Текст книги "Жили-небыли"

Жили-небыли
Ольга Лисенкова

Редактор Людмила Шилина

Иллюстратор Ксения Кабак

Дизайнер обложки Ксения Кабак

© Ольга Лисенкова, 2017

© Ксения Кабак, иллюстрации, 2017

© Ксения Кабак, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4490-0579-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Перед вами – продолжение повести «Когда умолкает кукушка». В этой книге вы снова встретитесь с уже знакомыми главными героями, Аленой и Федором. Если вы еще не читали первую повесть, очень советую начать с нее: так вы гораздо лучше поймете, в каком мире живут герои и по каким законам существуют.

Если же вы не читали первую повесть и не планируете сейчас к ней вернуться, вкратце расскажу, о чем она.

Школьная учительница Алена не может успокоиться, когда пропадает одна из ее учениц, сирота Лиза. Алена понимает, что девочка никому не нужна, несмотря на то, что ее стараются разыскать полиция и волонтеры. И когда становится известно, что Лиза пропала, пытаясь вызвать дух Пиковой Дамы, Алена решается последовать за ученицей. Конечно же, она не догадывается, что путь приведет ее на мифический остров Буян, своеобразную «нейтральную территорию между Жизнью и Смертью». Ей выпадает особая миссия – встречать затерянные души. Некоторые из этих душ сбились с пути к свету в конце тоннеля. Другие принадлежат еще живым людям, по какой-то причине заблудившимся в междумирье. Алене предстоит научиться определять, у кого какой путь, и возвращать их туда, где они должны быть.

Вслед за Аленой на остров попадает и руководитель поисково-спасательного отряда Федор. Поначалу его ведет чувство долга, но постепенно он понимает, что полюбил Алену. Здесь его тоже ждут удивительные открытия: оказывается, он не только человек, но и волк! А его спутница получает магические способности Летучей Мыши, посредника между мирами.

Разобравшись, как помогать затерянным душам, Алена и Федор остаются на острове Буяне. Здесь им предстоит жить в любви и согласии, пока их не разлучит… впрочем, остров остается нейтральной территорией, где смерть не властна.

Нет человека, который был бы как остров, сам по себе,

каждый человек есть часть материка, часть суши.

Джон Донн

Пролог

На остров Буян наступала осень. Деревья ежились на ветру, отмахивались ветками, пытались откупиться золотом листвы. Ковер под ногами становился все толще и красивее, а сами деревья – все стройнее и изящней.

Алена заподозрила неладное еще тогда, когда увидела первые проблески золота в зеленых прядях. «Показалось», – убеждала она себя. Сколько времени они с мужем прожили на острове, помогая заблудшим душам найти правильное направление, вернуться к живым или отправиться к мертвым? Она не знала. Время не было всемогущим на острове Буяне, оно напоминало ветер: шумело в кронах, пролетало мимо, а то и совсем затихало, позволяя забыть о себе. Не насовсем, не насовсем, только до следующего порыва ветра.

Они жили тихо и спокойно: гуляли по лесу, взбирались на скалы, возвращались в уютный дом. Алена повесила у входа колокольчик, который звенел, когда открывалась дверь. Но за все это время ни одна душа не пришла к ним сама. Их с Федором дом был их крепостью – гостеприимной крепостью, с белоснежными занавесками, украшенными вышитыми узорами-оберегами, с цветущими геранями на подоконниках, с яблочным садом, полным сладких, полновесных плодов.

И ничего не случилось. Все было по-прежнему. Но на остров наползала, как тень от тучи, осень.

Алена зашла в дом – колокольчик привычно звякнул. Прошла на кухню, прикрыла форточку: на сквозняке не согреться. Поставила на огонь чайник, достала тонкое блюдце, полное земляничного варенья. Посуда еле слышно дребезжала в ее руках. Алене было страшно.

В прошлый раз, когда в одночасье закончилось лето и налетела осень, единственное жилище на острове принялось ужиматься и таять. Неужто и их дом обречен? Смена сезонов заняла не больше пары дней, а с первым снегом остров стал уходить под воду. Что ждет их теперь? И главное, почему?

Алена искала ответ и не находила. На острове Буяне она обрела свое призвание и наконец-то почувствовала, что нужна кому-то. Нужна и заблудшим душам, которым помогала вернуться на их путь, и мужу, который всегда подбадривал ее и, в общем, был для нее всем миром. Но что если осень подоспела в тот момент, когда Федор… заскучал тут?

Расставив посуду, она села и стала смотреть в окно. Вид на яблони и лес вдалеке всегда радовал взгляд и успокаивал, но только не сейчас, когда все стало желтым и оранжевым, окрасилось в цвета тревоги. Что же ей теперь делать?

Колокольчик снова звякнул: Федор вернулся с речки.

– Завтракать будешь? – крикнула она ему.

Муж появился в дверях с сетчатым ведерком в руках. В садке серебрился улов. Жизнь на острове пошла Федору на пользу. Широкоплечий, загорелый, он отрастил бороду и смотрелся как заправский лесник или богатырь из русских народных сказок. Она знала, что переменилась и сама: позволила волосам дотянуться до плеч, стала предпочитать брюкам юбки. Странное дело: ведь в их нынешней обители они были освобождены от телесных тягот, но привычку не зря называют второй натурой, и существовать в этих телах им было понятнее и проще.

– Попьем чайку, а потом сразу рыбой займусь.

Алена не переносила запах сырой рыбы, поэтому с уловом Федор всегда возился сам. Зато как здорово было сидеть и болтать, когда вся кухня уже отмыта и на плите вкусно шкворчит почти готовый обед! Здесь, на Буяне, Алена совсем отвыкла от мяса.

Строго говоря, на острове они и не нуждались в пище. Им не грозило исхудать или умереть от голода, ведь они находились на нейтральной территории между Жизнью и Смертью – как та самая монетка, которую подбросили, чтобы узнать жребий, а она взяла да зависла в воздухе. Но фрукты здесь вызревали и сами падали в рот, а речки и ручьи так и кишели рыбой. Алена с Федором решили не отвергать даров Буяна и жить почти так, как привыкли дома. Им нравились и посиделки с самоваром на веранде, и пьянящий аромат кипящего в тазу варенья, и такое вот разделение обязанностей по дому, когда каждый делает то, что любит и умеет, и не делает того, что терпеть не может. Или это только Алене нравилось?

– Алё?

– Что?

Федор всматривался в ее лицо, словно пытаясь разглядеть ответ на незаданный вопрос.

– Что это за «Алё»? – раздраженно переспросила она, проводя рукой по лбу, отгоняя призрак головной боли.

– Ты как будто уснула сейчас стоя, застыла и молчишь.

«Раньше он звал меня Аленушкой», – подумала она, а мужу состроила гримаску и стала разливать чай.

Налила и себе, но пить горячее было душно, а запах рыбы сегодня особенно выводил Алену из себя. Она едва пригубила из чашки, потом поставила локти на стол и тихо наблюдала, как аппетитно Федор макает ломтик хлеба в блюдце с вареньем.

– Давай тогда ты займешься рыбой, – сказала она наконец, вставая, – а я пойду пройдусь. Меня от этого запаха тошнит.

– Тошнит?

Снова этот взгляд. Все еще надеется, что ей удастся забеременеть. Забеременеть, здесь! Как может зародиться плод в теле, которого нет? Да и как воспитывать ребенка на острове, где нет и не будет больше никого, кроме родителей? Заблудшие души не в счет. Какой станет его жизнь без друзей, без других людей? Надо же осознавать свою ответственность. Наверное, и к лучшему, что им не дано стать родителями.

Ни с того, ни с сего в памяти всплыла старинная примета: если женщине снится, что она поймала рыбу, это к беременности. Единственная примета, которая сбылась у всех Алениных знакомых в той, прошлой жизни. И сейчас, если ей удавалось забыться сном, она часто погружалась в морские глубины и плавала там в окружении невероятных гадов и загадочных, будто инопланетных, тварей. Дышать ей теперь не обязательно, и можно бы попробовать и на самом деле нырнуть поглубже, благо море-океан всегда рядом, но Алена не решалась.

И рыбой в их доме занимался Федор, да.

– Я просто пойду прогуляюсь, – буркнула она и скрылась.

Часть I

Когда настанут холода

И белая дорога ляжет,

Все промолчат, никто не скажет,

Что с холодами не в ладах.

Да дело даже не в годах,

Не в деньгах, не в музейной пыли.

Не насовсем, а навсегда.

Недолго только жили-были…

(Юта, «Жили-были»)

Глава 1

Ноги сами вынесли Алену на берег, где мозги прочищал свежий ветер. Если деревья пожелтели, сколько остается до того момента, когда волны начнут наступление на остров? В прошлый раз это заняло считанные дни.

Море-океан было серым и неприветливым, небо хмурилось. Песок померк. Алена любила идти по самой кромке прибоя, отскакивая от пенных гребешков в самый последний миг, но сейчас ни у нее, ни у волн не было настроения для игр.

Серый, ползучий страх обволакивал.

Алена вырулила на пляж, где на белом песке грелись валуны. Они были теплыми в любую погоду, как будто сообщались напрямую с сердцем Земли. Потом перебралась еще дальше, туда, где камни жались вплотную друг к другу и, уже скалой, росли все выше и выше. Бездумно она тоже полезла вверх.

Вдруг за одним из выступов ей почудилось движение.

– Кто здесь? – окликнула она.

Тишина, только шорох прибоя. Она прошла немного вперед, готовясь к встрече с очередной заблудшей душой. Пути тут было два: обратно к жизни, если заблудился, или вперед к тоннелю, если сбился с пути уже после смерти. За время, что Алена провела на острове, она научилась легко определять, кому куда, – правда, так и не смогла ни разу объяснить Федору, как это делается. Наверное, неспроста именно ее выбрала в преемницы Летучая Мышь.

– Кто вы и что тут делаете? – спросила она дружелюбно.

Большинство людей не могли ответить на этот вопрос, на острове их ждала потеря памяти. Но это было не слишком важно.

– Ау! – попробовала Алена снова. – Я здесь живу, я могу вам помочь. Покажетесь мне?

– Ты можешь мне помочь? – насмешливо переспросил юный голос. – Ты? Живешь тут, да еще этим гордишься?

Алена замерла. Ребенок? За все это время – сколько она провела тут, если по земным меркам? – она ни разу еще не встречала здесь ребенка. С тех самых пор, как Лиза вернулась домой… Она как-то упомянула об этой странности в разговоре с Федором, и он предположил, что им все-таки встречались иногда души умерших детей, только выглядели они как взрослые. Если он прав, а тут перед ней ребенок, значит, он еще жив? Не видя собеседника, Алена не могла сказать наверняка.

– Ну я тут живу и как бы работаю, да, – признала она. – А что тут такого?

– Здесь не живут.

– Живут. Я тут живу. Я и мой муж. А ты откуда?

По голосу казалось, что за скальным выступом прятался мальчишка. Впрочем, в переходном возрасте что мальчики, что девочки одинаково несносны, это Алена еще помнила из своей не слишком долгой педагогической практики.

– Я? Я – откуда захочу, я не привязан к крошечному острову посреди океана. Как некоторые!

– Может, покажешься уже?

Из-за скалы выглянул русоволосый мальчишка. На вид лет десяти, может, постарше. Или немного младше. Она так давно не видела детей.

– Здравствуй, – сказала она медленно.

Определенно, этот ребенок не умер. Но и на живого он тоже не был похож. Нет, с виду он был совсем живой, с умными карими глазами и подвижной мимикой, но Алена не видела в нем того, что отличало заплутавшие души из мира живых.

– Ты откуда? – запнувшись, повторила она.

– Да откуда мне вздумается! Непонятно, да? Ты тут приросла? Пустила корни? Ты желудь?

– Не понимаю, почему мы меня обсуждаем. Я тут живу, я уже сказала. А ты нет. Вот я у тебя и спрашиваю. Ты забыл, да? Просто не помнишь. Это нестрашно…

– Я все помню! – выкрикнул мальчишка. – А обсуждаем мы тебя, потому что это ты потеряла свою тень, а не я!

Алена машинально глянула вниз. Солнце скрывалось за тучами, и тени не было видно.

– В смысле?

Мальчик вышел из-за камня, и она смогла теперь его рассмотреть. Выглядел он как обычный славный школьник, в серо-зеленой рубашке, в укороченных брюках – или он из них слегка вырос? Вот только обуви на нем не было.

– Пересвеченные фотографии видела? А теперь представь фотографию, на которой вообще тени нет, один свет. Что там разберешь? Да ничего. Так и ты.

– Что «я»?

– Сидишь тут на острове, думаешь, что удобно устроилась, а тени-то и нет.

– Ты хочешь сказать, что тут смерти нет? – догадалась Алена.

– Так тоже можно выразиться.

Он презрительно сплюнул. Алена раздумывала. Кто послал к ней этого мальчугана? Возможно, осень, поразившая остров, – лишь один из симптомов и ее дежурство здесь подходит к концу.

Она не испугалась, наверное, потому, что уже устала бояться при виде желтеющих деревьев. Что там говорится об этом в сказках? Или… не в сказках? Может, это ангел явился за нею.

– Ты и есть моя смерть? – спросила она без обиняков.

Мальчик топнул ногой в раздражении.

– Нет, ты в самом деле такая тупая или прикидываешься? Посмотри, у меня тоже тени нет!

Она посмотрела.

– Может, солнце…

– Да при чем тут солнце! Ты же вот сейчас правильно поняла про смерть, а сама придуриваешься!

Алена все еще ничего не понимала, но от сердца отлегло. Парень смотрел на нее во все глаза – огромные, как блюдца, карие глаза. За его явным раздражением что-то крылось, но она не могла определить, что именно: страх, неприкаянность или что-то еще?

– Я не придуриваюсь, успокойся. Я и правда не знаю. Я не вижу, откуда ты взялся такой. Давай мы с тобой сейчас пойдем к нам домой, чайку попьем. Федор, наверное, уже закончил возиться с рыбой. Ты кушать-то можешь? Или не помнишь, когда ел в последний раз? Тебя зовут-то как?

– Лучше помоги мне отодвинуть этот камень, – сказал мальчишка. – Тут под ним…

– Что? – она подошла ближе. – Твоя тень застряла?

Ей смутно припомнилась английская сказка о мальчике, потерявшем свою тень. Потом девочка пришила тень прямо к его ногам.

– Тень? – он немного подумал. – Ну, может, и так. Только не под камнем, а вон в глубине…

– В глубине чего?

Наклонившись, она увидела под камнем бездонную ямину, обрывающуюся отвесно в неведомую глубину.

– В расщелине?

В этот момент мальчишка изо всех сил толкнул ее. Алена не удержалась на краю – и ухнула в черную дыру.

…Пожаренная рыба пахла так, что пальчики оближешь. Федор умело сервировал стол, украсил тарелки зеленью и стал ждать Алену.

 
Баю-баюшки-баю,
Не ложися на краю —
Придет серенький волчок,
Он ухватит за бочок
И утащит во лесок
Под ракитовый кусток.
 

Если под ракиту – значит, точно не затем, чтобы загрызть. Ракита, или ива, – дерево-оберег. А волк защищал неопытную душу ребенка по дороге в сон, «маленькую смерть», и провожал его обратно. Федору теперь часто снилось, как он выводит из леса потерявшихся детей. Похоже, они принимали его за собаку. А он, как выяснилось, волк, обычный оборотень. Да, в свое время он и сам удивился.

Он не был уверен: то ли это отблески его карьеры как руководителя поисково-спасательного отряда – отзвуки прежней, обычной жизни, – то ли у него своя задача на острове Буяне. Федор хотел обсудить это с женой, да все не решался. Во-первых, это ей тут поручили особую миссию, находить потерянные души, а он последовал за ней. Если и правда у него тоже есть свои обязанности, он не хотел бы, чтобы Алена решила: он тут с ней не по любви, а только «по работе». Или выстроила бы теорию, по которой его настоящая жизнь протекает во сне – сиречь без нее, – а с ней он просто коротает время. Ага, с нее сталось бы, в последнее время она демонстрировала поразительные выверты логики, да все в невеселом ключе. Во-вторых… о чем говорить, если сам ни в чем не уверен? Он завел было разговор о снах, когда Алене вздумалось обсудить с ним мучавший ее вопрос: все встреченные до сих пор на острове души выглядели как взрослые. Но беседа как-то не сложилась.

– При чем тут сны? – перебила она его с досадой. – Пусть ты волк, но никак не медведь! А в спячку почему-то регулярно впадаешь, как какой-то… сурок!

Не поспоришь: он здесь спал намного больше, чем жена. Она же часто проводила ночи, сидя на пороге дома, на подоконнике или за кухонным столом в раздумьях. Он приходил за ней, топтался рядом, и иногда они ложились спать вдвоем, но просыпался он, как правило, один.

Глава 2

Полет был долгим. Алена успела испугаться. Так вздрагиваешь при погружении в сон, когда ты все еще лежишь в теплой постели, но вместе с тем уже коснулся сонного моря самым кончиком большого пальца – и вдруг тебя встряхивает судорожная волна. Успела успокоить себя, что разбиться на кусочки ей не грозит, ведь теперь она влачит бестелесное существование. Успела и вспомнить «Алису»: «Да свались я хоть с крыши, я бы и то не пикнула».

Провалившейся в кроличью нору Алисе посчастливилось приземлиться на целую гору осенних листьев. А что ждало Алену в конце этой черной шахты – или все же тоннеля? Света пока не видать, тьма кромешная.

Думать об Алисе было утешительнее, чем пытаться вспомнить формулу ускорения свободного падения. Тем более что туда надо вставлять массу тела, а о том, какой массой обладает отсутствующее тело, Алена понятия не имела. И каким тогда будет приземление? Ветер мимо лица мчался с присвистом.

Пожалуй, пора все-таки вспомнить о второй стороне своей натуры и раскрыть на всякий случай крылья Летучей Мыши. Она повела плечами, разминая крылья, которых тоже не было. Хорошо бы присовокупить хоть какое-нибудь заклинание, но в русском фольклоре ничего доброго про летучих мышей не сочинили, а других источников заклинаний и заговоров она отродясь не знала.

«Божья коровка, – пробормотала Алена, – улети на небо. Принеси нам хлеба».

– Божья коровка, улети на небо, – возразил чей-то звонкий голос. – Там твои детки кушают конфетки.

– Всем по одной, а тебе ни одной, – закончила Алена с ним в унисон и шлепнулась на пол.

Удар был несильным, как если бы она хотела сесть на стул и промазала. Пятой точке это все равно не понравилось, и ноги на мгновение отнялись. Алене хотелось вскочить и оглядеться, но с этим пришлось повременить. Скорчив по старой памяти страдальческую гримасу, она ухватилась за то, что оказалось под руками. Это был старый, потертый коврик.

Она очутилась в типовой квартире. Сквозь дырку в потолке пролетела, что ли? Или крышу проломила? Потолок целый, да и люстра вроде на месте, тускло посверкивает пластиковыми висюльками. Стены украшают аляповатые, выцветшие обои с пионами. Подземный бункер в виде хрущевки? Нет, вон дверь на балкон приоткрыта, и тюлевая шторка колышется.

Раздался мелодичный перезвон. Алена догадалась, что звук издают прозрачные бусины на нитях, повешенные в проеме вместо двери в комнату. Женская рука сдвинула в сторону декоративную занавеску, и хозяйка – если это была хозяйка – вошла.

«Как объяснить, откуда я сверзилась?»

Алена дотянулась до кромки письменного стола, уцепилась за нее и поднялась на ноги.

– Здрасьте.

У хозяйки были огромные голубые глаза. Или это они на лоб полезли, когда она увидела в доме незнакомку? Длиннющие волосы она вытирала розовым полотенцем, и сама была закутана в большее полотенце того же оттенка. Просто замечательно, должно быть, чувствует себя человек, выйдя из ванной и обнаружив у себя непрошеного гостя.

– Простите, – повинилась Алена. – Я попала к вам совершенно нечаянно. И не знаю, как. Но я сейчас же уйду.

– Куда вы пойдете? – всплеснула руками девушка. – Если даже не знаете, как вас сюда занесло!

– Куда «сюда», кстати? – осведомилась Алена, решившая ковать железо, пока горячо.

Удачно, что хозяйка не из пугливых, не хватается за топор или за телефон, чтобы вызвать полицию.

– О, это место… – Девушка посмотрела по сторонам, как будто тоже попала сюда впервые. – Это некий перевалочный пункт, если так можно сказать по-русски. Да?

Иностранка до кучи. Кто знает, что она вкладывает в понятие «перевалочный пункт», если русский для нее не родной.

– Зал ожидания? – предположило голубоглазое создание, как будто отгадывая загадку. – Трансфер… нет, транзит.

– Типа номера в гостинице?

– Типа того, – обрадовалась девушка. – Так откуда и куда вы следуете? Это-то вы должны знать?

– Должна. Но не знаю, – мрачно сказала Алена, вспомнив Женю Лукашина.

– Вы прибыли водой или воздухом?

– Воздухом, ага.

Это было намного точнее, чем «самолетом».

Хозяйка – или такая же туристка, как Алена – подошла ближе к столу и швырнула полотенце, которым вытирала волосы, прямо на лежавшие там бумаги. Мокрая ткань задела Аленины пальцы, и она поспешно отдернула руку. А девушка без стеснения размотала и второе полотенце, под которым ничего не было. Не сообразив сразу зажмуриться, Алена успела увидеть тонкую талию и совершенные шары грудей. Иностранцы… без комплексов… Наши никогда бы так…

Девушка окликнула гостью:

– Почему вы не смотрите? Вас оскорбило…

– Нет, я…

– Я красива, – с убеждением сказала та. – Это не может оскорбить.

– Да, – согласилась Алена, неловко уставившись в окно.

Там расположился обычный российский город с типовыми многоэтажками, серый, засыпанный унылым снегом. Балкон был пуст, только скучали на провисших веревках вечные деревянные прищепки.

Красива – не то слово. Девушка была прекрасна: мужчины, наверное, сходили с ума.

– Я оделась, можете поворачиваться, – сухо сказала прелестница.

Она накинула какую-то тунику, на первый взгляд не слишком отличавшуюся от Алениной хламиды, и села на диван, такой же потертый и доисторический, как все в этой комнатушке. Казалось, ее обидела деликатность гостьи, но Алена не могла взять в толк, чего та от нее хотела.

– Итак?

– Итак что?

– Вы свалились как снег на голову, давайте объясните.

Резон в этом был, но неожиданная смена тона Алене была не по нраву. Впрочем, она действительно не знала, куда она попала, так что почему бы не рассказать.

– Сейчас я постоянно живу на острове, – она помедлила, – …Буяне. Сегодня я там встретила мальчика… кстати, там практически не бывает детей. В прибрежных скалах. И он меня столкнул в расщелину. И я очутилась тут, в этой квартире, а в потолке нет ни единой дыры. Вы можете это как-то объяснить?

– Про божью коровку забыли, – заметила красавица. – При чем тут она?

– Да ни при чем. Я просто… вспомнила старый стишок. Присловье. Игра такая детская. Божья коровка, полети на небо, принеси нам хлеба.

– Или все же «Божья коровка, полети на небо, там твои детки кушают конфетки»?

– Это мне тоже пришло в голову. Был и такой вариант.

– И мальчик на острове, да? Когда детей там обычно не бывает?

Девушка покачала головой, на лице ее застыло озабоченное выражение. Алена и подзабыла это отвратительное чувство, когда все вокруг понимают больше тебя, но посвятить тебя в курс дела никак не удосужатся.

– Вы знаете, что это может означать? – поинтересовалась она с нажимом.

– Дети. У вас есть дети?

– Нет.

– Значит, не ваши, – в расстройстве вскрикнула красотка. Она прижала руки к щекам. – Дети, но не ваши. Они нуждаются в помощи. Их надо спасти.

– Откуда? От кого?

– Ах, мне откуда знать! Это вы прилетели по воздуху, потому что вас срочно вызвали!

– Меня столкнули! – возмутилась Алена.

– Да, но кто? – девушка подняла указательный палец вверх, как заправский лектор.

Алена поежилась.

– Вы еще встретитесь с ним, я уверена. Он точно знает, зачем вызвал вас. Но я думаю, – девица понизила голос, – это души.

– Души?

– Да, нам постоянно приходится иметь дело с душами, не так ли? И нам известно, что детей среди них обычно не встретишь, n’est-ce pas? Но раз здесь речь зашла о детях, о детских душах, у меня только один вариант: это нерожденные дети.

Алена так и села, хорошо, стул оказался рядом. Блондинка заломила руки.

– Души нерожденных детей?

– Ах, ну других вариантов не придумать. Вас вызвали, поскольку у вас нет детей… но среди них, наверное, есть и ваш ребенок.

– Мой ребенок? Мой нерожденный ребенок? Где «там»?

Красавица встала.

– Вы все узнаете в свое время, потому что вас вызвали. Я, возможно, не узнáю никогда. Мне пора.

Она направилась к выходу. Алена сделала шаг, чтобы ее удержать, но остановилась. И в самом деле, откуда девице знать, что происходит. Придется выяснять самой, и побыстрее – вдруг случайная отгадчица окажется права.

– Кстати, – сказала та из прихожей, – тут имеется телефон. Позвоните мужу, чтоб не тревожился.

– По какому номеру?!

– Номер тоже тут найдете.

Хлопнула дверь.