Текст книги "Капитан мародеров"

– Великолепно! В самый раз! – Шарль потёр камень о кожаную рубашку, и сапфир предстал во всём своём великолепии. Ла Гир чуть не лишился дара речи.

– Ну, вы, де Кастельмар, просто везунчик! Удивительно! Такой перстень отхватить! Эй, скорее все сюда!..

На зов Ла Гира прибежали Аделина и Ксентрэй.

– Что ещё произошло?

– Смотрите, что Кастельмар нашёл в склепе! – возбуждённо выкрикнул Ла Гир.

Шарль с гордостью продемонстрировал перстень.

– Потрясающе!.. Какой камень! Потянет примерно на двести золотых салю, не меньше, – воскликнул Ксентрэй, забыв, насколько плохо де Флоку. Аделина мельком взглянула на находку:

– Роскошная вещица, ничего не скажешь, – и тут же вернулась обратно к Роберу и Люси.

– А ещё что-нибудь нашли, барон? Может, там золото! – разволновался Ксентрэй.

– Напрасные волнения, дорогой друг, там больше ничего нет, только останки доблестного рыцаря. Из всех ценностей – перстень и вот это, – Шарль поднял с земли странный предмет. – Тяжёлое… Посмотрим, что внутри!

Футляр, сделанный когда-то из толстой кожи, загрубел и потемнел от времени и спёртого воздуха, явно что-то скрывал. Разнять его не было никакой возможности, и Шарль с трудом распорол кожу своим острым кинжалом. В руках барона оказался старинный меч в прекрасном состоянии.

Ла Гир и Ксентрэй смотрели на Шарля круглыми глазами. Первым пришёл в себя Ла Гир.

– Умоляю! Дайте хоть посмотреть!..

Он крутил меч в руках. Клинок действительно был хорош, а рукоять украшена витиеватой резьбой со вставками из жёлтых прозрачных камней.

– Смотрите, на нём надпись!.. Что-то на латыни, не могу прочесть, никогда хорошо её не знал.

– Bona venia vestra[33]33
  С вашего позволения (лат.).


[Закрыть], я прочту, – Кастельмар забрал находку у Ла Гира, не обращая внимания на то, что приятель не понял и половины сказанной фразы. – Здесь написано: «Меч доблести короля Челобелга Каролинга». Потрясающе! Так этому мечу лет семьсот, не меньше! Непонятно только, как он попал к Танкреду. Может, его предки королевского рода? Впрочем, всё возможно. Кто теперь правду узнает – столько веков прошло.

Барон взял младенца из рук Аньез, передав ей меч.

– Похороним его вместе с прославленным рыцарем!

Он спрыгнул обратно в склеп, положил ребёнка рядом с останками Танкреда и тут же выбрался обратно.

– Упокой Господь его невинную душу! – Аньез перекрестилась.

Ла Гир, Ксентрэй и Кастельмар последовали её примеру. Аньез бросила в усыпальницу щепотку земли, и мужчины задвинули плиту на место.

Находку обсуждали довольно долго. Ла Гир и Ксентрэй разглядывали меч, по очереди передавая друг другу. Он был из отличного металла, и словно служил естественным продолжением руки. Кастельмар был доволен и горд собой: если бы Ла Гир опередил его, то сейчас бы красовался вместо барона.

– Я чувствую, господа, этот меч принесёт мне удачу! – сказал он, поглаживая рукоять меча. – Назову его «Каролинг». Сие благородное имя ему как раз под стать, если вспомнить прежних владельцев.

– Да, он уже принёс её вам, барон. Про перстень забыли? – напомнил Ла Гир.

Подошла заплаканная Аделина.

– Роберу всё хуже и хуже! Горячка усиливается. Он хочет видеть вас всех…

Капитан лежал на голой земле рядом с Люси. Она немного пришла в себя, но была ещё слишком слаба и находилась в полудрёме, поменять её окровавленную одежду было не на что. Робер посмотрел на друзей.

– Аделина сказала, что Шарль нашёл в могиле перстень и меч, – сказал он, задыхаясь.

Барон снял перстень с пальца и протянул де Флоку. Но капитан осмотрел перстень, не беря в руки. Силы покидали его.

– Вот этот меч, капитан, – Шарль присел рядом, держа находку перед собой.

– Прославленный меч Каролингов!.. Далеко пойдёте, де Кастельмар. Я всю жизнь сражался наёмником, а богатства не нажил. А вы вонзили кинжал в землю, и вот результат. Просто так подобные мечи в руки не даются – это судьба… – Робер откашлялся кровью. – Я умираю… Ла Гир и Ксентрэй, вы были мне верными друзьями на протяжении многих лет. Я прошу вас, позаботьтесь об Аделине… Мои золотые, которые возьмёте у банкира, отдайте ей… Я оставил распоряжение Половичинни перед походом, проблем не возникнет… Слушайтесь Кастельмара, он всё правильно говорит и делает. Не смотрите на то, что у вас седина, а он слишком молод… У него дар Божий, он знает то, чего не знают другие… Надо было послушаться его в Гаттинаре, сейчас бы мы были с добычей. Теперь он – ваш капитан… А я ухожу в своё ultimum refugium[34]34
  Последнее прибежище (лат.).


[Закрыть]…

Де Флок потерял сознание. Аделина, рыдая, упала рядом с ним. Мужчины молча смахивали слёзы.

На утро Робера похоронили в том же склепе, вместе с Танкредом и младенцем.

– Храните благоговейное молчание, – сказал барон и перекрестился.

– Что теперь? – спросил Ксентрэй. – У нас ни денег, ни оружия, даже повозки нет. Люси едва стоит на ногах.

– Надо идти. Здесь мы умрём от голода. Как известно, голод – источник всех хитростей и премудростей, – сказал Кастельмар.

– Тогда веди нас, капитан!..

Глава 6

Компания медленно брела по дороге. Ла Гир вспоминал последний ужин, его мутило от голода. Люси еле передвигала ноги, ей срочно были нужны отдых и еда. Куда шли, не знали, лишь бы подальше от города. Дороги везде одни и те же – куда-нибудь выведут, только бы ближе к Бургундии.

Смеркалось. Вдруг де Кастельмар почувствовал запах жареного мяса.

– Прибавьте шагу! Впереди есть жильё, а значит, и еда. Если нам откажут в приюте, будут иметь дело с мечом Каролингов!

Барон не ошибся. Вскоре за поворотом дороги показалась харчевня. Над входом висела старая покосившаяся вывеска «Свинья и петух». По двору харчевни прохаживались с десяток кур и один-единственный петух. Свиньи же, по всей видимости, вдохновившей хозяина, при выборе названия своего заведения, не наблюдалось.

Ксентрэй дёрнул ручку, и дверь со скрипом поддалась.

– Эй, хозяин!..

Ответа не последовало.

– Есть кто живой?..

Снова тишина. Обессилившая Люси добралась до скамьи в углу и тут же заснула. Через минуту на лестнице второго этажа харчевни показалась полная женщина.

– О, господа, какая честь для нас! – воскликнула она. – Проходите, располагайтесь! Сейчас подам ужин, – добавила хозяйка, вежливо улыбаясь.

Кастельмару она не понравилась: уж больно толстая! А слащавое выражение круглого лица с обвисшим вторым подбородком не добавляло приязни. Да и потом, какие они господа, в таком-то виде!

Компания расположилась за столом. Аделина разбудила Люси с твёрдым намерением покормить её хоть силой, иначе вообще ноги протянет. Вскоре хозяйка принесла мясо без гарнира и вино, кислое и дешёвое. Но все были рады и этому. Мужчины накинулись на мясо. Кастельмар же осторожно съел кусочек, и вкус показался ему несколько странным. Может быть, различные травы и приправы придавали мясу оригинальный привкус?

После ужина навалилась усталость, хотелось спать. Хозяйка разместила женщин на втором этаже, а мужчин – в маленькой комнате на первом. Кроватями служили грязные тюфяки, набитые соломой, но это всё же лучше, чем спать на голой земле.

Заснули все сразу же. Шарлю приснился сон, будто он сидит за столом, а напротив него – ведьма Итрида. Она говорит: «Вставай, молодой барон, тебе грозит опасность. Не для того я помогла твоей матушке, чтобы тебя съели». Кастельмар резко проснулся, нащупал правой рукой Каролинг, вытянул из голенища кинжал. Посмотрел на Ла Гира и Ксентрэя – оба сладко похрапывали во сне. Барон тихо встал, вооружившись мечом и кинжалом, приоткрыл слегка дверь. И услышал голоса. Женский голос принадлежал хозяйке.

– Говорю тебе, они нищие, по всему видно. Одна из девок вся в крови – непонятно, что с ней делали. Оружие только у одного, сейчас все спят. Самый подходящий момент, искать их никто не будет.

– Хорошо, уговорила, – отвечал хриплый мужской голос, – но это в последний раз! Золотишка уже поднабралось, можно перебраться в город и открыть торговую лавчонку. Заниматься этим становится небезопасно… А что, меч приличный? Продать можно?

– Да, меч неплохой. А кроме него я видела у наёмника драгоценный перстень на пальце. Бери топор! Первым убей того, что с мечом, молодого. Уж больно подозрительно он на меня смотрел за ужином, – наставляла хозяйка.

Кастельмар закрыл дверь и затаился. Послышались шаги. Мужчина открыл дверь, совершенно уверенный, что постояльцы спят. Как только в дверном проёме появился толстый мужик с фальшионом вместо топора, барон одним движением проткнул ему живот Каролингом и для пущей верности всадил в грудь кинжал по самую рукоятку. Кровь хлынула изо рта душегубца, он упал, корчась в предсмертных конвульсиях. Ла Гир и Ксентрэй даже не проснулись от шума.

Хозяйка, видимо, решив, что с молодым бароном покончено, вбежала в комнату и потеряла дар речи, увидев своего подельника в крови на полу. Её затрясло, жирный второй подбородок заходил ходуном.

Кастельмар молча приставил меч к бесформенной шее.

– Взываю к вашей милости, не убивайте меня, добрый сеньор! – завыла хозяйка. – Это всё муж, он заставил меня заниматься душегубством. Он приказывал мне слушать разговоры путников, а потом решал, кого можно убить. Это всё от бедности, поверьте мне! Не убивайте!..

Она рыдала, пытаясь разжалобить барона и свалить всё на убитого мужа.

– Так и быть, я не убью тебя, слово дворянина, если скажешь, где хранишь золото. Золото в обмен на твою никчёмную жизнь! – едва сдерживая отвращение, предложил барон. – Да, кстати, каким мясом ты нас накормила? Что-то я не видел ни одной свиньи во дворе!

Женщину затрясло ещё больше.

– Я подала курицу, клянусь вам, сеньор!

– Интересные у тебя куры. Они, наверное, ростом с человека. Я что-то не припомню ни одной куриной косточки. Так что же мы ели? – Шарль слегка надавил мечом на жирный подбородок хозяйки, потекла кровь.

– Пощадите, сеньор, не убивайте! – снова взвыла толстуха.

– Я дал тебе слово дворянина, разве этого не достаточно? Признавайся!

Повисло молчание. Наконец хозяйка призналась:

– Вчера днём к нам явились два оборванных наёмника. Они участвовали в осаде Гаттинары и остались ни с чем. Муж убил их и разделал в подвале… Их всё равно никто не стал бы искать…

У Кастельмара появилось непреодолимое желание отрубить толстухе голову. Видимо, уловив его мысли, она опять заныла:

– Вы дали мне слово дворянина, сеньор!

– Я – хозяин своего слова: захотел – дал, захотел – взял обратно! – вспомнил Кастельмар слова Понтремоли. – Ладно, где золото? Обманешь – убью!

– О! Сеньор, оно в подвале в бочонке из-под вина, я всё покажу, – засуетилась толстуха.

Она повела барона в подвал. То, что увидел Шарль, скорее напоминало картину преисподней. Посередине стоял стол, весь в запёкшейся крови. От стола тянулся желоб, уходивший в небольшой подземный лаз, по всей видимости, служивший для стока крови. В спёртом воздухе висел тошнотворный сладковатый запах. Рядом со столом на скамейке лежали два тесака разной величины и здоровенный длинный окровавленный нож. Кастельмар предусмотрительно взял нож и засунул за пояс. Потом осмотрелся и в тусклом освещении факела увидел бочонки в углу.

– Открывай бочонки и ставь на стол! – скомандовал барон.

Толстуха повиновалась и взяла первый попавшийся под руку бочонок и открыла. Кастельмар увидел разделанное человеческое мясо, обильно присыпанное солью. Он подумал: «Наверное, если избавить мир от таких душегубцев, это сочтут богоугодным делом».

Ему стало не по себе. Даже при штурме Гаттинары Шарль не испытывал таких чувств. Война есть война. А здесь убивали беззащитных путников, наверное, и женщин тоже.

Содержание двух следующих бочонков было таким же. Толстуха, похоже, рассчитывала, что молодой парень не выдержит, упадёт, ему станет плохо, или произойдёт нечто подобное. Но Кастельмар стойко перенёс дикое зрелище. «Кто бы мог подумать: людоедство в центре Туринского княжества?! Кому рассказать, не поверят…» Его терпение было вознаграждено с лихвой – последний бочонок был полон золотых флоринов, серебряных монет и женских украшений.

– Бери бочонок и пошли наверх, – коротко приказал барон.

Толстуха подчинилась, деваться ей было некуда. И когда она поставила бочонок на длинный обеденный стол, барон ударил её рукояткой Каролинга по голове. Женщина обмякла и рухнула, ударившись телом о стол. Барон вошёл в комнату и увидел как ни в чём не бывало спящих друзей. Он срезал кожаные завязки с фартука убитого хозяина, снял с него ремень и связал ими руки и ноги толстухи, оставив её лежать на полу.

Теперь Шарль мог спокойно заняться изучением содержимого бочонка, вывалив его на стол. Он насчитал срок два золотых флорина, пятьдесят серебряных монет, три женских колье, семь золотых и четыре серебряных перстня с различными камнями. Урожай неплохой, если взять во внимание их бедственное положение.

Оставив добычу на столе, Шарль решил обследовать постоялый двор. В остальных комнатах для постояльцев он не нашёл ничего интересного. Спускаться в подвал не было ни малейшего желания, да и вряд ли там можно было найти ещё что-либо ценное, кроме человеческих останков и зарытых костей.

Проходя мимо кухни, он заметил небольшую низкую дверцу и резко распахнул её, выставив вперёд меч. Это оказалась кладовка с сундуком и сваленным в угол оружием: три меча, аркебуза с запасом пороха и два арбалета.

Шарль открыл сундук и увидел различную одежду. Она была аккуратно сложена. Женские платья явно не годились хозяйке по размеру. Они не отличались особой роскошью, но были сшиты из тонких шерстяных тканей и отделаны разнообразной тесьмой по последней моде.

Видимо, их носили жёны торговцев, имевших несчастье переночевать здесь последний раз в жизни. Мужские наряды, плащи и береты были также в приличном состоянии, их было достаточно много – есть из чего выбрать. По крайней мере можно переодеться и двигаться дальше. Под одеждой на дне сундука Шарль нашёл поясные кожаные кошельки, правда, пустые. Ну, не беда, их теперь есть чем заполнить.

Взяв одежду и кошельки в охапку, Шарль перенёс всё на стол в гостиную. Толстуха уже пришла в себя и теперь извивалась на полу, как змея, пытаясь освободиться. И откуда такая гибкость при этакой толщине? Шарль равнодушно взглянул на неё, вышел во двор и заглянул в курятник. Лихо взмахнув мечом, он отсёк головы сразу трём курам, спавшим на насесте. По крайней мере теперь он точно знал, чем они будут трапезничать на этот раз.

Выпотрошив добычу тут же с помощью кинжала, барон отправился на кухню, насадил тушки на вертел и развёл огонь. Пить здешнее вино, как показал опыт, было небезопасно, и он набрал воды из колодца. Сполоснулся, раздевшись до пояса, налил воды в кувшин и отправился в дом.

Светало. Друзья всё ещё спали. Шарль прекрасно позавтракал жареной курицей, запивая её водой из кувшина. Насытившись, занялся своим гардеробом. Примерил новые панталоны из коричневой шерсти, рубашку из тонкого египетского хлопка, тёмно-синюю сафьяновую куртку и берет в тон с чёрно-красным пером фазана. Жаль, не было зеркала на себя полюбоваться.

Вскоре поднялись Ла Гир и Ксентрэй. Шарль услышал крики Ла Гира, увидевшего мёртвого хозяина:

– Ксентрэй, Кастельмар, а это что такое?! Кто так напился, что прирезал хозяина?

Наконец Ла Гир и Ксентрэй вышли из комнаты, увидев Шарля в таком изысканном наряде, они обомлели, даже не обратив внимания на связанную хозяйку на полу.

– Барон, признайтесь, вы ограбили проезжавшего мимо дворянина со свитой, пока мы спали, – предположил Ксентрэй, указав на ворох одежды. – Мы, похоже, как всегда, всё пропустили.

– Осмелюсь возразить, господа. Я никого не грабил, этим занимались хозяева харчевни. Они долгие годы грабили и убивали постояльцев, – Шарль, опасаясь вполне естественного рецидива, не стал говорить о подвале и о том, какое мясо друзья ели за ужином.

Женщины, хоть и потеряли свою впечатлительность вместе с невинностью давным-давно, вряд ли бы отреагировали спокойно.

– Я выяснил это случайно, когда хозяин пытался меня убить, – продолжал Шарль, – а потом – вас и наших дам. Рекомендую пройти к колодцу, умыться и подобрать себе одежду. А то выглядите вы явно не по-дворянски.

Друзья с удовольствием последовали доброму совету. Тем временем пробудились дамы. Первой из комнаты вышла Люси – лохматая, с опухшим лицом и в окровавленной рубахе. Когда она увидела сияющих свежестью, одетых во всё новое мужчин, она неприлично громко икнула от удивления и вчерашнего вина и села на скамейку.

– Что это с вами? – с трудом выдавила она.

– О! Прекрасная Люси! – приветствовал свою подругу Ксентрэй. Правда, что в ней прекрасного барон и Ла Гир так и не поняли. – Мы нравимся тебе, Люси? – поинтересовался он, красуясь перед ней в зелёном наряде и бежевом бархатном берете.

– Примерь вот это платье. Оно тебе подойдёт. – Шарль бросил девушке тёмно-вишневое платье, отороченное золотистой тесьмой по лифу и рукавам. – Только прежде умойся, причешись и выброси свою рубашку!

Люси ловко поймала платье и, внимательно осмотрев его, явно осталась довольна.

– Скажите на милость, барон, откуда всё это? – удивлялась Люси.

– А вон видишь толстуху? Это её подарки, – сказал Шарль. Люси удовлетворилась ответом, в меру своей тупости она не привыкла задавать лишних вопросов и отправилась к колодцу.

Хозяйка попыталась что-то возразить. Но Шарль подошёл к ней и пнул со всей силы в живот. Она задохнулась и тихо заскулила от боли.

Вскоре вернулась одетая Люси. Смотреть на неё стало приятней. Волосы она вообще никогда не расчёсывала, видимо, не подозревая о существовании такого простого предмета, как гребень. И ограничилась тем, что намочила водой и пригладила свои бесцветные патлы. Ксентрэй тут же оценил обольстительный вид подруги и в порыве чувств шлепнул её по заду.

– Давайте-ка отнесём хозяйку в кладовку, – предложил барон. – Ла Гир, помогите мне. Нечего ей портить нам настроение своим нытьём. Получила то, что заслужила!

С трудом оттащив толстуху, друзья прихватили из кладовки оружие.

Появились Аделина и Аньез. Реакция была примерно такой же, как и у Люси, только без икоты. Вскоре вся вымытая и наряженная компания сидела за столом и поедала зажаренных Шарлем кур, запивая водой. Барон кратко изложил дамам ночную историю, опустив при этом «людоедские» подробности. В подтверждение своих слов он вынул из бочонка ожерелья и собственноручно надел на шею каждой. Женщины были в восторге.

– Видел бы всё это наш незабвенный Робер, как бы он порадовался! – всплакнула Аделина, оглаживая подарок Шарля.

Ей досталось серебряное ожерелье с речным жемчугом, которое очень гармонировало с лиловым платьем и розовой отделкой. Мужчины перекрестились.

Золотые флорины и серебро барон разделил на всех поровну и разложил в кожаные кошельки. Настало время покинуть постоялый двор. Ла Гир и Ксентрэй переловили оставшихся кур и свернули им шеи. Куда делся петух, понять не мог никто. В хозяйскую повозку погрузили всё необходимое для длительного путешествия, что нашлось в харчевне.

Последним из харчевни вышел де Кастельмар. Проехав примерно половину лье, он оглянулся: постоялый двор горел. «Туда ей и дорога, – подумал барон о толстухе. – А то нашла бы себе нового дружка и опять взялась за старое. Горбатого могила исправит. Итак, bonis auspiciis!»[35]35
  В добрый час (лат.).


[Закрыть]

Глава 7

Маргарита осиротела рано, в двенадцать лет. Её мать, урождённая графиня Колет де Кальмар, и отец, граф Филипп де Дюфур, умерли от бубонной чумы пять лет назад. Маргарите остался в наследство замок Дюфур с прилежащими землями, которые приносили приличный доход.

Замок располагался на берегу небольшого горного озера в отрогах Альп. Маргарита росла подвижным ребёнком, при этом любила читать и много времени проводила в библиотеке. Покойная мать дала дочери хорошее образование.

Дядя Маргариты, могущественный герцог Альфред Савойский, отдал её на воспитание в монастырь Святой Каролины. Маргарита провела в монастыре пять безрадостных лет, полных запретов и предрассудков. Она любила просиживать в монастырской библиотеке всё свободное время, зачитываясь французскими или итальянскими фолиантами, самые интересные и захватывающие места в которых были замазаны чёрными чернилами, дабы не искушать послушниц.

В это время Альфред полностью прибрал к рукам родовое гнездо Дюфур и подарил его своей молодой любовнице. Наследница осталась ни с чем.

Когда Маргарите исполнилось семнадцать лет, герцог Савойский задумал выдать её замуж. Маргарита, получив письмо от дяди с этим известием, как уже деле решённом, была рада, что наконец-то вырвется из угрюмых серых стен. За пять лет пребывания в монастыре ей порядком надоели каждодневные молитвы, еженедельные посты и нудные сёстры-монахини.

Нельзя сказать, что эти годы девушка провела в полном одиночестве, у неё были две наперсницы примерно того же возраста и со схожей историей. Иногда, уединившись в монастырском саду, когда предоставлялась такая возможность, девушки, предавались своим фантазиям.

Фантазии Маргариты сводились всегда к одному: встретить красивого и богатого, страстно влюблённого жениха, а затем – мужа, который будет исполнять все её прихоти и желания. Другими словами, он должен быть Аполлоном во плоти – страстным, нежным, неутомимым в любовной страсти.

С Бургундией герцога Савойского связывали давние узы. Поэтому Альфред обратил внимание на молодого перспективного полководца графа Пьера де Волан, внебрачного сына графа Неверского. Маргарита и её жених никогда не видели друг друга, они обменялись лишь портретами в золотых медальонах.

Маргарита часами могла рассматривать Пьера, восхищаясь его красотой. Граф де Волан также был очарован внешностью невесты, её ангельским лицом с голубыми глазами, обрамлённым золотыми локонами. Как говорится, imago amini vultus[36]36
  Лицо – зеркало души (лат.).


[Закрыть].

Они находились примерно в одинаковом положении, Маргарита – сирота, Пьер – бастард, оба были обделены вниманием и родительской лаской. К тому же Альфред Савойский был жаден и давал скромное приданое за племянницей, бесстыдно забыв, что присвоил всё её наследство.

Кортеж из двух повозок с приданым, субреткой[37]37
  Субретка – доверенная служанка, в некотором роде компаньонка.


[Закрыть] и отрядом охраны забрал Маргариту из монастыря и направился к западной границе Савойи на встречу с авангардом жениха. Маргарита, избавившись от ненавистных монашеских одежд, наконец облачилась в богатое платье из красного бархата, расшитое золотом по лифу, рукавам и передней части юбки.

Она пребывала в девичьих мечтах, не выпуская из рук медальон с портретом Пьера. Её служанка Ивон постоянно строила глазки одному из сопровождавших кортеж всадников. Солдат был хорош собой, силён физически и прекрасно смотрелся в седле в военном облачении. Повозки двигались медленно, останавливаясь несколько раз за день для отдыха и приёма пищи, на ночь разбили лагерь.

Отужинав, Маргарита расположилась в шатре. Настроение у неё было меланхолическим, её постоянно преследовала мысль, что она, по-существу, ничего не знает об истинных отношениях мужчины и женщины.

– Ивон, скажи правду, у тебя был мужчина?

Служанка смутилась: обсуждать такие подробности с госпожой ей вовсе не хотелось.

– Отвечай, я – твоя хозяйка и хочу получить ответ.

Девушка молчала, делая вид, что не понимает, но Маргарита настойчиво продолжала:

– Ивон, расскажи мне, как это бывает. А лучше покажи, – добавила она игриво.

Субретка окончательно растерялась.

– Показать?!.. Госпожа, но как?

– Тот солдат, которому ты улыбалась всю дорогу, хорош собой, не так ли? Я хочу, чтобы ты уединилась с ним и показала, как это делается.

– Госпожа, неужели вы будете стоять и смотреть? Он наверняка смутится и не сможет ничего сделать, – попыталась робко возразить Ивон.

– Я спрячусь в кустах, он меня даже не заметит. Ну, Ивон, сделай мне одолжение. Иначе я разозлюсь и прикажу тебе! – Маргарита начала проявлять характер. – Обещаю наградить тебя, когда приедем в Бургундию.

Перспектива материального поощрения взяла верх над стыдливостью, и Ивон, выйдя из шатра, направилась к костру, вокруг которого сидели солдаты. Жан безусловно ей нравился и будоражил воображение. Он чистил лошадь.

Ивон подошла к нему поближе и призывно помахала рукой. Жан быстро сообразил, что от него требуется и, тотчас прервав своё занятие, последовал за девушкой в ближайшую рощицу. Маргарита, наблюдая за этой сценой из шатра, незаметно выскользнула и спряталась в кустах. Оттуда прекрасно была видна полянка, которую присмотрели любовники.

Ивон распустила шнуровку платья и, задрав юбку, обхватила Жана ногами. Парочка без всяких прелюдий предалась плотским утехам. Маргарита была разочарована происходящим: в созерцании голого зада солдата не было ничего романтичного, совсем не так, как она себе представляла. Однако стоны Ивон и её партнёра подсказывали, что это неэстетичное и неромантичное занятие может быть приятным. Маргарита подумала, что в спальне, без одежды, эта сцена смотрелась бы лучше. Она крадучись, чтобы не вспугнуть голубков, вернулась в шатёр.

Час спустя появилась Ивон – уставшая, растрёпанная, но очень довольная. Выпив вина, она упала на подушки около Маргариты, и они обе понимающе засмеялись.

Утром кортеж отправился в дорогу.