живут. И получалось у него всегда, что вино и еда в Грузии самые вкусные, горы самые высокие, женщины самые красивые, а люди там, самые добрые. И мечтал пламенный сын Грузии, что вот дослужит, заработает пенсию и уедет на родину. «Там есть маленький, красивый, солнечный город, Цхиинвали. Там меня ждут»!

Долго ли коротко, дослужился».. швили», до пенсии и уехал, в маленький, чудный, тихий южный город, Цхинвали.

А потом началось, непонятное. Люди в Грузии вдруг совершенно внезапно стали злыми и недобрыми. Цхинвали, вдруг стал, Цхинвал. А страны, которой».. швили» служил, не стало.

Но конечно все описанное произошло, без какого либо участия с его стороны. В такие времена мнения ни у кого не спрашивают. Просто так случилось, так кончилась сказка…

Слова Жеглова

В начале 90-х, рассказал один следователь. Дескать, вот однажды веду дело. А там обвиняемый такой… Морда наглая. Неприятный тип. Мерзавец, что сказать. Хотя конечно, очень может быть, что меня он тоже считал мерзавцем.

Люди они ведь разные бывают. Я, например, когда к новому подследственному прихожу, сразу ему объясняю ситуацию. Дескать, ты на меня не «быкуй»! Я не виноват, в том, что с тобой произошло. Ты все сделал сам. А я здесь, для того, чтобы оформить дело. Суд решит твою судьбу.

И обычно подследственный успокаивался. Конечно, особой доверенности не было, но и хамства тоже. Да и зачем хамить?

Кстати, а «законники», ну или те, кто хотел стать «в законе», те вообще сразу сообщали, мол, ничего говорить не буду, и подписывать тоже. Вот ты свою карьеру строишь, расследуешь что то, а я свою. Я Вор. Мне в ментовских бумагах фигурировать вообще западло, неважно, свидетель или обвиняемый. Западло, вот и все. Не дай бог, братва прознает, что я с «ментами» разговаривал, накроется тогда моя карьера. Так что не утруждайся, составляй свои бумаги, меня это не очень волнует. Я свой выбор давно уже сделал.

Ну что тут сказать. Хоть это и называется «псевдокультура», а что есть, то есть. Спорить не о чем. Каждому свое…

Ну, так вот, а этот типчик совсем другим оказался, врал, огрызался, а однажды вот что заявил, дескать, «…а ты не боишься, что все изменится? Что мы к власти придем? Что тогда делать то будешь?»

Но я, помня слова Глеба Жеглова, отшил его, дескать, запомни: «Никогда ваше время не настанет, потому что наша власть против вашей всегда брать будет». И ведь, правда, тогда верил, и словам этим, и Жеглову. Вернее, образу, это вообще то киношный персонаж.

И сейчас хотелось бы верить. Но если посмотреть вокруг пристально. А ведь они победили! И не стоит врать самим себе. Ворюги верх взяли. Как и когда это произошло? Вроде бы и войны не было? Или была?

«Царица доказательств»

История эта хотя и не слишком свежая, но, однако же, и не совсем «протухшая». Одним словом из тех времен, когда Полиция, еще была Милицией, аттестаций никаких не предусматривалось даже в виде проекта, так что время, для «принятия мер», Прокуратурой, Службой собственной безопасности, а равно и (или) иными контролирующими органами уже безнадежно упущено, да и, кроме того, все произошло исключительно в рамках демократической процедуры выбора, правда лишь отдельного гражданина.

Дело обстояло так. Обычно, конец года, в неком ГОВД, в плане подведения итогов результативности работы сотрудников, не обещал этим самым сотрудникам ничего хорошего. Нет, ну в принципе, все они ходили на работу, иногда даже, каждый день получалось появляться, что то там делали, прилагая, возможные, в этот момент усилия, для поддержания общественного порядка в должном состоянии, то есть, кого то задерживали, разоблачали, «раскалывали» на дачу признательных показаний, после чего напряженнейший начальный этап работы входил в накатанную «бумажную» колею: «протокол допроса подозреваемого», проверка показаний на месте, допросы свидетелей и потерпевших, предъявление негодяю подозреваемому «Обвинительного заключения», и скоренькая передача законченного, сшитого «суровыми нитками», Уголовного дела по обвинению гражданина по статье…..», в суд, для принятия упомянутым, Судом, несомненно, самого справедливого решения.

Хотя были в этом непрекращающемся круговороте и неприятные моменты, один из которых, заключался в том печальном обстоятельстве, что отнюдь не всегда количество зарегистрированных заявлений о совершении деяний, по мнению заявителей, похожих на преступные посягательства, соответствовала количеству раскрытых преступлений, а также задержанных, и осужденных виновных лиц. Короче процент раскрываемости был ни к чертям, собачьим!

А когда начальство видело столь плачевную картину, оно начинало беситься, бросать громы и молнии в подвернувшихся под руку незадачливых сотрудников, а также «жечь, и пепелить» всеми иными, доступными разыгравшейся начальственной фантазии, с определенными признаками садистских наклонностей, способами.

Зная эти, по их мнению, отнюдь не самые привлекательные повадки непосредственного руководства, «сотрудники» пытались предотвратить наступление негативных последствий как могли…, ну а как они могли? Способов для этого было, в общем, то не так уж и много, самым первым, и особенно тупым, по мнению достаточно большого процента «сотрудников», способом, было, пахать на ниве охраны общественного порядка, день и ночь, разоблачать недостойных граждан– уголовников, предотвращать все что попало, и проводить профилактические мероприятия. Но в этом случае, а жить, в более широком понимании этого слова, когда?

Поэтому иногда применялись несколько иные методы, например не каждое заявление потерпевшего, или считающего себя таковым гражданина-гражданки с (гендерным равноправием тут было все в полном порядке), принималось и регистрировалось. Для достижения желаемого результата, любые способы были хороши, а почему? А потому что принятые заявления, ухудшали статистические показатели, демонстрируя рост преступности! А стат. показания раскрываемости, в свою очередь наглядно демонстрировали даже посторонним гражданам, что с этой самой преступностью если кто то и борется, то, как то не особенно напрягаясь.

Так что, первая линия обороны от «заяв», была, вне всякого сомнения, самой главной, но когда особенно неугомонным «Терпилам» удавалось ее преодолеть, они попадали в ситуацию «позиционной войны», где и увязали в глухой обороне, поскольку им становилось еще более не понятно, что собственно происходит?

На этом этапе определенная часть дел либо приостанавливалась, либо прекращалась производством, по самым, иногда даже весьма оригинальным, причинам.

Казалось бы, вот и выход! Поступило заявление, пришлось возбудить уголовное дело? Не беда, промурыжь его немного, потаскай «терпилу», постараясь довести его (ее) до стадии осознания, что «ничего не будет», а потом можно и «прекращать, дело производством», ну, допустим, «в связи с невозможностью установления лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых».

Но, увы, проклятая статистика, и здесь вставляла палки в колеса, потому что начальство, видя, что большая часть уголовных дел возбужденных по заявлениям потерпевших, прекращается, и в принципе, прекрасно зная, как это делается, и что это именно такое обстоятельство значит, вновь сильно возбуждалось и даже негодовало.

Вот как служебное положение на характер человека влияет! Ведь, казалось, «свой парень», «опер» или «следак», например, а как менялся с ростом звезд на погонах! Не зря говориться: «Хочешь узнать человека – дай ему власть», «звездная болезнь» сильно меняет, даже неплохих людей…

Так что, подчиненным приходилось стараться работать тоньше, чтобы не допустить при изготовлении дела, ошибок, могущих фатально повлиять на результаты его рассмотрения в судах, самым неприятным из которых являлось «оправдание», что означало неизбежность наказания за привлечение невиновного в уголовной ответственности.

Отдельные «сотрудники», считали, достаточным средством, для того чтобы избежать «Оправдания» т.н. «Чистосердечное признание», оно же «Царица доказательств».

С «Чистяком» все становилось легче, и само уголовное дело выглядело приятней, и даже «обвиняемый», вызывал чувство определенной, если и не «теплоты», то в некотором смысле, какого то, понимания, таинственно преобразовывавшееся в чувство некой общности и противостояния надоедливым «терпилам». Как бы «стокгольмский синдром», только с изменившейся концепцией…

Да, отличная вещь «Чистосердечное признание», что уж и говорить. Но как его получить? Вопрос конечно непростой. И к его разрешению каждый, подходил по-своему, хотя бывали, конечно, и отморозки тупо бравшие граждан за шкварник, и, иногда грубовато, заставлявшие их писать признанку, но поскольку частенько признавшие вину, в суде от своих показаний отказывались, что грозило наказанием уже самим инициативным сотрудникам, то это был не самый безопасный выход.

Более креативные персонажи, искали других путей, и здесь в самом лучшем положении оказывались, причем вполне заслуженно, сотрудники, досконально знающие криминальную обстановку «на земле», в районе то бишь, всех ранее судимых и склонных к совершению преступлений, алкашей, наркош, тупых малолеток, проституток, а также не дотягивавших до этого высокого статуса обычных, незамысловатых «бл. дей» т. д. и т.п., тесно работавшие с участковыми, а иногда и с местными «авторитетами».

Что поделать? От «авторитетов» некоторым образом тоже зависела и «криминальная ситуация на районе», и в какой то мере пресловутая «раскрываемость. Именно таких, креативно мыслящих трудяг, тружеников сыска, чья служба была «и опасна, и трудна» слава «Шерлоков Хомсов», находила всегда. То есть с раскрываемостью у них все было в порядке.

Вот, и, в этом случае, пока не слишком интеллектуально развитые коллеги, занимались тем, что выбивали признания, безнадежно портя собственную ауру, и, безусловно создавая для себя проблемы при определении Высшим небесным судьей, места, куда они должны быть, направлены после, окончания земных дел, более интеллектуально развитые, проводили несколько иную деятельность, результатом которой могла стать целая серия успешных раскрытий, ранее казавшихся совершенно загадочных преступлений, моментально повышавшая служебные рейтинги и, конечно же, влияющая на размеры премий. Но и тут нельзя было просто почивать на лаврах, только работа, пусть, тяжкая, неблагодарная, но только занятие делом, могло принести успех и в этом случае.

Один из таких креативников, был очень занят, тем, что задержанный им, лично, практически с поличным, вор-домушник, уже до этого случая, взявший на себя тридцать квартирных краж, вдруг, осознав собственную неправоту, сознался в совершении еще семи краж, и пожелал подтвердить чистосердечное признание, «показанием на месте». Поскольку эта раскрытая серия дерзких квартирных краж, могла стать этапом на пути к новой звездочке и званию, то «креативно мыслящий сотрудник», был всецело настроен, завершить работу до момента сдачи Годового отчета, поэтому все прочие относительно мелкие делишки его уже не слишком волновали. А тут, как раз, образовалось одно такое недоразумение, некий, предварительно, устно сознавшийся в какой то пустяковой краженке невзрачный мужичонка, уже вторые сутки томился в местах предварительного задержания при ГОВД, проще говоря, в «Обезьяннике», и поскольку нужно было, что то предпринять, для того, чтобы официально перевести его в более приличное место, называющееся «изолятор временного содержания», требовалось его допросить, и получив письменное признание, оформить соответствующее Постановление. Поскольку времени не было категорически, сотрудник, подозвав болтающегося неподалеку практиканта, озадачил его, описав суть действий, которые тот должен совершить, и отправил добывать «Царицу доказательств».

Практикант, будучи, безусловно, исполнительным молодым человеком, захватив несколько бумажек, спустился в подвал, где в «обезьяннике», изнывали от безделья несколько неприятно выглядящих персонажей, и громко озвучил нужное Ф. И. О. На что тут же отозвался один из задержанных, и при этом, добавив, что то вреде «… ну, наконец, то… менты…, ничего не можете…», и с энтузиазмом растирая затекшие, и замерзшие конечности двинулся в следственный кабинет, где тут же потребовал закурить, после чего вновь выразил недовольство волокитой, словами: «… нет, ну от Михалыча не ожидал! Два дня! Ни крошки во рту! Мы так не договаривались. И тут опять, что сам прийти, не мог что ли?! Пацана прислал! Ладно, давай свои бумажки, а «этому» скажи, чтобы, грев, забросил, иначе откажусь от признанки. Не в первый раз, знаю как. Менты, типа били, пытали…».

Ошарашенный практикант, пытаясь привести процесс в соответствие с тем, как он представлял себе следственные действия, предпринял попытку задать какие то вопросы по сути предъявленных обвинений, на что, будущий ЗК отреагировал с пониманием, – а, молодой, типа практикант, что ли? Ладно, заполняй там свои бумажки, да оформляй меня для передачи в изолятор, тамошнему «командиру», жрать хочу, а там скоро время кормежки, да и теплее, не то, что здесь, на сквозняках.

С видимым нетерпением, дождавшись заполнения необходимых бумаг, будущий ЗК, чей карьерный рост уже начался, приготовился двинуться в камеру, к теплу, кормежке и определенному уюту, но тут Практикант, испытывая странное чувство, вдруг внезапно даже для самого себя задал вопрос: «Слушайте. А вы вообще делали то, в чем признались?»

Этим вопросом он настолько поразил «новоявленного квартирного вора-домушника», что тот даже остановился, и с недоумением посмотрев на практиканта, переспросил: « – что ты сказал, я не понял»? А, услышав, что Практикант повторил сомнения в том, что он совершил квартирную кражу, в которой признался, дерзко выругавшись, посоветовал, не быть больше таким идиотом.

Потому что он старый, опытный ЗК, А не какой то «первоход», и знает, что именно, и зачем подписывает. Он сам так решил! И не, практикантское дело, задавать вопросы, что, что и зачем. Если сказал что сделал, значит сделал. Остальное не имеет значение.

Или ты, Практикант, правда, собрался с кем то бороться? Интересно с кем это? Вообще то, такие как я, это неотъемлемая часть жизни, благодаря нашему существованию, есть необходимость и в вашем «ментовском» существовании. Спустись на землю. Получается, что в определенном смысле, мы одной веревочкой связаны. Я не говорю что мы типа «подельники», это «западло», понимать нужно, что за такое спрос строгий и у вас, и у нас, но, вот что я тебе скажу, молокосос, в этом деле нужно понимание иметь, договариваться, то есть нужно уметь, так что учись. Ох, расскажу я Михалычу, какой ты придурок….

Все, зови охрану, «щенок», достал ты уже своей простотой, мне в камеру пора, а ты мозги выносишь.