Текст книги "Проклятые сокровища"

Глава 9. Ломбард «Последняя надежда»

Домой, на улицу Северный вал, Туран вернулся к часу ночи. Заспанный дворник Данс нехотя отпер дверь. Впрочем, полтинник моментально улучшил ему настроение. Но, несмотря на усталость, заснуть удалось далеко не сразу. От возбуждения кипит кровь и дрожат руки. Туран в очередной раз перевернулся на другой бок. Как ни как, а в его жизни появилось первое по-настоящему серьёзное дело. Это не пьяная ссора и не печальная история о том, как завистливый сосед корову отравил. Это, это, аж дух захватывает, самое настоящее убийство!

Рабочий день сыскного следователя не нормирован, и слава богу. Туран неплохо отоспался и лишь в начале десятого утра вышел из дома. Нужно бы отметиться в присутствии, только зачем время терять. Прямо от дома на Северном валу Туран отправился в Торговую слободу в ломбард с романтическим названием «Последняя надежда». Если Розмари, самое дорогое перо в хвосте «Золотого индюка», не ошиблась, то владелец ломбарда наконец-то скажет, откуда у Ласса Амноса в вечер убийства завелись деньги. Немалые, между прочим, деньги.

Торговая слобода зажата между Портом и Речной стороной. Большую часть района занимают частные избы. Однако ближе к Витаке несколько улиц застроено двух, трехэтажными домами. Возле дома номер десять на улице Колбасный ряд Туран остановился.

Владелец ломбарда изо всех сил не стремится к мировой известности. Вывеска «Последняя надежда» едва выделяется над ничем непримечательной дверью с торца дома номер десять. Если не искать ломбард специально, то можно легко пройти мимо него не заметить. У входной двери за декоративной отделкой спрятана стальная сущность. Открыть её топором или ломиком просто так не получится. Туран потянул маленькую круглую ручку на себя.

«Последняя надежда» и в самом деле очень последняя и очень солидная. Поперёк небольшой комнаты словно баррикада возвышается высокий, по грудь, прилавок. Нечто похожее на витрины увеличивает высоту прилавка ещё больше. За толстыми стёклами ничегошеньки нет, пустые полки укрыты толстым слоем пыли.

Между витринами оставлено небольшое окошко. Причём настолько узкое, что протиснуться через него можно только боком. Да-а-а, владелец ломбарда чересчур боится грабителей. Наверно есть за что. За такой баррикадой просто так его не достать. А тащить с витрины совершенно нечего.

– Чего изволите? – в узком окошке показалась голова владельца.

Туран подошёл ближе. Такое впечатление, будто на серую конторскую рубашку надвинули пухленькое личико со вторым подбородком. На макушке ёжик коротких волос, на мясистом носу маленькими прожекторами сверкают круглые очки.

В эмоциональном фоне владельца читается настороженность. Сначала он оценил посетителя на предмет угрозы. Ни топора, ни обреза в руках у Турана не оказалось, лишь тонкий кожаный портфель для бумаг. Вторым номером последовала оценка платёжеспособности. Добротное пальто, отглаженные брюки и начищенные ботинки обрадовали владельца ломбарда.

– Доброе утро, уважаемый, – Туран вытащил из внутреннего кармана сюртука удостоверение со значком. – Туран Атиноу, сыскная полиция, помощник старшего следователя утуса Бизина. Я могу задать вам несколько вопросов?

– Да, да, конечно, – оба подбородка владельца «Последней надежды» плавно качнулись.

Внешне владелец остался невозмутимым, однако в его эмоциональном фоне ядовитой зеленью вспыхнула неприязнь. Будто строгий папа заставил его в качестве наказания съесть банку ядрёной горчицы. Остаётся надеяться, что подобный настрой придаст владельцу желания говорить. Хотя бы ради того, чтобы поскорей выпроводить неприятного гостя. Туран убрал удостоверение обратно в карман.

– Представьтесь, пожалуйста, – Туран положил блокнот на прилавок.

– Сервий Влагич Панкор, – ответил владелец. – Моя лицензия в полном порядке. Я вовремя и в полном объёме плачу налоги.

Владельцы самых разных заведений, начиная с мелких лавок, трактиров и до респектабельных магазинов и бань, очень любят подчёркивать наличие лицензии и отсутствие задолженности по налогам. Некоторые особо трусливые рассказывают о вовремя почищенных дымоходах и чистых туалетах.

– Не сомневаюсь, уважаемый, не сомневаюсь. Но я не по поводу вашей лицензии или санитарного состояния вашего заведения, – Туран приветливо улыбнулся.

На сердце у владельца ломбарда тут же отлегло.

– Вы знакомы с Лассом Амносом, младшим сыном купца Влига Амноса?

– Да, – тут же ответил утус Панкор, – он является моим постоянным клиентом.

Последнюю фразу владелец ломбарда произнёс так, словно хотел показать под присягой: «Никакие мы не друзья».

– Утус Ласс Амнос заходил к вам вчера вечером?

– Да, около восьми часов.

Наконец-то! Туран быстро прикинул время. Если Влига Амноса убили в семь, то у Ласса Амноса было время сдать награбленное в ломбард и отправиться в «Золотой индюк».

– Предвижу ваш следующий вопрос: – быстро произнёс утус Панкор, – в качестве заклада утус Амнос принёс золотые цепочку и серёжки. Я дал за них 250 виртов.

Туран вопросительно сдвинул брови.

– Об убийстве купца Влига Амноса сообщил «Курьер», я читаю утренние газеты. Неизвестный разбил голову Влига Амноса топором, вскрыл большой сундук с двумя тысячами виртов и похитил килограмм золотых украшений.

Газетчики, тиражей ради, как обычно слегка приукрасили действительность. Зато избавили от лишних расспросов.

– Скажите, – Туран поднял карандаш, – Ласс Амнос принёс вам золотую цепочку с кулончиком в виде змеи и серёжки в комплекте в виде змеек?

– Они самые.

Внешне утус Панкор ничуть не изменился, зато его эмоциональный фон аж позеленел от огорчения, будто ту самую банку ядрёной горчицы ему предстоит намазывать на листья тухлой капусты.

– К сожалению, – как можно более мягко заговорил Туран, – мне придётся изъять их для опознания. Угорой Юрлой Амнос они заявлены как украденные. Будьте добры.

Утус Панкор поплёлся в глубины «Последней надежды». Время от времени через узкое окошко долетало тихое сопение. От эмоционального фона владельца повеяло такой печалью, таким горем, будто в один день он похоронил любимых родителей, ещё более любимую маму жены, да ещё и землю за долги отдал.

Пока утус Панкор сопел, скрипел несгораемыми дверцами и стучал ящичками, Туран вытащил из портфеля чистый лист бумаги. Набросать акт изъятия дело одной минуты. Вот где пригодилась рутина. За пару месяцев довелось исписать столько бумаги, столько, что теперь простенький акт давно превратился в рутину.

– Вот они, – утус Панкор выложил на прилавок цепочку с кулончиком и серёжки. На миг над прилавком мелькнули его пухлые ладошки и чёрные нарукавники.

– Если желаете, то можете сами занести их в Управление полиции, – предложил Туран. – Вам всё равно предстоит явиться ко мне для дачи официальных показаний. Я выпишу вам направление.

Нехорошо получилось. Несложное следственное действие нанесло владельцу ломбарда урон в двести пятьдесят виртов. По закону украденные вещи подлежат возврату владельцу. Держатели заклада, как правило, остаются при собственных интересах, ибо с редкого вора получается стрясти хотя бы вирт.

– Нет уж, забирайте, – утус Панкор с самым решительным видом отодвинул от себя золотые украшения.

Взамен пухленькая ладошка уволокла в недра ломбарда акт об изъятии.

– Так, подождите, – Туран поднял глаза на утуса Панкора, – а где остальное?

– Что вы имеете ввиду? – эмоциональный фон утуса Панкора покрылся льдом.

– Остальное. Неужели Ласс Амнос принёс вам только это? – двумя пальчиками Туран приподнял цепочку и серёжки.

– Только это, – утус Панкор качнул обоими подбородками. – Остальные драгоценности из сундука своего батюшки он закопал в лесу.

Голос владельца ломбарда сочится сарказмом. Действительно, если бы Ласс Амнос завладел содержимым несгораемого сундука своего отца, то вряд ли бы у него возникла нужда закладывать украшения матери, тоже, между прочим, краденные.

– Вы уверены, что Ласс Амнос ничего, кроме этой цепочки и серёжек, вам не приносил? – на всякий случай уточнил Туран.

– Абсолютно, – уверенность утуса Панкора подобна камню. – Я даже больше вам скажу: с некоторых пор младший Амнос регулярно таскает мне драгоценности своей матери. Эти цепочку и серёжки он приносил раза три-четыре.

– Неужели после каждый раз выкупал их обратно? – Туран сощурился.

– Куда там, – отмахнулся утус Панкор. – Обычно угора Амнос приходила за ними. Один раз утус Влиг Амнос явился сам. Причём, прошу заметить, ни она, ни тем более он, даже не пикнули о краже.

Вот оно что: когда городские ростовщики наотрез отказали Лассу Амносу в новых кредитах, он нашёл другой источник дохода – воровать украшения родной матери. Любящим родителям не осталось ничего другого, как выкупать их обратно. Прав старший Никар Амнос, ох как прав: младший Ласс тянет семью в пропасть. Влиг Амнос богатый купец, но не настолько же, чтобы каждый день давать глупому отпрыску по две зарплаты городового. Впрочем, на этот раз цепочку с кулончиком и серёжки Ласс Амнос всё же украл – будет чем надавить на него.

– Это ещё не всё, – пухлое личико утуса Панкора качнулась в узком окошке. – Ласс Амнос так же регулярно клянчит у меня деньги в долг. Просто так, под пустую бумажку с его фамилией.

– И даёте? – Туран изобразил на лице наивность.

– Ни за что! – утус Панкор гордо выпрямился и расправил плечи. – Заклад, проценты вперёд и никакой бумаги!

Потеря двух с половиной сотен виртов разозлила владельца ломбарда не на шутку. В подобном состоянии люди с превеликим удовольствием рассказывают друг о друге всякие гадости. В особо тяжёлом случае могут сдать родного отца с матерью в придачу. Нужно ловить момент, карандаш весело забегал по блокноту.

– Пишите, пишите, – утус Панкор ободрительно глянул на раскрытый блокнот. – Вот вам ещё материальчик: с месяц назад ко мне явился какой-то подозрительный тип с бегающими глазками и предложил выкупить долговые расписки Ласса Амноса под семьдесят процентов от номинала. Во нахал! За семьдесят процентов.

– И чего здесь такого? – Туран на миг оторвался от записи. – У вас ведь их всё равно нет.

Пухленький владелец ломбарда глянул на Турана так сурово, как строгий учитель на безнадёжного двоечника.

– Мастер Атиноу, вы ещё слишком молоды и неопытны. Если кто-то скупает долговые обязательства кого-то, это значит этот кто-то готовит большую пакость. Влигу Амносу ещё аукнется пагубная страсть младшего отпрыска к картам. Ну или тому, кто унаследует его капиталы, – торопливо уточнил утус Панкор.

Чем дальше в лес, тем больше дров. По ходу следствия всплывают всё новые и новые подробности. Что дальше? Заговор против императора? Или попытка отколоть Снорскую губернию от Тиллуры? Момент, момент, нужно ловить момент, пока владелец ломбарда болтлив, как базарная кумушка.

– Вот что, утус Панкор, – Туран положил карандаш на блокнот, – если вы располагаете свободным временем, то мы можем прямо здесь и сейчас оформить протокол допроса. Тогда вам не придётся наведываться в Управление. Вы согласны?

Утус Панкор внутренне напрягся. А владелец ломбарда не так прост, понимает разницу: одно дело мило беседовать со следователем и совершенно другое официально давать показания. Чего доброго, на суде выступать придётся. Неужели откажется? Туран внутренне напрягся. Но нет, в эмоциональном фоне утуса Панкора жёлтой полосой вспыхнула жадность. Две с половиной сотни виртов не дают ему покоя.

– Сочту за честь, – утус Панкор тряхнул обоими подбородками. – Тем более с утра ко мне редко кто заходит. Мои клиенты предпочитают вторую половину дня.

Во хитрец, Туран внутренне улыбнулся. Если владелец ломбарда хочет вернуть свои две с половиной сотни, то ему всё равно придётся принять участие в судебном разбирательстве. Если не с самого Ласса Амноса, то с его матери или старшего брата всё же можно будет стрясти отданные в залог средства. А для этого не помешает быть со следователем в хороших отношениях. Особенно, если следователь мастер.

Туран вытащил из портфеля чистые листы. Всё же хорошо, что утус Бизин спихнул на него всю бумажную работу. Какая практика, во как пригодилось. За два месяца до автоматизма заучил строгие правила заполнения протоколов. Ни один прокурор или адвокат не подкопается.

– Пожалуйста, назовите полный адрес вашего заведения? – Туран макнул стальное перо в чернильницу.

– Улица Колбасный ряд, дом десять.

То и дело задавая уточняющие вопросы, Туран быстро заполнил протокол. Благо стенограмма под рукой. Утус Панкор внимательно, даже придирчиво, прочитал все без исключения листы, однако без лишних вопросов и даже напоминания написал: «С моих слов записано верно» и поставил заковыристую подпись.

– Благодарю вас за сотрудничество, – Туран убрал подписанные листы в портфель. – С вами приятно иметь дело.

– Всегда рад оказать полиции содействие, – утус Панкор качнул обоими подбородками.

– Всего вам хорошего, – на прощанье произнёс Туран.

На улице Туран вздохнул полной грудью от радости и облегчения. Дело об убийстве Влига Амноса быстро продвигается вперёд. Удалось найти часть похищенного и узнать несколько очень интересных подробностей. Ну а главное, Туран любовно погладил портфель, есть чем надавить на Ласса Амноса. Одно дело слова, пусть даже произнесённые со зверским выражением на лице, и совсем другое показания свидетелей, особенно родной матери.

Туран направился на Адмиральскую площадь в родное Управление полиции. Младший Амнос уже должен прийти в себя и страдать от дикого похмелья. Туран улыбнулся, надзиратели получили специальное указание не давать ему воды – маленький и не совсем чистый способ давления. А не фиг было нажираться до поросячьего визга.

Глава 10. Пытка похмельем

Материал на Ласса Амноса есть. Пусть его недостаточно, чтобы передать в суд и отправить на каторгу за убийство отца, но вполне хватает, чтобы надавить и показать якобы чрезмерную осведомлённость. А там дальше видно будет.

Арестантское отделение находится в цокольном этаже под южным крылом Управления полиции. По сути мрачный подвал с бетонным полом, голыми стенами и решётками на окнах. Да и сами окна находятся почти под самым потолком. Ужасного вида железные двери с глазками и деревянные нары без одеял и подушек. Один только вид свирепых надзирателей в чёрной форме со связками ключей на ремне кого хочешь загонит в депрессию и уныние.

Бетонная лестница в цокольный этаж словно преддверие ада. Туран остановился перед столом дежурного надзирателя, здоровенного мужика с чёрными усами и большущей дубинкой на правом боку.

– Ласс Амнос, доставлен вчера поздно вечером, очнулся?

– Так точно, мастер, – бодро ответил надзиратель. – С час тому назад. Барабанил в дверь, требовал объяснений и слёзно просил воды. Сейчас затих.

– Не давали?

– Никак нет, согласно вашим указаниям.

– Это правильно. Приведите его в камеру для допросов.

– Будет сделано.

Камера для допросов похожа на тюремную, только ещё хуже. Вместо деревянных нар под зарешёченным окошком стоит железный стол, стул с низкой спинкой и очень неудобная табуретка. Так называемая мебель наглухо вделана в бетонный пол. Керосиновая лампа под потолком освещает табуретку для допрашиваемого и часть стола. Пара толстых колец вделана в стену рядом с табуреткой.

В камере для допросов Туран положил на стол папку с бумагами. Мало радости работать в этом бетонном мешке. Наверху, в кабинете утуса Бизина, вести допрос куда приятней и комфортней. Зато полутёмная обстановка и железная мебель идеально подходят для давления на Ласса Амноса. Когда свет дневной с трудом пробивается сквозь прутья решётки, а на душу давят каменные своды, очень хочется сознаться даже в том, чего не совершал и о чём даже не слышал.

Правила арестантского отделения строго-настрого запрещают проносить в камеру для допросов какие-либо предметы, только Туран всё равно прихватил прозрачный графин с водой и стальную кружку. Для предстоящего представления нужен соответствующий реквизит.

Графин с водой Туран поставил на столик с таким расчётом, чтобы край светового пятна высветил его прозрачный бок и содержимое. Похмелье – страшная вещь. А не дать с утра опохмелиться – ещё хуже. Между тем надзиратели заволокли в камеру Ласса Амноса и спорно усадили его на неудобный табурет.

Ростом и фигурой Ласс Амнос пошёл в мать, такой же невысокий и стройный. Дорогой сюртук изрядно помят и запачкан тюремной грязью. На холёном личике красными пятнами бегают глаза, а на белых щёчках шуршит чёрная щетина. Туран невольно усмехнулся: ну в аккурат дворянин недоделанный.

Лассу Амносу страшно, очень страшно. Вчера вечером он отрубился за карточным столом в любимом «Золотом индюке», а очухался в полутёмной тюремной камере на голых досках. От столь контрастного перехода у кого хочешь крыша поедет. Молчаливые надзиратели и полная неизвестность оптимизма не добавили.

Внутри Ласса Амноса полыхает самый настоящий пожар. Невообразимая жажда терзает его душу. Больше всего на свете ему хочется пить. Едва надзиратели усадили его на неудобный табурет, как он тут же впился глазами в графин с водой. Мысленно Ласс схватил его трясущимися руками и припал губами к горлышку. Вон как кадык задёргался.

В принципе, клиент дозрел, допрос можно начинать, только Туран демонстративно раскрыл папку и уткнул нос в исписанные листы. При виде полицейского в штатском в душе Ласса Амноса мелькнул луч надежды. Наконец-то ему объяснят в чём дело и дадут воды. Не тут-то было. Полицейский в штатском занят гораздо более важным делом. Страх снова взял Ласса Амноса за горло. Причём так плотно, что жажда и жуткая головная боль отступили на задний план.

– Витус, умоляю! – сиплым от волнения голосом зашептал утус Амнос. – Где я? За что?

Вот теперь действительно можно начинать. Клиент не просто дозрел, а выразил желание начать общение. Большая серая папка с грохотом упала на стол. Тяжёлым взглядом Туран уставился на Ласса Амноса.

– За что? Витус, – только и сумел пискнуть утус Амнос.

Вид у младшего Амноса очень жалкий: руки дрожат, сухие губы в трещинах. Паника того и гляди замочит ему штаны.

– Сознаваться… – грозно протянул Туран, – будем?!

– В чём? – утус Амнос вжал голову в плечи.

– Отца родного убил, вот в чём!!! – что есть мочи гаркнул Туран.

Младший Амнос дёрнулся всем телом назад, стриженый затылок смачно ударился о кирпичную стену. Новость шокировала его. Ужас, безграничный ужас переполнил его настолько, что даже вытолкнул из души жажду и головную боль.

– Говори!!! Как отца родного дубинкой по голове оприходовал! Как мать родную обворовал! Как через окно сиганул! Всё говори!!! – Туран треснул кулаком по железному столу.

– Витус!!! – заголосил утус Амнос. – Клянусь! Не я!!! Не я!!! Великим Создателем клянусь, это не я! Не! Не!

Проклятье, Туран сжал губы, и в самом деле не он. Младший Амнос трясётся от страха, аж зубы стучат, но говорит правду. В голове у него нет мыслей ни вилять, ни увёртываться. Нужно зайти с другой стороны.

– Конечно не ты, – легко согласился Туран. – Кишка тонка! Нанял кого?!! Фамилия?!! Кличка?!! Сколько заплатил?!!

Ласс Амнос рухнул на колени.

– Не виноват я! – утус Амнос ухватился руками за край стола. – Не виноват! В мыслях не было отца родного! Не было!!!

– Нанял кого?

– Клянусь!!! Создателем Великим клянусь! – утус Амнос ударился лбом о край стола. – Не нанимал! Никого не нанимал! Сам не убивал! Клянусь!!!

Туран разочарованно выдохнул. Буря и натиск пропали зря. Врать в столь взвинченном состоянии, да ещё так убедительно, невозможно в принципе. Пусть нет никаких доказательств, но Ласс Амнос действительно не убивал отца ни лично, ни с чей-либо помощью.

– А кто?!! – на всякий случай рявкнул Туран.

– Это всё Никар! Никар! Клянусь! – униженно залепетал утус Амнос. – Это он! Он! Мужик безродный! Грубиян невоспитанный! Он давно, давно сгубить меня хочет! И папу сгубить хочет! С него станется. Его! Его хватайте!!! Я дам показания, какие хотите.

Словно пёс побитый, Ласс Амнос понёс полную ахинею о злом брате, о горячо любимом батюшке и о ещё более любимой матушке.

– На место! – рявкнул Туран.

Словесный поток тут же оборвался, Ласс Амнос послушно запрыгнул на табуретку. Младший отпрыск богатого купца немного отошёл от шока. Пусть страх за собственную шкура по-прежнему мечется в его душе, но, между тем, он вспомнил и о жажде и о головной боли.

– А теперь подробно, повторяю, подробно, рассказывай, что ты делал вчера вечером после ужина, – Туран взял карандаш на изготовку.

– Видите ли, – залепетал утус Амнос, – я изобрёл систему, которая позволяет выигрывать в покер со стопроцентной гарантией. Ну, почти изобрёл. Осталось кое-что уточнить, доработать, подправить, немного совсем. И тогда точно можно будет выигрывать каждый раз. Если вы мне поможете, то я охотно поделюсь с вами её секретами. Всё верну, всё. С процентами хорошими, не сомневайтесь.

Едва речь зашла о любимом детище, как младшего Амноса будто подменили. И куда делся напуганный до мокрых портков подозреваемый? Вместо него на жёсткой неудобной табуретке появился увлечённый до крайности человек. Что самое смешное и печальное, Ласс Амнос по-детски искренне верит в свою систему. Верит, что однажды она пролёт на него золотой дождь, а заодно посрамит всех завистников и скептиков. Всего-то и нужно две, три, от силы пять сотен виртов. Никар Амнос как в воду глядел: Ласс Амнос – законченный игроман. Ничего дальше туза пик или двойки бубей он не видит и видеть не хочет.

– Молчать! – рявкнул Туран, утус Амнос послушно заткнулся. – Ты чего тут заливаешь? Если отца родного убил, то так и говори!

Маленькая эмоциональная взбучка вернула Ласса Амноса на грешную землю, он вновь превратился в напуганного подозреваемого.

– Никак нет, витус, не убивал я батюшку родного.

– Что после ужина делал?

– Так и я о том же: попросил папу немного помочь мне, а он отказал, – с печалью в голосе произнёс утус Амнос.

– Ближе к делу, – Туран с грозной миной на лице постучал указательным пальцем по железному столу.

– Ближе, ближе, – утус Амнос мелко затряс головой. – Когда папа в дурном расположении духа, он замыкается в себе. Тогда его легче пристрелить, нежели выпросить хотя бы вирт. Но деньги мне всё равно нужны. Тогда я поднялся наверх и посмотрел, не оставил ли он случайно вирт другой у себя в столе. К сожалению, не оставил, хотя раньше бывало. Тогда я пошёл к маме в спальню и позаимствовал цепочку, золотую, со змейкой и пару серёжек к ней.

– Прекратить!!!

Туран что есть силы стукнул кулаком по столу. Графин с водой и Ласс Амнос одновременно подпрыгнули.

– Опять врёшь, – Туран недовольно засопел. – Рассказывай: как несгораемый сундук открывал, куда содержимое дел, где ключ взял?

Ласс Амнос опять побледнел от страха.

– Никак, никак не трогал я сундук папочкин. Даже в спальню не заходил. Нет у меня ключа и не было никогда. Папа его на шее носит. Всегда. Не даёт никому, никому. Я потому сразу к маме пошёл, за змейкой, в виде золота.

От страха Ласс Амнос начал заговариваться, путать слова. Но, чёрт побери, он говорит правду. Несгораемый сундук он и в самом деле не вскрывал. Паршиво.

– Понятно, дальше давай, – приказал Туран.

– Так вот, – утус Амнос судорожно сглотнул, – позаимствовал я у мамы цепочку с золотом и пошёл в ломбард «Последняя надежда». Он на улице Колбасный ряд находится. Там мне, это, две с половиной сотни дали…

– Ты хоть понимаешь, что Юрла Амнос, мама твоя, обвиняет тебя в краже этот самой цепочки и серёжек? – не удержался Туран.

– Не может быть? – лицо утуса Амноса вытянулось от удивления. – Мама мне всегда помогала. Не крал я у неё. Не крал! Заимствовал – да, но не крал. Я ей потом всё верну. Всё! Богатыми будем. В Навиру уедем. Пусть Никар в этом зачуханном Снорке остаётся. Самое место ему здесь.

Да-а-а… Ну что с него взять? Туран тихо вздохнул. Ласс Амнос настолько плотно подсел на игру, что полностью утратил представление о реальности. То, что он называет «позаимствовать», Уголовный кодекс однозначно трактует как преступное присвоение чужого имущества, то есть кража.

– Ладно, что дальше?

– Дальше? – утус Амнос несколько притих. – Дальше я пошёл в очень хорошее заведение под названием «Золотой индюк». Там меня очень хорошо знают, любят и уважают. Как обычно, я сел за столик к утусу Шелгину. Но, к сожалению, удача отвернулась от меня. Я играл, играл, старательно подсчитывал варианты, запоминал карты, но всё равно проиграл, – утус Амнос печально вздохнул.

Невероятно, Туран поставил в блокноте очередную точку, младший Амнос спустил за час месячное жалованье чиновника средней руки. Он даже не понимает, что значит для простого обывателя две с половиной сотни виртов.

– От огорчения я выпил немного лишнего, – утус Амнос шмыгнул носом. – В «Золотом индюке» игрокам подают великолепное вино. Южное, с берегов Лучезарного моря. А потом я пошёл спать. Я нередко ночую в «Золотом индюке». Там… Там есть такая комнатка, специальная. В ней можно хорошо поспать, если… Если идти домой не хочется. Ну а потом я проснулся у вас… в тюрьме.

Ласс Амнос уставился на вожделенный графин с водой. Печальная история о вчерашнем вечере успокоила его, зато с новой силой вспыхнула жажда. Да и голова трещать меньше не стала.

Младший сын купца приукрасил действительность как можно и как нельзя. Одно только вино в «Золотом индюке» и комнатка, специальная, чего стоят. Но, в общих чертах, он рассказал правду. Пора переходить к уточняющим вопросам.

– Хорошо, допустим, – Туран задумчиво постучал стальным пером по наполовину исписанному листу. – Откуда у вас взялись деньги и как вы их потратили, мне ясно. Согласно показаниям утусу Шелгина, крупье, вчера вечером за карточный стол вы сели в очень возбуждённом состоянии, играли нервно и чрезмерно налегали на вино. Почему?

От простого, казалось бы, вопроса, Ласс Амнос виновато потупил глазки. В его эмоциональном фоне замигало что-то вроде стыда. Или только показалось?

– Это всё Никар, братец мой, старший, расстроил меня, – нехотя признался младший Ласс.

– Каким образом?

– Когда я попросил папу немного помочь мне, деньгами, эта деревенщина неотёсанная тут же вспылил и потребовал у отца выделить свою долю в наследстве. Дескать, я плохо влияю на финансовое благополучие нашей семьи.

– И какое это имеет отношение к вашему эмоциональному состоянию?

– Как раз вчера днём папа опять пригрозил лишить меня наследства, если я не перестану, – эмоциональный фон утуса Амноса пошёл чёрными пятнами, – играть в карты. Папа и так слишком часто пугает меня. А тут ещё этот жмот Никар со своей долей. Расстроился я. Папино наследство нужно мне. Очень. Кредиторы перестали давать мне взаймы. А систему свою я ещё не довел до конца. Ошибаюсь, иногда.

Стальное перо едва успевает нырять в чернильницу и наносить на чистый лист всё новые и новые признания Ласса Амноса. Прости господи, Туран бросил взгляд на младшего сына купца. То со дня на день он собирается сказочно разбогатеть, то вспоминает о будущем и печётся об отцовском наследстве. Впрочем, кредиты отдавать надо, да ещё с процентами, бешеными. Ласс Амнос не сказал, что кредиторы докучают ему, как можно было бы ожидать. Нет, они только перестали давать ему новые кредиты. Что-то здесь не так.

– Скажите, вы в курсе, что кто-то скупает ваши долговые обязательства? – как бы невзначай поинтересовался Туран.

– Правда! – утус Амнос аж засветился от радости. – Умоляю! Найдите его! Значит, он верит в меня. Верит! Он даст взаймы. Вы так и передайте ему – под какой угодно процент. Под какой угодно!

Ну вообще ни в какие ворота! Туран возвёл глаза к небесам. Кто о чём, а вшивый о бане.

– Скажите, вы хоть знаете, кому и сколько оставили долговых расписок?

– Нет, – утус Амнос пожал плечами. – Не думал, как-то.

Святая наивность, Туран едва не бросил стальное перо на белый лист. Младший Амнос думает и не думает о деньгах постоянно. Думает, где бы их достать побольше, и не думает, что долги придётся отдавать. И кто он после этого? Ну ни как не тянет на убийцу. Ласс Амнос конченный игроман. Как горький пьяница пропивает каждый совирт, так и младший Амнос относит в «Золотой индюк» все без исключения деньги, которые только попадают ему в руки. Вряд ли нашёлся бы идиот, который согласился бы убить Влига Амноса «под какой угодно процент» или ради секретов «стопроцентной системы». Наёмные убийцы предпочитают наличные и до убийства, а не после.

Чистая, прозрачная вода наполнила металлическую кружку ровно наполовину. Туран протянул её Лассу Амносу. Младший сын убитого купца вцепился в кружку намертво и осушил её двумя большими глотками. Только, Туран сдержанно усмехнулся, половина кружки лишь раззадорила жажду младшего Амноса. Рано ему ещё спуск давать, рано.

Пока Туран скрипя пером заполнял протокол, младший Амнос сидел на неудобной табуретке тихой мышкой. Смелости потребовать хотя бы ещё половину кружки у него не хватило.

– Прочтите и распишитесь, – Туран протянул утусу Амносу заполненные листы.

Младший Амнос подмахнул листы не глядя. Гораздо больше его интересует графин с водой.

– Пей, – Туран двинул прозрачный графин на край стола.

Младший Амнос тут же прилип к узкому горлышку губами. Туран невольно улыбнулся. Эмоциональный фон Ласса Амноса переливается всеми цветами блаженства. Ему сейчас больше ничего не нужно, только пить, пить и ещё раз пить, принимать в себя обворожительную и невероятно вкусную влагу.

Ласс Амнос вылакал немаленький графин в один присест. На его лице застыла улыбка самого счастливого в мире человека.

– Надзиратель! – Туран отнял у младшего Амноса пустой графин.

Стальная дверь в камеру для допросов с грохотом и лязгом распахнулась.

– Увести, – коротко бросил Туран.

Дюжий надзиратель лихо подхватил Ласса Амноса под руки и рывком поставил на ноги. Лакированные ботинки только тихо щёлкнули по бетонному полу.

– За что? – Ласс Амнос едва не плачет. – Я же всё рассказал. Всё. Отпустите меня. Я домой хочу. К маме.

Хочет, не хочет, однако младший Амнос позволил надзирателю увести себя в камеру.

Настала пора подвести первые итоги, Туран убрал в портфель исписанные листы. А для этого лучше всего подняться в кабинет старшего следователя. Голову на отсечение, утус Бизин ждёт не дождётся подробного доклада. С пустым графином в левой руке Туран вышел из камеры для допросов.