Текст книги "Наследие эльфов"

В конце концов Старейшина велел ей предоставить им шанс, а заметят они это или нет, и воспользуются ли – не ее проблемы. Если Голдвиллы хотят вернуть им желание жить – они вполне могут заняться этим в свободное время.

Поэтому по дому между сияющими Голдвиллами и стонущими и проклинающими все на свете эльфами она ходила как тень: бледная и молчаливая, ни в чем не заинтересованная. Сама она тоже ни у кого не вызывала особого интереса, раз ее работа была выполнена, ничего больше не требовалось. Даже Вил, казалось, забыл о том, что собирался давать ей уроки оптимизма, чему она была несказанно рада. Ведь будь это иначе, она бы просто побила его – слишком слабо она верила в то, что делает, слишком сильно устала как от дел, так и от неверия, и слишком злилась на Старейшину за то, что он все это затеял, на себя за то, что в это втянулась и на весь Мир за его безумные принципы.

И вот в этом настроении она шла осматривать очередного эльфа, доставленного на Дерево утренним патрулем. В дверях гостиной, давным-давно превратившейся в общую спальню, она столкнулась с Элти. Та выскочила навстречу, заламывая руки, с расширившимися от страха глазами.

– Он совсем не двигается! Совсем белый! – воскликнула эльфийка. – Такой страшный! По-моему он без сознания…

Лоркан сдержанно кивнула. Даже не заходя в комнату, она уловила обрывки чар – таких знакомых чар, которые, однако, никак не могли тут оказаться.

– Это хорошо, что не приходит. Не тормошите его – я скоро, – и Лоркан повернулась на каблуках спиной к двери.

Одной из классических военных методик университета было навешивание следящих чар на захваченного в плен противника. Еще в прошлой войне профессиональные эльфийские офицеры (профессиональные воины эльфов всегда офицеры) вызывали всеобщее восхищение своей сопротивляемостью, когда лучшие маги некромантов пытались проделать с ними что-то подобное. Но даже если чары оказывались слишком сильными, эльфийское сознание просто замыкалось в себе, прекращая все контакты с внешним миром, тем самым оставляя противника ни с чем. Существовала даже специальная детально разработанная методика, позволявшая в произвольный момент впасть в коматозное состояние. Однако никому кроме эльфов это по-настоящему не удавалась. Лоркан доводилось видеть в лазарете множество «зачармленных» эльфов. С непривычки они казались очень странными, даже страшными.

Элти схватила ее за руку:

– Куда ты?

– Мне нужен справочник – с такими вещами нужно быть осторожным, а я не помню всех тонкостей.

– Ты даже не зайдешь туда? – Элти явно была в замешательстве.

– На это нет времени, – пожала плечами Лоркан. – Мы же не знаем, сколько он уже так лежит.

Рядом остановился Лод, с трудом удерживающий тяжелый поднос, на котором позвякивало не меньше десятка вкусно пахнущих мисок с горячей похлебкой.

– Хочешь сказать, тебе не нужно смотреть на больного, чтобы понять, что с ним? – спросил он с живым почти детским интересом.

По непонятной причине от этого простого вопроса Лоркан вдруг стало легче – на душе прояснилось.

– Смотреть на него мне в любом случае не нужно, – усмехнулась она. – За кого ты меня принимаешь? За сельского знахаря?

В библиотеке царил полумрак, несмотря на то, что большую часть суток солнце светило прямо в окна – кто-то завесил их очень плотными шторами, гораздо более плотными, чем были раньше.

– Ага, – догадалась Лори. – Тери, ты тут?

– Для тебя – Чокнутое Зеркало, Милостивая Госпожа, – глухо донеслось из угла.

– Да… отстань, – отмахнулась Лоркан. – Где у нас книги по тактике ведения магической войны? Меня интересуют следящие чары.

– Шкаф «Ц», верхняя полка, вторая, шестая и пятнадцатая книга слева – это их роль в ходе военных действий. Шкаф «Л», верхняя полка, двадцать третья книга слева – это по лечению осложнений.

– Спасибо, – вздохнула Лоркан, щелчком пальцев подзывая зачарованную лестницу. – Ну я полезла, – она печальным взглядом оценила высоту шкафа.

– Счастливого пути, – в тон ей отозвалось зеркало.

– Не язви, – мрачно сказала Лоркан. Она прекрасно поняла, что Тери намекал на то, что за такое время уже можно было бы инстинктивно применять нужные заклятия из мелких чар и призвать книгу магией.

– Паршиво выглядишь, – заметил Тери (Лоркан просто спиной чувствовала, что он следит за тем, как она взбирается по ступенькам). – Почему бы нам не бросить это безнадежное дело и не сбежать вместе куда-нибудь?

Лори невольно улыбнулась:

– Звучит заманчиво – я обдумаю твое предложение. Кстати, что ты здесь делаешь?

– Эта смешная эльфийка с золотистыми кудрями сочла, что мужчинам неприлично каждый раз ходить ко мне за сведениями через женскую спальню, – Тери насмешливо фыркнул, – это твою то бишь, как будто ты хоть раз спала за то время, что они здесь. И зачем Старику понадобились все эти беженцы? Солить он их, что ли, собрался?..

– Да, что-то многовато… – отозвалась друид, углубляясь в содержание одного из томов прямо не слезая с лестницы. – Я вот подумала, тебе ведь нельзя перенапрягаться – почему бы тебе не перестать мониторить местность на недельку-другую? Сказать, что, мол, нет никого.

– Похоже, у вас тут заговор… – в дверях стоял Вил.

Что-то в его голосе насторожило Лори, и она подняла глаза от книги. То, что она увидела, заставило на мгновение позабыть не только о книге, но даже о лестнице. Улыбка эльфа была грустной, даже какой-то нерешительной. Он выглядел более уставшим, чем когда только что спасся от разъяренных селян. Но главное, что-то случилось с его всегдашним сиянием: не то чтобы оно стало тусклым или ослабло, но это был какой-то мягкий ровный свет рассвета поздней осенью, а не слепящий блеск июльского полдня.

Чудом избежав падения, Лоркан мановением руки заставила летящие на пол книги зависнуть в воздухе, причем сделала это машинально. Наверное, уже больше страдала от страха перед мелкими чарами, чем от своей к ним неспособности.

– Да, – сказала она. – Мы с Тери планируем сбежать отсюда и присоединиться к какому-нибудь бродячему цирку или даже, может быть, открыть свой. Если хочешь, можем взять тебя акробатом. Тери спец в иллюзиях, так что никто не узнает, что ты эльф. Как тебе такая идея?

– Прекрасная мысль, – вздохнул Вил, опершись спиной о стену и медленно сползая на пол. – Так значит, ты говоришь, что люди и эльфы всегда ненавидели друг друга?

– Ну не всегда, – Лоркан подпрыгнула за висящей над головой книжкой. – В самом начале, когда эльфы притащили сюда людей, они души друг в друге не чаяли. То есть прямо-таки жили душа в душу. Но тогда это были конкретные люди и конкретные эльфы – они знали друг друга в лицо. Голос, цвет глаз. Кто чем живет. Кто чем дышит. Общие интересы. Общие взгляды на Мир. Они ведь пригласили к себе своих друзей.

Но все это было еще до того, как появились такие понятия как «твой народ» и «мой народ». А потом как-то очень быстро выяснилось, что то, что хорошо для эльфов, смертельно для людей. А то, что хорошо для людей, если и не смертельно, то, во всяком случае, очень опасно для эльфов, что люди мрут слишком быстро, чтобы хорошо понять эльфов, но плодятся еще быстрее. И хоть эльфам и не нужно много места, чтобы жить, какое-то место им все-таки нужно, а людям… людям везде и всегда мало места.

– И ты видела все это? – спросил Вил, не сводя с нее своих огромных васильковых глаз. Лоркан показалось, что он почти напуган.

– Не с самого начала. – Она снова углубилась в перелистывание книги. – Но я видела, как подобное происходило в некоторых сообществах…

– И ты видела, как твои друзья убивают друг друга? – эльф прикрыл ладонью глаза, а затем провел ей по волосам.

– Да уже почти никого не осталось – все друг друга перебили. – Лоркан направилась к выходу из комнаты. – Надеюсь, тебе не нужна новая порция зелья? У меня сейчас совсем нет на это времени.

– Еще нет, но… – эльф поднялся и вышел за ней. – Почему же люди не вернулись к себе?

Лоркан хмыкнула.

– Насколько я поняла, там, откуда они пришли, места тоже почти не осталось. Люди, знаешь ли, очень быстро изживают себя – поэтому друг друга они ненавидят гораздо больше, чем эльфов, – она остановилась. – Кстати, у меня просьба: не гоняйте Тери чаще чем три раза в неделю – иначе мы лишимся Зеркала.

– Похоже, мы все уже на пределе, – грустно сказал Вил.

– Что поделаешь? – отозвалась друид, делая пометки в извлеченном из рукава блокноте. – Кроме нас эту работу делать некому – нужно либо продолжать в том же духе, либо бросать все к черту.

– Я знаю, что делать! – донесся из библиотеки голос Тери. – Нужно потребовать со Старейшины драконьего молока за вредность – по ведру на нос! Очень полезно! В конце концов, что такое для дракона ведро молока?! Только ведро вы все равно не выпьете, так что оставшиеся полведра с носа можете мне отдавать!

– Вот и попроси его об этом, – фыркнула Лоркан. – Из всех нас ты больше всех нуждаешься в отдыхе. Кстати, Вил…

– М?

– Мне нужна твоя помощь. Нужно раздеть того парня, что принесли утром.

– Раздеть?

– Да, на его теле должно быть что-то вроде цветной татуировки, – она показала рисунок в блокноте. – Примерно так это должно выглядеть.

Эльф повертел в руках лист с рисунком:

– А если на теле его нет?

– Значит, нам придется его побрить. Я пока пойду на кухню разграблю аптечку.

На кухне, забившись в угол, сидел Лед и чистил картошку. Собственно, когда бы Лоркан не зашла на кухню, кто-то из близнецов непременно чистил там картошку, отчего пальцы у мальчишек стали совсем коричневыми. Было очень странно видеть такой цвет на тонких гибких руках эльфа.

– Дармоеды, – ворчал Лед себе под нос. – Лечи их, корми… хоть бы картошку-то могли помочь чистить…

– Не расстраивайся, – улыбнулась Лоркан и потрепала парня по макушке, подходя к шкафчику с травами. – Рано или поздно Старейшина вправит им всем мозги.

– Лучше бы пораньше, – вдохнул тот, лизнув мозоль на указательном пальце правой руки.

– Ну что, нашла справочник? – в кухне появилась Элти, удерживавшая на бедре корзину с грязной одеждой.

– Угу, – друид сосредоточенно шуршала и гремела в шкафчике. – Где-то тут было зелье из красавки, эльфийского серебра и холодного железа… не видели?

– Надеюсь, его вылили в сегодняшний суп, которого нам не досталось, – вставил Лед и тут же получил от сестры подзатыльник.

– Не смей говорить таких вещей! – сурово сказала она.

– Да я уже вообще говорить не смею, – фыркнул Лед.

– О! Вот оно! – Лори высунула голову из шкафа. – Вы там что, подраться собрались?

Брат с сестрой, мрачно сверлившие друг друга взглядом, посмотрели на нее, словно опомнившись.

– Вот и славно, – кивнула Лоркан, поняв, что продолжения ссоры не предвидится. – Теперь мне нужна тонкая беличья кисть.

– Ну что, нашли клеймо? – Лоркан просунула голову в гостиную.

– Да, на спине между лопатками.

– Отлично, – друид подошла к дивану, где лежал офицер, поболтала кисточкой в баночке с настойкой и аккуратно вытерла ее о край, чтобы оставить лишь слегка влажной. – Так, а теперь посмотрим… – она зажала кисточку в зубах и снова достала блокнот из рукава, сверяясь с записями. – Угу… угу… скорее всего…

– Что ты собираешься делать? – не без любопытства спросил Вил.

– Видишь ли, это печать, чтобы чары развеялись, нужно ее снять, чтобы ее снять, нужно ввести пароль. Чтобы ввести пароль, нужно, во-первых, вот это зелье, которое невозможно подделать, так как в Университете в него вводят специальные чары с номером, ну а, во-вторых, сам пароль. Думаю, что не ошибусь, сказав, что чары накладывал Магнус Дайф, личный пароль…

Влажной кисточкой она нарисовала какие-то невидимые закорючки в свободных местах диаграммы на спине эльфа. Диаграмма вздрогнула и рассосалась.

– Угадала, – облегченно вздохнула Лоркан.

– Да как она смеет! – сказала, приподнимаясь на локте, эльфийка с одутловатым опухшим лицом. – Говорить так, словно она одна из нас! После всего того, что ее сородичи сделали с нами! Жалкая университетская вошь, сосущая кровь из нашей земли!

Сами собой в голове Вила всплыли слова Лоркан: «…Но все это было еще до того, как появились такие понятия как „твой народ“ и „мой народ“…» И ее бледное, осунувшееся после бессонных ночей, лицо, вспомнилось, как та лежала без сил у постели его сестры, в спасение которой даже они не верили. Впервые в жизни им овладело чувство горечи и бессилия, кулаки сжались. В этот момент он почти был готов ударить эту больную отчаявшуюся женщину, посмевшую сказать такое.

Но его опередили: со звонким хлопком пощечину ей залепила Элти.

– Н-нет! – голос Элти дрожал от гнева. – Это ты как смеешь?! Как ты смеешь так говорить о ней! Мы все живы благодаря ей!

Эльфийка прижала руку к еще более распухшей щеке.

– Как будто после этого мы простим ее! – прошипела она. – Вошь остается вошью, что бы она ни делала! Элти снова занесла руку, но на этот раз Лоркан перехватила ее.

– Да все в порядке – я тоже никогда не прощу эльфов, – сказала она. – Говорят о чести, о понимании, о дружбе, притащили сюда людей, а чуть что не по их, и все люди уже на одно лицо. Впрочем, людей я тоже за это не прощу. И люди, и эльфы одинаково жалкие существа: вечно понастроят высоких идеалов, вечно стремятся к чему-то великому, а то, что вокруг них, перед ними – ничто! И вечно обвиняют во всем какое-то мировое зло, в основном друг друга – все что угодно, лишь бы не жить сегодняшним днем! Как вы могли проиграть эту войну, уроды?! Вы бы все Центральные Королевства от людей зачистили, и были бы они эльфийскими. Университету с большой колокольни плевать, кто там живет. Нет! Нужно было делать из спора за землю священную войну, так чтобы единственный серьезный для вас противник не смог этого проигнорировать (а мою матушку довольно сложно так достать, чтобы она сама из логова вылезла)! Ну раз война священная, так и сражались бы до конца, так нет – чуть перевес сил не в вашу сторону – и все врассыпную – тараканы!

– Говоришь точно как он! – раздался голос у нее за спиной – эльф, с которого она только что сняла печать, пошевелился и перевернулся.

– Как кто? – Лоркан обернулась.

– Как Блэк-Джек, – эльф потер виски руками. – Он сказал что-то вроде этого, когда отказался бежать с Королем в столицу. Но какой знакомый голос! Уж не Своевольная ли это Принцесса? – он открыл глаза и посмотрел на Лоркан (чувствовалось, что ему потребовалось время, чтобы сфокусировать взгляд). – А зеленый тебе к лицу, да и с рыжими волосами ты смотришься веселее.

Лоркан с минуту вглядывалась эльфа.

– Гринлин, – наконец сказала она.

– Надо же, узнала, – а я был уверен, что в той войне ты в лицо не знала своего командира. Так или иначе, я выиграл пари – как я и говорил, я поймал тебя на лечении солдат вражеской армии.

– И верно, – улыбнулась Лоркан. – Помнится, я сказала, что выполню любой твой приказ. Чего же ты хочешь?

– Блэк-Джека и наших ребят казнят завтра на рассвете – я хочу, чтобы ты спасла их.

7

– Вы ее знаете, капитан? – спросил мальчишка в порванной черной куртке штурмового отряда.

Лоркан помнила, как залечивала ему сломанные руку и нос.

– Знаю ли я Принцессу? Шутишь? Это же притча во языцех – главное бедствие Университета Магии! Страшный сон любого, кто когда-либо был ее начальником.

– А Старейшина не выглядел напуганным, – вставил Вил, скрестив руки на груди. Ему вовсе не нравилось, когда о человеке, которому он был многим обязан, отзывались подобным образом.

– Наверняка он просто хорошо маскируется, – с энтузиазмом отрезал Гринлин, не замечая раздражения собеседника. – Помню, когда она была нашим полковым друидом, ее никто никогда не видел. Она ухитрялась проскальзывать в лазарет в те редкие моменты, когда там никого не было, и делать всю работу. Оставляла пленных предводителей некромантов зачармлеными перед дверью в штаб. Главный целитель на полном серьезе считал ее брауни или каким-то другим добрым домашним духом. Появилась она только перед последней битвой. Сказала, что мы будем только мешать – переломала кости всему полку и пошла в бой одна, ну, может, и не совсем одна, как минимум эта седая лисица Лоувейн там тоже был, если верить учебнику истории. Говорят, что в Университете она выпустила на свободу полтора десятка сильных демонов, предназначенных для опытов, а потом еще вызвала на дуэль главу факультета подчинения и использования злых духов, и, что самое страшное, победила, хотя была еще студенткой, а с ним даже главы других факультетов боялись связываться!

– Со стороны звучит жутко, – отозвалась Лоркан, с невинным видом рассматривая свои ногти.

– Хочешь сказать, этого не было? – с вызовом спросил эльфийский капитан.

– Хочу сказать, что, когда командуешь полком магов, нужно быть готовым к любым неожиданностям, и тогда студентка факультета друидов не переломает тебе кости… Я ведь знаю, что ты вовсе не слабак, мне просто повезло застать тебя врасплох. – Лоркан отвлеклась от изучения ногтей и подняла глаза на собеседника. – Говоришь, нужно освободить Блэк-Джека? Этот парень реально потрепал нервы моей матушке, не удивлюсь, если его охраняют валькирии. Будет весело! Что-то я тут засиделась! – она сладко потянулась и хитро подмигнула эльфам. – В конце концов, наше пари зарегистрировано, так что у меня нет выбора, верно?

– Ты не можешь пойти! – Вил схватил ее за локоть. – Ты ведь единственная надежда для всех нас!

Друид сплела пальцы рук и щелкнула костяшками:

– Ну останови меня, если сможешь, – усмехнулась она – глаза зловеще блеснули. – Только учти, я не Старейшина – поддаваться не буду!

Руки у нее были маленькие.

– Только посох ей не давайте, – вставил Гринлин. – С посохом она вообще зверь.

Вил побледнел и отступил на шаг. Лоркан прочла в его глазах какое-то недоверчивое осуждение.

– Только не говори, что не можешь драться с женщиной, – ее улыбка невольно стала мягче. – Послушай, я не женщина – я твой потенциальный противник… А, неважно! Пойду, предупрежу Старейшину.

Элти бросила корзину и кинулась ей наперерез, заслоняя собой дверь.

– Он прав, ты не должна этого делать.

Лори остановилась, скрестив на груди руки и с насмешкой и печалью глядя на этот порыв.

– Элти, – наконец сказала она. – Странная ты эльфийка, честное слово. – Лори провела ладонью по ее плечу и жестом фокусника вытащила маленький узкий кинжал, который Элти прятала в потайном кармане. Лезвие было острым как бритва.

Друид подбросила его в воздух. Оружие, поблескивая, несколько раз перевернулось и полетело к земле острием вниз. Лори подставила кончик пальца и поймала его.

Таким вот манером – держа кинжал в вертикальном положении на кончике пальца (точнее над кончиком, потому что острие кинжала почти касалось, но все же не касалось его), Лори поднесла его к лицу Элти так, чтобы хорошо была видна похожая на витой орнамент надпись тонкой вязью.

– Ты знаешь, что здесь написано? – спросила она.

Эльфийка, как зачарованная, смотрела на сияющее оружие.

– «Судьба – обоюдоострый меч: одно лезвие мы, другое смерть», – прошептала она, не читая.

– Так и есть, – кивнула Лоркан. – И ты ведь должна знать, что это не просто девиз, раз носишь его…

– Ну, я…

– Пари проиграно – условие поставлено. Все что теперь можно сделать – его выполнить. Разве нет?

– Я… я не знаю! – Элти покраснела как рак. – Я всего лишь дочка сельского ветеринара!

Лоркан отодвинула ее от двери и отдала кинжал.

– Забирай – простая сельская девушка. Короче, я к Старейшине – заинтересованные в этом деле могут пойти со мной.

Тут стены и пол задрожали.

Дверь на крыльцо открылась и все увидели… глаз Старейшины.

Несколько эльфов испуганно вскрикнули.

– Да не надо никуда ходить, – прогудел снаружи дракон. – Я и так все слышал.

– Ага… – пробормотала Лоркан, чувствовалось, что она тоже несколько растерялась. – Только морду от двери убери – я к тебе выйти хочу.

– Значит так, – дракон указал на двух вышедших вслед за Лори эльфов (это были Вил и Гринлин). – Эти пойдут с тобой, и еще мой внук…

– Который? – уточнила Лоркан.

– Да вот думаю Дин-Дэля послать – у него, кажется, любимая девушка среди тех чокнутых эльфов из команды Блэк-Джека.

– Как все сложно, – Лоркан взъерошила волосы. Точнее, попыталась взъерошить – потому, что они тут же улеглись точно такими же плавными волнами, как и были до этого. – А это не помешает ему, э… сохранить деловой подход?

– Ты думаешь, оно нужно? – ответил старейшина вопросом на вопрос.

– Ну, как знаешь.

– А носящая в себе Чашу пойдет со мной, – добавил дракон, указывая на неуверенно мнущуюся в дверях Элти. Та не то чтобы боялась Старейшины, просто отповедь Лори произвела на нее сильное впечатление. – Дело есть.

– Я так понимаю, у нас мало времени, – сказала друид. Весь ее облик и манеры разом изменились – вся она стала словно бы воплощенной суровой решимостью.

Ее пальцы сложились в знак Тьмы, прежде чем мысль о том, что она собирается делать успела окончательно оформиться в ее голове. Солнце мгновенно исчезло с небосвода, и над головами изумленных эльфов замерцали звезды. Следующим движением кисти она начертала в воздухе руну имени Повелителя Отражений – из ослепительной вспышки света перед ней, переливаясь и вертясь по инерции, появилось Зеркало.

– Отжигаешь, милостивая госпожа? – спросил Тери, когда Лоркан поймала его, остановив вращение.

– Покажи мне Черного Джека, Тери.

– У меня что-то с глазами, или она и вправду красным светится? – хмуро спросил Вил.

– Страшная женщина, – с восхищением отозвался Гринлин.

– Лори, послушай, – сказало Зеркало каким-то испуганным, даже детским, голосом. – Я не могу. То есть могу, конечно, но… но… он в Крепости над Озером, если тебя интересует. В той самой яме…

Лоркан тяжело вздохнула. «Та самая яма» была легендарным гиблым местом. Ее построили на периферии Центральных Королевств, прямехонько над древним заброшенным погостом вымершего рода Повелителей Отражений. Кладбище было заброшено еще в те времена, когда эти существа были почти что богами. А пресловутая Яма находилась прямо в теле одного из них. Говорили, кого-то очень могущественного. Но насколько могущественным он был, осталось загадкой для науки, потому что мало кто мог пробыть в этом месте больше получаса и сохранить рассудок, во всяком случае, никто из магов точно.

Лоркан снова вздохнула.

– Хорошо, Тери, не мучай себя – я сама этим займусь. Иди спать, вообще.

– Нет уж, я останусь, – по тону Зеркала чувствовалось, что он снова обрел уверенность. – Такую взбалмошную девчонку нельзя оставлять одну, когда ей взбредет что-то в голову!

– Ну как хочешь, – Лоркан убрала Зеркало в рукав и встретилась взглядом со старым драконом, который с интересом наблюдал за ней. – Так ты еще здесь? Это хорошо, потому что мне от тебя кое-что нужно, – она протянула руку.

– И что же? – поинтересовался старейшина с притворно наивным видом.

– Догадайся с трех раз, – нетерпеливо фыркнула Лоркан. – Ты же хочешь, чтобы я сделала все как надо? Мне нужна драконья слеза, а точнее, соль из нее. Мы ведь не можем и дальше мучить Тери.

Старейшина порылся в бороде и вынул оттуда маленький бесцветный хрустальный флакончик и с сомнением посмотрел на него.

– Ты уверена, что именно этим хочешь воспользоваться?

– Старейшина… – поторопила друид.

Дракон с явной неохотой отдал флакон.

Лоркан быстро проглотила содержимое и тут же упала без чувств.

Эда преследовали видения. Бесконечный калейдоскоп картинок, подчас мучительных. Большинство из них он никогда не встречал раньше, но были и знакомые образы – забытые, потерявшиеся во времени эпизоды детства и юности. Некоторые из них он бы никогда не хотел вспоминать. Он чувствовал, что эти бесконечные прыжки между радостью, отчаянием, надеждой и болью совсем поглотили бы его, если бы не зверская невыносимая боль во всем теле, пробирающая до последней жилки, до ломоты в костях – боль, которую вызывали оковы из холодного железа. Боже! Каким же дураком он сейчас себя чувствовал! Но право же, лучше чувствовать себя дураком, чем убийцей собственных друзей! Но только он решительно не знал, что еще он мог сделать… Но, Господи! Почему же так жить хочется?! Это было единственное желание, которое он четко осознавал. Он даже ненависти больше не испытывал, даже к самому себе… Так стыдно.

Из состояния близкого к трансу его вывел тихий шепот у самого уха:

 
– Воздух, вода, земля и огонь!
Ногу сломал необъезженный конь.
Жилы срастутся, смешается кровь – все, что разорвано, свяжется вновь!
 

Он с трудом сфокусировал взгляд и увидел перед собой бледное фосфоресцирующее лицо девушки. Ее большие глаза казались почти черными на его фоне. С минуту они смотрели друг на друга, за это время все прочие видения отступили на второй план. И хотя та выглядела не вполне естественно с ее светящейся белой кожей и странным блеском в глубине глаз, Эд знал, что видел ее раньше, причем видел не во сне. Эльф хорошо помнил, как они с Ка смеялись, когда дочка Повелительницы Друидов убежала от Айоли.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Ты меня видишь, – констатировала Лори. – Это плохо.

– Плохо? – эльф наморщил лоб, стараясь собраться с мыслями.

– На самом деле меня здесь нет, – деловито пояснила Лоркан.

– Значит нет? – эльф невольно через силу усмехнулся (эльфы от природы очень веселый народ – их улыбка может стать насмешливой гримасой, но вовсе не улыбаться они не могут). Он уже точно знал, что перед ним не видение. – Полагаю, это нужно понимать так, что ты здесь инкогнито?

Друид изобразила глубокую задумчивость, и через холодную неестественность ее черт проступило что-то детское, даже веселое.

– И это тоже, – сказала она. – Но главным образом я имела в виду, что то, что ты видишь – это на самом деле мое отражение – отражение в драконьих слезах. То, что ты меня видишь, плохо прежде всего для тебя – в нормальном состоянии эльфы не должны видеть такие вещи, но и для меня тоже. Ведь то, что вызвало такое состояние у знаменитого Черного Джека, могло повлиять и на других находящихся в крепости – скорее всего, стоит мне высунуться из этой ямы, и меня увидят…

– Не беспокойтесь за меня госпожа – вряд ли мое положение может ухудшиться.

– Ты ошибаешься, эльф, – отозвалась Лори, глядя куда-то внутрь себя и одновременно в никуда. – Ты снова ошибаешься. Говоря так, ты искушаешь судьбу показать тебе, что отрицание не имеет конца, ровно так же, как и его противоположность…

– Что ты здесь делаешь? – улыбка эльфа стала менее колючей – от этого разговора ему делалось легче, как бывает после продолжительного забытья лихорадки, когда очнувшись, вдруг обнаруживаешь рядом с собой кого-то внимательного и одновременно сердито нахохленного от волнения, и понимаешь, что все это время не был один.

– Я? – глаза Лоркан, продолжавшие смотреть куда-то мимо, сфокусировались на собеседнике. – Я пришла сюда по серебряной Нити, протянутой над пропастью, – по Нити, сплетенной моей судьбой…

– В странных же местах и в странное время протягивается твоя Нить, – заметил Эдвин.

– И твоя тоже, – рассеянно отозвалась друид, рассматривая стену ямы, всю словно бы сотканную из прозрачной голубой паутины мелких кристаллов, так часто и плотно сплетенной, что невнимательному глазу она казалась единым куском кварца. – Это естественно.

– Что ты знаешь о моей судьбе?

– Кое-кто из твоего народа говорил мне… – она задумалась. – Говорили, что ты единственный из них, кто еще следует за «голосом предков». У меня здесь нет предков, но если только эльфы не забыли значения слов, нас должен вести один и тот же голос.

– Мой народ говорил с тобой? – переспросил эльф с сомнением и насмешкой. – Звучит не очень достоверно: последнее время мой народ очень не расположен говорить с подобными тебе.

– Это верно, – согласилась Лоркан. – С подобными мне они говорят только в случае крайней нужды…

Зубы эльфа невольно скрипнули, теперь, когда чары друида окончательно вывели его из состояния, близкого к беспамятству, к нему ясно вернулось ощущение боли во всем теле, потому что в то время, как все те же чары, наведенные Лори, лечили его, холодное железо и странный камень непрерывно его разрушали. Эд ясно понимал это – в его голове даже мелькнула мысль, что его собственное тело превратилось в поле битвы.

– Ты говоришь о значении слов, друид! – сказал он со злостью, вызванной болью и мыслью о сражении, а его знаний было достаточно, чтобы понять, как тяжела подобная битва (в конце концов, чего ради ей драться за него?). – Ты говоришь о словах, но знаешь ли ты сама их смысл? Спой для меня! Спой, и мы узнаем, чьи голоса мы слышим!

Поистине, боль, отчаяние и подступающее безумие говорили в нем сейчас. Что может быть опаснее, чем петь песни Древних в подобном месте?

Но Лоркан не выглядела ни обескураженной, ни рассерженной, словно бы его предложение и было наилучшим решением. Она на мгновение оторвала рассеянный взгляд от стены (та все больше и больше интересовала ее – ведь эта кристаллическая паутина была такой знакомой и в тоже время такой странно чуждой традиционной современной магии).

– Я спою для тебя, – сказала она спокойно. – Но взамен ты должен рассказать мне… – рассказать о своем пути и о своем сердце. Это может быть важным… не только для нас.

Друид отвернулась от «паутины» – в конце концов, это могло и подождать, и посмотрела в глаза эльфа. Отчего-то ей показалось, что это глаза горностая, попавшего в силки, еще молодого, но достаточно мудрого и опасного, а, главное, разъяренного, даже не столько телесным страданием, сколько своим положением. Конечно, она знала, что Петь здесь опасно, но она знала также, что Петь опасно всегда, ведь петь ее учил Древний, ставший демоном, ставший им так давно, что его можно было бы назвать древним демоном. Но именно потому, что Серебряная Шкура учил ее, да она и сама чувствовала то же, Лоркан полагала, что в любой ситуации Спеть можно правильно, более того, что для любой ситуации существует единственный возможный способ Спеть. Сейчас же она знала, что стоит перед эльфом, не просто принадлежащим одному из сильнейших и старейших родов, а воспитывавшемуся как его часть, в сердце множества обычаев и ритуалов, каждый из которых имеет смысл и значение, но лишь живущие ими знают об этом. Она знала, что этот эльф начал убивать рано и убивал так же много, как и она сама. Лоркан не знала его личных причин, но она знала, что он никогда не был жесток с теми, кого убивал, но был вопиюще непочтителен к мертвым телам и к тем проявлениям смерти, которые обыкновенно вызывают инстинктивный страх и оторопь даже у самых отъявленных злодеев и мерзавцев.

С другой стороны, они были на старинном кладбище – кладбище отражений. Повелители этих Отражений давно покинули этот Мир, но их кристаллические тела продолжали расти, как растут когти и шерсть у мертвых животных, с той лишь разницей, что, будучи изначально порождениями одной лишь магии, они не только росли, пуская свои тонкие хрупкие щупальца в окружающую почву. Они продолжали накапливать магическую энергию отражения: образы всевозможных родов, не только зрительные или чувственные, но и душевные, стихийно порождая такие невероятные феномены, что даже закаленная всевозможными чарами психика старых магов безоговорочно сдавала свои позиции. К тому же, это было оскверненное кладбище. На счастье Лори, все пока было удивительно тихо…