Текст книги "Знак ненависти"

В замешательстве Хакуен наблюдает за другом. Амэ шагает бодро, едва не напевая весёлую песенку. Даже не старается скрыться, видимо, понимая, что так сделает лишь хуже. Беспечность совершенно не нравится боевому магу. Она равняется с ним на всякий случай.

– Да не трону я твоего волчонка, – взмахивает он свободной рукой. – И приблизиться к тебе не позволю.

Хакуен одновременно смущается и радуется в душе. Она как-то рассказывала о том случае, но не думала, что он вспомнит, поймёт её чувства и уж тем более сравнит с произошедшим недавно. Амэ понимает её с полуслова. И потому в одной руке сжимает свёрток с не успевшим остыть ужином.

– Спасибо, – шепчет девушка.

Она привыкла благодарить, хоть ей и говорят, что не стоит этого делать. Но теперь совершенно другие воспоминания кружат ей голову, смущая и озадачивая.

«Похоже, я могу поймать удачу лишь на поле боя… Всё-таки, хоть разок, нужно было погладить белого лиса».

Хакуен поджимает губы и рассматривает ладони. Белая магия течёт внутри и умиротворяет, но вокруг слишком много ограничений, чтобы принимать решения и оставаться спокойной. Считаться с собственными чувствами, находясь на службе Ордена и будучи изгоем королевства, никак не получается.

«Интересно, хорошо ли идут дела у рода Авэлэй? Его тоже отправили на границу…»

Поплутав по лесу около часа, друзья находят виновника переполоха спящим в корнях дерева. Девушка поёт короткое заклинание и белое пламя освещает незнакомца в грязной куртке, штанах на шнуровке по шву и коротких сапогах. При нём лишь худая сумка, что он положил под голову. В тёмных каштановых волосах запутались веточки и мелкий мусор. Хакуен помнит, что его глаза редкого красно-карего оттенка. Обычно его обладатели добры, но иногда поддаются злости. Парень же перед ней спит крепко и не просыпается, как при приближении Амэ. Даже не дрожит, не смотря на холод. Девушку греет пламя, Амэ его стихия. Однако и незнакомца, возможно, согревает Дар, который она с точностью почувствовала и не смогла определить. Во сне парень улыбается мило и невинно, словно получил хороший подарок.

«И им был мой второй поцелуй», – озадачивается девушка.

– Что будем делать? Притащим в лагерь? – кривится Амэ от одной лишь мысли о подобном. – Впрочем, как по мне, эта бродяжка поплетётся за нами и наверняка проникнет в лагерь следующей ночью.

Наклонившись, голубоглазый подбирает свою стрелу.

– Одно могу сказать, он не некромант, не вольный и не белый маг. Судя по внешности и поведению… должно быть, с юга…

– О нет! Только не говори, что хочешь его нанять…

Глава 4. Шимэ и Хира, Сэйна из рода Хаари

Голубые глаза как всегда поражают холодом и мягкостью, словно вода неподвижно замерла под искрящимся льдом. И так тяжело в него смотреть, что хочется разбить. Но стоит расползтись трещине, и чистая вода заставляет душу гореть, но уже не от ненависти, а от боли. Видеть собственное отражение, истинное, не скрытое, которое, кроме них, никто не поймёт, всё равно что чувствовать, как разлагается что-то внутри. Ещё хуже видеть в них редко проявляющийся трепет и надежду, что не оправдать и о которой сам хозяин не догадывается. Чёрные, чуть вьющиеся на концах волосы словно тьма, кажется, даже живая. Хочется сжать их и услышать шипение, то ли его, то ли её. Шрам на шее вызывает желание оставить свежих ран. Тонкие сильные руки, с них всегда стекает грязь и прикасаться к ним мерзко. Видеть, как они касаются кого-то другого, ещё омерзительней. Холодная и презрительная улыбка на лице, забрызганном кровью, словно вызов против всего мира.

Так думает Хира о человеке, которого ненавидит сильнее всего. И знает, что точно так же Шимэ раздражает в нём каждая мелочь: растрёпанные тёмные, не чёрные волосы, карие затуманенные глаза, лживая улыбка, насмешливо-безразличный голос, поведение и привычки. Обоих раздражает в друг друге всё и в то же время их связывает слишком многое, чтобы позволить повернуться спиной.

«Слишком велико желание убить… и защитить», – меланхолично рассуждает Хира, от нетерпения покачивая носком сапога. – «Нет, всё-таки убить. Ведь если говорить об этом норои, то это не так уж и легко… Он увернётся от любого подлого удара, а от прямого не станет. Или… нет, что я…»

Уловив колебание воздуха и отскочив в сторону, Хира с досадой прищуривается и вглядывается в чёрные деревья, из-за которых вылетело заклинание. Задумавшись, он не уловил присутствие Шимэ, не услышал ни ироничного напева заклинания, ни шагов. С презрительным оскалом парень выходит на окраину леса, оглядывая чёрное поле. И лишь после утруждается посмотреть на ожидавшего его мага. Под голубым взором можно заледенеть.

– Почему не привёл свою подружку? – легкомысленно интересуется Хира, словно его не пытались убить минуту назад.

Шимэ поражённо вздёргивает бровь, хотя именно это он и должен был сделать. Хира отворачивается и не удерживается от колкости:

– Если всё равно с ней расстался, зачем было оттягивать путь в столицу?

Увернувшись от очередного несильного заклинания и уставившись на дымящийся кусок чёрной земли, Хира кривит губы в пустой улыбке. Она всегда на его лице, что чрезмерно раздражает голубоглазого мага.

– Изворотливая тварь, однажды тебе не повезёт… – шепчет Шимэ в сторону.

– Надеюсь, тебе тоже когда-нибудь повезёт с возлюбленной, – сочувственно склоняет голову темноволосый и тыкает носком сапога в прожжённую землю.

– Только после твоей смерти.

Шимэ напевает заклинание посильнее. С виду он что-то мурчит себе под нос, и лишь глаза выражают желание прикончить всех вокруг.

– А что сразу после моей смерти? Я настолько тебе небезразличен, что ты не сможешь не тосковать по мне наедине с возлюбленной?

Голос Хиры звучит обижено и скучающе. Он знает, что нарывается, и что в конечном итоге получит. Но перепалка, хоть и немного, всё же унимает ненависть от осознания своей неполноценности. Уклоняясь, маг прячет руки в карманы.

– Эй, ты постоянно пытаешься меня убить. Это начинает надоедать… Тебе больше не на что тратить свой безграничный потенциал? Хотя… даже с ним ты не можешь меня поцарапать… Ты правда гений, подчинивший магию на восьмой месяц Игр? Может, поэтому ты такой игривый…

– Всё… Ты достал, Хира! – встряхнув кистью руки, голубоглазый медленно направляется в сторону замершего партнёра. – Я поеду в столицу в одиночестве…

– Бедняжка.

Кареглазый не внемлет угрозе, склоняет голову и ждёт. Однако их прерывают на самом интересном. Лёд вот-вот должен был треснуть, стоило Шимэ приблизиться. В каком-то смысле Хира рад, что этого не происходит. Противоречивые чувства причиняют боль. Он тоскливо поворачивается к прибежавшей на звук сражения девушке и без всякого интереса рассматривает.

Светлые, почти белые волосы, заплетённые спереди в две косички с подвесками светло-зелёных листьев, такого же оттенка как и глаза. Неровные пряди полностью закрывают один. Роста невысокого и милая на вид, отпраздновала всего девятнадцать месяцев Цветения. Ни в какой иной месяц не рождаются белые маги со способностью целителя. Словно тёплый свет, Дар обволакивает фигуру девушки. Он кажется ярче из-за белого одеяния со светло-зелёной вышивкой, лентами, широким поясом на талии, и ниспадающими рукавами. Обычно у магов невысокой ступени облачение доходит лишь до колен и имеет две или три ткани. Чем сильнее маг, тем оно многослойнее, длиннее и больше на нём узоров.

– А-ах… п-простите… – мямлит целительница потупив взгляд.

Лишь заметив двух чёрных магов, она осознаёт свою ошибку.

Хира вздыхает и отворачивается, потому что прекрасно знает, что сейчас начнётся и не желает на это смотреть. Шимэ же мгновенно меняется в лице и мягко улыбается. Даже холод пропадает из глаз, превращаясь в воду. Он неспешно приближается к незнакомке и без разрешения берёт за руку, сплетает пальцы, другой рукой приподнимает её подбородок и склоняется к лицу. Зрачки девушки дрожат, она испуганно сглатывает, чувствуя, что нарвалась не на самых хороших магов. А она сейчас на их территории.

– Потерялась? – тихо спрашивает голубоглазый.

– Я почувствовала враждебную магию…

Цыкнув и не выдержав, Хира присоединяется к разговору и мягко тянет девушку на себя. Она облегчённо выдыхает, оказавшись на свободе. Шимэ одаривает его холодным презрением.

– Знаешь, что преподают целителям? Они могут касанием блокировать поток враждебной магии, после чего ты без сил рухнешь на землю. Хотя, было бы весело на это посмотреть…

«И зачем помешал?» – мысленно сокрушается темноволосый.

– Я и без целительной магии блокирую твою, переломав кости, – спокойно утверждает голубоглазый.

– Иди сюда, котёнок, – ласково подзывает Хира, сверкнув глазами.

Зашипев, Шимэ готовится броситься на него с кулаками, но успокаивается, увидев выражение лица Хиры. Магу настолько неприятны его прикосновения, что однажды он попросил Шимэ носить перчатки. И глупое прозвище: зовёт так потому, что у него мягкие волосы и немного женственное лицо, он частенько срывается на шипение и пытается «поцарапать» Хиру. Увидев, что «друг» отступил, кареглазый маг поворачивается к девушке.

– Прости эту липучку, у него на всех девушек такая реакция. Ему не хватает ласки, он же котё-оно-ок, – припевает маг. – Бедняжка страдает от одиночества… пойми его. О, а на такой случай не имеется заклинания?

Шимэ молча и выразительно возмущается. Девушка сцепляет руки у груди. Она сразу же понимает, что Хира куда опаснее партнёра. Ведь он знает то, чего не должен.

– Не думаю, – едва слышный ответ. – П-простите, что помешала. Я подумала, что кому-нибудь может быть нужна помощь. Знаю, что на Чёрных землях белому магу небезопасно, просто… мой Дар…

– Ничего, я знаю, – одобрительно улыбнувшись, маг хлопает ладонью по светлой макушке: сам он выше на голову. – Дар заставляет целителей бежать на помощь к каждому, будь то зверь или чёрный маг… Радуйся, что на нежить не тянет.

Побледнев, целительница отступает к лесу.

«Чёрный маг не может этого знать!» – понимает она.

– Не бойся, мы тебя не тронем, – спокойно заверяет голубоглазый и протягивает руку. – Сейчас мы направляемся в столицу, да и находимся у Чёрной границы, так что не собираемся нарушать Общий Закон. Инквизиции нечего делать на нашей земле. Я поубивал бы их всех за один лишь пункт о жестоком обращении с людьми…

– Так не любишь подчиняться, «друг» мой?

Приобняв Шимэ за плечи и получив удар по рёбрам, Хира кашляет, но улыбка всё равно не сходит с его лица, разве что кривится ещё сильнее.

– П-почему вы дерётесь?! – вскрикивает девушка. – Перестаньте!

– Дружеские объятья, – одновременно проговаривают маги и переглядываются, пытаясь убить друг друга взглядом. – Не обращай внимание.

Девушка им не верит.

– Я… я тоже направляюсь в столицу. Если нам по пути… не могли бы мы…

Целительница расстроенно склоняет голову и сжимает руки, понимая, что ей скорее всего откажут. Всё-таки, она лишь девчонка, пусть и белый маг, что состоит в среднем роду. Так как она целитель, в Орден Святой Колыбели её не приняли. И если бы не любящие родители, она так и оставалась бы незнайкой, выполняла работу по дому и не развивала Дар. Целителей по-своему презирают.

– Конечно, мы проводим тебя в столицу, – догадывается Шимэ.

– Только ты быстро устанешь от нашей компании, – разводит руками Хира.

– Если только от тебя…

– А разве не от тебя?

– П-правда?.. Мне… можно с вами? – девушка смотрит на обоих магов недоверчиво и удивлённо, не понимая, что они не шутят. – Благодарю за помощь! По пути сюда на меня напали странные животные, а какие-то люди забрали мои вещи и заставили вылечить их раны… У меня не осталось ни сумки, ни… П-пожалуйста, поймите правильно! Я вовсе не напрашиваюсь… То есть… могу готовить и лечить… если понадобится…

– Ой, да брось, – взмахивает рукой Хира и перебивает невнятный лепет, без жалости отмахиваясь от чувств незнакомки. – Нам глубоко плевать на войну с белыми магами и раны нам лечить не придётся. Наши… боюсь, неизлечимы…

В карих глазах мелькает грусть, и пустая улыбка лишь дополняет её. Что он имеет в виду девушка не понимает. И вздрагивает, взглянув на второго мага. В голубых глазах плещется едва ли не бешенство. Если бы ни её присутствие, они опять сцепились бы. Им даже повод не нужен.

– Хорошо, – шепчет целительница, не будучи уверенной, слышат ли её. – Мне нужно представиться. Я свободный маг Благословлённого королевства Астэя, Сэйна из рода Хаари, рада знакомству. Премного благодарна за оказанную поддержку…

Убрав одну руку от груди, она кланяется в приветствии.

– Хватит, будь попроще, – вскидывает руку кареглазый маг, чтобы заткнуть открывшего рот партнёра. – Меня зовут Хира, а мрачную льдинку Шимэ. Не смотря на имя и внешность, он всё-таки парень. Хотя в душе… может, он был девушкой в прошлой жизни, потому и…

Рванув мага за ворот рубашки, голубоглазый шипит ему прямо в лицо:

– Что думаешь по поводу путешествия с одним глазом?..

– Хочешь подарить мне свой глаз? – наигранно изумляется Хира. – Я вынужден отказаться. Несмотря на то что теперь с нами целительница и его можно без заражения извлечь…

– Перестаньте!

Сэйна обиженно поджимает губы и сжимает кулачки, не зная, послушают ли они белого мага, навязавшегося в сопровождение. Но парни отворачиваются, забывая о существовании друг друга, и она облегчённо вздыхает.

«Идти с ними всё же лучше, чем одной…»

Молчание затягивается, и девушка оглядывает новых спутников.

Тот, кого назвали именем Шимэ, выглядит спокойным, немного холодным и милым на первый взгляд. Если не принимать во внимание ужасный шрам на шее, прикрытый вьющимися на кончиках чёрными волосами, имеет женственные черты, голубые глаза прикрыты пушистыми ресницами. Одет во всё чёрное: рубашка с подвёрнутыми до локтей рукавами, сумка на плече, штаны, заправленные в сапоги выше колена. На ладонях видно множество мелких порезов, поэтому их прикосновение было столь неприятно.

У Хиры волосы короче, тёмные, немного тусклые и каштановые, карие глаза. И кожа не такая бледная, поскольку жил ближе к южным землям. Он выглядит печальным и скучающим, словно ему всё надоело. И он не спешит сближаться с незнакомцами. Его одежда похожая, но куда более небрежная, вплоть до торчащего вверх воротника, обожжённых рукавов, прикрывающих ладони в шрамах, развязанной наполовину шнуровке на боку рубашки, потёртом сером шнурке на талии и заплатки на сапогах до колен.

«Как-то странно они выглядят», – поздно осознаёт девушка.

Подобрать точное определение не получается даже после раздумий.

Оба не выглядят слабыми, сильными или противоположными, скорее, уставшими. У них есть тайна, в которой кроется причина ссор. Они ненавидят друг друга, но довольно часто проводят время вместе. Не похожи ни на друзей ни на врагов. Молчаливое противостояние между ними чувствуется, даже когда они смотрят в стороны. При этом тянутся друг к другу.

От размышлений у Сэйны кружится голова. Или же от голода, ведь она давно не ела.

«Ничего, у меня будет время узнать их, потому как ссориться они будут постоянно, а до столицы чуть меньше половины пути», – в своих мыслях она не сомневается.

– Месяц Смирения скоро наступит… Если вы готовы, может, пойдём?

Девушка заговаривает осторожно и ожидания оправдываются. Хира хмурится, Шимэ поджимает губы. Сэйна вспоминает, что прервала их на драке. Возможно, они что-то выясняли, а она их отвлекла.

– Так почему ты не пришёл со своей подружкой, Шимэ?

Темноволосый маг неохотно смотрит на партнёра, но тот не шевелится, с безразличностью разглядывая тонкие стволы.

– Она убежала, – пожимает он плечами. – Ты же и сам знаешь – третий в нашей компании надолго не задерживается.

– Только не говори, что снова пытался убить её!

Хира разворачивает «друга» к себе и крепко сжимает предплечье. Наблюдая за его любовными неудачами, можно взаправду начать верить в Знак и предопределённость.

– Какая тебе разница? Наверное, она нашла свою «пару».

Шимэ отстраняется без чувств во взгляде. Никакой искры ненависти или гнева, презрения или иронии. Каждый раз, когда безразличие завладевает его сердцем, Хира теряется и молча отпускает его, не зная, как поступить.

– Идём.

Кареглазый растягивает губы в неживой улыбке и направляется за партнёром. В мыслях настаёт неприятное затишье. Сэйна нерешительно шагает следом и, не смотря на улыбку безразличного к её терзаниям мага, чувствует себя подавлено.

***

Костёр умиротворённо поглощает подбрасываемые веточки и трещит, создавая единственные звук и свет в тёмном лесу. Расположившиеся на концах поваленного бревна Хира и Сэйна вслушиваются в биение собственного сердца. Оно вот-вот должно забиться чаще, когда из-за деревьев послышится хруст и Шимэ выйдет с добычей в окровавленных руках. Сэйна сомневается, что он что-нибудь поймает в темноте, но маг заверил, что это не так. Сама же девушка, пусть и голодна, обходится хлебом и чаем, которыми поделился ушедший.

У магов Ордена много ограничений, и одно из них – пища. Целителям есть мясо и пить крепкие настойки запрещается в первую очередь.

«А у чёрных магов никаких запретов, похоже, нет…» – вздыхает Сэйна при виде высунувшегося из сумки сосуда. – «Вино?..»

Хира с тоской смотрит на огонь. Он перестал улыбаться, но, в отличии от партнёра, продолжает изводить себя мыслями.

Причина в том, что Шимэ отравляет Хиру безразличием. Пока тот сам не придёт в себя, его не растормошить абсолютно ничем. Хира много раз пытался и терпел разочарование. Если бы не присутствие кого-то третьего, точно взвыл бы. Частично настроение испорчено очередной любовной неудачей. Получается, как бы не старались, им не познать заманчивое пугающее чувство любви. И если у Хиры проблемы с доверием, то Шимэ точно мешают некие божественные силы.

Взяв палочку и потормошив угли, маг прислушивается. Под ноги голубоглазому никогда ни попадается ветка и он не спотыкается: слишком мягкая и грациозная у него походка. Хира чует его приближение по запаху крови. Парень выходит к костру с тушкой и парой некрупных чёрных яиц в руках. Он даже умудрился сходить к ручью и не заблудиться.

– А вам не мало на двоих? Мне, правда, очень неловко… – виновато опускает взгляд целительница и потирает ладони.

«Это очень мило, что она смущается от пустяков, да и ведёт себя вежливо с чёрными магами. Тем не менее, однажды мне точно надоест. Пусть разбирается сам…» – думает темноволосый, забирая тушку и яйца.

Готовит из них двоих всегда Хира, поскольку Шимэ обычно перебарщивает и оба остаются без еды. Зато он всегда ходит на охоту. Молча. Пока маг прожаривает мясо, голубоглазый подсаживается к девушке и, не стесняясь, берёт за руку. У Хиры давно сложилось мнение, что его партнёру нравится переплетать с кем-нибудь пальцы. Смотря на это, маг видит, как с них стекает чёрная жидкость, и тут же отворачивается.

– Не волнуйся. Ни у кого из нас обычно не возникает сильного чувства голода.

– П-почему? Правильно питаться…

– А разве в Ордене послушникам дают много еды? А боевым магам?

– Ну… нет…

– Такова война. У тебя бледная кожа. Если утомилась, ложись спать. Не бойся, мы разбудим тебя с рассветом…

Маг тяжело вздыхает. Учитывая, что они сидят на одном бревне, затруднительно не слушать их разговор. Хиру радует лишь то, что безразличие партнёра спало и теперь он нежно переговаривается с их очередной попутчицей.

«И почему я связан с кем-то, вроде него?»

Маг задавался вопросом столько раз, что сбился со счёта. А ответа всё нет.

– Готово? – скучающе интересуется котёнок, развалившись на бревне.

Взглянув на девушку, уснувшую по другую сторону костра, парень опускает взгляд на чёрную макушку у своего локтя. С такого расстояния легко достать и ударить, однако Хира тыкает палкой в мясо.

– Готово.

Как и всегда чувство голода ни у кого из парней не просыпается, и они молча разделяют скромный ужин. Шимэ засыпает прямо на бревне. Темноволосому магу остаётся смотреть в костёр и медленно подкармливать его кусочками своей души. Огонь сжигает их, соприкасаясь со взглядом. Вспыхнет в глазах воспоминание и огонь жадно слизывает его оранжевым языком. Мелькает чувство и гаснет, подхваченное рыжим лепестком. Вспомнив что-то и задумавшись, Хира тихо напевает:

Гори-гори лисичка…

Маши-маши хвостом…

Урони свою ресничку

И погрей меня плечом…

Вон, взгляни, какой простор,

Там на поле, где небо голубое,

Играла ты когда-то,

И никогда не тосковала…

Плачь лисичка, плачь…

Маши-маши хвостом,

Лизни мои ладони тёплым языком,

Но после отпусти домой…

Мы снова встретимся с тобой…

Замолчав, маг бросает палку и сжимает руки у груди, утыкаясь лбом в колени. Душа разрывается от холодной боли, проснувшейся случайно, разбуженной чьим-то неосторожным касанием, словом, взглядом. Нет, не чьим-то. Хира сам поддался чувствам и встревожил свою боль, забыв, что Шимэ не сможет ему помочь, пока спит. А он не станет будить его, показывать слабость. Он справится сам, как и всегда. А завтра снова посмеётся над своим партнёром, чтобы насытить внутреннего монстра.

Всё верно. Он и Шимэ два раненых монстра – разорванные души. И лишь пока вдвоём, они могут чувствовать жизнь. Не всегда, хоть когда-нибудь. Пока в них живёт безумная ненависть, связывающая прочной нитью. Пока кто-то из них не оступится и не совершит ошибку. Пока всё остаётся как сейчас, монстры будут расти и однажды…

Боль резко отступает, стоит Шимэ застонать во сне и дёрнуться, пытаясь вырваться из него. Выпрямившись, Хира молча толкает его в плечо. Ему самому никогда не снятся сны. Он плавает в темноте, которая душит, а при пробуждении оставляет болезненный невидимый след на шее.

– Мм-м, уже утро?

Шимэ недовольно переворачивается и садится протирая глаза. При пробуждении он раздражён. То ли от неприятного сна, то ли осознания, что наступает новый день.

– Нет. Уже вечер, – с улыбкой шутит Хира, как и обещал себе. – Ты так мило спал, свернувшись клубочком рядом со мной, что я всю ночь боялся пошевелиться.

– Умри… Хира, – парень произносит имя неуверенно, только осознав, что проснулся в обществе ненавистного напарника, а не прекрасной девушки. – Страшной смертью, серьёзно.

– Эй! Нехорошо желать смерти!

Незаметно для обоих целительница просыпается и принимается разнимать их, несмотря на то что драться прямо с утра было бы утомительно. Шимэ тут же оказывается рядом с ней и желает доброго утра. Хира хмуро наблюдает за ними.

«Надеюсь, хоть с Сэйной всё обойдётся…»

– В нашем мире так непросто убить кого-то… и в то же время легче, чем полюбить.

Маг шепчет это едва слышно, туша костёр. Но Шимэ слышит и поджимает губы, уверенный, что слова предназначены именно ему.

Глава 5. Зэен; Аллан и Осорэ из клана Шинда

Ночь неотвратимо приближается. Очередная бессонная ночь для Зэена.

Сжавшись в углу почти пустого сарая, он смотрит на ползущие по деревянным стенам тени и крохотное отверстие почти под самой крышей. Взгляд цепляется за одеяло на полу, низкий круглый столик, кучку вещей под ним.

Небо заметно темнеет, независимо от того, что солнце скрыто облаками, и вскоре окошко заполняет темнота.

Вот и всё. День закончился. Если бы можно было провалиться в сон, Зэен испытал бы счастье. Но не может. Нельзя. Не раньше, чем изведёт себя до последней капли силы и не рухнет от усталости на рассвете. И всё это в четырёх стенах, со слабым телом, измученным сознанием и голосами в голове, что обезумеют с наступлением темноты.

Слёзы скапливаются на подрагивающих ресницах, тонкие пальцы дрожат в рыжих волосах, губы плотно сжимаются.

Наступил час расплаты.

Голоса в голове беспощадно и без устали шепчут, шепчут и шепчут.

Сегодня был вполне спокойный день. Зэен изо всех сил старался сдерживаться и никого не покалечил, не поранил себя, не потерял контроль над телом и магией, не нарвался на сверстников, не услышал голосов, помимо тех, что в голове. Он провёл день спокойно и теперь голоса мстят. Если потеряет самообладание, они вновь начнут распоряжаться его телом.

Ему некого позвать на помощь. Не на кого надеяться. Но есть кого бояться. Иногда они приходят ночью, чтобы посмеяться над Зэеном. Никто не верит, что над ним издеваются, не верят и в то, что он слышит голоса. Они считают его человеком, как и они сами, думают, что за своими выходками юноша скрывает одиночество. Да и возраст такой, когда меры шалостям не знаешь.

Никто не догадывается, что у рыжеволосого мальчишки и правда есть секрет, что касается всеми обсуждаемого Знака. И он хочет изучить всё, что с ними связано: слухи и истории, где они упоминаются.

«Я ненормальный…»

Со временем Зэен начинает верить голосам и поддаваться уговорам.

Жизнь Зэена только началась, а уже полна страданий. Он родился в последний месяц осени – Красных Звёзд и Конца Охоты. Их миновало лишь шестнадцать, а голоса с самого детства неустанно следуют за ним. Они сказали, что Зэен родился с алыми, как и кружившие над деревней листья клёна волосами. Они заставили Зэена поверить, что родители ушли, бросив его. Они научили его говорить и распознавать вещи, показали мир за деревянными стенами. Казалось, они воспитывали его с любовью. Пока он не ослушался их, отказавшись сжигать деревню и убивать живущих в ней людей. С того дня они причиняют боль.

– Я не хочу умирать… не хочу… не хочу…

Прижавшись к одной из стен, юноша мотает головой и кусает губы. Голова раскалывается от хора голосов. Из-за них он не слышит собственного. Иногда ему кажется, что он не умеет говорить. Он не слышит себя, его не слышат другие.

«Ты умрёшь, слабак. Они скоро придут за тобой, придут и убьют тебя, как щенка, им это ничего не стоит…»

– Н-нет… я… я не хочу…

«Нанеси удар первым. Спали дома, пока их хозяева мирно спят. Убей их всех, забрызгай улицы кровью. Огонь взметнётся к небу. Алые звёзды падут, как в день твоего рождения. Воссоздай осень. Может, тогда ты станешь капельку сильнее? Если не убьёшь, умрёшь сам, как щенок, забитый камнем».

– Нет… Нет! Нет!

Закричав, Зэен бьётся головой о стену. Голоса лишь смеются над жалкими попытками отделаться от них.

«Если страшно ожидание – умри, глупец. Или мы тебя убьём».

– Отстаньте! Уходите прочь! Я не хочу… умирать…

Распахнув глаза и в страхе уставившись на темноту перед собой, Зэен не замечает, как его пальцы покрываются чёрным пламенем.

Он не причиняет вред хозяину, лишь перекинувшись на что-то, сожжёт до самой земли и не остановится, пока Зэен не истратит Дар. Потому что голоса не учили его контролю. Зэен способен сеять лишь разрушения. Один раз в страхе он спалил огромное дерево. Всплеск Дара был мимолётным, но в тот день в деревне погибло три человека. И голоса заставили поверить, что это вина Зэена.

Прозрачная вода на щеках темнеет и капает на пол чёрными кляксами. Дар пробуждается, а владелец его не замечает. Дрожа, он продолжает шептать в темноту, сам не разбирая собственных слов.

До рассвета далеко. Когда время тянется медленно, легко сойти с ума.

Тьма застилает глаза цвета яркой зелени. Губы размыкаются, растягиваются в безумной улыбке.

«Ты скоро умрёшь. Люди шепчутся между собой, обсуждают твою смерть, как бы незаметно убить тебя. Завтра ты увидишь их полные ненависти глаза. А попробуешь с ними заговорить, скажешь о нашем предупреждении, и мы убьём тебя. Или они. Ты всё равно умрёшь».

Хрипло рассмеявшись, Зэен теряет себя. И пока голоса наслаждаются победой, измученное сознание получает отдых. Оно видит тихий сон. Деревню в чёрных цветах и чёрные следы на тропинке. Зэен видит себя, скрюченного на полу своего дома, тоже отмеченного следами. И он поёт:

Чёрная лисица, взмахни своим хвостом,

На чёрных лапках повертись,

Вихрем скверны обернись,

Рассейся дымом, чёрная лисица, и кровавым сном,

Снова по тропинке пробегись,

А после в дом вернись,

И нос уткнув в свой бок, свернись клубком,

Спи лисица чёрная и сил побольше наберись.

А завтра вновь ко мне явись,

Чтобы осень чёрную со мною повторить…

Тусклый свет неохотно просачивается в маленькое окно и блуждает по полупустому сараю в поисках живых существ. Его не достаёт, чтобы осветить угол, где лежит рыжеволосый юноша и потухшим взглядом наблюдает за приближением утра. Снаружи ни звука. В груди еле бьётся сердце, словно вот-вот затихнет.

Голоса ненадолго замолчали. Оставили хозяина с осознанием собственной никчёмности и приближающейся смерти. Но сколько бы Зэен не ждал, не слышит чьих-либо шагов. Возможно, пока находится здесь, он в безопасности. Однако он умрёт от голода, если не выберется наружу.

«Не хочу… умирать…» – проносится в полумраке слабая мысль.

Ощутив своё тело лёгким и пустым, истощённым без еды и магии, юноша медленно садится. Разные страхи тихо ведут войну в потускневших глазах, пока один не преобладает, превратившись в блик жизни. Поднявшись и поставив столик под окном, юный маг становится на него и выглядывает в окно.

Сарайчик, отведённый Зэену, стоит на краю деревни. Из него хорошо видны остальные дома. Под серыми облаками уже прогуливаются люди.

Почувствовав сухость во рту, юноша сглатывает и сжимает пальцы на краю окна.

Когда Зэен так смотрит на деревню, на опадающие разноцветные листья, он чувствует, как бежит время. Столь быстро, что юноша не замечает его. Лишь сарай остаётся вне власти времени, как и сам юный маг. Пока жизнь течёт своими чередом, он остаётся на месте. И от осознания в груди просыпается боль.

Разрываясь от желания остаться в безопасности и спастись от голодной смерти, юноша вздрагивает, когда голос вторгается в его мысли.

«Ты в опасности. Беги. Быстрее. Смерть уже рядом. Она идёт к тебе».

Попытавшись ответить и зайдясь в кашле, юноша испуганно оглядывается. Правда почувствовав что-то холодное и тревожное, медленно приближающееся к его укрытию, юноша спрыгивает на пол, спешно надевает ботинки и выбегает на улицу. Холодный ветер бьёт по лицу, но не приводит в чувство. Зэен бежит подальше от шумных деревьев, позабыв о голоде. И совсем не замечает свежих ран на ладонях и шее, чёрных и красных пятен на тунике и штанах.

Люди безмятежно прогуливаются, занимаются делами и с презрением провожают бегущего мимо них юношу с горящими редким оттенком зелени глазами. В них виден страх. Никто не задумывается, что он имеет реальные основания.

«Они все глупцы. Никто тебе не поверит. Тебе лучше умереть».

Начав задыхаться, Зэен останавливается, опирается о колени и хрипло дышит, иногда кашляя, раздирая саднящее пересохшее горло. Он заметно истощился за последние ночи: туника не держится на плечах и сползает с них, ключицы остро очерчены, тонкие пальцы, испачканные в чёрном и красном, дрожат от слабости, острые колени подгибаются, кожа едва не белая, рыжие пряди выцвели и потемнели.

– Нет, я… я не хочу…