Текст книги "Платон Ойунский: пылающий камень Сата"

Глава вторая
В ОГНЕ РЕВОЛЮЦИИ

Февральская революция. – Национальный вопрос. – Три года

в Томске. – Письма из Томска. – Октябрьский переворот

и Якутия. – Первые 35 дней советской власти. – Поражение. –

Возвращение в Якутск. – Гражданская война. –

На Х съезде РКП(б)

Если не теперь добиваться самоопределения и автономности в деле национального возрождения и самотворчества, то когда будем их добиваться? Вы должны работать, работайте под флагом свободы и куйте дело экономического благосостояния якутов и поддерживайте работников этого дела.

Из письма П. Ойунского друзьям в Якутск.

21 сентября 1917 года

Платон Ойунский, бесспорно, знаковая личность начального этапа становления советского государства, советской национальной политики не только в Якутии, но и в целом в национальных регионах Российского государства. В его судьбе отразились все надежды и тревоги народов многонациональной Российской империи. На переломе эпох в национальных регионах России на гребне общественного подъема оказались люди, познавшие европейские ценности просветительства и при этом верные национальной идее своих народов. Эта национальная идея отражена в словах Платона Слепцова: «Наша жизнь в области, как края далекого и оторванного, и территориально и национально обусловлена, нам необходима автономия территориально-национальная и культурная, полная вплоть до федеративного устройства», – пишет он 13 октября 1917 года из Томска друзьям в Якутск. Толчком к такому пониманию и такой идее послужили революционные события 1905 года и февраль 1917-го.

Имена башкиров Ахмет-Заки Валиди, Мухаметхана Кулаева, Абдрашита Бикбова, татар Бурхана Мансурова и Сахиб-Гирея СаидГалиева, бурята Элбэк-Доржи Ринчино, алтайца Павла Чагат-Строева, якутов Платона Ойунского и Максима Аммосова при всей разнице их судеб стоят в одном ряду. Их роднит не только участие в национально-освободительном движении, революционная, государственная и общественная деятельность, но и интерес к родной культуре и языку. Все они, образованные и патриотичные, профессионально занимались литературой, журналистикой и наукой, были просветителями своих народов. Их сближают и печальные страницы в истории страны, обрекшие их на гибель, неволю или изгнание.

Многие из них, как и Ойунский, оказали существенное влияние на признание массой народа первых шагов неслыханного социального эксперимента – строительства коммунизма, создания органов рабоче-крестьянской власти и Красной Армии. Они поддержали во имя достижения самостоятельности своих областей – национальных регионов империи – изменение жизненного уклада их родных народов, казавшихся многим в центре страны не только далекими, но и забитыми, отсталыми и даже дикими. Вот как воспевал Платон Слепцов это время в стихотворении «Песня свободы»[56]56
  Пер. А. Кафанова.


[Закрыть].

 
В мятежные, яркие дни
Наш голос подобен прибою,
Якутский народ мы ведем
К победе дорогой прямою.
В застывшие, трудные дни
Быть каждый обязан героем,
Утроим усилья свои,
Темницы и тюрьмы откроем.
 

Для всей плеяды большевиков из среды этнических меньшинств были важны вопросы национального самоопределения и равноправия, возвращение их народам отнятых у них земель и природных богатств, проведение ликбеза – ликвидации неграмотности и другие инициативы партии большевиков. Для Платона, который столкнулся с нищетой, с бесправием бедноты с детских лет, протест против социальной несправедливости, стремление решить вопросы благосостояния народа совпали с революционными идеями большевиков.

Насколько эти идеи переустройства и нового человека были упоительны, заразительны, насколько быстро, как пламя пожара, они обежали огромное пространство империи, по пути приобретая все новых и новых пламенных борцов, – настолько они были и утопическими. К великому разочарованию поверивших в эти идеалы, они оказались несостоятельными, став в итоге губительными для судеб этих людей. И этот злой рок, словно бумеранг, ударит по ним всего лишь через несколько лет, в конце 1920-х и в последующие годы. После создания СССР начинается выхолащивание идеи самоуправления и самостоятельности, автономный статус республик превращается в декларативный лозунг. Приверженцы этих идей, выступившие против политики союзного центра, быстро лишились власти и влияния. Часть политиков, выживших в годы красного террора и пытавшихся в условиях сталинского культа проводить свою политику, были ошельмованы и репрессированы в 1930–1940-е годы. Эта политика подавления продолжалась вплоть до смерти Сталина, а в более мягком варианте просуществовала до конца 1980-х годов.

Ойунский попытался избрать другой путь: оставаясь в советской элите, добиваться решения вопросов культуры, просвещения и науки. Он поставил в конце 1920-х годов для себя посильную задачу – создание институтов культуры и науки как гарантов развития народа.

Надо сказать, что в том, что в Якутии в 1917 году значительная часть молодых образованных людей из числа коренных народов оказалась готова принять идеи коммунизма, была «заслуга» и самой царской власти. Здесь находились в ссылке не последние представители революционной интеллигенции XIX века, начиная с декабристов и заканчивая участниками польских восстаний и народниками, оставившими великолепные образцы художественной литературы, научных исследований, очерков и статей. В Якутии в начале ХХ века насчитывалось около пятисот, а в ее столице 300 политических ссыльных, представляющих практически весь спектр партий и движений тогдашней России и сосланных преимущественно после 1905 года. Из них в 1910–1914 годах в Якутске проживало до семидесяти пяти ссыльных эсдеков (31 были большевиками, 11 – меньшевиками, 33 – социал-демократами без фракционной принадлежности). Якутская организация РСДРП создавалась в 1910–1914 годах. Многие из политических ссыльных открывали домашние школы, обучали якутских детей грамоте, становились домашними учителями и воспитателями.

Из социал-демократов в якутской ссылке побывали такие заметные фигуры, как Г.И. Петровский (с 1916 по 1917 год), Г.К. Орджоникидзе (с 1915 по 1917 год), Е.М. Ярославский (с 1913 по 1917 год) и др. Они имели опыт подпольной работы во многих городах и пользовались авторитетом и уважением не только среди политических ссыльных, но и среди населения. Например, Серго Орджоникидзе был незаменимым доктором, работал фельдшером, с утра до вечера разъезжал по наслегам, лечил местное население. Часть из них впоследствии, после победы советской власти, стали ее видными деятелями. Григорию Петровскому добавляло авторитета то, что он являлся депутатом 4-й Государственной думы, хоть и бывшим, находящимся в ссылке.

События 1917 года, переломившие путь развития Российского государства, и последовавшие за ними годы, вплоть до принятия автономии в 1922 году, описаны Платоном Алексеевичем в воспоминаниях, причем в небольшом эссе 1935 года «Весна – лето 1917 года» он, как видно из заголовка, описывает только события 1917 года. Несмотря на то что в этих воспоминаниях имеются некоторые отличия, дополняющие друг друга, они станут для нас своего рода путеводителем в освещении событий тех лет[57]57
  Опубликованы в седьмом томе собрания сочинений П. Ойунского, изданном Якутским книжным издательством в 1962 г. (на якутском языке). Воспоминания 1928 года были опубликованы с купюрами, касавшимися упоминаний Л.Д. Троцкого. Эти части были напечатаны в брошюре: Петров П.П. П.А. Ойунский: забытые мгновения (1937 год). Якутск, 2003.


[Закрыть].

Другая часть воспоминаний, «Прошедшие дни и годы», опубликованная в журнале «Чолбон» в 1928 году, состоит из девятнадцати разделов. В конце указаны дата завершения и место написания: 21 июня 1928 года, Якутск. В этот отрезок времени П. Ойунский с февраля 1928 по декабрь 1929 года работал народным комиссаром просвещения и здравоохранения Якутской АССР. Для чего он, человек, занятый на государственном посту, слово которого было весомым для населения, решил оставить эти записи? Возможно, он начал писать их к десятилетию Октябрьской революции, которую отмечали годом ранее. С другой стороны, после ухода с высоких государственных должностей в 1926 году и до назначения наркомом он мог чувствовать себя более-менее свободным от партийных условностей и решился оставить по свежим еще следам воспоминания. Или у него появилась необходимость объясниться?

Вот названия разделов: 1. Со школьной парты на народную трибуну. 2. По партиям. 3. Спор за трудящихся-хамначчитов. 4. Первое отступление. 5. Разговор миром. 6. Красный отряд Рыдзинского. 7. Лето 1918 года. 8. В ссылку. 9. В царстве Колчака. 10. На грани жизни-смерти. 11. Бред белых офицеров. 12. После Колчака приезд в Якутск. 13. Время ревкомов. 14. Отъезд в Москву. 15. Х съезд партии большевиков. 16. Постановка вопроса автономии. 17. Создание изоляции. 18. Гибель штаба Дедушки Каландарашвили. 19. Приход автономии, выход Манифеста.

В 1937 году Ойунский 6 июля публикует в газете «Кыым» на якутском языке статью «Образование Якутской АССР», а в октябре в шести номерах газеты «Социалистическая Якутия» – «1918 год. Воспоминания». В архиве сохранилась рукопись этих воспоминаний, датированная 13 марта 1936 года и написанная на якутском языке с резолюцией: «Перевести в 10 дн. срок т. е. к 4/I-37 г.

25. XII.36». Эта рукопись впервые опубликована в сборнике документов «Платон Алексеевич Ойунский. Жизнь и деятельность»[58]58
  Платон Алексеевич Ойунский. Жизнь и деятельность: Сборник архивных документов. Якутск, 2015. С. 89–108.


[Закрыть]. В основном они повторяют воспоминания 1928 года, но часть событий описана здесь более детально. Возможно, Платон Алексеевич готовил большой труд по истории становления советской власти и автономной республики.

Воспоминания Ойунского – редчайший пример мемуарной публицистики о первых годах советской власти в Якутии. Он попытался здесь не просто описать события с точки зрения местного уроженца, оказавшегося одним из руководителей большевистского режима, а дать оценку, расставить, как говорится, все точки над «i». Как мне кажется, у него не было личных мотивов, которые могли бы привести к искажению действительности. Видна ли здесь эволюция его взглядов? Нет, перед нами убежденный в своей правоте большевик-ленинец. Какова в таком случае концепция этого труда? Простое изложение хода событий? Думается, он хотел прояснить некоторые события для читателей – «объясниться перед народом», – а может быть, и для себя. Понять, почему большевики, на первом этапе весьма небольшие по численности, не имевшие влияния, вдруг оказались буквально в течение нескольких месяцев и даже дней на вершине власти.

С одной стороны, население, пережившее огромные страдания в годы белого и красного террора, военного коммунизма, голода, надеялось на спокойную, мирную жизнь. И этот инстинкт самосохранения вынудил его принять новую власть. С другой стороны, были ликвидированы многие партии и общественные лидеры, и обезглавленное население не могло сопротивляться большевикам. В этой ситуации перед Платоном Ойунским, ответственным за будущее народа и республики, стояла задача не просто объяснить через свое восприятие эти события – он должен был создать новейшую историю Якутии, какой она ему представлялась. Как происходила смена ценностных установок в столь короткий отрезок времени и почему? В иные годы изменение этих установок происходит постепенно, порой на протяжении десятилетий. Потому важно попытаться постигнуть исторический смысл этого явления, понять мотивацию людей, совершивших поступки в условиях, «прочитанных» ими на свой манер. В работе Ойунского, на наш взгляд, прежде всего отражены массовые представления людей, оказавшихся по разные стороны баррикад. Это взгляд честного большевика, и тем мемуаристика Ойунского ценна для нашей современности.

Окунувшись с головой в борьбу, он, естественно, желал выйти победителем, доказать свою правоту. Как мы понимаем, он по характеру был человек деятельный, импульсивный, экстравертный, но сочетал с этим интровертность, рефлексию, тягу к углубленному изучению проблем. Стихи, которые по природе относятся к проявлениям интровертности, внутренних чувств, он превращал в революционный призыв. Ойунский обладал огромной харизмой. Современники оставили описание его сверкающих, проникающих в душу глаз, его магического воздействия на людей. Например, Владимир Новиков-Кюннюк Урастыров, народный поэт Якутии, вспоминает свою первую встречу в 1930 году с Ойунским: «Платон Алексеевич тогда показался мне похожим на сокола, сидящего на вершине высокого дерева. Хорошее, симпатичное лицо. Острый взгляд светло-карих глаз, казалось, проникал в самое сердце»[59]59
  Новиков В.М. (Кюннюк Урастыров). Наш литературный наставник. – В кн.: П.А. Ойунский: Статьи и воспоминания. Якутск, 1969. С. 168. Пер. А. Буртынского.


[Закрыть].

С другой стороны, Ойунский в эти годы всерьез начинает интересоваться наукой. Исследователю-историку для постижения исторического процесса необходимо сначала осмыслить образ мыслей человека изучаемой эпохи и культуры, понять его картину мира, которая и определяет его поведение, индивидуальное и коллективное.

Мне кажется, главная заслуга воспоминаний Ойунского в том, что он сам пробовал искать ответы на те вопросы, которые перед ним поставило время. История Якутии, да и всего Российского государства, особенно в послереволюционные годы, очень непроста. Понять ее через действия ее основных участников, через последовательность важнейших событий не только увлекательно, но и поучительно. С другой стороны, мы должны помнить, что Платон Алексеевич свои воспоминания, как указано выше, написал в 1928-м, а потом в 1935 и 1936 годах. То есть он не мог не учитывать сложившуюся в тот период общественно-политическую ситуацию в стране и республике, которая быстро двигалась к прекращению всяких дискуссий даже внутри партии, к единовластию и единомыслию. В этих условиях Ойунский вряд ли стал бы доверять бумаге свои сомнения в правильности избранного пути, даже если они у него имелись.

* * *

Но вернемся назад. В феврале 1917 года Платон познакомился с социал-демократом Григорием Осиповичем Охнянским – они оказались соседями в арендуемом доме. В один из февральских дней Охнянский, узнав о том, что группа якутской молодежи собирается и толкует о разнообразных, в том числе общественно-политических вопросах, напросился к ним в гости. В тот вечер они должны были обсудить спектакль «Доктор Штокман» Генрика Ибсена, поставленный на сцене Клуба приказчиков. Охнянский выступал в течение часа и так заворожил их «новыми словами», что, по словам Платона, «мы с Максимом в течение нескольких дней ходили словно зачарованные»[60]60
  Здесь и далее перевод отрывков из воспоминаний сделан автором.


[Закрыть].

В 1928 году Платон Алексеевич в своих воспоминаниях описал встречу с Охнянским зимой 1922 года в Москве. Платон ехал на лечение. Охнянский к тому времени, будучи меньшевиком, несколько раз арестовывался. Когда Платон ему заметил, что он «поправился», тот горько пошутил: «Да, говорят, что я начинаю полнеть на советском хлебе». Ойунский пишет, что у него было желание ответить на иронию колкостью, что «если бы не держали, еще более растолстел бы на английском хлебе», но он сдержался. Платон Алексеевич не скрывает, что «в Якутске я его очень любил и уважал. Из всех, которые были тогда, единственно он был самым сильным политиком, к тому же талантливым оратором. Поэтому я был сильно разочарован в человеке, которого почитал как своего учителя, когда он сыронизировал насчет советского хлеба». Они к тому времени оказались по разные стороны баррикад.

Вернемся к 1917 году. Через некоторое время Платон Слепцов и Максим Аммосов познакомились с Минеем Губельманом (Емельяном Ярославским), оказавшим решающее влияние на формирование их политических взглядов. В упомянутых выше воспоминаниях «Прошедшие дни и годы» и «Весна – лето 1917 года» Платон Алексеевич подчеркивает роль Ярославского: «После Охнянского пришел с нами знакомиться Емельян Ярославский, мы попали под его влияние». Платон и Максим становятся членами марксистского кружка и теснее знакомятся с марксистским пониманием проблем общественного развития. Несомненно, что их, выходцев из бедных семей, привлекла стройность концептуальных положений этого учения, защищающего права бедняков.

Из автобиографии члена РКП(б) П.А. Слепцова-Ойунского, поданной 30 января 1922 года в губернскую комиссию по чистке партии: «Прежде нашими ученическими кружками, организациями из полит[ических] ссыльных никто не руководил до зимы 1917 г. В 1917 г., с октября (ошибочно указан месяц, скорее февраль – март. – О. С.), т[ов.] Ярославский (Губельман), Петровский и меньшевик Охнянский стали руководить нашими кружками, состоящими из старших классов як[утских] средних учебных заведений. Из этого кружка образовался кружок юных соц[иал-]демократов»[61]61
  Здесь и далее цитаты из документов, если нет отдельной ссылки, приведены по кн.: Платон Алексеевич Ойунский. Жизнь и деятельность: Сборник архивных документов / Департамент по арх. делу Респ. Саха (Якутия), Нац. архив Респ. Саха (Якутия); [сост.: Н.С. Степанова (отв. сост.), Е.В. Саввина, Э.М. Яковлев и др.; редкол.: Н.Р. Константинов, Н.С. Степанова, Ю.И. Попов]. Якутск: Бичик, 2015. С. 80.


[Закрыть].

Ойунский упоминает также роль Ярославского в выборе его политических предпочтений в автобиографии, написанной в 1937 году в преддверии выборов в Верховный Совет СССР: «В начале 1917 года, познакомившись с т. Ярославским, начал посещать и участвовать в кружке т. Ярославского. С марта 1917 года член як. организации Р.С.Д.Р.П. и примыкал к большевистскому ее крылу». С этого времени Платон считал себя социал-демократом и решил посвятить свою жизнь борьбе за свободу, равенство и братство для всех людей и всех народов. Он глубоко верил в правильность этого выбора, считал себя солдатом революции, «свободной совести свободным гражданином».

После раскола социал-демократов на большевиков и меньшевиков окончательное решение о вступлении в партию большевиков Платон принял в Томске в марте 1918 года. 2 декабря 1917 года он написал М. Аммосову, что еще «не пристал ни к какой партии». Платона увлекла революционная романтика, первые лозунги и призывы партии социал-демократов о всеобщем избирательном праве, полновластном народном представительстве, демократической республике, культурно-национальном самоопределении, а позже лозунги большевиков «Вся власть Советам!», «Долой войну!», «Земля крестьянам!». Он поверил в эти красивые слова, лозунги в защиту бедных вскружили ему голову, как и многим молодым людям по всей России. Вскоре он принял активное участие в борьбе за победу Октябрьской революции, в установлении советской власти в Сибири и Якутии.

 
В набатные, грозные дни
Призыв наш гремит неустанно,
Свободу себе обретем,
Низвергнем насилье тирана.
В тревожные, бурные дни
Мы смело идем в наступленье,
С пути богатеев сметем
И сбросим ярмо угнетенья. ‹…›
Рассвета лучи горячи.
За нами великое право
На счастье, на светлую жизнь.
Грядущему нашему – слава!
 

Эту «Песню свободы» он сочинит в 1922 году, в самый разгар своей общественно-политической деятельности.

1917 год стал для Платона Слепцова, как и для многих его сверстников, решающим в выборе жизненного пути. В феврале он с восторгом встретил свержение царской власти: «Совершился великий исторический переворот, еще неслыханный в истории Русского государства: пала династия дома Романовых, под гнетом которой три века страдала вся Русь. Теперь на ее развалинах созидается новая жизнь Отечества, из нее рождается сама обновленная Россия»[62]62
  Выступление П.А. Слепцова на заседании первого свободного съезда представителей якутов-крестьян Якутского, Олёкминского и Вилюйского округов. 26 марта 1917 года. – В кн.: Платон Алексеевич Ойунский. Жизнь и деятельность: Сборник архивных документов. С. 205.


[Закрыть].

Из воспоминаний Платона Ойунского о событиях, случившихся перед революцией в Петрограде: «Однажды мы, несколько человек, побывали дома у политика Губельмана и стали свидетелями их разговоров. Впервые я увидел там депутата Государственной думы Петровского. Я запомнил их наставление: «Революция близка, поэтому якутская молодежь должна быть готова к борьбе за свою свободу»».

Революционный настрой населения создавали и представители якутской интеллигенции. Уже к началу февраля 1917 года Якутск жил ожиданием революционных событий. Печатные органы и связь приобрели особенно важное значение. Телеграф, или, вернее, телеграфное сообщение с Иркутском, заработал в Якутске еще 8 августа 1901 года. Эта была небольшая, но очень важная информационная революция для края. Ямщицкая и почтовая связь работала к тому времени достаточно хорошо, но телеграф превосходил все ожидания. Эту оперативность передачи информации якутяне в полной мере впервые ощутили именно в судьбоносные дни февраля – марта 1917 года. Заметим, что с октября 1909 года стала действовать Якутско-Охотская телеграфная линия, а с сентября 1914 года – телеграфное сообщение Якутска с Вилюйском. Следующим этапом стала телефонная станция при пятидесяти абонентах в Якутске, открытая 1 октября 1911 года. Находилась она в ведении городской управы и там же размещалась. В 1912 году было уже 110 абонентов, а через два года – 135.

Весть о произошедшем в Санкт-Петербурге событии достигла Якутска 2 марта благодаря телеграфу. Ойунский пишет, что «телеграмму о революции, отказе Николая II от престола, о передаче власти совету Государственной думы напечатал в печати и распространил в городе фельдшер, политик Николай Ефимович Олейников и он же напечатал объявление о том, что в здании Общественного (Благородного) собрания состоится народное собрание. Узнав об этом, наш директор старик Васильевский сказал нам:

– Ребята! Произошла революция. Николай Второй отрекся от престола. Власть перешла в руки совета Государственной думы. Сообщил об этом Родзянко, его знает и уважает вся Россия. Поэтому нет оснований не верить тому, что произошла революция. Поздравляю вас с новой властью, новой жизнью! Разрешаю вам принять участие в сегодняшнем народном собрании.

Раздумывая о том, что, «закончив школу, вступаем в новую жизнь… значит, мы счастливые люди», – разошлись. Пообедав наскоро, в предчувствии новых, гордых-сильных слов, острого разговора, которые услышим на народном собрании, мы поспешили туда».

После получения известия о революции события развивались стремительно. Якутяне встретили новость с воодушевлением и большой надеждой. 3 марта в Якутске прошли митинги и собрания горожан в поддержку революционных перемен, происходящих в столице. Якутия не отставала от других губерний и областей империи. Создавались органы власти, представляющие все слои общества. А для Платона Слепцова участие и выступление на собрании стало первым серьезным испытанием, обретением опыта и взлетом в политической карьере.

…Когда Платон и Максим пришли в здание Благородного собрания на первое собрание якутов города Якутска, зал был забит до отказа. Собрание вел Василий Васильевич Никифоров-Кюлюмнюр. Платон в своих воспоминаниях приводит отрывок из его выступления: «В 1905 году тоже произошла революция. Но революционная волна, как и прилив, отхлынула. Много крови пролилось. Поэтому, зная это, не удивляясь ничему, должны присоединяться с осторожностью. Ход событий имеет два лица. Из двух сторон медали вначале видим одну, только перевернув, увидим другую сторону. Также пока не видим второй, оборотной стороны этого события».

Более чем осторожное выступление Василия Васильевича раззадорило молодых людей. Первым слова попросил Максим, и народ, несмотря на не совсем успешное выступление, внимательно его слушал. Платон не думал выступать, но Максим и другие друзья его уговаривали: «Ты обязательно должен выступить. Ты умеешь говорить. Выступи против речи Никифорова, а то он может уговорить собравшихся». Платон вначале отнекивался, но потом, согласившись с доводами друзей и переборов волнение, поднялся на трибуну: «Когда еще я выступлю, если не здесь, не в эти чудные дни?!»

В своих воспоминаниях 1928 года он пишет, что не помнит дословно все свое выступление, и приводит только часть своей речи: «Увешанные медалями, проданные богатеям, двуличные тянут назад. От прошлой революции к нынешней революции видим второе лицо жизни. На нынешней революции объединились крестьяне, народ, армия. Поэтому эта революция не погибнет, она вознесется. Угнетенный богатеями рабочий народ, униженные, оскорбленные женщины должны объединиться во имя равноправия и свободной жизни. Образованные, болеющие за народ якуты должны работать вместе, присоединившись к революции».

Выступление Платона было встречено громом оваций, ему пожимали руки, поздравляли, благодарили. Это был триумф! С этого момента у него и Максима выявляются ораторские способности и они становятся народными трибунами. Он подчеркивает, что из всей массы молодежи тех лет их было только двое – тех, кто способен выступить с зажигательной речью на митинге. Об этих его талантах, умении выступать и убеждать писал впоследствии и Е. Ярославский в опубликованной в журнале «Пролетарская революция» статье: «Платон Слепцов и Максим Аммосов были лучшими ораторами из якутской молодежи, с первых же дней революции определившимися как большевики, что имело громадное влияние на якутскую массу»[63]63
  Пролетарская революция. 1926. № 3. С. 233.


[Закрыть].

В более поздних воспоминаниях 1935 года Платон Алексеевич подытожил свое и Максима Аммосова выступления: «1) должны защитить революцию, чтобы не восстановилась царская власть; 2) трудящиеся всех народов, наций, населяющих Российскую империю, должны объединить усилия, чтобы защитить революцию, стать главной движущей силой революции и основать народную власть, разгромить силы богатых толстосумов».

При всем критическом настрое молодых Платона и Максима решающее значение для восприятия тогдашней якутской интеллигенцией идеологии Февральской революции имела позиция В.В. Никифорова-Кюлюмнюра, лидера якутской интеллигенции начала ХХ века, безоговорочно поддержавшего революцию. «Свободное собрание якутов, живущих в Якутске» единогласно избрало Никифорова в состав Исполкома КОБ. Как председатель собрания, Никифоров подписал телеграмму: «Петроград, Исполнит. Ком. Гос. думы. Собрание якутов г. Якутска, приветствуя обновление государственного строя в лице избранников народа, выражает непоколебимую надежду, что наступил великий момент освобождения угнетенных национальностей и осуществления их вековых чаяний». Эта телеграмма была опубликована в № 3 «Вестника Исполкома общественной безопасности».

Как Февраль был воспринят в Якутске? Что дало это событие жителям таких далеких от центра окраин, как Якутия? Понимание восприятия событий 1917 года населением окраин тогдашней империи, в нашем случае Якутской области, важно для осмысления дальнейшего хода общественно-политического развития страны. Прежде всего, Февраль выдвинул в политику новые яркие имена из среды якутской интеллигенции. Это Г. Ксенофонтов, С. Новгородов, А. Широких, Р. Оросин, К. Гаврилов, Е. Егасов, А. Софронов и др. К достижениям Февраля историки относят провозглашение демократических свобод, полную амнистию политзаключенных, отмену смертной казни, сословных и вероисповедных ограничений, подготовку к созыву Учредительного собрания и, наконец, провозглашение России республикой.

В. Никифоров-Кюлюмнюр оставил в своей исповеди – именно так воспринимаются сегодня его показания, данные в тюрьме Новосибирска 30 апреля 1928 года, – свой взгляд на события Февральской революции: «Низвержение Николая II с престола и образование нового социалистического правительства застало в Якутии таких выдающихся лиц, как Петровский, Ярославский, Охнянский, Орджоникидзе и многих других, благодаря чему новый строй был проведен в Якутии с таким подъемом и с такой солидарностью всех слоев общества, что вызвал всеобщий порыв восторга среди всего населения. Якутский народ только тут почувствовал себя впервые свободным гражданином и всецело предался новому строительству своей общественной жизни. Вскоре созванный всеякутский съезд выработал ряд мероприятий для развития культурного и правового положения своего народа. На этом съезде было положено начало основанию якутской письменности и созданию своей литературы. Я был избран членом комитета общественной безопасности и назначен вместе с тов. Перконом комиссаром юстиции»[64]64
  Показания якута Василия Васильевича Никифорова, обвиняемого по 58-11 ст. Уголовного кодекса. – В кн.: Никифоров В.В.-Кюлюмнюр. Солнце светит всем: Статьи, письма, произведения. Якутск: Бичик, 2001. С. 13.


[Закрыть].

Высокая оценка Никифоровым ведущей роли социалистов совпадает с другими свидетельствами о событиях февраля – марта 1917 года в Якутске. Самые подробные свидетельства и практически вслед за событиями о том времени оставил ученый-лингвист, просветитель Семен Андреевич Новгородов. В статье «Среди якутов», опубликованной в апрельском номере газеты «Вольная Сибирь» за 1918 год, он написал: «Телеграф возвестил 3 марта прошлого года о совершившемся в центре Российской империи перевороте более точно и полно: до того в редакции единственной газеты «Якутские вопросы» имели только неопределенные сведения о каких-то крупных событиях, происходящих в Петрограде с 28 февраля. Получив радостную весть о свержении Кровавого Николая утром, поспешили устроить вечером того же 3 марта общедемократический митинг… Открыв народное собрание утром 4 марта, немедленно отправили делегацию из пяти лиц к воинскому начальнику с требованием признания временного правительства освобожденной России… Вечером того же дня отправили делегацию в областное правление, где заседали все чиновники во главе с губернатором и духовенство во главе с архиереем, с требованием разойтись, признав новую революционную власть в центре. Днем 4 марта был созван митинг, происходивший исключительно на якутском языке, и он был весьма многолюден. Была отправлена приветственная телеграмма в Петроград… с выражением непреклонной надежды на то, что оковы спали с угнетенных народностей навеки, что возврата к кошмарному старому быть не может».

Вместе с тем Семен Андреевич делает оговорку: «Что касается до массы, то она реагировала на них довольно сдержанно: еще жила память о 1905 годе, когда чрезмерное увлечение революцией было чревато своими последствиями. Однако эта сдержанность не доходила до инертности. Так была встречена в центре нашего забытого Богом и людьми края радостная весть о мартовском перевороте». Восприятие Новгородовым Февральской революции и его описание событий отражают мнение большинства якутской общественности тех лет. Семен Андреевич был вхож в разные слои якутского общества, преподавал в учительской семинарии якутский язык. О том, что в течение нескольких дней в здании клуба приказчиков проходили собрания трудового народа, социал-демократов, эсеров, в своих воспоминаниях пишет и Платон Ойунский.

После мартовского триумфа Платон стал одним из заметных общественных фигур. В ночь с 3 на 4 марта социал-демократы и эсеры создали коалиционный революционный комитет, состоящий из лидеров обеих партийных организаций. 4 марта на собрании граждан Якутска был создан новый орган власти – Якутский комитет общественной безопасности (ЯКОБ), первый демократически избранный областной орган власти. В него были делегированы представители различных союзов, объединений, партий, общественных и политических групп, также учреждений. Для решения текущих дел было избрано Исполнительное бюро КОБа во главе с Г.И. Петровским, куда вошли кроме него большевик Е.М. Ярославский, меньшевики Г.О. Охнянский, Н.Е. Олейников, М.В. Акуловский, эсеры П.Ю. Пивоваров, В.Н. Соловьев и И.М. Бланков. В состав КОБа был включен и П.А. Слепцов (Ойунский). ЯКОБ в своем обращении к народу заявил, что он является единственным представителем Временного правительства.

4 марта 1917 года вышел первый номер газеты «Вестник исполкома Комитета общественной безопасности» (она же «Вестник ИКОБа»). В нем было опубликовано постановление Якутской городской думы, где говорилось: «Сложить полномочия по прежним выборам и предложить Комитету общественной безопасности принять на себя обязанности Якутского общественного управления впредь до выбора нового состава городской думы на основе всеобщего избирательного права». Это означало, что старая областная и городская власть перестала существовать и создана народно-демократическая власть в лице Комитета общественной безопасности (КОБ). 5 марта вице-губернатор Якутской области барон Д.О. Тизенгаузен (губернатор Витте сдал дела еще в феврале), видя, что солдаты гарнизона оказались на стороне революции, добровольно сдал власть Комитету общественной безопасности в лице его председателя Г.И. Петровского. Таким образом, основной вопрос революции – вопрос о власти – в Якутской области 5 марта 1917 года был разрешен мирно.