Текст книги "Крадуш. Тёмные души"

Глава 6

Дуэйн, закончив с десертом, направился к себе в покои в сопровождении слуги. Только тогда Карел перестал прожигать взглядом дыру в хрустальном бокале и жестом отпустил остальную прислугу.

– Хочешь объяснений? – невозмутимо поинтересовался Киар.

Я про себя тяжко вздохнул и досчитал до пяти, после чего ответил так же спокойно:

– Хочу, чтобы меня проводили обратно в комнату – сам я дороги не вспомню. А объяснения можешь оставить себе.

На самом деле мне было ужасно любопытно! До этого сложилось впечатление, что Карел пылинки сдувает со своего подопечного и относится к нему с теплотой. И если бы Дуэйн был прав, зачем Киар искал себе достойную замену? Без поддержки Мерджима он бы уже давно встретился лицом к лицу с Костлявой, а мальчика оставил бы на произвол судьбы. Может, я просто чего-то не понимаю?

По коридорам мы снова шли молча. Я совершенно неприлично зевал, Карел сохранял вежливое молчание и выглядел достаточно бодрым – на нем еще висело заклинание тонуса.

Дверь в свою комнату я узнал и даже прибавил шагу, ожидая, что сейчас пожелаю Киару приятных снов и на этом долгий и тяжелый день закончится. Однако Карел прошел в покои за мной и, плотно прикрыв дверь, сообщил:

– Сын Асманда Кайсара умер в пять лет по нелепой случайности – играл с детьми прислуги, и они уронили доспехи. Смерть Дуэйна была моментальной. Целитель не успел бы ничего сделать, даже если бы стоял рядом.

От неожиданности я сел. Хорошо хоть на кровать – окажись я чуть дальше, наверное, сел бы прямо на пол.

А кого я тогда уже дважды спас? Кто мне тут претензии предъявляет?

Карел продолжал:

– Оказалось, старый герцог понимал, что иногда происходят фатальные случайности, и оставил для меня лазейку: если в смерти его наследника не будет моей вины или недосмотра, я не умру сразу же вместе с ним. Нас ведь связывает заклинание крови, если я не выполню свой долг, то сразу перестану существовать. Но в тот момент я почему-то не умер. Хотя… может, и не было никакой лазейки. Может, просто заклинание не сработало. Осечки ведь случаются. Я стоял над телом Дуэйна и чувствовал, как моя судьба вдруг становится действительно моей – можно просто развернуться и уйти куда глаза глядят и делать то, что хочу. У меня в запасе на тот момент оставалось почти шесть лет – целая вечность, как тогда казалось.

Голос мой дрогнул, но я все-таки задал ожидаемый вопрос:

– И что же ты сделал?

– Скрыл правду. – Карел сел рядом со мной, теребя на кисти браслет с амулетами. – Сказал, что у Дуэйна серьезное сотрясение, но юный герцог скоро выздоровеет. А сам позвал Мерджима.

Я слышал о ритуале возврата. Хотя Смерть редко соглашается на равноценный обмен. Это мы, крадуши, умеем договариваться с ней, а вот с людьми Костлявая почти никогда не идет на компромисс.

– И сколько чужих жизней Смерть потребовала за возвращение Дуэйна?

Наверное, не стоило спрашивать? Цена явно была многократно завышена.

– Десять высокородных детей вместе с матерями – всего двадцать невинных душ. – Карел поморщился от накативших воспоминаний, его лицо исказила неподдельная мука.

В голове щелкнуло.

– Ты воспользовался для этого заговором среди офицеров гвардии? – Сдается мне, смерть семьи Луки была не случайной.

– А, так ты слышал… – Карел вздохнул будто бы с облегчением. – Да, я все равно собирался разобраться с предателями. Не так жестоко, конечно. Зато получилось эффектно. Все семьи города урок усвоили.

– Но было что-то еще? – Я снова не удержал язык за зубами. Подумал, что раз уж Киар заговорил – пусть выговорится до конца. Может, ему даже легче станет. А то держит все в себе.

Я так-то не стану думать о нем хуже или осуждать.

Он не стал отнекиваться.

– Смерть потребовала мою жизнь и первенца Мерджима.

Да, Костлявая совсем не хотела отдавать юного герцога. Чем-то он ей приглянулся.

Карел нервно ослабил узел шейного платка.

– Я согласился. Мерджим – нет. На тот момент у него не было семьи. Смерть сказала, что видит ее в будущем некроманта и придет за своим позже.

Кажется, я догадываюсь, что сделал фей.

– Да, – подтвердил Карел мои мысли, видимо, уж очень живая у меня была мимика. – Мерджим сделал так, чтобы у него никогда в будущем не появились дети.

– И что же Смерть?

Костлявая не терпит обмана. Странно, что она не забрала мальчика после выходки некроманта.

– Дуэйн только воскрес на алтаре и громко плакал от боли, как вдруг потерял сознание. И так же быстро очнулся, будто ничего не было. Только плакать перестал. Смерть сказала, что за это мгновение могла поменять душу младшего Кайсара на чужую. Или же нет… Она хотела, чтобы мы гадали, растим ли настоящего Дуэйна или подкидыша, который, как только войдет в возраст, разрушит все, что нам дорого. Знаешь, до того дня у мальчика были темные глаза.

Вот это я понимаю – месть за обман. Душа внутри Дуэйна могла принадлежать кому угодно. Сколько убийц, тиранов и сумасшедших фанатиков томятся в царстве мертвых? Любой из них с удовольствием променяет вечные муки на тело юного наместника.

– Значит, нужно не только следить за безопасностью Дуэйна, но и за тем, чтобы он не натворил бед? – уточнил я.

Карел нервно рассмеялся:

– О нет, Кериэль, о таком не смею тебя просить. Я не хотел испортить все этой историей и обязательно предупредил бы тебя чуть позже. Но чего уж теперь… Если однажды с Дуэйном начнет происходить нечто странное – беги из города.

Надоело мне бегать!

Уж с одной душой я справлюсь.

Кстати! А нельзя ли с помощью моего дара понять, кто живет в теле Дуэйна? Озвучить идею я не успел, в углу комнаты соткалась сгорбленная фигура в плаще и погрозила мне иссохшим пальцем.

Понял, если я сделаю это – потеряю благосклонность Смерти. А мне она так-то еще пригодится. Но, может, хотя бы сам посмотрю? Одним глазком, и ничего никому не расскажу.

А дальше уже по обстоятельствам.

Заодно я понял, почему Карел категорично отказывался от моей помощи. Жизнь не принадлежала ему. Очевидно, Костлявая была не против, когда время лорда Киара продлевал Мерджим и при этом тратил силы. Смерть с удовольствием мстила фею выгоранием.

Своей догадкой я поделился с Карелом.

– Правильно, Кериэль, – Киар ссутулился, – не думаю, что ритуал можно обмануть так, чтобы Дуэйн не пострадал. Иногда я ненавижу его. Корю себя за это, конечно, стараюсь держать в руках. Но случаются плохие дни, я вспоминаю, как на миг обрел свободу. И так хочется, чтобы снова произошла какая-нибудь случайность! Ничего не могу поделать. Борюсь с этими мыслями, но они каждый раз находят лазейки.

Я ободряюще дотронулся до плеча Карела:

– Считаю, в твоей ситуации это допустимая слабость. Мне так жаль… неужели совсем ничем нельзя помочь?

Лорд Киар качнул головой, не понимая, что вопрос адресован не ему, а Смерти, все еще находившейся в комнате.

– Я подумал… – Карел сменил тему. – За тобой сейчас только благородное имя – ни денег, ни влияния рода.

Вот спасибо, что напомнил! А я-то совсем забыл!

Заметив, как вытянулось мое лицо (некстати вспомнился предстоящий выкуп заколок у леди Мосфен), Карел поспешил договорить:

– Что ты дашь ребенку баронессы, кроме своего имени?

Комнату в борделе, умение обращаться с даром крадуша и запас оптимизма – негусто, признаю.

– И что ты предлагаешь? – Я был заинтригован и даже поерзал на месте.

– Я усыновлю этого ребенка и завещаю ему титул и состояние князей Бенайл, – предложил Карел. – Бенайлы уже давно продолжали свой род, принимая в него достойных людей, готовых служить городу и наместнику. Так что мой поступок никого не удивит. Тебя сделаем опекуном. Будет доступ и к деньгам, и ко всем прочим богатствам князей.

Не удержавшись, я расхохотался.

– Итого: наследник Кайсаров, наместник города – раз; наследник Дебро… как там его родовое имя?.. – два; наследник Бенайлов – три. И все это мои подопечные. Вот это я понимаю – грамотное инвестирование! Меня возненавидят все. И не только в городе, но и в столице. Ты этого хочешь?

– Лорд Дебро, герцог Волдет, – напомнил Карел, – да, у тебя получается отличный набор подопечных. Пожалуй, не хватает принца крови – но они все уже совершеннолетние.

– Сплюнь! – театрально ужаснулся я. – Но ты же понимаешь, что написать завещание и принять в род ребенка, который еще не родился, у тебя не выйдет? Нужно продержаться не меньше пяти-шести месяцев.

Карел склонил голову:

– Мерджим выгорит, ему столько не протянуть… И я не уверен, что Смерть согласится на новую отсрочку.

Я требовательно посмотрел на Костлявую. Нужно пять месяцев! Я постараюсь, чтобы ребенок родился на таком сроке жизнеспособным. Может быть, Смерть согласится?

Фигура еле заметно кивнула.

Отлично! Значит, дело только в цене.

– Вопрос с отсрочкой беру на себя, – бодро отрапортовал я, прикидывая, где мне разом взять столько жертв, чтобы хватило и для леди Мосфен, и для Карела.

Придется все-таки навестить трущобы.

Я так задумался о предстоящей охоте, что пропустил момент, когда заклинание тонуса закончилось и Киар, закатив глаза, откинулся назад.

Хорошо, что он сидел на кровати, а то обязательно ушиб бы голову.

Плохо, что случилось это в моей комнате.

Будить Карела было нежелательно. Обычные способы не подействуют, даже если над ухом заиграет оркестр. А использовать магию – значит навредить и без того истощенному и уставшему организму. Можно было, конечно, позвать слуг и попросить перенести лорда в его покои. Но меня беспокоила нездоровая обстановка в городе и дворце. Где-то рядом находится негодяй, устроивший взрыв и покушение на Дуэйна, и он мог воспользоваться слабостью Киара. Этого допустить никак нельзя!

Поэтому я пошел по третьему пути: с некоторыми усилиями поудобнее разместил Карела на кровати, стянул с него сапоги, развязал замысловатый узел шейного платка и ослабил пряжку ремня, чтобы тот не врезался в кожу. После чего накрыл его покрывалом и, забрав плед и одну из многочисленных подушек, устроился в глубоком кресле. Мелькнула, конечно, мысль, что кровать огромная и с Карела не убудет, если я лягу с другого края, но мне показалось, что это неуместно и вообще неправильно.

Кресло оказалось вполне сносным, я свернулся в нем в клубок, натянул плед повыше и уснул спокойным сном.

Снился мне тронный зал и кузина. Будто бы я, коленопреклоненный, просил у эльфийской Владычицы благословения на новую жизнь. Какая глупость! Окажись я в стенах дворца с длинным и мелодичным названием «Хрустальная мелодия северного ветра и первых звезд», что на человеческом языке звучало бредово, единственное, что получил бы от кузины, – смертный приговор, а не благословение.

Но во сне все происходило по моему желанию. И сидящая на высоком троне из хрусталя Владычица смотрела на меня не с гневом или презрением, а с незнакомой мне теплотой. Возможно, именно так смотрела бы на меня мать, но у меня в памяти не сохранилось ни одного мгновения, проведенного с той, что дала мне жизнь.

– Кериэль…

Кто-то легонько потряс меня за плечо.

Я с неохотой разлепил глаза – сон был слишком хорош, чтобы так просто расстаться с ним. Надо мной склонился озадаченный Карел.

– Утро, – поприветствовал я, – наверное, даже доброе. Что-то случилось?

– Утро, – согласился Карел, – не подскажешь, что я забыл в твоей постели и почему ты сам ночевал в кресле?

Я потянулся и принялся выбираться из уютного кокона пледа.

– Подскажу, – ноги, конечно, затекли не от самой удобной позы, – ты забыл в моей постели здоровый семичасовой сон. Мы за разговором не рассчитали время, вот тебя и вырубило. Я решил, что лучше тебе остаться здесь.

Сделав несколько приседаний, чтобы размяться, я поспешил в ванную.

– Спасибо, конечно, – донесся неуверенный голос Карела, – но мне кажется, что прислуга уже заметила, что я не ночевал у себя, а еще кто-нибудь внимательный обязательно застанет момент, когда я выйду из твоих покоев. По городу и без того гуляет множество неприятных слухов, а так я тебя совсем скомпрометирую.

Поскольку я в этот момент был занят чисткой зубов, вместо ответа получилось невнятное мычание.

– Что, прости? – переспросил Карел.

– Компрометируй на здоровье, – фыркнул я, – мне от этого ни холодно ни жарко, я просто раньше не понимал все эти странные намеки…

– А теперь, спасибо Мерджиму, все встало на свои места, – вздохнул Карел.

Я выглянул из ванной.

– Он тебе сказал? Надо же!

– Да. – Карел стоял у окна, наблюдая, как садовники подравнивают разросшиеся кусты. – Ему, между прочим, действительно неудобно. Он ожидал несколько другой реакции. Зато многое стало понятным.

Так он и про это рассказал! Я испытал облегчение оттого, что непростой для меня разговор можно было не начинать – так, осторожно обойти по краю.

– Как я понял, у вас с этим проще, чем в Старом Свете. В тех местах, откуда я бежал, людей, интересующихся своим полом, принято сжигать на кострах. Здесь все пока ограничивается шуточками и намеками, и то весьма однообразными. Если меня совсем прижмет – попрошу медицинского освидетельствования и проверки на артефакте истины. Это покажет, что я никогда и ни с кем не вступал в отношения. И сексуального опыта у меня тоже нет. Мне будет несложно обелить свое имя. А сплетники пусть развлекаются, сколько влезет. В погоне за новыми «сенсациями» они не заметят то, что действительно важно. Как тебе план?

Карел отвлекся от окна и улыбнулся мне:

– Прекрасный план, Кериэль. Словами не передать, как я благодарен за такую… реакцию. После разговора с Мерджимом я боялся, что потеряю хорошего друга.

– А, ты поэтому так напрягся, когда я вечером связался с тобой по амулету? – сообразил я.

Киар согласно кивнул.

– Даже в голову не бери, – посоветовал я Карелу.

На завтрак, хоть и хотелось есть, я не остался. Во-первых, не желал видеть кислую физиономию Дуэйна – еще успею разобраться, что там с его душой, в какой-нибудь более удобный момент. Во-вторых, я хотел навести справки о виконте Рив Аэле Хвэста. В-третьих, нужно было подготовиться к вечерней охоте. Чем быстрее я решу вопрос с отсрочкой для Карела и достану душу для леди Мосфен, тем проще потом будет отвлечься на другие проблемы. Например, вплотную заняться расследованием взрыва в магическом университете.

Утро выдалось прохладным. Признаться, я даже отвык от того, что погода бывает плохой, а небо – серым. От потемневшего горизонта к городу стягивались набухшие тучи, океан штормило, а его привычный лазурный цвет сменился грязно-синим. Стоящие на приколе корабли неловко ворочались на волнах, издали была заметна слаженная суета на палубах, пока команды спешно подготавливали суда к надвигающемуся шторму.

Ветер пробирался под тонкую рубашку, вызывал неприятный озноб, и я пожалел, что не взял вычурный жилет. Как назло, в ранце даже плаща не было. Ежась от прохлады, я ускорил шаг, надеясь хоть так согреться.

Первые дождевые капли застали меня у Соборной площади. Сегодня она была пуста: ни уличных торговцев или музыкантов, ни столиков, вынесенных из ресторанов. Только несколько горожан таким же быстрым шагом, как и я, спешили по своим делам. Дождь, начавшийся медленно и степенно, быстро разошелся, стуча по черепичным крышам, и вот на город опустилась густая холодная стена воды. Я промок до нитки за первые же минуты и даже не стал искать убежище или прятаться под выступающие козырьки домов. Наоборот, остановившись на одном из изогнутых мостков, проложенных над многочисленными каналами, я полюбовался, как лопаются пузыри на рябящей водной поверхности. Дома я привык к дождям и даже находил их по-своему очаровательными.

До борделя добирался дольше обычного: камни мостовой стали ужасно скользкими, несколько раз из-за своей неуклюжести я едва удерживался на ногах. Утихать дождь даже не собирался. Напротив, начал набирать силу ветер, изменив направление потоков воды, – теперь ливень шел наискосок, прямо в лицо, застилая глаза.

В «Женском доме», несмотря на уже закончившуюся рабочую ночь, оказалось многолюдно: клиенты не спешили соваться на улицу, надеясь переждать непогоду под крышей. Они чинно сидели за столиками в общем зале, попивая кахве и завтракая тостами и яичницей с вяленым мясом. Кто-то перекидывался в карты, кто-то обсуждал новости. Двое господ устроили шахматную партию, за их спинами стояли несколько клиентов, с шумом и азартом обсуждая ходы и мешая советами.

Сейчас обитель порока выглядела как мужской клуб по интересам. И я даже улыбнулся такому преображению.

– Ох, Кериэль! – воскликнула Костанцо. – Тебя выжимать можно! Все полы нам зальешь!

Лизи, как раз протирающая барную стойку, при виде натекшей с меня лужи всплеснула руками и поспешила в кладовую за шваброй.

– Простите, мадам, – с трудом проклацал я зубами, – на улице не было ни одного шанса просохнуть перед тем, как зайти внутрь. Я помою за собой…

Сам не заметил, как сильно замерз под ливнем, и только оказавшись в теплом прокуренном зале, расслабился.

– Даже не надейся! – возмутилась Костанцо. – Мы сами справимся с полами и лужами. Иди скорее в комнату и прими горячий душ!

– Слушаюсь, мадам! – Я приветливо помахал Козме и прошмыгнул к лестнице.

Господа, увлеченные картами и шахматами, в мою сторону даже не посмотрели. Очевидно, эльф в борделе уже не был новостью и интереса не вызывал.

Поднявшись к себе, я последовал наказу Костанцо и первым делом залез в ванную, собираясь подольше понежиться и как следует согреться. В тот момент, когда я смывал шампунь, острый эльфийский слух уловил нехороший шум на этаже. Кто-то явно скандалил. Следом послышался удар и вскрик боли.

Триада!

Мне не хватает только искалеченной очередным уродом девочки!

Когда вскрик повторился, я не выдержал. Из душа я выпрыгнул в мыле, не выключив воду, и уже на бегу кое-как обернулся полотенцем. Фаби и бледная Дафна переминались под дверью Мартина. При виде меня они одинаково вздрогнули.

– Что происходит? – спросил я, боясь услышать, что за происходящее в номере уплачено и вмешиваться нельзя.

– Клиент решил из-за дождя задержаться дольше, чем заплатил. – Фаби нервно переступила с ноги на ногу. – Судя по крикам, он считает, что Мартин должен быть рад его… вниманию.

– И где Нар?! – возмутился я. – Пусть вышвырнет этого урода!

– Он утром еще до дождя отпросился к семье, взяв выходной… – тихо сообщила Дафна. Выглядела она при этом так, будто собиралась лишиться чувств. – Мадам решила, что раз ночь закончилась – проблем не будет.

Очень вовремя!

– А почему бы не позвать прохлаждающихся внизу господ? Им явно скучно…

Фаби посмотрела на меня странно.

– Кериэль, думаешь, они встанут на нашу защиту? На защиту Мартина? С большим удовольствием господа посмотрят на бесплатное представление. Не ты один слышал крики.

Вот ведь!

Я уже знал, что блудниц местные за людей не считают, но играть внизу в шахматы, хотя здесь явно происходит что-то неправильное, – уже чересчур. А девочки заступаться за Мартина боялись – не желали попасть под раздачу.

Мартин еще раз коротко вскрикнул, и я, не выдержав, вынес дверь в номер, использовав волну магии. Жалобно скрипнули покореженные петли.

– Какого… – возмутился высокий крупный мужчина, намотавший длинные волосы Мартина на кулак.

– Оплаченное время закончилось, как и рабочие часы «Женского дома», – заявил я почти спокойным голосом, – вам следует уйти.

Судя по липкому взгляду этого урода, от которого меня чуть не замутило, из сказанного тот не услышал ровным счетом ничего.

– Хочешь присоединиться, эльфик? – расплылся мужчина в сальной улыбке. – Давай, тебе понравится.

Я закатил глаза.

– Пошел вон! – Спокойствие треснуло.

Кажется, дальше этот урод собирался спросить что-нибудь банальное типа: «И что ты сделаешь, если откажусь?» – но я резко, без замаха, ударил мужчину в челюсть, а когда его голова запрокинулась и ублюдок закричал от боли, быстро взял его в захват, заломив свободную руку.

– Отпусти Мартина или переломаю тебе кости, – предупредил я.

Мужчина перестал кричать и начал поливать меня отборной бранью.

– Я сейчас шею сверну этой шлюхе! – заявил он и с силой дернул Мартина на себя.

Повторять предупреждение смысла не было. И я, как и обещал, сломал ему руку. А затем и вторую, вытащив волосы Мартина из цепкого захвата.

– Сам уйдешь? Или тебе заодно ноги переломать, раз пользоваться ими не умеешь? – почти ласково спросил я орущего мужика.

У входа в номер столпились девочки, с ужасом и восторгом наблюдая за развернувшейся картиной. Мартин быстро отполз в угол комнаты. А вот господа из общего зала так и не поднялись посмотреть, что же тут происходит. Какие-то они нелюбопытные…

Человек сыпал угрозами. Но как-то неубедительно: мол, еще покажет «небо в алмазах» и я не знаю, с кем связался.

Это он зря, конечно.

– Мне плевать, – сообщил я мужчине и бросил ему в спину заклинание слежения.

Вечером познакомимся поближе.

Отмахнувшись от сбивчивых благодарностей Мартина, я вернулся в номер и уже без удовольствия быстро сполоснулся, убрав остатки мыла и шампуня. Затем переоделся в старые вещи – они были теплее обновок, спустился на кухню и, сообразив быстрый завтрак, утащил его к себе в комнату.

Но в номере не сиделось. Под монотонную дробь дождя не хотелось ни вышивать, ни читать. Пока я допивал горячий чай, просто смотрел в окно на темное низкое-низкое небо, а потом направился в подвал, надеясь, что сегодня хоть немного приберусь внизу.

Пару часов я с удовольствием провозился, разбирая хлам. Сложил в отдельный ящик всю окровавленную одежду, чтобы потом рассмотреть получше, вытащил к черному ходу пару пакетов с тем, что точно шло на выброс. Даже расчистил дальний угол, обнаружив, что на полу под толстым слоем грязи скрывается симпатичная узорная плитка. Следом я нашел несколько старых и проржавевших цепей и озадачился еще сильнее. Пока картина складывалась таким образом, что в подвале удерживали насильно большое количество людей самых разных возрастов и слоев общества и, судя по оставшейся одежде, живыми они отсюда не выбирались.

По коже пробежал озноб. Одежды было слишком много. И особенно сильно напрягали детские вещи. Что же здесь творилось? Орудовал психопат-маньяк? Но такой предпочел бы определенный тип жертв, а не всех без разбора. Может, группа сумасшедших сектантов? Не исключено.

Я вспомнил, что когда-то давно, еще во время учебы слышал про несложный колдовской ритуал «Эхо», которым пользовались в основном историки и археологи, чтобы воспроизводить события минувших веков. Для следствия он был бесполезен, поэтому стражи порядка к нему не прибегали – слишком уж размытый результат, который показывал только место, где когда-то испытывались сильные эмоции и проливалась кровь.

Одна беда – я знал, что такой ритуал существует, но вот как проводить его… здесь моя память пасовала. Вдруг часть библиотеки в университете уже восстановили и туда можно заглянуть?

– Кериэль, ты еще не задохнулся от пыли? – На лестнице, осторожно балансируя с подносом, появился Мартин.

Парень уже привел себя в порядок и переоделся в нормальную одежду.

– Нет, использую воздушные фильтры, – улыбнулся я.

– Сделай перерыв, чтобы не надорваться. – Пробравшись между коробками, Мартин поставил поднос на прибранный край стола. – Я сообразил кое-что, чтобы ты мог перекусить и отдохнуть.

– Спасибо, но не стоило. – Душой я покривил – забота, пусть и ответная, была мне приятна, а принесенные сырники, хоть и подгорели немного, пахли замечательно.

– Не знал, как еще выразить благодарность, – смутился юноша, – ты появился у нас будто небесный хранитель. Спас Дафну и Фаби, вылечил Козму, помогаешь девочкам… и мне. И совершенно ничего не требуешь взамен.

А как же номер и подвал?

Присев на край стола, я вздохнул. Хотелось быть честным.

– Я не хранитель, и уж тем более во мне нет ничего небесного. Просто я пытаюсь поступать по совести.

Получается не всегда, конечно, но, когда нет души, сложно понимать мелкие нюансы.

Мартин неловко заулыбался. Видимо, в привычной манере хотел сострить, но он же благодарить пришел… тут не до колкостей! Так что, пожелав приятного аппетита и чуть споткнувшись о ящики, он оставил меня наедине с горячими сырниками и чашкой свежего кахве.

Поставив два ящика друг на друга и смахнув пыль с середины стола, чтобы нормально расположить поднос, я устроился поудобнее. Правда, вместе с пылью на пол упали несколько книг, которые сначала даже не заметил из-за толстого слоя грязи. Я решил, что подниму их позже, и воздал должное кулинарным талантам Мартина.

Сырники оказались комковаты и переслащены, а кроме того, ощущался сильный привкус муки, но я съел угощение с огромным удовольствием. Потому что в таких вещах важно не мастерство, а проявленное внимание. Мартин, который вряд ли вообще умел готовить, встал к плите, чтобы сделать мне приятное, – молодец! В конце концов, первый блин всегда комом.

Сделав пару глотков крепкого кахве, я все-таки потянулся за упавшими книгами.

Первая оказалась исписанной кривым почерком тетрадью. Создав еще один магический огонек, чтобы хоть что-то разобрать в выцветших каракулях, с удивлением понял, что вижу конспекты по человеческой анатомии. Я пролистал их до середины и нашел неплохие схемы хирургических надрезов и швов, описание техник рассечения кожи, инструментов для разъединения и удержания тканей. Все было отлично скомпоновано и понятно. Даже с учетом плохого почерка в записях смог бы разобраться и новичок. Хотя скорее ему стало бы дурно от перечисления реберных ножниц, костных кусачек, пил, долот и скальпелей.

Такие записи пригодятся даже мне, хотя в анатомии я разбирался преотлично. Так что тетрадь отложил на чистый кусок стола, решив обязательно привести ее в пристойный вид и на досуге освежить собственные теоретические знания.

Идея о сумасшедших сектантах, которые проводили на пойманных жертвах какие-то опыты, обрастала подробностями.

Потянувшись ко второй книге и наугад открыв ее на середине, я подавился кахве и натужно закашлялся. Горячий напиток обжег горло так, что аж слезы выступили, смазав перед глазами строчки из «Книги Создания». Я поморгал и снова открыл неожиданную находку. Никакой ошибки не было. Книга была старой, и, пролистав до нужного места, я понял, что она относилась к старшему эпосу и рассказывала про богов до их объединения в Триединого творца. Что интересно – стих о создании человека зачитали сильнее остальных. Это было понятно уже по тому, как истрепалась страница – еще и несколько темных пятен виднелись.

Я потянулся к конспектам, быстро нашел раздел со строением грудной клетки человека и подробной инструкцией по удалению двенадцатой пары ребер.

Триада!

Такое не может быть простым совпадением!

Но что же это значит? Зачем удалять у своих жертв ребра? Какой тайный смысл фанатики видели в стихе из «Книги Создания» и чего они пытались добиться, мучая людей?

Забрав книги с собой, я выбрался из подвала с твердой уверенностью, что узнаю историю «Женского дома» в самом скором времени. Возможно, это поможет выйти на тех, кто устроил взрыв в магическом университете, и понять, какие они преследуют цели.