Текст книги "Мартлет и Змей"

– Схема укреплений замка у меня уже есть. – Саэгран достал и нарочито небрежно швырнул доставленный предателем свиток в руки удивленному Рилле – тем не менее тот ловко поймал бумаги. – А все легенды оставьте бардам. Меня интересует настоящее.

– Случается, старые легенды оживают, – раздался тихий и исполненный загадочности женский голос.

Чародейка никогда не изменяла своему образу хранительницы запретного знания и неведомой никому печали, как и не носила ярких нарядов, предпочитая праздничным одеждам простые черные платья. Остроклюв полагал, что это ее поведение являлось не чем иным, как неосознанным подражанием Иньян, Хозяйке Ночи, первой из ведьм Конкра.

– Легенды восстают ото сна, когда мы прилагаем должные усилия, чтобы разбудить их.

Саэгран бросил раздраженный взгляд в ее сторону: не нужно. Не сейчас.

– Речь о хранителе этого леса, древнем эгаре[5]5
  Эгар – «оборотень». Перевод с эльфийского.


[Закрыть] из рода предгорных гномов, по имени Утгарт. Мне удалось выяснить, что он далеко не так мертв, как долгое время считалось. Более того, у отродья тегли есть двое не менее кошмарных сыновей, Уриг и Гарт, так вот, этих и вовсе отыскать не сложно – бродят по округе в зверином обличье, ни от кого не таясь, в отличие от их батюшки, который не показывался на свет вот уже несколько веков.

– Это уже интересно, – кивнул Неллике, – разыщите выродков и приведите сюда. Всегда полезно иметь про запас несколько стрел.

Рилле приложил руку к сердцу, показывая, что понял приказ.

– Кто еще готов держать слово? – Саэгран посмотрел на остальных.

– Если позволите, – вкрадчиво начал Альвин, политический советник, – наши позиции в Хоэре по-прежнему сильны, и милорд оказывает полную поддержку всем начинаниям благородного ала Неллике. В случае успеха Тень Крыльев обещает предоставить свои войска для расширения миссии. Между тем хочу отметить, что в настоящий момент лорд не расценивает наши действия как безупречные и пока не решается поддержать открыто.

– Его «решительность» мне прекрасно известна, – поморщился Остроклюв. – Что остальные?

– Саэграны выжидают, как и Голоса Леса. Конечно, если нам удастся закрепить успех, кое-кто будет рад принять участие в дележе. Но я бы не доверял этим посылам. Они полны коварства и яда. Считаю, что в вопросах войны нам стоит опираться исключительно на Тень Крыльев, не вступая в сепаратные переговоры, и продолжать говорить от его имени – тогда появится возможность направить интересы остальных в нужное нам русло.

– Что Конкр? – прищурившись, задал вопрос Неллике.

– При Дворе ходят слухи, что Верховный Лорд подозревает наш Дом, мой саэгран. До сей поры его недовольство не вылилось в решительность, но существует опасность обострения ситуации. Остальные Дома не станут вмешиваться в это дело, а играть на их противоречиях с Домом Лунного Света в ближайшее время будет затруднительно. Пока все были заняты историей с Чашей, это развязывало нам руки, предоставляя свободу действий, но сейчас ситуация изменилась. Я бы сказал, не лучшим для нас образом. Если дойдет до худшего, то первый удар по нам будет нанесен в Хоэре, лорд Найллё постарается путать следы, насколько это возможно, но смею заверить, ставить успех миссии превыше собственной власти в Доме он не рискнет. Если Эс-Кайнт спустит хаэтанов с цепи, он сделает все что угодно, чтобы защититься… даже отречется от нас.

– Черный Лебедь защитит свой Дом и своих детей, – уверенно произнес Тарве.

Остроклюв молчал – ничего нового для себя он пока не услышал.

– Но есть и хорошие вести. Лорд Мертингер исчез. Никто не знает, когда и в какую сторону он отбыл, но в Конкре его потеряли. В случае обострения отношений между нашими Домами Витал Лунный Свет не сможет рассчитывать на своего Дракона. Полагаю, в отсутствие Первого Меча значимых военных шагов им предпринято не будет. Местонахождение лорда Мертингера – вот основная интрига, которая сейчас заботит Великие Дома. Кроме того, зашевелился Культ.

– Что тебе известно об этом? – вскинул бровь Неллике.

Культом Тиены называлась самая тайная организация в Конкре. Кое-кто даже считал ее вторым, истинным хозяином вечнозеленых лесов. Ведь Эс-Кайнту Виталу лишь служат, а богине Времени – поклоняются. И нет среди эльфов таких, кто отрицал бы веру в Тиену, хоть и понимают благородные алы ее промысел каждый по-своему. Одновременно с тем о Культе было почти ничего не известно: ни кто стоит во главе тайного братства, ни какие цели преследуют его адепты. Лишь изредка в местах загадочных смертей или рядом с чудесным образом возвращенными эльфам святынями находили знак: песочные часы в двойном круге. Этот символ знал каждый, но посвященных в его тайну можно было пересчитать по пальцам.

– Среди простонародья распространяются слухи о том, что близится Вельмериллен[6]6
  Вельмериллен – «конец времен». День, в который, согласно эльфийским преданиям, Тиена остановит само время и призовет свой народ.


[Закрыть]. В то же время другие сказания твердят о возвращении Тиены. Число бардов и самозваных пророков растет, как грибница дождливым летом, сочиняются как новые айлы, так и вытаскиваются на свет старые пророчества, предрекающие для детей Тиены ужасные беды и испытания. Фанатизм среди низших слоев уже достиг небывалых высот. Эту силу остается только направить, когда придет время. И если это не деятельность Культа, мой саэгран, то я ничего не смыслю в политике.

– Я смотрю, мы прекрасно осведомлены о делах Конкра, – несколько отстраненно отметил Неллике.

– Это часть моей службы, саэгран. – Эльф вопросительно посмотрел на своего командира, все еще не понимая, к чему тот клонит. – Если вы желаете…

– Я не собираюсь ничего желать, страж, – неожиданно бросил предводитель. – Кто доставляет тебе эти сведения?

– Вести приносят орлы, пешего сообщения у нас нет, вам это прекрасно известно. – Альвин настороженно замолчал, словно следопыт, только что ступивший на лед и с тревогой ожидающий характерного треска.

– Сколько всего у нас птиц? – Саэгран обратился к Келльне, в обязанности которого, помимо поддержания внутреннего порядка, входило обеспечение лагеря всем необходимым.

Келльне подался вперед в кресле:

– У нас шесть орлов для дальних перелетов и еще мартлеты.

– Мартлеты – дети бури, они нипочем не разорвут своих поводков, – словно уловив мысли саэграна, тихо напомнила Велланте.

– Певчие птички меня не волнуют. – Неллике нахмурился, явно не одобряя того, что эльфийка влезает со своими ненужными замечаниями. – Орлы. Перережьте глотки пятерым из шести. Последнего – в клетку. И охранять! Не приведи Тиена, взлетит…

– Будет исполнено. – Страж несколько поспешно приложил правую руку к сердцу.

Неллике отметил, что при всем показном спокойствии пальцы ала Келльне слегка подрагивали от напряжения. Затем он перевел взгляд на Альвина – тот и вовсе не сумел скрыть своих чувств: губы стража сжались от гнева, а лицо побледнело. Боится разоблачения? Возможно, но саэгран все еще не был в этом уверен.

– Осмелюсь заметить, что так мы рискуем совсем остаться без внешних сведений, – все же решился выступить эльф, защищая свои позиции.

– Лучше ослепнуть на один глаз, чем лишиться головы ненароком, – назидательно заметил Неллике. – Кто-то еще желает высказаться?

– У меня новостей немного, – взял слово Феахе, командир лучников, сейчас отвечающий за безопасность лагеря. – Туман над шатрами хорошо нас скрывает от посторонних глаз, но патрули уже предотвратили проникновение троих вражеских лазутчиков, причем один из них успел подобраться к самому озеру. Пусть на них и не было знаков различия, я полагаю, что это воины местного барона, Танкреда Бремера. Он явно желает знать, где мы находимся.

– В следующий раз доставьте одного мне, – хищно улыбнулся Келльне, любитель пыток.

– Не нужно. – Остроклюв отнесся к предложению стража без интереса. Зачем ему эти пленные, если есть шпион в самом замке? – Ничего нового от этих ничтожеств, не способных сделать свою работу как следует, мы не узнаем. Что еще?

– Мои воины заняты тренировками с утра до ночи, – раздался гулкий бас ала Тарве. – Мы продолжаем отрабатывать штурм, хотя местность и не позволяет должным образом отобразить нужной высоты стены. Приходится ограничиваться предгорьями, а путь до окраин Хребта Дрикха неблизкий. В целях повышения мастерства и экономии времени я прошу вашего разрешения организовать там временный лагерь.

– Нет. – Неллике не раздумывал ни секунды. – Никаких дополнительных лагерей.

– Но тогда мои стражи не смогут…

– У твоих стражей была возможность все отработать еще в Хоэре, – оборвал его саэгран. – К тому же эти игры уже пора прекращать. Готовь свой отряд к выступлению на рассвете. Будет вам «тренировка».

«И этого нельзя упускать из виду. – Взгляд предводителя оценивающе остановился на Тарве, словно пытаясь прожечь его крепкую фигуру насквозь. – Так ли уж он прямолинеен и прост, как кажется? Или же это лишь талантливая, удобная маска, за которой скрывается изворотливый и коварный ум? Обводить меня вокруг пальца столько лет? Слишком сложно? Отнюдь, если он настоящий мастер. Все сложные построения только на первый взгляд кажутся таковыми. А если не он, то кто? Кто же из них предатель? Кто?!»

– Стражи будут готовы выступить утром. – Ал Тарве приложил руку к сердцу. – Да направит наши мечи Черный Лебедь.

– Он самый. Вот что нам с вами необходимо сейчас обсудить, – все еще погруженный в свои мысли, отстраненно произнес Остроклюв.

– Мое задание? – не понял страж.

– Нет. – Саэгран посмотрел направо, туда, где на своем насесте сидела чародейка. – Думаю, пришла пора поговорить о Черном Лебеде. – Неллике намеренно рисковал, раскрывая часть своих планов, но если не сказать ничего, то у предателя вполне могут возникнуть подозрения, и тогда он затаится, чего Остроклюву совсем не хотелось. К тому же изменник и так уже мог все знать. Саэгран не спускал взгляда с одетой в черное платье волшебницы. – Велланте, расскажи нам о проведенном ритуале. Только прошу, без всех этих древних пророчеств и тайн, покрытых замшелым мраком.

– Я постараюсь быть краткой, мой саэгран, – отозвалась эльфийка. – Три дня назад мы совершили то, ради чего и пришли сюда. Древнее про… Скажем так, магические изыскания сестер Дома позволили мне пробудить силу, которая станет основой нашего могущества в лесу Утгарта. Ритуал над черным алтарем был повторен второй раз за пять сотен лет, и его сила вняла нашим молитвам. Благородные алы! Прошу вас воспринять эту новость с присущей вам стойкостью и пониманием. Черный Лебедь с нами!

– Черный Лебедь всегда там, где его Дом, – пробормотал ал Тарве, остальные сочли за лучшее промолчать.

– Я говорю не о символах веры или поднятых над пустыми головами стягах. – Чародейка смерила стража презрительным взглядом – она явно была невысокого мнения о его способностях понимать очевидные вещи. – Речь о той силе, что реальнее всех ваших кошмаров, что появляется по ночам и требует свежего мяса.

– Скольких уже принесли в жертву? – отрешенно поинтересовался Феахе.

Саэгран наблюдал за каждым – реакции, выражения лиц, слова. Каждый жест сейчас был важен, каждый брошенный ненароком взгляд…

– Пять одновременно. И еще два после, – прохрипел со своего кресла Меле. Молчаливый, до сих пор не проронивший ни слова. Его голос был вечно осипшим и приглушенным, а каждое слово отдавалось в гортани болью, отчего страж и не любил светских бесед, – всему виной была рана, жуткий шрам, пересекающий горло. Казалось странным, как после такого вообще можно было остаться в живых.

– Я должна поблагодарить ала Мелле за помощь. – Чародейка чуть заметно кивнула немногословному стражу. – Мои сестры очень признательны ему за… предоставленный материал.

– Жертвоприношения? Осмелюсь напомнить, что указ главы Дома на сей счет был принят двести лет назад и не отменен до сих пор… – Альвин запнулся. – Надеюсь, милорд Найллё в курсе того, что здесь происходит?

– Конечно, – солгал Неллике, лишний раз укрепляясь в подозрениях насчет своего политического советника. Альвин явно служит не ему одному. Вот только не похоже, что теальскому барону. – Лорд лично согласовал со мной проведение ритуала. Это его решение.

– Мы были вынуждены ограничиться людьми, хотя изначально я и не была уверена в успехе, – тем временем продолжила чародейка. – Несмотря на мои просьбы, саэгран запретил окроплять алтарь эльфийской кровью.

– Потому что я смотрю несколько дальше этих ваших бессмысленных традиций и глупых суеверий, – прокомментировал ее слова Остроклюв, скривив губы в презрительной усмешке. – Как выяснилось, мясо людей не менее хорошее на вкус.

– Да, жертвы были приняты благосклонно, – подтвердила Велланте. – Наш покровитель оказал нам великую честь, избрав это озеро своим домом.

– Черный Лебедь? Но это же… невероятно! – воодушевился ал Тарве. – Но почему об этом не объявили стражам? Подобная весть наполнит сердца эльфов отвагой, а души – яростью и жаждой битвы!

– А еще страхом, непониманием и предрассудками, – прохрипел Мелле. – Страж храбр ровно настолько, насколько готов презреть свой страх. Но вся храбрость отлетает к Тиене, как только этот самый страх вырастает на голову выше…

Убийца недобро оглядывал каждого из своих соратников, включая и саэграна. Неллике давно привык к его тяжелому взгляду, как и к пренебрежительному отношению этого угрюмого эльфа к остальным стражам. Он бы весьма удивился, если бы услышал из уст Молчаливого нечто большее, чем очередную грубость. Можно сказать, это была его привилегия в присутствии саэграна. Однако не все из находившихся здесь полагали так же.

– Если благородный ал считает стражей Дома трусами, мой меч готов вырезать эти слова из его глотки! – в ярости вскочил излишне вспыльчивый Тарве.

Феахе и Рилле поднялись с ним вместе, выражая согласие и поддержку. Руки стражей одновременно опустились на рукояти мечей, как это было принято при вызове на поединок.

– Не утомляйте меня подобными выходками. – Неллике раздраженно махнул рукой, обрывая вот-вот готовую вспыхнуть распрю. – Ал Мелле несколько неразборчив в словах, но отдадим нашему другу должное – выбирать ему особо не из чего. – Усмешка саэграна предназначалась скорее для некстати вступившихся за свою честь воинов, чем для не проронившего больше ни слова в ответ недобро глядевшего на всех эльфа.

Трое уязвленных стражей поспешили опуститься обратно в кресла. Пойти против воли саэграна никто из них не посмел. Настаивать сейчас означало лишь уронить свою честь еще больше.

– Тревоги стражей – не более чем рябь на воде. Меня же волнует то, что скрывает ее глубина. – Остроклюв прищурился. Сейчас он переходил к основной части поставленного здесь действа. – Что насчет последней жертвы, моя дорогая Велланте? Этой ночью? Мне интересно.

– Мой саэгран, я сама хотела доложить вам о постигшей нас неудаче, но причины пока остаются невыясненными. Я отдала приказ сестрам проверить возможные ошибки в подготовке и проведении ритуала. Не позднее вечера сего дня я представлю вам подробный доклад…

– Не утруждайтесь, алаэ, я уже все там осмотрел. Лично, – с деланой заботой в голосе проговорил Остроклюв.

– Но… Что вы осмотрели, мой саэгран? – Эльфийка недоуменно подняла бровь. Неужели действительно не знает? Неллике в этом очень сомневался, ожидая от нее совсем другой реакции. – Последняя жертва не была принята, и мы…

– Не была принята? Что это значит? – Теперь уже настал черед Остроклюву удивляться.

Саэгран невольно перевел взгляд на подозрительно притихшего, словно мышь в норе, Келльне – может, тот хочет что-то добавить? Но страж молчал, должно быть, обдумывая только что услышанное.

– Черный Лебедь не пришел на наш зов, – склонила голову чародейка. – Впервые жертва осталась нетронутой.

– Вы ошибаетесь. – Неллике задумался, взяв длинную паузу. – Этой ночью Черный Лебедь не остался голодным. Выходит, жертва была не одна…

– Не одна?! – Велланте изменилась в лице, ее чувства можно было определить как смесь гнева и страха.

– Вот именно. Но кто тогда принес ту, вторую жертву, которую и избрал Черный Лебедь? Келльне!

– Мой саэгран, – страж выглядел растерянным, – я не могу знать, мои изыскания…

– К Про́клятому твои изыскания! – одернул подчиненного Неллике. Сейчас он чувствовал то же самое, что и на берегу, обнаружив тело эльфа. Нить понимания подоплеки происходящих событий ускользала от Остроклюва, вытекала, словно вода сквозь пальцы, и именно это приводило его в ярость. – Как этот эльф оказался в моем лагере и кто из вас, просвети меня Тиена, вздумал скормить его Черному Лебедю?! Келльне, мое терпение не безгранично!

– Есть одна деталь, мой саэгран. Я полагаю, это может быть важным, – словно бы вспомнив о чем-то, страж поспешно вытащил из сумки на поясе небольшой предмет, блеснувший в тусклом пламени свечей, и протянул своему предводителю. Извлеченной вещью оказался небольшой, в палец толщиной, серебристый медальон на длинной и тонкой цепочке. – Я обнаружил это сегодня утром, сразу после того, как вы покинули берег. Что-то сверкнуло в воде, рядом с телом, я нагнулся посмотреть, и – вот…

Неллике принял из руки стража предмет и осмотрел его. Два серебристых птичьих крыла сходились вместе, переплетаясь перьями и образуя что-то вроде замка́, подобно тому, как эльф может сложить пальцы обеих рук вместе. Ниже крыльев крепилось кольцо, в которое была продета порванная сейчас цепочка из тонких, почти невесомых звеньев того же серебристого с синим отливом цвета, что и сам амулет, – Неллике сразу узнал лунное серебро, очень редкий и благородный металл, который люди и гномы зовут мифрилом. Стоит такая вещь целое состояние, как полный доспех работы Тегли или клинок самой лучшей, закаленной в ледяных водах Стрибора стали. Неудивительно, что страж решил оставить ее себе, попытавшись скрыть находку от своего командира. Только страх и замешательство вынудили сейчас Келльне отдать эту вещь. Итак, одним меньше. Тот, кто запросто позарился на сверкающую безделушку, вряд ли настолько умен, чтобы дурачить его, Остроклюва, столько времени. Если, конечно, все это не часть очередной умелой игры с целью отвести от себя истинные подозрения.

Саэгран провел пальцем по рельефной огранке медальона – тут непременно должен быть секрет, такие вещи не служат украшением, да и обстоятельства, при которых его обнаружили, наталкивают на определенные мысли. Через пару секунд его усилия увенчались успехом – внутри драгоценного изделия раздался глухой щелчок, и створки крыльев плавно разжались, обнаружив тайник. В нем оказалось послание – свиток тончайшего непромокаемого пергамента, испещренный едва различимыми символами, который легко развернулся в руках эльфа. Неллике поднес свиток ближе к свече, внимательно разглядывая. Буквы выглядели привычными, эльфийскими, но вот слова отличались полной бессвязностью.

– Альвин, взгляни на это. – Саэгран протянул найденную записку стражу.

– Мы имеем дело с неким шифром. – Тот весьма озадаченно повертел в руках послание. – Припоминаю, я встречал такое раньше. Позволю себе предположить, что подобная тайнопись известна еще со времен Исхода и зовется «Алтейне», по имени ее создателя. Когда-то ее часто использовали в своих посланиях странствующие барды Дома Поющих Ветвей, отчего даже долго считалось, что это тайный стихотворный язык.

– Ты можешь это прочесть?

– Боюсь, это невозможно, – возразил страж. – Отличительной особенностью данного шифра является наличие ключа, без которого разгадать значение слов не легче, чем отыскать нору Черного Лиса. Ключом может быть как одно-единственное слово, так и целая айла.

– Ты хочешь сказать, что тот, кто знает нужный набор слов, – тут же заинтересовался глава разведчиков Рилле, бросив взгляд на загадочный текст, – может прочесть его столь же легко, как самое обыкновенное письмо?

– Вот именно.

– Но это же значит… – Теперь уже подался вперед Феахе, пытаясь разглядеть послание в руках у Альвина. Само собой, он ничего не понял из всего этого нагромождения перепутанных букв.

– Это значит, – саэгран протянул руку и поспешно забрал свиток; на его худощавое лицо легла зловещая тень, – что среди нас есть тот, кто способен либо написать, либо прочесть подобное. И этот кто-то отнюдь не желает делиться со мной своим знанием.

– Мой саэгран, позвольте мне провести обыск вещей всех стражей, ночевавших сегодня в лагере, – начал Келльне, но Остроклюв лишь усмехнулся. Он прекрасно понимал, где именно надо искать.

– Нет. – Неллике поднялся. – Изыскания насчет озера и покойника-эльфа свернуть, стражам ничего не сообщать. А с этим, – он показал всем свернутый в трубочку пергамент, – я разберусь сам. Все свободны.

* * *

Все та же вода, тот же берег. Его звали господином Жаворонком, но это было не настоящее имя. Темная фигура в длинном плаще с накинутым на лицо капюшоном застыла на обрыве, вглядываясь в черноту водной глади. Время клонилось к ночи, и вездесущий туман сливался с густыми, как болотная жижа, сумерками, превращая воздух над озером в непроницаемую хмарь. Тот, кто смотрел вперед, умел ждать. Он делал то, что должен, и не испытывал при этом ни колебаний, ни страха.

Связной выдал себя. Кто-то то ли подкупил его, то ли запугал, но сперва он на мгновение болезненно дернул левым веком и лишь после этого сказал нужные слова. В прозвучавшем пароле был скрытый подтекст – наниматель тайно предупреждал его, что связной представляет опасность. Господин Жаворонок убил его. Обыскав труп на берегу озера, он не нашел послания. Тогда ему оставалось лишь избавиться от тела. Идея запутать, заставить Остроклюва поломать себе голову возникла внезапно. Жаворонок раздел мертвого связного, изувечил ему до неузнаваемости лицо ножом, после чего сымитировал канонические следы трапезы легендарного чудовища. Он полагал, что это испугает Неллике, но даже на миг не мог предположить, что все совпадет настолько странным и попросту невозможным образом: оказалось, что Остроклюв уже несколько дней сам занимался тем, что привечал монстра, скармливая ему людей. И теперь он полагает одно из двух: или что кто-то еще приносит жертвы, намереваясь переманить тварь, или Лебедь сам набросился на неизвестно откуда появившегося в лагере чужака. Хотя нет. Этот вариант отпадает: Неллике не мог не учесть, что труп был раздет. Значит, остается только чья-то жертва. Это приведет его к мысли, что кто-то действует за его спиной. Он снова начнет искать предателя!

Это была первая крупная ошибка господина Жаворонка, и ему было за нее мучительно стыдно перед собой. А теперь еще и медальон, который он – как же так вышло?! – проглядел. Остроклюв перехватил предназначавшееся ему письмо. Хорошо еще, что он ни за что не раскроет шифр. Об этом можно не волноваться, но при этом и он, господин Жаворонок, едва не утратил суть того, что скрывало в себе послание. Судьба вмешалась в планы, подставив ему подножку совпадения и подтолкнув в спину подлым стечением обстоятельств… Тщетно сейчас возносить мольбы и бросать проклятия – Тиена пожелала, чтобы случилось именно так, значит, так ей было угодно. Следовать избранному пути всегда и во всем – вот он, залог обретения ее воли. Он следовал.

Хвала богине, глаза ее слуги успели запечатлеть в памяти текст послания, и теперь он может приступить к исполнению следующей части своего плана. Незнакомец в плаще обернулся и бесшумно зашагал прочь сквозь клочья тумана, обходя заросший камышом берег…

Тем же вечером другой эльф стоял на противоположном берегу того же озера. Его рыжие, слегка вьющиеся волосы волнами ложились на плечи, резкие глаза и острый выступающий подбородок вкупе с опустившимися сумерками делали его похожим на какого-нибудь лесного духа, эвива или кахера. Как и все обитатели лесов, дух этот не был ни злым, ни добрым. Это люди любят навешивать ярлыки, как на бутылки с вином, и видеть вокруг вечную борьбу великого добра с не менее великим злом. Лес же живет совсем по другим законам. Есть охотник, и есть добыча. Есть семья, и есть Дом. Есть пища, и есть тот, кто ею скоро станет. Все просто – проще не бывает. Странно, что это не всем понятно, словно тем зайцам, которые так и норовят уйти прочь с лисьей тропы. Им ли не знать, что лисица хитрее их и только того и ждет.

Но если в исходе противостояния Неллике не сомневался, то во всем остальном сложившаяся ситуация приводила его в тихую ярость – предатель, один из его ближайших соратников, был все еще жив. Эта презренная тварь еще дышала и продолжала путать его планы, отравляя тем самым ему жизнь. Больше всего на свете саэграну хотелось убить всех шестерых, пусть даже пятеро из них окажутся невиновны. Злость эта полыхала в его душе, не находя выхода, ведь внешне он оставался спокоен и вежлив с каждым из них. Останавливало одно – именно такой исход будет означать полную победу его врага. Не того, что затаился рядом, а другого – истинного. Нет, он не безумец, чтобы отрубить себе обе руки, оставшись ни с чем. А значит, назойливую мышь все же придется выманивать из норы, вместо того чтобы обрушить на нее весь холм целиком.

Мотив. Мотив! Только сейчас Остроклюв понял, что начал действовать не с той стороны. Весь день он пытался спровоцировать изменника, заставить его совершить неверный шаг и тем самым выдать себя. Но этот путь зыбок – под подозрение неизбежно попадают другие, не все из стражей действуют безупречно, почти каждому есть, о чем сожалеть и что от него скрывать. У настоящего предателя, в отличие от остальных, должна быть причина. С какой стати кому-то из старших стражей его предавать? Ненависть? Зависть? Личная неприязнь? Смешно. Подобное не возникает на пустом месте, он бы почувствовал изменения в отношении к себе с чьей-либо стороны. Богатство? Власть? Да что вообще мог пообещать эльфу теальский баронишка, судьба которого уже предрешена? Если предатель не полный болван, то пойти на посулы правителя людей он не мог. Любой Дом из Конкра с легкостью может предложить ему больше… Да! Вот же он, ответ!

Остроклюв даже прошептал слова благодарственной молитвы Тиене за ниспосланное разуму просветление. Теперь кое-что вставало на свои места, как нужные куски цветного камня в разбитом панно. Изменник предал его, но вовсе не Танкреду Теальскому. За спиной негодяя стоит кто-то из лордов Конкра. Кто-то, чей посланник и попал на обед к Черному Лебедю этой ночью! Это была вовсе не жертва, хоть отсутствие одежды и нанесенные птицей раны ввели его стражей и его самого в заблуждение.

Усмешка исказила утонувшее в сумерках худое лицо. Понять своего врага – уже наполовину победить его. Эльф поддел ногой одинокий камень и пнул его в застывшую воду. Тот плюхнулся почти беззвучно – странно, по антрацитовой глади и не подумали расходиться круги.