Текст книги "Кровные чары"

Интендант жандармерии одарил доктора задумчивым взглядом и повернулся к Стефани.

– Видите ли, мадемуазель, это далеко не первое нападение на людей и скот. Ваш брат – девятая по счету жертва, а Вент – пятнадцатая. Месье Лорент – единственный, кто выжил. Нападения совершаются зверем или стаей зверей. После ночного происшествия есть все основания полагать, что это одинокий крупный волк.

Девушка в изумлении открыла рот.

– Месье Пероль, вы знали? Знали, что погибло столько людей?

– Да. – Доктор пожал плечами. – И что? Месье Леклерк просто не привык к провинции. Ему кажется, что столица – это весь мир. И везде уже истреблены дикие звери, вырублены леса, а все дороги королевства вымощены булыжником.

– Вы докладывали моему отцу? – Стефани с укором посмотрела на доктора.

– Нет, не считал нужным. – Климент де Пероль вскинул голову. – Мадемуазель, это пустяки. Вы и без меня прекрасно знаете: животные нападают на людей в наших краях. Если каждый раз придавать этому большое значение, то можно с ума сойти.

– Но, месье. – Возмущению девушки не было предела. – То животное, что я видела ночью… Оно огромно и опаснее остальных. Да и что оно делало в городе? Звери не забредают в поселения без надобности. Боятся. Что он здесь делал? Может, он бешеный.

– Как вариант, – кивнул Эдриан.

– Да бросьте вы, – скривившись, словно наевшись лимона, всплеснул руками доктор. Благо, густая мазь в ступе не могла вылиться из-за таких движений. – Какое бешенство? Больное животное не будет прятаться по подворотням или красться. Оно не способно на такое. Да и живет всего две недели. Максимум. А волк? Кто его видел? Пьяный стражник! Может, это была большая собака, которой он чем-то не угодил.

– А остальные стражники? Тоже пьяные были? – усмехнулся интендант.

– Да кто их знает. Думаете, они правду говорят? А может, они сослуживца прикрывали, чтобы того не выгнали из стражи за пьянку.

– Никогда не видел, чтобы ром разрывал человека на куски, – скривился Эдриан.

– Я вас умоляю. Его порвало животное крупнее волка, это скорее всего огромная сторожевая или пастушья собака. Небось он хотел что-то украсть. Кстати, таких не очень много в наших местах. Если озадачиться, то можно найти, к кому они полезли.

– Но я ведь тоже видела волка! – возмутилась Стефани.

– Вы пили настойку, в которую входит экстракт полыни. Вам могло привидеться. Опять же, вы могли принять за волка большую собаку.

– А тот человек, который кричал на улице возле госпиталя? Он тоже видел. Или он был пьян? Или пил настойку? – Девушке хотелось запустить чем-нибудь в доктора. Его нахальство оскорбляло, а ухмылка претила.

– Какой человек? – спросил Эдриан, внимательно взглянув на девушку.

– Не знаю. – Она покачала головой. – Он показался мне знакомым. Он стоял на улице и кричал, что видел волка.

– Бродяга какой-нибудь. – Климент де Пероль поставил ступу на стол. – Я вам так скажу, вы зря теряете время, месье. Занимайтесь настоящими делами. А это оставьте для городских небылиц. Народу будет о чем посудачить ближайшие годы.

– Обязательно, – учтиво ответил интендант жандармерии, снискав одобряющую улыбку доктора, которая продержалась на его лице недолго. – Обязательно выяснится, кто из нас с вами зря теряет время.

– Что вы имеете в виду? – встрепенулся доктор.

– Что время – лишь инструмент, призванный не допускать в нашу жизнь хаос, – философски изрек Эдриан и вновь обратился к девушке. – Пойдемте. Я хочу поговорить с вами в той палате, откуда вас перевели сюда.

Стефани не стала возражать. По правде говоря, ей было невероятно интересно узнать об остальных нападениях, и сейчас выпала возможность расспросить самого интенданта жандармерии.

За порогом ждал слуга Эдриана с папкой в руках. Чинвенду коротко и учтиво первым поприветствовал девушку. Несмотря на обстоятельства их встречи, камердинер улыбался. Он спросил о Лоренте, и Стефани любезно предложила ему проведать юношу.

Глава 8

По коридору до палаты они шли в полном молчании. Девушка ловила на себе обеспокоенно-любопытствующие взгляды и ощущала неловкость оттого, что из одежды на ней были лишь сорочка да пуховый платок. Она не привыкла, чтобы посторонние, пусть даже работники госпиталя, видели ее в таком виде.

В палате уже навели порядок. Битое стекло и прочий мусор убрали. Пол намыли так, что тот блестел в солнечном свете. Проем остался незакрытым, и приятный свежий ветерок гулял по помещению.

Эдриан устроился в дальнем углу, разложив на столике чистые листы пергамента и принадлежности для письма. Усевшись на стул, он принялся что-то быстро записывать. Лицо его хмурилось, отчего между светлых бровей залегла глубокая морщинка.

Стефани присела на ближайшую к нему койку и следила за тем, с какой легкостью писал мужчина. Его рука, казалось, совершенно без усилий скользила, выводя ровные мелкие строчки. На тыльной стороне ладони выступали вены. Невольно она обратила внимание на пальцы интенданта. Ногти были чистыми и остриженными. Из всех мужчин, которых она знала, только отец мог похвастаться такой опрятностью.

Тонкая короткая прядь выбилась из прически и свесилась над столом. Взгляд Стефани тут же перебежал к волосам. Невольно она залюбовалась тем, как они переливались на свету. Ей стало любопытно, какие эти волосы на ощупь. Жесткие или такие же мягкие, как у нее.

Эдриан резко поднял голову, чем застал девушку врасплох. Она уставилась в стену рядом с кроватью и принялась крутить материнское кольцо на пальце. Ее взгляд блуждал по абсолютно безынтересной поверхности, на что интендант усмехнулся.

– Мадемуазель, вам не холодно? – участливо спросил он.

– Благодарю за ваше беспокойство, – отстраненно отозвалась Стефани, поняв, что остаться с ним наедине оказалось намного сложнее, чем она думала. И как расспросить его о других жертвах диких зверей, она не представляла. Смотреть в стену весь разговор не получится, ей придется взглянуть ему в лицо и желательно при этом не выдать собственного смущения. В то же время девушка ощущала на себе прожигающий мужской взгляд и ждала, когда собеседник отвернется. – Нет, мне не холодно.

Стефани ни за что не призналась бы, даже если бы она действительно продрогла.

– Это хорошо, а то я не подумал о том, что здесь открыто окно.

– Какая неосмотрительность с вашей стороны, – выдала девушка, бросив краткий взгляд на мужчину. Тот бесстрастно посмотрел в ответ.

«Зачем я ему это сказала? Теперь он не захочет что-либо мне рассказывать, – подумала она, вновь уставившись в стену. – Надо бы извиниться, но за что? Ведь он и вправду не подумал, что я тут буду сидеть в одной сорочке».

Молчание затягивалось. Стефани размышляла о своей горячности и о том, как бы ей в дальнейшем построить диалог, чтобы все узнать о жертвах.

Эдриан без тени смущения разглядывал юную особу, что так настойчиво смотрела в стену и не поворачивала голову в его сторону. Была ли это игра или девушка по-настоящему так сильно смущена, он не знал. Не хотел знать. Мужчина любовался ею. В особенности лицом. По долгу службы ему пришлось освоить азы рисования, чтобы иметь возможность набросать лица преступников, подозреваемых, свидетелей, делать по описаниям людей зарисовки оружия или одежды. Рисование было всего лишь инструментом для ведения расследования, как составление протоколов или сопоставление улик. Но сейчас ему захотелось просто ее нарисовать. Вот так, как она сидела на койке, теребя кольцо и глядя в стену.

– Итак, мадемуазель, – начал Эдриан, отмахнувшись от собственных переживаний. Он удивленно вскинул брови, заметив, как вздрогнула собеседница. – Не беспокойтесь, никаких каверзных вопросов не будет.

– Да?

Вопрос был произнесен так томно, словно нес в себе тайный интимный смысл, понятный лишь давним любовникам. Невольный взгляд… Это заставило обоих растеряться. Стефани смутилась, что может говорить таким голосом. Эдриан почувствовал, как это маленькое словечко затронуло его душу.

Мужчина прочистил горло и уставился на полуоткрытые пухлые губы девушки.

– Мадемуазель, расскажите, что произошло ночью. – Умом он понимал, что будет разумнее, если их разговор перейдет в серьезное русло, но сердцем хотел услышать еще одно такое же маленькое «да».

Стефани перевела взгляд на руки мужчины, перо и бумагу.

– Началось все с того, что я проснулась… – Она замялась. Дальше должна была последовать часть о подслушанном разговоре, о котором девушка вспомнила только сейчас. Поэтому вопрос, стоит ли об этом упоминать, повис в воздухе, как петля.

– Хорошее начало. Да, люди обычно не спят, когда с ними что-нибудь случается. Иначе как бы они об этом рассказали, – не удержался от ехидного комментария Эдриан, отчего девушка нахмурилась.

– Это не смешно. Я пытаюсь вспомнить детали, – насупилась она.

– Примите мои извинения, мадемуазель. – Интендант едва улыбнулся. Наконец их взгляды встретились. Небесная лазурь с изумрудом. – Мы никуда не спешим. У вас есть время все вспомнить. И будьте благоразумны. Не забывайте, за случайную ложь или намеренное сокрытие каких-либо фактов вас могут привлечь к ответственности.

Стефани поежилась. Разговор принимал нешуточный оборот, поэтому утаивать что-либо она не видела смысла. Вдобавок наивно полагала, что за откровенность интендант ответит ей тем же и расскажет о нападениях.

– Я проснулась оттого, что меня тошнило. Но все быстро прошло. Я встала, чтобы проверить, как там Лорент. Он все лежал, но ему потребовалось сменить постельное белье, и я отправилась за ремедисткой. Потом… – Стефани рассказала о ночном разговоре.

– Только крестьяне, никаких дворянок. – Эдриан невидящим взглядом смотрел перед собой, крутя пальцами перо. Это наводило на мысль, что одним из собеседников являлся доктор, так как буквально накануне интендант беседовал с ним о смерти Колетт. А еще фраза о раскопках… «О каких раскопках?» Он мрачно взглянул на сидящую перед ним девушку. Насколько правильно она разобрала слова и можно ли ей верить?

– Эти фразы… Что они могли означать? – поинтересовалась она, понадеявшись, что интендант жандармерии наверняка знает побольше нее и поделится своими домыслами.

– Все что угодно, – картинно отмахнулся Эдриан. – Продолжайте.

Не такого ответа ожидала Стефани, а потому заговорила достаточно сухо.

– Потом в госпиталь принесли раненного стражника. Я решила узнать, что произошло. Пошла к нему, но меня встретил месье Пероль. Он отправил меня обратно в палату вместе с Агатой. Она приготовила настойку, которую я решила вылить в окно.

– Почему вы решили вылить ее в окно?

– Ну, горшков с цветами в палате не было. Хотя зелье такое отвратительное, что растение, скорее всего, погибло бы. А ночная ваза тоже не подходит, ремедистки по запаху узнают его. Уж простите меня за подробности, оно разило на всю комнату. Поэтому я решила вылить лекарство в окно. – Стефани пожала плечами, надеясь, что она дала полный ответ и расспросов по этому поводу не последует.

Признание позабавило интенданта.

– Я восхищен вами. У вас очень расчетливый ум. Не каждая девушка вашего положения будет так тщательно заметать следы, – неожиданно высказался Эдриан.

– Я… ну… – Стефани пыталась подобрать слова, но потом решила, что оправдываться ей не за что. Поэтому подскочила с кровати и громко возмутилась: – При чем тут это?

– На вашем месте я попросту не стал бы пить эту гадость. Думаю, многие представители вашего круга поступили бы именно так. К чему скрывать свой отказ, будто ваше нежелание – преступление?

Стефани гневно выдохнула. Настоящая причина подобного поведения крылась в том, что она не хотела, чтобы отец узнал о ее отказе пить лекарство. Это могло разволновать его еще сильнее. Но признаться в этом интенданту она посчитала постыдным. Еще назовет ее папиной дочкой.

– Хотите сказать, что я веду себя далеко не подобающе своему положению? – Его спокойно-отрешенное лицо заставило ее возмутиться. Кто он такой и почему позволяет себе судить ее поступки? Да еще ссылаться на принадлежность к сословию. – Месье, вы шутите надо мной или говорите серьезно?

Эдриан смотрел, как крылья ее милого носика раздуваются от нахлынувших эмоций. Ему следовало бы извиниться, тем более что перед ним сидела дочь влиятельного графа – самого губернатора провинции. Обидеть девушку означало попрощаться с благосклонностью ее отца. Но интендант не смог удержаться от того, чтобы еще сильнее раззадорить юную особу.

– Конечно, я серьезен, мадемуазель. – Он состроил озадаченную мину. – Я всего-навсего пытаюсь понять причины вашего непослушания. И почему вы его скрываете от других.

Стефани захлопнула рот и всмотрелась в небесную лазурь глаз собеседника, которые показались ей до безобразия нахальными.

Эдриан моргнул. Совесть умоляла его остановиться, но тщетно.

– Поймите, необходимо выяснить, насколько вы можете быть честной, чтобы понимать, сколько правды в ваших словах. Ведь у нас допрос.

– Именно! Допрос! – Стефани рассердилась. Он почти что назвал ее лгуньей. Девушка шагнула к нему, руки сжались в кулаки. Взгляд упал на стол, где лежали аккуратно разложенные бумаги и перья. Захотелось сбросить их, растоптать, разлить чернила. Но вместо этого она процедила: – Вы интендант. Вы должны уметь отличать правду от лжи, а если не умеете, так это ваша проблема. А я не собираюсь раскрывать причины своего поведения. Тем более слушать, что веду себя как-то не так. Задавайте вопросы по существу.

– Мадемуазель, примите мои извинения за настырность, но это был вопрос по существу. Я поинтересовался, почему вы решили вылить лекарство, потому что хотел знать причину поступка. А вы начали рассказывать не о причине, а о том, почему избрали такой способ избавиться от него. По факту вы так и не ответили на мой вопрос.

Эдриан сидел неподвижно, как гора. Уголки рта так и норовили дернуться и выдать улыбку, но он держался.

Стефани ненавидящим взглядом уставилась на мужчину. Она поводила нижней челюстью из стороны в сторону, чувствуя себя глупо. Девушка хотела ответить ему что-нибудь гадкое, изощренное и язвительное. Возможно, даже обидное, чтобы заставить его мучиться так же, как он – ее. Но никаких слов на ум не пришло. А желание перевернуть все вверх дном усиливалось. Если бы Стефани могла, она бы сожгла его бумаги взглядом.

– Я решила, что не буду принимать лекарство, так как у меня от него кошмары, – недовольно проворчала Стефани, и тут ее осенило. Вперев руки в бока, она деловито добавила: – Между прочим, месье, я ответила на ваш вопрос. Вы спросили, почему я решила вылить лекарство в окно, и я ответила. Вы не спрашивали, почему я не стала его пить.

– Разве? – удивился Эдриан, стараясь выглядеть спокойным, но внутренне растерявшись. Неужели он что-то перепутал?

– Записывайте вопросы на бумагу, как положено. Может быть, тогда вы не будете забывать, о чем спрашивали.

Взгляды встретились: зимнее небо против сочной зелени. Стефани ощутила вкус победы. Она выиграла эту партию, и ему придется признать поражение.

Эдриан театрально отложил перо.

– Протокол буду читать не только я, – сухо заметил он.

– И?

– Вы подслушивали чужой разговор, стараясь не обнаружить себя. Допустим, это действительно связано с преступлением. Тогда это очень важно. Но вдруг… что более вероятно… этот разговор не касался никаких темных делишек. Тогда, если это говорили дворяне, один из них может счесть себя оскорбленным и заявить об этом вашему отцу. Может возникнуть нехорошая ситуация. А если это человек из сословия попроще… из ремедистов госпиталя. Он просто назовет вас сплетницей и будет жить дальше, а последствия такого неблаговидного поступка закрепятся за вами до конца жизни.

– Так не бывает… – запротестовала Стефани, прекрасно понимая, что он прав. Репутация, как новое платье: не убережешь – потеряешь навсегда.

– Бывает. – Интендант вскинул брови.

Повисло тягучее молчание, во время которого девушка старалась взять себя в руки. «Нет, как он смеет так говорить со мной? Это унизительно!» Обескураженная донельзя, она вернулась обратно на место и уставилась в окно, чтобы больше не видеть самодовольное лицо, которое немало ее раздражало.

«Я должен извиниться? Или нет…» Эдриан изучал юную особу, которая невероятно крепко держалась. Не плакала, не топала ногой, почти не повышала голос. Такая выдержка поразила его. Частенько молодые аристократки любили выставлять свои обиды напоказ, тем самым пытаясь манипулировать мужчинами. Но тут… «Глотка демона, из какого теста ее слепили?»

– Давайте опустим детали касательно вашего решения не пить лекарство и продолжим, – деликатно начал он. – Что произошло дальше?

– Когда я открыла створку, то внизу увидела… животное, – как заговоренная произнесла Стефани, уставившись в одну точку. – Два огромных желтых глаза с кровавыми прожилками, черно-бурая шерсть. Я не могу описать точных размеров, так как было темно… – От воспоминания стало не по себе, и она вновь принялась крутить кольцо на пальце.

– Похоже? – Эдриан вытащил из папки рисунок угольным карандашом.

Девушка уставилась на большого волка с широкой мордой и мощными лапами.

– Да… да. Определенно. – Несмотря на то что с пергамента на нее смотрело нечто пугающее, рисунок ей понравился.

– Ваше описание совпадает с тем, что видели стражники. Из чего можно сделать вывод, что наш общий знакомый, месье Пероль, неправ. Раненый стражник не врал, а остальные не покрывали его.

– Ха. – Стефани благодарно улыбнулась интенданту. – Мне приятно знать, что это не было моим… временным помешательством из-за лекарства.

Мужчина ответил дружелюбной улыбкой. Минуту-другую они сидели молча, поглядывая друг на друга, как влюбленные на первом свидании. Неприязнь к Клименту де Перолю объединила их в этот момент.

Первым из притягательного забытья вышел Эдриан.

– Итак, благодаря вашим ночным злоключениям и несчастным стражникам мы примерно знаем, как выглядит животное, которое терроризирует местные земли.

– Вы так считаете? – встрепенулась девушка. «Сейчас как раз можно расспросить его обо всем!» – стрельнуло в мыслях.

– А как иначе? Зверь крупный, необычный и совершенно не оставил за собой ни одного следа. Все сходится.

– Как это? Совсем ни одного? – удивилась Стефани.

– Ну. – Мужчина покачал головой и отложил перо. Он откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. – Проблема в том, что все эти нападения почти не описывались. В протоколах мало сведений. И это я говорю о людских жертвах. Про животных только заметки в охотничьих журналах и больше ничего.

– Вы думаете, что все эти нападения связаны? Почему?

– У всех нападений есть одна… особенность. Почерк, если хотите, это можно назвать и так. – Он сделал глубокий вдох. – У всех людей откушены лица. У некоторых нет головы. Опознание проводили по личным вещам и особым приметам на теле. Точнее, по тому, что оставалось от жертвы.

– Подождите… – От изумления Стефани широко открыла глаза. – То есть вы хотите сказать, что… что все это время в лесу бродит дикий волк или стая волков, которые нападают на людей и животных? И с жертвами происходит то же, что и с Вентом?

– Судя по описаниям, да.

Не в силах усидеть на месте, девушка вновь подскочила с кровати.

– И месье Пероль молчал! – Она всплеснула руками. – А мой отец ничего об этом не знает…

– Так господину графу совсем ничего не сообщали? Я думал, ему не говорили подробностей, но чтобы совсем ничего…

– Конечно нет. Если бы папа́ знал, то либо принял бы меры, либо запретил бы нам с Лорентом… гулять, – последнее слово сорвалось с губ, как упавший из рук кувшин с молоком. – Если бы мы знали…

– Кем приходится месье Пероль вашей семье? – Эдриан наконец решил утолить любопытство, а заодно понять, какие же отношения царят внутри самой богатой и влиятельной семьи провинции. Не то чтобы он подозревал стоящую перед ним девушку во лжи, скорее, не мог поверить, что губернатор провинции не был замешан в каких-нибудь темных делах.

– Он отец Изабель. Она замужем за моим старшим братом Филиппом, – ответила Стефани. – Изабель моя подруга.

Других вопросов относительно семьи интендант задавать не стал, чему девушка безмерно обрадовалась. Ей совсем не хотелось посвящать в тайны семьи малознакомого человека, который к тому же мог запросто отсыпать колкостей. Или же понять превратно. Она еще не слишком доверяла ему.

– Что произошло после?

Стефани рассказала историю до того момента, как в палату вбежали стражники. Когда она закончила, Эдриан с хмурым видом поднялся и подошел к разбитому оконному проему.

– Я уже осматривал его. Дерево местами сгнило. – Он поманил девушку к себе.

Стефани встала между ним и оконным проемом, чтобы лучше видеть. Она поздно поняла, что теперь мужчине придется тянуться через нее, чтобы показать испорченные участки рамы. Его рука соприкасалась с девичьим плечом, отчего по телу разливалось волнующее чувство. И хотя девушка изо всех сил старалась сосредоточиться на том, что ей показывали, не думать о стоящем позади мужчине она не могла.

– Все равно мне не верится в такое совпадение… – хмыкнула Стефани, силясь сохранить спокойствие.

Девушка продолжала рассматривать раму, когда Эдриан вернулся к столу с бумагами. Ее щеки горели, наливаясь румянцем.

По улице разнесся колокольный звон, который из-за отсутствия витража был слышен гораздо громче. Стефани вспомнились воскресные мессы в Церкви Двенадцатиконечной Звезды, где проповедник вещал, что в наказание за грехи на землю спустится монстр. «И буду я в образе кровожадного волка, чтобы пожирать детей ваших», – единственная фраза, которая всплыла в памяти. Девушка обняла себя руками и задалась вопросом: «А что если писания Первых Святых – правда?»

Стефани вернулась на свое место напротив интенданта. Ей отчаянно захотелось поговорить на тему религии. Она раскрыла было рот, чтобы задать вопрос о том, как Эдриан относится к писаниям и насколько верит в них. Лет сто-двести назад такой вопрос находился бы на грани богохульства и провокации, но сейчас нравы менялись. С развитием науки влияние Церкви слабело. Царила эпоха Ренессанса, и о вере можно было говорить более открыто.

Однако девушка так и не отважилась спросить. «Он снова будет шутить надо мной, – горько подумала она. – И вообще, он ведет себя со мной отвратительно. И с чего вдруг я решила, что он – тот человек, с которым стоит что-либо обсуждать?!»

Стефани сомкнула губы, но глаз от мужчины не отвела. «И как может быть, чтобы внешность привлекала, а характер отталкивал?»

– Распишитесь здесь. – Эдриан вновь застал ее врасплох. Он встал, освобождая место за столом.

Девушка слегка кивнула и поднялась. Мужчина передал ей перо. На короткий миг их пальцы соприкоснулись: холодные женские с теплыми мужскими. Между ними возникло напряжение, но такое тягучее и запретное, что оба захотели повторить это касание, когда она возвращала перо обратно.

– Так понимаю, месье, мы закончили? – тихо спросила Стефани, встав из-за стола и отступив от него на шаг. Девушка ощущала неловкость и корила себя за то, что допустила эти будоражащие фантазию прикосновения. Она могла просто положить перо, а не передавать его.

– Да, благодарю за ответы. – Эдриан протянул руку, чтобы исполнить формальность: поцеловать в тыльную сторону ладони. Произошла заминка. – Я должен поцеловать вам руку на прощание. Мы совсем забыли о приличиях.

– Не нужно, – покачала головой девушка, сцепив пальцы в замок. – Ни к чему соблюдать здесь и сейчас эти формальности, месье.

Стефани испугалась. Вдруг, если он поцелует ей руку вот так, без перчатки, ей захочется повторить это? Захочется, чтобы он вновь прикоснулся к ней? Так начинались все привязанности между мужчинами и женщинами, о которых она слышала. Нельзя допускать подобного.

По лицу интенданта пробежало разочарование.

– Будь по-вашему, мадемуазель.