Текст книги "Камертон"

Глава 7

Эля забыла спросить у Яна, в котором часу он должен вернуться из консерватории. Она гуляла по Солигору до вечера: слонялась по набережной, откуда целую жизнь назад совершила отчаянный прыжок в воду, и отстраненно наблюдала за горожанами, пыталась смириться с тем, что ветер кажется пронизывающим, неприятным, что хочется поскорее забиться в теплое убежище. Например, на шестнадцатом этаже. Жадно откусить пирожка, у них ведь еще остались пирожки. Может, даже сварить вкусный кофе, чтобы был ничуть не хуже опьяняющего аромата, распыляемого на фудкорте для привлечения клиентов.

Ноги уже принялись болеть. Голова шла кругом. Тело, тело, тело, обычное человеческое тело, всюду тело, всюду оно лезло, всюду встревало, всюду мешало. Она привыкла к нему, труднее было смириться с тем, что теперь невозможно переключиться в режим сильфиды. К телу полагались слова – скрипучие и тяжеловесные. «В режим сильфиды» – это вообще что такое? В какой степени эти ужасные слова отражают волшебный бриз, момент, когда отрываешься от земли, плывучее перетекание мыслей, восхитительную пустоту внутри, невыразимую легкость?

Наверное, можно подобрать слова и получше, только все равно это не то.

Тело страдало, падало, ушибалось, в конце концов свалилось на чужого парня в троллейбусе. Дважды. Настоящий саботаж.

Когда Ян дотронулся до нее вчера, в нем был огонь и свет. Он не брился больше суток, его кожа отливала синевой, щетина обожгла ее нежную щеку. Но мягкое касание губ, такое мимолетное, мгновенно притушило боль. Возможно, он сделает еще что-нибудь, что поможет ей забыть о боли?

Эля жила среди людей уже больше года, бежала от самой себя, бесцельно металась из города в город, из страны в страну, сталкивалась и с другими кромешниками; она видела, как реагируют на кромешников люди. Едва заметив, что в их поле зрения попало что-то чудесное – не обязательно прекрасное, хотя бы необычное, – они начинали сходить с ума от желания немедленно это присвоить. «Самая красивая девушка – моя, поняли, недоумки? Вы лузеры! Я победитель по жизни!»

Ян, сделавший стойку и притащивший ее к себе в нору, вроде бы поначалу ничем не отличался от большинства. Даже его решение пойти за ней ко дну и вытащить ее не было удивительным: мое, вернуть, присвоить, обладать. Ветер не сдержать в ладонях, но людям это невдомек.

Ян сам отпустил ее вчера. Сделал единственное, чем можно привлечь сильфиду, – отпустил ее. И ничего не сказал сегодня утром. Эля же видела, он хотел, у него вертелись на языке слова, но… такие же тяжеловесные, неуклюжие, неподходящие. И он промолчал.

Вдоль набережной загорелись фонари. Улыбнувшись, Эля решила, что пора возвращаться: Ян, наверное, уже дома. У него светится окно, и он ждет ее. Они сглупили и не обменялись номерами телефонов. Нет, Ян предлагал, она отказалась, но это было раньше. Сегодня они сглупили, забыли.

Ей хотелось помочь Яну разгадать тайну его рождения: любому важно знать, кто он на самом деле. Хотелось, чтобы он залечил эту рану, восполнил эту бездну, стал цельным – и счастливым. А еще ей хотелось сидеть на кухне за столом, над которым висит на цепочке светильник, слушать, как начинает посвистывать чайник на плите, и думать, какой пирожок выбрать: их же так много, и все они вкусные. И чтобы Ян смешил ее. Она и забыла, когда смеялась в последний раз, а с Яном не получилось удержаться. Он так забавно отдувал челку с глаз, когда говорил «афганская борзая».

Не переставая улыбаться, Эля набрала цифры на домофоне: она хорошо запомнила номер квартиры. Сигнал показался тревожным, для него выбрали какую-то неприятную ноту, и она все включалась, умолкала и включалась снова, пока у Эли не заныли зубы. Отбой. Может, она неправильно набирает номер? Еще раз. Долго, долго, долго, долго. Бесконечно.

Эля прошлась вдоль дома, посчитала пальцем этажи, прикинула, где окна Яна. Если она не ошиблась, света в окнах не было.

Все еще не вернулся? У него, возможно, концерт? С утра он особо не наряжался, но мог заскочить днем… Никто не поверит, что можно быть такой безмозглой, в наше время, когда у каждого есть телефон, не узнать номер и торчать под дверью. Эля не знает даже его фамилии. Позвонить в домофон соседям, объяснить ситуацию… и что? Ночь просидеть на лестничной площадке, как бездомная?

Впрочем, она и есть бездомная, и никому она не нужна.

Закоченевшими пальцами она запустила в смартфоне браузер, разыскала сайт консерватории, просмотрела расписание концертов. Разумеется, это ничего ей не дало. И концерт мог состояться не в консерватории, а где-нибудь в филармонии.

Эля пристроилась на лавочке у подъезда. Чем дольше она сидела, тем сильнее промерзало все внутри, от кончиков пальцев до глубины души. Вначале она уговаривала себя, что Яна задерживают важные обстоятельства. Может, приемная мама попала в больницу (упаси боже) или еще что-то.

Потом Эля поставила лимит времени: в 21:30 она встанет и пойдет прочь, и не вернется больше, между прочим. Нет, в 21:45. Нет, в 22:00, для ровного счета. В 22:15…

В 22:25 она нашла в интернете гостиницу неподалеку, созвонилась с администратором, что-то наврала про отмену рейса и необходимость переночевать. Пообещала подъехать к 23:00. Гостиница-то в двух шагах.

Ян так и не пришел, и Эля вынуждена была это признать.

В гостинице оказалось неплохо, чисто и одиноко. Наверное, тепло. В простенке между окнами висела репродукция картины с рыцарем на ладье, которую увлекал вперед лебедь.

Эля с удовольствием растянулась на отутюженных белоснежных простынях и подумала, что ее маленькое приключение с Яном подошло к концу. Завязка, кульминация, развязка, ничего не произошло! Однако интуиция нудела, что все не так просто.

Ладно. У нее есть несколько зацепок. Консерватория. Ян, по его собственным словам, скоро заканчивает учиться, у него последний курс. Первая скрипка. Редкое имя. Завтра утром она отправится в консерваторию и узнает, что с ним стряслось, а может, даже встретится лицом к лицу. Если ей не дадут информацию в деканате, она попробует разыскать друга по имени Кирилл.

Глава 8

– Здесь холодно, – заявила Фотина, едва сошла с трапа самолета.

Джуд молча стянул с плеч куртку.

– Да не надо, я и сама тепло одета. Куда мне две куртки-то! Я хочу сказать, я такого не ожидала. В Греции тоже бывает холодно, но зимой!

Она удрученно осматривала серую перспективу.

– Зимой тут гораздо морознее.

– Да-а, ты же и зимой тут бывал, – припомнила Фотина.

– Я опытный, – подтвердил Джуд. – Я тебя согрею.

Они отстояли очередь и прошли таможню, получили багаж и воспользовались стойкой в аэропорту, чтобы вызвать такси до железнодорожного вокзала. Джуд торопился в Солигор, в ту квартиру в высотке, адрес которой сообщила Грейс свекровь-русалка. Это было последнее место, где бабушка видела Мишель, и по ее мнению, вероятность того, что сильфиду можно будет найти там, была довольно велика. К сожалению, самолеты из Греции напрямую в Солигор не летают, а перемещаться волшебным образом, как кромешники, полукровки не умеют, вот и приходится, как обычно, на самолете – на поезде – на такси.

Еще в аэропорту Джуд начал дозваниваться до офиса нейтралов в Солигоре, но телефон не отвечал.

– Может, опечатка в номере на сайте? – предположила Фотина, с тревогой глядя на мужа: он привык действовать решительно и быстро, а сейчас, когда от него ничего не зависело, не находил себе места.

– Возможно. Напишу им запрос по электронной почте.

Фотина прижалась щекой к его плечу.

– Не надо так волноваться, – сказала она вкрадчиво. – Русалка же сообщила, что с Мишель все в порядке… в целом. Она жива, здорова. От того, что ты туда примчишься чуть раньше или чуть позже, ничего не изменится. И что сделают местные нейтралы?

Джуд вздохнул.

– Да. Что они сделают? Я не знаю.

– Задержать Мишель они не могут, она не нарушает закон. Если бы ей нужна была помощь, она бы к ним пришла – таких данных у нас нет.

– И не будет. Международная волокита…

– Нет, – уверенно сказала Фотина, – если бы ей понадобилась помощь и она к ним обратилась, нам бы передали обязательно.

– Нам? С какой стати?

– Греческим нейтралам, если она пыталась бы связаться со своими. Она же проявилась в Греции. И ты бы знал. Ты уже всех оповестил, что заинтересован в ее судьбе. Успокойся.

Джуд не стал отвечать, а вместо этого обнял жену и снова тихо вздохнул.

…За окном купе на фоне светло-синего неба плыли зубцы темно-синих елок. Джуд не отрываясь смотрел на них, будто мог что-то там разглядеть. Фотина допила свой чай и поднырнула ему под мышку.

– Надо было тебе мальчишек взять, – сказала она.

– Зачем?

– Тебе бы с ними легче было.

Джуд покачал головой.

– Мне с ними никогда не легче, и уж конечно, ни с кем не лучше, чем с тобой. – Он поцеловал Фотину в макушку. – Мне хватило уже разговора с ними о том, что ко мне приходила Грейс.

– Она к ним тоже приходила, только позже, – поделилась шепотом Фотина.

– Да?

– Это же естественно.

– Это естественно – повидать своих сыновей, – признал Джуд. – Спору нет. Только почему-то этот естественный шаг потребовал раздумий на протяжении двадцати с лишним лет, а так-то да, естественно.

– Джуд. Она не может просто так выбираться сюда, это нелегко…

– Да, – проронил он, и после этого слова продолжать разговор стало уже невозможно.

Глава 9

Утром, приняв горячий душ, Эля встала перед запотевшим зеркалом в гостиничной ванной и стала придирчиво разглядывать себя. Какой возраст ей изобразить сегодня? Маму Яна в консерватории, возможно, знают, так что она не будет себя старить и разыгрывать эту роль. Наденет банальные джинсы и свитер с курткой. Волосы, пожалуй, заплетет в косичку. Сыграет студентку. А что, логично же, студентка ищет другого студента, может, у них отношения, кого это касается?

Интернет быстро подсказал адрес консерватории. Эля оставила объемные пакеты с покупками в номере и вызвала такси. Диспетчер пообещал белый автомобиль, но машина оказалась настолько заляпана грязью, что белой ее и назвать было нельзя. Эля села на заднее сиденье, хлопнула дверью и досадливо обтерла ладошки одну об другую. Тут она обнаружила, что руки у нее слегка дрожат. Что же это такое, выругала она себя. Неужели она потеряла покой из-за этого мальчишки, с которым ее ничего не связывает, – кроме того, что она не расплатилась с ним за оказанную услугу?

Высадив Элю у консерватории, таксист умчался, а она медлила, разглядывая афиши перед входом в надежде найти лицо Яна и узнать его фамилию. Нет, только известные, маститые музыканты. В холле консерватории было холодно и шумно, тут тоже висели афиши, разнообразные анонсы и объявления. Интересно, эти мамонты еще не вымерли даже в XXI веке, когда у каждого в кармане доступ к всемирной сети. Вот и знакомое имя, «Ян». Ян Добровольский. Фамилия-то какая, надо же. Лауреат международного конкурса, получает именную стипендию. Может быть он? Или тезка?

Эля переместилась к стенду, где была описана структура консерватории. На каком курсе Ян, если он скоро закончит учебу? Бакалавриат… специалитет… Сам черт тут ногу сломит. Про скрипку ни слова. Что это? Наверное, оркестровый факультет. Музыкально-инструментальное искусство. Предположительно.

Пробежала мимо девчонка-невеличка с тяжелым футляром, уронила папку, рассыпала листы с нотами. Кто-то настойчиво повторял, что он Ло-энгрин.

Эля оторвалась от стендов и обнаружила, что вход в учебное заведение преграждает турникет, а в стеклянной будочке возле него сидит охранник. Она и не подумала о таких препятствиях. Пришлось выйти на улицу, продышаться и довести тело до прозрачности – теперь оставалось только дождаться, пока тяжеленную дверь отворит кто-нибудь из студентов и бережно придержит, чтобы выволочь футляр с инструментом. Потом она проскользнула внутрь, а там спокойно перебралась поверх турникета, пока охранник пялился пустым взглядом в пространство.

Широкая мраморная лестница, как в роскошных дворцах, и вдоль всего коридора – противоречивые, раздирающие на части трели и ноты, к счастью, приглушенные двойными дверями. Убедившись, что поблизости никого нет, Эля сгустилась и обрела видимость. Вот и деканат оркестрового факультета. Эля выдохнула и шагнула через порог:

– Здрасьте.

– Здравствуйте, девушка, чего вам? – весело ответил рыжеволосый усатый дядька.

– Ян Добровольский, ваш студент, он же скрипач, да? – Эля вытащила из сумочки блокнот.

– Ян скрипач, есть такое дело.

– И он лауреат конкурсов. – Эля, зажав в руке авторучку, взмахнула ею, как дирижерской палочкой. – Международных каких-то, да? И стипендиат. Мне сказали у него интервью взять для нашей газеты, студенческой, потому что…

Она оставила фразу без финала, по опыту зная, что люди лучше всего додумывают ситуацию сами.

– Ян прекрасная кандидатура, – одобрил мужчина. – Только вы опоздали, девушка.

– Правда? У него уже взяли интервью? Ну это ничего, у нас же обычная студенческая газета, так что…

– Нет, Ян вчера уехал, вернется нескоро. Могу предложить вам другие кандидатуры, не менее прекрасные.

Эля просеменила вперед и пристроилась на краешке стула.

– Как уехал? Куда? А надолго?

– Надолго, на стажировку он уехал, – с удовольствием отвечал декан. – Вам обязательно скрипача хочется?

Что ей стоило задать Яну еще хоть один вопрос про друга Кирилла – она же даже понятия не имеет, на каком тот курсе, отделении, факультете! И имя уже вовсе не такое редкое.

– А… – беспомощно сказала Эля. – А может, мне не тот Ян нужен, который уехал на стажировку?

– Может, и не тот.

– У вас еще учатся скрипачи по имени Ян?

Мужчина улыбнулся в усы.

– По имени Ян – нет. Так давать вам других скрипачей?

«Найду через них Кирилла», – решила Эля и махнула ресницами:

– Да, будьте так добры…

– Девочка подойдет? – с доброй усмешкой уточнил декан.

– Да, конечно. Лауреатка только какая-нибудь, чтоб мне интервью… А на стажировку он куда уехал? Ян?

– В Японию.

– Ой. Он что-то выиграл, да?

– Да, он что-то выиграл. Знаете что, – мужчина сверился с расписанием под стеклом, – идите в аудиторию 505, там найдете скрипачей.

Эля поблагодарила и вышла. В смятении метнулась к окну, хлопнула по подоконнику дурацким блокнотом. В Японию! Педагог не врал, это точно. Может такое быть, что Яну выпал редкий шанс, но собраться надо было мгновенно, и он укатил, не имея возможности связаться с Элей? Ведь он просил дать ему ее номер телефона, а она свредничала и отказалась. Дурочка такая.

Япония – это ничего, ей все равно, может и в Японию полететь за ним. Интересно, он обрадуется, если она рухнет на него в токийском метро?

Ох, никак не получалось выкинуть из головы мысли о том, что если бы она только позволила ему себя поцеловать – или позволила себе его поцеловать, она уже запуталась, кто там чего кому не позволил, – поиски были бы гораздо более легкими. Она бы чувствовала, где он и что с ним, по крайней мере, хотя бы неделю. А так носится за ним, как безголовая курица! Как влюбленная человеческая девчонка.

Глава 10

Эля нашла скрипачей там, где сказал декан, стоило только подняться на пятый этаж. В аудитории сидели три девушки, они ждали преподавателя, так что прерывать занятие не было необходимости.

Эля решила начать с самого начала.

– Извините, – спросила она, заглянув в аудиторию, – где мне найти скрипача по имени Ян?

Одна из студенток встала, остальные сидя повернулись к двери.

– Яна нет. Его не будет. Он уехал.

– На стажировку, да? Я слышала, но хотела уточнить, – смиренно проговорила Эля, потупившись.

Вид у нее был наверняка потерянный, и девочки прониклись сочувствием.

– Да, а тебе зачем он нужен?

– Мне… нужен.

– Ну вот его нет. А он тебе зачем…

– Да, – «вспомнила» Эля. – Он говорил, что у него есть друг Кирилл. Вы не знаете, где мне его найти тогда?

Скрипачка, которая поднялась на ноги, поморщилась, но вызвалась помочь:

– Пойдем, они тут недалеко сейчас.

Эля, тихо поблагодарив, последовала за девушкой. Та решительно прошагала мимо нескольких классов, а потом, отворив одну за другой две двери, сунула голову в аудиторию:

– Эй, Кирилл тут?

В ответ раздался шум: отозвались сразу несколько мужских голосов, кто-то заржал.

– Выйди, дело есть, – сказала девочка строго, бросила на Элю любопытный взгляд и тактично удалилась.

В коридор вывалился Кирилл. Если Ян напомнил Эле собаку, то Кирилл был целый медведь! Широкоплечий, высокий, она буквально ткнулась носом в его грудь – точнее, это он ткнулся грудью в ее нос. Эля отпрыгнула назад.

– Простите, – промямлили они хором.

– Это вы Кирилл, который друг Яна? – уточнила Эля.

– Я, – признал парень.

Обычный человек, определила Эля. У него неожиданно оказался басок. Впрочем, почему неожиданно при такой-то комплекции?

– Вы бас, – проговорила Эля вслух.

– Да. Я бас.

Он смотрел на нее сверху вниз с легкой усмешкой. Эля решила перейти сразу к делу.

– Мне нужен Ян, – заявила она. – Он говорил, что вы его друг.

– Да. Мы, кажется, это только что обсудили.

– Мне надо найти Яна.

– Ян уехал.

– На стажировку, – повторила Эля.

– На стажировку, – согласился Кирилл. Разговор его, видимо, забавлял.

– Мне сказали, что Ян уехал в Японию. Но меня он забыл предупредить! И я не могу до него дозвониться! – чуть исказила факты Эля.

Кирилл вынул из кармана свой телефон и зачем-то его предъявил.

– И я не могу. Он же в Японии. Ходит там вверх ногами, у него телефон все время падает – оп!

Эля растерялась.

– Почему вверх ногами? Япония – это же не Австралия, – неуверенно отозвалась она.

– А, ну да. Значит, ходит вниз ногами. Но не будет платить конские деньги за роуминг. Поэтому телефон и молчит. А уж что он забыл вас предупредить, девушка, уж мы за это не в ответе.

Эля раздраженно прищелкнула языком. Кажется, она перестаралась со скромным видом, теперь этот клоун не желает ей помогать. Показалась бы во всей красе, сразу бы растаял. Она доверительно пристроила руку ему на локоть и заглянула в глаза.

– Кирилл, – медовым голоском пропела она. – Ты же друг Яна. Ты должен меня выручить. Я знаю, что у тебя есть номер телефона его мамы. Или его папы. Они тебе звонили недавно, когда Ян не явился в консерваторию, – ну буквально позавчера же.

Кирилл поднял брови.

– Тебе так много известно. Как же так вышло, что Ян мне о тебе ничего не говорил?

Эля повесила голову и покаянно вздохнула. Как это сформулировать, чтоб не покривить душой?

– Мы не выяснили отношения.

– Поругались, – заключил Кирилл.

– Не то чтоб прямо уж поссорились, но…

– Но он взял и уехал, не сказав тебе. От меня-то что тебе нужно?

– Меня зовут Эля. Что мне… Ян купит там, в Японии, новый номер, местный, да? Поделишься со мной?

Кирилл сделал большие глаза.

– Ой, ну ты спросишь у него разрешения, разумеется. С его разрешения дашь мне его номер? И еще. Мне бы номер кого-нибудь из его родителей, хоть Ларисы Игоревны, хоть Вадима Юрьевича. Тоже можешь с разрешения, если ты такой щепетильный. Позвони им прямо сейчас, спроси, можно ли дать Эле номер.

– Они тебя знают?

– Они меня видели с Яном. У Яна.

– О, даже так. – Кирилл оттянул пальцем нижнюю губу и отпустил.

Эля начала терять терпение.

– Я не понимаю, в чем проблема. Ты не можешь позвонить, сказать, что Эля просит дать номер?

– Я бас, – напомнил Кирилл задумчиво. – Знаешь, что это значит?

– Низкий мужской голос.

– Значит, я вокалист. А знаешь, что такое вокалист? – Кирилл подхватил Элю под руку и повел вдоль по коридору.

– Певец. В опере петь будешь, наверное.

– Это значит, что у меня хороший голос. Хороший голос – это значит, что должен быть хороший резонатор. А где самый хороший резонатор?

– Где?

– Вот тут. – Кирилл постучал себе по лбу. – Тут должно быть пусто, чтобы голос звучал. И голос звучит тем лучше, чем больше тут пустого места. Понятно?

Эля улыбнулась.

– Хочешь сказать, что ты тупой?

– Конечно, тупой. Путаю Японию и Австралию.

– Ой да ладно. Друг Яна.

Кирилл остановился, повернулся и посмотрел на нее с преувеличенным удивлением.

– Ты такого высокого мнения о Яне, что распространяешь его на меня? Это чрезвычайно приятно.

– Взаимно, – любезно сказала Эля. – Теперь покончим с расшаркиванием, ты запишешь мой номер, чтобы дать его Яну, раз уж не хочешь давать его номер мне, и позвони, пожалуйста, маме Яна.

– Залетела? – спокойно спросил Кирилл.

– Что?

Кровь бросилась Эле в лицо, и она потеряла дар речи.

– Зачем его маме звонить? Ты от Яна залетела, что ли? – неумолимо разъяснил Кирилл, не сводя с нее глаз. – А ты уверена, что от него? Я вот не уверен. Маму в покое оставь. Не дам ее волновать.

Эля отвернулась, лихорадочно соображая, как ответить. Кромешники не врут – за исключением тех случаев, когда это необходимо, конечно. Они держат слово, это да, а слегка подпустить туману не возбраняется. Особенно когда попадаются такие пуленепробиваемые дуболомы!

Кирилл тем временем обошел ее и снова встал с ней лицом к лицу.

– Ты был прав, ты тупой, – огрызнулась она.

– А то.

– Ладно. На самом деле я кое-что оставила в квартире у Яна. Мне надо это забрать. Если он уехал на полгода, как мне сказали, я не могу ждать. Я хотела попросить Вадима Юрьевича, по возможности, подъехать, отпереть мне дверь, я заберу свою вещь, и мы разойдемся.

– Что-то оставила. Окей. Что?

Вот это наглость! Не веря своим ушам, Эля покачала головой.

– Тебе-то какое дело?

– Я друг Яна, – сказал Кирилл. – Пока его нет, я за него.

– В смысле?

– Его квартира. Его мама. Его папа. Я их защищаю. Больше некому. Ну, что ты там оставила?

– Если ты боишься, что я что-то сворую, – прошипела Эля, – так Вадим Юрьевич поедет со мной и убедится, что я забираю только свое.

– Если ты приходишь через меня, я в ответе. Я иду с тобой, и я слежу. Четыре глаза лучше двух, тем более что Вадиму Юрьевичу ты запудришь мозги легче легкого. Человек он немолодой, доверчивый.

– Идет! – выплюнула Эля.

С такими друзьями, пожалуй, никакие враги не нужны!