Текст книги "«Письма» моего ЖЖ"

Санаторий

Когда я была во втором классе, а Дима в пятом, родители взяли нам путевки в санаторий. Мы бегали по квартире и подпрыгивали от радости. Кричали: «Санаторий, санаторий! Мы едем в санаторий!».

Мама нам часто это вспоминает. Потому что через два дня санатория мы слезно просили родителей забрать нас домой. Там было страшно и непонятно. Все по-другому.

Дима жил в комнате с такими же взрослыми ребятами, как и он. Когда зашла к нему, один из этих ребят посмеялся надо мной. Даже не помню, почему. И я сразу же в него влюбилась.

Сильно. На всю жизнь.

Он учился в четвертом классе. Я потом узнала. И целовался на дискотеке со старухой из шестого. Как он мог???

Я считала, что она ему не подходит. Что он должен ее бросить и целоваться на дискотеке со мной. Я, конечно, до класса четвертого ему бы себя целовать не разрешала. Но он был бы готов ждать. Он же все понимает. Взрослый совсем.

А на концерте самодеятельности я услышала, как со сцены с тяжелыми красными шторами пели песню «Милая моя, солнышко лесное…». Ох, как мне понравилась эта песня! Очень! Я мечтала, что он мне эту песню будет петь. Мы будем сидеть у костра всем отрядом. А он будет петь про солнышко лесное и смотреть на меня. Только мне петь. И я буду об этом знать.

Санаторий был в сосновом лесу. Конечно же. Там же воздух.

И дискотеки тоже проводились в основном на воздухе. И нам полезно. И главной по нашему отряду удобно. У нее дом совсем рядом был. Она за время наших танцев как раз с хозяйством управляться успевала. Под «Макарену» с кассетного магнитофона.

Но иногда! Дискотеки проводились в дискотечном зале.

И там собирались все отряды. Я тогда одевалась очень красиво. В белую блузку и черную юбку. Как мама учила.

И вот я помню, как в своей белой блузке и черной юбке переставляю ноги одна к другой, а ди-джей включает медленную музыку.

Я тогда ни разу с мальчиками медленные танцы не танцевала. Не приглашали меня еще мальчики.

Села на деревянный стул, подняла голову и замерла. Прямо в мою сторону из противоположного конца зала шел он. Ко мне шел. По-настоящему, не в мечтах.

Позвал танцевать. Я остолбенела от ужаса, но пошла. И он меня за талию держал, как взрослую. Как в кино. Помню, что хотел держать меня сильнее и ближе, а я не давалась. И Дима рядом строго смотрел.

Он спросил, в каком я классе учусь. Наверное, так начинаются все романы. Я ответила. И он сказал, что я совсем маленькая еще. Я тогда подумала: «Конечно! Я-то еще молодая! Не то, что твоя старуха из шестого».

Танец закончился и он ушел. Я потом украдкой на него смотрела. Он не танцевал больше. Руками лицо закрывал все. Я решила, что ему, наверное, стыдно перед старухой, что он меня полюбил. И он, наверное, думает, как же ей сейчас об этом сказать. Но ничего. И она найдет свое счастье. Обязательно найдет!

Больше я у родителей домой не просилась. Любовь же!

***

Я тут была на выходных в одном санатории. Для взрослых. И вот, знаете, бывают такие места, где кажется, что время остановилось. Все те же котлеты в столовой, хамят там так же. Кажется, что вот сейчас ты зайдешь за угол, а там аппарат с газировкой и пломбир за 50 копеек. Как родители рассказывали.

Дискотека с теми же деревянными стульями. Все такие же тяжелые красные шторы на сцене. Когда самодеятельность, на них вешают разноцветные воздушные шары. Украшают так.

И песни играют, как будто бы из магнитофона. И медленные включают часто. Потому что сильные и глубокие чувства у кавалеров в спортивных штанах вспыхивают там сразу и на всю жизнь. И хочется им подержаться за талию. И сильнее прижать и ближе. И домой им, наверное, совсем не хочется. Любовь же.

…а он после того танца старуху свою не бросил.

И мы с ним больше не разговаривали. И не виделись.

Кавалер

Гуляла я тут на свадьбе и познакомилась с потрясающим мужчиной. Сел рядом со мной за стол. Светло-русый зеленоглазый красавец.

─ Ну что, знакомиться будем?

─ Давай!

─ Меня Женя зовут, ─ протягивает мне руку.

─ Оля, ─ я протягиваю свою в ответ.

─ Очень приятно!

─ И мне!

Ну и дальше: «Я иду за рыбой, ты будешь?»… «Ну как тебе котлета?»… «А я в пятницу иду из ружья стрелять»… «Давай в конкурсе участвовать, ну пожалуйста»… «А ты из Минска?».

─ Да. Жень, а сколько тебе лет?

─ Девять. Скоро пойду в четвертый класс!

Жаль, что мне не шесть или семь. Или даже десять.

Я бы уже выводила его имя в дневничке и рисовала рядом с ним сердечки. И на ушко рассказывала бы про него подружкам во дворе со словами «Ты только никому не говори!».

И на записку надоедливого соседа по парте «Ты будиш со мной встричаца?»

я бы гордо отвечала «Нет! Я Женю люблю!».

Жаль, что мне не шесть или семь…

…Подбежал ко мне, когда я уезжала, и, обняв за ноги, сказал:

– Ну пока! Свидимся как-нибудь!

Свидимся. Только оставайся таким же хорошим.

Пожалуйста.

Шоколадка

Вчера случай был. Стояла на остановке, рядом – мальчик с мамой.

Мальчик ел конфету. На палочке, красивую, ужасно вкусную, наверное. И он весь был в этом процессе. Видно было, как он этой конфетой наслаждается, облизывается так основательно и сосредоточенно, жмурится от удовольствия. И тут случилась катастрофа. Конфета упала на асфальт. Мальчик пару секунд смотрел на нее, не веря в то, что конфета для него безвозвратно потеряна. И по мере того, как он осознавал ужасную правду, его лицо искривлялось в несчастной гримасе. И вот он уже ревет в голос.

И так становится жалко и его, и эту конфету. Прям сердце щемит.

Вспомнила, что где-то в сумке у меня должна была заваляться маленькая шоколадка. Нашла ее и протянула мальчику. «Держи» – говорю. Он сразу засмущался, спрятался за маму. Я отдала шоколадку ей.

Уже в автобусе они сели рядом со мной. И я втихаря наблюдала. Мальчик успокоился, слезы высохли. Он забрал у мамы шоколадку и с живостью и интересом начал ее разворачивать. Вот дети очень хорошо умеют это делать, наслаждаться текущим моментом. Я думаю, что он напрочь забыл про катастрофу с конфетой, не было никаких: «Блин, шоколадка, конечно, крута, но как я мог быть таким лохом и уронить конфету». Не было. У него новая радость и теперь он стопроцентно наслаждается ей.

Мама меня одернула за рукав: «Он вам что-то сказать хочет». Я повернулась. Мальчик смотрел на меня огромными, ясными, живыми глазами и сказал, растягивая слоги, четко и громко, как учили: «Спа-си-бо!». И в его глазах было столько счастья и благодарности, как будто я как минимум спасла его кошку с дерева или починила его любимую машинку.

И знаете, это был такой момент.

…Такой момент! Мне захотелось бегать и раздавать шоколадки всем маленьким детям, и большим. И не только детям.

Сразу же пристал мужик в автобусе: «Девушка, вы чего такая счастливая?».

А что я ему скажу?

Просто счастливая. Без причины.

Красная шапочка

Недавно шла пешком. Подошел ко мне дед. В красной кепке такой.

Говорит:

– Я красная шапочка! А кто же вы, прекрасная дама в черном?

Е-мое, как вот такие люди меня находят? Ну вот как?

– А я волк!

– Не может быть, вы слишком чудесное создание! Как вас зовут?

– А зачем вам?

– А я вас кадрю!

Живенький такой дед, с блеском в глазах. Долго шел со мной. Рассказывал мне что-то, витиевато вплетал аллегории и оксюмороны, рифмовал комплименты, сыпал французскими словечками. Рассказывал про путешествия, бывших женщин. Гулять звал вдоль речки, телефон просил. Знатно так кадрил, в общем. Искусно. Такой мушкетер нашего времени.

Говорит:

– Не хотели бы вы совершить со мной вуаяж на Аляску?

– А что мы там будем делать?

– Мутить!

Я думаю, что еще лет 10 назад по нему точно плакала какая-нибудь романтичная дамочка. Наверное, он писал ей длинные письма. Про манящие уста, чувственные руки и нежные плечи. Дрался из-за нее, залезал на карниз окна. А потом полюбил другую. Например, актрису. И залезал уже на ее карниз.

В вуаяж я с ним не поехала. Сказала, что папенька с маменькой не пускают.

…А еще я видела трех девушек с праздничными колпаками на головах и плакатом в руках: «Обними меня».

Просто так обнимали. Бесплатно.

Пешком чаще ходить нужно, да.

Тетка в плаще

Шла я как-то в магазин. В обычных штанах и в кожаной куртке. С завязанным хвостом. Из косметики только гигиеническая помада. Шла, надо сказать, с отменным настроением, песенку какую-то про себя напевала.

А навстречу мне шла тетка.

Обыкновенная такая тетка. Полноватая, тоже в штанах и с хвостом. Плащ нараспашку, в руке – сигарета. Она поравнялась со мной, окинула меня с головы до ног презрительным взглядом, затянулась сигаретой и, выпуская в сторону дым, сказала совершенно театральным голосом: «О боже! Как всё запущено!».

Я допела про себя куплет песенки, зашла в магазин, и тут меня накрыло. Что значит ВСЕ запущено? Ну прям всё?.. Может, мне штаны эти не носить или хвост мне не идет? Или в косметике дело?

И не могу выбросить эту тетку из головы. Хожу по кругу, не до продуктов мне уже. А потом как разозлюсь на нее и подумаю: «Ах ты гадина такая! Вот ляпнула и пошла себе дальше в плаще. И наверняка забыла меня сразу же! А мне тут мучайся!».

Захотелось побежать и догнать ее, потрясти за плечи, так, чтобы голова стала смешно болтаться, и сказать: «При себе держи свое мнение! Понятно? И сама похудей для начала!».

Никуда я не побежала. А драматично страдала. Приставала ко всем с вопросами: «Ну что у меня запущено? Что?».

«Оль, ну что ты всяких теток слушаешь с улицы? Все у тебя хорошо!».

Не помогало.

Через три дня я возвращалась домой. Навстречу мне шли два алкаша. Румяные и довольные жизнью. Один из них посмотрел на меня и чуть не выронил полторашку пива из рук. Толкнул своего друга в бок и сказал: «Ты только посмотри, какая красавица идет!».

И так мне сразу хорошо стало! Так захотелось подбежать к ним и расцеловать их в румяные щечки! «Как же я вас люблю! Дорогие вы мои, ненаглядные алкаши!»

В общем, никогда не верьте всяким там теткам в плащах.

Да и любым теткам тоже не верьте.

Я когда-нибудь напишу…

Я когда-нибудь напишу отвратительный текст. Очень длинный и ужасно дурацкий. Он никому не понравится. Ни одному человеку. Я внимательно прочитаю все уничтожительные комментарии, возьму телефон и позвоню Саше.

И скажу ей:

– Знаешь, я, наверное, уже все, что могла, хорошее написала. Наверное, теперь надо бросить… Наверное, больше не нужно писать…

А она скажет вот так:

– Оль, нет. Ты не можешь. Ты сейчас пойдешь и начнешь писать новый текст, несмотря на неудачу, а потом еще один. И еще.

И я, конечно же, пойду.

А когда-нибудь я напишу очень крутой текст. Он всем понравится. Он разлетится по интернету, и я враз стану знаменитой. Мне позвонит мама и скажет, что тетя Нина ей все рассказала. И начнет плакать в трубку и говорить, как она мной гордится.

Мне сразу станут звонить важные люди и приглашать на встречи и интервью. И будут предлагать какие-то контракты. И даже сам Иван Ургант позвонит и пригласит на свою передачу. Обязательно позвонит. У меня даже есть платье для этого. Зеленое. В пол. С открытой спиной.

Мне будут все аплодировать, а Ургант будет смешно шутить. А я тоже буду шутить, еще смешнее, чем он. И он покажет всем мою фотографию, которую найдет в интернете, где я сажаю картошку. А я специально стану стесняться, потому что теперь-то я знаменитость, а на фотографии я в косынке в цветочек и в растянутой майке. А в конце передачи Ургант подарит мне цветы. И я повезу их в Минск. И опять позвонит мама. Опять будет плакать и говорить, что гордится.

А потом позвонит Алеся Петровна. Я обожаю Алесю Петровну. У нее самый крутой блог, который я когда-либо читала. У нее фанаты, у нее по 183 комментария к каждому тексту. И вот она мне позвонит. Сильно хвалить, конечно, не будет. Не в ее это характере. Да и времени болтать особо у нее не будет. Она кино снимает, у нее муж, мама, сын Степа и дочь. И кот Митя.

Но на минуточку она все-таки позвонит. Скажет что-то простое, будто мы с ней старые друзья, вроде: «Ну ты, мать, даешь!». А потом скажет что-то хлесткое и юморное, ну как она умеет. А я ее сразу начну перебивать: «Ой, Алеся, ну что вы, в самом деле…. что я-то… вот вы! Вы – мой кумир!».

А потом вдруг станет очень тихо и грустно.

И я возьму телефон и позвоню Саше.

И скажу ей:

– Знаешь, я, наверное, уже самое лучшее, что могла, написала. И что-то такое же крутое просто невозможно больше создать. Наверное, теперь надо бросить… Наверное, больше не нужно писать…

А она мне скажет:

– Оль, нет. Ты не можешь. Ты сейчас пойдешь и начнешь писать новый текст, несмотря на успех, а потом еще один. И еще.

И я, конечно же, пойду.

Одинаково страшно испытать как полный провал, так и бешеный успех. Это сбивает с пути, и ты не знаешь, как быть дальше. Потому что неудача – это очень больно. А успех – это большая ответственность. Теперь нельзя хуже. А лучше очень сложно.

Поэтому если вдруг такое случится, я сразу же возьму телефон и позвоню…

Когда у меня настроение отстой

…Когда у меня настроение отстой, я представляю, что моя душа ждала в очереди миллиарды лет, чтобы стать человеком.

Ну и не только моя. Там вообще на небе – так себе веселье, в основном скукотища полная. И вот наши души, чтобы как-то развеяться, подглядывают за людьми на Земле. А на Земле столько всего! На Земле мама и мороженое пломбир, вишневый компот, косточками которого можно плеваться. На Земле можно найти себе друга и обнимать его, когда загрустится. Можно купаться голышом в море, можно бегать, высоко поднимая коленки, можно есть макароны с тушенкой у костра и выдумывать истории. На Земле можно влюбиться. Можно держаться за руки, а можно лежать, прижавшись друг к другу и рассказывать секреты.

И все хотят попасть на Землю поскорее. И говорят друг другу: «Ну вот я! Я-то время на Земле тратить зря не буду! Буду путешествовать и строить красивые дома, или изобретать новые технологии, или писать рассказы, или учить детей! В общем, я очень там, на Земле, нужен!».

Но на небе, знаете ли, не все так просто. Там бюрократия полная. Просто так на Землю не попадешь. Бывало, соберешься уже стать человеком и приходишь в специальный кабинет бумаги заполнить. А там очередь – просто жуть!

И душа так робко спрашивает:

– А это все на Землю?

И другие души хором:

– Все!

– А я вот только анкетку зайду взять?…

– Да тут всем только анкетку!

И ждешь миллиарды лет. Заходишь, наконец, а там помощник Бога сидит. С белой длинной бородой, из которой рождаются облака, читает твою анкету и вопросы каверзные задает:

– Какова цель визита на Землю?

– Ну… я это… музыкантом хочу стать… людей радовать своей музыкой..

– Точно? – и смотрит так сурово, с прищуром.

– Точно!

– Ну смотри мне! А то у меня все музыканты менеджерами стали. Недобор музыкантов теперь! Отправлю тебя прямо сейчас! И визу открываю на 98 лет! Но если обманешь, вернешься досрочно!

…А если вдруг нет, если заполнишь не так? А помощник Бога принимает раз в сто лет по понедельникам. Ну потому что очень важный он там, на небе. Куча дел.

И придется опять ждать и подглядывать.

…В общем, когда у меня настроение отстой, я представляю, что моя душа ждала в очереди миллиарды лет, чтобы стать человеком.

И после этого иметь настроение отстой становится совсем как-то глупо.

Не бесите Вселенную

Вот я иногда думаю, что там, на небе собрался такой молодой творческий коллектив. Работа у них такая. Креативная. Помогать людям осуществлять мечты.

В понедельник в 9:00 у них планерка и обсуждение текущих мечт. Начальник отдела зачитывает новые поступления желаний с планеты Земля, все остальные переписывают их в ежедневники. Петя мечтает стать писателем. Коля – поваром. Наташа – фотографом. Ну, например.

Потом начальник говорит: «Ну все, ребята, работаем! Мы же отличная команда! Мы – профессионалы!».

И понеслось. Придумывают какие-то невероятные сценарии и сюжеты. Точно рассчитывают время и место, чтобы столкнуть человека со случайными людьми и событиями. Составляют план и график. Согласуют со смежными группами, чтобы осуществление мечты Пети никак отрицательно не повлияло на осуществление мечты Коли. Проделывают колоссальную работу. Ни спят ночами, не видят детей и кота. Мечтают, что после этого проекта обязательно попросят у шефа отпуск.

И вот проект подписан. Все инстанции пройдены.

Наступает день Х. Он обведен в календаре красным кружком. Все согласовано с астрологическим отделом. Близнец в овне, все, как положено.

Человек выходит из дома. Понимает, что забыл ключи. Пока бегал за ключами, опоздал на автобус. А на работе – начальник-зверь и срочный проект. Человек вызывает такси, понимает, что сегодня останется без обеда, потому что на такси уйдут последние деньги. С испорченным настроением плюхается в машину.

Таксист решает разрядить обстановку и делает радио погромче. Играет Лепс: «Самый лучший день». Человек просит переключить. На другой радиостанции объявление. Такая-то студия по такому-то адресу объявляет новый набор в художественную школу. Телефон повторяют два раза.

Таксист говорит:

– О, в художники зовут. У меня племянница тоже хорошо рисует. Ей пять лет сейчас, а все говорят, что талантище.

И человек отвечает грустно:

– Я тоже в детстве хорошо рисовал.

А по радио объявление повторяют.

Там на небе все смотрят на это со скрещенными пальцами. Никто не дышит. Не шевелится. В туалет никто не выходит. Муха замерла в полете.

Человек переписывает номер телефона в свой блокнот.

Вся креативная группа выдохнула. Открывают шампанское. Все аплодируют и смеются. Кто-то подхватил другого кружиться в танце. Кто-то позвал на радостях коллегу на свидание.

А человек пришел домой. Рассказал жене.

И она ему говорит:

– Что это ты надумал? Что за глупости?

И человек говорит себе: действительно, что это я надумал? Глупости какие-то. Не рисовал с детства. Ну да, вспоминал об этом недавно. Хотел даже кисти купить. Но лишних денег не было. Как я пойду? Засмеют же.

И там на небе все такие: «Да ну на…».

Да что ж такое. Кто-то театрально швыряет бумаги со стола со словами: «Я не могу так больше работать!». Свидание отменяется. Шеф вызывает начальника отдела исполнения мечт с требованием отчета. Кто виноват? В чем косяк? Разбор полетов. Лишение премий. Никакого отпуска. Дома скучают дети и кот.

…В общем, не бесите Вселенную. Там ребята реально стараются.

Без отпуска работают.

Не бесите.

Сегодня в парке

К турникам подошла пара. Им, наверное, лет по семьдесят. Оба в солнечных очках. На ней светлый спортивный костюм. На нем кепка в цвет.

Я сидела рядом на лавочке. Не могла оторвать от них глаз. Очень хотелось посмотреть, что они будут делать. Она ловит мой взгляд. Наверное, подумала: «Че пялится?».

Я отворачиваюсь, все-таки неприлично. Достала книгу, делаю вид, что читаю. Вот сейчас, наверное, он делает двойное сальто, а она стойку на голове. А вот теперь он подтягивается, а она садится на шпагат. Тихонечко подсматриваю из-за книги. Она медленно делает повороты тела, он просто висит на турнике. Наверное, сальто и шпагат уже сделали. Теперь отдыхают.

Какие же они молодцы! Я тоже хочу себе такую вот старость в светлом спортивном костюме и солнечных очках.

Минут через двадцать закончили. Пошли гулять по аллее. Я смотрю им вслед. Они держатся за руки. Я опять не могу оторвать от них глаз.

Она поворачивается, снова ловит мой взгляд. Снова, наверное, думает: «Че пялится?». А я опять думаю: «Ну какие они молодцы!». И тоже хочу вот такую старость, чтобы по аллее идти. И за руки.

***

В парке живет белка. Рыжая, с пушистым хвостом. А на ушах кисточки. Я сегодня наблюдала, как двое взрослых пытались ее угостить орехами. У них была выработана специальная тактика. Одна дежурила под кленом, второй – под рябиновым кустом. Они друг другу подавали какие-то знаки. Звали эту белку по-разному, заманивали. Менялись местами, снова заманивали.

А белку, наверное, это очень веселило. Она особо не пряталась, не убегала. Прыгала вокруг них с ветки на ветку или бегала по стволу. А потом та, что дежурила под кленом, как закричит:

– Леня, ложи в кормушку! Она по кустам пошла!

И я подумала, вот сейчас в паспортном столе женщина с завивкой и красной помадой хамит кому-то. Начальник отчитывает подчиненного за пятиминутное опоздание. Кандидату в депутаты пишут лживую предвыборную компанию. Гаишник берет взятку.

А Леня «ложит» в кормушку орех. И мне стало как-то хорошо. Потому что Леня хороший человек. Определенно.

Доброе утро!

Я еще в пижаме. Кутаюсь в плед. Пью кофе, поджав одну ногу под себя. Включила настольную лампу, чтобы утро было уютным и мягким. С моего двенадцатого этажа хорошо наблюдать за началом нового дня. Пока за окном совсем темно. Еще горят фонари. Проезжают редкие машины и троллейбусы. Мне всегда было интересно представлять, куда они так рано едут.

Если на секунду замереть и присмотреться, можно увидеть их историю. Ну вот на остановке стоят папа с дочкой. Им нужно в садик. Наверное, в своем районе не успели встать в очередь, и теперь приходится вот так. Приходится будить дочку очень рано, доставать сонную и теплую из под одеяла. Она, наверное, не хотела есть кашу, а потом надевать колготки. Капризничала.

И вот они стоят. Папа очень серьезный. Девочка с таким лицом, на котором будто написано: «И что, вот всю жизнь так? В садик, в школу, на работу? Всю жизнь?». Стоит, развесила пухлые щеки. Капюшон шарфом туго перевязан. Руки в варежках растопырила. Куртка толстая очень, капюшон этот. Ни повернуться, ни посмотреть нормально. С очень взрослым лицом стоит.

У них будет какой-то день. И у папы, и у нее. Может, хороший. Может, папу на работе похвалят, профсоюз ему оплатит билеты в зоопарк. И он заберет дочку раньше из сада. А может, и не очень. Может, он куда-то опоздает. Может, на работе аврал. Будет там допоздна. А дочка в садике будет смотреть в окно и ждать его. Щеки пухлые подопрет ладошками. С очень взрослым лицом будет ждать.

Какой-то у них будет день.

А я сижу в пижаме, поджав одну ногу под себя. Пью кофе. И меня тоже ждет какой-то день.

Доброе утро!