Текст книги "Платон Ойунский: пылающий камень Сата"

Сравним эти строки с биографией Платона Ойунского, борца и поэта, хранившего веру в святость идей коммунизма, которым он присягнул в 1917 году. Вспомним и его веру в бессмертие своего имени, а значит, и своих произведений. На Срединной земле так сложились в начале ХХ века судьбы века и человека, что они перекликаются с перипетиями жизни и судьбы возведенного в сан святого, пострадавшего за веру в Христа: «Терпение правителя иссякло, и он приказал нещадно бить мученика, а затем отправить в темницу. Когда святого Платона вели в заточение, он обратился к народу, собравшемуся возле храма, призывая всех не отступать от христианской веры. Через семь дней мученика Платона вновь привели на суд Агриппина в храм Зевса, где уже были заготовлены орудия пыток: кипящие котлы, раскаленное железо, острые крючья. Судья предложил мученику выбор: принести жертву богам или испытать на себе действие этих орудий. Святой вновь твердо отказался поклониться идолам, и после истязаний его бросили в темницу и держали там без пищи и воды 18 дней. Но видя, что и это не поколебало мученика, ему предложили в обмен на жизнь и свободу лишь произнести «велик бог Аполлон». «Не хочу согрешить и словом», – отвечал мученик. По приказу Агриппина святого мученика Платона обезглавили (302 или 306)»[35]35
  Святой мученик Платон // Русская православная церковь. Официальный сайт Московского патриархата [Электронный ресурс] / URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/912651.html.


[Закрыть].

Можно сказать, что якутский мальчик, увидевший свет в далеком якутском аласе, волею судьбы стал в новом веке живым воплощением судьбы святого Платона. Разве не прошел он те же адовы круги в застенках НКВД в Москве и Якутске? Так уж сошлись звезды судьбы мальчика в том далеком от нас времени, в последнем десятилетии XIX века, что он стал живым воплощением этой благочестивой истории. В его судьбе и творчестве сплелись воедино пути якутского народа от веры в Тангара до веры в Христа, от родства с великим шаманским родом до свершения деяний святого православной веры.

Платон родился и рос в многодетной семье. Ничто не предвещало его блистательной карьеры в политике и поэтической судьбы – до поры до времени, до тех пор пока у него не раскрылся талант певца-импровизатора. Его очаровали слова олонхо, которые пел его сосед и дальний родственник Пантелеймон Слепцов, живший невдалеке. Когда Платон учился в Якутске, он каждое лето приезжал к родным, помогал по хозяйству и, как вспоминал его сверстник и друг детства Кузьма Алексеевич Слепцов, Платон все так же жадно тянулся к олонхо и песням. Практически каждый день он бывал в гостях у Пантелеймона и записывал себе в тетрадь притчи, которые рассказывал он, ставший ему старшим другом. Они очень хорошо понимали и ладили друг с другом[36]36
  Слепцов К.А. Из детских лет писателя. – В кн.: П.А. Ойунский. Статьи и воспоминания. Якутск, 1969. С. 101.


[Закрыть].

Когда он впервые исполнил олонхо, вначале для своих сверстников, ему было лет восемь-девять. В автобиографии он писал впоследствии: «У меня в детстве воображение было богатое, красочное, рассказывал красноречиво. Получал приглашение тоенов, которые на досуге наслаждались по длинным зимним ночам моими рассказами».

Детство Платона прошло в мире необычном, овеянном мифами и легендами. Его с детства окружали сказители-олонхосуты, народные певцы, чьи рассказы казались частью реальной жизни. Якуты жили в мифологизированном мире, состоявшем из бесчисленных духов. Всем, что происходило на земле, правили духи, алгысчыты (заклинатели), шаманы. Они умело сочетали свою исконную веру с православием, это двоеверие было устойчивым. Но большинство понимало, что есть еще другой мир, воплощением которого являлся город Якутск – богатый, просвещенный, блистательный. Многие якутские семьи стремились дать своим детям образование, но не всегда удавалось то, чего желали и родители, и сами дети. Но если это желание обращается в стремление действовать, то всего можно добиться.

Об этом и пишет в автобиографии Платон Алексеевич в 1937 году, 4 октября: «Я родился в семье крестьянина-середняка в 1893 году, 11 ноября (по н. ст.). Мой отец – Алексей Петрович Слепцов впоследствии стал бедняком и умер в 1916 году. Мать Евдокия Ивановна Слепцова – умерла в 1928 году. Мои родители – крестьяне (бедняки), занимались лишь сельским хозяйством, т. е. скотоводством. Ввиду крайней бедности моих родных я начал учиться в сельской школе лишь с 14 лет. У моего отца было – 10 детей (6 сыновей, 4 дочери, сейчас из них остались только двое – я и сестра Марина)».

Отец Платона Алексей Петрович Слепцов, с якутским именем Хоочугур, и мать Евдокия Ивановна (в девичестве Унарова) относились к среднего достатка семье, держали скотоводческое хозяйство. Воспитывали троих детей от первой жены Алексея Петровича, которая умерла при родах, и семь совместных детей – всего шестеро мальчиков и четыре девочки. В годы засухи, стоявшей на протяжении нескольких лет, Слепцовы обеднели и Платон в детстве испытал все беды, которые переживали бедняки якутского сельского улуса. Скот был продан за долги, пришлось перебиваться с хлеба на воду. Все члены семьи, включая маленьких детей, добывали пропитание: кто рыбу, кто дичь, кто ягоды. Тяготы жизни маленького бедняка Платон описал в одном из своих рассказов «Мальчик, ловящий рыбу сачком». Мальчик умоляет «бабушку-озеро» послать ему, бедному, гостинцев-карасей, чтобы прокормиться.

В чем-то судьба мальчика из обедневшей якутской крестьянской семьи роднит его с судьбой Алексея Пешкова – Максима Горького. Став взрослым, Платон поднимет свой голос в защиту бедняков. Через всю жизнь пронесет эту боль за муки и унижения родителей, и эта боль сформировала его как личность и художника. Но он сумеет преодолеть соблазн остаться верным только революционной идее певцом новой жизни; он будет отстаивать права всего якутского народа, в том числе интеллигенции, противопоставляя себя новой, им же выпестованной власти. Позже он сможет найти в себе силы заглянуть вглубь, в ту бездну, в которой оказалась страна, понять, во что превращается власть, забывшая человеческую боль…

Они жили в своем аласе в родовой юрте – зимнем доме из стоячих, несколько наклоненных бревен с плоской земляной кровлей. Нынче эта юрта восстановлена и там размещается Дом-музей Платона Ойунского. Побывав там, посидев у камелька, полного огненной силы, ты словно ощущаешь чье-то незримое, но удивительно благосклонное присутствие. Поездка из Якутска в эту местность и в наше время довольно-таки непроста. Надо переплыть на пароме или на теплоходе великую раздольную Лену. Потом местами по не совсем обустроенной дороге-трассе проехать 200 с лишним километров до села Черкёх и оттуда уже по проселочной дороге – к желанному месту. А в те времена сообщение между якутскими поселениями было утомительным путешествием длиной в несколько дней, недель и даже месяцев. До Якутска из села Черкёх добирались целую долгую неделю.

Платону повезло, что его первая школа открылась недалеко от его родного очага, всего в нескольких сотнях метров.

П Р И Г О В О Р

1906 года августа 26 дня. Мы, нижеподписавшиеся родовичи 3-го Жехсогонского наслега Батурусского улуса Якутской области и округа, быв сего числа на общей нашей мирской сходке, единогласно приговорили: ходатайствовать об открытии ныне же одноклассной школы ведомства М.Н.П. в нашем наслеге, в местности Черкёх, около приходской нашей Николаевской церкви…

Об открытии таковой школы было прежде возбуждено два ходатайства.

Прося об этом, мы принимаем на себя постройку нового здания на пожертвованные деньги с обязательством окончить к следующему учебному году, а прочие же расходы, как то: содержание учащих, здания, сторожа и пансиона полагаем на общие земские средства. Ныне же школа будет помещаться в доме родовича нашего Матвея Матвеевича Сивцева в трех верстах от церкви. Просим школу назвать в честь нашей кормилицы речки Таатты – «Таттинской».

В чем и подписуемся – родовичи… (далее идут подписи).

Открытие школы изменило культурный ландшафт наслега и всего улуса. Платону вдвойне повезло – что школа была рядом и что его первым учителем стал Матвей Сивцев. Это был человек энциклопедических знаний, сумевший открыть школу в якутской глуши, в местности Наммара Терде, там, где речка Наммара соединяет свои воды с Тааттой.

Сохранился отчет Таттинского начального народного училища, поданный 27 декабря 1906 года. Из него явствует, что школа помещалась в доме учителя и что учителей было двое: законоучитель, священник Иннокентий Семенович Никифоров, выпускник Якутского духовного училища, и Матвей Матвеевич Сивцев, а учащихся – 27 мужского пола и одна женского. Всего в библиотеке школы имелось 60 книг. Сивцев закончил Якутское реальное училище и преподавал русский, славянский, якутский языки и арифметику. В заключение отчета он пишет, что «училище открыто 1 октября сего отчетного года, потому не обставлено ничем, кроме необходимейших, и то недостаточно, книг и учебных принадлежностей: ни здания, ни мебели… Нужда всесторонняя… Заботы местного общества выражаются в хлопотах по постройке здания для школы, стоимостью приблизительно 1500 руб., путем сбора пожертвований». Заметим, что школа в селе Черкёх была введена в строй уже в 1907 году.

Судьба М. Сивцева и его семьи сложилась трагически. В 1921 году он поддержал создание Временного Якутского областного народного управления (ВЯОНУ) – последнего антибольшевистского правительства России. Был особоуполномоченным, в 1922 году назначен сборщиком и хранителем ценностей ВЯОНУ. Весной ему предписывалось довезти ценности на порты побережья Охотского моря – в Охотск и Аян. В архиве сохранился документ «Инструкция сборщику и хранителю ценностей ВЯОНУ Матвею Матвеевичу Сивцеву»[37]37
  Гражданская война в документах / Публ. подг. П. Конкин // Илин. 2004. № 1.


[Закрыть], из которого явствует, что Сивцев, являясь особоуполномоченным ВЯОНУ по военно-гражданским делам Якутской области на Охотском побережье, заключал договоры, сделки и обязательства с кредиторами и ему же поручалось, как бывшему особоуполномоченному, а ныне сборщику и хранителю, доставить ценности для исполнения обязательств перед кредиторами в порты Охотского моря к открытию навигации 1923 года. Документ был составлен 24 декабря 1922 года. На какую сумму он должен был везти ценностей, а это были меха, золото и серебро, в документе не указано. Но об этой поездке стало известно людям, вознамерившимся разбогатеть за счет собранных ценностей, попросту говоря, грабителям. Предположительно весной 1923 года Сивцев был убит вместе с супругой и сыном, защищая вмененные им ценности, в 10 верстах от Охотска. По разным данным, его убийцами были изгнанные со службы белые офицеры Худояров и Щипков или же местные промысловики братья Яныгины. Куда они дели сокровища, остается тайной.

Матвей Сивцев был родным дядей народного писателя Якутии Дмитрия Сивцева-Суоруна Омоллона. В 1983 году Дмитрий Кононович, который относился к Матвею Матвеевичу с большим уважением и любовью, выпустил фотоальбом, посвященный Платону Ойунскому, и поместил в нем фотографию его первого учителя. Как один из последних отголосков периода репрессий, альбом был подвергнут обструкции, его автор был вызван в обком КПСС за то, что разместил фотографию «белогвардейца», хотя до перестройки и гласности оставалось всего несколько месяцев. Дмитрий Кононович получил партийный выговор – наверное, последний в стране за такой «проступок».

Закономерен вопрос: стали ли к 1922 году учитель и ученик непримиримыми оппонентами? Скорее, нет. У них были одни и те же цели: самостоятельность своей родины. Сторонники ВЯОНУ не были сторонниками ни монархии, ни тем более колчаковской диктатуры. Они протестовали против «красного террора», против реквизиций, проще говоря, грабежей, которыми нередко занимались сторонники новой власти. ВЯОНУ установило связь с Временным Приморским правительством во Владивостоке, во главе которого находились вначале Спиридон Денисович Меркулов, а потом генерал-лейтенант Михаил Константинович Дитерихс. Известно, что Дитерихс своим указом от 17 августа 1922 года признал ВЯОНУ и призвал «управление и население Якутской области к солидарной работе на пути борьбы с гнетом коммунизма и воссоздания великой, единой, мощной и неделимой России». Указ был подписан незадолго до отплытия в Аян добровольческой дружины генерала Пепеляева[38]38
  Грачев Г. Якутский поход генерала Пепеляева // Илин. 2005. № 6.


[Закрыть]. О непростой политической ситуации, сложившейся к весне – лету 1921 года, о военных столкновениях 1923 года в Якутии – последних боях Гражданской войны на территории тогдашнего СССР – будет подробнее сказано в следующих главах.

* * *

Платон учился успешно, слыл первым учеником в школе села Черкёх. Здесь он получает базовые знания, в нем просыпается стремление к познанию жизни, к новым и новым знаниям. Из его воспоминаний мы знаем, что он с удовольствием читал исторические романы и пересказывал прочитанное своим друзьям. Так, благодаря ему романы М.Н. Загоскина «Юрий Милославский, или Русские в 1812 году», А.К. Толстого «Князь Серебряный» и другие пользовались популярностью у детей маленького якутского поселения. В составленном 31 августа 1909 года списке книг, находящихся на руках у учащихся, у большинства ребят значились сочинения Вольтера, а у Платона – «История» Смирнова.

О том, каким начитанным был Платон и как он проявлял свои лидерские качества среди сельских мальчишек, вспоминал уже в 1960-е годы учитель литературы Сергей Иванович Прокопьев. В 1910 году, в ноябре или декабре, Сергей Иванович решил посвятить один из уроков литературы памяти Льва Николаевича Толстого. После его рассказа слово попросил Платон и, дав свою оценку творчеству писателя, проанализировал его самые крупные произведения. Сергей Иванович вспоминает, что был поражен глубокими знаниями своего ученика творчества Толстого и запомнил этот эпизод навсегда. Тогда же Платон почувствовал вкус к лидерству. Это его качество проявилось в споре, который разгорелся вокруг строительства дамбы на реке Таатте для орошения сенокосных угодий бедняков. Голова улуса Нестор Слепцов и священник были против, но в защиту бедняков встал Платон и, судя по всему, добился разрешения на строительство дамбы. Потом он напишет: «Так прошло мое детство. Я отличался особенной усидчивостью, настойчивостью, задором, граничащим с безжалостным принуждением себя и других для достижения тех или иных принятых нами обязанностей»[39]39
  Платон Алексеевич Ойунский. Жизнь и деятельность: Сборник архивных документов / Сост. Н.С. Степанова (отв. сост.), Е.В. Саввина, Э.М. Яковлев и др. Якутск, 2015. С. 80.


[Закрыть].

Эти четыре года в Наммара Терде и селе Черкёх пролетели, как одно мгновение. После окончания сельской начальной школы Платон мог остаться в родных местах, продолжить род занятий родителей и предков. Но судьбе было угодно, чтобы он встретил новый век и новых людей, стал самым активным участником разновеликих, но судьбоносных событий в Якутской области, а потом Якутской АССР.

Издавна у якутов сложилась традиция: если в округе появлялся способный к учебе ребенок, то все, кто мог, помогали ему продолжить учебу. Этот принцип сработал и в отношении смышленого Платона: с помощью родственников и односельчан он получил возможность продолжить учебу. И вот наступила осень 1910 года, изменившая жизнь и судьбу деревенского паренька. Его ждал столичный Якутск, где он поступил в городское четырехклассное училище.

Родные договорились, что первое время Платон будет жить у своих дальних родственников Егасовых. «В годы ученья в Якутском четырехклассном училище мне приходилось жить у разных людей, квартироваться в разных дворах, теперь некоторых из них нет и в помине. Когда мне часто бывало, что есть было нечего, то приходил ночевать в семью учителя Егасова, так как его жена приходилась мне родней»[40]40
  Перевод воспоминаний П. Ойунского здесь и далее принадлежит автору.


[Закрыть], – напишет в своих воспоминаниях Платон Алексеевич.

Елпидифор Михайлович Егасов (1882–1921) – еще одна ключевая фигура якутской интеллигенции тех лет. Его с полным правом можно назвать одним из самых бескорыстных просветителей сельского населения. В 1907–1909 годах он работал редактором газет «Саха дойдута» и «Саха олого», написал ряд статей по вопросам народного образования. Родился он в Кюнняйском наслеге Таттинского улуса. По окончании реального училища работал учителем в школах Баягинского, Намского, Олёкминского, Чурапчинского улусов, преподавал в Якутском четырехклассном училище. В 1917–1919 годах присоединялся к партии эсеров, в августе 1919 года вступил в ВКП(б). С 1918 года – член Якутской областной земской управы, делопроизводитель, уполномоченный уездной Красной Армии. Перед арестом – заведующий отделом народного образования Якутского губревкома. Арестован 7 февраля 1921 года по делу так называемого «февральского заговора» (сфальсифицированный Якутской губчека процесс о «контрреволюционном заговоре якутской мелкобуржуазной интеллигенции с целью свержения Советской власти и восстановления якутской национальной автономии»). 20 февраля решением губревтройки приговорен к высшей мере наказания и расстрелян на следующий день. Реабилитирован Постановлением Президиума Верховного суда ЯАССР 9 августа 1989 года[41]41
  См.: Пестерев В.И. Правда о «февральском заговоре» 1921 года // Илин. 1993–1994; Виртуальный музей ГУЛАГа. [Электронный ресурс] http://www.gulagmuseum.org/showObject.do?language=1&object=485480.


[Закрыть].

На любознательного паренька Платона Слепцова очень благотворно повлияли переезд в Якутск и поступление на учебу. Вначале он поступил в четырехклассное училище, а потом, в 1914 году, в Якутскую учительскую семинарию, которую успешно окончил в 1917 году. По сохранившейся экзаменационной ведомости Якутского городского четырехклассного училища за 1911/12 учебный год видно, что Платон Слепцов закончил год с отметками «хорошо» и «отлично». Эти же отметки, кроме геометрии – «удовлетворительно», – мы видим и в аттестате об окончании училища, выданном 24 мая 1914 года. Этим же летом, 19 августа, он подает заявление о приеме на Якутские педагогические курсы при этом же начальном училище. Но в связи с открытием учительской семинарии инспектор народного образования ставит резолюцию: «Документы в учительскую семинарию». И 3 сентября Платон подает новое прошение – уже о приеме в семинарию.

Этим годам учебы он уделяет небольшое место в своих воспоминаниях, опубликованных в 1928 году под заголовком «Прошедшие дни и годы» в журнале «Чолбон» и небольшом эссе 1935 года «Весна – лето 1917 года» в газете «Эдэр большевик», к которым мы еще не раз обратимся в последующих главах.

* * *

Первым делом Платон прошелся по центру города. Якутск по тогдашним меркам был не таким захолустным, каким видится нам теперь. В начале ХХ века он представлял собой город, претендующий на статус столицы местного значения.

После привычного сельского пейзажа для деревенского мальчика город казался совершенно другим – все было новым и чудесным. Платону город понравился. Теперь ему предстояло прожить здесь весь остаток жизни с небольшими перерывами, связанными с отъездами в Томск, Москву, другие города. При этом Платон оставался патриотом своей малой родины – Таттинского улуса. Нельзя сказать, что он стал городским человеком по своему мироощущению и мировосприятию.

Центральные широкие улицы были замощены чурками, по краю улиц бежали свежеструганные дощатые тротуары. Вдоль по прямым улицам стояли крепкие деревянные дома с узорчатыми наличниками и красивыми палисадниками. Одной из самых заметных достопримечательностей тех лет был сквер губернатора Крафта с фонтаном у Троицкого собора. Город был православный, жизнь его по утрам и в праздники наполнялась колокольным перезвоном. В начале ХХ века в Якутске насчитывалось 12 церквей, находился здесь и крупнейший на северо-востоке России Спасский монастырь. Якуты любили колокольный звон, сопровождавший их жизнь и в праздники, и в дни печали. Прибывший в 1911 году к месту нового служения епископ Якутский и Вилюйский Мелетий (Заборовский) вспоминал впоследствии: «Меня поразила вера якутов во Христа. Во всех главных моментах своей жизни якут звал священника и просил его молитвы…[42]42
  Дмитриева И.А. Православная Якутия [Электронный ресурс]: URL: http://eparhia.ya1.ru/index.php.


[Закрыть]»

Церковь имела значительное влияние на все сферы жизни, в том числе в образовании и издательской деятельности. Конец XIX века считается началом истории периодической печати Якутии. В 1887 году вышел первый номер «Якутских епархиальных ведомостей» на русском языке, а с 1893 года в этом издании начали публиковаться проповеди и статьи на темы нравственности на якутском языке[43]43
  Якимов О.Д. Очерки истории печати Якутии (От формирования предпосылок для возникновения печати до февраля 1917 года). М., 1998. С. 161.


[Закрыть].

Якутск был экономическим и торговым центром края. В самом центре города шумел Гостиный двор. Развивались транспорт и связь, были построены важные объекты, изменившие городскую культуру: электростанция, телеграф, телефонная станция, открылся музей, был основан отдел Императорского географического общества. В эти годы было построено здание Благородного собрания[44]44
  Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. 82. СПб., 1904. С. 142.


[Закрыть] со сценой и концертным залом. В Клубе приказчиков ставились спектакли на якутском языке.

В разгоряченном призывами к свободе и равенству воздухе носились и идеи создания героических образов. Якутия не стояла в стороне от общих российских тенденций. И вот осенью 1906 году на сцене Якутского клуба перед зрителями спектакля «Манчары» предстал мятущийся дух благородного разбойника Василия Манчары – борца за права бедняков, певца и сказителя, умершего в 1870 году мирным гражданином после многих лет в царской тюрьме. На образе Манчары, созданном писателем Никифоровым-Кюлюмнюром, было воспитано не одно поколение народа саха в XX веке. А первым спектаклем на якутском языке считается поставленный 3 января 1906 года на сцене Якутского клуба олонхо «Бэрт киһи Бэриэт Бэргэн» («Удалой Бэриэт Бэргэн»).

Численность населения Якутска в 1911 году составила 9242 человека[45]45
  Статистика: взгляд чрез столетия: 375-летию вхождения Якутии в состав России/Сост. О.В. Зуева и др.; Т.А. Торговкина и др. Якутск: Оф-сет, 2008. С. 417.


[Закрыть]. Любопытно сословное деление: по имеющимся данным, в городе насчитывалось дворян – 804, духовенства – 287, почетных граждан – 90, купцов – 49, мещан – 1691, казаков – 893, крестьян – 1490, нерусских народностей – 3541, ссыльных и их семей – 397 человек. Несмотря на то, что в целом по области число грамотных было, по данным переписи 1897 года, всего 7,2 процента от общего числа жителей области, в Якутске этот показатель составлял 46,6 процента[46]46
  Якутия. Качество жизни населения, 1913–2013 / Территор. орган Федер. службы гос. статистики по Респ. Саха (Якутия). Якутск: Якутский край, 2015. С. 179.


[Закрыть].

Несмотря на немногочисленность населения, в Якутске издавались общественно-политические и литературные газеты и журналы на русском и якутском языках. 1 июля 1907 года вышел первый номер газеты «Якутский край – Саха дойдута»[47]47
  Якимов О.Д. На волне революции 1905 г. Илин. № 1–2. 1997. С. 39.


[Закрыть] на якутском и русском языках, продолжила эту традицию в 1908–1909 годах «Якутская жизнь – Саха олого». Позже, в 1912–1913 годах, выходил на якутском языке журнал «Саха сангата» («Голос якута»). Газеты «Якутская мысль» (1909), «Якутская окраина» (1912–1916), «Якутское хозяйство» (1914), «Ленский край» (1915–1916), «Якутские вопросы» (1916–1917)[48]48
  Якимов О.Д. Очерки истории печати Якутии… М., 1998. С. 162.


[Закрыть], журналы «Ленские волны» (1913–1916) и «Якутское хозяйство» (1916) издавались на русском языке.

Эти издания по своей направленности имели демократический характер, в них печатались материалы, требующие признать гражданские права инородцев, как именовались в царской России нерусские народы. На этих материалах воспитывалась без преувеличения вся передовая молодежь того времени. Постоянными читателями первых якутских газет и журналов были в числе прочих ученики учебных заведений.

Стремление к знаниям и культуре, просвещению, желание изменить жизнь простого народа овладевали умами поколения Платона Ойунского.

* * *

Ойунский как личность сформировался в период учебы в Якутске. Это было время активных людей, время пробуждения и подъема общественной инициативы. Шло формирование мировоззрения якутской интеллигенции, процесс объединения национальных сил. Это время можно обозначить как период брожения идей, когда шел процесс кристаллизации идейных позиций якутской интеллигенции. При этом интеллигенция не чуралась диалога с властью. Особенно тесные взаимоотношения у нее сложились с губернатором Иваном Ивановичем Крафтом (1861–1914).

В пореформенный период, после обретения в 1852 году областного статуса Якутия за короткое время серьезно изменилась. Именно в эти годы людьми овладевают идеи свободомыслия, самоуправления. Это вылилось в создание первой общественной организации «Союз якутов» в самом начале 1906 года. Ее идеологом и организатором стал уже упомянутый Василий Никифоров-Кюлюмнюр (1866–1928). Именно с этого времени Василий Васильевич приобретает безусловный авторитет среди интеллигенции, населения и руководства области как национальный лидер, сторонник демократических, либеральных идей.

Огромное влияние на формирование идеологии якутской национальной интеллигенции оказали русская культура и литература. Молодой Платон Слепцов далеко не случайно полюбил произведения Льва Толстого: его творчество, а больше всего идеи были популярны в Якутии, как и во всей тогдашней России. В августе 1908 года газета «Якутская жизнь» целиком посвятила свой 54-й номер восьмидесятилетнему юбилею Толстого. Одно из центральных мест в номере занимает подробное изложение толстовской идеи непротивления злу насилием. Здесь же мы читаем любопытную статью о Толстом и литературе, названную «Маленькие заметки».

Неизвестный автор, подписавшийся псевдонимом «Не свой», пишет: «Но будет время, когда Толстой и в якутской массе будет будить те же чувства, вызывать те же горячие симпатии, которые питают к нему все другие культурные народы.

Толстой бессмертен и поэтому он доживет (конечно, не о бренном теле его мы говорим), он непременно доживет до тех пор, когда русская литература спаяется в одно целое с якутской и отцы первой будут отцами второй.

Ведь каждая народность, в которой пробудилась сознательная любовь ко всему родному, к окружающей природе, быту, истории, легендам, несомненно, способна внести что-нибудь свое, новое, оригинальное в общую сокровищницу литературы.

Кто знает, какие мотивы в искусстве создадут будущие якутские художники?

Ведь известно, сколько нового и интересного дали финские, норвежские и венгерские беллетристы. Кто же решится отрицать, что будущие якутские беллетристы, вышедшие из своего народа, не могут открыть совершенно теперь неведомые оттенки чувства, дать яркие, увлекательные картины нравов и быта?

Нет, будет время, когда якуты, дав свое, почерпнут обеими пригоршнями очень многое и из русской литературы.

Тогда «русский» Толстой будет в такой же степени и «якутским» Толстым.

Толстой бессмертен – он доживет до этого».

«Власть тьмы» Толстого перевел на якутский язык Василий Никифоров-Кюлюмнюр. Врач-якут Прокопий Нестерович Сокольников (1865–1917), выпускник Московского государственного университета, в 1898 году знакомится и на протяжении нескольких лет ведет переписку с Львом Николаевичем. Подлинными кумирами для якутской интеллигенции 1910-х годов были, помимо Толстого, Владимир Короленко и Максим Горький. На популярность Короленко, после отъезда не прерывавшего своей связи с Амгой, где он прожил трехлетнюю ссылку, повлиял Николай Афанасьев – один из лучших учеников школы Владимира Галактионовича в Амгинской слободе, ставший автором и редактором первых якутских независимых изданий.

Якутия находилась на культурном и экономическом подъеме, и этот период времени с 1905 по 1917 год ставил перед интеллигенцией новые вопросы, новые вызовы. Якутскую молодежь, самую активную часть населения города, волновали вопросы будущего страны и области. Это касалось в первую очередь вопросов национального выживания и возрождения.

Яркой иллюстрацией этих процессов стал журнал «Саха сангата» (1912–1913), появление которого газета «Сибирская жизнь» охарактеризовала очень позитивно: «Мелькнет яркое, светлое». В статье-рецензии на журнал автор, подписавшийся «И.К-в», дает свою оценку якутскому народу и интеллигенции: «Маленькое якутское племя, занимающее огромную Якутскую область, является наиболее культуроспособным народом тюркского происхождения. Заброшенное на крайний северо-восток, окруженное враждебной суровой природой, якутское племя не зачахло, как другие туземные племена, оно, напротив, развило изумительную энергию, приспособилось к суровым условиям и стало властелином крайнего северо-востока. Проявляя энергию в практической жизни, якутский народ, по-видимому, не отставал и в духовном отношении; народное творчество якутов изумляет своей художественностью, богатством слов и выражений.

В настоящее время некоторые явления жизни этого народа указывают на пробуждение национального самосознания. В свое время в сибирской печати сообщалось об открытии якутами своего национального клуба, едва ли не первого в истории инородческих племен Сибири. Культурная деятельность этого клуба, между прочим, выражалась в выпуске ежемесячных рукописных листков с разнообразным содержанием. К сожалению, за кратковременное свое существование якутский клуб не мог прочно объединить якутскую интеллигенцию. Но сама идея объединения жила в сознании лучшей части якутского общества. Найти связующее звено для такого объединения – такова была задача якутской интеллигенции, а таковым может быть только постоянный периодический орган печати при разбросанности малочисленной интеллигенции. И вот эта мечта основать якутский печатный периодический орган осуществилась выходом в июле пр. года якутского журнала «Саха сангата» («Якутская речь»). Теперь в Томске получен уже № 4 этого журнала.

Создание якутского печатного органа диктуется и новой жизнью области. Открытие пароходных рейсов из Владивостока к устьям рек Колымы и Лены, устройство колесного пути для соединения Якутской области с Амурским краем и, наконец, самое важное, вожделенье правительства на пустолежащие низины и береговые полосы рек в целях использования их для колонизации края и связанные с этим вопросы о земле-устройстве аборигенов области и пр., все это заставляет якутов поневоле стать в оборонительное положение»[49]49
  И. К-в. Якутская речь // Сибирская жизнь. 1913. 5 февраля.


[Закрыть]*.

В таком состоянии Якутская область переживала эпоху между революциями 1905 и 1917 годов. В 1910–1914 годах, когда Платон учился в городском четырехклассном училище, Европа и Россия постепенно приближались к порогу войны, за которым стояла не победа, а обрыв в никуда, революция, крушение многих надежд и иллюзий. Не ощущая этого, далекий от центра страны Якутск жил в своем привычном ритме, а Платон продолжал постигать новые знания.

* * *

Николай Бердяев в 1915 году напишет о знаменитых «ивановских средах» в «Башне» Вячеслава Иванова слова, хорошо характеризующие эстетические искания эпохи: «Сразу же создалась атмосфера, в которой очень легко говорилось. В постановке тем и в характере, который приняло их обсуждение, быть может, не хватало жизненной остроты, и никто не думал, что речь идет о самых жизненных его интересах. Но образовалась утонченная культурная лаборатория, место встречи разных идейных течений, и это был факт, имевший значение в нашей идейной и литературной истории. Многое зарождалось и выявлялось в атмосфере этих собеседований. Мистический анархизм, мистический реализм, символизм, оккультизм, неохристианство – все эти течения обозначались на средах, имели своих представителей. Темы, связанные с этими течениями, всегда ставились на обсуждение. Но ошибочно было бы смотреть на среды, как на религиозно-философские собрания. Это не было местом религиозных исканий. Это была сфера культуры, литературы, но с уклоном к предельному. Мистические и религиозные темы ставились скорее, как темы культурные, литературные, чем жизненные… Повышался уровень нашей эстетической культуры, загоралось сознание огромного значения искусства для русского возрождения… В беседах находили себе место и люди другого духа, позитивисты, любившие поэзию, марксисты со вкусами к литературе»[50]50
  Бердяев Н. Мутные лики. М., 2004. С. 125–126.


[Закрыть].