Электронная библиотека » Олег Яковлев » » онлайн чтение - страница 5

Текст книги "Мартлет и Змей"


  • Текст добавлен: 27 мая 2022, 06:54


Автор книги: Олег Яковлев


Жанр: Боевое фэнтези, Фэнтези


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Не знаю, милорд, но нюх я им вернул. Теперь они помогут вам в поисках этого вепря.

– Что ты такое говоришь, лесник? – удивился кто-то из рыцарей.

– Лорд изранен, ему нужно вернуться в замок! – вторил другой.

Рыцарям было обидно, что им не улыбнулась сегодня удача, но жизнь члена семьи Бремеров важнее. Сегренальд печалился лишь оттого, что они не его так ценят и уважают, а боятся его грозного и безжалостного родственника Танкреда. Что ж, он понимал их, ведь сам боялся барона.

– Я не возвращаюсь в Бренхолл, – сказал он.

– Но вы ведь ранены, милорд!

Сегренальд не ответил. Опираясь на рогатину, он с трудом поднялся на ноги. Старик-лесничий поддержал его под руку.

– Помогите сесть в седло! Я продолжу погоню.

Маркизу подвели лошадь, подали меч. Печально взглянув на тело своего убитого скакуна, он взобрался в седло, взял поводья и выхватил из рук слуги новое копье. Сегренальд пришпорил коня, но даже такое легкое движение ногой причинило ужасную боль. Ничего, он добудет сегодня клыки этого вепря. И быстрее Олафа. А потом как-нибудь заколет ими мерзавца-родственничка, который спокойно глядел, как он умирает.

Конь понес Сегренальда в ту сторону, где исчез Бремер…


Вскоре он нагнал Олафа. Помогли собаки. Вернувшие себе превосходный нюх аланы доказали свое звание лучших следопытов и преследователей. Пурпурный камзол Бремера показался впереди, среди деревьев.

Всадник не двигался, он стоял на самой северной границе леса. Олаф и не заметил, насколько далеко завела его погоня за зверем. Копыта застучали за спиной, сливаясь с рычанием двух охотничьих псов.

Не оборачиваясь, Олаф насмешливо произнес:

– Что так долго, добрый Сегренальд? Я уж устал ждать.

– Отчего же вы ждете? – Сэр Луазар поравнялся с градоправителем Теала.

Олаф копьем указал на простирающиеся впереди поля. Деревья леса Утгарта стояли стеной, отбрасывая тень на чужие владения.

Только сейчас Сегренальд заметил, что небо, до этого временами исходившее мерзкими каплями редкой мороси, начало менять свое настроение. Капли начинающегося дождя стали падать постоянно, они назойливо попадали на лицо, неприятно стекая вместе с грязью. Лорд лишь сильнее натянул капюшон.

Баронский брат глядел в землю перед собой, там действительно был четкий след – вепрь прошел этим путем. Он покинул лес и направился в глубь пшеничных полей. Примерно в трех милях севернее виднелись редкие крестьянские хижины, еще дальше на фоне грозового горизонта можно было различить крылья мельницы.

– Чего улыбаетесь, Олаф? – не глядя на родственника, зло спросил Сегренальд. – Так рады, что я жив?

– Рад, что кабан смог вас обхитрить, дорогой родич, – ехидно растягивая слова, ответил Олаф. – Фактически зверь покинул земли баронства, а мой славный братец Танкред не велел никому из родственников оставлять без его ведома границы наших владений.

Так оно и было: барон Бремер пекся о безопасности и благополучии своей семьи. Попросту же говоря, они все были у него на коротком поводке, под постоянным присмотром и без его позволения не смели ступить даже на шаг в сторону.

– Надо же… – пробормотал Сегренальд, вглядываясь в кабаний след.

За спиной зазвучали веселые переклички рожков, чье-то гулкое пение, и вскоре к границе леса вырвались десятки рыцарей – почти вся свита. За ними выбежали и следопыты с ловчими, а слуги несли богатую добычу: двух больших оленей и косулю, а зайцев же вообще было не счесть.

Лорд Луазар хмуро поглядел на них.

– Где вы были? – спросил он. – Почему не пришли на зов?

– Мы не слышали рога, милорд, – ответил один из них.

– Мы охотились, милорд, – добавил другой. – Глядите, сколько добычи!

– Я полагал, что у нас сегодня война с «черным зверем»[3]3
  Под «черным зверем» подразумевают наиболее опасных и ценных животных: волков, лисиц, медведей, кабанов и диких свиней. Также существуют охотничьи списки «красных зверей» и «белых зверей».


[Закрыть]
, – оборвал их маркиз.

– Но нам был дан приказ идти на оленей… – попытался оправдаться рыцарь, бросив удивленный взгляд на Олафа.

Лицо Сегренальда при этих словах исказилось злобой, он уже открыл было рот, чтобы поинтересоваться у самого Олафа, какое он имел право так поступить, когда его отвлекли.

Из кроны дерева, под которым они стояли, вылетела птица, похожая на ласточку. Звонко чирикнув, она залилась радостной трелью. Сегренальд вздрогнул от неожиданности, лицо его тут же побелело так, словно он вспомнил о некоем важном деле.

– Экая небыль, – восхитился старый Малкольм Турк – он и его люди как раз вышли из леса. – Тридцать лет не видал мартлетов. А вы знаете, милорд, что…

– …его пение – к дождю, – устало вздохнул Сегренальд. – Лучше бы не знал.

И тут же будто хмурые тучи услышали маркиза – морось участилась…

– Вот уж спасибо! – проворчал Олаф. Мокнуть ему совсем не хотелось.

Маркиз направил коня к полю. Люди недоуменно поглядели на баронского брата: что прикажет? Но тот лишь усмехнулся и, повернув скакуна, скрылся в лесу.

– За мной, верные охотники! – воскликнул сэр Луазар, и рыцари и следопыты были вынуждены последовать за ним.

Кабан совсем недавно вышел из леса. Он боялся и был ранен, он хрипел, роняя слюну и оставляя следы на земле и запах в траве. Собаки чуяли зверя и рвались вперед.

– Спустить псов, – приказал лорд, но псари не спешили отпускать поводки.

– Мы не поскачем дальше! – расхрабрился кто-то из свиты. – Барон запретил, милорд.

Сегренальд обернулся:

– Продолжаем охоту! – Даже дождь не был помехой настойчивости и решительности маркиза. – Мы должны поймать его!

– Но мы в чужих владениях, милорд! – отвечали рыцари. – Если граф Сноббери вышлет своих воинов, мы можем попасть в плен!

Здесь располагались поля графа Реггерского: граница баронства проходила межой леса. Вепрь рвался в глубь полей, будто чуя, что именно тут ему удастся ускользнуть. Хитрюга…

Лорд, не задумываясь, устремился дальше. Его люди взволнованно переглянулись и ринулись следом. Но вовсе не за тем, чтобы помочь ему, а чтобы догнать и уговорить остановиться:

– Полноте вам, сударь! Зверь ушел, нам нипочем его не настичь, да и дождь идет! До грозы бы в замок успеть вернуться!

– Я достану его! – непреклонно заверил маркиз. – Возвращайтесь в Бренхолл, неженки, я привезу вам к ужину этого кабана!

Маркиз пришпорил коня и, даже не оглянувшись, поскакал дальше. Следом за ним помчались два его верных пса – Хтош и Ревен, могучие звери-аланы…


В полном одиночестве Сегренальд все же настиг зверя. Это произошло всего в двух милях от кромки леса Утгарта. Вепрь потерял много крови – пережил несколько схваток с баронской сворой – и последнего столкновения с двумя грозными псами уже не выдержал. В груди его торчал обломок копейного древка маркиза. Посреди поля во время начинающегося дождя Ревен острейшими клыками схватил зверя за ухо, а Хтош мертвой хваткой вцепился ему в загривок. Пытаясь сбросить их с себя, дико ревя, вепрь начал кататься по земле. Тут-то его брюхо и настигло копье подоспевшего лорда Луазара. Сердце зверя истекало кровью, смешиваясь с грязью и дождевой водой посреди пшеничного поля.

Оставив собак охранять тушу вепря – Сегренальд знал, что верные любимцы ни за что не подпустят к себе чужака, – маркиз поспешил вернуться в лес. Как он и полагал, главный лесничий его светлости Танкреда ждал его. Старик стоял на месте, сомкнув на груди руки, закутавшись в длинный зеленый плащ и набросив капюшон низко на лицо. Была видна лишь длинная косматая борода. Дождь стекал с лесничего, как с поросшего мхом старого камня.

– Был ли удачен ваш поиск, милорд? – справился Малкольм, поднимая взгляд.

– Ты найдешь тушу в паре миль отсюда. Доставь ее в замок…

– Слушаюсь, милорд, – кивнул старик. – Я прямо сейчас отправлю людей…

– Нет, – неумолимо оборвал его маркиз. – Ты сам должен пойти с ними. Приведешь моих псов. Я больше никому не доверяю, тем более что они разорвут любого, кто посмеет прикоснуться к моей добыче. Тебя же они любят, ты их вылечил…

Старик прищурился – нечто в глазах сэра Луазара говорило о том, что тот что-то скрывает.

– Слушаюсь, милорд. – Лесничий вынужденно кивнул, хоть и был очень недоволен приказом. Еще бы, ведь от его светлости Танкреда он получил особое указание: ни на миг не оставлять без присмотра Сегренальда Луазара. И он упускает его из виду вот уже второй раз.

Лорд пришпорил коня и поскакал в лес. Не проехав и мили, он осмотрелся и свернул на запад, к озерам. Дождь все усиливался, сверкнула молния, в сером от туч небе грянул гром. Маркиз скакал еще около двадцати минут, пока наконец не выехал к большому озеру.

На заросших травой берегах росли хмурые ивы, макающие свои тонкие длинные ветви в воду. В тени деревьев располагался молчаливый лагерь, кажущийся издалека туманным наваждением. Призрачные шатры легкой серебристой ткани тонули в туманной дымке неподалеку, и подступы к ним все заросли цветущим чертополохом. Подле шатров не было видно ни души.

Дождь будто был не властен на берегах озера – сухую землю надежно скрывали густые кроны деревьев, зато поверхность его вод расходилась кругами. Хлюпанье капель разносилось далеко окрест…

– Я рад вам, маркиз Луазар, – раздался звонкий, как звук столкновения клинков, голос сбоку.

Сегренальд вздрогнул и повернул голову. На большом камне, подступающем к самой воде, сидела высокая фигура в черном плаще с капюшоном. Сапоги и окантовку плаща украшала затейливая вязь, а на вычурной тисненой перевязи висели темно-зеленые ножны, обшитые бархатом и изукрашенные драгоценными камнями; в них покоился немного искривленный меч, напоминающий саблю восточной ковки. Длинные рыжие волосы незнакомца выбивались из-под капюшона, также был виден узкий, точеный подбородок.

Сегренальд направил коня к ожидающей его черной фигуре.

– Саграэн Неллике, если не ошибаюсь? – уточнил маркиз, подъехав к берегу.

– Все верно, милорд. – Собеседник нежно поглаживал сиреневый цветок чертополоха, растущий подле камня. Его невесомый пурпурный пух, казалось, отвечал прикосновениям и будто бы тянулся к пальцам эльфа.

– Я принес вам кое-что… – Сегренальд расстегнул на груди две пуговицы алого камзола и достал некий свиток. – Это план замка Бренхолл – полагаю, он вам пригодится…

– Премного благодарен, маркиз Луазар. – Рука в белоснежной перчатке, да такой тонкой, что сквозь материал проступали очертания изящных пальцев, потянулась к бумаге. Но родственник барона Бремера не спешил отдавать то, что привез. Его кое-что интересовало:

– Это ведь вы заставили ярткинов спасти меня? – Маркиз вспомнил, как кабан едва не убил его и о своем странном избавлении. – И мартлет – ваш посланец… Говорят, что только эльфы могут повелевать духами леса…

– Всего лишь хотел заручиться вашей дружбой. – Эльф явно над ним насмехался. Вот чего-чего, а дружбы с этим человеком он мог преспокойно избежать. – Голос мартлета необычайно приятен слуху.

– Вы же не скажете мне правду? – глядя исподлобья, спросил сэр Луазар. – Не так ли?

– Как и вы… – ответил саэгран. – Вы боитесь признаться, зачем все же решились помочь Дому Черного Лебедя.

– Вовсе нет, – зло ответил маркиз, срывая с левой руки перчатку и разматывая повязки. – Полюбуйтесь!

Его рука – кисть и пальцы – были жестоко обожжены. Жуткая оплавившаяся кожа могла напугать кого угодно, но эльф лишь улыбнулся. Он присутствовал, когда Танкред Бремер сделал это, и догадывался, что периодически маркиз испытывает такую дикую боль, будто колдовской огонь раз за разом вновь и вновь нестерпимо обжигает успевшую слегка зажить кожу. Леди Софи помазала ему руки целебными мазями, и на время боль утихла… лишь до утра, и тогда ей пришлось повторить перевязку.

– Мы ведь оба знаем, что не это ваша причина. – Голос эльфа стал недобрым.

Маркиз знал свою истинную причину, по которой решил предать Танкреда, но никому не собирался ее выдавать, а уж тем более этой опасной и совершенно незнакомой личности. Лорд Луазар задумчиво глядел на воду и не сразу понял, что в ней что-то не так. Лишь спустя какое-то время до него дошло, что вся вода в озере была черного цвета. Не как смола, конечно, но как сумерки! Как черно-синие сумерки…

– Что вы сделали с озером? – Почему-то маркиз ни секунды не сомневался, что все это проделки эльфов.

– Знаете, маркиз, – Саэгран поднял голову, показалось светлое лицо, прекрасное и в то же время жестокое, глубокие зеленые глаза блеснули сталью, – Черный Лебедь живет лишь на черной воде.

– Я не знаю, что это должно значить, почтенный, но мне уже пора. Меня могут хватиться в замке… и еще… должен вас огорчить, господин Неллике, но в вашем стане – предатель.

– Да, я знаю. – Эльф кивнул, а на губах его расплылась ядовитая усмешка. – Его голову сегодня должны были передать вашему благородному родственнику.

– Нет, это не предатель. Я точно знаю…

Тут уж глаза саэграна загорелись. Он даже придвинулся вперед.

– Откуда вы знаете, лорд Луазар? Кто же подлинный изменник?

– Танкред сам сказал, что голова не его. Со мной он не поделился подробностями, но он обмолвился… там что-то было… – как же его?.. – что-то о певчих птичках, вроде бы, но вряд ли вам это поможет.

– Певчие Птицы? – Эльф вскочил на ноги. – Вы уверены?

– Да, кажется, именно так и сказал Танкред, когда увидел ваш подарок. Что ж, мне нужно возвращаться в Бренхолл. Я не смогу больше встречаться с вами лично – это слишком опасно. Как мы будем поддерживать связь?

Саэгран вытянул перед собой раскрытую руку. В тот же миг из ивовой кроны вылетела синяя птица и с легким щебетом, быстро-быстро махая крылышками, зависла в воздухе над его ладонью.

Маркиз кивнул, отдал собеседнику свиток и, повернув коня, поскакал в Бренхолл. Эльф задумчиво глядел ему вслед.

«Певчие Птицы»…

* * *

Танкред Огненный Змей подошел к большому древнему панно, занимавшему всю северную стену его кабинета. Помнится, еще с самого детства он часами стоял здесь, разглядывая ничего не говорящие ему имена, закончившиеся годы жизни и ставшие для его предков последней чертой годы смерти. Среди цветочного узора и вязи плюща можно было различить, словно некое свидетельство о причастности к какому-то преступлению, всех, кто имел какое бы то ни было отношение к их семейству. Для него, тогдашнего мальчишки, это было самым ценным сокровищем из всех – родовое дерево, где в самом низу (тогда) стояли имена младших детей рода: Джона и Олафа, а посередине его, Танкреда, имя. Полотно это было магическим, и оно всегда само себя писало: новые имена и даты появлялись на нем в случае рождения, смерти или брака. Помимо этого гобелен с годами рос, точно живой, удлиняясь, и сейчас, в шестьсот пятьдесят втором году от основания Гортена, нижним краем он уже лежал на три фута на паркетном полу. Здесь значились имена нынешних детей Бремеров.

Для Танкреда это панно было бо́льшим, нежели просто тканой настенной картиной: когда он разглядывал эти надписи и узоры, в его ушах явно звучали звон клинков, крики новорожденных и предсмертные хрипы. Несколько имен для него были здесь особенными: на одни он глядел дольше других, неизвестно зачем, даже для себя самого, пытаясь понять их обладателей, а другие вообще игнорировал, делая вид, что их там и нет вовсе. К последним можно было причислить имена покойного, но без даты смерти, Сэмюеля Бремера, отца Танкреда, и Роланда Бремера, Черного Рыцаря, единственного сына Огненного Змея. Хотя в случае с Роландом порой барон все же малодушно поглядывал на его имя: если появится дата смерти, то он первым узнает, что сын умер… но пока что мерзавец, где бы он ни был, дышал полной грудью и топтал землю, пусть заберут его вороны в Край-Откуда-Не-Возвращаются за измену отцовской воле.

На самом верху родового древа, под сводчатым потолком, ветвистой старописью было выведено: «Древний и славный род Бремеров». Барон усмехнулся – славный, как же! Каждое из поколений древнего рода совершало такие поступки, что любой благородный и честный человек, имея таких предков, бросился бы на собственный меч от стыда. О нет, он не был честным – он был одним из них. Одним из десятков имен, принесших замку Бренхолл и городу Теалу славу дикого оскалившегося волка, которого невозможно укротить, невозможно приручить, подавая кости с господского стола, как невозможно и заставить лизать руки властителя.

Танкред провел тонким длинным пальцем по наполовину истершемуся имени в самом центре родового древа: «Эрик Бремер, Василиск». Достопочтенный прадед, заставивший тогдашнего короля, Инстрельда II, позволить роду Бремеров перестроить этот самый замок, несмотря на монаршую нездоровую боязнь мятежей и больших крепостей в окраинных провинциях. Ты ведь не будешь спорить, старик, что тебе просто повезло? Или совсем наоборот – не повезло, это уж как смотреть.

Огненный Змей отошел от панно, сел в кресло и вновь взялся за книгу, старую и написанную замысловатым языком. Легенды его рода… Раньше он никогда не прикасался к этой, в его понимании, бесполезной и отнимающей драгоценное время трухе веков, ведь, по его разумению, все, что скрывалось под темно-красной кожаной обложкой с изображением змея, кусающего себя за хвост, было не более чем надуманными и не имеющими ничего общего с реальностью сказками. Сегодня же, еще с самого утра, он, не отвлекаясь, проштудировал ее страницу за страницей, теряясь в мрачных гравюрах, полных скрытых подтекстов и символизма, вязи украшений текста, в которых были зашифрованы какие-то даты и места, геральдических художествах заглавных букв и, что самое мучительное, в неразборчивом кривом почерке.

Перечитав в очередной раз наиболее заинтересовавший его отрывок и кивнув своим мыслям, Танкред вырвал страничку, с которой только что ознакомился, и, сложив ее несколько раз, поднес бумагу к свече. Спустя мгновения в руке Огненного Змея осталась лишь горстка пепла. Даже не подумав обжечься, глава рода Бремеров перетер пепел меж ладоней и развеял его…

– Дедушка! Дедушка! – В кабинет вбежали дети. Три девочки и два мальчика.

Барон широко улыбнулся маленьким гостям. У него было замечательное настроение.

– Как ваши дела, родные мои?

– Ты вернулся, дедушка! – радостно воскликнул мальчик лет семи, черноволосый и ясноглазый. – Расскажи нам о столице!

– О столице, Роджер? – Тут уж Танкред нахмурился – откуда дети знают, где он был?! А ведь он-то полагал, что все просчитал: загнав вампира обратно в каземат, заперся в башне, наказав никому его не тревожить, оттуда через портал перешел в Гортенский лес, где находится поместье герцога Валора; разговор с герцогом Хианским. Беседа с Рейне Анекто; убийство старика барона Хилдфоста… Чтобы направить заговор в нужное русло, ему хватило каких-то нескольких часов – одной-единственной ночи после переговоров с Неллике Остроклювом. Вот так и делаются дела, когда все тщательно выверено и спланировано. Если бы еще здесь, в Теале, можно было все разрешить столь же просто…

– Деда, ты ведь из Гортена? – спросила девочка постарше, ее длинные светлые волосы были сплетены в длинную косу, перевитую алыми лентами.

– С чего ты взяла, милая Марго? – улыбнулся ей Огненный Змей.

– Старик Харнет сказал… – бойко ответил высокий стройный парень, который уже готовился стать достойным воином семейства Бремеров. Ему было пятнадцать лет, но мысленно, в своих мечтах, он совершил уже все возможные подвиги, требуемые от рыцаря.

– Говоришь, Харнет сказал, Сеймус? – В глазах барона пробежал злой блеск.

– Ого, какая шкатулка красивая! – восторженно воскликнула вдруг Марго, пытаясь поближе рассмотреть резьбу на черном дереве эльфийского подарка. – Это из Гортена?!

Танкред поспешил набросить на ларец серебристую ткань, которой тот был изначально обернут, чтобы скрыть ужасные гравюры от детских глаз.

– Вы знаете, внуки, к чему приводит людей любопытство? – хитро усмехнувшись, спросил барон. – Никогда не суйте свои носики в чужие дела, если не хотите, чтобы…

– Дети! – раздался вдруг суровый женский голос от дверей.

На пороге стояла высокая немолодая уже леди в строгом платье, волосы ее были увязаны в аккуратную прическу. Эта дама являла собой некий антипод неряшливости, являясь блюстителем всяческих правил.

– Рада вас видеть, Танкред. С возвращением, – поприветствовала барона леди Кэтрин, отчего Танкреда перекосило от злости – неужели весь замок уже знает, что его ночью не было в замке?

Дама тем временем повернулась к детям:

– Дедушка устал после приезда! Дайте ему отдохнуть!

– Ничего, милая, они мне не докучают.

– И все же. Я бы предпочла, чтобы они пошли заниматься. У них еще по три учебных часа перед ужином.

Все пятеро детей, тоскливо склонив головы, под присмотром суровых глаз своей воспитательницы направились к двери.

– Дай им немного серебра, дорогая Кэтрин. Я слышал, что на улице Бреккери в «Кремовом Лепестке Добкина» хозяин испек по новому чудесному рецепту такие замечательные пирожные, которых можно съесть добрую сотню и не заметить. Только не заходите к этому прощелыге Брауну из «Войны Тортов», что на углу Вязовой и Свободной, – говорят, что он жулик, и все его сладости – не более чем искусно наведенная иллюзия. Тоже мне…

Глаза юных Бремеров загорелись было счастьем, но так же быстро и угасли, стоило им посмотреть на тонкие поджатые губы воспитательницы и ощутить на себе пронзительный, как сама совесть, взгляд. В тенях под глазами строгой леди застыла угроза наказания. Хоть эти дети и были из богатого рода властителей, в обязанном вассалитете у которого находилось множество других семей, они не часто могли насладиться простыми радостями жизни, такими как сладости. Супруга лорда Конора Бремера, кузена его светлости барона, леди Кэтрин, под чьей опекой находились все младшие члены семейства, боясь увидеть пробуждение отличительных черт рода в молодых отпрысках, не спускала им ни малейшей шалости и многого не позволяла. Дети боялись ее так же, как и ночной грозы за окном: они пока не понимали, что она всего лишь пытается спасти их от того порока, в который впадает со временем каждый из членов семейства, один за другим попадая в плен неимоверного тщеславия, алчности и жестокости…

– Они плохо себя ведут и еще будут получать поощрения?

– Пусть купят себе сладостей, Кэтрин, неужели я должен повторять дважды?

– Нет, вы не должны, Танкред. – На грозную леди было страшно смотреть – она имела свое мнение и не считала нужным это скрывать. Барон не смог сдержать усмешки от проказливой мысли, что, будь ее воля, она бы сейчас немедленно поставила его самого в угол на зерно коленями, заперла на день в чулане или лично исполосовала всю спину плетью. – Дети, за мной. И нечего коситься на дедушку – избавить вас от уроков не в его власти.

– Да, Кэтрин, еще одно… – Барон остановил родственницу. – Позови сюда Харнета…

* * *

Леди Сесилия, баронесса Бремер, видела в свое высокое окно башни, как через замковый двор стремительно идет человек в длинной алой мантии и подбитом мехом темно-бордовом плаще. Узнав эту широкую, будто скользящую походку и невыносимые для нее черты, она вздрогнула. Словно почувствовав ее испуг, идущий внизу человек вдруг поднял взгляд к окну и посмотрел на нее. В следующий миг его внимание отвлек шум у ворот (раздались звуки рогов – должно быть, это в замок возвращались с охоты), он отвернулся, а еще через пару мгновений совсем скрылся из виду.

Леди так и стояла, глядя пустым равнодушным взглядом на нависшие над Бренхоллом тучи. Шел дождь. А на ее душе всегда было хмуро, и дело было отнюдь не в гнетущем недуге. Точнее, не только в нем. Конечно, лихорадка, бессонница ночью и удушливая дрема днем, странный озноб, настигающий ее всякий раз примерно в полдень, да еще несколько проявлений болезни заставляли ее чувствовать порой, будто она медленно умирает, как от проказы, но то, что творилось у нее в сердце, нельзя было сравнить ни с чем. Она ненавидела этот замок, его мрачные стены, грязный внутренний двор, снующих по коридорам слуг, походящих на тени. Она ненавидела свою башню, куда ее поселил супруг с лживыми словами: «Это все для твоего же блага. Чтобы ты была в покое, родная, и никто не мешал твоему выздоровлению». Когда людям говорят подобные слова, самое время бежать, не оглядываясь, – баронесса это знала, но ничего не могла поделать, и ей пришлось смириться. Ныне она обреталась в этой комнатке, где все уставлено дорогими и красивыми вещами, где множество платьев в сундуках и шкафах, где анхарские ковры и золотые блюда, где вино и фрукты. Даже канарейка в клетке… Хранн Великий, как же она ненавидит эту канарейку с ее неизменным до тошноты репертуаром – интересно, если ей в клювик воткнуть иглу, она запоет хоть немного по-другому? Все здесь было сделано, чтобы создать уют, но тем не менее это была тюрьма, откуда ее редко выпускают. Каземат на вершине башни, куда вход ведет даже не из коридоров донжона, а из внутреннего двора. Теперь это место так и называют: «Башня Баронессы»… Леди Сесилия ненавидела все это. Ненавидела Софи, кричавшую по ночам и бродившую по переходам замка, ненавидела детей, которые, шутя, стучали кочергой в стену – услышит ли их бабушка? Мелкие поганцы, она их превосходно слышала. Она знала многое из того, что родственники предпочли бы скрыть, она знала и такое, от чего многие пришли бы в ужас. Слуга Танкреда Харнет, вечно бормочущий себе под нос о каких-то убийствах. Олаф, угрожающий Конору жестокой расправой, если тот не вернет ему какой-то должок. Сам Конор, выпытывающий у стражников и Сегренальда Луазара пароли, чтобы, без сомнения, их потом продать кому-нибудь. Супруга Конора, Кэтрин, плетью бьющая до крови в чулане кого-то из детей. Сегренальд Луазар, вечно жалующийся и строящий заведомо обреченные на провал планы по освобождению «из плена» Танкреда, при непременном условии собственной печальной гибели, будто в подобном он видел некую романтику, страдалец и тупица. Об остальных и говорить нечего – настолько их чаяния и поступки мелочны и жалки. Благодаря системе дымоходов, которые походили на специально построенные слуховые коридоры и окна, леди Сесилия слышала всех. Всех, кроме него. Лишь Танкред молчал – все всегда происходило у него в голове, которая одновременно представляла собой мрачную кладовку различных тайн, темный закоулок, где он кого-то убивал, дворцовые залы, где он кого-то предавал, и поля сражений, на которых он кого-то с кем-то стравливал…

За спиной раздались звон ключей и скрип двери. Она так и не обернулась.

– Ты только вернулся в Бренхолл, Танкред, – холодно проговорила баронесса, продолжая невидяще глядеть в окно, – но ты видишь, что делает каждое твое появление? Они все боятся тебя, и я… – ее плечи вздрогнули, – тоже тебя боюсь.

– Дети не боятся меня, Сесил, – отпарировал барон. – Они любят меня, а я их.

– Дети еще ничего не понимают, – с болью в голосе сказала женщина, оборачиваясь к нему.

На вид ей можно было дать лет тридцать, не больше. Болезнь, которую баронесса мысленно сравнивала с проказой, в отличие от оной, со временем делала ее все моложе, прекраснее и свежее, но все же оставляла на ней свой мрачный отпечаток: нездоровая бледность лица, слегка зеленоватые сухие губы, черные синяки под глазами, будто она долгое время провела запертой в каком-нибудь темном подземелье, не видя солнца и не ощущая его теплых лучей. Пышное белое платье и белый корсет придавали ей одновременно и величественность королевы, и угрюмость призрака.

– Как ты можешь бояться меня? – Огненный Змей скрестил руки в широких рукавах алой мантии на груди. – Я причинил тебе зло?

– Ты сделал так, что я себя боюсь! Себя! – Баронесса сорвалась на крик, в приступе безумия вонзив вдруг длинные заостренные ногти в свое красивое белоснежное лицо. Танкред равнодушно смотрел, как из тонких порезов медленно катятся багровые капли. Кровь очень походила на людскую, но в то же время она была несколько гуще и темнее. Нет, она уже не была людской. Ни капли людской крови в этом теле. – Это из-за твоих дел меня прокляла та цыганка. Именно ты ей чем-то насолил, и теперь я плачу твой долг! Но почему я?!

Когда-то Танкред действительно что-то не поделил с одним цыганским семейством, и молодая девушка-чайори решила отомстить обидчику: она явилась в замок и напросилась на аудиенцию. Но лишь завидев Огненного Змея, тут же, как безумная, бросилась к нему с ножом. Ее остановили, но она все же успела нечаянно оцарапать супругу барона. С того самого дня странный недуг преследовал бедную женщину. И теперь Танкреду даже не нужен был ключ, чтобы запирать жену в башне – она сама боялась выходить оттуда.

– Я пришел сказать, что ничего страшного не случится, если ты присоединишься к нам за ужином, – сказал барон, глядя, как порезы на глазах затягиваются и сглаживаются. Спустя пару мгновений на бледной коже не осталось и следа того, что она была распорота, лишь восемь тонких багровых дорожек протянулись от слегка выступающих скул к тонкому подбородку и высокой красивой шее. Несколько алых капель впитались в высокий белый воротник ее платья.

– Ты не понимаешь, Тан! Я пытаюсь до тебя достучаться, а ты не слышишь!!! «Ничего страшного не произойдет…» Уже произошло! Я проклята! Мне пятьдесят лет! Пятьдесят! – леди Сесилия бросилась к нему. Почти вплотную придвинулась к его лицу и ткнула себе в щеку указательным пальцем. – Смотри, Тан, мне пятьдесят лет, а я выгляжу моложе Луизы, которой двадцать пять! Моя кожа… моя кровь… они иссушают мою душу! Я не хочу жить! – Леди закрыла лицо ладонями, слезы потекли из глаз. Какое-то время она тихо плакала, но вдруг опустила руки, во влажных фиалково-синих глазах вспыхнули искорки гнева. – Это все ты! Ты! Это все твоя вина… Проклятый…

Он схватил ее за руки, притянул к себе, сжал в крепких объятиях. Сначала она пыталась высвободиться, но спустя пару секунд перестала биться, только плакала, заливая его грудь слезами.

– Ты знаешь, моя дорогая Сесил, за всю историю нашего славного мира было несколько Про́клятых, тех, кто по достоинству заслуживал подобное прозвище, но я – не из них. Мои деяния не столь масштабны. Вот если бы я сровнял Гортен с землей, тогда… Аааа! – барон закончил свою речь криком.

Причиной тому послужило то, что она вдруг крепко схватила его острыми ногтями за грудь, за то место, где должно было быть сердце.

– У тебя нет его, – сказала баронесса мертвенным голосом, спадая на хриплый шепот, – у тебя нет сердца.

Танкреду было очень больно, он чувствовал, как по коже течет кровь, как тонкая шелковая ткань рубахи под мантией пропитывается ею, но он ничего не делал – просто смотрел в глаза жене.

– Тогда, когда я тебя впервые встретила, ты был самовлюбленным, черствым, подлым, но у тебя сердце билось. Билось, горя яростью! Поэтому я и подпала под твои чары, под твою страсть, сгорела в твоем огне без следа! Ты и тогда околдовал меня! Но я не жалела. Я тебя любила… Ты ведь тоже любил меня – я это чувствовала мельчайшей частицей своего существа. А теперь ты стал таким же, как тот эльф из ужасных историй северных варваров. Тот, у которого вместо сердца кусок льда, а вместо крови – вода из замерзшего озера! Только не хватает жутких шрамов на лице. Хочешь?


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации