Текст книги "Избранные тьмой"

Глава 20. Грань дозволенного

Они сидели в комнате, скованные моральными цепями и разделенные пропастью положения, – и все же рядом.

Утро Маргарет началось с того, что, прогуливаясь по монт-д’этальским коридорам, она увидела Лютера. Тот, весь в синяках и ссадинах, хотел постучаться к лекарю, но потом повернул к гостевым комнатам. Принцесса догадалась, что призрак решил направиться к розоволосой девчонке, которую привез в замок брат. Ревность, словно ногтями по камню, нестерпимо мерзко царапнула по сердцу Маргарет. Девушка перехватила Лютера.

– Ты ранен?

– Ничего страшного. – Он спешно убрал за спину сбитые кулаки. – Всего лишь стычка с повстанцами, быстро заживет.

– Пойдем, я обработаю раны, – выпалила Маргарет и тут же покраснела, но слова возвращать не собиралась. – Заодно расскажешь про повстанцев.

– Раз Ее Высочество приказывает… – улыбнулся Лютер и направился следом.

По дороге девушка захватила у лекаря все необходимое: колбы с заживляющими растворами, целебные мази, тряпицы.

В комнате принцесса указала Лютеру на диван, и призрак сел, не скрывая улыбки. Предложение помощи представлялось Маргарет приличным и безобидным ровно до того момента, пока она не устроилась рядом с Лютером на узком диванчике. Они находились на расстоянии вытянутой руки – слишком волнительно и непривычно. Слишком близко. Физически этот промежуток был больше, чем в день их первой встречи, когда Лютер прижимал принцессу к дереву. Духовное расстояние между ними давно сократилось. Доверие и благодарность за спасение сами собой переросли во влечение. И Маргарет видела, что чувства взаимны.

Девушка расставила припасы лекаря на столике и, намочив тряпицу, поднесла ее к лицу призрака, чтобы смыть остатки крови. Их взгляды встретились, она притворилась сосредоточенной, чтобы не выдать волнения. Пальцы дрожали, а мысли путались. Когда девушка через тонкую ткань тряпицы дотронулась до Лютера, она осознала, что ей совершенно не интересны перипетии войны. Но нужен был предлог для разговора:

– Так что там с повстанцами? Нашли их?

– Повстанцы – не самая подходящая тема для беседы с принцессой, – хмыкнул Лютер.

– Боюсь представить, что они могли сделать со мной и королевством, если бы ты меня не спас. Так что это самая что ни на есть подходящая тема.

Лютер уступил и принялся рассказывать принцессе о стычке с повстанцами. Маргарет слушала его, не решаясь смотреть в глаза. Вместо этого она опустила взгляд на влажную тряпицу, которой промакивала раны Лютера, а он послушно протягивал руки со сбитыми костяшками, чтобы принцесса могла обработать ссадины. Иногда, не сдерживая улыбки, Лютер шутливо упрямился, и тогда Маргарет строго хмурилась и хрупкими руками возвращала его тело в нужное положение.

Лютер в своем рассказе уже перешел к той части, как после драки с повстанцами они с Ником добрались до реки. Маргарет слушала рассеянно. Обронив короткую незначительную реплику, она не узнала своего голоса и притворно закашлялась, чтобы скрыть волнение. Лютер улыбнулся.

– В горле першит, – попыталась оправдаться она.

– Может, тебе тоже мазь нужна? – усмехнулся призрак.

Маргарет не успела опомниться, как он зачерпнул снадобье и потянулся к принцессе.

– Нет, не надо, – рассмеялась девушка, закрываясь руками.

Но Лютер точно не услышал ее и придвинулся ближе. Хохоча и возмущаясь, принцесса попыталась отбиться. После недолгой борьбы платье задралось, его рука соскользнула вниз, и мазь оказалась на щиколотке девушки.

– Давай вытру, – без смущения предложил Лютер.

Он уже успел взять мокрую тряпицу, но Маргарет с алыми щеками выдернула ее из рук призрака. Слишком неловко. Она наспех растерла мазь по ноге, так и не избавившись от пятна до конца, и одернула юбку. Принцесса сделала вид, что ничего необычного не произошло, и как ни в чем не бывало продолжила обрабатывать раны Лютера. Смазав кровоподтеки и ссадины, она забинтовала его кулаки.

– Ну вот. – Маргарет удовлетворенно опустила рукав призрака. – Больше ран нет?

– Есть, – задорно сообщил Лютер. Он совершенно не спешил уходить от заботливой принцессы.

– Показывай, – приказала Маргарет.

Призрак встал и потянул за край рубахи, но остановился и сел обратно. Маргарет вопросительно посмотрела на него.

– Не покажу, – заупрямился Лютер, улыбаясь при этом, как сытый кот. – Ты и так смущена, а будешь стесняться еще больше.

– Неправда, я не стесняюсь, – возразила принцесса и почувствовала, как снова начинают гореть щеки.

– Еще как стесняешься. Мне придется снять рубаху. Если тебя это смущает, могу сам обработать рану или пойти к лекарю.

– Я уже побывала замужем и имею представление о мужчинах. Вряд ли увижу что-то новое, поэтому раздевайся, – велела Маргарет. Она старалась выглядеть спокойной и безмятежной, но душа трепетала, словно листья на ветру. Вихрь смущения поднимался, сжимал внутренности, уносил вдаль мысли. Она закусила губу.

– Уверена?

Лютер не двигался с места, играя с терпением принцессы. Чтобы доказать свою уверенность, она сама потянулась к его рубахе.

– Да это домогательство, принцесса, – захохотал призрак. Он остановил девушку и разделся сам.

Лютер оказался прав – Маргарет тут же увязла в стеснении. Принцесса с небывалым рвением осмотрела большое сине-фиолетовое пятно на боку призрака и, придвинувшись ближе, принялась за дело. Пальцы не слушались. Маргарет старательно покрывала мазью синяк и притворялась, что вовсе не нервничает. Ей было не о чем волноваться – кроме непринужденных бесед и собственных фантазий, между ней и Лютером ничего не происходило. По крайней мере, так Маргарет успокаивала себя. Впрочем, рамки приличия давно стали для нее тесны, и девушка, беря пример со смелой калледионской принцессы, хотела разрушить их.

Она закончила с мазью и взяла бинт, чтобы обвязать раны. Монотонные действия неплохо отвлекали, и Маргарет почти успокоилась, даже принялась весело болтать. Речь ее быстро прервалась судорожным вздохом, когда она почувствовала, как рука Лютера коснулась ноги и медленно двинулась вверх, отодвигая легкую ткань платья, забираясь под юбку. Пальцы призрака нежно, словно летний ветер, касались колена и приближались к бедрам девушки. Маргарет ошарашенно замерла. Наверно, если бы не бинт в руках, она бы забыла, чем занималась.

– Ты продолжай, продолжай, – невозмутимо проговорил Лютер.

– Я… – слова тонули в волнении.

– Продолжай, – мягко настоял призрак, перехватывая смущенный взгляд принцессы.

Маргарет послушно размотала бинт. Лютер привстал, чтобы она смогла обернуть повязку вокруг его торса. Двигаясь возле призрака, она ощущала его теплое дыхание то на своих волосах, то на шее. Лютер не стеснялся, его прикосновения делались все смелее. Маргарет завязала бинт. Лечение окончилось, но мужчина не позволил принцессе встать. Он продолжил играть с ней, добавив к своим уверенным касаниям бережные поцелуи. Мысли сбивались. Девушка понимала, что должна что-то сказать или сделать, но дыхание срывалось, ее хватило лишь на совсем глупый вопрос:

– Что ты делаешь?

– Ты ведь уже побывала замужем, значит, прекрасно знаешь, что я делаю, – улыбнулся Лютер. – Или мне остановиться?

Вместо ответа Маргарет потянулась к его губам. Призрак не дал поцелую закончиться слишком быстро: дотронулся языком до уголка рта, пробрался внутрь, принцессе оставалось лишь податливо раскрыть губы. Охваченная любовным томлением, она не заметила, как Лютер посадил ее к себе на колени. Пропустила, когда он задрал ей платье. Не сопротивлялась, когда призрак перехватил ее запястья и повалил на спину, нависая сверху. Маргарет закрыла глаза, чтобы живее прочувствовать все грани запретной любви. Реальность оказалась лучше фантазий, которые девушка лелеяла со дня встречи с Лютером.

Стеснение испарилось, и теперь принцесса наслаждалась поцелуями, отдаваясь им без остатка. Лютер касался ее губ, скул, шеи, ключиц, груди, где сбился вбок лиф платья. Он не обходил вниманием ни единый участок тела девушки, будто хотел заполучить ее целиком. Сквозь дурман любви Маргарет услышала:

– Ты ведь знала, чем все закончится, когда приглашала меня в комнату?

Она прикусила губу, улыбаясь своим смелым мыслям:

– Вообще-то я надеялась, что этим все только начнется.

Пал занавес стыда. Маргарет больше не чувствовала, что делает что-то непозволительное, неправильное, предосудительное. Нет. Прикосновения и поцелуи Лютера казались самым правильным, что она испытывала за последнее время.

Она притянула его за шею, прильнув губами к губам. Пробежалась пальцами по торсу – аккуратно, чтобы не задеть ссадины, спрятанные под бинтами. Лютер был почти раздет, и ощущение его тела, прижимающегося к ней, наполняло нутро жаром, как выпитый бокал вина. Несмотря на задранное до бедер платье и оголенную грудь, девушка не чувствовала прохлады. Щетина Лютера слегка царапала кожу, но это ощущение добавляло остроты, а не раздражения. Лютер коснулся губами ее груди и провел языком по соскам, заставляя принцессу дрожать, словно под внезапным порывом ветра. Выгибаясь навстречу его губам, Маргарет прикрывала глаза, чтобы ярче ощутить прикосновения к внутренней стороне бедра и к лону, ставшему влажным, как воздух после дождя.

Ей хотелось и самой исследовать тело любовника. Она провела пальцами над тканью штанов, ощущая, как напрягаются мышцы на его подтянутом животе. Поймав поцелуй Лютера, Маргарет дотронулась до его выпирающего члена – бережно и осторожно, будто пробуя воду перед купанием. Принцесса привыкла к тому, что муж делал все сам. Она безучастно лежала, пока Харео был сверху. Но с Лютером девушка жаждала иного, и тот, уловив настроение возлюбленной, сам развязал шнурок на штанах, запуская ее руку под ткань. Маргарет обхватила член и замерла в нерешительности, поглаживая пальцами выпирающие вены. Лютер усмехнулся ее неопытности:

– Ты точно была замужем?

– Недолго, – пробормотала принцесса.

Он оставил словесные уколы и просто показал, как двигать рукой, чтобы ему было приятно. Пока Маргарет послушно следовала его указаниям, Лютер до конца снял с нее смятое платье. Ненадолго лишив принцессу своего тепла, он привстал, чтобы раздеться самому. Маргарет с придыханием посмотрела на его обнаженное подтянутое тело: широкие плечи с выделяющимися мускулами, загорелая кожа, россыпь шрамов и ссадин. Истинный бывший повстанец. Ощущение запретной любви лишь раззадорило девушку, и она самодовольно отметила, что и Лютер жадно рассматривает ее в ответ. Его взгляд горел голодом и опасностью, как у дикого зверя.

Он опустился на девушку, удерживая вес тела на локтях, и коленом раздвинул ей ноги. Член скользнул меж влажных бедер Маргарет, и она ухватилась за плечи Лютера в попытках найти опору от нахлынувших чувств, пока он туго наполнял ее лоно. Девушка кусала губы и притягивала возлюбленного за шею. Он двигался медленно, постепенно ускоряясь только после того, как принцесса привыкла к нему и ощутила все грани удовольствия. Они почти не разрывали глубокого поцелуя, прижимаясь друг к другу так сильно, словно пытались не выпустить наружу клубок наслаждения. Маргарет чувствовала руки Лютера, сжимающие ее грудь, укусы на плечах и шее и крепкий член в лоне. Она обвивала его ногами, чтобы не потерять ни капли удовольствия. Надрывное дыхание смешивалось с тихими стонами. Все мысли испарились, и не было никого и ничего вокруг, кроме этого дивана и двоих любовников на нем. Даже звуки пропали. Маргарет прикрыла глаза, и разум заволокло мутной пеленой, будто она опускалась на дно моря. Обострилось лишь осязание. Принцесса ловила каждое движение – быстрое и медленное, глубокое и нежное – и проживала его по-особенному, будто оно длилось не секунду, а вечность.

Маргарет поняла, что теряет голову. В горевший внутри огонь словно подкинули поленьев, и пламя взвилось по всему телу, от макушки до кончиков пальцев. Девушка выгнулась, зажмуриваясь, как от яркого света. Тело содрогнулось, будто на него попали ледяные брызги, а наполненное лоно запульсировало. Лютер не выходил из нее, удерживая под собой и совершая последние толчки, а когда все было кончено, с тяжелым выдохом опустился на принцессу, вжимая ее в диван. Стук их сердец отдавался в ушах громче колокольного звона. Они нашли губы друг друга и слились в поцелуе. Не важно, что будет дальше – главное, что сейчас они были вместе.

Глава 21. Новости

«Следят», – мысленно пробурчал Роберт. Иной человек и не заметил бы слежки, но не принц, наученный тщательно изучать свое окружение.

Эфлейцы еще не вполне доверяли пленнику. Ему запретили покидать Монт-д’Эталь, и Роберт, не показывая своего недовольства, исполнял предписание. Он бродил среди стен замка, гулял по саду и по двору и везде натыкался на призраков инквизиции. Серые, как предпочитал называть их принц, ступали за ним по пятам, словно охотящиеся на мышь коты. «Да дрянные ж Существа!» – злился пленник. Он был искренен с королем, откровенно поведал о своей несчастной жизни в Мейфоре, показал побои и раны, но все равно не стал полноценным союзником. А смиренное поведение тем временем наскучивало.

Роберт выглянул в окно: кучер и конюх спорили о чем-то подле экипажа, который показался ему смутно знакомым. Принц заметил и околачивавшихся в коридоре неподалеку призраков. Ничего нового. В Мейфоре за ним тоже следили, только к преследователям добавлялся еще и ненавистный Дант Гарс, отправившийся недавно к темным Существам.

Роберт выжидал. Когда призраки отвлеклись, он рванул к ближайшему мрачному ответвлению коридора и, скрывшись за поворотом, вжался в стену. Запоздало заметив бегство, они бросились за ним. Принц не стал дожидаться, пока они повернут за угол, и, услышав топот, резко вышел вперед, с оскорбленным видом перекрыв им дорогу и сложив руки на груди.

– Вы за мной следите! – с вызовом бросил он. – Значит, король не доверяет мне?!

На лицах серых появились насмешливые улыбки. Один из них приподнял бровь, во взгляде читалось откровенное: «Да кому ты нужен». Вслух они ничего не ответили, Роберт распалился еще сильнее. Он все пытался найти баланс между поведением послушного пленника и возмущенного гостя – совершенно противоположными гранями личности, лишь одну из которых стоило показывать в чужом доме.

– Разве я недостаточно дал понять, что верен Эфлее?! Зачем вы следите за мной? Думаете, я что-то замышляю?! Если я что-то и задумал, то исключительно против своих недругов – а они все родом из Калледиона. И двое врагов из моего списка уже мертвы!

Последнее Роберт выпалил не задумываясь и тут же умолк. Поддавшись эмоциям, он забыл о смиренности и сказал лишнее. Мертвый охотник все еще занимал мысли, болтать о подобном перед служителями инквизиции явно не следовало.

Призраки с непроницаемыми лицами наблюдали за словесными излияниями негодующего принца, после чего один из них склонился ко второму и невозмутимо проговорил:

– Запиши: мстительный.

Тот, к кому обращались, достал из кармана книжечку с исписанными страницами, открыл там, где лежала закладка, и внес запись. Роберт с молчаливым недоумением глядел на книжку.

– Что это? – пришел в себя принц и вырвал у серого тетрадь.

Призрак не спешил отнимать ее, давая пленнику время рассмотреть добычу. Проглядев несколько страниц, Роберт понял, что в ней содержалось его описание, от характера и внешности до распорядка дня.

– Это что за дрянь?!

– Не твое дело, – дружелюбно пояснили ему, забирая тетрадь.

– Нет уж, тут написано про меня, я хочу знать, что это!?

Призрак вздохнул и скосил глаза на своего приятеля:

– Добавь еще «настойчивый».

«Книги! – хмуро подумал Роберт. – От них одни неприятности».

Пока один серый выводил каверзные буквы, раскрывающие черты принца без его согласия, второй снизошел до того, чтобы объясниться с Робертом:

– Мы выясняем, годишься ли ты на роль призрака.

– Кто, я?

– Да, ты, – не отрываясь от тетради, подтвердил серый.

– Зачем?

– Нам так приказали, – загадочно улыбнулся мужчина, выстроив непроницаемую стену между Робертом и тайной.

– Кто приказал? – настаивал принц. Рассудив, что главой инквизиции является эфлейский принц, он назвал его имя: – Его Высочество Никос?

– Мы подчиняемся не Нику, – проговорился призрак.

В его словах, будто в стене, появилась тоненькая трещина, через которую просачивался дрожащий луч света, но стоило Роберту потянуться к этому свету, как трещина исчезла.

Может, все дело в Анне Мельден? Она обещала помочь и вполне могла дернуть за ниточки, незримо связывающие ее с Эфлеей, чтобы подобрать для Роберта уютное место. Или это не она? Королева хитра и могущественна, но ее силы не безграничны. Связи, связи… Может ли Анна Мельден дотянуться до чужой инквизиции? И если да, то какой же паутиной она способна оплести континент?

– И как, подхожу я на роль призрака, приятель? – поинтересовался Роберт.

После недолгого колебания серый неопределенно махнул рукой, его жест выглядел как нечто среднее между «не очень» и «точно нет». Принц собрался спросить, сложно ли быть призраком и в чем вообще состоит их работа, но его собеседники неожиданно отвернулись. Они замерли, как олени, учуявшие опасность, и двинулись за угол коридора, подальше от Роберта. Тот растерялся. Задумчиво почесывая подбородок, он услышал гордую дробь каблуков по мраморному полу: гвардейцы. Видимо, призраки не хотели, чтобы гвардия узнала об их разговоре с пленником.

Роберт выглянул в окно. Карета, за которой он наблюдал, уже уехала, люди разошлись. Смотреть было больше не на что, и принц хотел уйти, когда его окликнули. Высокомерным тоном гвардейцы сообщили Роберту, что король желает его видеть, и проводили в нарядную комнату с пурпурным диваном, где он впервые откровенно поговорил с эфлейской семьей.

В люстре торжественно горели все свечи. Стол, прогибавшийся под тяжестью напитков и закусок, был накрыт на две персоны, но в пустом бархатном кресле все еще виднелся отпечаток чьего-то зада. В расписанной тарелке лежал недоеденный кусок мяса, а рядом стоял пригубленный бокал вина, под лучами дневного света бросавший бордовую тень на поверхность стола. Когда Роберта ввели в комнату, Димир нетерпеливо постукивал носком ботинка по полу. Увидев гостя, молодой король жестом предложил ему присесть. Принц опустился в еще теплое кресло.

– Ты говорил, что хочешь помочь Эфлее, – вместо приветствия заявил король.

– Верно! – обрадовался Роберт. – Что я должен делать?

– Пока не делать, а говорить, – ответил Димир.

Поговорить принц любил. Отличное занятие.

– Да, конечно, – пожал он плечами. – О чем?

– Об Адрене Флетчере.

– Об Адрене?

Воспоминание о вычурном арнестском петухе, бывшем женихе сестры, не приносило удовольствия. Принц поморщился, будто от скверного запаха.

– Почему о нем?

Димир поставил бокал на стол, попутно почесывая небритый подбородок, и, выдержав паузу, пояснил:

– Его посол только что был здесь.

«Так вот чья карета стояла во дворе», – догадался Роберт. Димир продолжал:

– Видишь ли, король Арнеста решил, что Калледион не самый сильный и не самый надежный союзник на континенте, поэтому Адрен хочет жениться на моей сестре.

– Быстро же он переметнулся от моей сестренки к вашей, – усмехнулся Роберт. И тут же удивился: – Вы же были соперниками…

Димир опозорился, когда Карленна выбрала не его. А после повторного отказа гордость короля и вовсе затянуло на океанское дно.

– Твоя сестра оскорбила нас обоих, – нахмурился Димир. – Но, когда королевству грозит опасность, уже не до обид – нужно найти опору. Я хочу понять, хороший ли из Адрена выйдет союзник. Да, он богат и у него есть армия. Но что он за человек? Не предаст ли?

Роберт ухмыльнулся:

– Отправив посла сюда, Адрен предал Калледион.

– Калледион в лице Карленны предал его первым. Что ты еще о нем знаешь?

– Он… – воспоминания заволокло дымкой, ничего путного не приходило на ум. – Он довольно жесток. Меня однажды избили, а Адрен просто стоял рядом и смотрел.

– За дело избили? – хладнокровно уточнил король.

– Да как сказать. Я был виноват, признаюсь… Но доказательств моей вины не было… Адрена это не волновало. Он не помог мне. Он – плохой человек. От хороших невесты не сбегают.

– Невеста сама хороша!

Король поджал губы, и принц понял: ему подходили лишь ответы, очерняющие Карленну и восхваляющие Адрена. Но он продолжил стоять на своем:

– Адрен – не самый лучший жених.

– Быть может, предложишь кандидатуру получше?

– Предложу. Например, себя. – Роберт встретил недоуменно-презрительный взгляд короля. – А что? Я – калледионский принц, достойная партия для принцессы.

– Раньше я думал об этом. Но мы оба прекрасно знаем, по твоим же словам, что Калледиону ты не нужен. Ты ничего не стоишь. Наглость – единственное, что ты можешь предложить моей сестре, и ни она, ни я в ней не нуждаемся.

Роберт грустно кивнул. Димир отвернулся и тоскливо уставился в одну точку. После недолгого молчания он вздохнул:

– Ты бесполезен.

– Я? – обиделся Роберт. Еще более его задело осознание того, что Димир, в общем, был прав.

– Если тебе больше нечего сказать, то можешь идти.

«Да пожалуйста!»

– Как скажете, Ваше Величество, – степенно, будто не чувствуя внутри горькой злобы, ответил Роберт.

Он неспешно осушил бокал. Потянулся к многоярусной тарелке, на которой красовались нарезанные фрукты и ягоды, и переложил их в блюдце, чтобы унести в свою комнату. Подняв бровь, Димир молча наблюдал за действиями гостя.

– А знаете, Ваше Величество, – сказал вдруг принц. – Вам ведь не о женихе стоит волноваться, а о невесте.

– Почему? – нахмурился король.

– А как же. Вряд ли ваша сестра хочет замуж. – Роберт понизил голос, переходя на заговорщицкий тон. – Сами понимаете, от недостатка мужских ласк она не страдает.

Димир возмущенно покраснел:

– Это еще в каком смысле?

– С какой стороны ни посмотреть, везде один смысл. Собственными глазами видел, как принцесса закрывалась в своей комнате с мужчиной. С любовником, стало быть.

– С каким еще любовником? – побагровел он.

– С призраком.

– С Лютером?

– Возможно, – наугад согласился Роберт.

– Лютер, конечно он, – поморщился и отмахнулся Димир. Кивая в подтверждение своей правоты, король оперся обеими руками о кресло. – Он спас Маргарет от повстанцев. Ясно теперь, как она его благодарит.

Роберт поднялся. Нож в прореху королевских решений он уже воткнул, пора было и исполнить приказ, то есть покинуть комнату, как того требовал Димир пару минут назад.

– Я могу идти, Ваше Величество?

– Подожди, – остановил гостя король. – Ты говорил, что хочешь быть полезен Эфлее.

– Разумеется, – подтвердил Роберт.

– Тогда садись и слушай.

Принц подчинился и с улыбкой снова взял бокал. Вскоре он с жадностью впитывал капли информации, которыми делился с ним король. Так Роберт узнал, что не только его семейка расползается по швам. А главное, Димир поручил принцу задание: важное, опасное и довольно подлое, на которое Роберт не смог не согласиться.