Текст книги "«Письма» моего ЖЖ"

Мало ли. Вдруг

Ехала в троллейбусе и думала о таких вещах. Что надо зайти в аптеку, потом в банк, потом в магазин. Прийти домой, помыть пол, навести порядок в шкафу. Думала об этом всем и смотрела в окно.

А на остановке стоял парень, улыбался мне. Я его даже не заметила сразу. Про аптеку и банк думала. Парень мне подмигнул, и я как-то неожиданно ему улыбнулась в ответ. Троллейбус тронулся, а парень остался.

И я подумала, вдруг это был принц? А я, как дура, про аптеку думаю.

И быстро накрасила губы. А то мало ли.

Или вот я случайно встретила знакомого. Мы последний раз виделись лет пять назад. И встретила я его очень неожиданно. И очень случайно. И это такой знакомый, с которым в университете мы, сидя на задней парте, ржали и разгадывали сканворды. Ну то есть видеть я его была очень рада. Очень.

И он стоит красивый, шутит хорошо. А у меня такая неделя напряженная была, поздно спать ложилась, не высыпалась. И вот я слушаю, что у него в жизни, улыбаюсь и думаю про себя: «Какая же я молодец, ну вот какая же я молодец!… Что встала все-таки сегодня пораньше и помыла голову!».

У нас вообще в жизни очень много всего неожиданного, очень много всего случайного.

Вот интересно, если бы при рождении мы получали специальный конверт. Этот конверт нужно было бы вскрыть, когда тебе исполнится 18 лет. К примеру.

И вот в этот день собираются все твои родственники, друзья. Все нарядные и веселые. Ты тоже.

Папа с мамой говорят речь. Что помнят тебя еще вот такусенького, а теперь ты вот какой вымахал. Может быть, немного даже всплакнут. Мама – точно.

И вот ты достаешь из конверта напечатанное письмо.

И в нем написано:

12 марта 2016 года ты встретишь своего будущего мужа.

15 января 2017 года получишь предложение о работе своей мечты.

5 февраля 2018 ты узнаешь, что станешь мамой.

Ну и много таких дат написано. Когда ты купишь свой первый дом. Когда встретишь близкого друга. Когда заведешь собаку. Когда случайно найдешь дешевые авиабилеты для путешествия в страну своей мечты. Разные хорошие дни, в общем.

Ты выделишь эти дни красным маркером на настенном календаре и будешь ждать их с нетерпением.

И вот ты ложишься спать и знаешь, что завтра наступит тот самый день.

С утра вскакиваешь по первому же звонку будильника, смотришь радостно в окно и говоришь новому дню: «Привет!». Потом немного танцуешь перед зеркалом в трусах. Может быть, даже напеваешь.

Надеваешь красивую любимую одежду, с наслаждением пьешь ароматный кофе. Красишь губы блеском с вишневым оттенком, улыбаешься себе в зеркале, потому что сегодня все будет хорошо. Сегодня случится что-то замечательное.

Но мы, слава Богу, не получаем такого конверта ни при рождении, ни в другой день. У меня, по крайней мере, его точно нет. Все прекрасное случается со мной в основном неожиданно и случайно. И я никогда заранее не знаю, как и когда.

Так вот.

А что если, проснувшись утром, решить, что этот день – сегодня? Что именно сегодня меня ждет что-то удивительное? Пусть я пока не знаю наверняка. Что, если сегодня вскочить с кровати радостным? Сегодня сказать новому дню: «Привет!». Cегодня надеть любимую одежду. Накрасить губы блеском с вишневым оттенком. Улыбнуться себе в зеркале.

Просто потому, что мало ли.

Вдруг.

В троллейбусе

Со мной в троллейбусе ехала мама с сыном. Сын уже взрослый, на вид лет двадцать. Он болен. Я не разбираюсь особо в этом. У него какая-то задержка в развитии. Что-то такое.

Он дергался на сидении и громко выкрикивал слова. Вел себя, как ребенок. К другим пассажирам обращался.

А мама его держала за руку. Разговаривала с ним очень нежно. Гладила, успокаивала.

Он кричит:

─ Остановка!

А она ему говорит:

─ Молодец! Да, сейчас остановка, все правильно.

И при этом смотрит на него с такой любовью в глазах. И даже со счастьем.

Они поднялись со своих мест и встали около двери. Парень смотрит на меня, машет мне рукой и говорит так, растягивая буквы:

─ До свидания!

И мама его на меня тоже смотрит. И просит:

─ Пожалуйста, скажите ему до свидания…

А я бы и сама сказала. И даже помахала бы. Даже если бы она не попросила.

Она улыбнулась мне и прошептала «спасибо».

А у меня внутри всё переворачиваться стало. Всё.

Маленькое дело

В переходе возле стенки стоял мужчина. У него не было ноги. Я сначала прошла мимо, а потом решила вернуться. Он же не просто стоял, потому что на работу ходить лень или выпить охота. У человека ноги нет. У меня их две, и я чувствую себя определенно лучше, чем он. В общем, достала из кошелька купюру и наклонилась, чтобы положить ее в шапку. А шапки-то никакой нет. Возле мужчины лежит желтый полиэтиленовый пакет-майка с рыбой. Одной рыбой. Я просто ее не заметила сразу.

И мужчина улыбается и говорит мне:

─ Рыбку хотите?

А я про себя думаю: «Блин, блин, блин…».

И вроде уже деньги обратно прятать глупо, и человека обидеть не хочется.

Стою и смотрю на него. Говорю:

─ Нет, спасибо… Я просто так вам деньги дать хотела…

─ Ну что вы… Мне как-то неудобно и стыдно стало… Я вот рыбу поймал.

И я опять думаю: «Блин, блин, блин…».

─ Возьмите, пожалуйста… от души. И это мне сейчас стыдно.

Вот, знаете, если бы он стоял в переходе просто так, его бы даже никто не осудил. Но он не просто так стоял.

Он нес эту рыбу в полиэтиленовом пакете, она, может, еще живая была и била пакет хвостом. И, может, ее и не купит никто. И он вот так простоит с ней возле стенки в переходе. Уставший и какой-то согнутый. Постоит и понесет обратно домой. Пожарит или сварит уху. Покормит кота. Тот придет к нему мурлыкать, и мужчина почешет ему шею и скажет так тихо: «Видишь, Васька. Вон она, как жизнь-то сложилася…». И вздохнет.

А потом они сядут смотреть телевизор. А завтра он опять пойдет ловить. И опять пойдет в переход.

Потому что он просто так стоять и просить не может. Рыба – это его дело. Очень маленькое. И очень нужное ему дело.

Ох как хочется!

В автобус забрался дед. Забрался с трудом, кряхтя, опираясь на палку. В кепке моряка, теплые большие варежки на руках. Видно было, что ему тяжело. Но он забрался. Нужно ему было. Может, в поликлинику нужно или на почту. Или в аптеку за лекарствами. Мало ли куда.

Говорит, тяжело так, с усилием:

– Доброе утро! Доброе утро, водитель!

И дальше кряхтеть.

Стоит в растерянности. Свободное место высоко. Не забраться. Уступила ему одна бабушка. Аккуратная такая, хорошая бабушка. Он сел. Что-то бурчал про себя. Не разобрать.

А потом вдруг поворачивается к этой бабушке и говорит громко и четко:

– А как вас величать?

Она засмущалась слегка, улыбнулась. Косынку стала поправлять.

– Валентина.

– А меня Иван.

– А вы куда едете?

– Кофе пить.

– Кофе?

– Да, есть тут место с хорошим кофе.

– У вас, наверное, давление хорошее?

– Что???

– Давление, говорю, хорошее. Раз кофе пьете.

– Давление у меня во! Отличное давление! – дед поднял вверх большой палец.

Они потом за жизнь говорить стали. У деда этого инсульт был. И речь нарушена, и ходить тяжело. А жить-то еще ох как хочется! И с бабушками знакомиться хочется, и кофе пить!

Он рассказывал ей все. Она улыбалась и даже смеялась. Похорошела как-то.

Вышел в центре. Встал, кряхтел опять, на палочку опирался.

Сказал:

– До свидания! До свидания, водитель!

И пошел. Бабушка ему вслед смотрела. Что-то такое было в ее глазах.

Много всего было.

Морщинки

Мы с подругой Дашей недавно обсуждали, откуда у людей берутся такие хмурые лица. Знаете, такие лица с двумя глубокими складками морщин, которые опускаются от уголков губ. Губы еще поджатые эти. И вот прям видно, что не просто у человека настроение плохое или неделя трудная выдалась. Видно, что человек уже лет двадцать не улыбался. Как он так живет? С этими угрюмыми складками. Что у него в жизни такое происходит?

Не будьте такими людьми. Ни в хороший день не будьте, ни в плохой.

***

Я недавно смотрела передачу «Вечерний Ургант». И туда пришел гость – не спортсмен, не певец, не актер. Вообще обычный человек. Дядечка такой с усиками. Рассказывал про себя, сбивался, водичку пил часто. Был военным. Ушел на пенсию. Стал кондуктором.

Как-то проверял билеты у пассажиров, и оказалось, что одна бабушка свой проездной забыла дома. Она очень распереживалась, разнервничалась. А этот кондуктор ей дал конфетку. Бабуля стала целовать ему руки, сказала, что будет молиться за него.

В общем, этот кондуктор самый известный в Петербурге. Он всегда вежлив, всегда в костюме, раздает конфеты пассажирам, носит с собой шпаргалку, где написаны «спасибо» на всех языках мира. Обычный такой дядечка с усиками. Виктор Петрович Лукьянов.

С морщинками от уголков глаз.

Здравствуй, осень

Помню, как в детстве возвращалась из школы домой. Сегодня было шесть уроков, и в моем рюкзаке ровно шесть учебников. Рюкзак большой и тяжелый, лямки давят на плечи, а мне легко и радостно и хочется бежать вприпрыжку.

Ребята во дворе зовут на улицу, а мама говорит: пока не поешь, никуда не пойдешь. Я кладу котлету на хлеб и жую на ходу. Перепрыгивая через две ступеньки, захожу за Иркой. Спорим, кто в какой команде будет играть в казаки-разбойники.

В этом году мое лето было похоже на ребенка-школьника, которому не терпелось дождаться окончания уроков. Лето подначивало меня, дразнило. Ну давай же! Давай! Сбежим из города на три дня, чтобы увидеть море! Поскорее уйдем из душного офиса и помчимся на велосипеде! Уедем в Питер смотреть белые ночи! Быстрее! Быстрее! Хватай рюкзак и заскакивай в поезд!

Лето дурачилось, кувыркалось, пускало мыльные пузыри и визжало на американских горках. Лето могло не спать всю ночь, танцевать и пить текилу. Лето боялось что-то упустить. Лету не терпелось жить.

А вот осень? Осень совсем другая.

Ей обычно достается: мол, пришла тут, испортила все веселье.

А для меня осень – как мудрая любящая бабушка. Она ловит лето в свои объятья, целует в чумазый лоб, ласково треплет спутанные выгоревшие волосы. Говорит ему: «Ну, хватит уже, совсем разошлось, набегалось, наигралось. Давай-ка, складывай свои игрушки, садись ко мне поближе, будем слушать сказку». И лето, конечно, просит у осени еще чуть-чуть поиграть, дуется и обижается, но в конце концов сдается. Осень поит лето теплым какао, угощает булочками с корицей, заботливо укрывает теплым пледом, чтобы первые холода не помешали ему крепко спать.

Лето, пусть тебе снятся радостные сны. Здравствуй, осень!

Больше не быть

Мне в школе нравился один парень. Мы учились в параллельных классах. Даже не то, что бы нравился ─ я его любила. А мы и знакомы-то не были.

И я даже не помню, как это все началось. Помню только что, любила его страшно! Встречала его на коридоре, и ноги подкашивались от волнения. И сердце было очень громкое.

Я при этом мучилась сильно. Страдала.

Знала только Саша. И еще мама. Саша уже тогда была очень умная и давала мне очень ценные советы. Что я должна или сделать что-то, чтобы с ним познакомиться или забыть. Потому что ходить так и любить издалека вообще бесполезно. А я ходила.

А мама советов не давала, успокаивала просто и переживала.

И вот проходит месяц, другой, третий, Новый год и Восьмое марта. Каникулы начались. Лето. Я уже как-то отвлекаться стала, забывать его. Как вдруг у меня дома раздается звонок.

Снимаю трубку и слышу:

─ Привет, я такой-то такой-то, узнала?

─ Узнала, ─ говорю.

─ Я вот тебе очень давно хотел позвонить, но все как-то не мог собраться с мыслями… Ты мне нравишься очень…

И я даже не могу сказать, что обрадовалась. Очень удивилась. Бывает же такое.

Мы поболтали. Потом он позвонил еще. И еще. А я вдруг стала вести себя, как полная идиотка. Как будто мне он и не нравился вовсе. Прицепился чего-то, не могу вот никак отвязаться.

Мама меня очень ругала за это. Вспоминала мне, как я по нему раньше плакала и страдала. А теперь вот так себя веду.

Она была на его стороне. Не соглашалась на «если вдруг позвонит ─ меня нет дома». Она всегда меня выдавала, бежала с трубкой ко мне радостно, как будто это ее сейчас на свидание позовут. Еще вдруг выяснилось, что она косвенно знает его родителей. Она вообще почти всех родителей в городе знает, она же воспитательницей работает. И вот его родители, оказалось – чудеснейшие люди. Мама была на его стороне, да.

Так мы и общались худо-бедно. А потом он вдруг взял и позвал меня в кино. Вроде как на свидание. А я на свидания до этого никогда не ходила, только на лавочке с мальчиками во дворе сидела. Хоть и заканчивала уже десятый класс.

Страшно было так, что подташнивало. Саша, помню, опять говорила мне очень умные вещи. Что я же не замуж за него иду, а в кино просто. Чего бояться-то?

Я тогда не пошла. Не помню, может, соврала, что заболела.

Но как-то согласилась все-таки с ним погулять. Опять вела себя идиоткой. Чушь несла какую-то. Дура дурой. Он провел меня до подъезда. И стоял чего-то, смотрел на меня. Я отошла на всякий случай подальше, мало ли целоваться решит. Он не решил. Сказал, что я очень странная. Очень деликатный и воспитанный, сразу видно. Действительно, наверное, родители ─ чудесные люди. И я быстро ушла.

Я бы на его месте больше не звонила. А он позвонил.

Я сказала, что уезжаю в деревню, и если он хочет со мной увидеться, пусть приезжает туда. И сама про себя порадовалась. Что вот он сейчас не приедет, и я на него смогу обидеться навсегда. А он спросил, куда ехать.

И вот я сижу в назначенный день в деревне на лавочке и понимаю, что он сегодня приедет. И меня опять начинает подташнивать. Я встала, собралась и ушла в город пешком. Стерва та еще. Ну и идиотка, конечно, тоже.

Он пришел. Тоже пешком, другой дорогой. Нашел дом и бабушку. В нашей деревне вообще указателей нет. И номера на доме тоже. И навигаторов тогда не было, даже мобильников. Бабушка меня потом подозвала к себе и все рассказала. Что «хлопец» приходил хороший. Меня искал. «Хлопец» с рюкзачком был. Наверное, конфеты в нем нес. Бабушка так решила. И в конце сказала, чтобы я его не гнала от себя. Что хороший он. Она это знает.

А он все понял. И звонить перестал.

Теперь вспоминать смешно это все. И грустно немного. Хороший ведь «хлопец» был. Наверное, думал, что сделал что-то не так, конфеты, может, не те купил, или ляпнул чего лишнего. А про то, что я была идиоткой, наверное, не думал.

А недавно меня попросили что-то сделать. Я и сама давно хотела этого. Так и написали, Оля, сделай это, пожалуйста, это не страшно.

А мне стало так страшно, что опять начало подташнивать. И я вдруг вспомнила эту историю.

И решила идиоткой больше не быть.

Все это понимает

Как-то поехала в гости к одному человеку. Мы пили чай и болтали, а потом я стала собираться домой, а он сказал, что уже поздно и мне лучше остаться. Он бы хотел этого. А я в этот момент ложечкой помогала себе надеть туфли, и ложечка на секунду замерла. И я замерла. Потому что побежали мурашки.

Я надела туфли и ушла.

Потом долго стояла на остановке, долго ехала в холодном троллейбусе. Заняла сиденье поближе к водителю, потому что в троллейбусе больше никто не ехал. А мне очень хотелось, чтобы рядом кто-то был. Мне даже показалось, что водитель на меня как-то так посматривает, как будто все знает и понимает.

Понимает, что недалеко от автобусной остановки живет человек. Большой, сильный и теплый. И если бы я с ним осталась, то с утра этот человек сделал бы мне кофе и, возможно, даже бутерброд. А сейчас я еду домой и вернусь в холодную комнату. Потому что такой мерзкий период, когда отопление еще не включили, но в домах уже очень мало тепла. И я надену пижаму, носки, и сверху еще одну кофту. Накроюсь одеялом и пледом. Подожму коленки к животу и буду ждать, когда, наконец, согреюсь. А ночью все равно проснусь от дрожи. И вся съежусь от огромного желания, даже необходимости, чтобы меня вот сейчас, прямо в эту минуту кто-то обнял. Вообще неважно кто. Главное, чтобы он был теплый. И если сейчас этого не случится, то я просто умру.

И вот я еду в троллейбусе домой. И водитель все понимает.

Что мне очень хотелось остаться, но я не могла. И что если бы я осталась и проснулась ночью от дрожи, меня бы обязательно обняли. А потом позвонили бы мне снова. А мне бы пришлось соврать, что я заболела очень или занята. И не знаю, когда поправлюсь или освобожусь.

Потому что любви не было.

Потому что это неправда. Что не важно, кто меня ночью обнимет. Нужен не кто-то. Нужен свой.

***

Я никогда не буду рядом с мужчиной, которого мне неинтересно слушать. Вот когда мужчина рассказывает что-то, рассказывает, а тебе не то чтобы не интересно, тебе смертельно скучно. И нет ни сил, ни желания даже для того, чтобы из вежливости прерывать его монолог вот этими «Ага», «Ну ничего себе!», «Да ты что?».

А когда он замолкает, становится еще хуже. Потому что он ждет, что сейчас начнешь рассказывать ты. А у тебя на самом деле куча событий произошло, много всего интересного, и вот даже вчера очень смешной случай был. Но ему все это рассказывать вообще не хочется. Ни капельки. И он может быть очень хорошим человеком, даже замечательным. И другой девушке было бы с ним хорошо очень. А тебе вот никак. Вы на разных волнах живете, на разных частотах.

Я никогда не буду рядом с мужчиной, с которым не смеюсь. Для меня мужчина без чувства юмора ─ это один из самых опасных видов мужчин. Наравне с алкоголиками, наркоманами и скрягами. Как писала Полозкова, «нельзя спать с человеком, который не может тебя рассмешить».

Бывает еще так, что мужчина скажет что-то и сам начинает громко и заливисто смеяться. А ты смотришь на него и думаешь: «А-а-а, это сейчас шутка была. Ну ясно».

И этот мужчина тоже может быть отличным человеком. Симпатичным, следить за собой, дом вот-вот достраивать. Машину недавно вот купил, маме звонить не забывает. Но тебе с ним не смешно.

Другая, может быть, будет хохотать. А ты нет.

А подруга тебе говорит: «Ну что ты так сразу! Присмотрись, походи с ним, может, он волновался или стеснялся, может, ты его не разглядела сразу».

А я к нему уже три часа присматривалась. Три часа. Своего же человека узнаешь с первых фраз, первых слов. Потому что тебе с ним хорошо и легко. И говорить легко. И молчать.

Поэтому я тогда надела туфли и ушла. Несмотря на то, что спать одной иногда очень холодно.

И водитель все это понимает.

Немного. Про любовь

Признание в свой адрес, которое я никогда не забуду, было таким: «Ты храпишь, и ты единственная из смертных, кому я готов это прощать».

Я думаю, это была любовь. Ну, которая вопреки.

Если бы вышла за него замуж, могла бы есть на ночь, курить, ходить в мятом, напиваться в гостях, выкрикивать непристойности. Он бы мне это прощал. Говорил бы, что я его достала, кричал, грозился бы убить, но ни за что бы не ушел. Потому что без меня бы не мог.

В любви мне приходилось быть палачом. Говорить человеку, что он мне не нужен.

Я раньше думала, что можно подобрать такие слова, чтобы человеку совсем не было больно слышать об этом. Что-то такое придумать, чтобы он даже обрадовался, что у нас с ним ничего не будет. Убедить его, как мы не подходим друг другу, что он скоро встретит другую. Лучше и красивее.

Но таких слов нет. Человеку всегда больно слышать о нелюбви.

Говорить о ней всегда получается плохо, нескладно. Ты то извиняешься, то оправдываешься, то пытаешься пошутить, развеселить как-то. Мямлишь чушь какую-то, ерунду, в которую ни ты не веришь, ни он.

В любви мне приходилось быть жертвой. Слышать о том, что я не нужна.

Передо мной то извинялись, то оправдывались, то пытались пошутить, развеселить как-то. Мямлили чушь какую-то, ерунду, в которую ни я не верила, ни он.

Иногда со мной трусили и просто исчезали. Иногда трусила я.

Самое ужасное, что ты можешь сделать в любви, – это раствориться в ней. До нуля. Когда тебя не остается, есть только он. Больная зависимость.

Я тоже была такой. Тоже так ошибалась.

Один человек, который меня не любил, сказал, что не понимает, почему идет в мои объятия, зная, что этим сделает мне только больнее. И еще больше не понимает, почему я его в свои объятия принимаю.

Я тогда ничего не ответила. Потому что не знала. Не знала, почему разрушаю саму себя. Почему позволяю эту нелюбовь к себе. Почему кормлю свою зависимость. Каждый день я говорила себе, что должна все прекратить. Обрубить раз и навсегда. И каждый раз, когда он приходил, я думала о том, что сделаю это завтра. Он был для меня, как дурная привычка, от которой ты обещаешь себе избавиться в понедельник или 1 января. Как сигареты. Ну вот эту пачку докурю и вот тогда уж точно брошу. А потом мне приносили еще одну пачку. И еще. Это была болезнь.

В любви я была попрошайкой, маленькой болонкой, которая бегает вокруг хозяина и лает: «Люби меня! Люби меня! Люби! Я такая хорошая!».

Никто не любит нездоровых. Никто не любит попрошаек. Это несексуально и неинтересно.

Мне не страшно признаться в том, что я была такой. Страшнее было бы прожить так жизнь. Ходить по кругу, наступать на те же грабли. Обвинять в неудачах мужчин. До меня не с первого раза дошло. Что причина неудач во мне. До этого было много боли и обид.

Самое лучшее, что можно сделать в любви – это давать партнеру дышать. Перестать сбивать его с ног водопадом своих беспредельных чувств. Перестать заполнять им свою пустоту. Себя наполнить до краев. Себя в первую очередь полюбить. На себя сместить центр. Вспомнить, что ты любишь. Что тебе нравится. Мечты свои вспомнить, желания.

Глупо ждать, что в твою жизнь придет любовь и вот тогда все наладится. Все наоборот. Когда в твоей жизни все наладится, придет любовь.

Живи жизнью своей мечты, а не ищи мужчину мечты. Как только перестанешь гоняться за бабочкой, она мягко опустится тебе на плечо.

О. Новикова

Это правда.

Не страшно остаться одной. Страшно прожить серую тусклую жизнь. Когда это понимаешь, любовь приходит.