Текст книги "Югославская война"

Все это еще более-менее понят но, возможно, большого шума не вызвало бы.Однако, ключевую роль сыграло то, что до семи тысяч только из Сребреницы мусульман, главным образом военноспособных мужчин, хотя были и другие категории населения, были все-таки взяты в плен сербскими силами либо из лесов и из самой Сребренады, либо выводясь из очередей перед автобусами UNHCR на глазах миротворцев из числа лиц от 16 до 60 лет. Немало яз них было гражданских лиц, но не это важно, ибо в конце концов, до этого мусульманские силы, нападая отсюда на сербские леса, не делали различия между военными или гражданскими сербами, не исключая, нередко, женщин и детей. Все это так, но очевидно и то, что ведя боевые действия в конце IX века, сербское командование, взяв пленных, обязано было их хотя бы сохранить живыми, не допуская издевательств над ними, и тех из них, кто был замешан в военных преступлениях наказать по законам военного времени но военным су дом, тем более что времени было для этого достаточно. К тому же сербское военное командование постоянно себя представляло как наследника ЮНА и тем самым военных профессионалов и защитников закона, обвиняя различные добровольческие отряды, в первую очередь, четнические, в бандитизме и шовинизме.

На встречах с миротворцами сербские генералы обещали соблюдение Женевских конвенций, а те даже в гражданской войне запрещают расстрелы без суда и следствия. Не обошлось тогда без телевизионных картин с сербскими солдатами, раздающим мусульманам хлеб и воду, а сербские генералы делили мусульманским детям шоколадки, «отечески» напутствуя их. И вот после всего этого «интернационального» маскарада, столь любимого в социалистических армиях, буквально через пару дней, пленных стали массово расстреливать в Сребренице(в селе Поточари через дорогу от базы голландских миротворцев),в городской школе Братунца,в обьектах «Лазета» (Ораховац) и «Дам"(Петковичи),на ферме Браньево,в культурном центре Пилицы,в Козлуке, в Церской и в 3ворнике(фабрика алюминия). Сколько точно убито пленных неизвестно, ибо найдены останки двух с лишним тысяч человек, а еще пять тысяч числятся пропавшими без вести. Но пусть было убито лишь две тысячи пленных, но и этого достаточно, чтобы сербов западные средства массовой информации уже окончательно могли поставить в положение эсэсовцев Гитлера, и тем самым могли оправдать не только западную оккупацию, но и будущие авиаудары уже по Югославии. Было куда логичнее оставить пленных в живых, хотя бы ради размены за сербских пленных, которых в 1995 году было взято сотни, особенно в Босанской Крайне и на Озрене. Смысл тех убийств действительно трудно понять с позиции логики, и абсурдно звучат обвинения сербской пропаганды о том, что эти расстрелы выдуманные мусульманской пропагандой, когда полно свидетельств фактов со всех сторон. Еще абсурднее звучали объяснения югославского министра информации Горана Матича, данные в связи с арестом в 1999 году так называемой группы „Паук“ по обвинению в военных преступлениях на Косово и шпионажу в пользу Франции.Постоянные утверждения Матича о том, что одна лишь группа „Паук“ (ее составляли командир 10 диверсантского отряда, подчинявшегося во время войны непосредственно Главному штабу ВРС – Милорад Пелемиш,подофицер ЮНА,служившый под командованием Младича еще в Книнском корпусе,.а также несколько его ближайших помощников, в том числе бывший французский легионер Югослав Петрушич) виновна в расстрелах пленных под Сребреницей звучат неправдоподобно, а тем более то, что в этом был, якобы, замешан и генерал Филип Морион, на самом деле уже отбывший домой к моменту взятия Сребреницы.

Можно еще как-то понять югославские средства массовой информации, сделавшие на основании участия группы «Паук» в подборе и использовании сербских наемников в Заире(1996 год) и легионерского прошлого Югослава Петрушича (Юго Доминика) из этой группы организацию международных террористов.Но до ареста члены этой группы действовали в координации и в интересах спецслужб не только Республики Сербской, но и Сербии и Югославии, пользуясь их военно-политической поддержкой. Однако утверждения о Сребренице звучат просто смешно, тем более направленные в адрес, якобы, «паравойной информации», а на самом деле части особого назначения, созданной и используемой с начала 1995 года под прямым контролем начальника военной безопасности полковника Любиши Беары и его помощника,начальника ВОС/военная разведка/ полковника Петра Салапуры на основе юришного / ударного/ отряда из Власеницы,чьим командиром и был ранее Пелемиш. 10-ый диверсантский отряд стал единственным профессиональным формированием в ВРС, ибо в его состав люди зачислялись по рекомендации ВОС уже как профессионалы. Тем самым 10-ый диверсантский отряд был своеобразной гвардией Главного штаба. Десятым же он был потому, что в Югославской военной системе все «специальные» формирования носили двухцифровой номер, и,следовательно, десятый отряд был на самом деле 1-ым и единственным таким отрядом. К тому же, ни его численность, колебавшаяся от 100 до 300 человек, никак не обеспечивала то, что ему «вешала» официальная пропагавда – самостоятельной договоренности с Филипом Морионом о взятии Сребреницы, тем более, что существуют телевизионные снимки генералов Младича,Кырстича и Живановича в Сребренице, как и снимки тысяч сербских бойцов и десятков бронемашин.

Помимо всего прочего,10-ый диверсантский отряд не обвинишь в «сербском национализме», который по заявлению многих югославских политиков был виновен в «очернении» сербского народа. Этот отряд был, практически, единственным относительно интернациональным отрядом, ибо в его состав было включено немало тех хорватов и мусульман, что остались жить с сербами и, более того, вступили в ВРС. Возможно, это благоприятствовало выполнению некоторых боевых задач в разведывательно-диверсионной деятельности в глубине неприятельской территории, но никак не обеспечивало, вкупе с прямым контролем Главного штаба, роста «четнических» настроений в нем. К тому же, одну из ключевых ролей в операции играл и отряд «Вукови са Дрины» из Зворника под командованием Бранислава Йоловича – «Легенды» и этот отряд был весьма известным формированием и с самого начала войны выполнял боевые задачи не только в интересах штаба Дринского корпуса, но и Сараевско-Романийского,да и самого Главного штаба. Так же как и 10-ый диверсантский отряд он был одним из лучших формирований ВРС.

Эти же два отряда с рядом более мелких подразделений, например, интервентный взвод Вишеградской бригады, упоминаются в прессе и судебных материалах из Гаага, как наиответственные за расстрелы пленных, и дело против них стало раскручиваться сразу после войны с добровольной сдачей бойца 10-го диверсантского отряда Дражена Эрдемовича, хорвата по национальности, ставшего первым обвиняемым и осужденным (получил 5 лет),а заодно и свидетелем, в международном трибунале в Гааге.

Не является делом этой работы подробно расследовать то, что произошло под Сребреницей, то стоит заметить, что тут кто-то хорошо поставил ВРС в ее лучших формированиях, подтолкнув сделать то"что делать не было никакой необходимости, а на войне то, что не необходимого лучше не делать. В сущности, под Сребреницей не произошло ничего неожиданного. В подобной гражданской войне, после трех с лишним лет крови и страданий противник не только громится ,но и уничтожается.Если такие примеры характерны для американской и южноамериканской армий, сжигавших про коммунистические деревни Вьетконга, для израильской армии, не только уничтожавшей арабские деревни, но и убивавшей жаждой военнопленных (Арабо-израильская война 1967 года и смерть тысяч египетских военнопленных в Синайской пустыне), то тем более это характерно для югославской войны.

Во время мусульмано-хорватских наступлений в 1995 году на Сербскую Краину, на Босанскую Краину, на Озрен, на Западную Славонию, днесколько тысяч захваченных в плен сербов что военных, что гражданских лиц, были расстреляны. Тяжело в такой войне провести границу между законным и незаконным убийством, тем более, что даже цивилизованная Первая мировая война на деле обернулась тысячами случаев убийств военнопленных и гражданских лиц/больше всего в Европе это случалось на сербской земле, в отношении как раз сербов/.

Однако, сербские силы не имели политической поддержки в мире, подобно американской и израильской армиям или хотя бы хорватским и мусульманским вооруженным силам, и им тогда надо было старательно избегать подобных действий, а на деле этими действиями их военные даже хвалились.

Захваты сербами заложниками «миротворцев». Авиаудары НАТО

Одной из наибольших ошибок сербской власти в войне было взятие силами ВРС и МВД в заложники несколько сот военнослужащих миротворческих войск и военных наблюдателей ООН. Тут опять кто-то использовал одну характерную отрицательную склонность в местном обществе к национальным поступкам под действием эйфории. Глупости, конечно, то, что якобы, заложники были взяты как щит против воздушных ударов по сербской артиллерии, будто бы отбивавшей нападения на сараевском фронте. Мусульманское наступление на сараевском фронте началось в середине июня, то-есть после ударов авиации НАТО по району Пале – 25 и 26 мая 1995 года, оба раза носивших все тот же ограниченный характер действий десятка, максимум, самолетов. Такие же авиаудары 5 августа и 22 сентября 1994 года по району Сербского Сараево привели к потерям двух танков, пo одному каждый раз, и были следствием действий сербских бойцов, нападавших на миротворческие силы ООН. Однако, в 1994 году взятия заложников не произошло и ни к чему было это делать в 1995 году, ибо правовая база воздушной операции НАТО тогда еще не из менялась, а будущие двухнедельные авиаудары НАТО в августе-сентябре 1995 года были как раз и подготовлены захватом заложников. Ничего героического в захвате заложников не было, ибо UNPROFOR имел право вести боевые действия, и действительно, в них занимал нейтральную позицию (что не исключало того, что некоторые западные спецслужбы использовали миротворческую миссию в своих целях). Сами же солдаты и офицеры миротворцев прибыли в Югославию в соответствии с политикой и приказами собственных государственных верхов, пусть и не особо искренних в своей миротворческой деятельности, но называть этих солдат и офицеров преступниками и фашистами, как это делали многие местные сербские пропагандисты, было весьма глупо, да и недостойно. Надо признать, что поведение иных сербских бойцов, больше напоминавших разбойников с большой дороги, настраивало миротворцев против всего сербского народа, и то, что сербский военно-политический верх не только не пытался тут исправить положение, но и сам давал пример подобного сумасшествия, дорого обошлось всем сербам. Не было большой военной проблемой окружить и захватить изолированные пункты миротворцев на сербской территории, которые были поставлены довольно в непонятное для себя правовое положение и к войне были не готовы. ЮНА, кстати, в начале югославской войны была каким-то образом в схожем положении, и ее солдаты и офицеры так же захватывались, а нередко и убивались теми, кого она должна была умиротворять. Конечно, нельзя уравнивать ЮНА, воевавшую все же на своей земле и миротворцев ООН, мало заинтересованных в судьбе Югославии. К тому же, миротворцев сербские силы не убивали, если не считать событий на Гырбовице, где между десятком сербских бойцов, захвативших французский пост у моста Врбаня, и подоспевшими на выручку французскими легионерами, вспыхнул бой, в котором убитых и раненых было по обе стороны, а пост французами был все-таки возвращен, причем четверо сербов попали в плен. Но этот бой как раз меньше всего повредил сербскому престижу, а возможно, наоборот его несколько поднял, ибо десяток, пусть и хороших сербских бойцов,не только захватили вначале на посту десять легионеров и двух морских пехотинцев в плен без выстрелов, но и на равных вел бой с ротой легионеров, почти без поддержки собственных войск. Однако картины миротворцев, прикованных наручниками к мостам, которые тогда никто и не собирался бомбить, повернуло мнение очень многих людей в мире против сербов, ибо заложники были военнослужащими армий различных государств и традиционно символом и достоинством своего государства. Парадоксально, что сербы здесь против себя еще сильнее повернули общественное мнение во Франции, традиционном сербском союзнике в Западной Европе и в Канаде, где находилась одна из самых многочисленных сербских колоний, славшая в Республику Сербскую большое количество материальной помощи. Безусловно, западные средства массовой информации давно уже манипулируют «общественным мнением», и подыгрывать им неразумно. Зная местную психологию в подобном психопатском «скаканий у стомак» (прыгать в живот или, по-русски говоря, самому себе ставить подножку) ничего удивительного найти нельзя, но для ведения политики подобный абсурд был неприемлем. В крайнем случае, существует же понятие и о воинской чести, по крайней мере по отношению к тем, кто лишь выполняет приказы и не замешан в преступлениях. Геройские же позы и заявления здесь глупы, тем более, что многие подобные герои геройствовали по тылу, и хотелось бы спросить сколько из них смогло бы напасть на силы быстрого реагирования НАТО, начавшиеся перебрасываться в Боснию и Герцеговину как раз после захвата заложников, и уже во время авиаударов HATО, начавшихся 30 августа ведших артиллерийско-минометный огонь по Сербскому Сараево с Игмана? Почему артиллерия этих сил не понесла потерь ни от сербской артиллерии, ни от сербских диверсантов? Не отрицаю, исполнители здесь возможно бы и нашлись, но кто бы тогда взял на себя ответственность в командном звене? Конечно, сам по себе захват заложников, даже подобного вида, характерен для многих войн, однако одно дело необходимость, а другое – подобный лихорадочный шаг людей, потерявших всякую связь с политической реальностью.

На войне любая наименьшая ошибка, даже простого солдата, может стоить многих жизней, а тут дело касалось вождей народа. Конечно, нашлись бы люди, готовые воевать и с миротворцами, но только стоит заметить, что те, кто с легкостью находит врагов очень часто как-то уходит в сторону от серьезных сражений, ибо цена «легких» шагов оказывается весьма тяжелой. В войне нужно продумывать каждый свой шаг, тем более, если это касается тех, кто ведет за собой людей и обязан нести ответственность за их жизни и за общую победу. В данном случае, как и во всей югославской войне, ответственности было продемонстрировано очень мало, и тот же захват заложников начался, в общем-то ,как-то хаотически, хотя опять-таки этому предшествовала большая пропагандистская компания против миротворцев, развязанная местными, но, главное, заезжими/в основном из Сербии/ ораторами. Тем не менее, власть все же пошла сознательно на захват заложников, тоже, вероятно, не плохо пропагандистски обработанная, хотя опять-таки многих ее представителей и обрабатывать было не надо, ибо это было бы пустой тратой времени. Мне думается, что сербская власть поддержала захват заложников во многом и потому, что не ожидала, что бомбы и ракеты будут падать в районе ее столицы Пале, и в какой-то мере этот захват произошел на волне эйфории, а одновременно, и паники. Официальный Белград тогда проявил куда больше здравого смысла, хотя вначале его .позиция была неясна. Позднее же вопрос им был решен довольно просто – посылкой в Пале шефа ДБ Сербии Йовицы Станишича, как главы посреднической делегации. Станишич прекрасно знал реальную зависимость вождей Республики Сербской от Сербии и быстро добился выпуска миротворцев, от правившихся на автобусах в двух партиях /5 и 13 июня/ в Сербию, а оттуда с Белградского аэродрома Сурчин в Хорватию на тамошние базы миротворцев. Абсолютно ничего положительного власть Республики Сербской захватом заложников не достигла и достигнуть не могла. Среди захваченных солдат и офицеров миротворцев не было тех, кто управлял мировой политикой, ни тех, кто, обладая фабриками или имениями, мог бы быть внесен в разряд «буржуев», ибо, видимо, национальная борьба сербской стороной часто понималась с несколько коммунистических позиций.

Можно было, конечно, пользуясь действительно ограниченными правами UNPROFOR вдоволь оскорблять их, хотя куда лучше было бы добиться их уважения, но не фамильярным похлопыванием по плечу, а профессиональным отношением, только в крайних случаях демонстрируя силу, но силу организованную, а не вульгарную племенную вражду. Никого в XX веке племенной войной не испугать, и в тех же Вьетнаме, Афганистане, Ливане партизаны, даже сражаясь в глубоко идейных движениях и пользуясь открытой поддержкой других государств, вопреки большим жертвам в более-менее масштабных сражениях побеждать как правило не могли. Сербы же в Республике Сербской не имели ни идейного движения, ни государственной поддержки, и тяжело бы им пришлось, если бы какой-нибудь местный самодур решил тогда пострелять по заложникам. Западные вожди сразу обрадовались бы легкой возможности организовать новую «Бурю в пустыне», которая была бы проведена легче и быстрее, чем в Ираке и Кувейте. Если бы еще кто-то из Югославии, в чем я очень сомневаюсь, смог запустить по Италии несколько ракет или пустить туда свою единственную эскадрилью «Миг-29»,то это еще больше облегчило бы Западу задачу, и Югославия пережила бы то, что произошло в 1999 году, но еще в худшей форме, а сербы в Республике Сербской, а заодно и в Республике Сербской Крайне пережили бы судьбу сербов Косово и Метохии. Тем сербским вождям, которым не давали спать лавры сомалийского генерала Айдида, следовало сравнить важность для Запада Сомали и Югославии, да и подумать о том, насколько тяжело играть в партизанскую войну в цивилизованном обществе.

Отказом выпустить заложников сербское руководство лишь приближало бы катастрофу августа-сентября 1995 года с тем, что вместе с Босанской Краиной пало бы и Сербское Сараево, а Западу сюда не надо было слать свои наземные силы, только лишь побольше самолетов. Безответственными и непродуманными провокациями миротворцев было не разгромить, а подготовить почву для авиаударов, даже в тех странах, в которых о сербах и не слышали.Ведь как бы то ни было, но НАТО тогда не был еще годностью готов к началу открытой войны, и здесь, как, впрочем, западные армии во всем мире, нуждался в определенных правовых, основах. Резолюция 781 Совета Безопасности ООН(запрет военных полетов над Боснией и Герцеговиной)от 9.10. 1992 года, резолюция 786 (об основании наблюдательных миссий на аэродромах Боснии и Герцеговины, Сербии, Черногории и Хорватии) от 10.11.1992 года, резолюция 816 (ужесточение режимов полетов) от 31.03.1993 года давали основания лишь для полетов истребителей НАТО в миссиях воздушного патрулирования и грозная цифра в 60 тысяч боевых вылетов в этой операции на практике означала дневной вылет, как правило, одной-двух пар истребителей над Боснией и Герцеговиной и еще одной-двух пар над Адриатикой. Единственным же результатом этой операции, как упоминалось, было сбитие четырех устаревших легких штурмовиков «Ястреб» ВРС над западной частью Республики Сербской двумя американскими F-16 28 февраля 1994 года. Легкие штурмовики «Ястреб» были даже для своего времени (начало 60-х годов) весьма несовершенными машинами. Поэтому единственными странами, приобретавшими их, были Замбия, Бирма и Ливия (последняя взяла их как дешевое дополнение к партии учебно-боевых «Галебов» Г-2).

Сбит был и американский истребитель F—16 сербским самоходным ЗРК «КУБ» над Мырконич-градом 2 июня 1995. С другой стороны вероятно более потребной задачей было ведение воздушной разведки. Резолюция 836 (об употреблении воздушных сил ООН( а на деле НАТО)) от 3.06.1993 года дала право авиации наносить удары по земле, но лишь при нападениях на силы UNPROFOR, а те в свою очередь, поддержку с воздуха вызывали либо при прямых нападениях на них, либо при сербских нападениях на защищенные зоны (Бихач, Тузла, Сребреница, Жепа, Горажде, Сараево). Это было может и несправедливо, но реальной угрозы не представляло для ВРС. Ее оборону авиация НАТО, не нападала, а что касается, уже упомянутых мною, авиаударов /10 и 11 апреля 1994 года в район Горажде"5 августа и 22 сентября l994 года в район Сербского Сараево, 25 и 26 мая 1995 года в район Пале и 11 июля в район Сребреницы, то они никакого ощутимого урона сербским силам не нанесли. Даже удары 21 сентября 1994 года по аэродрому Удбина в Республике Сербская Краина, совершенные в два налета несколькими десятками самолетов НАТО, употребившими до 200 тонн боеприпасов, лишь вывели из строя ВПП этого аэродрома и одну пусковую установку ЗРК «Куб-М»,хотя было и трое убитых. Еще меньшие результаты были достигнуты авиацией НАТО в налете 23.11.1994 на сербские позиции в районах Отока, Босанская Крупа и Двор-на-Уне. Никакого влияния на сербскую операцию по взятию Бихача все это не оказало. Во-первых, сербские силы не использовали даже свои танки и артиллерию /лишь три корпуса СВК в соседнем районе Книнской Краины имели около трех сотен танков и других бронемашин/ и нужды в авиационной поддержке не было, а во-вторых, эта сербская операция продолжалась, практически, до ноября. Захват заложников означал лишь новую фазу войны, и то по формальной инициативе сербского руководства, открыто нанесшего удар авторитету ООН во всем мире. Это усугубило бессмысленную жестокость окончания операции по взятию Сребреницы и послужило тому, что новая провокация с очередным взрывом на сараевском базарчике Маркала (Маркала 2) 28 августа 1995 года/ с куда большей легкостью была использована НАТО для бомбежек сербов, Бессмысленны здесь возражения о том, что сербов все равно бы бомбили. Во-первых, этому доказательств никто не привел, а во-вторых, захват заложников, как любой подобный неразумно агрессивный поступок, ужесточил и ускорил нападения НАТО. Любая, власть обязана заботиться о своем народе и если была возможность у сербской власти уменьшать и без того большие страдания своего народа, то эту возможность надо было использовать. Даже если бы можно было лишь оттянуть начало авиаударов, то и это было бы большим плюсом, ибо наступавшая зима затруднила бы неприятельские операции, да и возможно опять бы начались хорвато-мусульманские столкновения.

В конце концов, если власть была убеждена в неизбежности ударов, почему она не занялась усилением ПВО , хотя бы в отношении кадров, которые, главным образом ,либо использовалась как обычная пехота, либо просиживали штаны на «боевых дежурствах» и лишь в лучшем случае, почти исключительно расчеты ЗСУ, использовались для огневой поддержки по наземным целям. Техника была здесь довольно современная, хотя, в основном, это были переносные ЗРK «Стрела-2» и «Игла», вполне, кстати, могущие сбивать самолеты 60-70 годов, которых было немало в составе авиации НАТО, бомбившей сербов, например, F—4 и F—104 американского производства, «Ягуар» англо—французского производства, да и палубные истребители—бомбардировщики «Super Etandar» (французские) и Sea Harrier (британские),так же как итальянские штурмовики АМХ, имевшие либо околозвуковую, либо дозвуковую скорость, сопоставимую с ними уязвимость от наземной ПВО, в особенности от ЗРК. Это справедливо и по отношению к вполне современному бронированному американскому дозвуковому штурмовику А-10 Thunderbolt – II, чья броня выдерживала по данным фирмы-производителя попадание лишь 23 миллиметровых снарядов, и то на определенных дистанциях, а от взрывов полутора-двухкилограммовых зарядов боеголовок ракет ЗРК «Стрела-2» и «Игла» защищены они не были. Кроме того, горная местность делала уязвимыми и современные самолеты F-16, F/A—18, F-15, Mirage F1 и Mirage 2000. И не случайно, что многие задачи пилоты НATO не выполняли из-за быстроты появления целей в горах, что требовало уменьшения высоты полетов, но тем самым увеличивалась уязвимость самих самолетов. Помимо собственных средств /до 900 орудий ЗА, главным образом, ЗСУ и 300-400 ЗРК/ ПВО ВРС было усилено парой сотен ЗУ и ЗРК из состава СВК при ее отступлении из Книнской Краины в начале августа 1995 года. Также, среди ЗРК было не так уж мало самоходных ЗРК «Стрела-10» и «Куб-М» с дальностью действия соответственно 5 и 25 километров, защищенных от помех системой наведения, могущей более эффективно поражать современные самолеты и имевшие хорошую броневую защиту.

Не случайно по району Баня-Луки использовалась, прежде всего, крылатые ракеты/всего их было выпущено 13,и некоторые из них низколетящих дозвуковых целей были сбиты сербским ПВО/, ибo там, по данным командования НATO, находилась «Кубы». Сбитие F-16 2 июня произошло как раз потому, что командование НАТО почему-то не подумало о возможности перебазирования этих самоходных ЗРК в район Мырконич-града.

Нo, вообщем, и командный и рядовой кадр ПВО показал себя далеко не в полную силу, и не случайно, что в двухнедельных авиаударах сербское ПВО сбила лишь один Mirage-2000, и то заслугой какого-то одиночного оператора ЗРК «Игла» в районе Сараево, а не в ходе спланированной операции всех сил ПВО. О тех авиаударах я буду писать дальше, но здесь хочу показать все несоответствие громких заявлений в политике и реальных шагов на война. Ведь деньги для ПВО найтись могли, хотя бы через графу экстренных бюджетных нужд, ибо сам военный бюджет, по данным ГШ ВРС, составлял 10% от общего госбюджета. За полгода вполне было можно срочными мерами собрать сотню миллионов марок, в том числе от «черной» торговли с мусульманами.Такой суммы вполне бы хватило не только на лучшее обучение и снабжение сил ПВО, но и на приглашение специалистов из Югославии и из-за границы, и для закупки радаров и средств управления и связи. Можно было срочно организовать переобучение кадров из иных родов для службы в ПВО. Однако все возможности в улучшении ПВО, могущей даже отвратить неприятельские нападения своей эффективностью в нескольких показательных случаях, были упущены.На тысячу боевых вылетов в воздушной операции НАТО «Освободительная сила» или 3200 боевых вылетов/по данным ГШ ВРС/ пришелся лишь один сбитый самолет, то есть или 0,1% или 0,03%, что в последней военной истории не может оцениваться приемлемым. (Обычные цифры должны были быть хотя бы в 10-20 раз больше). Количество самолетов, участвовавших в операции, а тем более состоящих на вооружении государств – членов НАТО, в данном случае неважно перед числом боевых вылетов и числом самих боевых самолетов в операции(около двух-трех сотен). По моему мнению, ВВС и ПВО РС даже со своими скромными силами вполне могли нанести противнику потери в несколько раз большие. В конечном итоге известны ведь случаи, когда сербским расчетам ЗРК или пилотам самолетов «Орлов» командиры сверху, вероятно по политическим причинам, запрещали открывать огонь по уже «захваченным» их радарами самолетам НАТО. Конечно, сербские ПВО и ВВС нередко боролись хорошо. Так, в ходе осеннего (сентября—ноября 1995 года) наступления хорвато-мусульманских войск, сопровождавшегося двухнедельными авиаударами НATO, они оказали все же существенную поддержку наземным войскам, составлявшую уж хотя бы в том, что авиации НАТО приходилось действовать с постоянной оглядкой на сербские ВВС и ПВО, что, естественно, уменьшало эффективность ее действий.