Текст книги "Берсерк"

– Берегись!

Я отскочила, но недостаточно быстро. Меч берсерка пролетел мимо, но мгновением позже его нога, с приделанным к сапогу длинным шипом, взвилась невероятно высоко в воздух и рухнула на мое плечо. Боли не было – только протест. Как же так?! Ведь мары обещали защитить меня! Я снова увидела крылатых служительниц Морены. Они оторвались от мертвеца и завертелись вокруг. Их мерзкое хихиканье перешло в громкий хохот, а костлявые руки потянулись к моей груди. Что они хотели сделать?! Забрать меня в свое темное царство?! Но они сами не выполнили обещания и не сберегли меня! «Неправда, не так… – запищала одна из мар, серая и полупрозрачная, как тонкая занавесь. – Ты отдала нам лишь одну душу врага, а обещала – три. Теперь ты наша!» Руки мар прикоснулись к моей груди и затеребили ее, стараясь добраться до сердца. Помогая им, паук задергался.

– Но вы сами виноваты! – возмутилась я. – Вы сами не сохранили меня для будущих боев!

– А мы и не обещали хранить твою жизнь. Мы не умеем хранить. Мы помогаем убивать… Только убивать…

Неожиданно одна из мар заскулила и отпустила меня. Затем другая и третья… Кромешную темноту пронзил тоненький лучик света. Спасение! Не замечая боли, я поползла к нему, но это оказался не луч, а белый березовый ствол. Возле него спиной ко мне сидел невысокий паренек.

– Баюн? – прошептала я.

– Я же предупреждал. – Не оборачиваясь, он покачал головой. – Мары любят брать все…

– Спаси меня, Баюн… Верни меня назад! – взмолилась я.

– Зачем? Ты погубила себя. Ненависть грызет твою душу, и рано или поздно ты все равно достанешься им. —. Он указал на темную тучу позади меня. Оттуда донеслось хихиканье мар. – Но если ты очень хочешь…

– Да! Я хочу! – закричала я и… очнулась. Рядом не было ни берсерков, ни мар, ни Баюна, только полумрак и жалобно стонущие люди. Раненые… Значит, бой кончился и меня принесли в шатер для раненых?

– Здорово!

Я повернула голову и уставилась на незнакомое бородатое лицо. Оно скривилось в болезненной улыбке:

– Не узнала? Я – Болеслав. Ты тогда искала вендов… Кто же он? Ах да, помню… Мы познакомились на берегу в Сле. Он назвался воеводой князя… Какого же князя?

Я постаралась, но так и не припомнила.

– Теперь мне уже не воеводить, – грустно сказал он. Я проследила за его взглядом. Вместо одной из ног из-под рубахи Болеслава торчала короткая, обмотанная кожаными ремнями культя.

– Берсерки проклятые покалечили, – объяснил он. – Нелюди… Я бы помер, кабы не твой знахарь. Мой знахарь?!

– Таких лекарей свет не видывал, – продолжал Болеслав. – Он и тебя с того света вытянул, и мне кровь каленым железом остановил.

О ком он говорит? Я не помнила ни одного знакомого знахаря. Может, кто-то из наших, болотницких, случайно оказался тут? Нет, глупости! Даже произойди подобное, разве кто-нибудь признал бы во мне прежнюю девочку Дару?

– Он сказал, что если хороший мастер сделает мне Деревяшку, то я смогу ходить на ней почти как на собственной ноге…

Нет, этот неведомый знахарь был не из болотницких! Наш мог пообещать отрастить новую ногу или позвать Болеславу помощника из кромешников, но про деревяц, ную не заикнулся бы…

– А я тебя в бою видел, – вдруг сменил тему Болеслав. – Здорово ты дерешься. Все, как этих нелюдей увидали, остолбенели и даже назад повернули, а ты вдруг как кинулась на них! И страху в тебе совсем не было. За тобой побежал твой конунг, а за ним – остальные.

Так это Олав прикрывал мою спину и схватился с первым берсерком?

– Где он? – прохрипела я.

– Кто? Конунг? Он-то цел-невредим, – переворачиваясь на бок, ответил Болеслав, – а из моих ребят никто не спасся. Да и ты… Дыра у тебя в шее была, во! – Показывая, он соединил кончики пальцев. Получалась действительно большая дырка. – Твой конунг, как увидел, что ты падаешь, разъярился не хуже берсерков. Он тебя из боя вытянул, а потом наши отбой заиграли, и все пошли назад. Венды тебя несли на руках, однако, пока знахарь не появился, думали – умрешь. Знахаришка-то оказался с виду тощий, хлипкий, в чем только душа держится, но Али ему сказал: «Коли не спасешь бабу – сложишь голову», вот он и не отходил от тебя ни днем, ни ночью. Лишь вчера отлучился, да и то к самому императору. А мне велел пока за тобой приглядывать, чтоб шибко не ворочалась. Сказал: «Она на подземной реке в ином миру побывала, вот только перевозчика для нее не нашлось. Повезло ей!» Во как сказал… Странный мужичок. Из греков, похоже.

Я обрадованно вскрикнула. Как же раньше не догадалась! Это наверняка Тюрк! Он же говорил, что умеет лечить. Но как меня ранили, кто? Вспомнилась нога в кожаном сапоге и закрепленный на нем острый шип. Жаль, что мне не удалось разглядеть этого берсерка. Он стал бы еще одним из моих врагов.

Полог раздвинулся, и в шатер вошел скрюченный худой человек в дорожном плаще.

– Вот он. Знахарь, – шепнул Болеслав.

– Тюрк! – окликнула я.

Грек скинул капюшон, мелкими шажками подбежал ко мне и радостно облапил мое лицо дрожащими ладонями.

– Я знал, – забормотал он. – Я знал, что ты очнешся.

– Само собой, знал. Ведь это ты лечил меня… Тюрк замотал головой, опасливо оглянулся и понизил голос:

– Я тут ни при чем. Ты должна была умереть, я лишь боялся говорить об этом Али-конунгу. А прошлой ночью ты вдруг перестала метаться и жар спал. И рана… Я никогда еще не видел, чтоб такие глубокие раны так быстро затягивались. Я не знаю, кто тебя спас-Хотелось бы посмеяться над его словами, но он говорил правду. Я поняла, что должна была умереть в то мгновение, когда шип берсерка вонзился в мою шею… Неужели меня спас Баюн? Нет, невозможно! Белый ствол березы сидящий возле нее шилыхан – всего лишь видение… Я подняла руку и дернула Тюрка за полу:

– Скажи, ты видел битву? Он закивал.

– А того, кто ранил меня?

Он съежился еще больше и опять кивнул. В его ерных глазах заметался ужас.

– Ты знаешь его?

– Это Хаки, – выдавил грек. – Хаки Волк. Я служил ему. Тогда он был совсем молод, очень тяжело болел и тоже был излечен богами.

Хаки, Хаки, Хаки… Сама судьба свела нас на этом Валу! Ну почему я не смогла ответить на его удар?! Почему не сумела отправить его к марам?!

– Он еще жив?

– Да. – Грек немного осмелел и заговорил громче: – Он никогда не умрет. Он не такой, как прочие берсерки. Он настоящий…

– Что значит «настоящий»? Грек сморгнул:

– Он настоящий потомок бога Одина. Он бессмертен. Чушь! Нелепица! Глупый страх раба перед госпо диком… Я покажу этому потомку бога, какова смерть! Я размажу его, разрублю на тысячу кусков, как разрубила Убийцу Бьерна!

Я села и зашарила вокруг. Шею и плечо задергала боль. Тюрк отшатнулся:

–Что ты делаешь.

– Хочу вновь пойти на Вал, – не колеблясь, заявила Я. Грек покачал головой, а Болеслав коротко хмыкнул.

– Ты не сможешь. Мы уже в Сле, далеко от Вала. Оттон проиграл сражение, потерял много воинов и понял, что Вал не взять. Теперь его войско село на корабли и пошло к Йотланду, – опуская голову, признался грек. – На берегу остались лишь ученые люди и раненые. Гонцы говорят, будто Синезубый тоже отправился к Йотланду и там будет новая битва.

– Я поеду туда!

– Все корабли ушли… Тебе не на чем ехать. И еще. Лазутчики утверждают, будто берсерки и Хакон-ярл бросили Синезубого и теперь ждут попутного ветра где-то в Лима-фьорде, далеко от места предстоящей битвы.

Проклятие! Почему я не могу нагнать своих врагов?! Этого омерзительного мальчишку Хаки?! Уж лучше бы мне погибнуть!

Паук вцепился в сердце, и мои руки сами рванулись к ране. Один удар, и с муками будет покончено. Пусть я лишусь души, но избавлюсь от этой изнуряющей боли! Жизнь без возможности отомстить стала кошмаром…

– Погоди! – Тонкие пальцы Тюрка поймали мои запястья, а губы приблизились к уху. – Погоди. Не спеши. Я найду наших врагов… Верь мне!

Я уронила руки. Что ж, может, грек и прав. Нужно быть терпеливее. Старик слепец ждал своей мести много-много лет и все же дождался. Сколько мук за эти годы испытала его душа? Уж верно, больше, чем моя…

Рассказывает Хаки

Я решил принять предложение Хакона и пошел с ним. Возле Вала ярл разделил своих людей.

– Твой хирд останется в лагере, – сказал он, и я не стал возражать. Зачем терять воинов в первом же сражении, если впереди столько боев? Главные почести достанутся лишь тем, кто выживет.

Мой хирд поставил шатры в миле от Вала. Рядом расположились еще несколько сотен из хирда Хакона.Мы простояли всего два дня, а затем войско Отто-кей-сара пошло на приступ. Из восьми сотен воинов Хакон отправил на Вал шесть. С ними ушел и мой брат. Я не ждал его возвращения. Арм поправился и уже мог держать меч, но по-прежнему не годился для настоящего сражения. Однако ему повезло.

Я как раз приторачивал к своему сапогу железный щип и пытался закрепить его на пятке, когда в лагерь вернулся мой братец…

– Что, Хаки? – присаживаясь к костру, ехидно засипел он. Сачала я удивился его голосу, а потом вспомнил, что во время первого похода я сипел точно так же – глотка не выдерживала долгого и громкого крика.

– Сидишь и играешь в веревочки, пока другие защищают твою спину? – продолжал Арм. – А твои хваленые берсерки… – Он окинул взглядом моих воинов. – Они больше похожи на сонных мух, чем на детей Одина!

Я наконец-то закрепил шип и, проверяя прочность завязок, постучал ногой о землю.

– Что ты молчишь?! – возмутился Арм.

– А о чем с тобой говорить? – ответил я. Братец обиделся и перекинулся на Трора. Черного было легко разозлить, и Арм знал это. Ему даже не пришлось стараться. После короткой перепалки Трор встал и решительно направился ко мне.

– Почему мы не идем в бой?! Люди болтают… – начал он, но я перебил:

– А какое мне дело до людей? Пусть болтают. Черный рассердился:

– Как ты не понимаешь?! Мы же стали посмешищем!

Он не договорил и ударил ногой большой чан, над костром. Чан сорвался, отлетел к шатру и угодил в спину ничего не подозревающего Скола. Кормщик только покачал головой и отвернулся. Я приобнял Черного за плечи:

– Вспомни-ка малолеток, которые остались в Море Среди Земель…

– При чем тут они? – горячился Трор.

– А при том, что нынче ты повторяешь их речи.

Черный осекся, задумался и махнул рукой:

– Ладно, Хаки. Что бы ни случилось, первый позор будет твой!

Через два дня после этого разговора воины Отто-кейсара вновь пошли на приступ. На сей раз отбиваться было нелегко. Кейсаровы псы рвались к Валу, словно умалишенные, и в наш лагерь приносили все больше и больше раненых. А к полудню возле моего шатра появился сам Хакон на мохноногом рыжем коне.

– Мне нужны смельчаки, которые не побоятся выйти за ворота и сразиться с врагом! – выкрикнул он.

Я насторожился. Хирдманны стояли за моей спиной и ждали, но я не доверял Хакону. Отвага и глупость – разные вещи. Когда опасность станет так велика, что ярл всерьез испугается, тогда я поведу за Вал своих людей, но не раньше. Мой хирд не скот для бойни! Я покачал головой:

– Мы остаемся здесь, ярл.

– Неужели твои берсерки стали малодушны?

– Неужели ты думаешь, что они поглупели? – ответил я.

Хакон крякнул и обернулся к окружившим мой хирд воинам:

– Кто докажет свою смелость?! – Его глаза пробежали по лицам ратников и остановились на моем брате. Тот побледнел.

– Там, за воротами, люди Али-конунга из Гардарики, – в упор глядя на Арма, сказал Хакон. Он знал, чем зацепить моего брата, а тот оказался слишком глуп для отпора. Желание отомстить убийцам Ингрид толкнуло его вперед.

– Я пойду! – выкрикнул он.

– Я, – поддержал кто-то.

– И я…

– И я!

Отец был прав, когда говорил, что там, где нашелся один дурак, сыщется и сотня… Друг за другое смельчаки подходили к Хакону и горделиво поглядывали на оставшихся. Ярл улыбнулся и ударил пятками в конские бока:

– Покажем вендскому отродью, каковы настоящие воины!

Добровольцы загомонили и беспорядочной толпой двинулись к стенам. Хакон даже не выстроил их, и теперь я был убежден, что они умрут.

– Трус! – проходя мимо, бросил мне Арм.

– Прощай, – сказал я и отвернулся. К чему было спорить с дураком?

В тот миг я думал, что вижу брата в последний раз, но нити Норн непредсказуемы. Мы встретились с Армом еще раз, уже за стенами Датского Вала. Смельчаки так и не сумели отогнать вендов, лишь немного задержали их. Вечером не на шутку напуганный Хакон примчался ко мне за помощью, и на сей раз я не отказал. Время развлечений и легких стычек прошло, пора было зарабатывать славу и деньги…

Мой хирд выстроился у стены. Ворота заскрипели,то, что творилось за ними, больше походило на бойню, чем на сражение. Немногие уцелевшие добровольцы с воем бегали вдоль Вала и отчаянно пытались залезть обратно на спасительную стену. От их былой смелости не осталось и следа. Сзади их подгоняли мечи вендов, а сверху поливали смолой свои. Арма я увидел сразу. Он жался у стены и беспорядочно размахивал слишком тяжелым и непривычным для него мечом. Проклятый Хакон! Знал же, что берет в дружину пахаря! А еще позволил ему командовать смертниками!

Подбадривая хирд, я закричал. Арм услышал мой крик и рванулся к воротам. Стоящий по правую руку Трор глухо зарычал. Его глаза стали прозрачными, как вода. Он почувствовал силу Одина! Я и сам уже видел в небе то золотое сияние, что всегда предшествовало появлению Одноглазого. Однако я сдерживался. Становиться зверем было еще рано – нельзя обрекать хирд на беспорядочную схватку. Я быстро обежал глазами ряды вендов. Настоящих воинов среди них было немного, гораздо больше мужиков-ополченцев в длинных рубахах, меховых шапках вместо шлемов и перевязанных лыком поршнях. Они с ужасом смотрели на истекающий пеной рот Трора и боязливо перекликались. Этих дремучих лапотников стоило лишь хорошенько припугнуть.

Я поднял меч и протяжно, как учил Ульф, завыл. На мой вой хирд откликнулся дружным ревом. Звериное многоголосие полетело над Рвом, взвилось в голубое небо и достигло чертогов Одина. Чуя кровавую забаву, засту, чал копытами Слейпнир[84]84
  В скандинавской мифологии небесный восьминогий конь Одина.


[Закрыть], закаркали мудрые вороны запели валькирии[85]85
  В скандинавской мифологии небесные девы-воительницы.


[Закрыть]…

– Бежим! – взвизгнул какой-то венд. Они попятились, а кое-кто уже побежал, на ходу бросая оружие. Победа была совсем рядом! И тут случилось нечто странное. Из отступающей толпы выскочила одетая воином высокая баба. На ней не было ни шлема ни шапки. Темные с рыжиной волосы блестели на солнце, а голубые огромные глаза полыхали ненавистью. С пронзительным воплем она налетела на Генделя Вепря. Тот попробовал ударить ее мечом, но топор следовавшего за бабой богато одетого воина отразил удар. Словно не заметив грозившей ей смерти, баба пригнулась и проскользнула за спину берсерка. Следить за ней было уже некогда. Венды кинулись в атаку. Вперед побежали даже те, что совсем недавно бросали оружие, но сила Одина влилась в мои руки и укрепила дух. Меч застонал, вонзаясь в чье-то тело… Кровь и грязь перемешались. Мольбы и вопли поверженных врагов полетели надо рвом и вдруг слились в один предсмертный крик.

– Бра-а-ат! – кричал Арм. Я обернулся. Он лежал в грязи у ворот, а венедка-воительница рубила его тело коротким мечом, будто разделывала для пира тушу барана… Я ожидал смерти брата, но чтоб над телом моего родича глумилась баба?! Этого я не мог допустить!

На ходу избавившись еще от парочки врагов, я двинулся к воротам. Опьяневшая от крови венедка продолжала кромсать труп Арма. В ней, в ее отчаянном упрямстве было что-то знакомое, что-то такое…

– Дара! – окликнули ее.

Воительница отшатнулась, но поздно. Мой меч не задел ее, зато шип сапога вонзился точно в основание белой шеи. Не выпуская оружия, она свалилась лицом вниз. Сбоку кто-то горестно взвыл. Может, родич, а может… Воительница была смела и, наверное, красива. Такую многие мечтали бы назвать своей…

Прорубаясь сквозь вражьи ряды, я выбрался к краю рва, и тут в лесочке призывно загудели дудки. Повизгивая, как побитые собаки, венды принялись скатываться в ров. Битва была окончена. Я оглядел своих хирдманнов. Трор тяжело дышал и порывался в погоню, однако Скол крепко стискивал его руки. Бедняга Гендель валялся на земле и судорожно подергивал обрубками ног. Защитник отважной бабы все-таки одолел его…

Я подошел и посмотрел в глаза Генделя. Пересиливая боль, он улыбнулся и покосился на кинжал у пояса – просил о милосердии… Я вложил ему в руку меч и, не отводя взгляда, полоснул кинжалом по шее. Гендель не дрогнул и не перестал улыбаться. Один запомнит такого воина…

– Эй, Хаки! – окликнули меня. Двое воинов пытались собрать оставшиеся от Арма куски мяса. Труп брата не интересовал меня, а вот венедка… Однако ее нигде не было видно. Должно быть, друзья забрали ее с собой. Жаль…

Я задумался. Баба точно кого-то напоминала, но кого? Я не знал такой женщины. Она походила на словенку, но одета была как наши воины и сжимала легкий, сделанный под руку юноши меч. Кажется, венды называли ее Дарой…

Рассердившись на то, что меня так занимает незнакомая баба, я сплюнул и направился к лагерю. Воины принесут тело Арма на большой костер, и тогда нужно будет изобразить печаль, а нынче я слишком устал.

Однако тризновать и произносить речи о храбрости погибшего Арма мне не пришлось. Уже на другой день Отто-кейсар отвел свои войска от Датского Вала. Лазутчики проверили лесок у рва и даже лощину, в которой венды стояли лагерем, но никого не нашли. Должно быть, поняв, что Вал не одолеть, кейсар замыслил что-то иное. После долгих розысков люди Хакона где-то раздобыли одного из вендов. Ярл позвал меня, когда пленника привели в его шатер. Венд оказался худым и грязным парнем, с длинными масляно-черными волосами и разбитым в кровь лицом. Штаны и рубаха висели на его тощих плечах, будто на пугале, а подбородок неудержимо трясся.

– Как тебя зовут? – спросил его ярл. Парень постарался успокоиться. На мгновение его подбородок перестал дрожать.

– Михаил, – ответил он. Хакон засмеялся. Я понял его смех. Михаилом звали одного из помощников бога христиан. Того самого, в которого верил Отто-кейсар.

– Кейсар так хочет, чтоб мы приняли новую веру, что посылает нам своего ангела, Михаила… – сказал Хакон.

– Я не ангел, – возразил пленник.

Ярл перестал смеяться:

– Это я вижу. Скажи, куда пошло войско Отто, и останешься жив.

– Не знаю…

Ожидая смерти, пленник склонил голову, но Хакон лишь отмахнулся:

– Уведите его.

Двое дюжих воинов подняли беднягу и поволокли его прочь. Парень упирался, загребал ногами и что-то кричал, но его никто не слушал.

– Зачем тебе этот венд? – спросил я. Хакон никогда и ничего не делал просто так, и если он не убил пленника, значит, имел на то свои задумки.

Ярл покопался рукой в седых волосах и деланно пожал плечами:

– А не надоела ли тебе эта бессмысленная возня? Надоела? Разве битва может надоесть? Правда, я больше привык нападать, чем обороняться, но на то и война…

– Я ведь знаю, куда пошел Отто-кейсар, – хитро сощурился Хакон. – Его корабли стоят в Сле. Оттуда они двинутся на Йотланд, а там, в обход Вала, прямо в Данию…

– Умно. Кейсар знает, как и с кем воевать. К тому же он упрям. Рано или поздно он сведет счеты с Синезубым, – сказал я.

– Вот и я так думаю, – продолжал Хакон. – Синезубый проиграет, а каково будет нам? Зачем мне терять своих людей в бессмысленной битве? – Поглядывая на меня, Хакон зашагал по шатру. – Но как мне увести людей и не показаться предателем конунгу данов? Может, ты поможешь мне? Синезубый тебе верит. Ты приведешь к нему пленника и скажешь, будто он сознался под пыткой, что Отто-кейсар распустил войска. Мальчишка наверняка ухватится за возможность солгать врагу и с радостью подтвердит твои слова. Если Синезубый поверит, что войне конец, он отпустит нас и вознаградит тебя за помощь. Ты нагонишь меня в Лима-фьорде, а оттуда отправимся домой.

Ах, Хакон, Хакон! Сколько лет прошло с нашей пер-вой встречи, а он ничуть не изменился! Вот и нынче – не сам вез пленного, а посылал меня… А если пленник не пожелает подтверждать мою ложь? Чья голова поле-.тит с плеч? Уж верно, не Хакона! В этом случае ярл все свалит на меня: «Хаки Волк сказал, что битвам конец, и я направился к дому, – а потом горько вздохнет: – Кто бы знал, что сын Орма так доверчив? Поверил словам пленника, всех сбил с толку!»

Гнев Синезубого падет на меня и мой хирд, но для ярла это не важно. К тому же он еще не расквитался со мной за Рангфреда. Так что, как ни поверни, он не останется в накладе.

– Синезубый все равно узнает правду, – негромко сказал я. – И слава богам, коли так, – откликнулся ярл. – Я ему дурного-то не желаю.

– Сколько тебя знаю, всегда дивился твоей доброй душе, —съязвил я.

Хакон пропустил колкость мимо ушей:

– Так поедешь или нет?

– Поеду. Больше некому. Я уверен, что Синезубый проиграет битву, и не хочу понапрасну губить своих воинов.

– Только поспеши, – предупредил ярл. – Я уйду с твоей «Акулой» в Лима-фьорд, но долго ждать не стану.

«Хорошо, коли задержишься хоть на денек», – подумал я, но ничего не ответил.

А уже на другой день отправился к конунгу данов. Он встретил меня на пороге своего шатра как дорогого гостя…

Я соскочил с одолженного ярлом коня и бросил ногам конунга пленного венда.

– Кто это? – поинтересовался Синезубый.

– Мои люди взяли его возле лагеря Отто-кейсара.

Это было неправдой, и пленника поймали воины Хакона, но я решил даже не упоминать о ярле. Синезубый был слишком хорошо знаком с его хитрым и лживым нравом. —Это человек кейсара по имени Михаил. Я допросил его и услышал, что кейсар распустил свое войско. Думаю, это очень важная весть…

– Мои люди говорят другое.

– Не знаю, что говорят твои люди, но войска Отто нет возле Датского Вала!

Сзади угрюмо засопел Трор. Я взял с собой только его, остальные отправились на «Акуле» в Лима-фьорд. . Черный хорохорился, но плохо понимал, о чем идет речь, поэтому выглядел простаком. Синезубый покосился на него и заколебался. Такой парень, как Черный, просто не смог бы соврать конунгу! А что если Отто-кейсар и впрямь решил отступиться? Конечно, в этом случае следовало ждать его послов, но всякое бывает…

– Развяжите пленного, – велел датчанин. Воины подняли одуревшего от страха венда с земли и разрубили веревки на его руках. Карие глаза пленника забегали по чужим лицам.

– Скажи, где стоит войско Отто-кейсара? – спросил Синезубый.

Я замер. Сейчас этот дурень откроет рот и заявит:

«Слова этого человека – ложь. Он просто хочет получить деньги и смотаться подобру-поздорову, а мой император стоит в Сле и собирается ударить с тыла, прямо в твой жирный зад, проклятый дан!» Однако то ли парню не хватило смелости, то ли, наоборот, он сообразил, как выгодна будет для сородичей его ложь, и не колеблясь кивнул:

– Все ушли… Войска больше нет…

– Это правда?! Не лги – ведь я все знаю! – Синезубый занес меч.

Парень сжался и совсем неожиданно заверещал:

– Не надо! Я сказал правду!

Конунг резко опустил меч. Расплескивая по земле дымящуюся кровь, голова венда покатилась к моим ногам. Его глаза все еще моргали. Синезубый вытер клинок о полу короткого плаща и хлопнул меня по плечу.

– Куда ты так спешишь? Останься. Подождем послов кейсара…

– Не могу, – ответил я. – Меня ждут. – И спустя два дня уже был в Лима-фьорде, в своем хирде, на борту «Акулы». При мне были деньги и дары Синезубого. Конунг данов щедро заплатил за помощь в битве. Жаль, что пришлось лгать ему… Зато Хакон не обманул и его корабли покачивались борт о борт с моим драккаром. Причиной столь редкой честности стал встречный ветер. Я узнал это, едва оказался на «Акуле». Хакон не изменил своим привычкам и вовсе не собирался ждать моего возвращения. Ярл дожидался лишь попутного ветра.